В памяти некстати всплыла совсем свежая история, когда прибывшие в увольнительную солдаты развязали драку в одном из трактиров Эльрода. Тогда их всех повязали и отправили по камерам. А утром один из них, маг как позже выяснилось, устроил форменный разгром.
Начало истории чародей мирно проспал, зато после, когда очнулся в сыром подземелье за решеткой, проявил себя как надо. Хорошо, что не прибил никого под горячую руку, тогда бы так просто дело не закончилось.
Нуцег усилием воли прогнал ненужные мысли прочь, а с его губ слетели тяжелые, так и норовящие придавить к земле слова:
— Чего ты хочешь, предатель?
Он больше не сомневался в том, что именно стоящий перед ним старик, обернувшийся спиной к Свету, атаковал Глен тем заклятием. И еще бывший патрульный отчетливо понял, что боя им в любом случае не избежать.
Неважно, кто развязал это противостояние, неважно, кто прав, а кто виноват, неважно, какие цели преследует этот ворон в черном плаще, неважно. Для устремивших свой взгляд во Мрак есть только одно наказание.
— Предатель? Что ты можешь знать о предательстве, мальчик? — неожиданно ответил тот. — Я — глава Клана Черного Ворона — самого могущественного из когда-либо существовавших под этим небом. Когда-то его сила на порядок превосходила силу твоей империи, его битвы напоминали сражения войск Оммэра с хронами, а власть распространялась на многие земли. Но что теперь? Земли отняты, слава стерта, а сам я вынужден действовать как разбойник.
В глазах чернокнижника отразилась яростная Тьма, готовая вот-вот прорваться наружу и растворить в себе. Этот взгляд, несмотря на разделяющее собеседников расстояние, был отчетливо виден Оэру. Он захватывал сознание, будоражил все чувства, вытягивая слабости на поверхность, и требовал одного — покорности. Это не было магической атакой, но по своему воздействию очень на нее походило.
Чародей далеко не сразу смог взять над собой контроль, а когда сумел, то лишь каким-то чудом не ринулся в атаку. Огонь не терпел долгих игр, отвечая ударом на удар, и эта черта передавалась его адептам.
— Откуда же началось падение? Где то место в истории, которое определило такой исход? — продолжал говорить собеседник.— Я скажу тебе. Это произошло более трех столетий назад. Империя предложила нам союз, и мы приняли его. Не было давления, шантажа и прочей мелочи, которую тогдашний император подавал остальным... демон побери, это даже уступкой силе нельзя назвать. Это было равноправие. Равный признавал равного и объединялся с ним для борьбы с общим врагом. К сожалению, лишь на бумаге.
Нас подставляли под удар, развращали интригами, переманивали под чужие знамена, заставляли забывать прошлое и верить в чужую ложь. Клан терял свою основу. Воины и маги гибли или попросту уходили.
Империя набирала силу, душа нас в своих объятиях, накачивая своим змеиным ядом и превращая существование в мучительную агонию. Десятилетиями ворон терял силу, не обращая на это внимание, пока не оказалось, что он стал слишком слаб для равноправия. Тогда-то его и вышвырнули за пределы истории и памяти.
— Мы протянули руку помощи, а империя завернула ее за спину и перерезала нам горло, оставив подыхать в грязи.
Старик вновь поднял взгляд, в котором единственным читаемым желанием была месть. Именно вокруг нее свое гнездо свила Тьма.
И когда аура противника забурлила от хлынувшей силы, а в возникший перед Нуцегом Огненный Щит ударила порожденная Бездной шаровая молния, заставив его опасно прогнуться и побледнеть, до слуха долетели яростные, грозящие разорвать этот мир слова:
— Я полвека готовил Клан Черного Ворона к реваншу, и ни один сопливый ученик не заставит меня остановиться за шаг от цели!
Сразу же за этим нечто невидимое влепилось в порядком ослабленный предыдущей атакой щит, буквально разметав его. В воздухе повисли быстро остывающие искры, а в голове что-то предупреждающе щелкнуло.
Два удара. Всего лишь два удара потребовалось, чтобы уничтожить тайно заготовленное плетение, словно то была грубая поделка дикого шамана, а не тщательно выверенное и скрупулезно оформленное заклинание.
Мощь противника и впрямь поражала, а сила, которой тот распоряжался, могла обратить в бегство слабого духом одним своим наличием.
Но бой только начался. На страже жизни молодого мага все еще оставались множество оберегающих амулетов, некоторые из которых прошли через руки Эр Эльзара, что гарантировало высокую надежность. Но тот, кто полагается на подобные вещи в магической схватке, проиграл по определению, как и ушедший в глухую оборону.
Последнее Оэр прекрасно понимал. Поэтому, когда в его сторону летел уже третий подарок, внешне напоминающий раскрывшуюся в преддверии улова черную мелкоячеистую сеть, ей навстречу отправилось Огненное Копье.
Реакция странного творения очень удивила чародея — вместо того, чтобы просто столкнуться или, избежав встречи, наброситься на противника, рожденное Тьмой нечто попыталось скрутить сияющий росчерк пламени, но лишь опало знакомым белесым пеплом на землю, стоило только его коснуться. Через какое-то едва уловимое мгновение после этого, атака достигла цели.
