Вся беда была в том, что уж кого-кого, а бывшего стражника точно не назовешь опытным в подобных делах. Однако даже он понял, что ее дар по силе уступает тому, что принадлежит ему. Весь вопрос в том, насколько мастерски она им овладела, и сколькими секретами с ней поделился таинственный Орден.
— Если я это сделаю, то тогда сюда прибегут все маги Иссерна. — Предпринял он последнюю попытку ее отговорить. — Мы не так далеко отошли от города, чтобы никто ничего не почувствовал.
— Об этом можешь не беспокоиться — у Ордена есть исключительные права на любые действия, не несущие вреда мирным жителям.
— Хорошо, — неохотно согласился будущий Эр, опустив веки. — Надеюсь, что ты понимаешь, что просишь.
Ответа он уже не слышал, да и был ли он, ответ?
На этот раз все происходило совсем по-другому. Никакой спешки, никакой боязни не успеть и никакой попытки скрыть свои действия — все, что мешало ему в битве с вороном, теперь отсутствовало. Исчезла даже эмоциональная окраска происходящего, осталась лишь задача и ровная работа мысли. Именно мысли, ибо слово и жест испокон веков являлись лишь ее сподвижниками.
Укус Дракона. Так называлось это заклинание, несущее в себе крупицу Первородного Пламени. Его сила была такова, что далеко не всякий выпускник Института сможет пережить встречу с ней, но еще выше были требования к создателю.
Чтобы воззвать к подобной мощи, мало обладать нужными знаниями и необходимым запасом энергии, нужно чувствовать Стихию, понимать ее и знать путь, которым она следует. На все это способны далеко не все.
И теперь секунда за секундой юный маг выстраивал смертоносное плетение, опробованное веками и поколениями лучших повелителей Огня.
— Пр-риго-ттовься. — Чуждый звук вызвал в ровном течении сил легкую дестабилизацию, отозвавшуюся недобрым гулом в голове. Оэр не был уверен в том, что его услышали, но не предупредить он не мог. Для сомнений уже не осталось места, так как возникни даже теперь такое желание, то он не смог бы ничего сделать — его стремящееся обрести плоть творение уже увидело своего врага.
Высшая Магия не рождена для дуэлей — вот то единственное, о чем он мог думать, пока правая рука, словно обретя собственную волю, медленно поднималась в сторону напряженной девушки, а губы шептали заветное слово.
— Гори.
Голова тут же закружилась, а перед внутренним взором, знаменуя собой резкий упадок сил, заплясали цветные пятна. Мгновение, и все снова пришло в норму.
Глаза открылись именно в тот момент, когда из сотен багровых искр, зависших над целью, стала вырисовываться огромная голова мифического зверя. Раскрытая пасть налилась ярко-красным светом, и, не раздумывая ни секунды, дракон сомкнул ужасающие своей реальностью и заключенной в них мощью челюсти.
Раздалась ослепительная вспышка, и во все стороны хлынули потоки яростного темно-алого, как застывшая кровь, пламени, обращающего все на своем пути в невесомый пепел.
Однако до ученика добрался лишь легкий порыв нагретого воздуха — удар был максимально, насколько это вообще возможно для Огня, сконцентрирован. Но тот не заметил и этого, все его мысли крутились вокруг набирающего еще большую силу заклинания.
Сейчас он клял себя последними словами за то, что позволил так легко уговорить. Сам чародей подобный удар точно бы не выдержал, но Милена пока справлялась. Последнее ощущалось им каким-то сверхчувством, которое уже помогло определить за холодной отстраненностью, демонстрируемой ею до начала атаки, напряжение.
Словно держишь в ладони чрезвычайно хрупкий шарик. Стоит сжать ее в кулак, и он тут же разлетится на мелкие осколки.
Нуцег скосил глаза в сторону правой руки и заметил легкий красноватый ореол вокруг пальцев.
— Это еще что такое?
И его удивление можно было понять, ведь спонтанное проявление силы — это удел совсем зеленных учеников, только вставших на тропу Искусства и вкусивших первые плоды новых знаний. Так бывает, когда просыпается дар у человека, еще не имеющего достаточного понятия о самоконтроле.
Внутренней структуры у явления не было, и юный маг поспешил от него избавиться, потому как в любую секунду бездействие могло обратиться серьезными увечьями. В Институте подобный исход предотвращают учителя, но он в состоянии и сам о себе позаботиться.
Результат казалось бы элементарного действия был и вовсе ненормальным — в ответ на попытку взять под контроль все проявления своего дара, сияние лишь усилилось, и рядом тут же полыхнул Укус, разогрев воздух вокруг цели до десятка тысяч градусов. Стоило новой вспышке пройти, как поугасло и свечение, а до слуха долетел легкий треск едва сдержавшего атаку шарика.
Но осознал все это бывший стражник совсем не сразу.
Невозможно. Он как-то смог повлиять на уже выпущенное заклинание Высшей Магии, и тем самым опроверг закон, о нерушимости которого ему говорил сам Эр Эльзар. Это было просто невероятно.
