На Острие Удара (рабочее)

Пролог.

Теплый летний ветерок неожиданно сменился пробирающейся под одежду прохладой, напоминая о приближающейся осени. Небо затмили тяжелые свинцовые тучи, грозящие вот-вот обрушиться ливнем. Над столицей свои сети раскинула тьма, разгоняя прохожих и заставляя их искать укрытие от намечающейся бури.

Однако Элемар, кажется, не обратил на это никакого внимания. Он все так же стоял на открытой площадке императорской ложи и внимательно следил за тем, что происходит на арене самого известного из когда-либо существовавших амфитеатров. Начиналось представление, и у него был только один зритель.

Сегодня, как и много раз до этого, в первый день десятой седмицы лета, его гвардия получает пополнение. И это особый день не только для бойцов, решившихся посвятить всю оставшуюся жизнь служению, но и для него самого.

Сейчас они все здесь. Тысяча шестьсот двадцать два гвардейца выстроились по периметру арены и замерли серыми истуканами. Через пару десятков минут их число должно увеличиться еще на девять, и именно ради этого момента сюда пришел правитель древнейшего из человеческих государств.

Это была сила. Сила, с которой нельзя не считаться. Его гвардия уже давно перешла из разряда телохранителей в ранг особого военного подразделения, не подчиняющегося никому, кроме своего императора.

Каждый такой боец, пусть и обходящийся казне в кругленькую сумму, стоит иной обученной и неплохо вооруженной сотни. Ни один щит не может устоять перед его ударом, ни один меч не может испить его крови.

Нетрудно догадаться, что происходило с войском противника, когда перед ним выстраивались ровные шеренги знаменитого на весь мир серого воинства. Слава непревзойденных бойцов набатом гремела в ушах врага, вколачивая боевой дух в землю и размешивая его с грязью. Иногда этого было вполне достаточно, чтобы тот побежал, а все сражение закончилось без единой капли крови — не так-то это просто сохранить стойкость, когда твои шансы на выживание устремляются к нулю. Особенно, когда у тебя нет веских причин драться до последнего.

Элемар сосредоточился — внизу происходили последние приготовления, и скоро потребуется и его участие.

Под потемневшее небо вынесли девять комплектов брони и оружия, положив все это на специальный помост, возведенный ради такого случая в центре арены. Там уже стояли будущие обладатели этого богатства.

Для любого гвардейца доспехи — это нечто большее, чем слой металла, закрывающий от ударов врага. Они становятся их второй кожей и одновременно с этим чертой, чертой, отделившей их от остального мира и на веки закрывшей дорогу назад.

Однако если отбросить разницу в цвете, то внешне — особенно, если смотреть издалека — традиционное облачение гвардии не так уж сильно отличается от того, что используют в армии. И лишь знающие люди да редкие ценители готовы отдать правую руку только за возможность обладать подобным сокровищем.

Десятки лучших кузнецов седмицами работали над этим вооружением, добиваясь нужных свойств металла. И в каждом их творении проявлялась высшая грань мастерства. Но это было только начало. Дальше заготовки отправлялись в распоряжение известнейших магов-артефакторов, чье искусство и умение работать со стихиями были неоспоримы. Уже там доспехам придавалась невероятная твердость и легкость, а оружие получало немыслимую остроту. В процессе этого, все вооружение приобретало знаменитый бесцветно-серый окрас — странный побочный эффект, уже вошедший в легенды и ставший отличительной деталью гвардии. И только после этого, на металл накладывались многочисленные заклятия, призванные перевести опытнейших бойцов на новый уровень. Уровень Богов войны.

Подготовка завершена, пора начинать.

Император встал на самый край площадки и вытянул правую руку вверх. Погода не благоволила задуманному действию, но не менять же традиционный обряд из-за такой мелочи.

Туча недовольно затрещала, выплевывая целые снопы ослепительных молний, которые, словно белые нити, вцепились в расходящиеся края. В ушах засвистел пронзительный ветер, будто бы надеющийся смахнуть бросившего вызов бури на пока еще сухой песок арены.

Но все же стихия уступила мастерству человека, расчищая небо над амфитеатром. Воздух засветился алым светом, и в нем зазвучал многоголосый шепот клятвы. На верность присягали не только новички, но и прошедшие через сотни битв ветераны.

Древние слова забытого языка придавали творящемуся действию особую глубину, создавая неповторимую, завораживающую атмосферу сопричастности. Казалось, что все собравшиеся здесь на какой-то краткий миг стали единым целым, и к этому целому сегодня присоединилось еще девять частичек.

Для тех, кто находился сейчас по эту сторону стен, мир остановился: замерла разъяренная оказанным сопротивлением стихия, а стремительный бег времени замедлился в десятки тысяч раз. Казалось, что стоит немного напрячься, и можно будет увидеть, как лениво ползут стремящиеся к земле червячки молний.

Но не в этом был основной замысел вершившихся под грозными небесами событий. Неестественный свет проникал в саму душу, выискивая в ней малейшие признаки предательства, слабости или даже простого сомнения. Искал и не находил — за все время своего существования не было ни единого случая, когда в ряды гвардии затесался изменник. Не произошло этого и сегодня.

Но вот прозвучали последние слова присяги, и на землю опустилась давящая тишина — не было слышно ничего: ни раскатов грома, ни дыхания замерших людей... Это длилось несколько мгновений, а затем ощущения отступили, возвращая в привычную реальность. Вместе с этим погасло красное свечение.

К этому нельзя было привыкнуть. И нельзя представить все те ощущения, что пережил Элемар за краткий миг единения. Радость, восторг, упоение — было каждое из этих чувств, но ни одно из них не могло передать и десятой доли тех эмоций, что секунду назад являлись его частью.

Эти люди отдали жизни в распоряжение своему императору, и это не простой прагматизм или покорность чужой силе, которые в союзе с еще десятком причин заставляют подчиняться всю остальную империю только одному человеку. Нет, это нечто несоизмеримо большее.

У любого из его подданных есть какое-то основание служить именного ему: деньги, власть, верность принципам, желание стать частью чего-то большого и могущественного, вера, преклонение... Неважно, что заставляет их принять устоявшийся миропорядок, главное то, что, в конечном счете, все эти люди служат не Элемару, а этим причинам. И если сегодня они — верные подданные, то завтра точно также могут примкнуть к стану злейшего врага или разбежаться, напуганные его силой.

Однако это касается далеко не всех. Всегда найдутся те, кто сохранит преданность в любом, пусть и самом бедственном положении, те, кого не смутить щедрыми посулами или красивыми речами, те, чья жизнь уже принадлежит Империи.

Такова его гвардия. И нет ничего более непоколебимого в этом мире, чем ее верность.

Тем временем церемония подходила к завершению. На помосте стояли девять облаченных в серый доспех воинов, которые теперь ничем не отличались от тех, что выстроились по периметру арены. Но обряд посвящения еще не закончен. Оставался последний штрих.

Каждый из них потянулся к своему оружию — все такого же цвета глефе с едва светящимся белым светом острием. Раздалось несколько беззвучных вспышек, и, поднимая пыль, по арене от центра к краю пронесся плотный воздушный поток — оружие должно признавать только одного хозяина, и сейчас невидимые узы навсегда скрепили их.

Практически одновременно вместе с этим над головой сошлись два края тучи, и тугие капли проливного дождя, наконец, ударили в землю.

Люди внизу пришли в движение, слившись в одну большую серую массу, которая через мгновение обернулась ровными линиями построения. Из строя вышел десяток бойцов, направившихся к подставившему лицо под ливень правителю — император не должен оставаться без охраны. И только после этого гвардия покинула амфитеатр.

Так закончилась пятьсот тридцать вторая церемония посвящения.

Печально известная Пустыня Ветров встретила их отряд недружелюбно. Впрочем, так же она принимала и всех других, желающих прикоснуться к ее тайнам. Веками эти земли несли смертельную опасность забредшим сюда безумцам. Но сейчас... Сейчас все изменилось.

— Далеко еще? — спросил Шарг`Каар, внимательно смотря под ноги. И его осторожность разделял каждый из высадившихся на враждебный кусок суши. Слишком большое зло спрятала в себе эта земля, слишком много выпила крови и слишком много загубила невинных душ. Все это несло угрозу даже им, адептам смерти.

Шарг`Нуззен, который и являлся предводителем этой миссии, на мгновение замер и прикрыл глаза. И стоило только сделать это, как где-то глубоко внутри тоскливо заныло чувство неминуемой опасности, а по телу пробежала дрожь. И это там, где температура даже ночью превышает двадцать градусов!

Очень необычное место. Энергия Тьмы настолько пропитала его, что само понятие жизнь отсутствовало тут как таковое. Мертвый камень, мертвый песок, мертвый воздух... Смерть окружает со всех сторон, грозясь сию же секунду растворить в себе, обратить в ничто все твое существование.

Это не так заметно, если ты не обладаешь даром, но все равно проявляется в смутном страхе и неясном желании забыть обо всех уговорах и клятвах и убраться подальше. Однако только посвященным может открыться цельная картина происходящего.

Закрой глаза, и мир потеряет всю свою обыденность, сбивавшую тебя с толку до этого. Сразу же приходит понимание, что все, что ты видел — не более чем иллюзия, коварный обман, которым одурачивали глупую жертву. Ноги перестают чувствовать песок, превратившийся в зловонные лужи болот, которые населяют самые разные твари Бездны. Стоит оступиться, и никакие знания и никакая сила тебя не спасут.

Последнее бесило больше всего. Привыкший побеждать и подчинять здесь не выживет. Тут нужно уговаривать и лебезить, иначе не пройти.

Поэтому-то Шарг`Каар и идет первым, тщательно вымеряя каждый свой шаг. Но он не может знать конечной цели их путешествия. Его задача — обеспечить безопасность, а вот направление вправе задать только командир.

Надо сказать, что глава экспедиции, недолюбливал своего напарника, ставшего таковым по воле начальства. И истоки этой нелюбви уходили корнями в далекое прошлое. Пожалуй, сейчас у него была прекрасная возможность поквитаться с ним за все обиды, списав его труп на гнев пустыни. Но нельзя, никак нельзя. Слишком многое будет зависеть от действий давнего недруга.

— Мы почти на месте, — сухо ответил Шарг`Нуззен, после чего унесся мыслями на два месяца назад.

Их маршрут пролегал по воде, через вражеские владения, к месту, которое прочно вошло в легенды всех рас и народов, населяющих Заар.

Знаменитая Пустыня Ветров, видевшая последнюю битву величайшего мага времен, чье имя теперь носит империя людей. Место, где шесть столетий назад решалась судьба этого мира, где за само право существовать Оммэр принес в жертву восемьдесят тысяч жизней солдат и свою собственную, но и это стало лишь частью цены.

С тех пор минули многие века. Великие свершения и великие потрясения скрылись за столетиями затишья, оставив после себя уродливый шрам на теле планеты, но... ничего не забыто.

Битва, которая должна была поставить точку, не смогла сделать этого, и вот теперь на место былого сражения прибыла экспедиция хронов, чтобы заново переиграть старую партию, призом в которой станет подлинное возрождение.

Для этого путешествия им предоставили жемчужину всего флота — личный корабль Хранг`Ззарна, что еще раз подчеркнуло важность миссии. Время ожидания и поисков закончилось, на смену пришло время решительных действий. И Шарг`Нуззен сполна использовал данный Темными Богами шанс.

Немало торговых и военных судов людей отправилось на морское дно, пока они приближались к цели, немало жизней было отдано во славу Ночи. Немало. Но все это померкнет перед тем, что ожидает их в будущем. Реки крови поглотят ненавистную империю, оставив только одну расу, расу владык и повелителей, расу, к которой и принадлежит вторгшийся на чужую территорию отряд.

Идущий впереди Шарг`Каар предостерегающе поднял руку, внимательно обводя взглядом местность.

— Пришли? — спросил он.

Глава экспедиции посмотрел на какое-то устройство, достал исписанный листок бумаги и, что-то сверив, беспристрастно кивнул.

"Хотел бы я знать, как ты почувствовал это?" — Мысленно удивился хрон, но задавать этот вопрос вслух не стал — не в том они месте, где можно беззаботно поболтать.

Вместо этого он, раздав указания, принялся всматриваться в свой прибор, больше всего походящий на небольшой компас. Вот только стрелок там было гораздо больше, и каждая из них даже и не думала останавливаться, с безумной скоростью вращаясь вокруг оси. А ведь какое-то мгновение назад они лишь едва заметно подрагивали.

В глазах командира мелькнуло беспокойство, по которому можно было судить, что что-то пошло не так.

"Тьма! Прошло целых шесть столетий, а концентрация энергии смерти такая, будто все было вчера!" — Хоть на его лице ничего и не отразилось, но внутренне глава экспедиции содрогнулся. Время будто остановилось для этого клочка суши.

Только ступив на эту проклятую землю, он сразу понял, что их расчеты оказались не совсем верны, и дальше стоит больше полагаться на инстинкты, чем на полученные рекомендации. Но кто бы мог предположить, что загнанная в клетку тварь окажется настолько сильной?

Душа погрязла в сомнениях: стоит ли продолжать миссию, если все их предположения не выдержали столкновения с реальностью? стоит ли искать помощи у того, кому плевать на все кроме мести? так ли им необходимо иметь в своих рядах такую опасную силу?

Хрон вновь мысленно вернулся к началу путешествия, вспоминая свои беседы с Хранг`Ззарном, словно пытаясь получить ответ на происходящее сейчас. Но в памяти отчего-то всплыл совсем другой разговор...

Это произошло практически перед самым отправлением, когда Шарг`Нуззен, уже предвкушавший множество побед над зарвавшимися в своей безнаказанности людишками, получил приказание немедленно явиться во Дворец Совета.

Глава экспедиции тогда немало удивился, ведь все нужные указания были у него на руках, а команда уже заняла свои места. Тогда же зародился страх, что в последний момент все будет отменено, и ему так и не представится возможность отправить на морское дно пару-тройку имперских фрегатов. И лишь после этого он понял, куда его пригласили.

У темного народа тоже есть свои традиции и законы.

Дворец Совета — одно из старейших зданий этого мира. Оно появилось задолго до того, как нога человека осквернила эти земли. Его стены видели столько войн, сколько и не снилось ни одному летописцу, а белоснежные, царапающие своими вершинами облака башни, коих ровно двенадцать, не раз меняли владельцев.

Сейчас большинство из них пустовало, да и сам дворец отчего-то казался покинутым.

Подобное впечатление может оставить заброшенный, но еще не успевший пострадать от неудержимой поступи времени дом — в глаза сразу же бросаются мелкие детали, по которым можно определить, что хозяева покинули это место.

Вот только одно дело, когда на тебя смотрят пустыми глазницами окна дома, и совсем другое, когда ты стоишь под прицелами бойниц расположенного в пригороде Ашгара белокаменного дворца-замка, о котором уже не одну сотню лет ходят самые разные слухи. И пусть есть понимание, что по ту сторону просто некому целится в тебя, но ощущения прямо противоположные — ты словно единственный солдат вражеской армии, добравшийся до стен и покорно ждущий расправы жестоких хозяев.

Шарг`Нуззен споткнулся, ежесекундно попадая под давление всех этих ощущений, и нерешительно замер перед приветливо распахнутыми воротами. Стражей не было — тем, кто выбрал это место своей обителью, она ни к чему.

Сюда не приходят по своей воле. И более того, ни все из вошедших выходят обратно.

Но, несмотря на все это, ждал тот не долго — не в его правилах трястись от какого-то призрачного страха, ведь вся его жизнь прошла под знаком презрения к опасности. Только получив свой первый ранг, молодой хрон отправился поближе к границе империи, туда, где война никогда и не прекращалась. За годы своей службы он успел распробовать вкус победы и крови противника. Но только одна битва продолжала жить в его памяти. И сейчас одно лишь воспоминание о ней в клочья разорвало оковы неестественного страха.

Шарг`Нуззен знал, что не может умереть, не отплатив "золотому пауку" за погибших тогда товарищей, а значит никакой ужас, источаемый древними стенами, его не остановит! Особенно теперь, когда дорога для его мести уже открыта.

Внутри ничего не изменилось — все та же пустота, разрушаемая гулким эхом шагов, ощущение, что кроме тебя тут никого нет, и при этом чувство внимательно отслеживающих каждое движение глаз. Забавная смесь, но ему она таковой не казалась.

Раньше он здесь не бывал, но ноги сами вели его по многочисленным темным коридорам мимо пустующих зал и запертых дверей, мимо неожиданных ответвлений и крутых лестниц, мимо погрузившихся в вечную тьму и пахнущих сыростью комнат. И с каждым шагом росло ощущение заброшенности и покинутости древнего дворца.

Его путешествие по белокаменному замку продолжалось долго, пожалуй, даже слишком. И за все это время ему ни разу не встретилось живое существо, лишь темень бесконечных переходов была его верной спутницей.

— Заставляешь себя ждать, — раздался насмешливый и лучащийся весельем голос, отразившийся от потолка и прошедшийся неприятным эхом по натянутым нервам. Весьма знакомый голос. — Ты же знаешь, что старикан этого не любит.

Длинный плащ с глубоким капюшоном, кожаные перчатки, скрывающая лицо маска из непонятного материала и, как довершение, давящая аура чужой силы — не узнать обладателя высокого ранга в возникшей словно из ни откуда низкорослой фигуре было невозможно.

— Прошу меня простить, Хранг`Зреш. — Хрон изобразил полупоклон. Он не ожидал беседы со столь влиятельной личностью, да еще и в таком месте, но саму ее возможность было бы глупо отметать.

— Но, тем не менее, это очень даже кстати. — Собеседник словно и не услышал слов того, к кому обращался, всем своим тоном выражая удовлетворение от внезапной встречи. Хотя внезапной ли? — В этих стенах, знаешь ли, очень трудно увидеть новое лицо.

Шарг`Нуззен молчал. Он не знал, чего от него хочет добиться владетель одной из башен, но одно понял сразу — судьба свела их тут вовсе не случайно. Весь путь его сопровождал неизменно-заинтересованный взгляд затаившихся хищников, казавшийся поначалу глупой игрой воображения, но стоило только повстречать хозяина высокого ранга, как ощущения спали сами собой. Интуиция подсказала, что между этими событиями непременно должна существовать связь.

— Пожалуй, еще реже здесь можно увидеть только тех, кто нужен лично мне. — После этих слов по спине адепта пробежали предательские мурашки. И ведь сказано все было вполне миролюбивым тоном, но где-то на самой грани мелькнула неясная угроза, мигом испарившая всю его уверенность.

— Быть может, виновата атмосфера? Немногие хотели бы оказаться здесь по собственному желанию. — Гость счел за благо чуть-чуть отклониться от опасной темы и, кажется, его попытка встретила одобрение со стороны собеседника.

— Дворец пугает, не так ли? — Названный Хрангом скорее уточнил, чем задал вопрос. — Легко сражаться с тем, кто из плоти и крови, кого ты можешь увидеть и достать своим мечом, гораздо сложнее противостоять наваждениям мертвого камня.

И стоило отзвучать последним словам, как фигура на редкость низкорослого хрона неожиданно стала расплываться перед взором и теряться в многочисленных тенях, рождаемых дворцом, сразу же за этим в глазах заплясали темные пятна, а голову, словно обручи, сдавили оковы необъяснимой тяжести. Сознание поплыло, и Шарг`Нуззен осознал себя тяжело привалившимся к стене и трясущимися руками протирающим глаза.

— Ч-что... — Он попытался задать вопрос, но вместо этого вызвал порыв сухого кашля. По телу прокатился болезненный спазм.

— Ну-ну, — прозвучало совсем рядом все тем же насмешливым тоном. — Не стоит мучить себя сопротивлением. Небольшое послание для нашего возможного союзника явно этого не стоит.

После этого Хранг`Зреш помотал головой, и, буркнув нечто одобрительное, подошел к упавшему на колени воину. Затем он положил руку тому на плече, словно выказывая поддержку, но вот отчего-то именно после этого символичного жеста сознание хрона, все еще борющееся с чуждой волей, потонуло во мраке забвения...

В себя он пришел на корабле, когда белая точка Дворца Совета давным-давно скрылась в синей дымке горизонта, а команда уже устала удивляться новому капитану, чьих сил не хватило даже на то, чтобы самостоятельно дойти до каюты.

— Небольшое послание, чтоб меня, — вполголоса произнес командир отряда чужие слова, чем вызвал косой взгляд Шарг`Каара. Он ни капли не сомневался, что то было не просто секретное сообщение для покоящейся где-то в песках твари.

Вот и сейчас, по прошествии многих седмиц, когда он встал перед непростым выбором, память обожгло чувство чужеродного вмешательства, которое пришлось испытать в конце того разговора, а перед внутренним взором на краткий миг возникла низкорослая фигурка.

Больше хрон не задавался вопросами. Все уже решено, его же задача воплотить в жизнь план Владык.

Тем временем матросы, разобрав лопаты, стали копать, разгребая песок. Работа закипела, и командир отряда постарался больше не отвлекаться на пустые мысли, взглядом обрабатывая каждую песчинку, поднятую со своего места.

Так, сменяя один другого, моряки несколько часов осваивали профессию землекопа, пока Шарг`Нуззен не приказал остановиться. Теперь даже не обладающий магическим даром смог бы почувствовать сильнейшие эманации Тьмы, разъедающие саму реальность. Напряжение тут же сменилось облегчением и удовлетворением — тварь согласилась их выслушать.

— Да! — воскликнул глава экспедиции, который, как оказалось, до последнего момента сомневался в успехе. Столько сил было отдано, столько стараний потрачено, столько желаний принесено в жертву именно этому мгновению триумфа. Триумфа не только его личного, но и всего его народа.

Всю торжественность момента вновь испортил недруг, удостоивший его за этот возглас полупрезрительным взглядом.

Неважно, теперь это все неважно.

Приказав всем отойти, глава отряда стал обходить раскопанную яму по кругу, что-то напевая себе под нос. Движение символизировали бесконечный цикл смены времен, а слова... слова взывали к заключенному в земле существу.

Это продолжалось долго, чересчур долго, и каждый шаг отнимал столько сил, сколько не мог взять многокилометровый переход. И все-таки Шарг`Нуззен не останавливался — слишком многое было поставлено на кон, чтобы все пошло прахом из-за обычной усталости.

Наконец, после третьего или четвертого круга, пришел ответ — песок под ногами зашевелился, мириадами ручейков оголяя каменную площадку подозрительно правильной формы, а закат темными лентами прорезали лучи Тьмы, исходящие от скрытой до этого сферы.

Разрешение получено, а значит, у него все получилось. Нет, не так — у них все получилось.

Шарг`Нуззен безумно улыбнулся, оголив острые клыкастые зубы — гордость расы истинных повелителей Тьмы. Заход окрасил их в красный цвет, и от того тот как никогда до этого походил на хищника, только что расправившегося со своей жертвой.

Начиналась новая игра.dd>

Часть первая

Новая игра.

Шесть веков будут стены из Света стоять,

Дух Отреченного в мир не пуская,

Но возвратится, обернет время вспять,

Дело Арава, крови алкая.

Тени воспрянут,

Сойдет Пелена,

И Орды Владык отойдут ото сна...

Первый отрывок пророчества, обнаруженного и

переведенного Институтом Стихийной Магии Оммэра в год 602

по новому летоисчислению.

Глава 1

Холодало. Осень брала свое, навевая грустные мысли о конце лета и увядании природы. Ледяной ветер гонял опавшую листву, словно бы расчищая место для будущих сугробов, а потемневшие небеса готовили горожанам очередной сюрприз.

Забавно это осознавать, но перед неожиданными капризами природы, которыми нынешний год был чрезвычайно богат, оказались равны абсолютно все: столицу все лето поливали дожди, словно бы намереваясь смыть ее в океан, нечто подобное творилось и на западе страны, а на востоке же, напротив, невероятная засуха едва не привела все тамошнее население к повальному голоду.

К тому же постоянные южные ветра из пустыни добавили жару — к концу сезона в той части Империи не было ни единого кладбища или деревни, где не побывал бы маг. Восставали мертвые, проявляла себя разнообразная нечисть, сходил с ума домашний скот. Все это очень неплохо подогрело бунтарские настроения среди крестьянства, которое и так еле-еле сводило концы с концами. В общем, генералы Империи без дела тоже не остались.

На этом фоне необычайно стылое лето и еще более холодная осень, доставшаяся жителям Эльрода, не смотрелись чем-то таким уж ужасным. Хотя приятного тоже было мало.

Оэр зябло передернул плечами — неожиданно резкое похолодание, которое наверное стоило ожидать, застало его врасплох — и мимолетно пожалел о том, что не догадался одеться теплее. И почему эта мысль не пришла в его голову чуть раньше, когда он только готовился выйти в неприветливую ночь? Теперь же времени возвращаться домой попросту нет.

Увы, но жизнь, которую вел ученик мага, накладывала свои ограничения. Например, невозможность переждать такие странные для южного порта Империи морозы, нежась в постели.

— Кажется, мне предстоит не слишком приятная ночь. — Сказал юноша вслух, ускоряя шаг.

Это казалось очередной насмешкой судьбы, но единственной доступной работой для начинающего боевого мага была ночная служба в западной страже города. Только так удавалось хоть как-то совмещать учебу и заработок денег. Платили здесь, правда, не сказать, что много — едва хватало на то, чтобы снять комнатку в припортовом районе, надо отметить, не самом безопасном для жизни, и не умереть с голоду — но гораздо важнее были знакомства, которые удалось завести почти за полтора года службы. Ну и бесценный опыт общения с низшими слоями общества отметать, пожалуй, не стоит.

Очень многое он повидал за это время, многое и многих. И все это научило смотреть на мир под правильным углом, лишив последних иллюзий на его счет.

За этими мыслями Оэр и добрался до здания западной стражи, больше всего напоминающего приготовившуюся к обороне крепость: окна-бойницы, в которых мелькают смутные тени, пятидесятиметровое свободное пространство перед каменным строением и опытный гарнизон, готовый незамедлительно принять круговую оборону или отправиться на подавление бунта.

Сказывалось беспокойное соседство с портом и всяким сбродом, отчего-то предпочитающим проворачивать свои грязные делишки именно там.

— Кто таков? — спросил незнакомый вояка, преграждая путь внутрь. Глаза внимательно улавливают каждое движение, а руки сжимают копье — сразу чувствуется, что он здесь не просто так.

— Глава патруля 3-3-4 Оэр Нуцег. — Последовал незамедлительный ответ, а перед лицом стражника, задержавшись на несколько секунд, мелькнул серебром небольшой кругляш сложной чеканки.

— А, кромешник, — отступая в сторону и теряя всякий интерес к собеседнику, буркнул тот.

Выученный наизусть путь по длинному тесному коридору, во время которого приходится снова отвечать на подобные вопросы и ждать под прицелами неулыбчивых арбалетчиков, пока приписанный к страже чародей сверит твою ауру, несколько поворотов, столь же узкая лестница, взвивающаяся ко второму этажу, и вот перед взором предстает до боли знакомая дверь.

Внутри неожиданно просторной комнаты царил мягкий полумрак, и именно из-за этого маг далеко не сразу заметил своего давнишнего знакомого — старого лейтенанта Фраора, который и занимался всеми делами западной стражи. Иными словами можно сказать, что здесь он был царь и Бог.

Изрезанное многочисленными морщинами и шрамами лицо, благородная седина и острый взгляд обесцветившихся глаз, которые, тем не менее, лучились внутренней силой и готовность вступить в схватку с любым противником — вот те черты, которые навсегда запомнились Оэру в этом человеке.

Лейтенант производил сильное впечатление. И оно полностью себя оправдывало.

Нуцег не застал его предшественника, но по многочисленным слухам сделал вывод, что то был человек с неустойчивым взглядом на закон и справедливость. И чем больше золота ему предлагали, тем менее твердым был этот взгляд.

С приходом нового главы стражи все резко переменилось. И все как-то быстро поняли, что продолжать старые традиции тот явно не собирается.

Фраор не терпел никакого недопонимания, ясно объявив о своих намерениях всему преступному миру Эльрода, и незамедлительно перешел от слов к делу.

Именно при нем западная стража едва ли не впервые стала заниматься тем, для чего и создавалась. И лишь по многочисленным одергиваниям "сверху" можно было судить, что это понравилось далеко не всем.

Но сдаваться ветеран не привык. Будучи опытным воином, отдавшим большую часть своей жизни служению Империи, Фраор так и не смог приспособится к мирному существованию, а потому все свое время отдавал работе. Несомненно успешный командир, он и службу превратил в войну. И пока она шла с переменным успехом.

Так же стоит отметить, что, несмотря на довольно высокий армейский чин, никакого официоза в общении со своими подчиненными старый солдат не признавал, поддерживая с ними дружеские отношения. За все это его и уважали.

И лишь изредка он позволял себе придаваться чтению книг у потрескивающего очага. В такие моменты бывший военный мог поведать о былых битвах и полководцах, о тех испытаниях и редких радостях, что выпадают на долю обычного бойца.

Поздоровавшись с лейтенантом, Оэр уточнил сегодняшний маршрут патруля.

Это было еще одной особенностью западной стражи. В отличие от своих коллег, ветеран прошедших войн не перенял привычку спихивать все дела на помощников. Напротив, он предпочитал как можно больше успеть сделать самому, чем изрядно удивлял немногочисленных новичков.

Получив все необходимые указания, юноша натянул поверх одежды положенную кольчужную рубашку и удостоился сочувственного взгляда.

— Промерзнешь же весь. Эх, молодежь. — Сказав это, старый вояка отложил книгу и потянулся за флягой. — Держи вот. Хоть и не по правилам, а только нет таких законов, заставляющих от холода помирать. Ты главное разом все не пей. Это хоть и не вино, но по мозгам ударить может.

Благодарно кивнув, Нуцег взял протянутую флягу и, захватив полагавшийся ему амулет связи, вышел обратно на улицу.

Уже окончательно стемнело, и не было никакого желания бродить по городу, распугивая ночных хозяев. Тем более, как выяснилось, патрулировать придется порт и прилегающие территории, которые и в дневное время не могли похвастаться безопасностью, а уж ночью здесь, как нечисть на старом кладбище, на свет Агнии выползают преступники всех мастей: от вора до головореза, от жулика до контрабандиста.

Эх, а ведь под присмотром западной стражи находится не только этот рассадник бандитов, но и более благополучные районы города. Своеобразный счастливый билет, который почему-то никак не желает идти в руки.

Хотя логика командира тоже понятна — маги не так уж охотно занимаются такой не престижной работой как охрана правопорядка, а потому всю немногочисленную сверхъестественную братию отправили закрывать сложнейший из участков. Вот только мнением самих участников опять забыли поинтересоваться.

Неподалеку от здания уже дожидались напарники — два брата-близнеца — и Оэр поспешил к ним, на ходу вылив в себя часть содержимого из подаренной фляги. В горло ударил жидкий огонь, оставивший привкус горных трав, и у юноши перехватило дыхание, но взамен по телу расползлось приятное тепло. Живем.

В чем-то история его сослуживцев походила на историю Фраора, вот только в армии оба отслужили едва ли по семь лет, да и сквозь шрамы былых сражений проглядывали не потухшие от всех перипетий судьбы глаза старого ветерана, а два уверенных взора непокорных бойцов.

Как уже было сказано, братья были близнецами, непонятно от чего решившими связать свою жизнь сначала с армией, а затем и стражей города Эльрод. Обращались же к ним все как к Старшему и Младшему, ибо их родители, судя по всему, не отличались фантазией и нарекли обоих отпрысков Тимолами.

Вот с ними-то Нуцегу и предстояло провести ближайшие восемь часов, разгуливая по ночному городу.

Надо сказать, компания подобралась то, что надо — два привыкших к клинку человека дарили невероятное ощущение спокойствия и защищенности. Только расслабляться как раз не стоит. Только не в этом месте.

Вот и приходилось сосредоточенно мерить шагами ночную мостовую в полной тишине, лишь изредка перекидываясь короткими фразами. Хорошо хоть ветер стих, и больше не было надобности усиливать чувства, пытаясь уловить в свисте воздуха малейший подозрительный шорох или лязг металла — все-таки в таких делах именно он глаза и уши их отряда.

"Пора" — проползла ленивая мысль. Оэр кивнул идущим по бокам близнецам, хотя особой необходимости в этом уже давно нет.

В Эльроде, в отличие от большинства других городов Империи, не существует четкого разделения районов — только старожилы ясно скажут, где кончается один и начинается другой — но любой опытный стражник знает, когда за обстановкой можно следить в полглаза, а когда от твоей внимательности зависит жизнь.

Сейчас был второй случай, а значит, он опять вернется домой выжитый до суха. Более изматывающую и однообразную практику сложно придумать.

Обреченно вздохнув, Нуцег принялся за свою работу. Разведя руки и закрыв для удобства глаза, он принялся методично вытягивать из окружающего пространства частички Огня. То еще, надо сказать, занятие, когда вокруг и так до неприличия холодно. Но что поделать? Собственная магия страдала излишней разрушительностью, а полного контроля ему так и не удалось достичь, поэтому в некоторых конкретных случаях приходиться пользоваться подобными "костылями".

Каждый раз эти действия вызывали у него внутреннюю усмешку — он мог выжечь все живое в радиусе нескольких метров, просто подойдя к какому-нибудь серьезному заклинанию без должной подготовки, но при всем при том даже простейшее чародейство вынужден обставлять, словно дешевый шарлатан, работающий на публику.

Хорошо хоть с остальной частью нет таких проблем. Быстро создав незамысловатое плетение и напитав его собранной энергией, Оэр, а заодно и его напарники, получил неплохое подспорье — сторожевую сеть, улавливающую движение в радиусе нескольких сотен метров. Правда, достаточно эффективной была только первая сотня, а дальше начинался сплошной океан помех, заканчивающийся через положенный минимум пустотой неизвестности, но и это хоть что-то.

Жаль, что это далеко не единственный недостаток данной системы. Самый главный для него тот, который утверждает о явной неприспособленности к продолжительному функционированию. Четыре часа — это тот максимум, на который хватает хозяина (это с учетом того, что сеть приходиться постоянно перекидывать вслед за продвижением отряда). Ну и полностью полагаться на эту уловку не стоит, но это уже забота Тимолов. Благо и они это понимают.

В общем, в самый неблагожелательный район города патруль вступал во всеоружии, словно на враждебную территорию, каковой она, по сути, для них и являлась. Скорость продвижения резко снизилась, и тройка идущих в свете единственного факела людей все более казалась разведчиками в мире победившего мрака. Сейчас они больше думали о собственной безопасности, чем о выполнении своей правоохранительной миссии.

Да и что могут поделать с целым миром насилия несколько стражей? Нуцег все больше склонялся к мысли, что патрулирование ночного порта — не более чем знак преступности, говорящий о возрастающем внимании закона к творимым тут темным делишкам. Вот только плевать хотели местные дельцы на подобные вещи.

И, будто подтверждая это мнение, по сторожевой сети пробежала легкая дрожь, а одна из видимых точек быстро замигала и, спустя секунду, потухла.

Оэр невесело фыркнул. Стены, впрочем как и глухая ночь, не являлись помехой для его "второго зрения", и пришедший только что сигнал возвестил об убийстве, произошедшем на одном из заброшенных складов.

Вообще-то в подобной ситуации ему следовало тут же связаться с помощью выданного амулета с непосредственным начальством, быстро сообщить о произошедшем напарникам и вместе с ними произвести задержание убийцы, а дальше дожидаться прибытия подмоги, либо возвращаться к зданию стражи с уловом.

"Ага, а все остальная банда в тридцать с лишним человек будет спокойно за этим наблюдать" — появилась язвительная мысль, и ученик мага вынужден был с ней согласиться, отработанным на уровне рефлексов жестом перекидывая сеть вперед. К сожалению не настолько далеко, чтобы оставить чужие разборки за зоной видимости.

Тем временем одна из нитей, проходящих непосредственно возле места кончины неизвестного бандита, неожиданно померкла, а когда вновь налилась привычной краснотой, то на ней не осталось ни одной точки, да и остальные как-то странно рассредоточились — то ли отпрыгнули, то ли их раскидало какой-то неведомой силой. До слуха долетел приглушенный гром, заставивший напарников непонимающе нахмуриться.

"Сильно, сразу четверых. Война у них там что ли?"

Нуцег вздохнул. Им в любом случае запрещалось откланяться от заданного маршрута без серьезных на то оснований, а единственным основанием было бы нападение на другой патруль. Такое тут тоже иногда случалось.

Внимание вновь вернулось к головорезам. Очень сильно захотелось припечатать склад и находящихся там чем-нибудь убийственно-эффективным из арсенала армейских чародеев. Жаль, что такой его поступок точно никто не оценит.

И вот так всегда. Забудь про долг и совесть и ходи с непоколебимым видом эмиссара Добра, который в Бездне видел здешние проблемы. Как будто это хоть что-то меняет.

Как же все-таки это выматывает. Словно неизвестному злопыхателю нравиться унижать его таким образом. Найти бы этого шутника.

Еще одно движение и в обзоре вновь остались две точки — одна по правую, другая по левую руку. Видимо не только стражники не стремились познакомиться с товарищами ныне покойных преступников. Оно и к лучшему.

