— О чем это ты говоришь?
— Не понимаешь? — Прищурился Тваленс, словно подозревая в предшествующем вопросе неискренность. — Или же уже введен в заблуждение? Дай-ка я угадаю. Ты. — Тот указал рукой за спину повелителя Огня. — Ты наверняка сказала ему об интересе со стороны Тьмы, не так ли? Девочка, никогда не делай подобных выводов, основываясь на поверхностных знаниях Ордена! Тьма не хотела поглотить твоего дружка, она дрожала в его присутствии, потому что видела в нем одного из Владык. Вот и все.
"Отлично," — тут же подумал Нуцег, пропустив все словоблудие врага мимо сознания. — "Сам того не подозревая, ты вручил мне еще один подарок. Ты правильно хотел, устранить меня первым, ведь я — самое опасное, но при этом, еще и самое уязвимое звено отряда. Но что это? Мне кажется, или в твоем плане и впрямь не уделено никакого внимания первому пункту?"
— А ты. — Он в точности повторил жест противника, обвиняющее вытянув в его сторону указательный палец. — Только что совершил как минимум две ошибки.
— Сразу две? — поддельно удивился тот, сделав навстречу еще несколько шагов — разговор начинал его утомлять. — Не укажешь ли мне на них, а?
— Конечно, — не отводя руки, произнес маг. — Первая заключается в том, что ты ведешь себя слишком расслабленно, а другая ошибка... — Чародей чуть напрягся, и ноги предателя оплели ярко-огненные переливающиеся сети, не дающие сделать ни малейшего движения. Вторая Печать Огня даже адепта Мрака заставит задуматься о вечном, не говоря уж о простом бойце Ордена. Не существует еще способа, для быстрого избавления от ее объятий. Юноша удовлетворенно хмыкнул, а потом поспешно добавил: — Неужели ты думал, будто я смирюсь с тем, что какой-то ритуал каждый раз лишает меня моей магии?!
Еще одно усилие, и развернулся Огненный Щит, который, по задумке, должен был прикрыть своего обладателя от первой атаки, но случилось так, как случилось — девушка оказалась быстрее. И в ответ на последнее действие, правая кисть тут же окуталась пламенем с дожидающимся в нем плетением Высшей Магии — оно, это так и не поддавшееся осознанию пламя, всегда реагировало на применяемые им чары, но становилось видимым для остальных лишь тогда, когда готовился по-настоящему сокрушительный удар. Такой, как сейчас.
— Гори!
И не отзвучал еще последний звук короткого приказа, как по земле зазмеились ярко-алые полосы жидкого огня, не обращающие никакого внимания на мешающие им деревья, попросту сжигая их и двигаясь дальше — Жар Бездны сам подстраивал местность под свои нужды, уничтожая все, что считал помехой. И вскоре странный, состоящий из одних ломанных линий рисунок замкнулся, оставив нетронутым лишь то место, где находился враг. Высоко в небо ударили фонтаны прозрачного пламени, в клочья изорвавшие барашки лениво плывущих по небу облаков и отправившиеся дальше вверх. А после вокруг начало стремительно холодать.
Жар Бездны — это одно из немногих заклинаний Огня, которое атакует объект лишь частью своей силы, полностью концентрируясь на противнике и не создавая под ним многометровых воронок. Оно действует по схожему с тайфуном принципу, только масштабы здесь попросту несоотносимые. Да, к тому же, Жар забирает тепло не изнутри, а снаружи и сосредотачивает его на одной точке, а не по всей поверхности плетения. Таким образом, название полностью оправдывало суть этого творения — на некоторое время внутри, в самом деле, воцарялась Бездна.
Данное заклинание способно достигнуть немыслимых температур в сотню тысяч градусов! И может держать ее целых одиннадцать секунд! Только магистры и мастера в состоянии устоять перед таким пусть и кратковременным, но невообразимо-мощным напором. Да и то, это будет далеко не каждый магистр.
— Ты знал?! — обвиняющее воскликнула Милена, повернув чародея в свою сторону, как только оценила силу последнего плетения.