Фигуру в плаще накрыла ревущая завеса взрыва, толкнувшая горячий воздух во все стороны и раскидывающая вырванные и обожженные куски земли, которые забарабанили по крышам и стенам близлежащих домов нежданным градом.
Вот в чем разница их Стихий. Огонь чрезвычайно трудно контролировать, он всегда старается ударить со всей возможной мощью, концентрируясь на своем враге, но превращая пространство вокруг него в бушующий пожар.
Предавший Свет оказался силен и опытен — одна лишь скорость, с которой он творил опасные заклинания, говорила о немалой практике — но на фоне его ударов громогласный ответ смотрелся воистину устрашающе.
Однако Нуцег себя не обманывал: он достиг всего лишь небольшой передышки. Для победы нужно нечто большее, чем удачно подобранное заклинание.
И тут ученик Эр Эльзара понял, что решение все это время было на поверхности. Тут же проскользнула мысль об упущенных возможностях, но думать об этом уже поздно.
Время. Все, что ему нужно — это выиграть немного времени.
Его сложно, но все же можно найти, когда схватываются две армии, когда личность теряется в потоке клокочущей ярости, ненависти и страха, когда каждый человек словно винтик двух дерущихся машин. Но где его взять, когда сражение идет один на один? Нет товарищей, которые могут отвлечь противника, дав возможность сотворить что-то особо мощное, позволяющее решить проблему в единый миг. Поэтому и только поэтому в дуэлях редко кто успевает обратиться к глубинам дара, битва идет на износ, а не на степень познания магии как таковой.
Сложные плетения требуют большего внимания при их создании, но они же гораздо устойчивее — при условии, что все сделано правильно — к разрушению. Защита выдержит больше ударов, атака преодолеет большее расстояние и донесет больше разрушающей силы к ногам врага
Но есть черта, после которой появляется нечто новое. Там свое начало берет Высшая Магия.
По задумке Института Стихийной Магии ее изучение начинается уже после того, как ученик заканчивает основной курс, а потому Оэру не полагалось даже знать о существовании этой грани Искусства. Если бы не наставник. У того была своя программа и свои представления о том, как должен выглядеть и что уметь настоящий чародей.
Какая-то часть сознания продолжала пропускать через себя мысли, смотреть на опадающее пламя, слышать уходящий гул непокорного огня и искать пути к затягиванию схватки, но другая уже давным-давно начала плести энергетические кружева.
Отсчет пошел.
Огонь исчез так же, как и появился. Лишенное пищи и магической подпитки пламя продержалось в сыром воздухе всего лишь мгновение, а затем просто пропало, оставив небольшую воронку в свое упоминание.
Разочаровано, но совсем не удивлено бывший стражник отметил про себя, что получивший основной удар старик даже не шелохнулся, зато стоящих за ним в момент атаки бойцов раскидало по сторонам.
Ученик глянул на них, лишь чтобы убедится, что те по-прежнему связаны его заклинанием и не представляют опасности.
— Ты достоин своего учителя, мальчик, — как-то даже задумчиво произнес глава клана. От обуявшей его ярости не осталось и следа, и теперь он говорил спокойно и размеренно, словно заключающий важное соглашение политик. — Одолеть тебя быстро мне вряд ли под силу, но и убивать нет никакого желания.
— И что с того? — Нуцег не верил ни единому слову своего собеседника, но победа в его первом серьезном поединке уже плыла к нему в руки, а потому от подаренного шанса потянуть время отказываться он не собирался. Однако следующее предложение его попросту огорошило.
— Я готов пойти на уступки, — нехотя признался тот.
— Какие еще уступки? — Он абсолютно не понимал, куда клонит приверженец Тьмы. Какие тут вообще могут быть переговоры?
— Ты же должен понимать, зачем я сюда пришел. Мне не нужна эта девчонка и ее жизнь, как впрочем, не нужны были жизни других. Клан Орла вез информацию, которой отказался поделиться или продать. Очень нужную мне информацию. Догадываешься?
— Ты хочешь сказать, что ею владеет только Глен?
— Именно. Вы нас слегка поторопили. Когда стало понятно, что нужными сведениями располагает только раненный маг, было уже поздно.
Вот оно что. Еще один кусочек этой истории встал на место.
— И что ты предлагаешь мне? Постоять в сторонке, пока ты будешь вести допрос с пристрастием восемнадцатилетней девчонки? — Кажется этим вопросом молодой чародей умудрился выразить все, что думает на сей счет. Оэр почувствовал, как где-то внутри вновь шевельнулось рвущееся наружу пламя, но он сдержал его силой воли.
Еще рано.
— А ты не слишком вежлив, мальчик, — заметил старик, зачем-то накинув свой капюшон обратно. — Я могу действовать гораздо искуснее. Она даже не будет знать, что мы приходили сюда. Кроме того, в качестве компенсации, можно убрать и ее рану. Ну так что?
— Я не привык говорить "вы" тем, кто со мною на "ты". Это, что касается вежливости, — ответил юноша.
До удара оставались какие-то секунды.
