Волчица и пряности. Том 22

— Хмм. Вообще-то это мне приходится всегда защищать тебя.

— Именно так. Наше путешествие продолжается благодаря тебе. И я тебе благодарен.

Без мудрости, храбрости и смекалки Миюри, которой течёт кровь мудрой волчицы, один агнец давно обратился бы в прах среди водорослей бушующего моря.

Лицо Миюри казалось довольным, хотя она ещё пыталась выглядеть сердито.

— Продолжай тогда благодарить, — вдруг сказала она и, озорно рассмеявшись, протянула ко мне руки.

— Не стоит. Мне надо переодеваться. Вернёмся домой — тогда.

— Э-э! Обязательно! Ты обещал!

Ну, чистый сорванец.

И всё же от этого проявления привычной для меня Миюри на душе заметно полегчало.

Миюри с завязанными позади головы волосами и красивыми драгоценными камнями на ушах была похожа на фею, которая исчезнет, стоит лишь на миг отвести от неё взгляд, от этого мне становилось немного грустно.

Я был бы виноват перед господином Лоуренсом, сказав, что ощущаю себя отцом, выдающим свою дочь замуж, потому пусть будет так: старшим братом, выдающим замуж сестру.

— Как бы то ни было, когда начнётся церемония? Стоит немного расспросить.

Корабль задержался, найти кого-то на роль священника и его девушки-помощницы не удавалось, складывалось впечатление, что церемония будет перенесена, и некоторые приглашённые засобирались домой. Родные прибыли издалека, а весна — время напряжённое. К тому же аристократические семьи могут оказать влияние на местные события. Однако, глядя на скопление народа в порту, можно лишь представить, как трудно будет обеспечить корабль, а потому решение отложить церемонию тоже нелегко принять.

К тому Меркурио более, чем серьёзно, занят подготовкой к церемонии, потому что от неё и от приёма, оказанного невесте, зависела репутация его семьи. Аристократы — есть аристократы, и они подчинены многим условностям.

— А ещё я бы хотела поскорее поесть того, чем тут будут угощать. Когда на юге готовят еду, в неё добавляют пшеничную муку. Я просто в нетерпении попробовать!

— Ты уже ела "еду пиратов"...

— Хи-хи-хи! — озорно рассмеялась Миюри, не став к моему удивлению перечить. — А-а, что ещё из себя представляет эта невеста? Жених-аристократ смахивает на моего брата, значит, это должна быть милая девушка с серебристыми волосами, волчьими ушами и хвостом?

Я попытался посмотреть на Миюри построже, на что она ответила невинной улыбкой. Однако, опасаясь задержать церемонию, я решил сходить узнать, как идёт подготовка.

Вдруг из-за двери донёсся громкий разговор.

— Юная госпожа, куда же вы!

— Там те, кого пригласили.

Сразу после этих слов дверь с силой распахнули настежь.

— Это вы священник и его помощница?

— Да госпожа же!

За дверью я увидел девушку с великолепными огненно-рыжими волосами, отталкивавшую рукой испуганную служанку. Девушка была высокой и длинноногой, её превосходное платье не могло скрыть ни развитых плеч, ни рельефных мускулов. Она бы прекрасно подошла для пьесы, имеющей успех в Ньоххире и повествующей о женщине-рыцаре, побеждающей дракона.

Оттолкнув служанку, она шагнула в комнату и захлопнула дверь. Острый взгляд её глубоких тёмно-карих глаз оценивающе остановился на Миюри.

— Я слышала, вы здесь чужие и попали сюда случайно. Это так?

Теперь её глаза будто пронзают меня. Она не намного выше меня, но от неё буквально исходит мощь. Если речь зашла бы о физическом противостоянии, эта мощь заставила бы меня опасаться иметь её своим врагом. В то же время Миюри продолжала сидеть в кресле как ни в чём не бывало.

— Так?