— Догадывался, — поправил он, непроизвольно передернув плечами — наконец-то и эти земли узнали, что такое настоящий холод. Но виной его дрожи стал не нежданный пронизывающий мороз, а все еще плещущаяся в глазах спутницы кипящая ярость. — Я мог только догадываться, так как не имел никаких доказательств предательства. Однако все это время я ждал именно его...
Оэр прервался на полуслове и резко повернулся назад, но лишь увидел исчезнувшую фигуру изменника, а потом услышал краем уха:
— И ты упрекал меня в беспечности?
Удар. Очень сильный и невероятно быстрый удар, наткнувшийся на Огненный Щит и чуть запоздавший блок собеседницы, который сумел остановить продвижение оружия сквозь померкнувшее плетение Щита. Затем новое смазанное движение, звук стали столкнувшейся со сталью, пришедший откуда-то спереди, и Льерд с Тваленсом поменялись местами.
"Путь Ста Шагов. Если бы это был Катмай, то Щит не спас бы..." — проползла отдающая легкой паникой мысль, попытавшаяся вытянуть вслед за собой и сдерживаемые чувства. Пока главным среди них являлось удивление, но то уже начало преображаться в страх.
— Ты жив! — выкрикнул он отдалившемуся врагу. — Как ты можешь быть жив?!
— Как? — Улыбнулся соперник, поигрывая полупрозрачным мечом, переливающимся всеми оттенками черного. Еще минуту назад его руки были пусты. — А разве ты умрешь, если на несколько секунд на тебя повеет запахом дома? Я знаю это заклинание, маг, его называют Жар Бездны. Но что оно для того, кто вышел из этой самой Бездны?
Чародей сосредоточился. Он уже поборол в себе то, что заставило его кричать, и внутри него вновь жила лишь концентрация.
"Смотри! Невозможно, чтобы его нельзя было заметить. Льерд способен видеть каждое его движение, раз сумел отбить удар. Значит, и ты это можешь. Только смотри!" — Он думал, а справа и слева от него находились ледяная ненависть и горячая ярость. Льерд и Милена. Они не колебались. Они ведали о каждом слабом месте техники Ордена. — "Сейчас!"
Нуцег не знал, что именно заставило ударить его в место, которое располагалось рядом с костром. Предатель в тот момент находился вовсе не там, да и по всему его виду можно было предполагать, что он отправиться совсем в другую сторону. Однако кто-то словно заставил повелителя Огня выпустить Копье поверх забытого обеда, а в следующий миг вся троица оказалась на пути заклинания. Сначала кинжал Льерда встретился с мечем врага, прикрывшим живот, потом в грудь Тваленса врезалось Копье, пробившее в ней сквозную дыру, а чуть спустя в шее изменника появилось оружие девушки, и еще не принявшее факт смерти тело застыло в воздухе.
Он не понимал, почему эта воля выбрала именно Копье, ведь то могло задеть и союзников. Но отчего-то не задело. И от чего, тот не понимал также. А еще она, эта воля, уверенно заявляла, что бой не окончен и готов начаться вновь в любой миг.
— Уходите от него! — предупредил маг, догадываясь, что уже не успевает.
И он не успел. Переливающийся черным меч ожил в руках убитого и самым своим кончиком прочертил по туловищу девушки алую линию. И тут же его эфес ударил по подбородку другого бойца, заставив того пошатнуться. Доля секунды, а после сталь опять ударила о сталь.
— Прекрасно. — Шевельнул бледными губами Тваленс, заставив полыхать свой клинок мрачным пламенем. Из его прожженной дыры в груди не лилась кровь, не торчали обугленные обломки ребер, и лишь едва заметный туман пульсировал там, будто живое сердце. — Я ждал именно этого, ждал, пока ты разбудишь Тьму рядом с собой, мальчишка. Хотя можешь называть это простой интуицией, ведь ты так и не поверил ни единому произнесенному мною слову.