— А, что насчет моего предложения?
Нуцег вдруг почувствовал, что не в состоянии напасть на того, с кем ведет разговор. И вроде знает, сколько крови ради своих целей пролил этот чародей, и то, как оперирует запретной магией. И все же. Одно дело, когда они обменивались смертельными подарками, и совсем другое, когда ведут мирную беседу.
Он тянул.
— Я не решаю за других, но, зная чувства Глен, вынужден отказать.
Бывший стражник больше не видел лица своего противника, но почему-то ему казалось, что тот сейчас скалится. Он ждал удара, чтобы принять его на восстановившийся Огненный Щит и раз и навсегда закончить этот разговор.
Он был готов.
— Жаль. — Короткое слово разлетелось эхом по домам с застывшими людьми и животными, прошло по чердакам и подполам, заглянуло в каждый тайный уголок деревни и вернулось дурманящей разум волной.
Оэр почувствовал, что начинает превращаться в одну из тех самым кукол без кукловода. Конечности потеряли чувствительность, цель перестала быть ясной, мысли запутались одна в другой и разорвались на сотни составляющих частей, понять в которых хоть что-то было абсолютно невозможно. Лишь Огненный Щит все также слепо ждал атаки, не понимая, что она уже свершилась, и в его существовании больше нет смысла.
Фигура в плаще совершенно равнодушно отвернулась от недавнего своего противника и легким движением руки разорвала печати, державшие союзников, а затем стала приближаться.
— Ты поразительно силен, мальчик. И твоя единственная атака очень меня впечатлила. Но, тем не менее, ты остаешься всего лишь учеником. — Застывший юноша видел движения губ и почему-то казалось, что слова, слышимые его ушами, и те, которые произносит проклятый старик начинают разниться. В них слышались неуместные перерывы, иногда исчезали целые предложения, которые должны были быть, а сам голос звучал поразительно бесчувственно. Ни один человек на всем свете не сможет так говорить. — Сила никогда не заменит мастерство, поэтому просто стой здесь. Я по-прежнему не хочу убивать тебя. В стане моих врагов уже есть влиятельные фигуры и Эр Эльзар там совсем ни к чему...
В этот момент что-то яростно обожгло грудь куклы, и чужие слова, все еще идущие извне, затерялись в мокром воздухе. Спасительный холод стал медленно распространяться по телу, возвращая в нее жизнь и чувствительность. Маг вспомнил, зачем он здесь, и почему не может просто стоять и смотреть. К нему вернулась его воля. Та самая, которая не позволила ему превратиться в бесчувственную статую в самом начале и которая не позволит сделать этого сейчас.
Рука медленно поднялась для направления удара и губы уже готовы были произнести ключевое слово, но противник и в этот раз успел быстрее.
Что-то шепнув себе под нос, он точно так же поднял свою руку, и переплетенные щупальца, разбив Огненный Щит, словно тот был сделан из хрупкого стекла, оторвали недавнюю куклу от поверхности и с силой впечатали ее во что-то твердое и ребристое.
На какие-то мгновения Нуцег потерял сознания. И этого времени хватило, чтобы лишенное его контроля плетение Высшей Магии начало рассыпаться.
Где-то на задворках сознания начала подниматься паника то ли своя собственная, то ли надиктовываемая мерзким исчадием Мрака. Почти неслышимая, она не смогла помешать ученику мага.
Он попытался освободиться, одновременно борясь с отвращением, и один из пяти отростков превратился в знакомый пепел, обгорев под воздействием пламени. Но дальше случилось странное. Вместо того чтобы разлететься под порывами легкого ветерка или осесть на землю, пепел завис в воздухе. А через секунду щупальце вновь восстановилось.
Именно после этих действий последовал комментарий про связь упорства и смерти.
— Ты продолжаешь удивлять меня, мальчик. Судя по твоим действиям, ты все это время готовил мне сюрприз. Из разряда Высшей Магии. — Глава клана немного помолчал, словно раздумывая. — Но на моей стороне есть как минимум одно преимущество — опыт...
Он хотел сказать что-то еще, и было видно, как его сухие старческие губы, освященные пылающим неподалеку огненным тайфуном, сначала открылись, а затем растянулись в неприятной усмешке:
— Извини, но ты для меня теперь не самый приятный собеседник. — Произнеся это, ворон направился в сторону дома, не выпуская, впрочем, своего пленника из виду. — Эрр`глесс Гленирин, какая приятная во всех отношениях встреча.
Оэр с ужасом и злостью заметил девчонку, которую уже привык называть своей подопечной.
— Спасибо, что позволили мне не возиться с защитой вашего спутника. — Продолжал обманчиво-мягко говорить тот, неспешно приближаясь к пошатывающейся магичке. Даже отсюда было видно, какие усилия ей приходится прикладывать, чтобы просто стоять. — А теперь идемте.
Старик протянул свободную руку в приглашающем жесте, и знакомая волна прокатилась в воздухе, вот только теперь у нее была другая цель. Ученик мага увидел, как в очередной раз пошатнулась будущая глава Клана Орла, и уже представил, как та послушно возьмется за сухую ладонь.