Девушка нахмурилась и глубоко вдохнула, став от этого ещё больше. Судя по поведению Миюри, она не питает к нам зла, но её ярость очевидна. Может, её злило присутствие чужаков на бракосочетании, а может, её возмущал подставной священник. Словно бы её саму кто-то обрядил бы в доспехи и в качестве рыцаря поставил бы охранять слабых монашек в монастыре.

Но Миюри просто спросила:

— Это твоё платье... платье невесты, так? Тебе уже не нужно готовиться?

Мне вопрос показался странным, девушка же лишь фыркнула и приблизилась лицом к лицу Миюри.

— Вы двое, вам можно доверять?

Пусть девушка, пытавшаяся давить на Миюри, вдвое больше и втрое тяжелее её, Миюри ничуть не выглядела напуганной. Её прекрасное чутьё подсказало, что невеста не хочет нам вреда. Однако поведение невесты всё же выглядело странным. Прямо перед церемонией ворваться, чтобы просить о доверии...

— Это... — вмешался я, и глаза невесты устремились ко мне.

Я был готов испугаться, но сумел справиться с собой.

— Мы, конечно, выполняем свою роль чисто по случаю, но, думаю, это происходит и по Божьей воле. Я надеюсь, что мы сможем оказать тебе всё содействие, какое найдём в себе.

Конечно, если мне как подставному священнику скажут уйти, мне ничего не останется, как уйти. Как бы печально это ни было, делать нечего, я не настоящий священник.

— А ещё эти родовые легенды о серебряных волках, да? Мне от них не по себе, — пробормотала девушка, видимо, набираясь решимости.

Семья жениха Чедано и семья невесты Пристол имели на своих гербах изображение волка. С течением времени орлы со львами вытеснили волков, сохранившихся лишь на гербах некоторых старых родов, связанных с древней империей. В этих семьях хранилась традиция собирать на бракосочетания собак серебристой или светлой масти, то же самое относилось к волосам девушки-помощницы.

По этому поводу Миюри, конечно, сказала бы, что в мире не найдётся другой девушки с такими красивыми волосами, как у неё, что не удивительно, она же волчица. Да, собственно, больше никого подходящего у устроителей церемонии и не было.

Однако рыжеволосая невеста по-прежнему оценивающе смотрела на Миюри и даже будто сравнивает её с собой, словно сама была осторожной и внимательной волчицей.

Я всё же пока не знаю, о каком доверии спрашивала невеста, но этот вопрос она задала в первую очередь. Раз так, это наводит на мысль, что эта рыжеволосая девушка хотела предложить что-то такое, что предложить было нелегко.

Вступление в брак — это поворотный момент в жизни, который должен быть полон улыбок и благословений, а когда невеста, которую можно назвать главным лицом на этом обряде, выглядит так подавлено, кое-что сразу приходит в голову. И в первую очередь — это был для неё нежеланный брак.

Девушка передо мной не отличалась утончённостью, всё в ней говорило за то, что она была готова взять, что захочет, сама, своими руками. А сейчас она не желала соглашаться на брак, устраиваемый её родителями, не хотела им повиноваться. А если посмотреть на различия в положении и богатстве семей Чедано и Пристол, в принципах, которым они следуют, можно сказать, что здесь заключался брак, основанный на интересах родов.

Вполне возможно, что эта рыжеволосая невеста хочет предотвратить нежеланный брак и ищет, кому бы в этом довериться. Вопрос в том, должен ли чужак вмешиваться в подобное.

Но моя вера подразумевает, что я не могу оставить человека наедине с его бедой.

И тогда я сказал этой девушке, похожей на зверя:

— Моё имя Тот Коул.

— Ты чего, брат!? — глаза Миюри расширились от удивления, но она сама продолжила вместо меня. — В народе его называют Предрассветным кардиналом.

Это прозвище вызвало немалый шум в этом городе. Возможно, до рыжеволосой девушки дошли какие-то слухи, и она внимательно посмотрела на меня.