Шел третий час их странной неторопливой прогулки. За это время Оэр становился свидетелем еще нескольких деяний, и близко не стоящих с законом, а также был вынужден наплевать на все предписания, петляя вместе со спутниками по грязным покинутым жителями улочкам и обходя неожиданные препятствия. Обычно в этой роли выступали скопления точек более пяти штук, если меньше — то разбегались уже они.

Кому-то это и могло показаться забавным, но точно не начинающему магу. Зряшный риск тот недолюбливал.

Пару раз такие маневры заканчивались встречей с местными обитателями, но те всегда предпочитали быстрое исчезновение, прямому столкновению.

Нуцег, который такое поведение воспринимал как должное, каждый раз готовился к битве и каждый раз вынужден был развеивать собственные смертоносные чары. Он давно уже разобрался в поведении местного зверинца и знал одну важную вещь — стая разорвет любого, но одиночка просто подожмет хвост.

Знать, то знал, но все же не желал, чтобы неожиданное нападение, если такое вдруг случиться, стало бы для него смертельным.

Оставалось радоваться возможности вернуться к зданию стражи и целый час провести в тепле. А там кто знает? Возможно, вторая часть дежурства будет менее напряженной.

Но всем этим чаяниям не суждено было сбыться.

Первой ласточкой стала рассыпавшаяся паутина сторожевой сети. Причем это произошло не так, как всегда. Создалось впечатление, что плетение просто перегорело, не выдержав перенасыщения пришедшей откуда-то извне энергии. Словно какому-то неизвестному магу не понравилось наблюдение, и он решил его разрушить таким оригинальным способом. Вот только откуда тут такому взяться?

А затем, будто поджидая этот самый момент, амулет связи засветился призрачным переливающимся светом — экстренный вызов.

— Па..уль 1-3-43 ..зывает под..гу — Со странным сипящим звуком, делающим слова еле разборчивыми, донеслось до сознания мага. — Го...ри. патр... 1-3-43, м..я кт....будь ..ышит?

— Что за демон?— вслух произнес юноша и, сжав переговорный амулет, сказал, чеканя слова: — Слышу вас патруль 1-3-43.

В ответ послышался шорох, сквозь который до слуха долетели яростные крики и звуки ударов металла по металлу, которые через мгновение сменились уже знакомым шипением:

— Е..и меня к..-то с..шит, то именем Им..ра..ра п..ка..ваю ..ти к т.етье.у п..су, тут... есть ран..ые... сопротивлен..

Артефакт неожиданно замигал, заглушив большую часть слов, словно чего-то испугавшись, и потух, оставив Нуцега в глубокой задумчивости. И причин было как минимум две. Первая — странное поведение амулетов связи, считающихся самыми надежными на континенте. Вторую причину он выразил вслух в ответ на молчаливый вопрос напарников, для которых диалог выглядел как разговор самим с собой:

— Северная стража. Это была северная стража, хоть я никак и не пойму какого демона они тут забыли.

— Может стоит связаться с нашими? — предложил Младший, не на мгновение не теряя бдительности.

— Не получится, — с сожалением признал маг, вновь глянув на амулет. Точно понять, что с ним случилось, он не мог, но то, что работать тот не станет, было ясно. — Самим придется разбираться.

— Так куда идти-то? — уточнил Старший.

— Третий пирс. Он что-то говорил про него. Идем туда, — ответил Оэр и заглянул внутрь фляги.

Результат не порадовал — на дне оставались жалкие крохи. Похоже, что по возвращению придется потребовать у лейтенанта добавки. Простой холод тем временем переходил в уверенный морозец.

К третьему пирсу шли какими-то окольными путями: то выходя на дороги, то пробираясь сквозь полуразвалившиеся и давным-давно покинутые жителями лачуги. Нуцег мало обращал внимание на окружающую обстановку, полностью положившись на братьев Тимолов. Сложившаяся ситуация нравилась ему все меньше и меньше.

Эльрод разделен на три части — северную, восточную и западную. Соответственно существует три типа стражей. Порт контролируется двумя последними. На долю же первой приходится самая облагороженная часть города вместе с главными воротами и практически всеми административными зданиями. Причина, заставившая отряд северной стражи залезть на чужую территорию, должна быть очень веской.

Внезапно главе патруля пришла мысль о ловушке. Ведь как получается: сначала энергетический всплеск неизвестного происхождения, заметно уменьшивший их шансы что-то заметить, затем странности с амулетом и невозможность связаться со своими... В этой схеме возникало только одно противоречие. Почему просивший помощи стражник связал себя именно с северным патрулем? Восточный звучал бы гораздо логичнее. Да и к тому же оставалось непонятно, каким образом неизвестным удалось обойти защиту переговорного артефакта. Просто есть разница между тем, чтобы разрушить простенькое поисковое плетенье и амулет военного образца. Немаленькая такая разница.

А потом думать было уже поздно. Они пришли.

Первым, что бросалось в глаза, был трехмачтовый фрегат, гордо застывший у каменного пирса. Грозный морской охотник, воспетый поэтами и обретший славу покорителя морских просторов, чьи хищные обводы и два грозных орудия на палубе никому не давали и шанса усомнится в своем предназначении.

А вот это было странно. Для военных кораблей существовал отдельный причал, а потому причина, заставившая его пришвартоваться именно здесь, была не ясна. Да и на счет отбытия, судя по всему, не все было так уж гладко. О том наглядно свидетельствовал учиненный группой людьми обыск. Северная стража?

— И что будем делать? — Судя по интонации, с которой Старший задал этот вопрос, он тоже оценил все нюансы сложившейся обстановки.

Секунду подумав, Оэр высказал терзавшие его сомнения:

— Не нравится мне все это. Очень сильно не нравится. Северная стража, корабль опять же этот... Осмотреться надо.

— Добро. — Коротко ответил Тимол. — Тогда уж я подступы огляжу, а ты по-своему за дело берись.

С этими словами он бесшумно исчез в ночи.

Нуцег выдохнул, породив небольшое облачко пара, и погрузился в легкий транс. Тьма тут же отступила, и мир прорезали ярчайшие полупрозрачные линии самых невероятных оттенков, окружающие же мага строения наоборот обесцветились. Именно так выглядел порт в Истинном Зрении.

Каждая из этих линий являлась небольшим ручейком в огромном океане энергии, пребывающем в постоянном движении и изменении. По одному только их расположению и интенсивности уже можно сделать кое-какие выводы, хотя этого всегда недостаточно.

Сейчас, например, можно твердо сказать, что где-то поблизости присутствует сильнейший энергетический источник явно неприродного происхождения, но имеет ли он какое-либо отношение к происходящим событиям, и где находится, узнать было нельзя.

Однако это ведь не единственный способ, которым можно получить интересующие сведения. И даже в арсенале ученика может найтись нечто посильнее.

Мысленное усилие, и линии начали расплываться перед взором. Постепенно смазываясь и растворяясь друг в друге, они словно заново раскрасили окружающий мир. Вот только судно осталось все таким же обесцвечено-блеклым.

"Значит все-таки корабль" — протекла одинокая мысль.

На всякий случай окинув взглядом все ближайшие здания и не найдя ничего интересного, юноша сосредоточился на фрегате и окруживших его людях.

Он искал любое проявление магии, однако результат был не слишком впечатляющий. После довольно долгого и тщательного осмотра никаких следов враждебной волшбы обнаружено не было, но отчего-то это лишь усиливало нехорошие предчувствия.

Конечно, существует вероятность ошибки, да и у военного фрегата имеется магическая защита, которая таким вот образом могла воздействовать на чары самого ученика, но отчего же тогда его не отпускает ощущение близости к разгадке?

Время уходило, но узнать что-либо еще никак не получалось.

Уже собираясь оборвать транс, маг неожиданно заметил непонятные шевеления сил над судном. Это было похоже на струйку темного дыма, пробивающего себе путь сквозь палубу. Он вызывал какую-то внутреннюю гадливость и одновременно с этим первобытный страх перед непознанным. И источник его таился где-то в трюме.

Оэра охватил странный интерес. Ему невероятно сильно захотелось взглянуть на неизвестный артефакт, нашедший убежище внутри фрегата. Но и здесь его ждало разочарование. Узнать больше о предмете, породившем странный дым, не удалось.

Ловить тут было больше нечего — не с его знаниями разбираться в сложнейшей сети защиты боевого судна, над которой работали стразу несколько опытных магов-артефакторов. На этой мысли он и прервал свой транс.

Тем временем вернулся Старший, доложивший, что все спокойно, а у фрегата действительно стоят люди в форме северной стражи.

— Ну, раз все спокойно, то пошли, — бросил Нуцег, задумчиво поглядывая в сторону пирса и на всякий случай приказав братьям держаться поближе к нему.

Заметили их сразу, однако дали приблизиться. Лишь затем командующий этого патруля — явный выходец из высшего сословия — потребовал остановиться и под охраной двух мрачных телохранителей подошел к ним.

Был он ровесником самого Оэра, но отличался более изысканной формой, украшенной золотыми и платиновыми вставками, и подчеркнуто-аристократической внешностью. От него исходил слабенький ореол мага и мощная аура человека, привыкшего к подчинению. И еще, как успел заметить Нуцег, бедро этого франтоватого юноши украшал свежий шрам, а разорванная на том месте ткань была окрашена кровью.

Между тем щеголь, быстро пробежав взглядом по лицам братьев, задержал взор на персоне чародея и тихо произнес:

— Надо же, выходит не только мой род находит службу в страже почетной.

При этих словах Оэр поморщился — вспоминать о своем происхождении он не любил — и пояснил:

— Мы прибыли по требованию главы патруля 1-3-43. Надо полагать это вы?

— Да, — односложно ответил собеседник и жестом пригласил следовать за ним.

— Тогда может вы согласитесь пояснить причину, по которой мы вам так понадобились? — все еще пытаясь быть вежливым, задал новый вопрос маг.

— Знаете, уважаемый... — Сделал паузу патрульный, намекая на то, что неплохо было бы представиться.

— Оэр.

— Так вот, знаете, уважаемый Оэр, я занялся расследованием одного весьма таинственного дела, в котором мелькают высокие чины... — Не представившийся потомок аристократического рода сделал паузу, посмотрев на державших тощего мужчину стражников и на сваленные перед ними в кучу мешки, и продолжил: — В общем, сейчас вы присутствуете на кульминационной части. Вызывал же я вас не для того, чтобы сделать лишним свидетелем...

— А из-за чего же тогда? — Не выдержал Нуцег, которому все происходящее казалось плохо сыгранной шуткой. Особенно учитывая то настроение, с которым он шел к третьему пирсу, ожидая увидеть там неизвестно что.

Все-таки ночной порт не лучшее место для игр аристократов. А никак иначе это и не назовешь. Отчего-то ему совсем не верилось, что его новый знакомый руководствовался в своих действиях исключительно принципами добра и справедливости.

— Я опасался, что команда корабля вступится за этого мерзавца. — Кивок в сторону плененного мужчины. — Но, видимо, они были не в курсе того, что за гость к ним явится.

При этих словах Оэр вновь подумал об аристократах и их неуемном желании влипнуть в историю. Наверное, последняя мысль особенно четко проявилась на лице мага, потому как франт неожиданно резко сменил тон беседы:

— Поймите, Оэр, я занимаюсь этим делом не для того, чтобы выслужится. Просто... мне больно смотреть на то, как покрывают контрабандиста, торгующего украденным с военных складов оружием! — С каждым словом его собеседник все более распалялся, пока не прыгнул к пойманному мужчине и, яростно нашептывая слова, не врезал ему под дых:

— Знаешь, мразь, что бывает за продажу оружия военного образца инородцам?! — Еще удар. — А за убийство стражника?!!

В ответ преступник лишь вызывающе сплюнул на землю.

От неминуемой гибели глупца спасло лишь то, что обыскивающие корабль патрульные окрикнули своего командира. Хотя какие они патрульные, если занимаются собственными делами, пусть и в интересах стражи?

— Радуйся близкому рассвету, тварь, ибо он может оказаться последним в твоей жизни, — с непередаваемой смесью презрения и высокомерия бросил тот и пошел в сторону трапа.

И, пожалуй, только Оэр заметил, как мстительно блеснули глаза пленника. Одновременно с этим он ощутил присутствие того самого артефакта, который заинтересовал его в самом начале. И практически сразу почувствовал, как все его естество пронзает желание убраться отсюда. Неважно куда, лишь бы подальше от третьего пирса.

Мгновение, и странное наваждение уходит, оставив привкус горечи во рту и ощущение неумолимо приближающейся гибели, словно он только что упустил свой единственный шанс остаться в живых.

"Да что же это со мной?" — Разум тщетно попытался найти ответ, пробуя унять непонятный страх, но сделать этого ему никак не удавалось. Ужас, яростный ужас крушил остатки спокойствия и невозмутимости, будя животные инстинкты.

Ученик мага быстро осмотрелся — неужели только он заметил это?

Между тем окрикнувший своего командира стражник, осторожно ступая, вынес под уже светлеющее небо сферу, созданную из непонятного переливающегося материала черного цвета. Тьма внутри нее выполняла странные па, делая артефакт то прозрачно-невидимым, то непроницаемо-черным. И от этого казалось, что в таинственной поделке клубится сама сущность Бездны.

Нуцег настороженно посмотрел на франта — контрабанда контрабандой, но здесь попахивает чем-то несоизмеримо большим. И если до этого взятый под стражу подозревался в предательстве интересов только одной страны, то теперь ему грозило обвинение в измене всему человеческому роду.

Оэр судорожно сглотнул — почему-то снова вспомнился многообещающий взгляд пленника — и осторожно подготовил заклинание Щит Света. Кто знает, чего можно ожидать от продавшегося Тьме мерзавца?

— Кто дал тебе Это? — почти по слогам спросил растерявший весь лоск щеголь.

Ответа не последовало. Лишь громогласный, необузданный хохот сотряс предрассветную тишину. Фанатик и безумец, вот кто предстал перед патрульными.

Неудержимый смех преступника прервал один из охранников, врезавший тому по почке.

— Кто дал тебе Это? — Повторил вопрос франт. За что удостоился презрительного взгляда:

— Глупец, тебе не понять замысла Великих! — Странно, но удар стражника словно придал говорящему сил. И отчего-то он больше не выглядел щуплым и хилым торгашом, решившим продать свою совесть за звонкую монету. — Поступь Старших уже слышна здесь, и скоро мир обретет истинных хозяев.

Сказав это, продавшийся Тьме сделал какой-то невнятный жест, лишь намек на движение, но в результате двух здоровенных охранников отшвырнуло в стороны так, будто ими выстрелили из катапульты. Не дожидаясь реакции остальных патрульных, фанатик встретился взглядом с Оэром, безумно улыбнулся и, выкрикнув скороговоркой непонятную фразу, прыгнул в воду. Вслед за ним туда тут же влетел метательный кинжал Старшего, но маг почему-то был уверен, что предателю кусок высококлассной стали в спине никак не навредит.

Рядом раздался вскрик боли — загадочная сфера, полыхнув темным пламенем, выпала из рук державшего ее стражника.

Медленно, словно давая понять всю безнадежность положения, таинственный артефакт опускается на каменный пирс, и... с ревом тысячи оголодавших без жертвенной крови демонов в мир живых выплескивается энергия смерти и разрушения.

Это походило на то, как будто сошедший с ума художник вдруг решил замазать уже готовую картину черной краской. Вот первый мазок — и исчезает человек, уронивший сферу, второй — и рассвет превращается в глубокую беззвездную ночь. Шажок за шажком окружающий мир начинает растворяться во Тьме!

Опасность! Смертельная, почти физически ощутимая, опасность. Разум на одних лишь рефлексах посылает всю доступную силу в уже подготовленный каркас заклинания, и яркая, как ясный день, полусфера накрывает отряд западной стражи за миг до пожирающего все и вся удара первозданного Мрака.

Трещит, но держится прогибающаяся под напором Тьмы защита фрегата, сверкающая не менее сильно, чем своя собственная. До слуха, перекрывая даже рев бушующей Ночи, долетают вопли ужаса и боли, навсегда отпечатываясь в памяти. Нуцег никогда до этого не слышал таких криков, даже когда ему по долгу службы приходилось спускаться в пыточные комнаты.

Однако все эти ощущения меркнут, когда волна Тьмы, подобно необузданному цунами, накрывает полусферу. Это случается в единый миг, разом, со всех сторон. И окружающий мир просто перестает существовать, оставив лишь борьбу Первостихий.

Оэр не видел — ощущал, как подрагивают две искры жизни за его спиной, как клокочет на пирсе стихия смерти, собирая свою дань, как сдает под ударами неведомого магическая защита фрегата. И еще только он знал, что долго так продолжаться не может, что рано или поздно, но он уступит перед бескрайней силой Мрака. Он знал, но продолжал бороться.

Но вот, между двумя островками света во мраке смерти, сверкнула неясная тень, направляясь в сторону корабля. На фоне яркого золотистого пятна мелькнули две черные вспышки, и защита такого гордого и могучего фрегата отступила перед явленной ей мощью. Из перерубленного почти надвое морского охотника в небо взметнулось сиреневое пламя, видимое даже через опушенные веки, которое очень быстро исчезло, поглощенное рожденной самой Бездной чернотой.

Через мгновение после этого маг почувствовал на себе взгляд. Враждебный, наполненный нечеловеческой яростью.

Он открыл глаза и встретился взором с двумя горящими кроваво-красными зрачками неизвестного существа. Они выделялись на фоне сгустившейся ночи, подобно тому, как выделяется Аглая на фоне остальных звезд.

Полог тут же задрожал, и первые робкие язычки темного пламени начали проникать сквозь воздвигнутый барьер. Казалось, еще мгновение и грань между жизнью и смертью сотрется вместе с потухшей защитой.

Обошлось. Наваждение ушло, а вместе с ним из мира уходила и Тьма, забирая с собой души тех, кому не повезло оказаться в эту проклятую ночь на третьем пирсе. День вступил в свои права, и на фоне разбитого, полузатонувшего фрегата с истлевшими парусами наступал рассвет.

Нуцег тяжело опустился на землю, попутно развеяв остатки защиты — смерть хозяйничала здесь не более шести минут, но магу они показались вечностью — и дрожащей рукой достал подаренную Фраором флягу. Вытряхнув последние капли и, не почувствовав вкуса, он провалился в тяжелое забытье.

* * *

Щепка сидел в облюбованном уголке и лениво потягивал местное пиво. Сегодняшний день не принес в его жизнь никаких неожиданностей. Вот и оставалось посиживать за понравившимся столиком и внимательно осматривать вновь прибывших — его клиенты отчего-то больше предпочитали ночное время суток.

Этот кабак Щепка выбрал давно. Это было одно из немногих мест, где чтился Закон и где хозяин заботился не только о прибыли, но еще и о том, чтобы уважаемые люди не получили нож в бок.

Играя роль посредника между заказчиком и исполнителем, он мог позволить себе и более дорогие заведения, но предпочитал оставаться верным своим старым привычкам. Да и проблем со стражей здесь не возникало. Чего же спрашивается уходить с насиженного места?

Дверь распахнулась, и внутрь вошел тощий высокий мужчина, одетый в неприглядную и изрядно потрепанную одежду путника. По помещению тут же прополз легкий шепот. Вошедший явно был не из здешних и, кажется, не понимал, что данный кабак не то место, которое чужим людям стоит посещать ночью. Щепка даже мысленно отметил, кто уже успел оценить незнакомца и решиться спровадить в мир иной. Нет, внутри заведения глупцу ничто не угрожает, но стоит ему выйти...

Посредник тряхнул головой — что ему дела до почти уже трупа?

Кружка с пивом медленно поднялась вверх, и напиток простонародья с радостью покинул запотевшую емкость. Однако, когда Щепка, проживший всю свою сознательную жизнь в обществе, которое нормальный горожанин иначе как отребьем и не назовет, опустил руку, то вокруг был уже совсем другой кабак. За те секунды, что он потратил на напиток, многое изменилось. Запах страха распространился по заведению, и виной тому был пришедший незнакомец.

Удивленный Щепка повернул головой, успев заметить уткнувшегося в пол громилу Лоя и остальных посетителей, отвернувшихся от странного пришельца, и застал тот момент, когда хозяин кабака дрожащей рукой указал в его сторону.

Мысленно помянув всех демонов Бездны, посредник осторожно достал кинжал левой рукой, находящейся под столом. Что-то подсказывало ему, что лишним это уж точно не будет.

— Хорошая погода сегодня. Как вы считаете? — с насмешкой спросил подошедший путник, садясь на стул по другую сторону стола.

— Думаю, это не имеет значения, — буркнул посредник. — Чем обязан?

— Мне сказали, что через вас можно выйти на одного умельца. Это так?

Почему-то Щепка ощущал, что его собеседник прекрасно знает о зажатом в левой руке кинжале и попросту пренебрегает опасностью, исходящей от него. Это сильно раздражало. И пусть он не мастер, но в драке может оказаться пострашнее поверженного здоровяка Лоя.

— Вас обманули, — сохраняя уверенно-ледяной тон, проговорил посредник. — Я лишь могу оставить ваш заказ и передать плату. Никаких личных встреч.

В ответ его собеседник поморщился так, будто Щепка вынуждает его объяснять прописные истины.

— Мне некогда уговаривать вас. Дело слишком важное, чтобы терять время понапрасну, и без личной, как вы выразились, встречи его не решить.

— В таком случае, я ничем не могу помочь, — выражая тоном сожаление по этому поводу, ответил завсегдатай кабака.

— Вы хорошо подумали? — Все же уточнил незнакомец.

— Да.

Путник встал, отодвинув стул с неприятным скрипом, и без слов вышел вон. Щепка же облегченно засунул кинжал обратно, пожелав чужаку провалиться сквозь землю, и, заказав еще пива, вновь принялся его потягивать, изредка поглядывая на дверь.

Глава 2

Просыпаться после наполненного трудоемкой работой дня всегда тяжело, когда кажется, что болит каждый мускул, но гораздо тяжелее подняться на ноги после ранения, и совсем уж плохо, если ты пытаешься прийти в себя после магической схватки. Последнее Оэр знал слишком хорошо.

Однако сильнее физической боли были моральные терзания. Почему-то сейчас казалось, что он сделал недостаточно, что маг поступил как полный трус, стремившийся спасти лишь свою жизнь, что кровь людей навеки останется на его руках. Голос разума напомнил, что благодаря его действиям было спасено еще две жизни, но прозвучало это как жалкое оправдание неудачника.

Команда корабля, северная стража — они все стали добычей неизвестной твари. Участь, которая гораздо хуже, чем смерть. И пусть не в его силах было предотвратить это, но... долг стражника — защищать, иногда ценой собственной жизни. А он не смог их защитить.

Нарождавшийся шквал эмоций удалось остановить лишь благодаря усилию разума и интересу к окружающему миру.

Нуцег открыл глаза и осторожно, стараясь не делать резких движений, порождающих новые всплески боли, осмотрелся. Он лежал под плотным одеялом на широкой кровати в доме неизвестного богача. О последнем явно говорило убранство просторной светлой комнаты.

Увиденного вполне хватило, чтобы голова пошла кругом от родившихся вопросов: где он? что с его напарниками? как он здесь оказался? и что случилось с проклятой Богами сферой?

В глазах потемнело, и сознание вновь померкло.

Во второй раз пробудиться оказалось гораздо легче. Наверное, его чем-то лечили, потому что разум был чист, как у ребенка, а боль перестала быть такой изматывающей. Нет, такой сложный фокус, как самостоятельное передвижение, сейчас вряд ли получился бы, но уже можно было попытаться приподняться на локтях. Явный прогресс.

— Сильнейшее истощение, как и следовало ожидать, — произнес такой знакомый голос.

Оэр поднял глаза и заметил своего наставника. И почему он не удивлен?

Эр Эльзара, а именно так звали сидящего в кресле напротив человека, вряд ли можно назвать заурядной личность. Обладая колоссальным магическим даром и острым умом, он давно превратился в самостоятельного игрока на доске судьбы, чьи действия не зависят ни от прихотей гильдий и орденов, ни от приказов императора. А царящий вокруг него ореол таинственности и непознанности порождал нескончаемый поток слухов и домыслов, превращая величайшего мага современности в фигуру мистичную, чуть ли не равную по статусу правителю Оммэра.

Выглядел он молодо — едва за тридцать — однако все сходились во мнении, что ни одна сотня лет минула с его рождения. Да и в полуистлевших архивах тому были какие-то смутные подтверждения. И, кроме того, маг предпочитал носить старинные, уже давно вышедшие из моды костюмы, заказывая их у именитых портных. Весь этот сонм маленьких штришков рисовал портрет загадочного существа, постигшего все тайны мироздания и живущего только ради ему одному известной цели.

И вот этот человек был кроме прочего наставником Оэра.

Эр Эльзар сам выбрал его в свои ученики. И связь, возникшая между ними, была не менее мистичной, чем сам маг. Они очень редко виделись и, фактически, Нуцегу оставлялось право вести свою жизнь, как ему заблагорассудиться. Вот только что-то заронил в душу юноши старый маг, какие-то смутные желания, неявные цели и, что самое главное, стремление познать непознанное.

Эр Эльзар вел своего единственного ученика к подлинному могуществу повелителя Стихий недоступным более никому другому в этом мире путем. И результат был заметен — за те четыре года, что Оэр был знаком с этим человеком, он прошел длинную дорогу от ничего не умеющего новичка с кучей теоретических знаний в голове до почти полноправного мага, которому до вожделенной приставки Эр остается сделать последний решительный шаг.

— Впрочем, это уже не та иссушенная Тьмой мумия, которую я видел два дня назад. — Прервал мысли Нуцега все тот же голос. — Думаю, тебе стоит рассказать нам, что же произошло на третьем пирсе трое суток назад.

При этих словах в голове вспышкой проскочила мысль: "Три дня, целых три дня!". А затем до сознания дошел смысл требования наставника.

Оэр помнил каждую секунду той кошмарной ночи, но говорить об этом было невероятно трудно. И дело здесь не только в бедственном положении всего организма. Перед внутренним взором вновь встали кроваво-красные глаза неизвестного существа.

Что это было? Выверт протестующего сознания, или реально существующее нечто, в пару ударов расправившееся с защитой военного фрегата, но почему-то не ставшее пробивать дрожащий под порывами Мрака полог. Вопросы, вопросы. Та ночь подарила ему очень много новых вопросов.

Тяжело опустившись на спину, юный маг стал медленно рассказывать о том, как оказался на третьем пирсе, почему отклонился от заданного маршрута, поведал он и о странном щеголе из северной стажи, только сейчас поняв, что так и не узнал его имени. Нуцег старался не упускать ни одной детали, описывая каждую мелочь и щедро делясь своей оценкой происходивших в тот момент событий. И только одна мысль занозой засела в сознании: "Почему они слушают это, как в первый раз, ведь в живых помимо меня осталось как минимум двое? Неужели их раны оказались более серьезными? Или же ..."

Додумывать, что стоит после этого "или" как-то не хотелось.

Его речь не перебивали, слушая предельно внимательно, и только, когда вконец уставший маг прекратил рассказ, наставник внимательно уперся взглядом куда-то поверх ученика.

— Капитан, теперь говори ты.

Утомившийся и весь разбитый от заново пережитых чувств Оэр все же нашел в себе силы удивиться. Нет, то, что они не одни, он понял давно, но... Лично Нуцег знал только одного капитана, капитана Заира — главу стажи Эльрода.

— Слушаюсь, Эр Эльзар, — ответил тот. — Начну с того, что никакого патруля 1-3-43 не существует, но форма, описанная вашим учеником, действительно соответствует образцу. И, похоже, это повод для отдельного расследования...

— Меня не волнуют ваши внутренние дела, капитан, — отчего-то раздраженно прервал рассказ Заира маг. И это было плохим знаком. За свою длинную жизнь Эр Эльзар научился терпению, и существовало совсем немного вещей, способных вывести его из равновесия. — Больше всего меня интересует, почему вы не сообщили мне об этой сфере. Ничего не хотите объяснить?

Даже не видя собеседника своего наставника, Оэр почувствовал, как тот судорожно сглотнул — у старого мага есть много недоброжелателей, но врагов ни одного. Его противники не задерживаются на этом свете.

— Я не знал. Маги не сообщили мне.

— Капитан, я не желаю знать о ваших трениях с гильдией этого города. — Вновь прервал собеседника Эр Эльзар. — Я хочу услышать, где находится этот созданный Тьмой артефакт, и в ваших интересах выяснить это как можно быстрее.

В ответ комнату озарил знакомый призрачный свет — амулет связи — и по тому, как подрагивали лучи, испускаемые им, можно было судить, что Заир сильно нервничает. Вопроса, с чего это вдруг он должен подчиняться человеку, не наделенному никакими официальными полномочиями, у того явно не возникало.

Наконец, пульсация сил в амулете приняла плавную монотонность, и капитан заговорил.

Оэр ничего не знал о его тайной вражде с магами, но отчего-то подозревал, что разговор может затянуться, ведь среди их братии очень много благородных, которые, получая власть над стихиями, приобретают заодно огромное высокомерие и пренебрежительное отношение ко всем смертным, особенно к "тупоголовой" солдатне. Вполне возможно, что именно это отношение, вкупе с обыденной прямолинейностью вояк, и стало причиной этого конфликта. А значит, найти общий язык этим двум будет не так-то просто.

Однако он ошибся, и ответ был получен довольно быстро. Видимо Заир каким-то образом умудрился передать настроение Эр Эльзара, и его недруг уступил.

— Они отправили сферу в столицу, в Альир. Там она должна быть надлежащим образом защищена и тщательно исследована.

Маг кивнул и проронил:

— Свободен, капитан.

Дождавшись пока за Заиром закроется дверь, повелитель Стихий повернул лицо в сторону Оэра и, вернув голосу привычную отстраненность, потребовал:

— А теперь ты скажешь то, о чем промолчал. — И, предвосхищая вопрос Нуцега, пояснил: — Ты — единственный уцелевший. От остальных остались лишь выжженные тени на камне. Я бы поверил, что чародей, подобный тебе, самостоятельно смог защититься от этого выброса Тьмы, но... Стоило побывать на третьем пирсе, что бы понять — выжить в том буйстве Стихий могли лишь единицы, и ты, мой ученик, к ним не относишься.

Однако вместо ответа старый маг услышал следующее:

— Что случилось с моими напарниками?— дрожащим от слабости голосом спросил Оэр.

Наставник тяжело вздохнул, но все же сказал:

— Не знаю. Их зачислили в без вести пропавшие.

После этих слов на юношу вновь накатила какая-то дурнота, путающая мысли и не дающая говорить связно. Тревожно запиликал неизвестный артефакт, стоящий недалеко от кровати, и до Нуцега долетели показавшиеся такими далекими слова:

— Ладно, отдыхай. Мы вернемся к этому разговору позже.

Сказав это, учитель поднялся и вышел из комнаты, а его ученик погрузился в тяжелый тревожный сон.

Однако на следующий день Оэр узнал, что его наставник покинул Эльрод и отправился в столицу. Эр Эльзар оставил записку, в которой пожелал ему скорейшего выздоровления и возвращения к обычной жизни. Так же он напомнил о необходимости продолжать обучение и посоветовал поискать какую-нибудь более мирную, нежели стража, работу. А еще настоятельно рекомендовал забыть все произошедшее, как кошмарный сон.

Но так просто сделать это не получалось.

На юного мага неожиданно наваливался запредельный ужас. В ту навеки проклятую ночь он просто не успел как следует испугаться, оценить всю опасность момента. И теперь Оэр переживал все заново. Только сейчас, находясь в полной безопасности, он понял, как же все-таки близко от него прошла линия смерти.

В такие минуты стоящий рядом артефакт начинал издавать тревожные звуки, гася опасные, разрушающие разум эмоции. Вот только не мог Нуцег просто вырвать из памяти ту ночь. И все начиналось заново. Вновь и вновь ему приходилось бежать к третьему пирсу, чтобы опять встретить там свое бессилие и снова заглянуть в бесчеловечные глаза высвобожденной твари.

Пользующий его лекарь как-то сказал, что причиной всему эманации тьмы, отравившие его душу, что ему следует отвлечься и лишь подождать выздоровления.

Да только от мучающих голову вопросов так просто не увильнешь. Оэр перелистал, казалось, все газеты, но не в одной из них не нашел ответа.

Создавалось впечатление, что вся чернильная братия города восприняла атаку Тьмы, словно бы даже обрадовавшись. В своих статьях они ярко описывали доблесть и мужество стражей, погибающих, но уносящих с собой десятки и сотни, порожденных извращенным разумом монстров, высказывали какие-то глупые и нереальные предположения о причинах случившегося и смело назначали виновных.

Полный бред, поверить в который мог лишь скорбный разумом.

Так прошло еще несколько суток, пока его, наконец, не посчитали вылечившимся и не отпустили на все четыре стороны, посоветовав напоследок больше не попадать в такие истории.

В тот день Оэр бродил по городу, всматриваясь в лица прохожих, и не находил никаких изменений. Людской муравейник спешил по своим делам, и не было ему дела до терзаний молодого мага. Казалось, что все, как обычно, в порядке вещей, что прорыв Тьмы в современном цивилизованном мире, да к тому же случившийся не где-нибудь, а прямо здесь, под боком, — обычное явление, ради которого даже не стоит остановиться и призадуматься.

Нуцег посмотрел на небо, словно ища у него поддержки, но увидел лишь безразличную синеву с небольшими барашками белых облачков и такое же равнодушное светило.

Всем было просто наплевать, что он потерял двух людей, успевших стать ему чем-то большим, нежели друзьями, они были его семьей. Теми, кто не предаст и не оставит. А он их предал.

Погруженный в свои мысли маг шел по городу, не задумываясь даже, куда ведут его ноги. Мимо проплывали какие-то здания, редкие дневные патрули и люди, бесконечный океан людей. Очнулся он, только когда увидел знакомое здание западной стражи.

Подумав, решил зайти — разговор с Фраором был ему просто необходим. Да и к тому же стоило узнать, не появились ли его напарники, все-таки среди убитых их не было, а значит, надежда, хоть и призрачная, оставалась.

На месте лейтенанта не оказалось, и Оэр решил дождаться его. Тем более он элементарно не знал, чем себя занять — просто напиться было ему не по нутру. Да и снять девчонок посговорчивей, как изредка делали братья Тимолы, не позволяло воспитание, полученное еще в той, другой жизни.

Попытка же заняться обучением казалась и вовсе опасным безумием. В магии нужна, прежде всего, ясность рассудка и концентрация. А о какой концентрации может идти речь, если тебя разрывают на части сильнейшие внутренние противоречия?

Он стоял все в той же комнате, где висела его форма стража, и где так любил проводить свободное время старый вояка, просматривая свою книгу.

Нуцега всегда интересовало, что же может читать человек, повидавший все ужасы войны и сам не раз заглядывающий в бездонные омуты глаз смерти. Но отчего-то он боялся это спросить. И сейчас этот страх казался каким-то ничтожным, несущественным.

Маг решительно подошел к столику, на котором лежала книга, и взял ее в руки. Он ожидал увидеть какие-то невероятные вещи, но, прочитав пару строчек, с огромным удивлением понял, что держит сборник лирических стихотворений.

Полистав книгу, Оэр окончательно убедился в своем предположении. Но вместо того, чтобы положить ее на стол, сел на любимое место Фраора и погрузился в чтение. Чем-то тронули его наивные романтичные стихотворения, приносящие в душу долгожданный покой.

Нуцег провел так час, а может и больше. К реальности его вернул голос лейтенанта:

— Почувствовавшие на себе дыхание смерти, теряют прежние страхи, — с пониманием сказал он и сел на стул, предварительно крикнув кому-то в коридоре принести горячего чая.

— ...и обретают новые. — Закончил за него фразу юноша.

Хорошо они тогда посидели. Фраор много говорил, рассказывая какие-то истории из своей жизни, но больше не опуская, как делал до этого, кровавых подробностей настоящей войны. А потом они добрались до событий, предшествующих их встречи.

Надо сказать, что и здесь старый ветеран сумел найти нужные слова:

— Не вини себя в смерти других. — Лейтенант легко разгадал мучившие подопечного мысли.

— Но я — единственный выживший, да к тому же и маг, а с них спрос больше.

— Ученик, — настоятельно заметил тот. — Там могли погибнуть и главы гильдий. Ты же по вашим законам и не маг вовсе. Пойми одно — тебе просто повезло уцелеть. Тебе — да, остальным — нет. И то, кто выживет, а кто отправится в лучшие миры, решила Судьба. Спорить с ней бесполезно, да и бессмысленно к тому же. Нужно привыкать и жить дальше.

— Как все просто, — тихо уронил Оэр.

— Это правда жизни, хоть и суровая, но по-своему справедливая. Она вообще простая штука. Это только политики пытаются сделать из нее чего-нибудь мудреное, чтоб никто не понял, — ответил Фраор.

После этих слов по комнате расползлась тишина. И если молодой маг обдумывал услышанное, то ветеран десятков битв задумчиво следил за игрой язычков пламени в очаге.

— Почему вы читаете лирику? — Наконец прервал затянувшееся молчание Нуцег.

— Ожидал увидеть что-то другое? Нечто, более подходящие доживающему свой век солдафону? — усмехнулся лейтенант, но все же ответил: — Эта книга — единственное, что осталось от моей прежней жизни. Остальное разрушила война.