Он сделал широкий взмах расплывающегося перед глазами оружия, оставившего медленно затухающий шлейф из серых искр, вынуждая таким образом отступить командира, а потом скрестил в его сторону пальцы свободной руки. Туловище Льерда обхватили неподъемные черные цепи, отбросившие того на пару метров назад, — у магии Тьмы имелся свой аналог Огненных Печатей. Однако добивать поверженных врагов воспитанник Ордена не стал, спокойно оставив тех за своей спиной и надвигаясь на ученика Эр Эльзара.
— Видишь вот это? — В дневном свете заискрился тысячами отблесков маленький предмет, выполненный из прозрачного серебристого материала и отчего-то вызывающий мысль о застывшей слезе. Чародей, одновременно творящий несколько плетений и потянувшийся к Дару Богов, замер. — Завораживает, правда? Запомни этот момент, мальчишка, ведь ближайшую вечность ты будешь помнить только его.
Тваленс непринужденно раздавил крохотную безделушку, вызвав настоящий взрыв серебреной пыли, укрывшей того от взора. А потом на его месте возникло совсем иное существо, как минимум вдвое возвышающееся над самым рослым человеком. Костлявое, имеющее вместо пальцев по пять длинных тонких когтей, с рыжеватой пергаментной кожей, обтягивающей все тело и пару сложенных за спиною крыльев, с выделяющимся набором тонких, как иглы, клыков, с остроконечными ушами, сходящимися где-то за затылком и плескающимися озерами Тьмы в пустующих глазницах. Последние просто притягивали взгляд, заставляя забывать о всех остальных чертах лица. В своих руках оно держало за плечи труп с пробитой в груди дырой.
— Это была моя печать. — Эхом донеслось со всех сторон. Тварь сделала легкое усилие, разрывая свое предыдущее вместилище на две неровные половинки, а затем выпрямилась, расправив просвечивающиеся крылья. — Та зверушка, заключенная в сфере, подбросила меня на одну ступень, но ты, ты — большее. Я съем тебя, и это поставит меня выше любого из Хрангов.
Оэр остановился, так и не донеся руки до подарка наставника. Подрагивающие пальцы вдруг сжались в кулак, вокруг которого зарезвилось пламя. Стена отрешенности и сосредоточенности, возведенная разумником разрушилась в единое мгновение, не устояв перед рвущейся из самых глубин души ненавистью.
— На пирсе в Эльроде был ты? Это ты убил тех, кто пришел со мной!! — И такова оказалась скрытая сила этого крика, что враг не сумел отказать себе в удовольствии ответить. Ответить так, как умеют лишь демоны.
— Я не мог простить того, что кто-то убил мою куклу. — С явным сожалением произнес он, так и не раскрыв клыкастого рта. — Это были твои друзья? Извини, если бы я знал это тогда, то они бы не умерли... не умерли настолько легко.
Пламя получило свободу. Впервые он не пытался ему мешать, не испытывал по этому поводу страха или настороженности. Чародей принялся ему помогать. Каждый сантиметр кожи, скрывающийся в рвущемся на свободу огне, давал своему обладателю что-то новое. Силу и знания, приходящие оттуда, откуда тот не стал бы принимать их ранее. Из Тьмы.
Да, отныне маг знал о своем враге все. То, из какого противоестественно союза возродился этот полудемон, то, как он захватывает чужие тела, получая все их умения и память, то, как теряет большую их часть, когда погибает временное вместилище, то, почему Дар Богов не смог бы его уничтожить, пока не высвобождена истинная сущность, и то, сколь ничтожен он перед лицом скрытой в пламени мощи. А еще то, что души всех убитых этой тварью — свободны. Он не мог инициировать себя подобным образом, пока была цела его печать.
— Великолепно. — Противник сделал шаг вперед, проведя взором по огню, объявшему правую руку ученика. — Но не переусердствуй, мальчик. Удар моего меча смертелен для любого живого существа, и эта никчемная целительница держится лишь из-за полученных от Ордена знаний. Ты уверен, что хочешь сделать из нее Восставшего? Теперь ей хватит одного твоего прикосновения, чтобы превратиться в самую злейшую тварь Ночи.
