Волчица и пряности. Том 22

Лоуренс описал ситуацию в городе, и здесь ему в полной мере пригодились его знания и опыт торговли.

— В общем, я поняла, но действительно ли это сработает? — достаточно разумно спросила Эльза.

Сомнение Эльзы — это сомнение и епископа. Город, заключив торговца в тюрьму, чтобы исправить развитие событий, лишь сильнее запутал ситуацию.

Но Лоуренс был совершенно уверен. Если Эльза поможет, всё должно получиться.

— Поверь мне, это именно то, чего не хватает городу.

Вопросы подошедших позже людей епископа Вуарана тоже были пропитаны недоверием.

Тем не менее, вряд ли ситуация улучшится, если я буду просто сидеть, решила, похоже, Эльза.

— Мы доверимся тебе.

Лоуренс хотел протянуть Эльзе руку, но вспомнил, что её держала Хоро. И она вовсе не собиралась её отпускать и даже нарочно отвернулась.

— Нет-нет-нет, я не хочу что-то украсть у тебя, — немного смутившись, поспешно заверила Эльза.

Хоро ещё сильнее сжала губы.

— Тогда пойдём?

Пойдём разбираться с беспорядком в городской торговле.

Лоуренс и все остальные быстро покинули церковь.

На улице их встретило прекрасное, чистое, осеннее небо.

Когда Лоуренс отслеживал цепочку сделок, выяснилось, что все испытывают сложности с оплатой. Кто-то мог показаться злым, кто-то просто плохим.

— Поэтому нет никакого плохого. Поверьте мне. Я верну вам долг торгового дома Лаудо, не потеряв ни медяка, принадлежащего епископу Вуарану.

Что бы ни говорила Эльза, но золото, уплаченное компанией Дива, — собственность епископа Вуарана. И на его использование было нужно разрешение епископа, но сейчас, с учётом его намерений, этого не требовалось.

В целом же, Лоуренс предложил, чтобы долг торгового дома Лаудо был погашен епископским займом.

— При том, что...

Конечно, было странно слышать то, что говорил Лоуренс. Он утверждал, что деньги за гору погасят долги Лаудо, но, однако, деньги вернутся без потерь.

В конце концов, священники сдались. Наверное, сказались как бесконечная проповедь Эльзы, так и прежнее обещание Лаудо:

— Я обязательно расплачусь с вами.

Их торговым отношениям предстояло продлиться ещё долго.

— Да будет так.

Тогда Лоуренс, Эльза и епископ Саронии в сопровождении ещё десятка человек — для большей представительности — направились в гильдию торговцев элем и вином. Гильдия поставила дому Лаудо свою продукцию и теперь, не получив оплаты, пребывала в бедственном положении. Лоуренс предъявил им дорожный чек.

— Этим чеком я погашаю долг торгового дома Лаудо.

Краски покинули лицо главы гильдии при виде золотого тиснения компании Дива и огромной означенной суммы.

Кроме того, когда к нему пришли люди Церкви, он решил, что его сейчас отправят в тюрьму, а вместо этого ему предложили погасить долг. Само собой, он не понимал, что происходит.

— Что ж, спасибо вам за это...

Что это здесь творится?

Лоуренс улыбнулся и произнёс:

— Имеется лишь одно условие для использования этого чека. На сумму долга, выплаченного тебе нами, ты должен будешь выплатить сам свои долги.

Глава гильдии был поначалу сбит с толку, но коль скоро ему долг погасят, почему бы не использовать эти средства, чтобы облегчить своё долговое бремя. Кроме того, не препираться же по условиям погашения перед Эльзой, такой суровой на вид священницей, и самим епископом, совсем недавно отправившим торговца в тюрьму...

Отказаться было невозможно.

— О, я понимаю...

Лоуренс кивнул и, оставив формальности на сведущую как в цифрах, так и в вопросах веры Эльзу и поручив нескольким людям присматривать за чеком, отправился дальше. К нему присоединилось несколько членов гильдии, чтобы узнать, как дело с этой странной сделкой пойдёт дальше.