— А как же имя? — Оэр поспешил прервать явно неприятные воспоминания.

— Фраор с киратского — безумный храбрец. — Вновь усмехнулся собеседник. — Это прозвище мне дали враги, и я принял его. Именно храбрость помогла мне дослужиться до капитана, она же была виной понижения и увольнения из армии.

Надо же, а он этого ничего и не знал. Как-то раньше они не касались этой темы, а вот теперь глава западной стражи сам начал этот разговор. Как странно.

— Как это произошло? — задал новый вопрос юноша.

— Просто поспорил с одним чересчур благородным генералом, решившим поиграть с врагом в "честную" войну. Так я оказался в этом городе.

— А что с тем генералом?

— Кажется, его убил наемный убийца — ночью подобрался к палатке, "снял" всех охранников и просто перерезал горло. Правда и сам он не ушел, ну да это теперь не важно.

— Выходит, противник оказался не таким благородным. — Сделал вывод маг.

— Он оказался благоразумным. Руками этого наемника полководцы Кирата, кто бы они ни были, обеспечили себе почти месячную передышку, — жестко сказал Фраор. — Запомни Оэр, на войне нет места чести. Уж это, поверь мне, я усвоил. Есть сильный и слабый, а еще победитель и проигравший. И судят всегда только последних.

На этом они и расстались. Лейтенант приказал ночным патрульным, выходящим на свой маршрут, проводить Нуцега до дома, и, как и многие до него, пожелал скорее забыть все случившееся.

Напоследок маг еще поинтересовался судьбой своих сослуживцев, но, похоже, старый вояка знал меньше его самого.

На улице было холодно и ветрено. Все горожане давно разбрелись по своим жилищам, отдавая город во власть осенней ночи. А та с каждым днем становилась все немилостивей к любителям поздних прогулок, выгоняя из их голов все мысли и оставляя там только одно устойчивое желание — скорее бы вернуться в тепло!

Однако на этот раз Оэр не сильно ему поддавался. Всю дорогу он прокручивал их разговор в голове и пытался понять доводы лейтенанта. Почему-то складывалось такое ощущение, что тот хотел донести до него какую-то важную мысль, и все, что тогда было сказано, направленно именно на это. Фраор своими словами смог вернуть в его душу покой, но было тут что-то еще, что он не называл явно, а лишь намекал. Но что именно это такое понять никак не удавалось.

Вскоре его путь закончился. Ученик поблагодарил стражников и, пожелав им легкой ночи, отправился спать.

А наутро его разбудил стук.

Тяжело поднявшись с постели, Оэр буркнул нечто недружелюбное и, накинув поверх тела одежду, поплелся к двери. По пути он глянул в окно и помянул раннего гостя недобрым словом — над спящим городом только-только забрезжили первые лучи восходящего светила.

— Кто там? — хрипло спросил он.

— Посланник от Эр Эльзара, — звонко ответил неизвестный. — Имеется устное сообщение для Оэра Нуцега.

— Ну, выкладывай, я это, — буркнул маг, твердо решивший не открывать дверь.

— Я должен в этом убедиться, — после секундной заминки ответил все тот же голос.

Юноша прошептал проклятие — быстро разобраться с утренним визитером не получилось — и уже громче произнес:

— Жди.

Если бы Оэр жил в более благополучном районе, то он, пожалуй, не стал бы томить в ожидании посланца своего учителя. Но порт отучает от халатного отношения к собственной безопасности. За полтора года, прожитых здесь, его трижды пытались ограбить. И два из них примерно таким вот способом.

Задумка проста. Сначала выяснялись какие-нибудь общие сведения о будущей жертве. Затем ее будили ни свет, ни заря и, пользуясь не совсем адекватным состоянием, вываливали всю собранную информацию. В семи случаях из десяти человек сразу открывал дверь. Остальное дело техники.

Конечно, некоторые действовали и по старинке, просто выламывая препятствие, но это практически на сто процентов гарантировало прибытие стражи. А так, был реальный шанс сделать все по-тихому, избежав встречи с защитниками правопорядка.

Вот и перестраховывался Нуцег, тянув время. Он умылся, оделся, заготовил парочку атакующих заклинаний и лишь после этого вновь подошел к двери.

— Эй, ты еще там?

— Да.

— Вот и хорошо. Тогда слушай. Сейчас я открою дверь, и ты медленно, не делая резких движений, войдешь. Все понял?

— Да понял, понял.

Маг вздохнул. Наступал самый важный момент. В предыдущие два раза он успевал первым, и бандиты с разной степенью увечий отправлялись сначала в лечебницу, а затем на каторжные работы в разные заповедные места.

Открыв замок, он толкнул дверь вперед, при этом отойдя в глубь комнаты и ожидая от раннего визитера любых действий, но тот просто вошел.

— Дверь закрой. И пять минут не двигайся.

Дождавшись, пока посланник выполнит требование, Оэр раскрытой ладонью провел перед его лицом, а затем и грудью, будто что-то разглаживая.

— Ладно, теперь говори.

Упрашивать дважды его не пришлось. Совсем юный посланец по-военному быстро и четко передал слова наставника.

Нуцег еще успел удивиться — как этот малец добрался до его дома? Либо его сопроводили стражники, либо просто повезло, хотя в последнее верилось с большим трудом. Патрульных местное население запомнило быстро и, после пары силовых акций, когда в ответ на нападения были проведены масштабные чистки, старалось обходить стороной, как представителей власти и силы на этой погрязшей в грехах земле. Но вот на мальчишке была совсем другая, не знакомая даже Оэру форма. Облегающая и одновременно плотная, раскрашенная в небесно-голубой переливающийся цвет она создавала впечатление чего-то возвышенного, неземного.

А затем до все еще сонного мага дошел смысл сказанных слов. Эр Эльзар отчего-то срочно захотел видеть своего единственного ученика, да так сильно, что тому немедленно надлежало бросить свои дела и вместе с юнцом отправляться в столицу.

— Зовут-то тебя как? — Обреченно вздохнул Нуцег. Возражать было бессмысленно, ведь не придумал же он все это сам. Еще бы узнать причину подобной спешки.

— Айри, — ответил тот.

— Ну, тогда жди, Айри. Минут через пятнадцать выйдем.

За отмеренный срок Оэр успел собрать все свои пожитки и окончательно избавиться от остатков сонливости. Закрыв замок, он вместе с мальчишкой спустился по узкой обшарпанной лестнице, ведущей на первый этаж, и, преодолев завал из какого-то хлама — опять соседи постарались — вышел на улицу.

А вот там мага ждал настоящий сюрприз — обогнавший его посланец легко запрыгнул в седло и приглашающе хлопнул рядом. Да вот только сел он не на лошадь, как можно было предположить, а на настоящего грифона — легендарного обитателя гор Эги. И создавалось впечатление, что тот не имеет ничего против наездника.

Вопросы, связанные с тем, как Айри добрался до порта, отпали сами собой.

Про грифонов Нуцег знал не так уж и мало, и знания эти напомнили ему о высокой смертности, среди тех, кто был не прочь прокатиться на подлых тварях. В его мыслях они представали отнюдь не с лучшей стороны: коварные, хитрые, непокорные и очень кровожадные полуптицы. Но кроме этого они были ещё и очень сильные (способные поднять рыцаря в легком доспехе, плюс собственная броня), ловкие (и это несмотря на кажущуюся неуклюжесть) и выносливые (способны достаточно долго таскать на себе всю груду вышеперечисленного железа). Вот только дрессировке грифоны практически не поддавались, оттого их и считали опасным зверьем, подлежащим полному и безжалостному истреблению.

Видимо за последние месяцы что-то изменилось.

— Не обращай внимания, Пернатый тебя не тронет. — По-своему истолковал заминку мага юнец.

А тот, подумав, что деваться-то ему особо некуда, осторожно забрался на Пернатого и сел позади его хозяина, настороженно ловя каждое движение опасной зверушки.

Айри помог ему закрепить специальные ремешки, гарантирующие, что если горе пилот и разобьется, то только вместе с грифоном. Только после этого они отправились в путь.

Первый рывок Пернатого чуть не скинул Оэра обратно на землю, тут-то и пригодилась страховка. Но, после того как тот набрал нужную высоту, движения приобрели плавную мягкость и убаюкивающую равномерность.

Пожалуй, так даже лучше. Возможно, что уже к вечеру они будут на месте — скорость это полуразумное животное держало приличную, а необычный способ передвижения гарантировал, что хотя бы это путешествие пройдет без опасных эксцессов. Во всяком случае, о наличии природных врагов у грифонов юноша ничего не слышал.

За этими мыслями Нуцег незаметно для себя задремал.

Глава 3

В ночном небе есть что-то особенное, то, что заставляет из века в век тянуться людей к звёздам. Придумывая всё новые и новые массивные и неуклюжие сооружения, человек стремиться приоткрыть завесу тайны и узнать — что же таиться там, за этими равнодушно-спокойными небесами.

Невозможно сосчитать, сколько уже было сделано попыток в этом направлении, а сколько их еще будет? Глупцы, не обращая внимания на весьма серьезный риск, продолжают штурмовать тайны мирозданья, получая больше шишек, чем полезных знаний. И нет конца их попыткам познать божественный замысел. Падая и вновь поднимаясь, они, будто одержимые, все выше и выше поднимаются по ступеням бесконечной лестницы познания, и чем дальше пробирается по ней человек, тем сильнее становится его жажда новых открытий и свершений.

Ладир никогда не мечтал о покорении воздушной стихии и относился к звёздам, обитающим там, точно так, как и они к нему, то есть наплевательски. Наемник замечал их только тогда, когда жители небесной выси усердно старались усложнить ему работу.

Но сегодня те, несмотря на все свое старание, были не в силах помешать, ибо сейчас он являлся частью опустившейся на столицу тьмы, лишь мимолетной тенью на лике ночи, мягким касанием, почти не оставляющим следов.

Ладир Хокул. Под этим именем его знали все заинтересованные. Легендарный вор современности, играючи уходящий от преследователей и взламывающий любые препятствия на своем пути. Он всегда выполнял заказы в срок и, порою, брался за такую работу, которая, казалось, заранее обрекала его на провал. А еще Ладир даже для своих нанимателей всегда оставался тайной и неразгаданной загадкой.

Слишком многим он перешел дорогу, чтобы открыто заявлять о себе, слишком сильна ненависть обчищенных богатеев и именитых сыщиков, которым наемник уже успел утереть нос. Да и среди его клиентов подчас попадались любители опускать все концы в воду. Все это могло научить осторожности даже дурака, коим этот вор никогда не был.

Поэтому ему приходилось придерживаться в своей работе некоторых правил. Их было не так уж много, и каждому имелось логическое объяснение. Так, например, Хокул старался никогда всерьез не раздражать власть имущих, да и с магами связывался неохотно. И, пожалуй, самым главным для него был один неписанный закон — никогда не встречайся с работодателем лично. Если не хочешь, чтобы твой след взяли ночные охотники, то заведи себе посредника, а лучше всего — целую сеть.

Вот только в этот раз этому правилу пришлось изменить.

Ладир вспомнил, как на него вышел незнакомец, как предложил взяться за опасный заказ, оказав при этом всю необходимую помощь, как настоял на немедленном выполнении работы, в разы повысив цену его услуг. И, наконец, он помнил о предложенной плате.

Конечно, после этого дела придется заказать у какого-нибудь практикующего мага смену ауры — не стоит передавать такой секрет как собственное инкогнито в чужие руки — разобраться с посредником, позабывшим об уговоре, и как-то оторваться от погони, которую обязательно пустят по его следу разгневанные хозяева вещи. Но все это уже было. Ему не привыкать.

Однако существовало что-то еще, заставляющее Хокула вновь и вновь мысленно возвращаться к своему разговору с заказчиком. Что-то его тревожило, не давало покоя. И этим чем-то был внутренний голос, которому наемник привык доверять. И вот он-то предупреждающе зудел, ни на секунду не желая остановиться. И на то были свои причины.

Начать можно хоть с необычной ауры пришельца. Ладир не бог есть какой маг — он мастер только своего дела — но все-таки сумел освоить кое-какие полезные для себя навыки. И они явно указывали, что не все так просто с этим заказом.

В памяти всплыл один из разговоров с пожелавшим сохранить в тайне собственное имя нанимателем, когда, в ответ на очередное требование выполнить все как можно быстрее, вор ответил:

— Кажется, вы все еще нуждаетесь в моих услугах? — раздраженно начал он и, дождавшись задумчивого кивка собеседника, продолжил: — Тогда какого демона вы пытаетесь толкнуть меня на самоубийство? Или я так похож на безрассудного глупца, который ринется грабить магов, даже толком не выяснив их числа и подготовки?

Таинственный незнакомец тогда ничего не сказал, лишь опасно блеснул глазами и закончил беседу. Хокулу еще тогда подумалось, а жив ли посредник и стоит ли его искать?

Однако одно из того разговора он для себя уяснил твердо — с нанимателем стоит вести себя вдвойне осторожно — и решил, что за платой явится не менее подготовленным, чем перед самим делом. А пока, придется вспомнить деньки, когда у него еще не было славы непревзойденного охотника за чужим имуществом. Тогда приходилось браться за любой заказ, даже заранее зная, что тебя скорее всего предадут. И ничего, жив. А раз так, то чего ему сейчас бояться?

А затем Ладир выбросил все ненужные мысли из головы — он добрался до места.

Главное хранилище Института Стихийной Магии располагалось на северо-востоке, неподалеку от столицы, и представляло собой настоящую крепость, защищенную со всех сторон неприступными стенами талантливых строителей и смертоносными сторожевыми заклинаниями лучших выпускников. Бдительная стража и находящиеся на постоянном дежурстве ученики старших курсов довершали общую картину. Пожалуй, захват этого сооружения мог стоить неприятелю целой армии.

Вот только наемнику на то плевать. Его стезя — скрытое и внезапное проникновение, а вовсе не лобовая атака.

Хокул прокрутил в голове примерный план действий и, поняв, что он принял самое выгодное положение — как раз напротив наименее, как ему показалось, освещенного участка одной из главных стен, рядом с которым стражи отчего-то появлялись реже всего — затаился. Он ожидал не какого-то заранее назначенного времени. Нет, вор ждал подсказки от внутреннего Я, ни разу до этого его не обманувшего.

Потянулись томительные секунды ожидания, плавно перетекающие в минуты, а затем и часы. Тьма окончательно накрыла мир. Теперь даже магические фонари с трудом пробивали путь свету, что уж говорить про обычные факелы, коих было большинство.

Забавно, но оказывается даже чародеям слишком накладно обеспечивать собственную охрану своими же изобретениями. Как всегда чужая экономия ему только на руку.

Решив, наконец, что время пришло, наемник, пропустив мимо себя очередной патруль, легко преодолел расстояние до стены и, прижавшись к ней всем телом, осторожно достал два зачарованных кинжала, светящихся едва заметным синим светом. Это был один из многочисленных подарков заказчика, призванных облегчить его работу.

Ладир легко вогнал подаренное оружие в стык между камнями — ушло как в воду — подтянулся, и повторил то же самое со вторым клинком. Так, стараясь не спешить и не привлекать внимания, он почти преодолел преграду, когда чувство опасности заставило вновь прижаться к стене и замереть. Внизу послышались приближающиеся голоса.

Хокул осторожно повернулся. Так, чтобы видеть патрулирующих местность стражей.

Что ж, пока ничего неожиданного не произошло, ведь он заранее знал, что даже с подаренными кинжалами отведенного времени будет недостаточно, чтобы преодолеть почти десятиметровую стену. Однако что-то они быстро, или же просто, когда ты рискуешь своей жизнью, то время подчиняется совсем иным законам?

Как бы там ни было, но именно сейчас должно было все решиться. Либо стражники мирно пройдут мимо, либо обнаружат его. Надо сказать, что последнего наемник не сильно опасался — что ему два полуграмотных увальня — вот только, после этого придется уходить, а второй попытки у него уже не будет.

Но, видимо, боги удачи были сегодня на его стороне, и одетые в форму мужчины, не стали особо вертеть головой, пытаясь рассмотреть неясную тень, замершую у самой вершины стены. Ничего не заметив и продолжая о чем-то болтать, они вновь скрылись в ночи. Явно не думают, что найдется такой наглец, который попытается обокрасть магов в их же собственном логове. Сегодняшние события наверняка пошатнут эту уверенность.

Дождавшись пока все вновь стихнет, Ладир продолжил подъем и вскоре оказался на стене. Не забыв вытащить из каменной кладки такое полезное оружие и пропустив вышагивающего стражника, он незаметно, как и все, что делал сегодня, проскользнул за его спиной, бесшумным ветром спустился во внутренний двор, спрятался в какой-то нише, затерявшись в тенях, и, снова замерев, осторожно огляделся.

И вот тут-то вор по-настоящему пожалел, что позволил заказчику уговорить себя влезть во владения волшебной братии практически без сведений — мимолетного взгляда вполне хватило, чтобы понять, что внутреннее устройство хранилища не соответствовало раздобытому плану. То ли он давным-давно устарел, то ли для магов грандиозная перепланировка раз в несколько лет — обыденное явление. Отчего-то первый вариант казался более реалистичным.

Можно было спокойно плюнуть на заказ и выбираться отсюда — попробуй найди один единственный артефакт среди тысяч его сородичей, не представляя даже примерного направления поиска — если бы не предусмотрительность нанимателя, давшего специальную ищейку, настроенную, как он понял, на нужную вещь.

Выглядел подарок, как небольшая вогнутая монетка, меняющая цвет с золотисто-желтого на иссиня-черный по мере приближения к цели.

Вот на ее помощью Хокул и понадеялся.

Однако прошел целый час осторожных перебежек от одного укрытия к другому, пока проклятущая ищейка, наконец, не подала признаков жизни. За это время охотник за чужим имуществом ни раз ощущал на себе скользящие взгляды стражей и, что было стократ опаснее, ищущие нити магов.

Да, похоже, они все же не так расслаблены, как можно было судить ранее. Во всяком случае, чародеи точно работают в полную силу. Хвала Богам, что в данный момент его окружает такое количество заколдованного барахла, иначе бы за все это время, которое он провел в попытках приноровиться к использованию ищейки, кто-нибудь из этой братии точно бы обнаружил чужака.

Теперь становилось окончательно понятно, почему это хранилище расположено на таком удалении от столицы — если все это добро, что было накоплено за несколько поколений, вдруг рванет, то даже демонам в Бездне станет жарко, что уж про город упоминать.

Однако, что касается магов, то наемнику уже приходилось сталкиваться с чем-то подобным, когда в доме одного весьма богатого и влиятельного аристократа он познакомился с первой в своей жизни сторожевой системой, порожденной не пытливым разумом больного гения, а истинными способностями повелителя стихий. В тот раз его спасло лишь чудо.

С тех пор прошел не один год, и вор научился обходить магические преграды так же ловко, как и любые другие. Но всегда на его пути вставал лишь результат деятельности магов. Сегодня же он встретился с их искусством лицом к лицу. И ему Ладир мог противопоставить единственно свои знания и умения.

Пока это помогает, да только каждая секунда, проведенная в логове чародеев, увеличивает шанс провала. Но и спешить нельзя по той же самой причине.

Потому приходилось рассчитывать каждый свой шаг, надеясь на удачу и мастерство. Ну и на неожиданность и дерзость задуманного, пожалуй. И эта тактика все же принесла результат. Спустя еще несколько минут, поисковый артефакт принял цвет глубокой ночи — верный признак близости цели.

Хокул нерешительно замер.

Главное хранилище Института Стихийной Магии включало в себя десятки зданий и отдельных строений всевозможной архитектуры, в каждом из которых находились разнообразные рукописи, устаревшие книги, наработки различных заклинаний, всевозможные трактаты и, конечно же, артефакты — сотни творений, чье предназначение варьировалось от самого что ни на есть мирного, до откровенно военного.

И каждое из этих зданий было прекрасно освещено, а единственный вход охранялся двумя сменными стражами, усиленных к тому же одним магом. Неприятный расклад.

У него будет одна единственная попытка. И уйти по-тихому, на что он до последнего надеялся, не удастся.

Ладир ссыпал в карман обратившуюся в пепел ищейку. О чем-то подобном предупреждал заказчик, объясняя это тем, что вблизи искомой вещи работать стабильно не сможет ни один артефакт. Подумав, он еще добавил, что, скорее всего, сферу поместят на отшибе, подальше от всех остальных магических побрякушек, коих здесь были целые горы. Так оно и оказалось, и одинокое строение, внешне напоминающее невероятное сочетание храма с сильно разросшимся склепом, прижалось практически к самой стене. Значит, ошибки быть не может.

Хокул, подобравшись на максимально близкое расстояние к стражам, на мгновение остановился — идти дальше без риска быть замеченным просто нельзя — и, дождавшись пока пройдет очередной патруль, вестником смерти преодолел оставшиеся метры.

Первым он атаковал мага, саданув того кулаком в челюсть. Вот только разбег превратил незамысловатый удар в сшибающую с ног таранную атаку. Ученик старшего курса просто отлетел назад как минимум с переломом. Его товарищам повезло и того меньше. Два точных выпада сверкнувших синим кинжалов, и заколдованная сталь, играючи пройдя сквозь кольчугу и преодолев защиту амулетов, обрывает две жизни.

Вот и все.

Вся схватка заняла считанные секунды, пару мгновений, ставших роковыми для неожидавших нападения людей. Впрочем, иного результата быть и не могло — слишком велика разница в их умениях и жизненном опыте.

Вор обернулся к единственному магу, только сейчас заметив, насколько же он юн — просто школяр. Тот был жив, но в себя так и не пришел. Мощный удар и в самом деле повредил его челюсть, заодно отправив сознание в долгое блуждание по нематериальным мирам.

Уже без спешки достав кинжалы из тел его товарищей, Ладир вновь посмотрел на поверженного повелителя стихий — очнется не скоро, к тому времени его здесь уже не будет.

— Пусть живет, — шепнул внутренний голос.

Согласившись с ним, наемник прошел внутрь. Отвлекаться на такие мелочи, как попытка спрятать тела, было бы глупо — обход все равно заподозрит неладное. К тому же времени у него осталось не так уж много.

Чтобы там ни говорилось, а чародеи умеют ценить свой труд, да и учить защищать его от разного рода посягательств их тоже не надо. Стационарные посты, постоянное патрулирование внутренней и прилегающей территории, привлечение к работе чародеев-старшекурсников — все говорит о продуманной и хорошо налаженной системе стражи. Вот только поможет ли им это?

"Склеп" оказался довольно просторным, отделанным редкими породами древесины и металлов помещением. Многочисленные гранитные колонны, поддерживающие свод, были украшены искусной резьбой, а на стенах свое место заняли гобелены, изображающие какие-то религиозные сцены.

Для временного хранилища это место выглядело слишком изящно. Неужели всего лишь для одного артефакта здесь было возведено такое странное сооружение? Как-то это не вяжется с образом современного мага, у которого каждый миллиметр пространства используется с умом.

Конечно, наемнику на это плевать — о разнообразных причудах повелителей потусторонних сил давно уже ходят легенды — но все это выглядит слишком подозрительно. А где подозрительно, там и опасно.

И Хокул, не обращая ровным счетом никакого внимания на всю окружающую его красоту, принялся тщательно осматривать зал на предмет разного рода ловушек. Огромный опыт подобных поисков позволил ему в кратчайшие сроки обследовать все помещение, и результат его немало удивил — как оказалось чародеи полностью положились на обычных людей, не оставив незваным гостям ни одного смертельного сюрприза. Чего-чего, а вот такого он никак не ожидал.

После этого наемник уже без всякой боязни направился к самому центру "склепа". Там, в нескольких десятках сантиметров над специальным постаментом, парила искомая сфера, переливающаяся всеми оттенками черного. Изредка с нее срывались темные капли, которые тут же бесследно растворялись в пространстве.

Создавалось впечатление, что артефакт словно бы заточен в потоке искрящегося света, исходящего от самого камня под ним. И от этого казалось, что окружающий мир — всего лишь тень, иллюзия, призванная спрятать от глаз именно это противостояние Первостихий.

Ладир дернул головой, сбрасывая странное наваждение — время уходит, а в мысли лезет какая-то поэтическая чушь на тему добра и зла и их непрекращающейся вражды. Однако без подготовки лезть в эту круговерть энергий тоже не стоит. Это может оказаться смертельно опасно.

Наемник достал небольшую хрустальную пирамидку и осторожно пододвинул под левитирующую сферу. Единый поток света тут же разбился ее гранями на сотни маленьких ручейков, озаривших весь зал веселыми лучиками.

Вор поймал тихо спустившийся практически к нему в руки артефакт и, обмотав его в испещренную какими-то значками ткань, осторожно убрал в заплечный мешок. Продев руки в лямки, он осторожно пошевелил лопатками — заказанная вещь почти ничего не весила, но вызывала какое-то внутреннее неудобство. Словно неясная зыбь перебиралась с нее на тело.

Это было очень странно, ведь наниматель обещал, что тот кусок материи отсечет игрушку Тьмы от внешнего мира. Но отчего же тогда возникают эти странные ощущения, будто кто-то пытается пробраться в душу?

Однако разбираться с этим времени не было. Дело сделано, а значит стоит как можно скорее выбираться из этого места.

Хокулу показалось, что в "склепе" он провел целую вечность, но на самом деле прошло чуть более пяти минут. Во всяком случае, тела стражников и так и не пришедшего в себя мага все так же лежали на земле.

Тихо, как же сейчас тут было тихо, словно стоишь и не в центре могущества Оммэра, а в каком-нибудь безмятежном лесном уголке. Насколько обманчивое впечатление! Ведь стоит появиться здесь патрулю, как весь человеческий муравейник придет в движение, пытаясь добраться до ловкого грабителя и убийцы товарищей, не успевших даже понять, что их время вышло.

Ладир досадливо поморщился. Второй раз за одну и ту же ночь отвлечься на пустые измышления — это уже перебор. С ним явно что-то не то, если он решил заняться поэзией, стоя прямо на телах поверженных соперников.

С этими мыслями наемник скрылся в привычных тенях предрассветного сумрака, ныряя в них, словно профессиональный моряк в воду, и осторожно стал пробираться к стене.

Обратная дорога заняла не так уж много времени. Оно и понятно, ведь больше не надо было слепо бродить по огромному хранилищу, ориентируясь единственно на реакцию поискового артефакта, причудливо меняющего цвет. Нет, теперь только и нужно, что перебраться на ту сторону да оторваться от погони.

Такой простой план. Да только вот проклятое творение Тьмы за спиной никак не желало давать покоя. Непонятная зыбь исчезла, но вместо нее начались легкие покалывания. Это нервировало. Хотелось плюнуть на все и, не обращая внимания на гарнизон, бегом вырваться на свободу, лишь бы быстрее избавиться от этой сферы.

Хокул с огромным усилием задавил это предательское желание, выверяя каждый шаг с точностью до сантиметра. Ведь оступись вор и это будет его последней ошибкой в жизни — про схожий случай в портовом Эльроде он тоже слышал.

Вот только в магическом хранилище выброс необузданной и извечно враждебной человеку энергии послужит всего лишь спусковым крючком для настоящего прихода кровавой Бездны в этот мир. И в радиусе пары километров не останется ничего живого! Уцелеть не сможет никто! Даже его познаний хватало, чтобы осознать эту простую мысль.

Именно поэтому наемник пробирался к цели так медленно, и именно поэтому прогремевший набат боевой тревоги застал его прижавшимся к одному из зубьев стены. Уйти до ее поднятия он не успел.

Внизу остывало тело очередного стражника, никак не желавшего отвлечься и отвернуться хоть на секунду. Вору этого времени вполне бы хватило, чтобы проскользнуть мимо, а служака остался бы невредимым, но, видимо, не судьба.

Вот только не слишком ли много опасных следов он оставляет? И не пора уже покинуть разворошенный улей?

Ладир достал уже испытанные в деле кинжалы, намереваясь спуститься все тем же проверенным способом. Однако в этот раз все пошло совсем не так. И, вместо того, чтобы уйти по рукоять в камень, клинок выбил сноп зеленоватых искр, а отдача от удара чуть было не вырвала оружие из рук. По стене тут же пробежала золотистая рябь — магическая защита.

Конечно, поддерживать ее постоянно активной было бы невозможно, ведь для этого нужны просто океаны энергии. Во всей Империи не найдется столько магов, чтобы круглые сутки держать такое мощное и такое затратное заклинание.

Теперь понятно, почему ему удалость так легко проникнуть внутрь. И понятно, почему этот путь недоступен сейчас — как только объявили тревогу, то чародеи тут же перевели свою защиту в боевой режим.

"Демон!!" — мысленно вскрикнул вор, только сейчас осознавший это.

Одновременно с ударом старшекурсники института определили его местонахождение.

Мысли в голове заметались в поисках выхода, но ничего разумнее, чем просто и без затей спрыгнуть со стены, на ум не приходило.

Хокул посмотрел вниз — метров десять, не меньше. Но, похоже, иного выхода у него нет. Остается надеяться, что не подведет надетый амулет левитации и что на его работу не сможет повлиять похищенная сфера.

Вдали уже появились первые фигурки стражей, еще не видящих самого преступника, но знающих, где того нужно искать, когда Ладир наконец решился, сделав шаг в пустоту.

Стремительный полет, за время которого перед глазами пролетает вся жизнь, и резкое торможение, закончившееся тяжелой встречей с каменистой поверхностью — заработавший амулет не смог превратить свободное падение в плавное приземление, но все же спас наемнику жизнь.

Перекатом погасив инерцию от удара, он поднялся и, мысленно поблагодарив не отвернувшуюся от него удачу, скрылся в обступившем стены тумане.

Конечно, ничего еще не кончено, и озверевшие от гибели товарищей и от невозможности сиюминутной казни их убийцы стражники наверняка предпримут попытку догнать и покарать наглого грабителя. Но на все это у них уйдет столько времени. Да и настигнуть опытного в таких делах вора совсем не просто.

Не так важно победить, нужно еще и суметь воспользоваться плодами своей победы. Кому как не ему знать это? Главное правильно потратить ценные мгновения, щедро отпущенные самой судьбой. А значит, предстоит долгий бег по предгорным районам, который закончиться... который просто обязан закончиться его победой.

Мимо пролетали небольшие деревья и кустарники, оголившиеся в преддверии холодов, едва заметные ручейки, питаемые скрытыми родниками, и присыпанные опавшей листвой овраги, неожиданно выплывающие из предрассветного тумана. Каждая деталь запечатленного момента подчеркивала увядание природы, которая несмотря ни на что возродиться вновь.

Это было красиво, по-настоящему красиво. Жаль, что некогда насладиться всей этой прелестью. Нужно бежать, увеличивая разрыв и путая следы.

Однако сейчас, когда не требовалось скрывать собственное присутствие даже мысленно, Хокул мог позволить себе восхищаться миром. А может, это было потому, что ему просто нравилось чувствовать себя неуязвимым? быть невидимкой, наносящим удары, но всегда уклоняющимся от ответных выпадов сильной, но неповоротливой жертвы? Это была игра со смертью. Но в ней действуют только его правила.

Он не мог, да и не хотел помыслить для себя иной судьбы. Где она радость и свобода в жизни навеки привязанного к своему клочку земли крестьянина или задушенного налогами городского ремесленника?

Мысли вновь вернулись к погоне.

Нет, Ладир все сделал правильно, и никаких криков преследователей и хриплого лая ксарков слышно не было. Но он просто ощущал, что останавливаться пока рано, что следует продолжать движение. А это означает, что забег по просыпающемуся лесу еще не завершен.

Со стороны казалось, что наемник движется без какой-либо логики, иногда кардинально меняя направление, но это все же было не так. Одного правила он старался придерживаться, старательно забирая на запад. Именно там, на склоне гор, в заранее обусловленном месте, вор отдаст украденную вещь, получив плату.

Вот только туда надо еще добраться. И, желательно, если у него будет время как следует подготовиться к обмену, ведь кто знает, не пожелает ли заказчик обрубить концы, попросту убив исполнителя. Надо признать, что такое развитие событий вполне в духе современного преступного мира.

Хокул бежал так более трех часов, изредка переходя на быстрый шаг, и снова возобновляя бег, пока наконец не решил, что достаточно оторвался.

Он прижался к теплому дереву и, не забыв отложить подальше проклятую сферу, всю дорогу обжигающую ему спину, тяжело опустился на сырую землю.

Состояние было не очень приятное: все тело ломило, легкие готовы были выгореть изнутри, а в ногах поселилась непомерная тяжесть, приковывающая к одному месту. Такого с ним никогда бы не случилось только из-за одного пробега, пусть и в условиях сложного предгорного района. А значит, причина могла быть только одна — похищенный артефакт, преодолевший защиту заколдованной материи и творящий с ним непонятные вещи.

От такого соседства хотелось избавиться как можно быстрее, но добираться до места придется еще целый день, и это, если забыть про преследователей. Только там он сможет передать опасное творение Тьмы заказчику. После этого нужно будет разобраться с оставшимися делами и надолго залечь на дно.

Остается понадеяться, что погоня потеряет его след и в такой простой план не придется добавлять ненужную беготню по территории всей Империи.

Ладир вновь посмотрел на заплечный мешок, скрывающий в себе украденную сферу. Ее предназначение по-прежнему оставалось для него загадкой, а сила, заключенная в странном артефакте не давала заснуть спокойно, без риска не проснуться. Но все же навалившаяся горой усталость заставила закрыть глаза.

Приказав себе проснуться через час, наемник забылся.

Глава 4

Говорят, что познавших радость полета небо не отпускает до конца их дней, что достаточно один раз ощутить всю его безграничность и красоту, почувствовать себя его частью, чтобы навеки влюбиться и всю оставшуюся жизнь быть верным этой стихии. Радоваться спокойным теплым ветрам, бороться со штормовыми грозами, подниматься высоко вверх, откуда вся земля кажется разлинованной по линейке, и проходить на низких высотах, задевая верхушки деревьев.

Оэр, хоть и проспал почти весь перелет, но понял это по фанатичному отблеску в глазах своего попутчика. Совсем еще мальчишка, словно бы расправил несуществующие крылья, восхищенно поглядывая на своего грифона. Казалось, что он живет от полета к полету, спускаясь на землю только по крайней необходимости.

Так оно, наверное, и было. И сейчас такой необходимостью явилась усталость Пернатого — стоило слезть с него, как он вытянулся и, зачем-то полосонув землю острыми когтями, тяжело повалился. Рядом сел и его хозяин.

Маг снова подумал о неестественном поведении грифона, ведь на воле тот никогда бы не заснул днем, да еще в присутствии человека. Демонстрация же силовых возможностей тихо засопевшего зверя и вовсе произвела неизгладимое впечатление. Даже мысль схлестнутся в бою с этим обитателям гор страшила.

В воздухе они пробыли часов десять, успев покрыть большую часть пути до столицы. Можно сказать, что это невероятно быстро — на лошади за то же время путник не проехал бы и четверти этого расстояния. Но, что касается Нуцега, то он бы предпочел именно второй вариант.

И дело не только в пробирающем до костей ветре, что царит на больших высотах. Просто не нравилось ему находиться рядом с затаившимся хищником. Ведь были уже в истории случаи, когда казалось, что эти звери приручены и полностью подчиняются воли человека. Но каждый раз эта убежденность оборачивалась трупами самоуверенных людишек и свертыванием всех исследований.

Проходило время и все начиналось заново. Дорожка к тайному могуществу повелителя грифонов становилась все длиннее и извилистей, но еще никому не удавалось дойти до ее конца. Почему же именно сейчас должно быть иначе?

Оказаться же жертвой самоуверенности какого-нибудь мага или ученого желания не было.

К тому же, что касается этого конкретного случая, то еще неизвестно, сколько времени Пернатый будет отдыхать. И не лучше ли ему, Оэру, оставшийся путь пройти пешком? Благо до столицы осталось километров восемнадцать.

Последней мыслью он и поделился с Айри.

— Я тебя не понимаю, — растеряно и словно бы даже обиженно ответил тот. — Разве полет — это не прекрасно? Разве тебе никогда не хотелось ощутить себя вольным ветром, подвластным лишь самому себе? отделиться от земной грязи, от войн, от крови, от вечной суеты? возвыситься над миром, отринув все его беды и невзгоды, оставив лишь безграничный простор и синеву неба? Неба, в котором есть только ты, верный грифон, не умеющий в отличие от людей предавать, и непокорная стихия, бросающая вам вызов.

Все это было произнесено с таким пылом, что любой бы понял — вопрос мага задел юношу за живое.

В ответ на эти слова Нуцег лишь досадливо поморщился — довелось же ему повстречать фанатика, да еще и такого молодого. И как в его голове только родились эти слова? Не иначе где-то вычитал, поэт недоделанный.

Однако ответить придется, в противном случае от вскипевших чувств он и сознание потеряет. Кому тогда заснувшей зверюгой управлять?

— Ты разговариваешь с магом, — стараясь придать голосу отрезвляющий холод, начал Оэр. — А для нас воздух — всего лишь одна из стихий, ничем не отличающаяся от других. Не меньше, но и не больше. Только так.

Айри неуверенно нахмурился, сделав это так, что бывший патрульный едва не улыбнулся, и, подумав, сказал:

— Значит, ваша жизнь столь же пресна и скучна, как и жизнь остальных.