"Поэтому ты и не стал их убивать? Чтобы сдержать меня? Но твое превосходство вновь тебя ослепляет. Демон, ты еще не понял, что жертва — это ты? И это даже не мое решение. Так захотели те, которые послали тебя ко мне!"
Бой. Пламенный Клинок, ставший продолжением души, карающей дланью обливающегося ненавистью сердца, встречался со своим темным полупрозрачным собратом, подросшим вместе с полудемоном, повергал того неожиданными атаками, непостоянством формы и размеров, а затем ранил и кромсал ненавистную тварь. Уклонения, внезапные выпады и контратаки — ничему из этого Нуцега никогда не обучали всерьез, но теперь он умел все, что умел враг, и даже больше. Бой был стремительным и решительным.
Но в памяти отражались лишь ничего не значащие мгновения схватки. Он не помнил, как отсек крыло, как погружал яростно пылающий меч в плоть полудемона, как отбивал удары и защищался от смертельных взмахов когтей. Да, ничего из этого не задержалось в его голове, детали являлись не столь важными по сравнению с испытываемыми чувствами.
Это нельзя было назвать радость, скорее глубоким удовлетворением с легкой примесью чего-то непонятного и малозаметного, поднимающегося из давно позабытых глубин памяти и с каждой секундой набирающегося уверенности. Это ему нисколько не мешало.
И лишь под конец, когда бесконтрольный Огонь, вволю перемешавшийся с Тьмой, попытался вырвать порченную душонку твари, маг остановился. Он не хотел уподобляться врагу, но неизвестная и неощутимая до этого мгновения жажда пыталась вынудить его выпить сущность противника и влить ее в себя. Жажда, которую нечего и сравнивать с обычной, ибо ни один измотанный пустыней странник не смог бы превзойти его в желании припасть к дарящему жизнь источнику, желании, на краткий миг ставшим всем смыслом его существования.
Чародей заколебался. Как-то разом пришло понимание, что оно принадлежит не ему, что то преследует иные цели и что у них с ним разные пути. С огромным усилием он отпустил зажатую в клещах Мрака тварь, обливающуюся какой-то зеленоватой густой кровью, стекающей с нее, будто смола с дерева.
Однако, секунду назад, безвольное тело вдруг встрепенулось и без всякой благодарности обхватило когтистой рукой шею соперника.
— Ты почти победил... — произнес истерзанный враг, приподнимая Оэра на уровень глаз. — Но ты оказался слишком хорош для того, что слился с тобой. Пришло время вам двоим стать моей пищей.
Эти его слова перебил неясный шепот, вклинившийся в мысли ученика и попытавшийся подменить их покорностью и не противодействием судьбе. Он был еще слишком слаб и неуверен, и все же весьма ощутим. Шепот призывал отринуть память об этом мире, отбросить чувства и эмоции, силу и знания — все то, что составляло личность мага, обещая взамен ледяное безразличие. И, даже ослабленный Огнем, он находил в нем отклик.
Нуцег вспоминал, вспоминал каждую секунду из своей жизни, вдруг оказавшейся такой странной и никчемной. Годы, проведенные согласно диктату отца, путешествие до столицы, прошедшее под знаком страха погони, труд в стекольной лавке, едва-едва перекрывающий минимальные потребности в еде и одежде, первые месяцы в Институте и встреча с Эр Эльзаром, а потом и переезд в портовый Эльрод. Он вспоминал, ощущая как все эти события проскальзывают мимо него и не дают ему шанса зацепиться за них. Словно сорвавшийся с вершины альпинист, он летел в бездну забвения, уже не в силах остановить падения и лишь впустую раздирая руки об отвесные скалы безразличия. Но что-то все еще держало его здесь, раз за разом отдаляя момент столкновения с землей. Какой-то кусок сознания никак не желал поддаваться шепоту, надсмехаясь над его попытками к порабощению.