Следующим местом стала гильдия ремесленников по дереву, где главы гильдии, потрясённые величием, с которым держался Лоуренс, недоумённо крутили головами и переглядывались, ознакомившись с предложением. Деньги, что они должны были получить от гильдии торговцев элем и вином, им следовало передать следующему получателю.

Затем несколько ремесленников гильдии последовали за всеми на постоялый двор "Сено и серп". Лоуренс нашёл торговца, с которым давеча разговаривал, и первым делом его успокоил, так как тот решил, что его пришли арестовывать, после чего торговец согласился стать посредником в переговорах. При его участии все неплатежи были упорядочены, сведены вместе и урегулированы с условием оплатить следующим по цепочке. Когда Лоуренс отправился дальше, несколько торговцев лесом, само собой, присоединились к процессии.

При виде этой процессии у главы гильдии трактирщиков глаза на лоб полезли, словно он посреди бела дня встретил на улице дракона, глава согласился погасить долг перед торговым домом Лаудо, если торговцы лесом заплатят положенное его гильдии. И, естественно, представители его гильдии тоже ушли вместе с Лоуренсом и остальными.

В итоге уже целая толпа подвалила к торговому дому Лаудо, где сам глава и его подчинённые в волнении не могли под навесом усидеть на месте. При виде толпы во главе с Лоуренсом они повскакивали со своих мест.

— Ну, насколько успешно всё прошло?!

Эльза показала пергамент с чеком гильдии трактирщиков, и глава обнял её, прижав к себе, что было сил.

Осталось лишь замкнуть эту цепочку визитом в гильдию торговцев элем и вином.

— О-о, Господи... — простонал глава гильдии, потрясённый так, как если бы он стал свидетелем чуда.

И глава Лаудо, получив оплату от гильдии трактирщиков, отправился вместе со всеми платить торговцам элем и вином.

Когда оплата долга была произведена, чек компании Дива, служивший залогом этой операции, был возвращён. Таким образом, долг Лаудо был погашен, но Лоуренс остался при чеке Дивы в исходном размере — ни медяком меньше, ни меньше.

Зато у других участников их долги исчезли.

Какое-то время все молчали, потом заговорил Лоуренс:

— Как видите, золотых монет не стало ни больше, ни меньше. Всё, начавшись с этого чека, было уплачено, — Лоуренс обвёл взглядом толпу. — С Божьего благословения ваши долги полностью исчезли!

По залу гильдии пронеслись ликующие возгласы, пол задрожал от топота присутствующих. Все, преисполненные восхищения и изумления, подняли на руки епископа Саронии и даже Эльзу, восхваляя величие Бога. Эта суета обошла стороной одну лишь Хоро, стоявшую в одиночестве чуть в стороне.

Однако ею овладело не одиночество, а то ошеломление, которое могла бы испытать волчица, вдруг обратившаяся в лису.

— Что ж, это и есть волшебство торговца.

Хоро вдруг повернулась к Лоуренсу и прищурилась, словно разглядела свою добычу в тумане.

— Ничего не понимаю...

Лоуренс пожал плечами, задумался на миг и сказал:

— Представь перекрёсток.

— Мм?

— Со всех четырёх сторон едут длинные повозки. Все торопятся и не смотрят по сторонам.

Холо захлопала глазами — ну и что дальше? Её подбородок приподнялся, выдавая её внимание.

— Если нарисовать на бумаге, будет видно, что повозка, въехавшая на перекрёсток, не может продолжать движение из-за другой повозки, перекрывающей ей путь. Ну, возница начинает ругать того, кто перекрыл ему путь.

— Хм.

— Но, к несчастью, повозки следуют одна за другой.

— Вот какая ситуация в городе?..

Лоуренс кивнул.