Немного отойдя от этой мысли, чародей попытался прекратить затянувшуюся атаку. Но на этом поприще его ждало лишь разочарование — заклинание, реагирующее на приказы об уничтожении противника, категорически отказывалось развоплощаться, просуществовав до тех пор, пока не кончилась заложенная в него энергия.
В общей сложности Укус держался пять с лишним минут. Целых пять минут непрерывного воздействия раскаленного до невероятной температуры пространства — нагрузка, даже половину которой не сможет выдержать ни один из известных Оэру Щитов, а Милена выдержала. Не сказать, что легко, о чем явственно свидетельствовала тяжело вздымаемая грудь и выступившие на лбу бисеринки пота, но выдержала, став вторым человеком, который смог это осуществить.
Она сидела на самом краю десятиметровой воронки, все еще сжимая в левой руке вынесший колдовское пламя кинжал, а правой устало оперевшись о землю, и смотрела на ее дно, где еще продолжала бурлить ярко-красная стекловидная масса, заставляющая дрожать воздух, будто над огромным костром.
— Ты в порядке? — спросил быстро подошедший, почти подбежавший, юноша, который просто не мог не задать этот вопрос. А затем с несвойственной для него непосредственностью добавил: — Я же предупреждал.
— Да, предупреждал, — как-то отстраненно согласилась девушка и тут же резко перевела взгляд в сторону.
Через секунду в том месте прямо из воздуха на обожженный песок арены шагнул десяток человек в одеждах иссернской стражи, а вслед за ними и тройка приготовившихся к бою магов из Гильдий того же города. И это событие словно бы встряхнуло ее, вернув внутренний стержень.
— Бой на мечах — плохо, защита — удовлетворительно, атака — отлично, — прежним своим тоном произнесла воспитанница Ордена Тенет, а затем, обращаясь к появившимся, коротко приказала: — А вы уходите.
С легким удивлением проследив за повиновавшимися без всяких пререканий людьми, ученик Эр Эльзара заметил только сверкнувшую в руках Милены серебряную цепочку, исчезнувшую за воротом ее необычного одеяния, и еще раз подивился влиянию Ордена.
* * *
Родина. Сколько чувств заключено в этом таком простом и, вместе с тем, неимоверно важном для всех и каждого слове?
Особый воздух, в котором больше нет чуждой тяжести, которым хочется дышать и дышать, особая земля, на которой стоять — уже самое великое счастье. Здесь все особое и близкое с самого рождения. Оно родное.
Ощущение Родины доступно всем разумным, но по-настоящему его могут прочувствовать только те, кто вернулся с чужбины. И неважно сколь долгим и трудным было путешествие — тоска забредает в душу уже на следующую секунду после того, как сделан шаг над невидимой границей, пролегающей между "своим" и "чужим".
Хрон, пересекший эту черту в обратную сторону, тоже поддался подобной слабости, наконец, распрямившись в свой настоящий двухметровый рост. За одно только то, что на ней не надо столь унизительно маскироваться, изображая из себя человека, он готов был любить эту землю.
Впрочем, если потребовалось, то тот бы вновь это сделал. В конце концов, поездка оказалась даже забавной, да к тому же очень результативной. Он не просто блестяще выполнил приказ, но и получил новую силу.
Шарг`Каар? Нет, отныне даже врагам придется именовать его как минимум Сьяш`Каар. Хотя и эта ступень не в состоянии полностью охарактеризовать все новоприобретенные способности.
Мысль о врагах заставила губы растянуться в неприятной усмешке. Новый шаг в иерархии — это не только больше шансов выжить в грядущей войне, но и больше смертей в стане людишек. Забавно, когда тебе удается манипулировать действиями сильного противника, но еще лучше, когда ты способен победить его в открытой схватке.
Хотя, ученики Оммэра — непростой орешек даже для Хрангов, так что лучше будет не попадать под их удар. Но ведь и кроме них в империи найдется много неплохих чародеев. Вот им-то и стоит страшиться встречи с адептом Мрака.
Все прошло чрезвычайно удачно. Так, словно сами Боги были на его стороне. И путь до Пустыни Ветров, и согласие заточенной в сфере сущности, и реакция наставника этого сопляка из Эльрода, и действия наемника — все участники игры поступали именно так, как и планировали Владыки.
Из первоначального плана лишь немного выбивалась реакция пленника артефакта во время второй встречи, но это ему только помогло.
Тьма не убивает так, как думает большинство, она растворяет в себе. Удар демона, больше похожий на отмашку от обнаглевшей мошки, был неплох даже для Хранга, но его мощи не хватило, чтобы перебороть его сущность. Вернее, ее было более чем достаточно, если бы тот знал об особенностях этой самой мошки.
Удар пришелся по самому защищенному месту, и эта сила, вместо того чтобы уничтожить, стала частью Каара, подбросив высоко вверх по ступеням личного могущества.
Хотел бы он теперь встретиться с этим болваном Нуззеном, чтобы увидеть в его глазах удивление, но это желание в высшей мере неосуществимо. На что способен дурак, вставший во главе армии? Ответ до очевидного прост: только на одно — потерять эту самую армию.