На это Нуцег ответил, тяжело роняя слова:

— Лично моя жизнь не была такой. И, знаешь, я не могу сказать, что очень этому рад.

Отчего-то слова неоперившегося юнца вновь напомнили бывшему стражнику об его последней ночи на службе. В памяти снова всплыл пережитый ужас, а из затаенных глубин души поднялось то самое ощущение полной безнадежности и полной беззащитности перед пришельцем из Бездны.

Эта встреча сильно его изменила. И пусть внешне он все тот же двадцатиоднолетний парень с запутанной историей и непонятной перспективой ученика выдающегося чародея, но внутри — все уже не так, как прежде.

Раньше мир для него был наполнен интересными приключениями и приятными знакомствами, совсем как у этого наездника грифона. Когда все светлое и доброе кажется осуществимым, а темное — ничтожным и несущественным.

Теперь же его старое мировоззрение полностью сметено злой силой, неожиданно ворвавшейся в его жизнь и вновь ее изменившей. Старое ушло, а нового так и не появилось.

И это странное знакомство... Как будто повстречал себя прежнего.

Забавно понимать, что когда-то ты точно также восхищенно смотрел на этот мир широко открытыми глазами. Забавно и... грустно. Он уже не станет таким, каким был когда-то. И будь ты хоть трижды магом, ход времени тебе не изменить.

Лишь усилием воли ему удалось загнать навалившиеся чувства и болезненные воспоминания на самые задворки разума — не время сейчас для всего этого.

— Ты не успеешь попасть в Альир раньше Пернатого, — разрывая тишину и отвечая на первоначальный вопрос, произнес Айри. После этого он встал и молча прилег с другого бока грифона, закачивая их странный разговор, ходом которого явно был недоволен.

Оэр, пожал плечами. Спать не хотелось, а потому он решил скоротать время, прогуливаясь по лесу неподалеку от их стоянки. Дикие животные его не страшили, а бандитов в такой близи от столицы, как полагал чародей, просто не может быть.

Вдыхая ароматы готовящейся к зиме природы, Нуцег старался думать о том, зачем же он мог понадобиться Эр Эльзару, да еще так срочно. Раньше такой острой нужды в своем ученике великий маг не испытывал, а оттого разумно было ожидать, что устоявшаяся жизнь в скором времени претерпит большие изменения.

За этими размышлениями ученик и провел около двух часов, сделав вокруг их временного лагеря несколько кругов. К реальности его вернул яростный клекот грифона, возвестивший о том, что что-то в их спокойном путешествии пошло не так. На это же указывал лязг чего-то металлического.

До слуха донеслись взбешенные крики, приглушенные расстоянием, и бывший стражник побежал к стоянке, внимательно смотря себе под ноги. Упасть, споткнувшись о припорошенный опавшей листвой корень, желания не было.

Что бы там ни происходило, но его долг как стражника и чародея во всем разобраться. И если окажется, что это обычное нападение, то он сумеет показать разбойникам, почему они ошиблись, не приняв его в расчет.

Однако, несмотря на всю спешку, Оэр успел лишь к финалу разыгравшейся на облюбованной ими поляне битвы.

Разум выхватывает отдельные детали, пытаясь создать ясную картину происшедшего. Вот Пернатый мотает головой, держа в клюве окровавленную руку, рядом валяется тело ее хозяина, а также десятка его друзей. Все одеты в черные плотные одежды, без каких-либо знаков различая, абсолютно у всех рядом лежат странно изогнутые мечи и, что еще роднило их, так это то, что все они, бесспорно, были мертвы.

Нуцег поежился. И причиной тому был не вид растерзанных тел напавших — за свою полуторогодовую службу в Эльроде он видел и не такое. Поразило его другое — за пару минут один единственный грифон смог расправиться с одиннадцатью вооруженными людьми. Конечно, это вряд ли были тренированные воины, скорее обычное отребье, непонятно зачем решившееся на самоубийственную схватку, но результат все равно заставлял задуматься.

Тем временем Пернатый выпустил из клюва оторванную конечность и уставился затуманенным взором на мага. В его зрачках плескалась такая жажда битвы и первобытная ярость, что тот нервно отступил, вытянув в сторону грифона руку. На пальцах, испуская легкое покалывание, тут же заплясали зеленоватые искорки готового боевого заклинания.

Оэр не знал, что можно было ожидать от впавшего в бешенство зверя, уже распробовавшего вкус человеческой крови, а потому готовился к худшему. Однако уверенности, что это сможет того остановить, не было.

Но Пернатый лишь издал необычный, словно молящий о помощи клекот и, прихрамывая, отошел в сторону.

И только сейчас Нуцег вспомнил, что все это время Айри тоже был тут. Вот только не мог молодой посланник сравниться в силе и выносливости со своим питомцем. Уже догадываясь, что он увидит, ученик мага приблизился к месту недавней битвы, стараясь моментально стирать из памяти заставляющие бунтовать желудок подробности — все же привыкнуть к первозданной жестокости зверя не так-то просто.

Среди укутанных в черные плащи тел ярким пятном выделялась небесно-голубая форма.

Юноша лежал, неестественно скрючившись и не издавая ни звука, а в его остановившихся глазах отражалась равнодушно-спокойная синева неба.

— Говори. — Уставшим голосом потребовал Эр Эльзар, вытирая руки сухим полотенцем.

— О чем? — не менее утомившимся тоном спросил его единственный ученик, которого долгое плутание по преддвериям незнакомого города в поисках следов великого мага лишило последних сил.

Этому предшествовали самые длинные в его жизни восемнадцать километров, когда Оэр силой своего дара буквально не давал уйти за грань тяжелораненому посланнику. Но перед этим еще были долгие часы, потраченные в попытках вернуть молодого наездника грифонов к жизни.

Получалось плохо. Свою роль сыграли тяжелейшие ранения, с которыми мог справиться не всякий целитель, потративший многие годы на изучение самой полезной грани искусства. Что уж говорить про него, будущего боевого мага, чьим основным умением должно стать мастерство разрушителя. И пусть в страже его научили азам, но вряд ли хоть кто-то предполагал, что ему придется столкнуться с такими ранами.

И все же его действия привели к положительному результату. Айри вернулся в мир живых, но искра его сознания была готова уступить штормовым порывам смерти.

Пернатый, все это время простоявший рядом, тихо подошел к своему хозяину.

— Он не протянет долго, раны слишком серьезные. Надо искать учителя. — Нуцег говорил скорее для успокоения собственных нервов, нежели действительно рассчитывая на понимание.

Однако зверь его понял, позволив осторожно положить на себя тело наездника и устроиться самому. После этого они покинули недружелюбную поляну, ставшую последним пристанищем для неудачливых бандитов.

Весь дальнейший перелет смазался в памяти мага. Он направлял Пернатого к каким-то деревням, заставляя приземляться. Помнил, с каким ужасом взирали на него крестьяне — вид грозного всадника сидящего на перепачканном кровью грифоне с распростертым телом на руках вселял в их души такой страх, что далеко не все могли после этого говорить. И выяснял у трясущихся людей, где располагается поместье самого известного из ныне существующих чародеев.

Оэр понимал, что каждая секунда, проведенная в дороге, становилась преградой на пути жизни Айри, а оттого метод, которым он вытягивал нужную информацию, не отличался гуманностью.

Ночная властительница Агния уже засияла в опустившейся на мир ночи, когда они, наконец, добрались до места.

Моля всех богов о том, чтобы учитель оказался дома, Нуцег посадил вконец умотавшегося зверя прямо перед его крыльцом. Вряд ли кто-то из них троих был в состоянии продолжать эту безумную гонку со временем.

Надо сказать, что в отличие от других владетелей земли, возводящих в центре своих территорий неприступные замки, наставник ограничился не самой крупной виллой, потонувшей в зелени разнообразных деревьев (и это не смотря на то, что их дикие собратья уже давным-давно оголили свои ветви), которая, впрочем, не была такой уж беззащитной. О последнем говорило чутье чародея. Да и высокие стены, ограждающие небольшой ухоженный лесок, тоже имелись.

Настоящий тихий уголок, величественный и прекрасный, в котором можно не просто заняться делами вдали от суетливой столицы, но и просто поразмышлять о вечном.

И каждый метр земли насыщала магия. Даже не так — Магия. Тесно переплетенные атакующие и защитные чары, только и ждущие своего часа, чтобы обрушиться на нарушивших покой хозяев самоубийц, многочисленные артефакты, затерявшиеся в зелени деревьев — все это гарантировало горячий прием любому врагу. И кто знает, не посчитает ли его эта отлаженная система за такого противника?

Им повезло дважды. Во-первых, охрана отчего-то не стала мешать бывшему патрульному тут хозяйничать, да и весь сонм смертоносных заклинаний полностью проигнорировал его появление, а во-вторых, Эр Эльзар действительно оказался на месте.

Великий маг лишь хмуро поинтересовался причинами, заставившими его ученика так задержаться в пути, а потом, заметив критическое положение посланца, отослал его прочь.

И вот теперь учитель хотел знать все.

— О том, как оказалось так, что мальчишка чуть не погиб, о том, что ты делал все это время, и о том, зачем распугал половину населяющих пригород столицы крестьян.

Наставник говорил с непонятным озлоблением. И ничего хорошего это не сулило. Во всяком случае, ответить придется на каждый прозвучавший вопрос. И Оэр заговорил.

Мысли неохотно, словно измотавшийся по пустыне путник, уже и не надеющийся на спасение, превращались в слова, повествуя обо всех злоключениях прошедшего дня.

Нуцег еще подумал, что в последнее время они стали слишком часто проводить такие разговоры-допросы. О судьбе посланника он больше не волновался, ведь если наставник здесь, то это может означать только одно — его жизнь уже вне опасности.

Его монолог длился достаточно долго — никак не меньше получаса — и за все это время Эр Эльзар ни разу его не перебил.

Только внимательно прослушав "исповедь" своего ученика, маг стал задавать уточняющие вопросы, будто пытаясь поймать ими нечто важное, ускользнувшее от внимания бывшего патрульного: как выглядели напавшие на них разбойники? как нашли? что именно хотели? стремились убить кого-то конкретного или всех троих?

Действительно, загадок в этом происшествии было немало, но вот много ли знает он сам?

Какой-то свет на это мог пролить Айри, но тот, как выяснилось, по-прежнему находился в бессознательном состоянии. И, судя по всему, ему не скоро удастся подняться в столь любимое им небо.

Наконец, получив все ответы, Эр Эльзар глубоко задумался. Да только и у Оэра к нему тоже были вопросы.

— Учитель, почему тебя так заинтересовали эти разбойники? Если подумать, то у них же просто не было ни малейшего шанса на победу, и будь я на месте, то они бы даже мечи достать не успели. — Прервал он молчание. И это не было пустым бахвальством — обездвижить десяток человек не так уж и сложно, если те не прикрыты от подобного воздействия, конечно.

Нуцега действительно интересовало неоправданное внимание наставника к какому-то отребью. Ведь вряд ли его причина кроется только в самом факте нападения. Нет, конечно, для современной Империи существование разбойничьих банд под самой столицей — вещь недопустимая, но с каких это пор Эр Эльзара начали тревожить такие мелочи? В то, что этот человек может просто переживать за него, верилось мало.

— Дело не в них самих, а в том, кто спрятался за их спинами. — Снизошел тот до ответа и почти без паузы добавил:

— Четверо суток назад сфера, устроившая переполох в Эльроде, была похищена из самого, как показалось местным магам, надежного места. Через два часа после этого в Альир прибыл я.

Вот эта новость вызвала у Оэра целый вал эмоций и новых вопросов, но отчего-то она совсем не удивляла, странным образом вписываясь во всю череду неприятностей, обрушившихся на него в последние дни.

— Кто-то стоит за всем этим, ловко дергая ниточки и управляя послушными марионетками. — Продолжал излагать свои мысли наставник. — Его цели для меня остаются загадкой, но вот личность известна наверняка.

— И кто же этот кто-то? — полюбопытствовал Нуцег.

— Твой знакомый. — В ответ мрачно улыбнулся собеседник, заставив мага в мгновение ока перебрать в уме всех своих друзей и приятелей, но подходящей кандидатуры не нашлось. — Тот самый "контрабандист", разыгравший перед тобой целый кровавый спектакль.

Эр Эльзар поймал непонимающий взгляд своего ученика и спросил:

— Ты не задавался вопросом: почему тот господин дождался твоего прибытия? Почему, будучи посвященным Тьме, не разобрался с жалкой кучкой мешающих ему стражников? На это, можешь мне поверить, у него имелись и сила, и возможность. Так почему же? — Маг снова посмотрел ему в глаза. — И еще один вопрос, который я хочу, чтобы ты задал себе сам: была ли у него возможность взять сферу после того, как завершился выброс?

Спорить было не с чем. Учитель во всем оказался прав, но после этих слов Оэра охватила ярость — какой смысл было просить забыть все скорее, если постоянно напоминать о случившемся? Да детали той ночи уже начали преследовать его во снах, тревожными картинками всплывая перед глазами, и зачем же, демон побери, сыпать соль на и так незаживающую рану?

Однако, несмотря на бушующую в душе бурю чувств, Нуцег нашел в себе силы на новый вопрос:

— Но почему тогда ты еще здесь? Ведь уже прошло четверо суток, как опаснейший артефакт находится на свободе.

— Потому, что именно этого от меня и добиваются. И пока я не пойму, почему мой оппонент так убежден в том, что я должен сломя голову нестись по следам сферы, не сделаю и шага. Кроме того, не только меня обеспокоила сложившаяся ситуация, но об этом пока умолчим.

Бывший патрульный еще подумал, каким интересно образом Эр Эльзар узнает о причинах уверенности лжеконтрабандиста, сидя на одном месте, как тот, словно прочитав его мысли, пояснил:

— Об этом мне расскажешь ты, ведь я так и не узнал, почему ты оказался единственным выжившим и почему именно на тебе сходится так много нитей. Сейчас это — то единственное, без чего невозможно представить единую картину случившегося, и без чего нельзя идти дальше.

Оэр мысленно ухмыльнулся, произнеся посетившую его мысль вслух:

— Выходит, что все эти четыре дня ты ждал лишь меня?

— Не совсем. Но да, без тебя я не могу сделать ответный ход. И, в свете этого, нападение разбойников выглядит, как успешная попытка оттянуть нашу встречу.

После этого в кабинете учителя, в котором и велся весь этот разговор, повисла напряженная тишина. Нуцег посмотрел в окно, стараясь собраться с мыслями перед очередным неприятным разговором, а его собеседник взял в руки какую-то книгу и стал ее задумчиво листать, словно бы даже потеряв к своему ученику всякий интерес.

— После того, как пала защита корабля, я увидел... мне показалось, что увидел, взгляд некоего существа. Я не знаю, что это было, но оно посмотрело на меня, а затем Тьма ушла из мира, не пожелав забрать с собой еще три жизни.

— Как оно выглядело? — настороженно спросил наставник.

— Я видел лишь два кроваво-красных глаза. Но перед тем как исчезнуть, в них мелькнуло нечто странное, сродни узнаванию. — Неожиданно даже для самого себя припомнил маг.

В комнате воцарилась долгая пауза. И Оэр больше не решился ее нарушить, а Эр Эльзар, похоже, на некоторое время забыл о его существовании.

Ученик мага вновь посмотрел на улицу.

Уже давно минула полночь и столица, представляющаяся отсюда каскадом огней, вела свою ночную жизнь. Где-то там находится Дворец Справедливости, знаменитый альирский Амфитеатр, Институт Стихийной Магии и множество других известнейших по всему миру сооружений, каждое из которых является гордостью всей Империи, наглядной демонстрацией ее несокрушимого могущества.

Когда-то Нуцег мечтал посмотреть на каждое из этих зданий, подивиться их величию и красоте. Как же все это было недавно и вместе с тем давно. И где эти времена?

Ему снова вспомнился Айри, его восторг перед полетом и странная, словно бы даже родственная, связь с грифоном. Давно ли он сам был таким? Восторженным юнцом, которого манили тайны и чудеса неизведанного мира.

Тогда он еще не знал, что является обладателем колоссального дара, что его жизнь сделает такой резкий поворот, что несогласие с предначертанной судьбой обернется не просто интересным и увлекательным путешествием, но и целым валом проблем, уготованных попавшему в незнакомый и недружелюбный город юноше.

Нахлынувшие воспоминания прервал наставник, сообщив следующее:

— Похоже, нам и вправду не остается другого выбора, как просто принять правила игры.

— Нам? — удивленно спросил Оэр.

— Да. Тебе и мне.

— Но почему?

— Хочешь знать, зачем мне ты? — понимающе осведомился учитель. — На тебя указывает множество деталей, и ты как-то связан со всем тем, что творится сейчас. Думаю, будет гораздо разумнее держаться вместе.

Нуцег задумчиво потер переносицу. Вроде бы звучит логично, но все же что-то недоговаривает Эр Эльзар.

— Ты сказал, что сфера похищена. Уже известно кто это сделал? — Он все же попытался вывести наставника на чистую воду, но, еще до того как до конца озвучил вопрос, понял, что промахнулся.

— Точного имени я не знаю, если ты об этом, но кое-какие любопытные факты установить удалось. В частности, доподлинно известно, что вор был один. И подготовился он, надо сказать, неплохо, да и эффектом внезапности воспользовался весьма грамотно. Думаю, что этот урок Институт Стихийной Магии запомнит надолго, если вообще когда забудет.

— А его вообще кто-нибудь ищет? — Сейчас этот вопрос не казался Оэру таким уж абсурдным. Слишком уж спокойно рассуждает Эр Эльзар обо всем случившемся, будто до конца не осознавая произошедшего, или... только делая вид.

— Разумеется. Сразу после ограбления по следам вора был пушен отряд. К нему мы, кстати, завтра и присоединимся.

— Завтра? — В который раз удивился Нуцег. Будь он на месте преступника, то постарался уйти как можно дальше. Но слова наставника означали только одно — следующие за похитителем артефактов следопыты находятся не так далеко отсюда.

— Именно. И знаешь, пожалуй, на сегодня уже достаточно разговоров.

Сказав это, учитель вызвал управляющего и, приказав отвести Оэра в одну из гостевых комнат, занялся какими-то документами — ложиться спать сам, он явно не собирался.

Вызванный им человек любезно сопроводил мага по длинному коридору, проведя, казалось, через половину здания, и, указав на одну из дверей, ничем не отличавшуюся от промелькнувших мимо, пожелал добрых снов, а затем отправился по своим делам.

Вымотанный юноша повалился на кровать, как подрубленная сосна на землю, не забыв, впрочем, раздеться. Денек выдался то, что надо, и он в тайне надеялся, что за ночь вора поймают, отберут сферу и принесут ее наставнику, а дальше пусть у того голова болит от мыслей, что делать с проклятым артефактом.

Однако почему-то именно сегодня Гет не спешил принимать его в свое царство, заставляя ворочаться на просторной постели, будто грешника в Нижних мирах. Казалось бы, что, пережив столько за день, можно уснуть, едва коснувшись подушки. Но вот что-то не спалось.

В голове бродят тени каких-то мыслей. Беспрестанно сменяясь одна другой, они водят одурманивающий хоровод, не переставая что-то нашептывать и советовать.

Нуцег яростно разорвал эту цепочку дум, прогнав остатки сонливости. Пытаясь отвлечься, он стал раз за разом прокручивать последний разговор. Что-то не давало ему покоя. Какая-то не оформившаяся мысль билась на задворках сознания, крича о том, что Эр Эльзар ошибся, не все учел, что великий маг пошел на поводу врага, и что за это придется расплачиваться всей Империи.

Однако, несмотря на все усилия, Оэру так и не удалось найти то место, в котором его наставник допустил оплошность.

Пожелав напоследок всем демонам, любящим шутить такие дурацкие шутки, отправиться на Дно Миров, Нуцег наконец заснул.

Глава 5

Ночные мечтания не сбылись, и проклятый вор находится по-прежнему на свободе — это первое, что понял разбуженный слугой ученик.

Голова болела, будто после хорошей посиделки с отмечающими очередной праздник стражниками, а потому желание куда-либо идти и кого-то там догонять отсутствовало как таковое. И ведь вставать все равно придется.

Пытаясь отвлечься от пораженческих мыслей, бывший патрульный хмуро посмотрел в окно. Лесопарк поглотил туман, скрывший все кроме макушек деревьев. И оттого тот казался сошедшим со страниц сказки чудным уголком, в котором водятся добрые феи, злые колдуньи, доблестные рыцари и свирепые чудовища.

Оэр мотнул головой — какая глупость только не придет на ум спросонья.

Как-то неожиданно для себя он вспомнил, что потратил на изучение искусства целых пять лет, а значит справиться с такой ерундой, как плохое самочувствие, для него не проблема. Сказано-сделано, и уже через каких-то десять минут ученик мага был полностью готов к уготованным неприятностям нового дня. А то, что они непременно будут, сомнений не было.

Спустившись в конюшню, Нуцег встретился со своим наставником, сохранявшим мрачный вид. Это еще раз утвердило его во мнении, что от предстоящей поездки не стоит ждать ничего хорошего. Наверное, в мире творилось нечто исключительно гадкое, иначе отчего Эр Эльзар, не отличающийся до этого особенным проявлением чувств, изменил своему обыденному спокойствию и невозмутимости?

Поинтересовавшись судьбой Айри, бывший патрульный принялся седлать приглянувшегося коня.

— Да жив он, — ответил учитель. И судя по тону, мыслями он был далеко отсюда.

Значит его настроение связано вовсе не со вчерашним происшествием и последующим разговором. Интересно, что еще могло такого случиться, что привело наставника в столь скверное расположение духа.

— Еще ночью за ним приехали гости из Альира. Теперь его судьба в руках тамошних лекарей. — Продолжил тот.

— А Пернатый? — Неожиданно проявил интерес Оэр, успевший уже изменить свое мнение относительно этих обитателей гор. Ну, во всяком случае, это касалось одного конкретного животного.

— Грифон? — полувопросительно произнес Эр Эльзар и, дождавшись кивка, продолжил: — Там же, где и хозяин.

На этом их разговор и закончился.

Уже покидая владения, Нуцег вдруг подумал, что ему отчего-то жаль вот так просто расстаться с этим юным посланником.

Они спешили. Это все, что мог сказать сейчас ученик мага. Ни того, куда так торопится задававший темп и направление учитель, ни того, сколько продлится эта погоня за неведомым, он не знал. Поначалу тот думал, что их цель — отряд следопытов, но потом понял свою ошибку. Наставник во время краткого привала связался с помощью амулета дальней связи с идущими по следу вора людьми, и по долетевшим обрывкам разговора Оэр понял, что, чтобы их нагнать, им требуется повернуть на юго-запад, но вместо этого они продолжали мчаться на север, ближе к горам.

Бывший патрульный хотел было поинтересоваться, куда же все-таки так спешит Эр Эльзар, но этого никак не удавалось сделать — встречный ветер попросту сносил все слова. Да и вид учитель сохранял мрачный, отчего все вопросы умирали внутри.

Однако сколь бы ни были хороши породистые скакуны, сколь бы много не было на них амулетов, повышающих выносливость и скорость, но все же они оставались обычными лошадьми, которым, как и всем живым, требуется отдых.

Нуцег с удивлением отметил, что с ностальгией вспоминает свой единственный перелет. В памяти вновь всплыл Пернатый. Все-таки он был слишком не обычным представителем своего племени, чтобы просто так о нем забыть. А может, во всем виновата та жажда познаний, которая была разбужена наставником?

Как бы там ни было, но Оэр мысленно сделал зарубку. И на следующем привале, когда их путь преградили уже не такие далекие, как казалось до этого, горы, именно эта тема стала поводом для разговора:

— Да ерунда, — отмахнулся учитель. — Просто какой-то безызвестный до этого ученый сделал прорыв в изучении грифонов, а маги, специализирующиеся на исследовании живой природы, поддержали. Как видишь, кое-что дельное из их союза вышло.

— И не было никаких инцидентов?

— Как ни странно, нет. — Эр Эльзар отчего-то решил посвятить его в эту тему. — Понимаешь, ведь раньше для подчинения этих обитателей гор использовался совсем другой путь: их волю старались подавить, полностью подчинив хозяину. Однако, что проходит с одними, не всегда получиться с другими. Во всяком случае, по отношению к этим животным такая схема давала постоянные сбои. Конечно, можно было попросту выжечь их разум, но тогда кто-то должен будет управлять телом. Хроны для этих целей обычно призывают какую-нибудь подходящую сущность из Нижних миров. Нам такой метод, сам понимаешь, не к лицу. Вот и выходит, что в таком случае нужен опытный маг, а это слишком накладно. Да и в бою эта парочка опасна лишь для себя — стоит чародею отвлечься на битву, как он тут же утратит контроль над грифоном и рухнет камнем вниз.

— И что изменилось теперь?

— Это не объяснить одним разговором — требуется слишком много специфичных знаний, — проронил наставник. — Но, если говорить просто, то раньше исконных жителей гор Эги заставляли служить, теперь же им предложили нечто вроде взаимовыгодного союза. И первые плоды, как видишь, он уже принес.

Услышанное было столь невероятным, что не было никакой возможности просто свыкнутся с новой реальностью. Ведь, если подумать, то такой "союз" открывает для человечества новую эру.

Что было раньше? Голубиная почта, соколиная охота да жалкие попытки отдельных личностей подражать птицам. Долгое время небо оставалось вотчиной магов-воздушников. Да и те не могли считаться его полноценными хозяевами.

А теперь открывались поистине грандиозные перспективы, ведь грифон выигрывает по сравнению с лошадью не только в скорости, но и в грузоподъемности. Если же их еще и соответствующе обмундировать, то получается неплохая альтернатива привычным методам торговли, как морской, так и сухопутной. К тому же отпадает сама возможность пиратства или нападения разбойников, только и нужно, что возвести несколько десятков опорных пунктов по всей империи, и все, угрозы нет. Даже в мирной жизни такая вот дружба могла принести неплохие барыши, если же смотреть с военной точки зрения...

Оэр уже становился свидетелем битвы Пернатого. А ведь это был "дикий" грифон, утомленный долгим перелетом и не защищенный даже легкой броней. Что же будет, если его хотя бы слегка поднатаскать и защитить чем-нибудь подходящим?

Определенно это событие по важности стало наравне с овладением мореплавания.

За бурей невероятнейших предположений Нуцег чуть было не забыл, для чего затеял весь этот разговор.

— Учитель, вчера ты говорил, что мы присоединимся к отряду следопытов, а сегодня во весь опор мчишься чуть ли не в противоположную сторону от них.. Может, все-таки пояснишь, что мы будем делать в горах?

Отчего-то интерес попутчика по поводу дальнейших планов не вызвал у Эр Эльзара никакой радости, будто напомнив о чем-то весьма и весьма неприятном.

— Они ищут вора, я — похищенный артефакт. — Все же ответил тот, только понятнее от этого не стало.

— И в чем же разница? — уточнил бывший стражник.

— В чем разница говоришь? — Почему-то невинный с виду вопрос вывел наставника из равновесия. — Разница в том, что кем бы ни был этот проклятый ловкач, но сфера ему не нужна и даром. Он — наемник, продавшийся за золото глупец, готовый ради него погубить всех. — Собеседник сделал небольшую паузу, после чего продолжил уже гораздо спокойнее: — За эти пять дней у него наверняка была возможность передать похищенное заказчику.

— То есть мы ищем место, где это произошло?

— Да, — коротко ответил маг, заканчивая разговор.

Вскоре скачка продолжилась, подарив возможность Оэру вновь удивиться странному поведению Эр Эльзара. Таким несдержанным он его еще не видел. А ведь это далеко не первый удар судьбы, который пришелся на его счет. Учитель за свой долгий век пережил столько катастроф, кровавых бунтов, жестоких войн, что это не шло ни в какое сравнение с личным опытом его ученика. И все эти испытания закалили волю и дух, научив сохранять хладнокровие в самых безвыходных ситуациях.

От осознания этой простой мысли становилось поистине страшно. Страшно не из-за того, что великий маг может не сдержать зародившуюся ярость, а лишь из-за осмысления того, что может стоять у ее истоков.

Похоже, что наставник за предыдущую ночь узнал нечто такое, что заставило его полностью пересмотреть возникшую проблему. И, видимо, все стало гораздо серьезнее. Настолько, что даже такой человек, как Эр Эльзар, вынужден спешить.

Тьма, что же здесь твориться-то?

* * *

Эр Ментр внимательно всматривался в землю под ногами. Вроде бы все та же незыблемость и нерушимость камня да токи жизни, становящиеся все менее уловимыми по мере движения вглубь. Однако что-то явно не так, какие-то едва заметные изменения происходили с почвой, будя нехорошие предчувствия. Своей же интуиции маг привык доверять.

Но, несмотря на все усилия, отчего-то никак не удавалось сосредоточиться и понять первоисточник всех бед. Может быть, мешала усталость, а может, всему виной была никак не желающая угасать обида — его, лучшего выпускника Института Стихийной Магии за последние несколько лет, отослали на поиски какого-то там вора.

Говорилось, будто тот смог украсть нечто ценное. Тогда действия руководства можно считать оправданными, ведь кто, как не он, сможет не просто нагнать наглеца, но и захватить его живьем? Но вот понимания этого явно было недостаточно, чтобы справиться со схватившей за горло злостью.

Маг, посвятивший половину своей жизни изучению искусства, явно оказался не готов к тому, что им станут помыкать более старшие и опытные собратья.

— Опять отстаем! — с ненавистью сказал сидящий на идущей рядом лошади Зулич.

Ментр обернулся и понимающе хмыкнул — глава отряда следопытов не ожидал, что может проиграть какому-то выкормышу трущоб. Однако факты были против него — за прошедшие три дня беглец вновь увеличил разрыв между ними. И это просто выводило командира из себя.

Да что и говорить, противник оказался действительно знатным, если даже никакие магические ухищрения не помогают сократить отставание, то что остается им, использующим старые методы погони.

Похоже, отряд с поставленной задачей не справляется: с каждым днем находить следы грабителя будет все сложнее и сложнее, а значит, наступит тот час, когда его свободе ничто не сможет угрожать. И пусть до этого еще далеко, но начало уже положено.

Оставалась, правда, небольшая надежда, что вор сделает еще какую-нибудь ошибку, например, наткнется на один из пущенных вперед конных патрулей, но с каждой секундой она становилась все более призрачной.

— Демон, как же ему удается так ловко прятать следы? — продолжал сокрушаться Зулич.

А Ментр вновь вернулся к тому моменту, когда все только началось, и его губы посетила легкая улыбка.

Обучение в Институте было всего лишь основой, тем фундаментом, на котором со временем вырастают стены могущества всех повелителей Стихий. Оно давало начальные знания, пробуждая и обрабатывая дар, как величайшее сокровище. Именно важностью этого процесса и невозможностью спешить в столь значимом деле и объясняется его долгий срок.

Но магия слишком многогранна, чтобы можно было изучить ее целиком, а значит, приходиться от чего-то отказываться, получая больше знаний в других дисциплинах. И тут уж главное избрать правильный путь, узнать, с той ли Стихией ты решил породниться? тому ли направлению захотел посвятить свою жизнь? Это были важные вопросы, и от них зависело слишком многое.

Конечно, в этом выборе принимали участие и преподаватели — кому как не им знать все предрасположенности будущего мага — но последнее слово всегда оставалось за ним.

И вот десять лет, казавшиеся когда-то давно целой вечностью, незаметно прошли, и перед талантливым учеником, а теперь уже уважаемым Эром встал другой вопрос: податься ли в какую-нибудь отдаленную гильдию? вступить в один из многочисленных орденов? а может и вовсе заняться самостоятельными изысканиями, поступив на службу к богатому дворянину?

Лично Ментр предпочел последний вариант, только работал он не на представителя благородного рода, а на пользу всего государства.

И все же, выбрав своей стихией Землю, маг и не мог предположить, что в один прекрасный день его умения понадобятся для поимки преступников. Тем не менее, именно последний факт и послужил решающим поводом к тому, чтобы отправить не талантливого ученика, а уже повелителя сил в поддержку следопытам.

Вот так он и оказался втянут в это дело, которое, надо сказать, сначала показалось ему даром небес. В последние месяцы было слишком много пустой теории о тонкостях управления выбранной Стихией, душа же жаждала именно практики. А где, как не в горах, может проявить себя адепт Земли?

Однако восторг быстро сменился унынием — подобранная работа была той еще рутиной. Да и общие настроения в отряде были видны как на ладони. У Ментра сложилось впечатление, что все — от рядового до командира — посчитали его своеобразной разновидностью балласта, который вроде бы и нужен, но вместе с тем приносит больше хлопот, чем пользы. А ведь теперь от того пренебрежительного отношения не осталось и следа.

Это случилось на третий день погони. К сожалению, слишком много времени ушло на сборы, и мерзавец успел отлично им воспользоваться, оторвавшись от своих преследователей. Путая следы, он с отлаженностью точнейшего механизма увеличивал расстояние между ними. Чувствовалось, что вор не впервые оказался в такой заварушке и знает, что и главное как нужно делать, дабы вывести себя из-под удара.

Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы маг не зафиксировал небольшой всплеск силы чуть западнее. Это произошло, когда Зулич, буквально носом ворошивший землю в поисках следов, уже начинал морально готовится к поражению — противник всегда оставался где-то впереди, и не думая подпускать к себе отряд. Возможно, выпускник Института Стихийной Магии и не придал бы этому значения — мало ли какого исследователя занесло в горы, — если бы не один любопытный факт — неизвестный чародей воззвал к силам Тьмы.

Проигнорировать такое было нельзя, ведь вблизи столицы это выглядело весьма и весьма настораживающее. И дело не столько в том, что только одна раса пошла путем предателей Света, сколько в том, какой смысл мог быть заложен в это заклятье.

Горы Эги никогда не были чем-то стабильным и, чтобы обрушить их гнев на Альир, могло быть достаточно одного никчемного усилия, приложенного в правильном месте.

Да и слишком уж странное совпадении. В голове сразу же выстроилась логическая цепочка: похищенный артефакт — не имеющий представление о том, что он взял, вор — выброс темной энергии.

— Командир, — позвал Ментр, мысленно пытаясь подобрать правильные слова. — Я зафиксировал магию Мрака западнее нас, и сдается мне, что это шалит никто иной, как наш воришка.

И, словно добавляя вес его словам, раздался новый, теперь уже заметный всякому, выброс энергии Ночи. И жахнуло довольно не слабо — земля под ногами аж вздрогнула, породив ручейки мелких камней, стекающих вниз.

— Быстрее, ксаркины дети!!! — в голос закричал Зулич, подавая пример. — Даже, если это не он, то покажем тварям, кто хозяин в Империи.

И они помчались к новой цели. Но, если опытные в таких делах солдаты бежали, полагаясь исключительно на свои возможности, то магу, не подвергающему себя до этого особым физическим нагрузкам, пришлось срочно вспоминать все упражнения по контролю собственного тела, иначе он бы просто отстал. Бой же с адептом Тьмы без поддержки чародея стал бы последней ошибкой в жизни этих людей.

Но, к сожалению, а может быть и к счастью, переход по сложной предгорной местности занял слишком много времени, да и расстояние между ними оказалось не таким уж маленьким, и, когда отряд, наконец, вышел к эпицентру недавнего землетрясения, то там уже никого не было.

Однако командир не дал приготовившимся к битве бойцам расслабиться. Быстро сориентировавшись, он разделил отряд и, взяв большую его часть, вновь пошел по следам беглеца — сейчас была очень неплохая возможность его нагнать. Ментр же и перешедшие к нему в подчинение люди должны были окончательно разобраться в случившемся. Хотя, надо отметить, сделать это оказалось не так-то легко.

Для умеющих видеть открывшаяся картина была довольно внушительна. Наверное, здесь когда-то жил отшельник, решивший уйти от мира. Теперь об этом можно было судить только по оставшейся части дома, сколоченного из грубо отесанных досок, да по некоторой облагороженности обступившего его кустарника. Сейчас же мало кто согласился бы тут поселиться — полжилища словно слизнуло мощнейшим ураганом, а напротив уцелевшей стены прямо по земле прошла глубокая борозда, оставленная энергией Мрака.

В таком месте не стоило долго задерживаться, так как с приближением ночи вложенные силы получат новую жизнь, вырвавшись в мир при призрачном свете Агнии.

Тьма коварна, и единожды обретя свободу, она навеки отравляет то место, где это произошло. Оттого-то с ней и нельзя заигрывать, оттого-то во всей Империи и не найдется ни одного ее приверженца. Лишь лишившиеся последнего рассудка хроны многие тысячи лет назад стали ее верными адептами.

Но тогда им так и не удалось выполнить поставленную командиром отряда задачу — магия самой Бездны, прорвавшая в том месте многовековые цепи, оказалась настолько сильной, что едва не поглотила оставшихся следопытов.

Инородная, враждебная всему живому энергия разливалась в пространстве, грозя любому разумному участью, в десятки раз худшей обычной смерти. Вот только внешне она почти никак себя не проявляла — не было ни пожухшей от встречи с неизбежным травы, ни обратившихся в пепел деревьев, ни потемневших небес. Обыденным этот пейзаж не давал назвать лишь разбитый в щепки домик.