— Дело в том, что предпринять. Каждый из них должен немного сдать назад, создать промежутки и, используя их, освободить движение и устранить затор. Но если речь идёт о деньгах, доверять другим нельзя. Тут будет трудно решить так же, как с перекрёстком. И если ты доверяешь кому-то и захочешь дать денег для уплаты долга, деньги будут уплачены кому-то и исчезнут в никуда.

А раз так, все думают не о том, как платить свои долги, а о том, как собрать то, что другие должны им.

— И только тот, кто из окна постоялого двора, выходящего на перекрёсток, начнёт давать указания, сможет освободить затор. Только тот, что сможет сделать подобное в торговле... — Лоуренс сжал пальцами кончик носа Хоро. — Только тот торговец, что ради заработка протопал много мест и познал широту и сложность мира.

Хоро, не пытаясь освободить нос, посмотрела на Лоуренса.

— Так, значит. Я смогла стать хозяйкой какой-то купальни на окраине мира только из-за тебя, ты хотел сказать?

Лоуренс чуть сильнее сжал пальцы и легонько потянул нос Хоро вверх.

— Мне нравится, что когда я вхожу в твою купальню, я попадаю под твоё доброе покровительство. Если же это для тебя так серьёзно, моё волшебство всегда к твоим услугам.

Хоро прищурилась, глядя в его лицо, её губы задрожали, будто от подступавших слёз. Но вместо слёз на её лице появилась изумлённая улыбка.

— Дурень.

Лоуренс пожал плечами и вытер пальцами всё же увлажнившиеся уголки глаз Хоро. Она выглядела такой счастливой от его заботы, и он подумал, а что бы сказала ему Эльза, если бы увидела это.

Легка на помине! Стоило ему вспомнить Эльзу, как и сама она объявилась.

— О-о, господин Лоуренс, мне нужно тебя побеспокоить, прямо сейчас.

— Хм?

Волосы Эльзы растрепались, щёки раскраснелись, но она цепко держала в руке пачку расписок.

— В городе осталось ещё много долговых кругов! И есть огромное число обращений с просьбами решить их затруднения таким же способом! Взгляни по-быстрому!

И Эльза ухватила Лоуренса за рукав и потянула за собой, однако на сей раз Хоро ей препятствовать не стала.

— Что, и ты даже не попытаешься остановить меня? — поддел её Лоуренс.

Хоро довольно пожала плечами.

— Мне незачем, — уточнила она и с волчьей грацией пристроилась под бочок Лоуренсу. — Потому что я всегда рядом с тобой.

Так было с тех пор, как он её встретил. И потому он и дальше будет делать всё, чтобы это продолжалось.

Лоуренс засмеялся, и Хоро присоединилась к его смеху.

То, что они сейчас делали в этом городе, могло показаться чем-то незначительным с точки зрения небес. Но для Лоуренса оно было настоящим сокровищем в его руках.

— Хоро.

Она пару раз моргнула, услышав своё имя. А потом эта немного одинокая волчица прищурилась и снова радостно рассмеялась.

Свадьба с волчицей

Мальчишкой покинул я родную деревню, собираясь изучать Священное писание. Без денег и без сопровождения отправился я в город Акент, где находилась школа. Совершенно не зная жизни, я потерял там всё, что имел, и был вынужден скитаться странствующим школяром, не имея крыши над головой, пока не попал в окончательно безвыходную ситуацию. Но именно тогда волей Бога довелось мне встретить людей, которых с полным правом мог бы назвать своими учителями жизни, благодаря которым я жив и поныне.

С той поры я старался усердно работать и использовать любую возможностью для учёбы. Конечно, не всё было мне доступно, но во мне жило ощущение неуклонного движения вперёд.

А около двух месяцев назад, ощущая неудовлетворённость ходом вещей, я снова отправился в путь, теперь уже из деревни горячих источников Ньоххира.

Мир пришёл в смятение из-за кризиса, постигшего Церковь, и моя поездка также изобиловала подъёмами и провалами. Преодолев как-то трудности, я с благословения Божьего выжил и неожиданно для себя был высоко оценён окружавшими меня людьми. Ещё совсем недавно эта высокая оценка приводила меня в смятение, но, в конце концов, заставила взвалить на мою бедную спину ответственность за всё, что было связано с этим.