— Я скрыл свою личность от Меркурио, полагая, что будет неудобно, если бы люди меня знали как священника. Но если ты страдаешь или нуждаешься в помощи, я должен назвать своё имя. Моя известность тоже может при случае помочь.

Если воспользоваться налаженными к этому времени связями, можно будет избавить девушку от брака, к которому её принуждают. Вопрос, вот — доверится ли мне девушка... Но в её голосе прозвучала неприязнь:

— Если ты собираешься мне лгать, потрудись делать это более достойно...

Не зная, что ответить, я пожал плечами, а невеста негромко проворчала:

— Ну, в общем, физиономия более-менее соответствует слухам. А таков ли ты сам?

— "Предрассветный кардинал" — это прозвище, вроде клички собаки, мне до сих пор неудобно от неё, — ответил я.

Она фыркнула в ответ, а потом выражение смертной тоски сменило злость на её лице.

— Если бы... если бы только я могла бы... довериться вам двоим?

— Что до моего брата, я просто не могу поверить, насколько честным и глупым он является, — заявила Миюри и девушка ошалело перевела взгляд на неё. — Потому что, сколько бы такая милая девушка, как я, ни предлагала себя ему в жёны, он твердит, что будет священником или что может видеть во мне лишь сестру! Но мы же не родные брат и сестра, так ведь? Даже сегодня я залезла к нему под одеяло, а он ко мне — хоть бы что!

После слов Миюри, произнесённых со злым лицом, невеста беспокойно посмотрела на меня.

— Это... глупо. Она такая милая, почему бы тебе не взять её в невесты?

— В самом деле? — переспросил я, раздражённый таким ходом разговора девушки и Миюри. — Разве мы сейчас говорим не о тебе?

Девушка выпрямила спину, словно придя в себя. Не изящным движением, каким учат будущих невест, а резко и точно, словно обученный воин.

— Вы пришли... Нет, ты пришёл, ведомый Божьей волей. Я умоляю, я хочу, чтобы ты протянул мне руку помощи. Здесь больше не к кому обратиться.

Невеста, главное действующее лицо на церемонии, и она просит помощи.

Я встретил взгляд Миюри, глаза этой любительницы романтических историй просто сияли.

— Но я хочу ещё раз удостовериться. Вы же не действуете по приказам моего отца, это правда?

Дочь стремилась к свободе, которую отец старался задавить. Ситуация нередкая, а Миюри, привыкшая быть свободной, — лишь исключение из общего правила.

Но брак должен счастливым, а не навязанным.

— Никоим образом, и мы тебе поможем.

Лицо девушки исказилось, словно от удара кинжала в грудь, одно мгновение казалось, что она расплачется, потом её губы произнесли:

— Я благодарна вам. Я так благодарна вам. Прошу вас, помогите мне с этим безумием.

В конце концов, это нежеланный брак. Для Миюри романтический побег из-под венца, как любимая еда, её из этого дела не вытащить даже за её волчьи уши.

И тут девушка сказала вот что:

— Мой отец собирается убить Меркурио. Прошу. Помогите Меркурио, моему любимому.

— Э-э?..

Мир полон неожиданностей... Сказанное сейчас рыжеволосой невестой Арте Пристол оказалось прямо противоположным тому, что представлялось прежде.

— Отец собирается убить Меркурио, — повторила Арте. — Мой упрямый отец против этого брака. Моя семья жила своим искусством ведения сражений. В то время как семья Чедано разбогатела и давно уже живёт мирными занятиями. Для моего отца это неравный брак, он всегда говорил, что слабаки, ни разу не принявшие участия в сражении, не мужчины.

Я был растерян, проблема равенства брака действительно существует. Почему романтические отношения знати и простолюдинов и стали частой темой пьес. И семьи аристократов это явление стороной тоже не обходит.

Лицо Арте исказилось, как от боли, она, закусив губу, помотала головой, а потом стала вспоминать:

— Я помню, как впервые встретила Меркурио на празднике в моём родном городе. Отец невзлюбил его с того самого раза, когда мы впервые встретились.