Однако Ментр не дал сбить себя с толку. Пробыв там всего лишь несколько минут, он отчетливо осознал всю опасность, нависшую над ним и перешедшими под его командование людьми. И, наплевав на приказ Зулича, чуть ли не пинками погнал следопытов из овеянного Тьмой места.

С ним пытались спорить, но маг быстро всех урезонил, обратившись к своей Стихии. Чародеев в Империи уважали и... боялись. Волей-неволей всем пришлось подчиниться его требованиям.

Надо было видеть, какими глазами на него смотрели те, кто секунду назад ему возражал, когда покинутый ими участок начал стремительно меняться: воздух стал подрагивать, будто над костром, над жилищем неизвестного отшельника закружились вызывающие необъяснимую внутреннюю дрожь черные снежинки, а в спину недовольно ворчащих следопытов ударил ни с чем не сравнимый гнилостный ветерок Нижних Миров.

На этом все и закончилось, но случившегося было вполне достаточно, чтобы люди поверили в чудом разминувшуюся с ними смерть.

После того случая к его мнению стали прислушиваться.

Вот только не спроста все это теперь вспоминается — назойливое ощущение, что он упустил какую-то важную деталь, не желало оставлять его с тех самых пор.

— Ну что, твое магичество, есть у нас еще шансы? — спросил Зулич, обрывая воспоминания.

— Думаю, что есть, — осторожно ответил тот, сделав глубокий вдох.

Мыслями маг был далеко отсюда, пытаясь разобраться, что же общего между почвой под ногами и на столетия отравленной землей у дома неизвестного отшельника. Решение было близко, казалось, что не хватает какой-то мелочи, что еще чуть-чуть и... Вот только этого "и" и не было.

Понимая, что не вовремя влез с разговорами, командир прибавил ходу. Ментр же наоборот отстал, переместившись в арьергард отряда. Наверное, именно это и спасло ему жизнь, потому как сгустившиеся над их головой тучи, наконец, разразились грозой.

Первым неладное почуял именно маг — по натянутым дурными предчувствиями нервам словно кинжалом ударило ощущение, что к ним кто-то приближается. Бывший ученик поначалу посчитал это играми подсознания, но потом отмел эту мысль — едва касаясь поверхности, к следопытам на огромной скорости мчалось нечто, источающее океаны злой силы.

— Опасность!! — только и успел крикнуть он, как безмятежная прогулка под звездами за считанные секунды сменилась круговертью ночного боя.

Вот мелькнула едва видимая тень — и одного из идущих первыми бойцов скинуло с лошади, нечеловечески-быстрое движение — и рядом валиться его товарищ. Не останавливаясь ни на мгновенье, пришелец отправляет на тот свет еще пару следопытов. Рядом с ним сверкнуло несколько стрел, но в стремительно передвигающегося убийцу они не попали.

Однако Ментр всего этого уже не видел. Больше не размениваясь на крики, он, словно прошедший через сотни битв ветеран, сотворил подряд сразу несколько заклинаний. Первым был Каменный Щит — разбрасывая во все стороны комья грязи, из земли вырвались сотни подвластных его воле булыжников и завертелись вокруг мага, мгновенно образуя смазанную полусферу. Это была самая лучшая защита от стрел и мечей, которой ему удалось овладеть. И пусть из-за постоянного мельтешением трудно увидеть врага, но что помешает его почувствовать?

Но одной лишь защитой чародей не ограничился, и за стремительно придвигающимся убийцей стали возникать не менее быстрые Каменные Клинки. Острые, как заточенная сталь, иглы с тихим шелестом вылетали из почвы, наглядно показывая, где находился противник мгновение назад.

Вот именно, что находился — мелькающий вестником смерти боец всегда был немного резвее, уварачиваясь от, казалось бы, неминуемой гибели. И при этом он успевал наносить все новые и новые удары.

На какой-то миг воин-тень оказался на свободной площадке, и Ментр, кроваво улыбнувшись, вызвал сразу три десятка игл. От такого удара противник попросту не мог уклониться. И он не уклонился.

Невероятным образом изогнувшись, убийца подлетел на четыре метра и, приземлившись как раз за спиной мага, тут же нанес удар. Но видимо и у его невероятной скорости был предел, потому как странный светящийся клинок с громким "дзынь" выбило из руки бойца, а сам он на мгновение замер. На очень короткое мгновение. Но чародею этого вполне хватило.

Небольшое изменение, внесенное в стандартную формулу защиты, и десяток булыжников, сделав очередной круг вокруг Ментра и еще больше ускорившись, отправляются в сторону раскрывшегося воина. Чтобы бессильно опасть горстью пепла, натолкнувшись на сверкнувшую Тьмой полупрозрачную стену.

По спине чародея тут же пробежалась свора мурашек, а в защитной полусфере запрыгали светло-зеленые искры — явленная только что мощь просто заставляла добавить защите больше крепости.

Маг вдруг подумал, что, обладая такой силищей, совсем не обязательно было вступать в ближний бой, достаточно одного хорошего удара — и все, нет группы следопытов. Но то ли напавший хотел именно позвенеть клинками, то ли просто не знал ни одного атакующего заклинания... как бы там ни было, обойдя застывшего повелителя Земли сбоку, убийца вновь напал на отряд Зулича.

Но Ментр больше не пытался его атаковать — продолжение боя станет смертельным безумием. Ведь и его силы тоже ограничены, и рано или поздно, но наступит тот момент, когда он больше не сможет поддерживать защиту, став последней жертвой воина-тени. А раз так, то оставшиеся силы нужно использовать с умом.

Подвластно его воли глубоко в земле проходит цепь искажений, спрессовавших мельчайшие песчинки до крепости стали. Что-то подобное творится и при создании Каменного Клинка, но сейчас маг делал нечто иное. Сам-то он в безопасности, но вот лишенным защиты товарищам приходилось несладко, а значит, пора перестать думать только о себе.

Готово. Чародей почувствовал, как потекли ручейки энергии, переплетаясь и создавая контуры заклинания Длани Эги. Теперь счет пошел на секунды.

Поставивший все на комбинацию ударов Ментр открыл глаза и, захватив взглядом напавшего на них бойца, мимолетно подумал, что если ошибется хоть на сантиметр, то тот уже может начинать праздновать победу.

Отправив, как и в первый раз, создававшие его защиту булыжники в сторону врага, маг через какое-то мгновение вызвал десяток игл, выскочивших из земли под ногами противника. И если первый удар, сознательно направленный чуть ниже, заставил того отступить, то после второго он вновь подпрыгнул. Два движения слились в одно, и убийца отскочил на несколько метров назад. Получилось!

Торжествующая мысль еще не успела оформиться, как из-под тихо дрогнувшей почвы выскочил целый каменный пласт, отделяя отряд от окружающего мира и опасного воина нерушимой полусферой.

Все, он пуст. И если сейчас враг сможет пробраться внутрь, то останется надеяться только на удачное бегство.

Чародей быстро осмотрелся и прошептал проклятие — из двадцати трех человек, составляющих их отряд на момент атаки, на ногах кроме него осталось еще шестеро, еще столько же имели ранения, остальные... Остальные перешли в разряд тех, кому уже все равно. И среди них был и командир.

Вся битва, или правильнее сказать избиение, заняла от силы пару минут, и такого результата никто не мог ожидать.

Маг устало опустился на корточки, посмотрев на сгрудившихся над раненными товарищами следопытов, и прислушался к земле. Мягким стелющимся шагом, словно бы даже не касаясь почвы, устроивший им кровавую бойню убийца уходил на юг.

И слишком поздно Ментр понял, почему его целый день теребили скверные предчувствия — каждое движение воина-тени словно бы оставляло печать Тьмы. Точь-в-точь как у разрушенного дома отшельника. Неужели это был тот самый вор?

Чародей невольно присвистнул. Вот так номер: шли себе самоуверенные следопыты, шли, пока не встретили того, за кем собственно вот уже почти седмицу гнались. Но там, как следовало ожидать, не скрутили мерзавца, а позорно проиграли, чуть не потеряв свои жизни. И ведь, если бы не маг, то этот грабитель положил бы всех.

Да кто же он такой? Профессиональный убийца, талантливый вор, удачливый воин и приверженец Тьмы. Слишком много для одного человека. Слишком.

Глава 6

Просыпающийся Альир был безупречен: в лучах восходящей Аглаи заблестели сотнями отблесков купола храмов Эшьи, властителя человеческих судеб, запестрели знамена пяти гильдий магов, а по чистым мощеным улицам потянулись первые вереницы людей, спешащих по своим делам. Столица встречала новый день.

Из белокаменного дворца, возвышающегося над всем этим великолепием и являющегося его неотъемлемой частью, открывался прекрасный вид на давным-давно отпраздновавший свой тысячелетний юбилей город.

Элемару редко удавалось оторваться от своих дел и вот так вот просто полюбоваться результатом своего труда. Но сегодня он нашел на это время, ведь императору тоже нужно чувствовать, что он не зря сидит на своем месте.

Его взгляд натыкался на все те же статуи забытых еще многие века назад героев, на многочисленные фонтанчики, изображающие мифологических существ и Богов, в которых уже никто не верит, на ту же, что и сотни лет назад, планировку улиц и кварталов — правитель приложил много сил, чтобы сохранить прежней хотя бы столицу.

Но Альир восхищал не только своими достопримечательностями. Весь город — это царство белого камня. Из него построен каждый дом, каждая башня и даже крепостная стена. Все это словно бы возвышало столицу над остальным миром, превращало обычный, пусть и красивый город в резиденцию сошедшего с небес божества.

В дверь постучали, и почти тут же вошел мужчина с благообразными чертами лица — первый советник Ломир и никто иной. Этот человек принадлежал к тем, кому разрешалось нарушать покой правителя в секунды редкого отдыха.

— Ваше Величество, — с тихим ехидством поприветствовал его помощник. — Разрешите мне выразить свое восхищение Вашим трудолюбием и заботой о подданных. Эта страна воистину еще не ведала лучшего властителя, чем Вы.

Элемар с сожалением отвернулся от окна и безразлично спросил:

— Когда же тебе надоест кривляться? До сих пор поражаюсь, как Учитель — это слово он выделил особенно — принял тебя.

— Значит, на то были свои причины. — Еще шире улыбнулся первый советник, но под мрачным взглядом императора все же придал лицу больше серьезности.

— Ладно, говори, зачем пришел, ведь не для того, чтобы только выразить свое "восхищение"? — тяжело роняя слова, поинтересовался правитель.

Как бы там ни было, но такие вот встречи никогда не несли ничего хорошего — отгремевшая еще шесть веков назад война до сих пор эхом накатывала сквозь столетия. Гибель восьмидесятитысячной армии, последовавший за этим мощнейший за всю историю выброс энергии, погрузивший треть материка на морское дно — шестьсот лет слишком малый срок, чтобы просто забыть про все это.

Но даже такую катастрофу можно было бы пережить, если бы не смерть его предшественника. Оммэр остался там же, где и сложило свою голову его войско, в месте, ныне именуемом Пустыней Ветров. И некогда единое государство, включавшее в себя десятки народов и сотни земель, развалилось на кровоточащие, бесконечно враждующие между собой ошметки. Одним ударом хроны, эти проклятые демонопоклонники, обернули Золотой век расцвета человечества в век его нескончаемого падения в пропасть.

Ученикам великого учителя достался лишь Альир с прилегающими к нему территориями, все остальное поглотил хаос нескончаемых войн.

Сколько сил ушло на восстановление былого могущества, сколько интриг пришлось пережить, сколько верных соратников потерять. От десяти людей, называющих Оммэра своим наставником, остались лишь он, Ломир и пошедший своим путем Эльзар.

Но тогда трон под новоиспеченным императором устоял лишь благодаря Ордену Тенет, присягнувшему на верность наследникам величайшего мага. Опасный и таинственный, с оригинальной системой тренировок и обучения искусству, с собственной вертикалью власти и историей, уходящей в седую древность, он был подлинным государством в государстве. Но при этом орден выпускал лучших бойцов, когда-либо ступавших по этой земле.

Трудно предугадать, каков был бы сегодняшний мир, если бы готовящийся к предстоящей битве Оммэр не оставил столицу на их попечение. Наверное, так бы и прожило человечество в нескончаемых междоусобицах, пока хроны вновь бы не набрали силу и не поработили всех разумных.

Но тогда, шесть столетий назад, Альир был центром притяжения армий всех тех, кто возжелал придать своей власти официальный статус хозяина древнего города. Случалось так, что в один день белоснежные стены столицы пытались взять сразу несколько "корольков", щедро поливая их кровью своих солдат.

Казалось, что этому безумию не будет конца, но, когда первый этап войны всех со всеми завершился, и угроза неминуемого захвата наконец-то отошла от Альира, из пепелища былого величия поднялась Империя Оммэр.

Однако Элемар никогда не забывал, чья это заслуга. Когда последний из врагов понял всю бесполезность войны с засевшими за стенами воинами, отступив в свои владения, в Ордене Тенет осталась едва ли треть бойцов. Именно жизни их товарищей стали платой за возрождение страны. Так рождалась история и слава элиты Империи.

Тяжелые то были времена, очень тяжелые. Образовавшееся государство оказалось в плотном кольце жаждущих наживы стервятников, не желающих помнить об их общем кровнике.

Как же мало потребовалось, чтобы ввергнуть могущественную страну в пучину гражданской войны. И сколь много усилий пришлось приложить, дабы вернуть хотя бы тень былой силы.

Увы, но одного лишь легендарного ордена, перешедшего под руку наследников Оммэра, оказалось недостаточно, и тем пришлось на собственном опыте познавать такую нелегкую науку как политика. Стравливались враги и принимались союзы, посылались дары одним и ультиматумы другим. Шаг за шагом ученики великого мага возрождали дело его жизни. Не все у них шло гладко, многое сейчас Элемар сделал бы по-другому, но главного они добились — когда на Империю обратили внимание все без исключения "царьки", объединив против нее свои силы, то для них было уже поздно. Но впереди была еще долгая агония, не закончившаяся и по сей день.

Правитель восставшего из руин государства увеличивал его территорию не спеша, подчистую выжигая всю крамолу на вновь присоединенных землях. Бунты дворян подавлялись с особой жестокость, показывая всю бесперспективность сопротивления новой власти. И лишь только после того, как последний мятежник был вздернут, он шел дальше, и его армия, получившая крепкие тылы, громила нового врага.

Однако отлаженный механизм работал до тех пор, пока на пути не встал Кират. Именно он, являясь последним из утраченного, вот уже на протяжении двух десятков лет оставался главной головной болью Элемара и его генералов. Отчего-то отточенная тактика внезапно дала сбой, а единственный враг, не обладающий особой силой, оказался самым достойным.

Без сомнения, еще пара-тройка десятилетий и сдался бы и он, но вот времени-то как раз и не было. То, чего они страшились и к чему готовились долгие столетия, все же произошло — западная часть континента вновь всколыхнулась Тьмой, а значит, час пробил.

— К сожалению, порадовать действительно нечем, — приступил к своему докладу Ломир. — С чего начать?

— Давай по порядку, — произнес его собеседник, усаживаясь за свой рабочий стол, и жестом предложил помощнику последовать его примеру. Тот, отвесив дурашливый поклон, сел напротив.

Эта его отличительная черта — постоянно поступать несерьезно, занимаясь весьма серьезным — вызывала очень сильное неудовольствие императора, но поделать тот ничего не мог. И ведь первый советник понимает, какая участь постигнет весь род человеческий в случаи их неудачи, не может не понимать, но все же продолжает вести себя как базарный шут. Чем-то сложившаяся ситуация его забавляет. Узнать бы чем.

— Генерал Озан вновь увяз в киратских лесах. Сообщает о потерях и требует подкрепления... — лениво, словно очередной прогноз погоды от Гильдии Воздуха, зачитал Ломир.

— И большие потери? — уточнил Элемар.

— Как обычно. — Равнодушно пожал плечами помощник.

Этот обмен короткими фразами создавал странное впечатление. Со стороны казалось, что разговор ведется так, будто собеседники нарочно о чем-то умалчивают, не касаясь какой-то одной известной, но непроизносимой вслух темы.

— Знаешь, мне начинает казаться, что со всей этой бесконечной войной мы упустили нечто важное, нечто очень важное, — словно бы рассуждая вслух, произнес правитель.

— И что же это? — Заинтересовался первый советник.

— Если бы я знал, если бы знал... — задумчиво сказал император, постукивая пальцами по столу. На какое-то время в его покоях воцарилась тишина, которую никто не смел нарушить. — Ладно, бог со всем этим. Важно другое — с Киратом пора заканчивать, мы и так возимся с ним слишком долго.

— Есть какие-то новые предложения?

— Да, есть одно. Предлагаю отправить на восток армию Эргила и... мою личную гвардию.

Вот это заставило Ломира сбросить свое показное равнодушие. И было непонятно, что сыграло в этом большую роль. С одной стороны названный генерал только-только подавил восстание на юго-востоке страны, и уводить оттуда войска, означало вызвать новые волнения, а с другой, закаленные в боях воины могли стать последним камнем, благодаря которому хребет обороны врага будет сломан. Однако один вопрос оставался, и помощник озвучил его:

— Но зачем трогать гвардию, ведь если что случиться, то мы не сможем быстро перекинуть армию вглубь страны. У заговорщиков будет шанс.

— Шанс на что? Убить меня и захватить власть? — Правитель позволил себе ироничную усмешку. — Но я и так уже мертв. Умер пять с половиной столетий назад, кажется. Или как там написано в современной истории?

— Все верно, Элемар "погиб" в тридцать девятом году по новому летоисчислению. Но дело вовсе не в этом, ведь для остальной Империи убийство марионетки будет означать гибель подлинного императора. Рисковать всем в такой-то момент и для таких-то ничтожных целей? Не слишком ли это самонадеянно?

— Марионетки? — полностью проигнорировав вопрос собеседника, произнес тот, кому он был адресован. — Зарис Третий — не марионетка, если ты еще не понял. Все, что он делает, он делает вполне осознано.

— Тем не менее, эта задумка весьма опасна для наших планов. Вот я и пытаюсь понять, что же заставляет тебя верить в безусловный успех? — в свою очередь, пропустив эту поправку мимо ушей, уточнил Ломир.

— Да нет тут никакого риска. — Элемар досадливо поморщился — он как-то не ожидал, что придется объяснять столь очевидные вещи даже первому советнику. — Вся опасность — всего лишь фикция, удачная приманка для неочевидных противников, которые предпочитают действовать из-за спин наших врагов. Или ты хочешь сказать, что уже не помнишь, кто принес нам первую победу?

— Орден Тенет? — удивленно спросил тот и, получив кивок, потрясенно произнес: — Лихо. Все наши силы оттянуты на восток и запад, центр пустует. Маги — не воины, и при всем их кажущемся могуществе не смогут составить конкуренции опытным бойцам, да и большинство боевиков находятся там же, где и солдаты. В столице остались лишь ученые и небольшие отряды стражи. Альир можно брать голыми руками. А прервав "династию" императоров, легко перехватить и управление государством, главное успеть быстрее других желающих. Перед таким соблазном трудно устоять. Так ведь?

— Да, верно. Остается надеяться, что если у нас и остались соперники, то они будут думать схожим образом.

Но первый советник, казалось, и не слышал этих слов.

— Однако и бунтарям, изрядно ослабленным противостоянием с регулярными частями нашей армии, не откуда взять много воинов. А значит, будет скрытое проникновение и один единственный внезапный удар. — Ломир с некоторым восхищением посмотрел на сидящего напротив него человека, словно увидел того впервые. — Многие думают, что от былого Ордену Тенет осталось только название, но я-то знаю, откуда ведет набор твоя гвардия.

— Это будут последние приготовления, — в тон своему помощнику сказал Элемар. — Боюсь, мы и так опоздали с этой небольшой аферой.

— Вот только вопрос с Киратом так просто не решить. Даже если наши войска и пройдут по территории этой страны огнем и мечом, это ничего не изменит, и к новой войне придется приступать с оглядкой на восток.

Слова были излишними. Император и так уже был осведомлен об особенностях своего соперника, и главная из них заключалась в полной чужеродности. И если все предыдущие враги говорили на одном с ними языке, имели схожую систему управления и религию, а вся задача по захвату новых территорий сводилась к уничтожению правящей верхушки и всей ее родни, то Кират отличался во всем.

Шесть веков назад земля у восточного побережья еще старой единой страны являлась глухой окраиной. Оммэр всегда находил более важные дела, чем развитие этого края. Войны с хронами или дальние морские экспедиции, например. После же известных событий, ставших точкой отсчета новой эпохи, они остались сами по себе. Никто не стремился нападать на них или же торговать с ними, и зародившееся государство с самых первых секунд своего появления на свет оказалось в глубокой изоляции.

Огромную в том роль сыграла география этого края: непроходимые болота, в которых еще встречается истребленная в Империи нечисть, суровые леса, населенные непугаными хищниками, малочисленность пригодной для земледелия и спокойного проживания земли — вот лишь самые значимые его характеристики. Какой король захочет лить кровь своих солдат, если это не принесет ему никаких выгод, зато может поспособствовать свержению в случае весьма вероятной неудачи? Особенно, когда кругом, куда ни глянь, полно вполне себе состоятельных противников?

Все это привело к тому, что, спустя столетия, там появился свой собственный язык, своя культура, свои Боги и демоны и, главное, своя система управления страной. Странная и, казалось бы, нежизнеспособная, она на деле оказалась гораздо более устойчивой, чем любая другая, и если раньше Элемару приходилось воевать только с армиями врага, то теперь он бросил вызов пусть и небольшому, но народу. Народу, привыкшему выживать в трудных условиях и биться до последнего, не полагаясь ни на чью помощь, кроме своей собственной.

Взять хотя бы Оммэр. Император здесь обладает абсолютной, ничем не ограниченной властью и имеет в своем подчинении многочисленных министров, помогающих ему в нелегком деле управления огромным государством. Так было на бумаге, и пусть на самом деле все не настолько просто и очевидно, сейчас это не суть важно. Главное то, что в Кирате было подлинное народовластие в самом худшем своем исполнении. Страна управлялась четырьмя Кругами, иначе говоря, советами: Кругом воевод, Кругом капитанов, Кругом мастеров и Кругом землепашцев. И, что самое скверное, над всем этим стояли жрецы нового Бога. И вся эта структура, несмотря на кажущуюся хрупкость и нестабильность, пользовалась поддержкой среди простого люда. Более того, она как-то неожиданно оказалась предметом зависти среди некоторых слоев населения и его империи.

Конечно, Кират, как и всякое государство можно захватить, но для того, чтобы подчинить его, вытеснить привычное, заменив его забывшимся старым, могут понадобиться десятилетия, или даже века. И Элемар все это прекрасно понимал.

— Ничего. Разобьем основные силы, повесим самых видных военачальников, зашлем миссионеров, а в столице посадим марионеточного управленца из местных. Там же расквартируем несколько тысяч солдат и пару десятков средней руки магов.

— Угу. И под нашим руководством останется один единственный город, остальное — сплошной хаос освободительной войны, — насмешливо хмыкнул Ломир.

— Ну и что тебе не нравится? В качестве временного варианта вполне сгодится. Главное, что пока на троне будет сидеть наш ставленник, основным врагом для сопротивления будет именно он, а не Империя Оммэр. Только и нужно, что подобрать верную кандидатуру, которая не просто будет изображать мишень для своих соотечественников, но и действовать в нужном нам ключе.

— Знаешь, а ты, оказывается, поднаторел во всех этих интригах. — Грустно улыбнулся первый советник. — Совсем как Учитель стал.

Упоминание Наставника, давным-давно ушедшего за Грань, заставило собеседников надолго замолчать. Ведь вся эта суета вокруг небольшой полудикой страны — всего лишь мелочь, каждодневная обязанность, не идущая ни в какое сравнение с предстоящей войной. В предыдущий раз она чуть не стала концом для всех, живущих в этом мире. А что будет теперь? Смогут ли они превзойти легендарного мага там, где он считался непревзойденным? Получиться ли у них, если и не сохранить свои собственные жизни, то хотя бы оставит потомкам спокойный тихий мир? Ответы сможет дать лишь время.

— Ладно, будем считать, что с этим разобрались, — массируя виски, произнес император. — Текст приказов занесешь мне чуть позже, с гвардией я поговорю сам. У тебя еще что-нибудь есть?

— Есть.

Произнеся это, помощник достал кипу исписанных мелким убористым почерком бумаг и передал их Элемару, предоставляя тому возможность понять все самому.

— И что это значит? — хмуро спросил он, пробежав взглядом по ровным строчкам.

— Почему-то предполагал, что ты догадаешься сам, — удивленно начал Ломир, но собеседник не дал ему продолжить, задав в лоб новый вопрос:

— Эльзар понял, да?

Первый советник мысленно выругался, помянув Тьму и обитающих в ней сущностей недобрым словом. Надо же какой странный выверт сознания, если Элемар, переживший столь многое и многих, никак не может забыть свое самое "главное" поражение.

Когда-то неимоверно давно Оммэр сознательно внес в обучение дух состязания и борьбы, выявляя лучших своих учеников. И главная битва за право быть первым велась именно между этими двумя. Тогда будущий император проиграл, и это навсегда оставило след в его душе.

— Предполагаю, он об этом еще не догадывается, во всяком случае, я не сообщал, — как можно спокойнее сказал Ломир, на что Элемар горько рассмеялся:

— Да, а я почему-то думаю, что в таком-то деле этот проныра знает гораздо больше, изучая нас по нашим действиям, как экспериментатор изучает подопытное животное... — Правитель поднялся со стула и вновь подошел к окну. — Тьма!!! Иногда мне кажется, что он согласился на мою кандидатуру в императоры только ради того, чтобы отдалить от Искусства.

— Ты все еще считаешь его своим врагом? — В наступившем затишье этот вопрос прозвучал, как гром среди ясного неба.

Помощник не получил ответа от повернувшегося к нему спиной собеседника, но этого и не требовалось. Сейчас он говорил, а не разговаривал.

— Злишься за то, что он оказался лучше, что стал правой рукой Учителя, что с ним тот советовался в первую очередь и что именно он принял последний вздох Оммэра? — Первый советник сделал паузу — разговор и ему давался с трудом. — Все мы по-своему завидовали Эльзару, но ты, ты до сих пор продолжаешь полагать его своим первейшим противником. Почему?

Император молчал. Но, когда Ломир уже было открыл рот для новых вопрос, произнес с напором:

— Может быть потому, что он всегда остается одиночкой, и даже сейчас, когда над только-только поднявшим голову государством вновь навис дымящийся клинок Мрака, каждый из нас сам по себе. А может и из-за того, что я просто устал жить, постоянно оглядываясь в его сторону — чтобы я не делал, чтобы не планировал, всегда приходится вносить неизвестную под именем Эльзар.

Помощник неожиданно улыбнулся и сказал, словно бы в пустоту:

— Знаешь, может тебе это ни о чем и не говорит, но не так давно твой соперник сам стал наставником.

— Получается, что и в этом мире нет ничего постоянного.

Однако их общая шутка вместо радости вызвала лишь новый приступ горечи. Их уже нет, никого нет. Ушли вслед за Оммэром и верные ему и его стране семь последователей. Элемар помнил каждого из них, но ни с кем так и не сошелся, даже то, зачем Ломир присоединился к нему, до сих пор оставалось непонятным. Но все равно ради их памяти и памяти Учителя он закончит начатое, кто бы не вздумал встать на его пути!!

Император снова сел на стул и, еще раз пробежавшись взглядом по исписанной бумаге, спросил уже иным тоном:

— Что все это значит?

Первый советник внимательно посмотрел на него и сказал:

— Наши исследователи зафиксировали большие возмущения магического характера на западе Заара. Если говорить коротко, не вникая в детали, то можно сделать вывод, что хроны вновь что-то затевают.

— То есть ничего определенного? — Поморщился Элемар.

— Мы не так много о них знаем, да и помех слишком много, все-таки это происходит на другом конце материка... Единственное, что можно сказать наверняка — силы в подготавливаемом действе хватит еще на одну Пустыню Ветров. Понимаешь, что это может значить?

Правитель задумчиво пристукнул по столу и задал новый вопрос:

— Ну и что ты скажешь?

— Не знаю. Будь наш соперник человеком, посчитал бы все это приманкой, ведь только ненормальный будет повторять ошибку, стоившую ему столь дорого. Но ведь это нелюдь, да к тому же фанатично верующая Темным Богам. Кто знает, что придет им в голову?

— Уж точно ничего хорошего. Честно говоря, ожидал, что у нас в запасе еще есть несколько десятилетий, а оказывается, все уже началось, и сжимаемая столетиями пружина вот-вот выплеснет накопленную злобу в мир.

— Ударим первыми? — поинтересовался помощник. — Или подождем развязки?

Император тяжело вздохнул. Как же все это нелегко. Давным-давно, поставив перед собой цель, он упорно пытался ее достичь, не задумываясь о том, что она вовсе не конец пути, а его продолжение, скорее даже начало. И вот теперь все, чего они достигли неимоверными усилиями, можно потерять из-за одного неверного движения.

— Нет... Не будем делать ни того, ни другого. — Слова давались трудно. Все-таки решить вот так вот разом судьбу нескольких миллионов людей было непросто даже ему, привыкшему распоряжаться чужими жизнями. Элемар мимолетно подумал, что будь здесь какой-нибудь ученый, то он непременно назвал бы этот момент историческим. — Сконцентрированную на западе группировку войск привести в повышенную готовность, но на территорию врага не пускать. Нам нужны конкретные данные, а не общие слова и, похоже, что эта работа под силу только Ордену Тенет.

— Разведчиков хочешь послать?

— А почему бы нет? Во всяком случае, стоит хотя бы попытаться. Ведь хроны тоже неспроста ждали все эти века — старые распри ударили по ним еще сильнее, чем по нам. И пусть у них не случилось ни одной внутренней войны, но раса служителей Тьмы уже совсем не та, что была раньше. — Правитель усмехнулся: — Если же не справятся эти бойцы, то не справится никто. Вот тогда и подумаем, что будет дальше... что не так? — прервался он, заметив, как Ломир скептически ухмыльнулся.

— Да нет, просто у идущих тайными путями немного иная специализация... Они именно воины, ну и немного убийцы, нам же в этом деле могут понадобиться и настоящие повелители Стихий. Что если отряд раскроют после того, как будут получены нужные сведения? Надо бы подстраховаться и прикрепить к группе толкового мага, который сможет незаметно провести ритуал связи на вражеской территории.

— Это все детали, их обдумаешь сам, — равнодушно напомнил император, но, заметив странную улыбку на лице собеседника, не удержался от вопроса: — Теперь-то ты чему радуешься?

— Да так, — отмахнулся повеселевший первый советник, который, казалось, вот-вот начнет смеяться в голос. — Просто у меня на примете как раз есть подходящий чародей.

Глава 7

Мимо пролетают оголенные деревья и кустарники, мелькают лица обреченно бредущих по дороге бедняков, вихрем проносятся купеческие караваны и попадающиеся на пути небольшие деревеньки — если вчера Эр Эльзар спешил к одному лишь Эшьи известному месту в горах, то теперь точно также оставляет их позади.

Хотя нет, обратно они мчались еще быстрее. Наставник лично провел над лошадьми какой-то неизвестный его ученику ритуал, и теперь те почти не уступали в скорости Пернатому.

Оэр вновь подумал, что никакой надобности учитель в нем не испытывает, так зачем же заставляет вместе с ним молнией носится по стране, как будто у него других забот больше нет? И ведь так ничего и не объяснил, а тот разговор, который они провели перед началом этой безумной гонки, больше не кажется Нуцегу чем-то убедительным. Да он и раньше таковым не казался, если подумать.

Дабы хоть как-то отвлечься от терзающих его вопросов, маг стал вспоминать предшествующий день. А подумать действительно было над чем.

К полуразрушенной лачуге Эр Эльзар прибыл к вечерним сумеркам и тут же стал рыскать вокруг, приказав бывшему патрульному ему не мешать и не задавать вопросов, а заняться более полезными делами. Подготовить ночлег, например.

Спорить сил не было — целый день в седле даром никому не пройдет. Хотя, стоило посмотреть на наставника, бодро скрывшегося за оставшейся частью дома, чтобы понять — бешеная скачка далась ему не в пример легче.

Оэр расседлал лошадей, привязав их к небольшому деревцу рядом, развел костер и прилег на приготовленную из веток хвойных деревьев постель. Его учитель так и не появился, хотя на все это он потратил не так уж мало времени. Наверное, если бы не жуткая усталость, то Нуцег давно бы отправился на поиски, а так он просто отдался на волю Гета.

Перед внутренним взором проплывают какие-то неясные картины, тревожные и не очень, они неизменно оставляют привкус чего-то недосказанного и недоделанного. Душа стремится растолковать, объяснить, но вместо этого наполняет рассудок неимоверной тяжестью. С каждым мгновением ощущения нарастают, заставляя замереть в предчувствии озарения. И вот, когда пик эмоций достигнут, и кажется, что еще секунда и тайна будет открыта, мир заполняет густая чернота. Со всех сторон слышатся неясные голоса, в которых проскальзывают нечеловеческие нотки. Тьма бурлит и неистовствует, а затем неожиданно открывает огромное полотно баталии...

Над белеющими во Мраке стенами развеваются многочисленные флаги и возвышаются готовые обрушить свою мощь громоздкие силуэты метательных машин, по камню то и дело пробегают золотистые знаки, а украшенные резьбой ворота, способные одновременно пропускать сотни людей, сейчас плотно закрыты. Над осажденным городом раздаются звуки сигнальных рожков, в ночи мелькают фигуры вестовых, а застывшие немым укором солдаты судорожно высматривают соперника, сжимая в руках оружие.

Узнать в приготовившемся к битве городе Альир было трудно, но это мог быть только он. Столица всегда была уникальна, но куда же делись все ее знаменитые постройки? Оэр стал внимательно всматриваться в белокаменные строения и неожиданно осознал, что находится даже выше крепостной стены, и вся картина видна как на ладони. Но сколько бы он не вглядывался в обступившую со всех сторон город ночь, так и не смог увидеть хоть одно знакомое здание. Реальности соответствовали лишь стены.

Не успел ученик Эр Эльзара этому удивиться, как все пришло в движение: засуетилась обслуга машин, взметнули руки к почерневшим небесам маги, потянулись к лукам и арбалетам солдаты, а над столицей пронесся громкий приказ на странном языке, состоящим, казалось, из одних шипящих. Такого ему слышать еще не доводилось.

Нуцег хотел было оглянуться на противника, но не смог — его словно прикрепили к одному месту, без права даже смотреть по сторонам. А еще он неожиданно осознал, что не ощущает в себе привычной силы Огня.

Однако кем бы ни был неизвестный враг, он явно заставлял относиться к себе со всей серьезностью, раз смог подобраться так близко к сердцу человеческого государства, к средоточию его силы и могущества.

Тем временем битва началась. Мгновенье затишья, и от стен отделились исполинского размера капли белого пламени, которые, оставляя дымные следы все того же цвета, устремились к неведомой цели. Промелькнув мимо зависшего в воздухе Оэра и, обдав его теплым ветерком, они скрылись из обзора. Секунда, и ярчайшие вспышки прорезали завесу ночи, вызвав резь в глазах.

Вот это мощь! Юный чародей, успевший разглядеть плетение неизвестного заклинания, удивился его полной чужеродности и заключенной в нем силе. Только одна такая "капля" могла потребовать участия четверти магов Империи, а их тут были десятки или даже сотни — вспышки ослепительно-белого света следовали одна за одной, не давая даже шанса рассмотреть детали.

Внезапно спина ощутила дуновение легкого ветерка, быстро набирающего силу. Откуда-то сзади послышался легкий треск, через мгновения сменивший громовыми раскатами непрекращающихся гроз. Грохот стоял такой, что заложило уши. Нуцег окончательно потерял ориентацию в пространстве.

В себя он смог прийти только тогда, когда чародеи города хорошенько прошлись по нападавшим. К сожалению, большую часть этого времени юноша провел в попытках вернуть зрение и слух — отчего-то его магии здесь не работала — а потому попросту не смог рассмотреть эту часть сражения как следует.

Однако стоило ему открыть глаза, как все это тут же вылетело из головы, зато появилось устойчивое желание оказаться подальше отсюда — вслед за магами ударили метатели, отправляя в сторону противника зачарованные снаряды, потом пришел черед обычных стрел и болтов.

Оэр почувствовал себя очень неуютно, ведь все эти подарки неслись в его сторону и, казалось, неминуемо должны попасть. Удары магов тоже страшили, но он-то знал, что такой уровень волшбы просто не дает заклинанию шанса задеть кого бы то ни было, кроме выбранной создателем цели, а вот с зачарованным оружием такой уверенности у него не существовало. Успокаивала мысль, что он здесь в образе некоего бесплотного духа, а им такое вроде бы не страшно.

Тем не менее, очередная атака заставила его понервничать, особенно учитывая тот факт, что двигаться он по-прежнему не мог. Впрочем, все снаряды пролетели чуть ниже, лишив его возможности на практике проверить только что выдвинутое предположение, а он был только рад.

Интересно куда они целятся? Неужели там хоть кто-то мог выжить после всего этого буйства Стихий?