Всё, что мне нужно делать, это учиться пути веры, строго следовать ему и совершенствовать себя.

Моё имя — Тот Коул.

Я агнец, стремящийся идти по пути Божьему несмотря на...

— Уу... — простонал я из-за ощущения тяжести на моей груди и проснулся.

Я даже подумал, уж не дьявол ли явился, наконец, испытать мою веру, и, собрав её всю, я приоткрыл глаза и увидел прямо перед ними сомкнутую пару глаз и кончик носа. Рассвет, проникавший через окно, обрисовывал очертания явившегося ко мне злоумышленника.

И мои плечи расслабились.

Конечно, тяжесть на моей груди можно было в некотором смысле назвать демоном, старающимся сбить с пути агнца Божьего. Короче, это была юная девушка, сопевшая у меня на груди.

Вероятно, из-за её хрупкого телосложения и длинных ног она, идущая по улице в хорошем настроении, кажется легче пушинки, но устроившись на груди, она сдавила её достаточно неприятно. Когда она была маленькой, я мог назвать подобное только разве что милым, но она выросла, и теперь ощущение было иным.

Сколько бы я ни говорил ей, она пропускала мои слова мимо ушей и без какого-либо стеснения тайком пробиралась под моё одеяло, и вот я опять вижу лицо спящей Миюри, сопевшей мне на ухо.

Миюри, единственная дочь доброго человека, бывшего торговца Лоуренса и его жены Хоро, была мне вроде младшей сестрёнки, о которой я заботился с самого её рождения. Сорванец от природы, она давно хотела покинуть деревню, чтобы увидеть мир и, в конце концов, самовольно присоединилась к моему странствию.

Серебристая чёлка Миюри — необычный цвет своих волос она унаследовала от отца — мягко колыхалась от моего дыхания, её длинные сомкнутые ресницы подёргивались во сне. Потом она почмокала и, выгнув спину, попыталась зарыться лицом в одеяло, напоминая спящую кошку, менявшую позу. Невинность этого действия растрогала меня до глубины души, и я невольно улыбнулся, но потом заметил это.

Лицо Миюри спряталось под одеяло, и её макушка оказалась прямо перед моим носом. Её волосы, которыми она так гордится и за которыми ухаживает каждый день, приобрели необычный сладковатый запах, выделяющийся на фоне кунжутного масла, которым она пользуется. Но этот странный запах шёл не от шелковистых волос, а от больших остроконечных волчьих ушей на её голове.

Миюри была девушкой-волчицей с прекрасными волчьими ушами и хвостом. Иногда кончики ушей попадают мне в нос, я от этого чихаю и просыпаюсь, потом какое-то время наблюдаю за движениями её ушей во сне, когда она ищет для них удобное положение.

Милая девушка с милыми волчьими ушками, такая беззащитная во сне. Но я не стал при виде этого глотать слюну, вместо этого я, похолодев от неприятного предчувствия, с огромным трудом сумел не вскрикнуть.

— Не может быть.

Я откинул одеяло, и Миюри на груди свернулась комочком, словно от холода. Её волчий хвост, недовольно хлопавший по кровати, был пушистей обычного и ярко блестел в свете восходившего солнца.

И этим были бесчисленные волоски, выпавшие из её хвоста.

— О-о, Господи...

Я бессильно уронил голову на подушку и стал смотреть в потолок. Волосы Миюри, развевавшиеся в свете утреннего солнца, подобны серебряному снегу с примесью пепла. Это, конечно, красиво, спору нет, но на свете не всё красивое прекрасно.

— Миюри... Миюри.

Она, не просыпаясь, стала нащупывать снятое с неё одеяло, что-то недовольно бормоча. Я взял её за плечи и слегка потряс, её реакция оказалась достаточно бурной — её уши заходили ходуном, хвост начал бить по моей руке, исторгая кучу шерсти с каждым ударом.