Да, он вполне разделял ненависть к детям Света и так же упоенно наслаждался стычками с торговыми кораблями и редкими морскими патрулями, но все это закрыло судну дорогу назад. Люди такое не прощают.
У команды и их капитана был шанс, пока они незаметны для извечного противника, но путь до Пустыни Ветров оказался слишком громким, чтобы осталась хоть иллюзия удачного возвращения на Родину. И даже жемчужина флота недолго продержится в окружении имперских охотников. Для них все было кончено.
Впрочем, это назначение не было ошибкой обитателей Дворца Совета. Чем угодно, но точно не ошибкой. Те, которые смогли придумать такой план, выждать столько времени, подбирая нужный момент, и настолько точно просчитать результат, не способны на подобный глупый промах. Кораблем пожертвовали, ради каких-то иных выгод. Вне сомнений.
Хотя, для него это не имеет никакого значения.
Каар опустился на землю, впервые за многие месяцы почувствовав поддержку воцарившегося в ней Мрака. Того самого, что стал ужасом жителей человеческой части Пограничья и благословением для темного народа.
Он вернулся домой.
Глава 15
Из сна он вынырнул, будто со дна самого глубокого озера — тяжело дыша и с трудом сдерживая кашель. Легкие еще помнили ужасающую сдавливающую силу, не дающую сделать вдох, а руки, казалось, по-прежнему пытались плести паутину чар.
Оэр вытер выступивший на лбу холодный пот, пытаясь понять, на каком месте кончилось видение и началась реальность. Получалось плохо — очередной кошмар оказался на редкость реалистичным, разбередив душу и никак не желая отпускать из липкой паутины нагнанного страха.
Ему никогда еще не доводилось испытывать настолько чистое чувство. В нем не было никаких примесей, лишь беззащитность и безысходность пред приближающимся роком, а еще полное отсутствие, несмотря на оказываемое сопротивление, какой-либо надежды.
Никакое событие в его жизни не могло создать подобных ощущений, на это способны одни лишь сновидения.
Однако очень скоро мысли приняли размеренный ход, перестав носиться в голове со скоростью тайфуна, а сердце стихло в груди, не в силах противиться воле хозяина — вбитые навыки по самоконтролю быстро вернули чародея к дееспособному состоянию.
Вот только если с последствиями они справлялись легко, то первопричина им не поддавалась — никакие знания и умения не могли побороть дурные сны. И это было очень странно. Еще одной странностью служило то, что чем больше находился он в этом застывшем в радостном преддверии битв городе, тем чаще ему приходили такие видения. И с каждым разом они становились все сильнее и сильнее.
Для него важной отдушиной, не позволяющей придаваться черной меланхолии, стали занятия с единственной в пришедшей троице девушкой. По каким-то причинам она захотела подучить его владению мечом, а поскольку бойцы Ордена пока никуда не спешили, то ли разрешая какие-то неожиданные проблемы, то ли выжидая уроченного часа, то времени оказалось предостаточно.
Конечно, его можно было потратить и на изучение Крыла, но с некоторых пор юный маг стал опасаться серьезных исследований. К тому же пара дополнительных дней не слишком в этом помогут, потому как чтобы разобраться с этим заклинанием недостаточно и целого месяца. Хватит ли у него свободного времени, пока они будут пробираться по землям хронов? Лично Нуцег питал по этому поводу огромные сомнения.
В общем-то у него и оружием махать особого желания не наблюдалось, особенно памятуя о последствиях каждого столкновения с кинжалом соперницы, но постепенно это чувство вытеснил зародившийся интерес, вызванный разросшейся под руководством Эр Эльзара жаждой новых знаний.
Да, к тому же, они больше и не сражались друг с другом. Милена, определенно обладающая магическим потенциалом, просто показывала ему некоторые связки и рассказывала, что им можно противопоставить в настоящем бою, а он запоминал и иногда пытался что-нибудь из этого повторить. Все-таки оружие оказалось в числе его слабостей, пусть и значительно уступая куче остальных, гордо возглавляла которую магия.
Но разве можно не заслушаться, когда тебе о своем умении рассказывает настоящий мастер? И разве можно не засмотреться на то, как танцует с тенями красивая девушка, предстающая перед тобой в образе опасной хищницы? Это завораживает.
Каждый ее выпад, несомненно подчиняющийся рациональному желанию одолеть врага, тем не менее был красив и грациозен. Танец — очень удачное сравнение, она именно танцевала, раскручивая вокруг себя вихрь смертоносной стали. Правда, подобная красота отдавала неприятным душком оборванных жизней, но имела право на существование. Это тоже искусство, пусть и не такое изящное, как магия.
Ведь маг бьется не с врагом, а с собственным разумом, заставляющим спокойное течение сил взрываться бурными всплесками и штормовыми порывами, тогда как ее стезя — прямое столкновение, когда либо ты, либо тебя. И, положа руку на сердце, молодому чародею очень бы не хотелось встречаться с подобным противником на поле брани по одной простой причине — он все еще собирался прожить долгую жизнь.