Бывший патрульный, пусть и отслуживший в городской страже полтора года, все же был далек от настоящих войн, но даже он смог оценить всю ту мощь, что ударила по врагам Альира. Ведь даже простенькое заклятье, одновременно вызванное десятком учеников, в теории может отправить полноценного чародея с многовековой практикой за плечами на тот свет, а вставшие на защиту города повелители Стихий отнюдь не были малолетними неучами. И еще, может ему и показалось, но каждый пущенный со стен снаряд словно бы летел только в одну цель. Будто бы на город напало всего лишь одно единственное существо. И оно явно осталось недовольно оказанным ему вниманием.

Мир задрожал, словно дым под порывами ветра, а затем Тьма, расступившаяся было после слаженного удара "капель", сгустилась, погрузив столицу в космическую черноту. Тут же как крылья Ашара засверкали белоснежные стены Альира, а на их фоне мелькнула смутно-знакомая тень.

У Нуцега перехватило дыхание, где-то на задворках разума стал зарождаться дикий ужас — это была та самая тварь. Почему-то сразу же пришло понимание, что город, несмотря на все усилия защитников и мастерство строителей, воздвигнувших самые неприступные в этом мире стены, обречен. Он уже знал, что произойдет, но как зачарованный продолжал следить за находящейся на грани видимости тенью.

По объявшей столицу защите прошлись многочисленные вспышки, словно ее одновременно обстреляли тысячи метателей, а затем, подобно тому, как удав скользит вокруг тела обреченной жертвы, по стенам города протянулись жирные полосы Мрака, и... картина сменилась.

Оэр открыл глаза и встретился взором с двумя уже знакомыми кроваво-красными зрачками. Сейчас они не отражали никаких эмоций, лишь злая сила светилась в них. Едва различимый миг, и те оборачиваются алыми символами, закрутившими около ученика мага безумную метель...

Из мутной пелены сна его вырвала когтистая рука опасности, болезненно мазнувшая по сердцу. Еще толком не понимая, что происходит, недавнишний стражник перекатом ушел в сторону, выхватив меч, резво поднялся с земли, и только после этого быстро осмотрелся.

Взгляд выхватывает из обступившей со всех сторон тьмы разрозненные детали: еле дымится почти потухший костер, в его тусклом свете разломанная лачуга приобретает гнетущий вид, а нависшие темно-синие громады туч, различимые даже на общем фоне, не дают пробиться ни единому лучику Агнии. И никого, кроме него самого и тревожно перетаптывающихся на месте коней.

Чародей осторожно повернулся, не спеша убирать клинок обратно. Пусть он и не слишком-то умел им пользоваться, но так как-то спокойнее.

"Неспроста, ох неспроста волнуется эта скотина!" — проползла ленивая мысль.

Голова по-прежнему не избавилась от остатков дурацкого видения, а все тело наполняет испивающая силы боль — лучше бы и не ложился. Однако чувства лишь нарастают, с каждой секундой набираясь уверенности и мощи, и если раньше это еще можно было списать на напряженный день, то теперь становилось окончательно ясно, что он тут ни причем.

Рядом заржали лошади, пытаясь вырваться из этого места, но привязь держала крепко.

Внезапно появилось ощущение враждебного приценивающегося взгляда в спину, а от разрушенной лачуги потянуло стылым запахом Нижних Миров. Ночь приобрела неестественную глубину, все ближе подступая к застывшему человеку. В ней то и дело возникали смутные тени, которые, однако, не выходили за одни им ведомые границы Мрака. Кольцо медленно сжималось.

Нуцег неожиданно осознал, что это вовсе не продолжение глупого сна, что теперь все по-настоящему. Тут же возникло детское желание найти наставника, который разберется со всем этим, но ученик мага затолкал его глубоко внутрь.

— Ну, держитесь, выродки! — шепнул он, обратившись к всепожирающему Огню.

Где-то между лопатками возникло небольшое жжение, будто от луча светила, пойманного в лупу. Чувствуя поддержку, оно все более распалялось, пока спина не ощутила нестерпимый жар лесного пожара. И теперь уже Оэру пришлось прикладывать усилия, чтобы не стать частью зарождающегося буйства Стихии.

Огонь не терпит легкомыслия при обращении с ним, и даже воззвавший к его силам чародей рискует быть поглощенным им. Такова его суть, суть постоянной борьбы и стремления к разрушению. Но при всем при этом огонь — это не одно лишь уничтожение. Только он согреет холодной зимой, только он защитит от врага, и только он может очистить мир от скверны. Недаром же его с древнейших времен считают самым лучшим аргументом против любого порождения Тьмы.

Ночь тем временем все более уплотнялась, методично приближаясь к выбранной цели. Стали слышны те самые нечеловеческие голоса из недавнего сна, а маг вдруг понял, что уже давно не ощущает самоуверенной силы гор под ногами. Казалось, что мир, подобно луковице, расслоился, и то, что находится сейчас перед глазами — вовсе не Эрикрея, а ее изнанка, ужиться в которой могут только Предавшие Свет.

Дальше Нуцег ждать не стал, выпустив накопленную энергию. Мрак прорезали слепяще-яркие огненные линии, встав нерушимой ревущей стеной на границе жизни и смерти. Тьма задрожала, в нос ударил непереносимый запах тлена и гнили, а по ушам резанул высокий крик. Это продолжалось какие-то мгновенья, а затем сила, извечно считающаяся враждебной всему живому, просто накрыла возникшее препятствие. И Огонь, непокорный и своенравный, вспыльчивый и неукротимый, яростный и ненасытный, уступил.

Случившееся было настолько невероятно, что Оэр не сразу понял, чем ему это грозит — отпрянувшая было ночь, без следа растворив в себе остатки огненного тайфуна, приблизилась еще на один шаг.

И чародей прибегнул к последнему средству, однажды уже спасшему его жизнь. Ночлег тут же накрыла светящаяся золотистым светом полусфера, став последним бастионом, за которым притаилась жизнь человека и двух сходящих с ума от близости смерти животных.

И вот с новой преградой у порожденной неизвестным источником Тьмы возникло куда больше проблем, чем с предыдущей. По крайней мере, это заставило ее остановиться.

Бывший патрульный опустился на землю, нервно посматривая на борьбу Первостихий. Сейчас он даже не мог предполагать, чем все закончится, зато появилось время подумать, и отчего-то мысли вились как раз об извечных силах, пришедших ему на помощь.

Свет был и остается самой сложной и труднопрогнозируемой частицей вселенной из тех, что доступны людям. Начать хотя бы с того, что, чтобы воззвать к нему, совсем не обязательно быть магом, достаточно одной лишь веры. Однако наличие дара вовсе ее не гарантирует, а значит, теоретически может существовать великий чародей, мастерски владеющий всеми четырьмя Стихиями, но не умеющий призвать и луча первозданного Света, зато любой достаточно набожный человек сможет выжить там, где тот погибнет. Впрочем, это не спасет его от обычного огненного шара, молнии или даже от простого арбалетного болта, но опять-таки лишь в теории. Лично Оэр не стал бы недооценивать силу настоящей веры.

Нуцег вновь посмотрел на окруживший его Мрак. Странно, но особого страха он не испытывал, лишь напряжение, да и полусфера в этот раз получилась более надежной, заставляя чувствовать себя в безопасности. Возможно, в том виновато выросшее мастерство, ведь в тот раз на пирсе маг перемешал в своей защите чуть ли ни все доступные ему Стихии, отчего на поддержание получившейся конструкции уходило просто море сил, а может, после столкновения с первозданной Тьмой, его вера укрепилась, и как следствие улучшилось владение противоположной Первостихией.

Оэр вздохнул — трудно предполагать там, где ты ничего не смыслишь. Собственных знаний только и хватало, чтобы хоть как-то управляться с энергетикой окружающего мира, не пытаясь смотреть глубже. Почему-то в планы наставника пока не входило обучение природе самой вселенной, а потому оставалось довольствоваться одними догадками.

— Сперва тебе предстоит прочувствовать основы, и лишь затем ты сможешь пойти дальше. — Достаточно удачно спародировал менторский тон своего учителя будущий Эр.

Теперь вот приходится пожинать плоды. Хорошо, что хоть защищаться от Тьмы научил, а иначе был бы начинающий маг уже дважды трупом.

Время шло, и близость сил Мрака начинала вызывать глухое раздражение. Наверное, еще пара минут, и Нуцег сам бы снял защиту, ринувшись на врага с голыми руками, ну или присоединился к беснующимся скакунам. Собственное бессилие и покорное ожидание своей судьбы как никогда выводили из равновесия. Хотелось предпринять хоть что-то.

Ночь вновь забурлила, подобно океану в шторм, и отступила, обещая вернуться всесокрушающим цунами. Однако через секунду чародей вновь ощутил знакомую силу гор, а еще через мгновение в небе появилась Агния, и в мир вернулись краски. Тут же со всех сторон пролился мягкий лучащийся Свет. Он с показной легкостью развеивал порождения Тьмы, обращая их в ничто.

— Именем Эшьи я благословляю эту землю! — громогласно разнесся знакомый голос.

И после этих слов все еще сопротивляющийся Мрак задрожал и отступил под праведным гневом враждебной ему Первостихии.

И, словно только этого и требовалось, подготовленный ночлег вновь стал обычной ровной, насколько это возможно в горах, площадкой, соседствующей пусть и с жутковатой, но больше не несущей смертельной угрозы всему живому лачугой.

Оэр наконец увидел своего наставника. Внешне тот оставался полностью невозмутимым, будто каждодневные встречи с первозданной Тьмой для него давно в порядке вещей. Хотя может так оно и есть?

Эр Эльзар равнодушно поворошил мыском ботинка белесый пепел — единственное напоминание о только что произошедших бесчинствах — молча подошел к потухшему костру, едва уловимым движением заставив загореться уже почерневшие угли, и, присев напротив своего ученика, произнес в пустоту:

— Ну, давай, спрашивай.

Нуцег сбился с мыслей — он-то предполагал вести битву за каждый ответ, но великий маг, увидев его настрой, сдался без боя.

— Что это было? откуда взялось? и почему его нельзя уничтожить ни одной из стихий? — быстро выпалил бывший стражник, сумевший все же из десятков вопросов выбрать наиболее важные.

Однако собеседник не спешил с ответом, задумчиво посматривая на игру язычков пламени, огонь отражался и в глазах.

— Знаешь, — неожиданно сказал он. — Мы стоим на границе смены времен... как шесть веков назад.

При этих словах Оэр тут же промотал все свои воспоминания, связанные с указанной датой, и в памяти всплыл один из прочитанных исторических фолиантов, случайно попавших в руки.

Смена Эпох, Битва Народов, Война Богов. У произошедшего шесть столетий назад существует слишком много громких названий, за которыми теряется суть.

Конечно, все знают, что то была жесточайшая битва за само право существовать, что она родила много легендарных героев, полководцев и магов, имена которых, вопреки всем потрясениям, продолжают оставаться в памяти народа. И, несомненно, даже самому распоследнему крестьянину известно, в чью честь названа Империя.

На этом общие познания и обрываются. Мало кто пытается восстановить хронологию событий и узнать нечто принципиально новое. Людей больше пугают последствия той войны, такие как Пустыня Ветров, например, и лишь немногочисленные ученые вдумчиво выискивают ее причины.

Положа руку на сердце, Нуцег никогда особо не увлекался историей, считая ее вещью слишком переменчивой и непостоянной, чтобы относится к серьезным наукам. Наверное, в этом большую роль сыграл Эр Эльзар и его рассказы о том, как легко меняются взгляды ученых мужей на то или иное событие.

Стоит лишь дорваться до власти новому человеку, как вчерашний кровный враг становится лучшим товарищем, а того, кого совсем недавно ты считал братом, во всеуслышание объявляют самым главным и непримиримым соперником. Медленно и основательно, некогда единый народ разводится по разные стороны баррикад. Именно так в этот мир пришла Гражданская война, не завершившаяся и по ныне.

Погибли сотни тысяч людей. Столько бессмысленных жертв было принесено ради возрождения, а все лишь из-за того, что, оставшись без присмотра, удельные князьки возомнили о себе невесть что. Посчитав себя вправе распоряжаться достижениями прежних поколений, они вмиг обратили их в пепел и, развеяв его по ветру, вцепились всеми когтями во власть.

Никто не знал, как правильно поступать. Некоторые отдали свои предпочтения новым властителям, верные же делу Оммэру отправились в Альир. Но так сделали лишь благородные и отдельные горожане, среди же самого многочисленного и невежественного сословия бродили противоречащие друг другу слухи, и большинство крестьян предпочло остаться на своей земле, недовольные же, воспользовавшись всеобщей неразберихой, отправлялись в леса, переходя под руку талантливых главарей... А затем слишком горячие и молодые головы, не признающие сложных путей, пролили первую кровь. Больше равнодушных не осталось.

Люди стали защищаться, они дрались не за правителей и светлые идеалы, а за себя, за свои жизни и жизни близких людей, и не было того, кто смог бы это остановить. Умер величайший маг всех времен, а вслед за ним по его империи прошла разрушающая устои дрожь агонии.

Но ничего бы этого не случилось, если бы не хроны. Собрав под свои черные знамена всех тварей Бездны, они схлестнулись с войском Оммэра. Неизвестно, как именно протекала эта последняя битва — в живых не осталось никого, кто смог бы об этом поведать — но по одним последствиям можно судить, что противник хорошо подготовился, обратившись к таким глубинам Мрака, о которых люди даже не подозревали.

Оэр мотнул головой — что-то его немного занесло. Пусть то, что уже было, остается в прошлом, его же больше интересует настоящее и будущее.

— Как все это связано с тем, что произошло сейчас? — хмуро спросил маг. Все-таки он ожидал прямого ответа, а вместо этого его наставник вновь стал говорить загадками.

— Самым непосредственным образом. Эхо тех событий все еще гуляет по этому миру... — Эр Эльзар досадливо поморщился. — Сейчас не время для этого разговора, ты все еще не готов к нему. Но одно я тебе могу сказать: у Тьмы много оттенков, и с некоторыми из них не справиться даже мне, а потому, в следующий раз просто беги и принимай бой только в самом крайнем случае.

— Не слишком-то большой выбор.

— А чего ты хотел? Наши знания о Первостихиях — это в большей степени догадки. Каждый раз они принимают различный вид. Именно непостоянство и переменчивость делают их изучение практически невозможным.

— Но ты же справился.

— Это немного другое. На эту землю была занесена зараза Тьмы, и я просто вернул ее к Свету, точно так же, как и третий пирс в Эльроде. Другое дело, если бы здесь мы повстречали ее источник.

При этих словах ученика мага поразила догадка:

— То есть сфера была тут?

— Да, была. И похоже, что она по-прежнему у этого вора.

Так вот оно что. Теперь многое вставало на свои места. И этот зловещий сон, и последующий приход Мрака. Перед глазами чародея, в который уже раз, возникли два кроваво-красных зрачка. Какого же демона понадобилось этой твари от него? Это и есть самый главный вопрос, ответ на который ему не сможет дать никто.

— Значит мы зря прибыли сюда.

Наставник покачал головой.

— Ты неправ, причем, дважды. Во-первых, это место находится в опасной близости от столицы, и оставлять его во власти Мрака я не имел никакого права. А во-вторых, отныне мне тоже известно, что хроны готовятся к новой войне.

— Они-то тут причем? — Удивился выводам учителя Нуцег.

— Я нашел здесь их след. Теперь ясно, что заказчиком был кто-то на уровне Шарг или Сьяш, да и знакомый тебе контрабандист скорее всего тоже не человек. Думаю, что это одно и то же лицо.

Эр Эльзар отвел взгляд от костра и сказал, яростно чеканя слова:

— Я все еще не знаю, чего они пытаются добиться, отдав заключенную в артефакте сущность в руки обычного человека, но от одних предположений о том, что это может быть за тварь, начинает ломить виски.

На этом разговор и закончился. Наставник вызвал защитную полусферу, пояснив свои действия тем, что предыдущему заклятью требуется время для того, чтобы окончательно изгнать Тьму из этого места, и что предосторожность никогда не бывает лишней, а затем лег спать.

И вот теперь, уже пыля по дорогам в поисках отряда следопытов, Оэр вновь вспомнил этот разговор. Что-то учитель ему не договаривает, пытаясь упорно замолчать и отвлечь какими-то иными заботами. Вот только что? Какая тайна может оказаться ужаснее вести о готовящейся войне? И что именно должно случиться, чтобы его посчитали готовым принять ее груз?

Вопросов день ото дня становится все больше, а вот ответов по-прежнему как не было, так и нет.

Внезапно, отвлекая от раздумий, до слуха долетели яростные крики, приглушенные расстоянием. Нуцег настороженного оглянулся на учителя, если чувства его не обманывают, то где-то впереди идет бой.

Тот знаком показал снизить скорость и, заставив своего скакуна перейти на шаг, внимательно посмотрел чуть правее дороги.

— Бандиты, — сказал, как плюнул чародей и махнул рукой, возобновляя движение.

— И мы не поможем? — Все нутро Оэра, отдавшего городской страже полтора года, просто восстало от такого равнодушия.

— Если будем постоянно отвлекаться, то проиграем несоизмеримо больше, чем пара жизней. Да и кто тебе сказал, что кому-то нужна наша помощь? У любого торгового каравана есть охрана, которую нанимают как раз для таких случаев. Пусть отрабатывают свой хлеб, — цинично ответил Эр Эльзар.

Но бывший патрульный упрямо мотнул головой — никакие доводы не заставят его остаться безразличным к тем, кому необходима защита и содействие. Для чего же тогда изучать Искусство, если не применять полученные знания во благо людям?

Нуцег развернул своего коня в сторону от дороги и помчался на звук. Может наставник и зачерствел душой за столетия общения со сверхъестественным, но он — нет.

Картина, открывшаяся его взору через несколько минут, пестрела тошнотворными подробностями. Это только барды могут описать битву, как благородное и безобидное занятие, но истинный лик любого вооруженного столкновения — это прежде всего грязь и кровь. Последнего тут было более чем достаточно.

Вокруг валяются какие-то ящики и бочки, разбросаны многочисленные бумаги и достаточно дорогие товары, за деревьями сиротливо притаилась перевернутая на бок телега, а рядом с ней пристроилась убитая стрелой лошадь. И ни одного живого человека, лишь многочисленные тела вповалку лежат на траве. Похоже, разбойники не слишком-то заморачивали себе голову заботами о погибших товарищах, предоставив диким зверям возможность отыграть по ним тризну.

Опоздал? Или бандиты что-то почувствовали и предпочли его не дожидаться?

— Никогда не думал, что пригород Альира столь опасен, — безучастным тоном произнес нагнавший его учитель.

Эр Эльзар больше не пытался выражать несогласие и напоминать о впустую потраченном времени, более того маг сам стал бродить по полю недавней битвы и что-то высматривать.

— Как интересно, — задумчиво произнес он. — Вот эти — наставник легонько пнул труп воина, облаченного в черные доспехи — нападавшие, а остальные, значит, — обороняющиеся...

— И в чем же интерес? — с непередаваемой смесью чувств перебил Оэр. Отношение собеседника к смерти его неприятно удивило. Нельзя же быть настолько бездушным.

— Ни один разбойник никогда не оставит товар — зачем же тогда кровь проливать, если вот так просто расставаться с добычей? Да и потом, ты где-нибудь видел бандитов, вооруженных не хуже регулярных частей армии?

Сказав это, учитель перевернул одно из тел на спину, и в лучах полуденной Аглаи мелькнул выгравированный на черном металле ворон.

— Почему-то так я и думал — Клан Ворона. А все торговцы и сопровождение принадлежат Клану Орла.

— Что еще за кланы? И почему я все это слышу впервые? — Отвлекся от поисков выживших молодой чародей.

— Да потому и не слышал, что это почти уже история. Кланы, ордена, государства — все, что есть, и все, что было, так или иначе связано со смертью Оммэра. Эти тоже не исключение. Гибель великого мага разительно изменила мир. Единая река силы человечества была разбита на множество потоков, и некоторые из них нарекли себя именно так.

Кланы не поддерживали ни учеников ушедшего правителя, ни их врагов. Они почти не принимали участия в войнах, но свято охраняли свои земли, чем привлекали в свой стан новых бойцов и подданных. Со временем некоторые из них набрали мощь, сравнимую с государственной.

Став островками спокойствия в бушующем море хаоса и неизменно сохраняя нейтралитет, они старались оставаться над схваткой. Но это были всего лишь глупые попытки достичь недостижимого.

Вскоре была провозглашена Империя Оммэр, и ее враги один за другим стали отходить в небытие. Правитель новой страны тоже не оказался лишен благородства, и за проявленное безразличие не уничтожил все кланы до единого, как можно было от него ожидать, а всего лишь потребовал присягнуть ему на верность.

— С тех пор прошло много веков, и это время почти полностью их уничтожило. А все, что мы теперь видим — вполне понятная попытка продлить собственное существование одного некогда самого могущественного клана, Клана Черного Ворона.

— И что все это значит?

— Для нас ничего. Просто одни хотели незаметно что-то провезти, а другие это что-то пожелали получить. Так ли уж это важно?

Эр Эльзар, еще раз осмотревшись, произнес:

— Пусть этим занимаются расследователи, у нас же есть более существенные дела...

Неожиданно Нуцег услышал слабый стон, раздавшийся за поваленной телегой, и стрелой метнулся туда.

Прислонившись спиной к деревянному днищу, там лежала молоденькая девчонка, лет шестнадцати — восемнадцати. Растрепанные и испачканные в крови светлые волосы, обгоревшая и разодранная по краям одежда, а также многочисленные синяки говорили о том, что и ей довелось поучаствовать в недавнишнем сражении. На когда-то белоснежной, а теперь перепачканной и пахнущей дымом рубахе в районе груди красовался расправивший крылья орел, вышитый золотой нитью.

Оэр сделал глубокий вдох и, закрыв глаза, провел раскрытой ладонью перед ней, старательно не касаясь тела.

— Многочисленные ушибы, есть пара переломов костей и ребер, и еще нечто непонятное в области сердца. На него словно сетку накинули, — отчитался он перед подошедшим наставником и отдельно произнес: — Маг.

Учитель, кивнув, повторил незамысловатое действие и тихо сказал:

— Заклятье Мертвой Души, вот что это такое.

И тут же хлопнул в ладоши. Губы беззвучно зашевелились, а по пальцам запрыгали ярко-желтые искорки. Мгновение, и руки уже разведены в стороны, а между ладонями в воздухе повисли тысячи капелек лучащейся светом воды. Едва различимый миг, и они дождем осыпаются на раненную девчонку. Одежда тут же приобретает прозрачность, обрисовывая контуры юного тела, а затем жидкость словно впитывается в кожу.

Раненая зашлась в кашле, будто захлебнувшись, конечности конвульсивно задергались. Но это продолжалось всего пару секунд, затем все стихло.

— Забирай ее, мы уходим, — без проблесков каких-либо эмоций произнес Эр Эльзар. — Оставим в близлежащей деревне.

Нуцег осторожно подхватил тихо засопевшую чародейку на руки и пошел вслед за наставником — по крайней мере, сейчас он не будет ему возражать.

Через несколько минут они снова выехали на дорогу, оставив за спиной еще один яркий пример человеческой алчности и грызни за власть.

Глава 8

Потоки воды обрушиваются на землю, смывая все следы и превращая дороги в одно большое непроходимое болото, готовое поглотить любого ступившего. Яростный ветер гоняет капли дождя, то раскидывая их в стороны, то заставляя стеной бросаться на одинокого путника. Неистовая стихия словно задалась целью уничтожить посмевшего бросить ей вызов, смешать со ставшей ненадежной почвой, сжечь своим холодным огнем.

Небо разрезала стремительная вспышка, ударив ярким светом по глазам, и почти сразу же раздался безудержный рев грома.

Вот она, настоящая мощь небес. Куда уж там магам с их жалкими попытками подражать этой необузданной силе. Не во власти человека повелевать природой. Так же, как часть не может подчинить целое, не может и он достигнуть подобных высот.

В свое время существовало поверье, что капли дождя — это слезы Богинь, оплакивающих людские грехи. Что ж, если это действительно так, то нынешний год явно отличился по их количеству.

Видимо что-то случилось с этим миром, какие-то незаметные изменения произошли в самой его сути. Их невозможно увидеть или понять, они не поддаются разуму, но, тем не менее, это незримое давление нельзя не заметить. Словно сам воздух стал тяжелее.

Тем временем ветер, словно капризный ребенок, вновь переменился, бросив в лицо странника новую горсть ледяной воды. Однако тот был этому только рад — холодные струйки остужали мысли и чувства, давая возможность спокойно и без суеты обдумать все случившееся.

В последние дни произошло слишком много такого, чего он, Ладир, всю свою сознательную жизнь старался избегать: личная встреча с работодателем, задание, больше походящее на аферу и рассчитанное главным образом на удачу, нежели на мастерство и опыт, вполне закономерное предательство и безумная ночная драка с идущим по его следам отрядом. Безусловно, тем для осмысления у него было более чем достаточно.

Однако основные проблемы у него начались, после встречи с ублюдком-нанимателем.

Это был третий день. С момента кражи прошло целых две ночи, если не считать ту, что была потрачена на само дело.

Вопреки желанию как можно скорее избавиться от порядком уже поднадоевшего подарка из Тьмы, вор все же заставил себя побегать по округе, сбивая преследователей. И надо сказать, что эта часть плана удалась ему на удивление легко. Если бы только их разговор не был таким громким, то после ему не пришлось бы начинать все заново. Но есть ли смысл теперь об этом говорить?

Представшая перед ним лачуга отчего-то сразу не понравилась Хокулу. Может, дело было в том, что эта непонятно каким образом держащаяся друг за друга куча досок не имела ни одного окна, а может, в плохом предчувствии.

— Рад видеть тебя в добром здравии, Ладир, — произнес работодатель, стоило только открыть дверь, и, заметив, что тот замер в проходе, приглашающее махнул рукой: — Да ты не стесняйся. Вон там у стеночки и столик есть.

Наемник кивнул и задумчиво вошел в полумрак, разгоняемый единственной свечой, стараясь при этом удерживать улыбающегося собеседника в поле зрения. А тот продолжал нести какую-то околесицу:

— Как видишь, из меня получился не очень радушный хозяин. Тут, конечно, темновато да и присесть негде, однако ничего лучшего поблизости не нашлось, и я решил дождаться тебя здесь. Тем более прежний владелец, оказавшийся таким забавным старичком, был вовсе не против. Надеюсь, легендарный вор не будет на меня сердиться за то, что ему пришлось посетить столь убогое место?

Хокул как-то даже не сразу понял, что ему задали вопрос. Он никак не мог избавиться от одного единственного чувства — раздражения. Каждый жест, движение губ и глаз, эта глупая полуулыбка — все это странным образом выводило его из себя, притом так сильно, что приходилось сдерживаться от необдуманных действий. Дурные предчувствия плавно перетекали в убежденность.

— Ах да, прости мою забывчивость. — Продолжал тем временем дурачиться наниматель, а его собеседник только теперь понял, что тот как бы невзначай заслонил ему проход к двери. — Я же все еще не представился. Меня зовут Каар или, что будет правильнее, Шарг`Каар.

— Каар? Какое странное имя. — Ладир, успевший подойти к указанному столику и теперь держащий свой заплечный мешок в руках, все же решил поддержать разговор. Честно говоря, ему было плевать на то, как зовут его собеседника. Ненужная информация, в которой нет никакого смысла. Сейчас у него были куда более важные заботы.

— Шарг`Каар, — наставительно поправил тот, убирая дурацкую улыбочку. — Там, откуда я родом, оно очень распространено. — И уже куда более серьезно продолжил: — Знаешь, Ладир, как человек ты мне очень симпатичен, но Шарг — не так уж и высоко. Если проводить параллели, то это уровень карманника. Ты уже не просто обираешь заснувших на улице пьяниц или прижимаешь в темной подворотне к чьему-то горлу нож, нет, твои действия куда искуснее и незаметнее для жертвы. Ты вступаешь в какую-нибудь гильдию воров, у тебя появляется напарник, — очередная ухмылка, — с которым работать гораздо удобнее, нежели одному, но... разве может простой карманник противоречить главе гильдии?

Наемник, мало что понявший из всей этой тирады, но ухватившийся за суть, ответил с затаенной угрозой:

— И что же сказал тебе твой глава?

Но тот, вопреки ожиданиям, не стал ничего разъяснять, внезапно сменив тему и словно даже забыв про свои предыдущие слова:

— Раздражение, презрение, злость, ненависть, ярость. И после этого люди смеют именовать себя светлым народом? Какая ирония. — Собеседник зашелся в диком лающем смехе, как будто все это время только и занимался тем, что пытался его сдержать. Полностью отдавшись внезапному веселью, он проигнорировал как тон, которым был задан вопрос, так и явную неприязнь своего наймита и, лишь вдоволь повеселившись, продолжил: — Ты немного отличаешься от остальных, Ладир, но к нашему с тобой сожалению мне запретили оставлять следы.

— То есть я могу расценивать это как предательство?

Шарг`Каар поморщился.

— Как же вы все-таки любите громкие слова. Нет тут никакого предательства, я просто тебя убью и заберу сферу. Вот и все.

И сразу же, без паузы, махнул рукой.

Пространство между ними сгустилось и почернело, отделив их друг от друга. Непонятное, но явно не несущее ничего хорошего, заклятье мгновенно заполнило все помещение от стенки до стенки сплошным подрагивающим полотном из Тьмы, а затем выстрелило в сторону Хокула, не давая и шанса уклониться.

Вор так и не понял, почему тогда остался жив — магия не для таких как он — но зато помнил каждое свое движение. В тот момент, когда его уже должно было припечатать к стене, рука рефлекторно поднялась, и весь удар на себя принял похищенный артефакт, который, словно бездонная бочка, полностью его поглотил. Единственное, что ему досталось, так это запах гнили, ударивший в нос и вызвавший легкое пощипывание.

— Ха, смотрите-ка, кто проснулся, — продолжая гримасничать так, будто и не владея своим лицом, проговорил предатель, все более повышая тон, пока не перешел на крик. — С добрым утречком! Но не кажется ли тебе, что для нас двоих тут тесновато, а?

Ему никто не ответил.

— Молчишь, да. Наверное, считаешь меня слишком слабым, чтобы отвечать. Но, знаешь, я-то молчать не стану.

Шарг`Каар развел руки в стороны, и между ними заискрился фиолетовый разряд, осветивший помещение неестественным светом, а по доскам с еле уловимым шорохом запрыгали озорные огоньки все того же оттенка.

— Тебе это должно понравиться, — натужно ухмыляясь, выговорил тот. — Уж я-то знаю.

Он так и не завершил свое чародейство. С ревом потревоженного божества из сферы вырвался поток космической тьмы, такой же бесконечной и непроницаемой, который, вызвав неслабое землетрясение, попросту смел половину лачуги вместе с обезумевшим нанимателем — от того даже следа не осталось.

На этом все и закончилось: растворилась выплеснутая энергия, а в разбитое жилище заглянула полуденная Аглая, дарящая приятное тепло.

Стремительность развязки поражала. До Ладира только теперь дошло, что именно все эти дни находилось у него за спиной. Руки мелко задрожали, на лбу выступили бисеринки пота, а ноги, казалось, готовы были прогнуться в суставах.

— Тьма! — только и смог выговорить наемник.

С самого начала догадываясь о возможном предательстве, он как-то не подумал о том, что будет делать в этом случае. Конечно, нельзя сказать, что вор совсем не подготовился — еще неизвестно, чем все закончилось, если бы не вмешалась третья сила — но такого точно не ожидал.

А еще он не заметил дара в развеянном по ветру работодателе. И это чуть не стало его главной ошибкой.

Хокул видел в убитом некоего заинтересованного исследователя, обладающего связями и деньгами, позволяющими достать довольно редкие и специфичные вещи. Такие как карта хранилища, например. А оказалось, что судьба свела его вовсе не с ценителем редких побрякушек древности, а с опасным хищником, ведущим какую-то непонятную игру. Вот они и странности в ауре — предатель-то оказывается был поклонником обратной стороны Света.

Но теперь-то что?

Наемник осторожно скосил глаза в сторону своего мешка. Странно, но прошедшая через него мощь никак не повредила ткань. Словно бы и не было ничего.

Артефакт молчал.

Какое все-таки странное чувство, быть спасенным подобной вещью. Очень странное. Особенно после того, как она три дня не давала тебе покоя. Вот только что с ней делать? Оставить здесь? Но тогда к чему был весь этот риск?

Если бы знать, зачем эта поделка вообще кому-то могла понадобиться. Но магия и так удел избранных, а уж ее запретные разделы. Несомненно, раз существует такая сфера, то есть и люди, заинтересованные в ее приобретении. Только где их искать?

Ладир глубоко вздохнул, прогоняя сиюминутную слабость. На данный момент это не самый важный вопрос, ведь такой всплеск сил попросту не могут оставить незамеченным, а значит, совсем скоро тут станет очень людно.

И все же, вместо того чтобы избавиться от столь зловещего артефакта, он вновь продел руки в лямки и побежал.

Конечно, носиться с такой опасной штукой за плечами было немного не по себе, но если это его раньше не убило, то почему теперь должно? К тому же в этот раз украденная вещь вела себя тихо, не то что все эти три дня, когда приходилось терпеть то обжигающий жар, то заставляющий неметь конечности холод. Да и потом, надежда получить за свою работу хоть что-то по-прежнему была жива. Есть у него парочка знакомых чародеев, которым ее стоит, по крайней мере, попытаться спихнуть. Только для начала нужно еще разок сбить с хвоста преследователей, а затем можно будет и в гости наведаться. А до тех пор следует воздержаться от неосторожного обращения с похищенной сферой, ибо оказаться ее новой жертвой как-то совсем не хотелось.

Забег продолжался. Теперь у Хокула не было никакой определенной цели, и он получил гораздо больше свободы в своих передвижениях, полностью отдавшись стихии бега.

Но, несмотря на это, все пошло совсем по-другому — следопыты вцепились в него, словно хищник в загривок своей жертвы, никак не желая потерять его вновь. И тут уже пришлось бороться за каждый метр разрыва.

По ходу движения основного отряда далеко вперед высалились небольшие поисковые партии, которые обходили все деревеньки и собирали информацию о подозрительных чужаках, передавая ее с помощью амулетов своему командиру, к поимке преступника подключалось все больше народу, ведь за любое содействие, принесшее пользу, была назначена награда. И пусть его соперник практически ничего о нем не знает, но постепенно такая тактика начинала приносить тому первые плоды.

Откровенно говоря, наемнику просто повезло не нарваться на первый же такой патруль, а затем он стал действовать гораздо осторожнее, сторонясь оживленных дорог и любых деревень. Так самым безопасным путем для него оказались лесные тропинки.

И хотя расстояние между ним и преследователями с каждым днем только увеличивалось, Ладир начинал чувствовать себя как рыба, пойманная в сеть. И пусть рыбак все еще далеко, но мелкие ячейки не дают ускользнуть, вырваться на свободу.

Он определенно не учел, что в компании с украденным артефактом его шансы в густонаселенных областях не так велики, как в безлюдных горах. И ведь если бы не эта сфера, то можно было попробовать затеряться в каком-нибудь крупном городишке. Но не будет ли спрятанная в заплечном мешке вещь слишком приметной мишенью для местных гильдий магов?

Проверять это на практике отчего-то желания не возникало.

А на начало шестого дня погони появилось ощущение стремительно приближающейся развязки. Это чувство не возможно было ни объяснить, ни толком осознать, оно незримо довлело над ним, вызывая внутренний протест.

Хокулу пришло понимание, что если сложившуюся ситуацию в ближайшее время не изменить, то ему уже ничто не поможет. Откуда у него взялась эта уверенность, вор не знал.

И как-то сам собою у него зародился дерзкий план. В любой другой ситуации он бы тут же его отверг, но в тот раз видимо что-то ударило ему в голову.

Наемник вдруг понял, что его соперник не так уж силен, что разобраться с ним будет не слишком сложно, тем более что тот явно не готов к подобному повороту событий. Да и потом, ему же совсем не обязательно всех убивать, достаточно будет нанести такой урон, от которого враг не сможет быстро оправиться.

Однако последнюю мысль Ладир не успел тогда даже толком обдумать — неведомая и непреодолимая сила заставила действовать без тени сомнения, обещая поддержку и содействие. На все это наложилось невезение последних дней, и вор понял, что у него не осталось иного выхода, кроме как отдаться на волю удачи и, рискнув всем, попытаться сорвать куш.

А потом был безумный ночной бой одного против двадцати трех, в котором, как ни странно, численное преимущество никак не помогло сопернику. О той битве у него почти не осталось воспоминаний — все произошло настолько быстро, что его мозг просто не успел ничего толком запомнить. Но кое-что в сознании все же отложилось. Каждое его движение было направлено на сражение, каждый шаг был необходим, а каждый вздох наполнен яростью. Он разбрасывал опытных следопытов, которым многое довелось повидать на своем веку, словно немощных детенышей ксарков, и без устали наносил удары.

Кажется, среди обороняющихся был чародей. Это наемник запомнил по восторгу, испытанному при этой мысли. Так его танец со смертью казался совершенным. Честная сталь и боевая волшба придали ему законченный вид.

Это было подлинным сумасшествием, на которое прежний Хокул считал себя неспособным. Словно спятивший монстр, он продолжал убивать и никак не мог остановиться. Чужие желания и чужая сила полностью им овладели, подчинив своей бездушной воли.