— Вот как? — произнесла Миюри и, нежно взяв руку Арте, положила себе на колени, стараясь её успокоить.

— О-о. Когда Меркурио увидел мой меч, он прочитал стих, выгравированный на рукояти. Я была поражена, он не стал говорить об остроте меча, о той добыче, которую поразил меч. Впервые я встретила того, кто, увидев меч, заговорил о стихе, а я даже не осознавала, что на нём выгравирован стих. Меркурио привёл мне много стихотворных строк и историй во время нашего разговора.

Внезапно глаза Арте прищурились, вглядываясь лишь в ей ведомую даль, напряжение оставило её лицо.

— Он сочинил мне стих прямо по ходу разговора. Конечно, на домашних празднествах менестрели читают стихи, но они просто приходят и уходят. А его стихотворение, оно было простым. Вот, — она поиграла бицепсами, — если ты посмотришь на это и уподобишь меня цветочной фее...

Я не вполне понял, как мне к этому отнестись, но Миюри охотно рассмеялась и мягко спросила:

— Ну? Какое счастливое стихотворение было подарено госпоже Арте?

Конечно, Арте ждала этого вопроса, она произнесла смущёно, но гордо:

Ты славно, меч свой отложивши,

Вздремни иной раз у фонтана.

— Я не знаю, насколько хороший это стих... может, и нет. Но для меня он стал потрясением. Когда меня учили читать и писать, мне пришлось прочесть несколько старинных стихотворений, ещё на застольях я кое-что слышала. И меня поразило, что на свете может быть такое непринуждённое и нежное стихотворение.

Я когда-то учил Миюри читать и писать, тоже используя старинные нескладные стихи, и помню, сколько боли было тогда в её взгляде.

— Я совсем ум потеряла в то время от Меркурио. Я клянчила у него стихов, как дитя. Меркурио написал много стихов, заставивших меня беззастенчиво смеяться.

Может, у этого юноши и был талант к поэзии, но, скорее, он был просто добрым от природы.

Миюри была просто в восторге от рассказа Арте о Меркурио. Но тут лицо невесты вдруг помрачнело.

— Меркурио был таким для меня, но отец видел в нём слабака и болтуна. Отец сказал ему — когда врываешься в историю, не говори стишков, а когда что не нравится — поправь мечом, с таким, вот, сарказмом. А меня спросил, когда это я заинтересовалась поэзией. Этому твердолобому не понять талант и доброту Меркурио!

Видимо, достоинства Меркурио были слишком чужды тому, кто жил сражениями. Для отца Арте Меркурио был чужаком. Но кое-что оставалось неясным.

— Однако... этот твой отец, в конце концов, дал согласие на брак, так ведь?

Иначе ситуация не зашла так далеко.

— Да, но, конечно, не по доброй воле. Из семьи Чедано вышло немало талантливых людей, ведущих дела по всему королевству, эта семья стала одной из ведущих сил. Что если семье Чедано откажут в предложении руки и сердца? Отца это беспокоило. У нас многие умеют держать меч, но не перо. У нас нет денег, а сила меча уже не имеет былого веса в этом мире.

То есть, именно её отец был вынужден принять нежеланный для него брак.

— Есть немало историй о вынужденных браках с печальным итогом, но есть и с противоположным.

Арте нахмурилась.

— В нашей семье твердолобость в отношении древних принципов не имеет границ! Я подумала, что отец будет точно против моего замужества и сказала об этом Меркурио. Тогда он... взял меня за руку и поклялся, что будет использовать любую возможность, чтобы заключить союз, сколько бы других хороших предложений ему бы не поступало...

Вероятно, вспомнив тот момент, Арте покраснела и погладила свою руку.

Миюри, ценившая истории любви больше всего на свете, тепло улыбнулась детскому жесту Арте. И тут невеста словно очнулась, её лицо снова исказилось.