И понял он это только теперь, спустя несколько дней, находясь под проливным дождем, ледяными струйками очищающим разум от стороннего влияния.

Говорите, каждая капля — человеческий грех? Сколько же из них пролилось только по его вине? И скольким еще суждено упасть на эту землю?

Наемник сжал уздечку и потянул ее на себя. Дрожащий то ли от близости к столь опасному творению Тьмы, то ли просто от холода конь, между прочим приобретенный вполне законным путем, покорно остановился.

Хватит с него этого безумия. Не тот это случай, чтобы так подставляться под удар проклятой ноши. И пытаясь исправить прежнюю глупость, он делает глупость еще большую. Опасный круг, в котором можно потерять себя и свою душу. Пришло время разорвать его.

Ливень ударил с новой силой, словно пытаясь заставить человека одуматься, но тот уже все решил — если не сейчас, то уже никогда. Эта игрушка Мрака как никто иной умеет подтачивать чужую решимость, и пока Ладир волен распоряжаться собой, она его не получит! Значит, наступила пора прощаться.

Вор осторожно стянул плащ и, сняв заплечный мешок, так же бережно опустил его на сырую землю, прислонив к дереву. Ткань быстро намокла, обрисовав контуры ненавистного шара. На этом все изменения закончились.

Как просто. Где-то глубоко внутри зрела уверенность, что этот артефакт его так легко не отпустит, что за право быть самим собой придется выдержать настоящий бой. Какая приятная ошибка.

Наверное, от продолжительного соседства с подобной вещью он окончательно спятил, приписав ей то, чего она иметь никак не могла — разум. Но лучше уж быть сумасшедшим, но живым, чем трупом. Куда как лучше.

Неожиданно на ум пришла другая мысль — последние несколько дней его кто-то стремительно догонял, и это был вовсе не отряд следопытов. Непонятно почему, но наемник не выказывал по этому поводу никаких волнений, хотя был абсолютно уверен, что новому преследователю от него нужно то же, что и предыдущим. Но и желания решить все проверенным способом не возникало.

Еще одна странность, но дело сейчас не в ней — получив желаемое, новый гость, возможно, отстанет от него.

Выйти из подобной передряги целым и почти невредимым тоже неплохо.

Хокул вновь накинул плащ, хотя теперь в этом не было большой необходимости — за те мгновения, что он пробыл под ливнем, одежда успела промокнуть насквозь — и пришпорил коня. Вот уж кто точно обрадовался решению хозяина избавиться от ненужного попутчика.

Это был последний дождь этого года.

* * *

Этим утром улицы Альира оказались неожиданно многолюдными — толпы людей, захватывая немногочисленных одиночек, словно притоки Вейна, стекались к Дворцу Справедливости, и, недоходя до его плотно закрытых ворот, замирали в ожидание чего-то. Казалось, что перед оплотом власти императора собралось все население столицы. Такое и в праздники случалось редко, а уж в обычный будний день, ничем не отличающийся от сотни других, выглядело весьма дико.

Можно было бы подумать о бунте, но разве мыслим он в этом городе? И разве на такое опасное мероприятие берут женщин и детей? А последних тут было предостаточно.

На небе видны звезды, а битва за право освещать землю все еще не была выиграна Аглаей. И оттого причина, заставившая всех собраться в такую рань, выглядела особенно непонятной для непосвященного. И все же она существовала, эта причина.

Сегодня город провожал в дальнюю дорогу свою самую главную достопримечательность — гвардию.

Конечно, ей и раньше приходилось покидать родные стены. И куда только не направляла воля императора самых лучших воинов страны. Они были высококлассными специалистами на все руки, и оттого решение самых сложных и важных вопросов доставалось именно этой военной единице.

За годы своего существования гвардия не раз отвечала на вылазки хронов в Пограничье, сталкивалась с врагом, в десятки раз превосходившим ее в численности, прикрывала отходы и тылы армий, в одиночку захватывала города, брала на себя задачи разведчиков и диверсантов, боролась с расплодившейся нечестью и подавляла восстания... Трудно вспомнить все задачи, выполнение которых когда-либо ложилось на ее плечи, но из любой битвы она выходила неизменной победительницей.

И каждый раз ее поход, в какое бы время не было назначено его начало, провожался толпами горожан. Это стало доброй традицией Альира.

Но сегодня, впервые за многие века, гвардия покидала город в полном составе.

Над Дворцовой площадью один за другим прозвучало четыре удара башенных часов, возвестивших о наступлении раннего утра, и створки ворот медленно поползли в стороны, освобождая путь лучшим сынам Империи.

Первым, как и положено в таких случаях, шел командир, выделяющийся только значительным расстоянием от основного строя. Никто не предусматривал для него видимых в бою отличий, но если в обычных подразделениях это могло вызвать вполне закономерные трудности — попробуй отличи одного серого рыцаря от другого, когда кругом полно врагов — то для гвардии такой проблемы попросту не существовало.

Оружия видно не было, но, тем не менее, выходившие под взгляды горожан колонны по двести пятьдесят человек каждая не выглядели беззащитными. Возникни сейчас такая надобность, и этим воинам понадобятся считанные секунды, чтобы приготовиться к отражению атаки. И нападающие вряд ли успеют пожалеть о своей глупой и безнадежной затее.

Своеобразный парад, призванный укрепить дух и показать, что защита интересов Империи, а следовательно и ее граждан, в надежных руках.

— Давненько такого не было, — задумчиво протянул первый советник, выглянув в окно. — Последний раз наша миниармия так маршировала лет двести назад.

Элемар, находившийся все в той же, что и во время предыдущего их разговора, позе у стола, отвлекся от размышлений:

— Клан Танцоров?

Ломир усмехнулся:

— Ага, все-таки этих-то ты запомнил. — Собеседник добавил немного язвительности в голос. Но, что правда, то правда — решенные проблемы не задерживались в голове истинного правителя Империи. Конечно, если они гарантированно не могли возникнуть вновь. — Не слишком удачная война тогда вышла.

Да уж. Неудачная — это еще мягко сказано. До того момента, пока вопрос с этим кланом не встал ребром, они своими самыми опасными противниками полагали магов. Потому вся политика была направлена на разложение чародейских школ в сопредельных странах, на переманивании лучших кадров и на постепенное подчинение всех практикующих выпускников Институту Стихийной Магии Оммэра.

У Танцоров не было своих чародеев, и потому, когда Империя получила очередной отказ на мирное присоединение, то решение было простым и, как тогда казалось, гарантирующим безоговорочный успех.

Магов то не было, зато каждый второй владел мечом как Бог. Но тогда это не вызывало особой настороженности.

И опытная, не раз побывавшая в сражениях с достойным противником армия под руководством подающего большие надежды молодого полководца, к тому же поддержанная тремя магистрами стихийной магии, канула в небытие. Следы того сражения так и не были найдены, а отправившаяся через несколько лет в том же направлении гвардия слишком дословно выполнила приказ "уничтожить", не оставив о строптивом клане даже упоминания.

Поражение Империи было стерто из истории, и сейчас о тех событиях помнят лишь единицы.

— Стоит ли теперь об этом говорить? — равнодушно спросил Элемар.

— Может и не стоит, — вновь усмехнулся советник. — Но неужели тебе не жаль Кират? Держу пари, что горожане, глядя на твоих воинов, видят защитников, а вот мне видятся горы трупов и выжженные города, или, что ближе к реальности, леса.

— Ты решил обсудить со мной методы ведения войны и их моральную оценку? — Император добавил в голос толику удивления.

— Да не то чтобы... Просто ты так и не разъяснил свою задумку в деталях, вот и приходится гадать, что же останется от бедной дикарской страны, когда гвардия проведет там свой рейд.

При этих словах собеседник лишь отделил от основной массы документов, что лежали перед ним, несколько листов и толкнул их на противоположный край стола. Мол, если так интересно, то оторвись от созерцания парада и почитай.

Ломир так и поступил.

На некоторые мгновения в комнате повисла тишина. Приветственные крики горожан гасила магия стен, так что их ничто не отвлекало от собственных мыслей. Она же защищала от прослушивания.

В общем и целом ничего нового первый советник не увидел, но все же нашел, как ему показалось, одно слабое место:

— Я так понял, что в твоем плане главный акцент сделан на взаимодействии с регулярными частями. Но не боишься ли ты, что сопровождаемая армия может не выдержать такого зрелища, как работающая в своей манере гвардия? Да и Эргил — далеко не тот человек, который будет это долго терпеть. Я, конечно, понимаю, что солдат ко многому привычен, но боюсь, нашего генерала такое соседство точно не обрадует.

Элемар лишь досадливо отмахнулся. Сейчас он занимался просчетом далеко идущих последствий своего шага, а находящегося в комнате расценивал как помеху, не дающую сосредоточиться. Да и какой теперь смысл от его предположений, если план уже вступил в действие и что-либо менять слишком поздно?

— Ну как знаешь. — Ломир вновь подошел к окну и посмотрел вслед уходящей к восточным воротам города элите. — Вот только не удивляйся потом, если до новой столицы Кирата гвардия дойдет в гордом одиночестве.

Правитель поморщился. Последняя реплика помощника окончательно отвлекла его от рассматриваемой задачи, и анализ ситуации привел к довольно пессимистичным выводам. Он сделал глубокий вдох, как когда-то давно его учил Оммэр, задержал дыхание и неспешно выдохнул.

— Ладно, у меня в любом случае будет уйма времени, чтобы все хорошенько обдумать. И раз тебе так хочется поговорить, то расскажи о том, как продвигаются дела по хронам.

Первый советник ответил с готовность и внутренним удовлетворением:

— Да пока никак. Я, знаешь ли, не ожидал от тебя такой поспешности.

— И когда же по твоим расчетам мы получим интересующие сведения? Учти, это должно произойти задолго до того, как наш враг будет готов.

— Управимся, — спокойно произнес Ломир. — Отряд соберется через месяц-полтора в Иссерне, тогда же проведем небольшой отвлекающий маневр собранными на западе силами, ну а дальше все будет зависеть от выучки и удачи воспитанников Ордена Тенет.

— Вопрос со связью решен? — поинтересовался Элемар.

Помощник усмехнулся — спешит, ох спешит правитель Империи. И это достаточно сильно бросается в глаза, по сравнению с его прежней рассудительностью. Впрочем, эти изменения оправдывает тот факт, что для них этот враг нов. И совершенно непонятно, что от него можно ждать.

— Ну, с теорией разобрались достаточно быстро, а вот подвести под нее практику еще не успели. Но не думаю, что это может вызвать проблемы... — Первый советник прервался и совершенно не в тему продолжил, чуть понизив голос: — Скоро мы узнаем, чего стоили все наши усилия.

Император молчал. Он был полностью с этим согласен.

Глава 9

Снаружи было на удивление жарко. Словно Аглая, отыгрываясь за лето, решила подарить жителям окрестностей хотя бы один теплый денек. Облака на небе отсутствовали, а потому ничто не мешало ее лучам греть уставшую от бесконечных дождей и холодов землю.

Оэр с некоторым сожалением глянул в окно. Вряд ли такое повториться в этом году, ведь впереди их всех ожидает снежный сезон.

Вот и крестьяне еще спозаранку отправились в поле то ли пасти скот, то ли собирать поздний урожай. Хотя заслуги Аглаи в этом, скорее всего, нет, и подобные занятия являются для них обыденными.

Жаль, конечно, что ему не удастся насладиться погожим днем — состояние его подопечной оставалось по-прежнему довольно тяжелым и иногда требовало своевременного вмешательства — но это все же лучше, чем гоняться за каким-то вором.

Видимо за последние полтора года он успел привыкнуть к стабильности городской жизни, и подобные приключения его больше не привлекали. А может, всему виной то, что его так и не посветили в истинный смысл этой погони.

В любом случае душа жаждала передышки. Слишком многое произошло за последнее время с учеником мага. Встреча с потусторонним существом, от воспоминаний о которой до сих пор холодит спину, пропажа товарищей, нападение на мальчишку-посланника и долгий поиск учителя, непонятные тайны и загадки, которыми тот его осыпал, новая встреча с Тьмой в горах и раненная девчонка, свалившаяся ему в руки.

Нет, его жизнь и раньше не была пресной, но от подобной пестроты хотелось поскорее отделаться. И когда выпал подобный шанс, Нуцег его не упустил.

К небольшой деревеньке, что в пятидесяти километрах к юго-западу от Альира, они вышли далеко за полночь. То ли эта часть страны оказалась не столь уж и заселенной, то ли Эр Эльзар нарочно выбрал такой путь, но до нее им не попалось ни одного мало-мальски достойного населенного пункта.

Чародей лишь бросил пару слов заспанному старосте, совершенно по-хамски ворвавшись в его избенку, и отправился дальше, а вот его ученику досталась честь объяснять разбуженному крестьянину, кто он такой, чего ему от него надо, и какого демона вообще происходит.

Впрочем, тот отнесся ко всему случившемуся с характерным для данного сословия прагматизмом, а несколько серебряных монет, переданных в его распоряжение, обеспечили Оэра и так и не пришедшую в себя магичку крышей и едой. По местным меркам это были запредельные деньги, и свалившиеся на голову старосты разом получили статус самых дорогих гостей.

Чародей вновь глянул на раненую. Странная сеть, охватившая ее сердце, побледнела, но ее нити все еще угрожали жизни. Там, где не справилось заклинание наставника, должны были совладать уход и время.

Он старался не отходить от нее — враждебная магия, свившая себе гнездо, не оставляла попыток на самовосстановление. То и дело приходилось аккуратными воздействиями обжигать концы паутинок, спонтанно появляющихся вновь и вновь. Ценой ошибки была смерть.

Интересно, с кем же все-таки довелось ей столкнуться, раз даже плетение Эр Эльзара, почти мгновенно убравшее синяки и многократно ускорившее сращивание сломанных костей и ребер, так и не смогло окончательно убрать следы того сражения.

Уровень врага поражал — очень сложно проникнуть сквозь защиту готового к битве чародея, но еще сложнее, проникнув, не убить. Нужно очень многое просчитать, чтобы подобное воздействие стало возможным.

Однако прямо сейчас его участия не требовалось, и, чтобы занять время, Нуцег принялся прокручивать в голове свой последний разговор с наставником, случившийся во время краткого привала вчерашним днем.

— Не задерживайся в деревне, — говорил тот. — Есть основание полагать, что вороны будут ее искать. Мне безразличны их дрязги, но раз ты решил остаться с ней, то учитывай это.

Вообще-то Оэр еще не сообщал о своем желании приглядывать за магом пострадавшего клана, но учитель как всегда догадался о его намерениях быстрее, чем он успел их озвучить.

— А как же на счет держаться вместе? — Ученик решил напомнить о разговоре, состоявшемся в поместье.

— В этом больше нет смысла, — загадочно ответил собеседник. — Свою роль ты уже отыграл. Единственное, что пока не ясно — это внимание к твоей персоне со стороны заключенной в артефакте сущности. Но этот вопрос пока можно опустить. К тому же, если процесс лечения оставить как есть, то она умрет.

— Но почему? — Юноша видел, как подопечная шла на поправку, и пусть сознание так еще и не вернулось, но ведь и прошло то всего несколько часов. И тут такой вердикт.

— Плетение не сработало, — задумчиво протянул Эр Эльзар. — Точнее сработало не в полную силу. Я предполагал нечто подобное — с Первостихиями всегда так. Особенно с Тьмой.

— С Тьмой?

— Заклятье Мертвой Души — это магия запрета. В основу сего творения входит Огонь и Тьма. Первый в большей степени, вторая — в меньшей. Однако я настоятельно тебе не рекомендую сталкиваться с тем, кто разбрасывается такими подарочками.

— И после этого тебе все еще не интересны их дрязги?

— Абсолютно. Думаешь, до этого в Империи не появлялись поклонники Богов Мрака? Если так, то ты слишком хорошего мнения о людях. Встречаются такие экземпляры, что никаких хронов не надо. Но до сего момента император отлично справлялся со всеми подобными поползновениями. Справится и теперь.

Нуцег секунду переваривал полученную информацию — об этом не существовало даже слухов, а тут такая откровенность.

— И как же я должен ее лечить? — Надо сказать, что данный вопрос интересовал ученика гораздо больше, чем все предыдущие.

— Достаточно легко, — успокоил его наставник. — Просто не давай заклятью восстановиться. Как только она придет в себя, можешь считать себя победителем. И, кстати, дальше процесс сращивания переломов пойдет быстрее.

Вот этим-то он теперь и занимался. К сожалению особых подвижек видно не было. Стоило ему остановить распространение творения Тьмы, как оно, спустя пару десятков минут, делало новую попытку. И так уже почти двенадцать часов.

Пришлось даже немного над собой поработать, что бы не свалиться от усталости. Привычка же не спать по ночам досталась ему в наследство от стражи.

В очередной раз пресекая стремление заклинания, Оэр задумался о его странной живучести. Это насколько же сложное должно быть плетение этой самой Мертвой Души, чтобы выдержать столкновение с умениями Эр Эльзара, а затем еще найти силы на восстановление? И самое скверное, что отступать оно не собирается. Остается надеяться, что ученик продержится больше, чем созданная с помощью Тьмы сеть.

Чародей осторожно поднялся со своего места возле старой деревянной кровати, на которой и лежала спасаемая, и вышел на улицу — у него было немного времени на то, чтобы размять затекшие мышцы и подышать теплым воздухом.

День был в самом разгаре. С крыльца открывался отличный вид на всю деревню, на обступивший ее с двух сторон лес, скрывающий от взора оба конца петляющей дороги, и на пожелтевшее поле, на котором сейчас копошились мелкие фигурки крестьян. Чем именно те там занимались, видно не было, а удовлетворять любопытство с помощью своих умений как-то не хотелось.

А не плохо они тут устроились.

Нуцег, конечно, не знаток самого многочисленного сословия, но ему доводилось слышать о его поражающей бедности. Так вот, если сравнивать с теми слухами, то жители этой деревни просто богачи. Во всяком случае, староста.

Пол в доме деревянный, а не земляной, есть пара кроватей с матрасами, которые явно не соломой набиты, да и печь точно не "по-черному" топится. А самое главное, имеется двор, так что его семья живет под разными со скотом крышами. Что же касается жилого помещения, то тут поместится и втрое большая комната, чем та, которую юноша снимал в Эльроде.

Что ж, не все слухи правдивы.

Вернувшись к своему "посту" и вновь повторив незамысловатую последовательность действий, Оэр задумался о том, как же его наставнику удается так легко врать.

Нет, ничего сложно в процессе лечения и впрямь не было, просто опять повторялся сценарий со сторожевой сетью. И непонятно, сколько времени это будет продолжаться. Почему-то именно этот вопрос ученик забыл задать своему учителю.

Однако кое-какие перемены все же произошли — в этот раз нитей оказалось меньше, и от точечного воздействия магией Огня они не просто замирали, как было раньше, а распадались и растворялись в жизненном ритме организма. Кажется, в его противостоянии наступает перелом.

Молодой чародей вздохнул — все это в очередной раз показало ту пропасть, что лежит между ним и Эр Эльзаром. Тому понадобилось всего лишь одно заклинание, которому он уделил несколько мгновений, чтобы лишить опасное плетение большей части силы, а вот Нуцег уже который час не может покончить с остатками вражеского воздействия.

Подобные мысли оптимизма не прибавляли.

Присев на пол и прислонившись спиной к бревенчатой стене, юноша почти физически почувствовал, что вплотную подобрался к своему пределу. Еще немного и произойдет одно из двух: либо он потеряет концентрацию, либо просто утратит на некоторое время ощущение магии. Оба варианта будут равносильны убийству подопечной. И в то же время останавливаться нельзя.

Проклятье, и почему мир так сложно устроен? Казалось бы, найди источник природной энергии, подсоединись к нему и качай через себя силу всей планеты, воздвигая горы и осушая моря по своему усмотрению. Ан нет. Догадался же один из Богов Мирозданья сделать для магов ограничение. И думающий подобным образом чародей в пару секунд превратиться в пепел — "перегорит" от напряжения.

И ладно бы, если это касалось только внешних источников, но ведь и внутренние резервы подчиняются тем же законам. Вот и получается, что поединок с полноценным противником вымотает его меньше, чем час, проведенный за подобным занятием.

Интересно, как же работают лекари, которым иногда сутками приходится поддерживать лечащее плетение? А это гораздо сложнее, чем через равные промежутки времени повторять одни и те же действия. Хотя, вполне возможно, что такова его особенность, и остальным подобные действия даются не в пример проще.

Оэр резко прервал цепочку мыслей. Внезапно в памяти всплыло то, что по причине усталости было им упущено. Неужели? Боясь спугнуть удачу, он медленно поднялся и взглянул на раненную. Так и есть. Голубые глаза открыты, а сквозь пелену боли — еще бы, на ней же ведь живого места не было — виднелись тени мыслей.

— Привет, — стараясь быть добродушным, сказал Нуцег. — Ты можешь говорить?

Миловидное личико исказила невыразимая мука, но все же она смогла ответить:

— Да. — Простое сочетание звуков, но чтобы произнести его, ей, похоже, пришлось собрать всю свою волю в кулак.

Так, попробуем по-другому.

— Давай поступим иначе: сейчас я задам тебе несколько простых вопросов, а потом расскажу все, что, по моему мнению, тебя интересует. Кивок будет означать согласие, его отсутствие — отрицание. Понимаешь меня?

Магичка Клана Орла сделала осторожный кивок. Вот и отлично

— Итак, начнем. Ты хочешь пить?

Очередной кивок.

Бывший стражник быстро подошел к печи, рядом с которой на лавке стояли ведра с водой, и, зачерпнув немного деревянной кружкой, вернулся обратно. Очень аккуратно приложил посудину к ее губам.

Она сделала судорожный глоток и, подавив внезапный кашель, допила остатки.

Следующий вопрос был посложнее, и Оэру пришлось немного подумать, прежде чем он сумел подобрать компромисс между нынешнем состоянием собеседницы и требуемой ему для очистки совести информации.

— Ты чувствуешь боль в районе сердца?

Реакции не последовало.

— То есть не чувствуешь?

Кивок.

— Хорошо. А сейчас извини, но нам обоим нужно отдохнуть.

Сказав, это ученик прикрыл девчонке рот, видимо открытый для протеста, и легким прикосновеньем отправил ее во власть Гета. Нынешнее состояние не позволило той противиться чужой силе, и она расслабленно опустилась на кровать.

Следом за ней уснул и Нуцег.

Сон был каким-то сумбурным и дурацким, из разряда тех, которые абсолютно не запоминаются, но оставляют после себя привкус дурноты. Кажется, он за кем-то гнался, а, догнав, убегал обратно. Глупость, одним словом.

Поднявшись и вновь глянув на подопечную — та по-прежнему спала — чародей быстро привел себя в порядок и, перекинувшись парой слов с женой старосты, возившейся возле печи, посмотрел на улицу. Аглая уже клонилась к закату, и ее оранжевые лучи раскрасили одинокие белые тучки в кровавые цвета. Судя по всему, прошло часов пять.

Осторожно подойдя к девчонке и проведя над ней раскрытой ладонью, молодой маг в очередной раз заметил наброшенную сеть. Та все так же облепляла сердце, но уже не казалась чем-то монолитным — некоторые паутинки растворились, и теперь грозное заклятье сияло прорехами. Похоже, здесь его помощь уже не требуется.

Неожиданно левую щеку обожгло хлестким ударом, и зависшая перед внутренним взором картинка исчезла.

— Мерзавец! — Долетели до слуха яростные нотки знакомого голоска, правда, слышимого только единожды.

Открыл глаза — так и есть: приподнявшись грозной фурией, на него гневно смотрела магичка.

Вполне закономерная, надо сказать, реакция. Для любого повелителя сил воздействие на разум является очень сильным оскорблением и даже может послужить причиной для дуэли. А если учесть ее происхождение, то удивляться такому поведению не стоит. Но ему есть чем на это ответить.

— И это твоя благодарность за спасение? — довольно равнодушно поинтересовался ученик Эр Эльзара. Сказал, и внутренне удивился холоду прозвучавших слов. Что-то в последнее время ему слишком легко дается этот тон.

Рука, занесенная для нового удара, нерешительно замерла в воздухе, а затем опустилась.

— Ты сам знаешь, за что эта благодарность. — Голос все еще оставался гневным, но вот в глазах отразился затухающий вулкан.

От печи донесся легкий смешок.

Внутри избы не было никаких перегородок, и хозяйка отлично рассмотрела эту сценку. Для нее все выглядело достаточно просто — молодой парень, воспользовавшись беспомощностью девицы, решил ее полапать. А та возьми да проснись. Обыденная для этих лет ситуация.

Вот только деревенские, соблюдя приличия, после этого сами набросятся на горе-ухажера, но кто этих благородных разберет? Все у них не как у людей.

А то, что девчонка не из простых, жена старосты поняла еще утром, когда спросила, не стоит ли отмыть от грязи ее одежду. Парень согласился, но выходить не стал, сказав что-то неразборчивое на счет переломов и ран, за которыми ему надо следить. И она ему даже сначала поверила. Но какие там переломы?

Женщина, конечно, специально не проверяла, но на глазок определила, что кости целы и двигаются, как им и положено, только в суставах. Да и обычно в таких случаях, по крайней мере, следует накладывать шины, а тут их не было.

"Поглазеть решил" — уверенно определила она. И теперь эта мысль подтвердилась.

"Ох, и любит же он ее. Вот и весь день над ней простоял, да все в лицо вглядывался, будто искал чего" — на мгновение ей стало жаль этого парня, а затем она стала работать быстрее — этой новостью определенно стоит поделиться с соседками.

Оэр хмуро посмотрел на возившуюся с едой хозяйку и понял, что та записала его в поклонники магички. Да ну и шут с ней.

— Ты сказал, что ответишь на мои вопросы. — Член Клана Орла вновь вернула внимание к своей персоне.

— Ну задавай, раз говорил. — Никаких возражений по этому поводу у него не было. Тем более что он и впрямь обещал нечто подобное.

Повторять дважды не пришлось.

— Кто ты?

Забавный вопрос, а главное, сколько вариантов для ответа.

— Ученик мага Оэр Нуцег, — совершенно честно ответил он. И на всякий случай добавил: — Человек.

— Друг или враг?

Какие-то чересчур уж крайние понятия. Но не враг это точно.

— Я просто тот, кто помог тебе выжить. Никаких конкретных целей относительно этого не преследуют.

Она секунду помолчала, а потом задумчиво выдала:

— Ни один ученик не справится с этим. — Собеседница указала пальцем в район сердца. — Где твой учитель?

Маг мысленно зааплодировал — девчонка умеет задавать правильные вопросы, да и голова у нее работает как надо.

— Позволь для начала поинтересоваться твоим именем.

— Эрр`глесс Гленирин, — ответила та.

Нуцег очень сильно надеялся, что его глаза не выдали все то удивление, что он испытал. Ей нет смысла врать, а значит, кое-что начинает проясняться. Правда, не так уж много.

Эрр означает почти то же самое, что и Эр, то есть сейчас перед ним сидит полноценный маг, а не просто ученик, как он думал ранее. Все отличие заключается в том, что звание Эр может присвоить только Институт Стихийной Магии Оммэра, а то, которое носит Гленирин, дается по окончании индивидуального обучения. Зачастую это всего лишь формальность. Но и по ней можно сделать кое-какие выводы.

Но гораздо сильнее его заинтересовала вторая часть приставки. Оэр не знал, как обстоят дела в этих кланах, но глесс обычно обозначает наследника или наследницу рода. Причем вот-вот готового стать его главой.

— Слишком длинное, я буду звать тебя Глен, — безапелляционно заявил он, пытаясь за наглостью спрятать свое изумление.

Есть люди, которые становятся неотразимыми, когда злятся, и, похоже, его собеседница принадлежит к их стану. Во всяком случае, юный чародей не смог отказать себе в удовольствии понаблюдать за тем, как хорошеет ее личико под воздействием гнева.

Закончить разговор им не дали. Домой вернулся глава семьи вместе с тремя сыновьями и позвал всех за стол, чем наверняка спас его от очередной заслуженной пощечины.

Наследница клана вставать не стала — подобная процедура все еще не была для нее безопасной — поэтому Нуцег захватил две деревянные тарелки с непонятной, но вкусно пахнущей жижей и, присев на привычное место, осторожно зачерпнул ложкой содержимое своей посудины.

Тем же самым сейчас занималась и Глен. Никаких возражений по поводу качества пищи она не высказывала. То ли и впрямь сильно проголодалась, то ли ее и раньше не баловали изысканными блюдами — кто знает, как там обстоят дела у этих кланов? Неспроста же Эр Эльзар говорил про их упадок.

Ужин прошел в тягостном молчании. Семья старосты тихо переговаривалась о чем-то своем, изредка кидая взгляд на обособившихся от них гостей, а те все внимание уделяли еде. Через десяток минут дом снова опустел, даже хозяйка куда-то ушла. Видимо без работы тут сидеть никто не привык.

— Ты не ответил на вопрос, — напомнила о себе раненная.

Маг поморщился — слова наставника о возможной погоне не давали покоя, и поскольку они пробудут здесь еще неизвестно сколько времени, то хотелось хоть немного подготовиться к вероятной битве.

— Да какая разница, где теперь мой учитель? — И, пытаясь сбавить резкость, добавил: — Признаться честно, я и сам не знаю этого.

— Странные у вас с ним отношения, — задумчиво сказала собеседница, проигнорировав тон, а затем задала новый вопрос: — Сколько времени я была без сознания?

Странно, почему Глен не интересуется судьбой своих попутчиков? То ли боится услышать печальный ответ, то ли и так знает его. А вообще, бывшему стражнику очень понравилась ее собранность и готовность несмотря ни на что бороться с судьбой. Достойные качества для будущего главы клана.

— Около суток, — пожав плечами, ответил он и усмехнулся.

Когда-нибудь она, возможно, и станет неплохим правителем, но пока ей стоит научиться контролировать свои эмоции. То, что ответ девчонку очень сильно удивил, можно было понять и с закрытыми глазами.

— А он силен, твой наставник. Во всяком случае, я не знаю никого, кто смог бы так же быстро расправиться с подобной мерзостью.

— Ты можешь рассказать, как это произошло? — Оэр подумал, что это неплохой шанс перевести разговор в нужное русло.

Магичка его поняла, но нельзя сказать, что обрадовалась этой просьбе.

— Зачем?

— Я должен знать, с кем столкнусь, если вороны все-таки сюда явятся.

— А ты храбрый. Даже тот факт, что противник победил полного мага, не сильно сказался на твоих планах. Но ты себя переоцениваешь, — с сожалением сказала она. — В таком случае тебе будет лучше уйти. — И совсем тихо добавила: — Уже достаточно смертей.

Ну да, Глен же ничего не знает про его полуторагодовалую службу.

Служить и защищать. Кажется, эта фраза так глубоко засела в подсознании, что ее при всем желании не удастся оттуда вытащить. Этому его научили Тимолы, а еще — всегда встречать опасность лицом. И побег для него равносилен предательству. Предательству не только обессилевшей девчонки, но и их памяти.

— Как будто ты видела, на что я способен. — Прозвучавшая фраза была хвастовством лишь отчасти. Он и вправду умел и знал гораздо больше, чем полагается обычному ученику.

Гленирин очень задумчиво на него посмотрела, словно оценивая. Нуцег почувствовал легкое касание чужой магии.

— Не думаю, что от этого будет хоть какая-то польза.

— И все же.

— Все очень быстро произошло. На нас напали, и я попыталась помочь своим волшбой. Какое-то время это удавалось, а потом ко мне подскочил облаченный в черный доспех воин и с размаху ударил щитом. Защита была на издыхании, и меня просто снесло в сторону. Кажется, обо что-то ударилась спиной, а дальше напротив меня появился старик и походя запустил эту мерзость.

— И ты ничего не успела сделать?

Слишком легкое поражение для полноценного мага, пусть и не очень опытного.

— Успела, но мне это не помогло. Это очень сложное плетение, Оэр, и даже зная, что против тебя его могут применить, ты ничего не сможешь сделать. Оно перестроилось буквально на ходу и без труда проникло сквозь мой щит. Такое ощущение, что им управляло живое существо.

"Или душа" — про себя подумал юноша, отчего в избе сразу стало как-то неуютно и тесно.

— Что было дальше? — пытаясь отогнать дурные мысли, спросил чародей.

— Да ничего не было, я потеряла сознание, а очнулась уже здесь.

М-да, и она еще не хотела про это говорить. Придется внести некоторые изменения в план обороны. Полученная информация нисколько не уменьшила его решимости защитить подопечную, но привнесла кое-какую ясность. И когда Глен заснула, опустошенная своим собственным рассказом, Оэр вышел из дома, отлично представляя, что собирается делать.

Не он будет главной целью. Значит надо сделать так, чтобы враг не смог избежать сражения с ним, а заодно обезопасить магичку. Готового решения нет, но кое-какие задумки на этот счет у него были. Надо только повнимательнее осмотреться.

Почему-то после рассказа будущего главы клана, бывший патрульный окончательно уверовал в то, что враг непременно явится. И произойдет это со дня на день.

Обойдя избу по кругу, чародей уселся на еще зеленоватую траву и принялся что-то вычерчивать на земле острием небольшого кинжала.

Понадобилось около получаса расчетов, чтобы приблизить задумку к реальности. И все же у него получилось. Фактически это было его первое собственное плетение, пусть и списанное с аналога. Во всяком случае, отличий была масса.

Нуцег встал и еще долго бродил около дома, иногда замирая и что-то бормоча под нос. В такие моменты воздух вокруг него начинал едва заметно светиться красным светом, но в последних лучах уходящей за горизонт Аглаи этого никто не заметил.

Остановился он, когда уже стемнело, и на небе зажглись первые звезды.

Глава 10

Что-то сильно щекотнуло щеку, заставив дернуться всем телом в бесплодной попытке избавиться от продолжающего набирать свою изматывающую силу ощущения. Увы, но руки по-прежнему были крепко прижаты к телу, а потому, чтобы сделать хоть что-нибудь, ученик мага коснулся распространяющейся щекотки кончиком языка. Солоновато-металлический привкус стал ему ответом.

Кровь?

— Твое упорство не принесет тебе ничего, кроме смерти, — наставительно заметил ворон в черном плаще. И эти его слова, как и любые другие, прозвучали холодно и зло.

Именно от руки этого старикана к Оэру протянулись пять щупалец Тьмы, которые прижали его к стене соседского двора и удерживали на полуметровой высоте. В тех местах, где детища чернокнижника касались кожи, по телу распространялось легкое жжение, заглушившее даже боль от удара, но гораздо сильнее этого ощущения был накатывающий волнами страх — извечный спутник любого порождения Мрака.

Маг с огромным усилием удерживал сознание от паники и необдуманных действий. Куда-то подевалась вся та уверенность, с которой он встретил опасность, и вера в собственные силы. Остался лишь сковывающий страх. Но с ним можно бороться, главное успеть, протянуть всего лишь несколько минут.

Рядом дышал яростным жаром огненный тайфун, окруживший дом старосты непреступной и постоянно обновляющейся стеной, сплетенной из языков пламени, — вчерашняя задумка полностью себя оправдала, не пропустив внутрь ни одного врага. Правда, особых попыток пока не было. Пара случайных ударов — максимум, что ей досталось.

Со стороны это, конечно, смотрелось довольно жутковато, и невольно возникал вопрос: а есть ли внутри бушующего огня хоть кто-нибудь живой? И казалось, что то, что должно было быть защищено, давным-давно стало пищей ненасытной и разрушающей все и вся Стихии. Но чародей знал, что это вовсе не так.

Жаль, что их столь быстро нашли. Обожди противник хотя бы еще денек, и достойная встреча была бы ему гарантирована, а так слишком во многом пришлось полагаться на собственную удачу...

День не заладился с самого начала: вместо приветливых лучей Аглаи проснувшегося юношу встретила серая хмарь, растянувшаяся на все небо и давящая на голову, словно привязанный камень, в воздухе висели мелкие капли дождя, а температура явно не благоволила прогулкам. А еще ему опять приснился кошмар. Не такой реальный, как прежние, но оставляющий в качестве послевкусия всю ту же внутреннюю злобу на весь мир. Хороший набор для испорченного настроения. Но он был бы неполным, если не заявившиеся гости.

Нуцегу сразу бросилось в глаза, что вся семья старосты сидит дома, а на улице стоит поразительная тишина — молчала даже постоянно квакочащая, мычащая и не на секунду не умолкавшая скотина, запертая в тесных дворах на ночь. Правда он поначалу не придал тому особого значения — мало ли на все это причин. Те же неурядицы с погодой, к примеру.

Но если безделье крестьян еще как-то можно было объяснить, то их напряженные, замершие в неестественном безмолвии позы вызывали явственную настороженность, которая очень быстро трансформировалась в уверенность. Они сидели, словно куклы, оставшиеся без кукловода, никак не реагируя на окрики и смотря немигающим взглядом в одну точку.

Оэр быстро обернулся, кинув взгляд на подопечную, и почувствовал себя единственным, кто смог устоять перед внезапным окаменением. Хотя... ему она казалась чуть более живой, чем остальные.

В том, что схожая участь постигла всю деревню, ученик мага не сомневался, как не сомневался и в том, что виновник находится неподалеку.

Бывший стражник вышел неспешным шагом уверенного в победе воина, небрежным движением активизировал созданное вчерашним вечером заклинание и, почувствовав затылком явственный жар обратившегося в огонь воздуха, сделал в сторону противника, замершего между беспорядочно разбросанных домов, еще несколько торопливых шагов.

Четыре человека.

Трое, облаченные в знакомый доспех с выгравированным вороном, стоят чуть позади с наглухо закрытыми шлемами. Ни луков, ни арбалетов, лишь покоящиеся в ножнах мечи, железные щиты за спиной да легкий ореол работающих амулетов, рассчитанных на противодействие физическим атакам. Особой опасности от них не исходило. Всего лишь эскорт.

Зато последний из чужаков разительно отличался от остальных. Чуть сгорбившаяся тощая фигура в черном плаще с едва различимыми под надвинутым капюшоном чертами лица смотрелась бы на фоне воинов довольно фиглярски, если не окутывающая ее в истинном зрении серая дымка. Вот и источник бесчинств.

Юноша замер, дав врагу шанс оценить обстановку, и очень пристально стал изучать чародея клана-агрессора. И чем больше он всматривался в его порченную Бездной ауру, тем меньше уверенности в победе у него оставалось — застывший в нескольких десятках метров от него человек казался подлинным посланником Нижних Миров.

— Кто ты? — разорвал тишину тот, приподнимая свой капюшон, из-под которого проглянул холодный цепкий взгляд старика и острые, словно нарочно выделенные, черты лица.

Тот самый?

— Всего лишь неравнодушный к чужим судьбам путешественник, — беззаботно ответил ученик мага, скрыв свои подлинные чувства. В зрачках собеседника отразилась Тьма, и на конце фразы голос все же предательски дрогнул. Воспоминания были еще слишком свежи.

— Путешественник? — задумчиво произнес предводитель чужаков, который, судя по всему, пока не собирался устранять неожиданную помеху.

Он-то, может, и не собирался, но вот стоящие за ним воины сделали попытку преодолеть разделяющую собеседников дистанцию, которая не увенчалась успехом — ближний бой с тремя тяжелыми пехотинцами не входил в планы Оэра.

И три плетения Первой Печати Огня, спокойно обойдя защиту амулетов, заставили остановиться их владельцев. Не убили и даже не ранили, просто лишили подвижности, оплетя руки и ноги незримыми путами.

Можно было пойти и дальше, но пока существует хотя бы призрачная надежда разойтись миром, он не будет обагрять свои руки чужой кровью.

— Путешественник и маг, — никак не прореагировав на произошедшие только что события, продолжил старик. — Звучит очень знакомо. Где твой спутник?

Ну, вот опять. Они даже вопросы задают одни и те же.

— Достаточно далеко отсюда.

Теперь ему стало понятно, что произошло позапрошлым днем. Наставник отпугнул целый клан, лишь появившись неподалеку. Но теперь, когда он ушел, воронам больше нет причин бояться. Вот только какой им прок от Глен? Что вообще может знать эта девчонка?

Кажется, его все дальше и дальше засасывает в чужое противостояние. Вот ведь действительно странная случайность, породившая целый вал новых проблем.

— Вот как. И куда же отправился Эр Эльзар?

— Так ты знаешь? — удивился Нуцег. Юный чародей не любил хвалиться своим учителем, как и прятаться за его достижениями. Одно его имя могло превратить очень многих недоброжелателей в трусливых щенков, но это лишило бы весь процесс интереса.

Но теперь его удивили тем, чем удивлял он.

— Знаю ли я великого мага? — хохотнул старик. Но как-то невесело звучал этот смех. Так должен смеяться маньяк, смотрящий на загнанную в угол жертву. — Что за вопрос? От этого зависит выживание клана, ведь всегда нужно понимать, кому ты собрался перейти дорогу, и стоит ли оно того. — И затаившаяся в голосе угроза сказала лучше любых слов, что он не побоится сделать это.

В воздухе повисла неприятная тишина, готовая в любой момент взорваться вихрем смертоносной волшбы.

Оэр тяжело вздохнул — плохой из него актер. Играть роль самоуверенного и заносчивого армейского чародея, выглядевшую отличным прикрытием истинного лица и затаившихся страхов, на деле оказалось гораздо сложнее, чем смотрелось со стороны. Те тоже очень непростые ребята, а заодно еще одна головная боль всех стражников.

Нетрудно же догадаться, чего хочет вернувшийся из пекла сражений боец, лишившийся строгого надзора командира и устава. Но если обычного перебравшего воина патрульные еще могли скрутить и отправить прохлаждаться до утра во всем известные места, то перед повелителями Стихий были абсолютно бессильны.

В памяти некстати всплыла совсем свежая история, когда прибывшие в увольнительную солдаты развязали драку в одном из трактиров Эльрода. Тогда их всех повязали и отправили по камерам. А утром один из них, маг как позже выяснилось, устроил форменный разгром.

Начало истории чародей мирно проспал, зато после, когда очнулся в сыром подземелье за решеткой, проявил себя как надо. Хорошо, что не прибил никого под горячую руку, тогда бы так просто дело не закончилось.

Нуцег усилием воли прогнал ненужные мысли прочь, а с его губ слетели тяжелые, так и норовящие придавить к земле слова:

— Чего ты хочешь, предатель?

Он больше не сомневался в том, что именно стоящий перед ним старик, обернувшийся спиной к Свету, атаковал Глен тем заклятием. И еще бывший патрульный отчетливо понял, что боя им в любом случае не избежать.

Неважно, кто развязал это противостояние, неважно, кто прав, а кто виноват, неважно, какие цели преследует этот ворон в черном плаще, неважно. Для устремивших свой взгляд во Мрак есть только одно наказание.

— Предатель? Что ты можешь знать о предательстве, мальчик? — неожиданно ответил тот. — Я — глава Клана Черного Ворона — самого могущественного из когда-либо существовавших под этим небом. Когда-то его сила на порядок превосходила силу твоей империи, его битвы напоминали сражения войск Оммэра с хронами, а власть распространялась на многие земли. Но что теперь? Земли отняты, слава стерта, а сам я вынужден действовать как разбойник.

В глазах чернокнижника отразилась яростная Тьма, готовая вот-вот прорваться наружу и растворить в себе. Этот взгляд, несмотря на разделяющее собеседников расстояние, был отчетливо виден Оэру. Он захватывал сознание, будоражил все чувства, вытягивая слабости на поверхность, и требовал одного — покорности. Это не было магической атакой, но по своему воздействию очень на нее походило.

Чародей далеко не сразу смог взять над собой контроль, а когда сумел, то лишь каким-то чудом не ринулся в атаку. Огонь не терпел долгих игр, отвечая ударом на удар, и эта черта передавалась его адептам.

— Откуда же началось падение? Где то место в истории, которое определило такой исход? — продолжал говорить собеседник.— Я скажу тебе. Это произошло более трех столетий назад. Империя предложила нам союз, и мы приняли его. Не было давления, шантажа и прочей мелочи, которую тогдашний император подавал остальным... демон побери, это даже уступкой силе нельзя назвать. Это было равноправие. Равный признавал равного и объединялся с ним для борьбы с общим врагом. К сожалению, лишь на бумаге.

Нас подставляли под удар, развращали интригами, переманивали под чужие знамена, заставляли забывать прошлое и верить в чужую ложь. Клан терял свою основу. Воины и маги гибли или попросту уходили.

Империя набирала силу, душа нас в своих объятиях, накачивая своим змеиным ядом и превращая существование в мучительную агонию. Десятилетиями ворон терял силу, не обращая на это внимание, пока не оказалось, что он стал слишком слаб для равноправия. Тогда-то его и вышвырнули за пределы истории и памяти.

— Мы протянули руку помощи, а империя завернула ее за спину и перерезала нам горло, оставив подыхать в грязи.

Старик вновь поднял взгляд, в котором единственным читаемым желанием была месть. Именно вокруг нее свое гнездо свила Тьма.

И когда аура противника забурлила от хлынувшей силы, а в возникший перед Нуцегом Огненный Щит ударила порожденная Бездной шаровая молния, заставив его опасно прогнуться и побледнеть, до слуха долетели яростные, грозящие разорвать этот мир слова:

— Я полвека готовил Клан Черного Ворона к реваншу, и ни один сопливый ученик не заставит меня остановиться за шаг от цели!

Сразу же за этим нечто невидимое влепилось в порядком ослабленный предыдущей атакой щит, буквально разметав его. В воздухе повисли быстро остывающие искры, а в голове что-то предупреждающе щелкнуло.

Два удара. Всего лишь два удара потребовалось, чтобы уничтожить тайно заготовленное плетение, словно то была грубая поделка дикого шамана, а не тщательно выверенное и скрупулезно оформленное заклинание.

Мощь противника и впрямь поражала, а сила, которой тот распоряжался, могла обратить в бегство слабого духом одним своим наличием.

Но бой только начался. На страже жизни молодого мага все еще оставались множество оберегающих амулетов, некоторые из которых прошли через руки Эр Эльзара, что гарантировало высокую надежность. Но тот, кто полагается на подобные вещи в магической схватке, проиграл по определению, как и ушедший в глухую оборону.

Последнее Оэр прекрасно понимал. Поэтому, когда в его сторону летел уже третий подарок, внешне напоминающий раскрывшуюся в преддверии улова черную мелкоячеистую сеть, ей навстречу отправилось Огненное Копье.

Реакция странного творения очень удивила чародея — вместо того, чтобы просто столкнуться или, избежав встречи, наброситься на противника, рожденное Тьмой нечто попыталось скрутить сияющий росчерк пламени, но лишь опало знакомым белесым пеплом на землю, стоило только его коснуться. Через какое-то едва уловимое мгновение после этого, атака достигла цели.

Фигуру в плаще накрыла ревущая завеса взрыва, толкнувшая горячий воздух во все стороны и раскидывающая вырванные и обожженные куски земли, которые забарабанили по крышам и стенам близлежащих домов нежданным градом.

Вот в чем разница их Стихий. Огонь чрезвычайно трудно контролировать, он всегда старается ударить со всей возможной мощью, концентрируясь на своем враге, но превращая пространство вокруг него в бушующий пожар.

Предавший Свет оказался силен и опытен — одна лишь скорость, с которой он творил опасные заклинания, говорила о немалой практике — но на фоне его ударов громогласный ответ смотрелся воистину устрашающе.

Однако Нуцег себя не обманывал: он достиг всего лишь небольшой передышки. Для победы нужно нечто большее, чем удачно подобранное заклинание.

И тут ученик Эр Эльзара понял, что решение все это время было на поверхности. Тут же проскользнула мысль об упущенных возможностях, но думать об этом уже поздно.

Время. Все, что ему нужно — это выиграть немного времени.

Его сложно, но все же можно найти, когда схватываются две армии, когда личность теряется в потоке клокочущей ярости, ненависти и страха, когда каждый человек словно винтик двух дерущихся машин. Но где его взять, когда сражение идет один на один? Нет товарищей, которые могут отвлечь противника, дав возможность сотворить что-то особо мощное, позволяющее решить проблему в единый миг. Поэтому и только поэтому в дуэлях редко кто успевает обратиться к глубинам дара, битва идет на износ, а не на степень познания магии как таковой.

Сложные плетения требуют большего внимания при их создании, но они же гораздо устойчивее — при условии, что все сделано правильно — к разрушению. Защита выдержит больше ударов, атака преодолеет большее расстояние и донесет больше разрушающей силы к ногам врага

Но есть черта, после которой появляется нечто новое. Там свое начало берет Высшая Магия.

По задумке Института Стихийной Магии ее изучение начинается уже после того, как ученик заканчивает основной курс, а потому Оэру не полагалось даже знать о существовании этой грани Искусства. Если бы не наставник. У того была своя программа и свои представления о том, как должен выглядеть и что уметь настоящий чародей.

Какая-то часть сознания продолжала пропускать через себя мысли, смотреть на опадающее пламя, слышать уходящий гул непокорного огня и искать пути к затягиванию схватки, но другая уже давным-давно начала плести энергетические кружева.

Отсчет пошел.

Огонь исчез так же, как и появился. Лишенное пищи и магической подпитки пламя продержалось в сыром воздухе всего лишь мгновение, а затем просто пропало, оставив небольшую воронку в свое упоминание.

Разочаровано, но совсем не удивлено бывший стражник отметил про себя, что получивший основной удар старик даже не шелохнулся, зато стоящих за ним в момент атаки бойцов раскидало по сторонам.

Ученик глянул на них, лишь чтобы убедится, что те по-прежнему связаны его заклинанием и не представляют опасности.

— Ты достоин своего учителя, мальчик, — как-то даже задумчиво произнес глава клана. От обуявшей его ярости не осталось и следа, и теперь он говорил спокойно и размеренно, словно заключающий важное соглашение политик. — Одолеть тебя быстро мне вряд ли под силу, но и убивать нет никакого желания.

— И что с того? — Нуцег не верил ни единому слову своего собеседника, но победа в его первом серьезном поединке уже плыла к нему в руки, а потому от подаренного шанса потянуть время отказываться он не собирался. Однако следующее предложение его попросту огорошило.

— Я готов пойти на уступки, — нехотя признался тот.

— Какие еще уступки? — Он абсолютно не понимал, куда клонит приверженец Тьмы. Какие тут вообще могут быть переговоры?

— Ты же должен понимать, зачем я сюда пришел. Мне не нужна эта девчонка и ее жизнь, как впрочем, не нужны были жизни других. Клан Орла вез информацию, которой отказался поделиться или продать. Очень нужную мне информацию. Догадываешься?

— Ты хочешь сказать, что ею владеет только Глен?

— Именно. Вы нас слегка поторопили. Когда стало понятно, что нужными сведениями располагает только раненный маг, было уже поздно.

Вот оно что. Еще один кусочек этой истории встал на место.

— И что ты предлагаешь мне? Постоять в сторонке, пока ты будешь вести допрос с пристрастием восемнадцатилетней девчонки? — Кажется этим вопросом молодой чародей умудрился выразить все, что думает на сей счет. Оэр почувствовал, как где-то внутри вновь шевельнулось рвущееся наружу пламя, но он сдержал его силой воли.

Еще рано.

— А ты не слишком вежлив, мальчик, — заметил старик, зачем-то накинув свой капюшон обратно. — Я могу действовать гораздо искуснее. Она даже не будет знать, что мы приходили сюда. Кроме того, в качестве компенсации, можно убрать и ее рану. Ну так что?

— Я не привык говорить "вы" тем, кто со мною на "ты". Это, что касается вежливости, — ответил юноша.

До удара оставались какие-то секунды.

— А, что насчет моего предложения?

Нуцег вдруг почувствовал, что не в состоянии напасть на того, с кем ведет разговор. И вроде знает, сколько крови ради своих целей пролил этот чародей, и то, как оперирует запретной магией. И все же. Одно дело, когда они обменивались смертельными подарками, и совсем другое, когда ведут мирную беседу.

Он тянул.

— Я не решаю за других, но, зная чувства Глен, вынужден отказать.

Бывший стражник больше не видел лица своего противника, но почему-то ему казалось, что тот сейчас скалится. Он ждал удара, чтобы принять его на восстановившийся Огненный Щит и раз и навсегда закончить этот разговор.

Он был готов.

— Жаль. — Короткое слово разлетелось эхом по домам с застывшими людьми и животными, прошло по чердакам и подполам, заглянуло в каждый тайный уголок деревни и вернулось дурманящей разум волной.

Оэр почувствовал, что начинает превращаться в одну из тех самым кукол без кукловода. Конечности потеряли чувствительность, цель перестала быть ясной, мысли запутались одна в другой и разорвались на сотни составляющих частей, понять в которых хоть что-то было абсолютно невозможно. Лишь Огненный Щит все также слепо ждал атаки, не понимая, что она уже свершилась, и в его существовании больше нет смысла.

Фигура в плаще совершенно равнодушно отвернулась от недавнего своего противника и легким движением руки разорвала печати, державшие союзников, а затем стала приближаться.

— Ты поразительно силен, мальчик. И твоя единственная атака очень меня впечатлила. Но, тем не менее, ты остаешься всего лишь учеником. — Застывший юноша видел движения губ и почему-то казалось, что слова, слышимые его ушами, и те, которые произносит проклятый старик начинают разниться. В них слышались неуместные перерывы, иногда исчезали целые предложения, которые должны были быть, а сам голос звучал поразительно бесчувственно. Ни один человек на всем свете не сможет так говорить. — Сила никогда не заменит мастерство, поэтому просто стой здесь. Я по-прежнему не хочу убивать тебя. В стане моих врагов уже есть влиятельные фигуры и Эр Эльзар там совсем ни к чему...

В этот момент что-то яростно обожгло грудь куклы, и чужие слова, все еще идущие извне, затерялись в мокром воздухе. Спасительный холод стал медленно распространяться по телу, возвращая в нее жизнь и чувствительность. Маг вспомнил, зачем он здесь, и почему не может просто стоять и смотреть. К нему вернулась его воля. Та самая, которая не позволила ему превратиться в бесчувственную статую в самом начале и которая не позволит сделать этого сейчас.

Рука медленно поднялась для направления удара и губы уже готовы были произнести ключевое слово, но противник и в этот раз успел быстрее.

Что-то шепнув себе под нос, он точно так же поднял свою руку, и переплетенные щупальца, разбив Огненный Щит, словно тот был сделан из хрупкого стекла, оторвали недавнюю куклу от поверхности и с силой впечатали ее во что-то твердое и ребристое.

На какие-то мгновения Нуцег потерял сознания. И этого времени хватило, чтобы лишенное его контроля плетение Высшей Магии начало рассыпаться.

Где-то на задворках сознания начала подниматься паника то ли своя собственная, то ли надиктовываемая мерзким исчадием Мрака. Почти неслышимая, она не смогла помешать ученику мага.

Он попытался освободиться, одновременно борясь с отвращением, и один из пяти отростков превратился в знакомый пепел, обгорев под воздействием пламени. Но дальше случилось странное. Вместо того чтобы разлететься под порывами легкого ветерка или осесть на землю, пепел завис в воздухе. А через секунду щупальце вновь восстановилось.

Именно после этих действий последовал комментарий про связь упорства и смерти.

— Ты продолжаешь удивлять меня, мальчик. Судя по твоим действиям, ты все это время готовил мне сюрприз. Из разряда Высшей Магии. — Глава клана немного помолчал, словно раздумывая. — Но на моей стороне есть как минимум одно преимущество — опыт...

Он хотел сказать что-то еще, и было видно, как его сухие старческие губы, освященные пылающим неподалеку огненным тайфуном, сначала открылись, а затем растянулись в неприятной усмешке:

— Извини, но ты для меня теперь не самый приятный собеседник. — Произнеся это, ворон направился в сторону дома, не выпуская, впрочем, своего пленника из виду. — Эрр`глесс Гленирин, какая приятная во всех отношениях встреча.

Оэр с ужасом и злостью заметил девчонку, которую уже привык называть своей подопечной.

— Спасибо, что позволили мне не возиться с защитой вашего спутника. — Продолжал обманчиво-мягко говорить тот, неспешно приближаясь к пошатывающейся магичке. Даже отсюда было видно, какие усилия ей приходится прикладывать, чтобы просто стоять. — А теперь идемте.

Старик протянул свободную руку в приглашающем жесте, и знакомая волна прокатилась в воздухе, вот только теперь у нее была другая цель. Ученик мага увидел, как в очередной раз пошатнулась будущая глава Клана Орла, и уже представил, как та послушно возьмется за сухую ладонь.

— Ты ошибся, колдун, — едва уловимо прошептала Глен, повернувшись лицом в сторону юноши. Так, что стал виден вышитый золотой нитью орел. На когда-то белоснежной рубахе в том самом месте, где располагалась паутина чужого воздействия, ткань покрылась коркой льда.

Она что заморозила собственное сердце?

Не успел он удивиться этой бредовой мысли, как все пять щупалец неожиданно начали трескаться и ломаться, потеряв свою прежнюю гибкость. На землю посыпались осколки замерзших и окутанных инеем отростков. Сверху упал и их ослабший от долгого соседства пленник.

— Ты... — Яростный и наполненный лютой злобой крик разрезал небеса, но он был бесполезен.

Они оба находились достаточно далеко от главы сошедшего с ума клана, а потому ученику Эр Эльзара уже ничто не мешало.

— Гори, — наконец-то шепнули его губы, и все тело тут же выгнуло болезненной дугой. Заклинание вытягивало последние силы из чародея, не обращая на состояние последнего никакого внимания, а его восстановленный каркас уже готовился обрушить смертельную кару на врага.

— Гори, — настороженно произнес первое пришедшее на ум слово Нуцег.

Секунду спустя над вытянутой ладонью возник небольшой косматый огненный шарик, огрызающийся горячими искрами. Немного повисев, он, будто имея собственный разум, неожиданно сорвался зигзагами куда-то в бок, но, не пролетев и пары метров, взорвался, отбросив горе-испытателя на стоящий неподалеку валун. Амулеты смягчили удар, но острая вспышка боли показала, что этого оказалось недостаточно.

— Для первого раза совсем неплохо, — похвалил его Эр Эльзар, за что удостоился оскорбленного взгляда — ему близкий взрыв не причинил даже малейших неудобств. — Но ты делаешь стандартную ошибку, пытаясь контролировать подобные заклинания. Тут действует совсем другой принцип. Союз жеста, слова и мысли рождает такое, что невозможно постичь разумом. Неспроста же многие именуют магию искусством. Отдайся на волю своего творения, почувствуй его скрытую красоту, и оно возьмет ровно столько, сколько ему нужно.

На взгляд ученика, все это следовало сказать до того, как приступать к практике. И он бы многое мог выговорить своему наставнику по этому поводу, если бы не знал, что это абсолютно бесполезно. Его убеждения о пользе синяков и ушибов в процессе обучения столь сильны, что разве только смерть подопытного сможет их пошатнуть.

И ведь учителю ничего не стоило развеять опасное творение или, добавив стабильности, отвести подальше, но тот ограничился обеспечением личной безопасности.

Поэтому-то Оэр всегда относился к этим редким встречам со смешанными чувствами. С одной стороны каждый раз они открывали перед ним вершины новых знаний, таких загадочных и манящих возможностью постижения своих истин. Другая сторона только что приложила спиной об громадный камень. И повезло, что у того оказалось не так много острых граней.

— Будем считать, что с этим справишься сам, — продолжал свою странную лекцию Эр Эльзар. — Теперь приступим к демонстрации того, что должно было получиться.

С этими словами наставник вытянул в сторону не такого далекого моря обе руки, сформировав над каждой ладонью по одинаковому Огненному Шару. Но если первый, уютно устроившийся в правой, появился почти мгновенно, то вот второй потребовал намного больше времени — секунд на шесть. Сущий пустяк, если подумать, но вот в сражении он может стоить жизни.

— Слово, жест, мысль — это градации уже известного тебе магического знания. Но понимания принципов обычной магии еще недостаточно для того, чтобы считать себя полноценным чародеем.

Учитель сделал движение, будто швыряет снежок, и первое заклинание пропало в волнующейся пучине темно-синих вод. Особого эффекта простейшее проявление боевого раздела Огня не возымело. Не считать же таковым небольшое облачко пара, быстро рассеявшееся под легкими порывами весеннего ветерка?

Маг что-то шепнул себе под нос, и к месту бесславной гибели своего собрата отправилось заклинание-близнец. Поначалу казалось, что и это творение море примет с той же невозмутимостью, что и предыдущее. Однако последовавшие события показали всю несостоятельность этих мыслей.

Прорвавшись сквозь преграду волн, Огненный Шар на мгновение исчез из виду, нырнув на дно. Ученик, подумавший, что на этом все и закончится, непонимающе уставился на собеседника, но внезапно-сильный взрыв, разорвавший водную толщу и поднявший в воздух тучу перемешанных с грязью брызг, заставил его отпрянуть к валуну.

— Высшая Магия способна многократно усилить даже самое простое заклинание, — вновь заговорил Эр Эльзар своим непременно спокойным тоном. — Но существуют причины, по которым она довольно редко практикуется современными чародеями.

— Время? — спросил Оэр, отойдя от легкого потрясения.

Наставник одобрительно кивнул:

— Эта — одна из главных, но далеко не основная. Многим, например, подобного рода манипуляции с энергией вообще не даются. Суть же в том, что, пытаясь обратиться к этому искусству, нужно ясно оценивать причину и вероятные последствия, иначе можно дорого поплатиться...

Боль прогнала внезапное видение, развеяв его так же легко, как ветер утренний туман. Она сконцентрировалась на правой руке, не позволяя отвлечься ни на какие иные мысли, приковывая к себе все ресурсы воспаленного разума.

Нуцег из последних сил пытался удержать сознание, не позволить уйти ему в забытье. Проклятые щупальца истощили его резервы, и за возможность рассчитаться с их создателем приходилось платить свою цену.

И словно в награду за упорство, ощущение заживо сдираемой с костей плоти перестало его мучить. Осталось лишь напряжение растревоженных мышц. Творение Высшей Магии наконец-то обрело свою жизнь.

Оно больше не требовало над собой никакого надсмотра и, в отличие от обычных заклинаний, с этого момента существовало само по себе. Именно поэтому потеря сознания учеником мага уже никак не могла сказаться на конечном результате этой битвы.

Глава 11

Внезапно сквозь шум падающей на землю воды донеслось далекое ржание, а через мгновение по неприметной лесной тропинке, укрытой стволами вековых сосен, стремительно пронеслась живая молния.

Породистый рысак несся так резво, что казалось, и вовсе не касается размытой почвы. Эту же мысль мог подтвердить и тот факт, что за все это время, что идет дождь, ни одна капля не смогла намочить его шкуру. Хотя к последнему невероятная для живого существа скорость не имела никакого отношения.

Конь бежал на пределе возможностей, не только своих, заложенных в него самой природой, но и тех, которые были подарены чародеем-наездником. Иначе как безумием это было назвать сложно, ведь споткнись он сейчас об какой-нибудь скрытый в луже корень, и тому гарантирован продолжительный полет, который просто обязан закончиться серьезными увечьями или даже смертью.

Но восседавший на нем тридцатилетний мужчина с пронизывающим взглядом и непозволительной для такой погоды одеждой не обращал на то особого внимания, словно и не существовало для него никакой опасности. Сейчас его занимали совсем другие вопросы.

Ослепительная белая молния прорезала тучи, осветив своим мертвенным светом всю округу и придав пролетающим мимо деревьям гнетущий вид. Но за это короткое мгновение маг заметил кое-что еще.

Наездник аккуратно потянул уздечку на себя, заставив перейти своего скакуна сначала на шаг, а затем и вовсе остановив его. И потому, с какой бессильной яростью ледяные струйки пытались добраться до этой парочки, становилось понятно, что виной неуязвимости для ливня явилась не скорость, а магия. Влага вмиг обрисовала неровную полусферу, невидимую обычным взглядом, и любой ученик опознал бы в ней Щит Воздуха.

Это было невероятным расточительством, использовать защитное заклинание, пусть и не особо мощное, вместо зонта, но, похоже, спрыгнувший на землю человек был к нему готов.

Суровые иссиня-черные тучи, преградившие путь свету, погрузили мир в непроглядную тьму, а льющаяся вода заглушила все звуки и запахи, притупив чувствительность и значительно ограничив видимость. Однако даже самая страшная буря не смогла бы скрыть от него то, что он ищет.

Дождь несет в мир обновление и очищение, но даже ему не под силу избавить его от всей грязи. Некоторые запахи перебивают даже свежесть падающей с неба воды. И их не возможно ни с чем спутать.

Это было именно такое место.

Наездник шел неторопливым шагом, словно на обычной прогулке, но внимательный взгляд наверняка бы заметил, с какой осторожностью ступает тот по заполненным жидкой грязью лужам и каким напряжением веет от каждого его движения. На все это у Эр Эльзара имелись более чем веские причины.

У него на руках по-прежнему лишь опасения и догадки, но после разговоров с Ментром и выжившими подчиненными Зулича они стали еще более мрачными, ибо начали подтверждать его необоснованную уверенность в худшем из возможных вариантов.

Тварь, способная захватить тело и душу человека, будучи заключенной в артефакт, по силе не уступит магистру боевой магии, а значит, несет опасность всей Империи. Если ее вовремя не остановить, то последствия могут оказаться ужасными. А если учесть готовящуюся войну, то они станут просто катастрофическими.

Однако что-то все же не дает покоя, будто здесь кроется нечто еще более серьезное, чем подготовка вторжения.

Диверсии проводят тихо и незаметно, оглушительно-громким должен быть результат, но никак не сам процесс. Пока же все совсем наоборот. Это можно было бы списать на просчет противника, но последователь Оммэра не был склонен к недооценке врага.

Какова бы ни была истинная сущность этой падшей расы, но подобные ошибки ее представители себе не позволяют. Уж это он запомнил. И это означает, что их цели по-прежнему находятся за гранью его понимания.

Очередной разряд электричества осветил непроглядно-черную сферу, оказавшуюся неожиданно близко от замершего мага.

Искомый артефакт лежал в истлевших обрывках ткани, в которых вряд ли кто-то смог бы теперь признать прочный заплечный мешок. Словно ткань устала сопротивляться Тьме своей ноши, распавшись на быстро сгнившие нити.

Время, внезапно изменив свой ход, будто бы застыло. Перед глазами вновь показалась Пустыня Ветров, в тот момент, когда она никакой пустыней не была, да и с большой водой не граничила. Житница старой страны.

Он снова стал тем, кем был шесть веков назад. Не великим чародеем, ведущим собственную партию, а всего лишь учеником, оказавшимся в гуще самой известной битвы, о которой доподлинно мало кому что известно.

Девять таких же как он, но чуть слабее, один лидер и восемьдесят тысяч солдат, идущих за ним. Солдат, чьи жизни уже изначально были утрачены. Без шансов на выживание...

Эльзар сжал зубы, прогоняя навязчивое видение. Противник выбрал местом сражения его разум, но сам по себе этот факт не мог его изумить. Удивляла лишь сила воздействия и слишком малая эффективность стоящей на страже сознания защиты.

Излюбленная тактика сражения выкормышей Мрака. Подавив волю к победе и к самой битве, они пожирают противника живьем, наслаждаясь его болью, словно изысканной приправой к любимому блюду.

— Не так просто.

...и без права на память. Они суетятся, готовятся к схватке с врагом, ничего не зная о его количестве и возможностях, безоговорочно доверяя тому, кто вел их от победы к победе, а теперь неожиданно толкнул к краю собственных могил. Рассказывают друг другу какие-то истории, травят байки, звенят клинками, расчехляют орудия, слушают проповеди неизвестно каким образом затесавшегося в эти ряды старика в белых одеждах, опасливо косятся на стоящих особняком учеников и с благоговением смотрят на их внешне очень молодого наставника. А тот, в свою очередь, так же внимательно и с неизменной полуулыбкой, надсмехающейся, казалось, над всем этим миром, внимает каждому слову проповедника...

Вспышка Света разметала эту картину, обжигая Тьму своими лучами. Дерево, под которым лежал артефакт, разнесло на мелкие щепки, обдав запахом свежей древесины, но сфера лишь сыто блеснула, наливаясь все большей чернотой.

...С этой полуулыбкой он покорил большую часть континента, с ней разбил десятки армий, с ней заставил хронов себя бояться и с ней же пришел на встречу с судьбой. И лишь глубоко в глазах за уверенностью и внутренней силой, за знаниями и умениями поколений, за опытом и несгибаемой волей тихо притаилась усталость...

Схватка достигла своего апогея, когда победитель определяется быстрее, чем за одно мгновение. Однако видение продолжает возникать, будто задача всей атаки сводилась к тому, чтобы напомнить о далеком прошлом, а не уничтожить.

...Один из солдат внезапно вступил в спор со стариком, тот что-то ответил на его реплику, и услышавшие это дружно загоготали. Седой проповедник попытался было приструнить наглецов, но тем самым вызвал еще больше смешков. С возмущением и вызовом глянув на недоверчивую публику, он достал из-под широких полов своего одеяния какой-то непонятный предмет, и, словно в доказательство своих слов, поднял его высоко над головой. В лучах Аглаи сверкнула ослепительной белизной знакомая сфера...

От неожиданности Эльзар, не жаловавший до этого мелькавшие перед ним воспоминания особым вниманием, едва не растерялся. Он помнил этот самый момент и реакцию Оммэра на него тоже припоминал. Но у Учителя всегда было много странностей, но неужели...

Чародей оборвал свою мысль, с новой ненавистью посмотрев на исчезнувший в ворохе черных искр артефакт. Исчезнувший сам по себе, словно на этом его миссия была завершена.

"Иллюзия?" — мелькнула слабая надежда, но голос разума, все еще разгоряченного битвой, был непреклонен.

Ни одна иллюзия не может создать подобные ощущения. Провести полноценную атаку и не развеяться от сдерживаемой силы, отреагировать на сопротивление жертвы. Спланировать все это попросту невозможно. К тому же все эти события могут помнить лишь трое очевидцев. И двоим из них нет смысла устраивать подобное, а третий — это он сам.

Что-то гораздо более сильное, то, в чем его пытаются убедить, и во что так не хочется верить. Слишком много доказательств вели к подтверждению нехорошей догадки. Даже если не брать всерьез те, что были навеяны.

Он же еще после разговора с Оэром стал об этом задумываться. Но тогда эта версия казалась не более чем ожившими страхами далекого прошлого, которые могли вызвать разве что раздражение на игры собственного подсознания.

Выходит тот проповедник был прав, и чародей напрасно все это время винил себя в излишнем пессимизме, ибо только что все стало намного хуже.

В этот мир вернулся тот, кого хроны именовали Богом.

* * *

В себя ученик мага приходил неторопливо и какими-то рывками, будто пловец, замирающий на несколько секунд для того, чтобы сделать быстрое движение вперед и снова замереть. Вот только для пострадавшего от собственного творения эти секунды растягивались на часы сводящего с ума ожидания.

Сначала появилась приглушенная боль в поврежденной конечности, затем она распространилась по всему телу, раздавшись в нем неприятным эхом. За ней последовала невероятная слабость, словно бы он разом постарел на полвека, но вместе с ней возвратились звуки.

Поначалу Нуцег не слышал ничего, кроме скрипа пола и чьего-то размеренного дыхания над самым ухом. Однако вскоре до него донесся знакомый голосок:

— Пожалуй, пока хватит, — устало сказала Глен, и к привычным ощущениям тут же добавилось сильное жжение в правой руке. До этого его глушил приятный холодок, но теперь тот исчез. — Боюсь, что я и так держала его слишком долго.

— Сколько времени понадобится, чтобы он пришел в себя? — Раздался незнакомый мужской голос. Впрочем, не слишком требовательно.

Ответ прозвучал далеко не сразу, и на этот раз звук шел откуда-то снизу, словно внезапная слабость заставила девчонку сесть на том месте, где она только что стояла:

— Не знаю. Обычно после такого даже полные маги восстанавливаются седмицами, но тут все по-другому. У него невообразимый внутренний резерв. Вполне может быть, что уже сегодня вы сможете передать ему свое сообщение.

После этих слов в помещении повисло недолгое молчание, которое нарушил тихий шорох приближающихся шагов.

— Вы дрожите, глесс Гленирин? — удивленно и вместе с тем участливо произнес все тот же довольно молодой голос.

Она не стала отрицать очевидное:

— Это было ужасно сильно. Он запросто мог уничтожить всю деревню вместе с ее обитателями, выпустив на волю хотя бы часть своих чар. Невероятнейшая мощь в руках всего лишь ученика. Она проглядывала в ауре, когда он был скован. Наверное, уже не было смысла таить, а может для этого не хватило умения. Я смогла его освободить, и удар не заставил себя ждать.

— Как это выглядело? — с очень знакомым интересом спросил собеседник. Оэр прекрасно знал это чувство, а также знал единственную категорию людей, которые могут его проявлять — чародеи.

Только они способны искренне восхищаться смертельной красоте боевого заклинания, только они, отринув сомнения, идут напролом, к вершинам личного могущества, и только в них может родиться та иссушающая жажда новых знаний, кою не доводилось испытывать в своей жизни ни одному простому смертному.

— Страшно, очень страшно...

— Если не хочешь, то не говори, — торопливо перебил ее собеседник, незаметно для себя перейдя на "ты".

— Нет, мне надо выговориться. — Ученик мага почувствовал, как потеплел голос его подопечной. Хотя его ли теперь? Он представлял, кто мог направить к нему посланника с сообщением, и это означало еще одну безумную скачку с сопутствующими ненужными приключениями. — Это, несомненно, была Высшая Магия, причем достаточно высокого порядка. Не усиление обычного арсенала, а собственное ее творение. Это заклинание даже внешне выглядело внушительно, а уж внутренняя ее структура могла свести с ума. Честно говоря, я не успела толком ничего понять, но одни лишь последствия не дают мне забыть об этом. После удара, пламя взметнулось до небес, жар был такой, что начали дымиться крыши домов, кажется, что-то даже загорелось... Да что я говорю, наверняка ты и сам все это видел?

Последняя фраза, прозвучавшая полуутвердительно, показалась особенно интересной. Это что же получается, весь бой этот гонец стоял и просто смотрел?

— Лишь мельком, да и далековато было, чтобы хоть в чем-то разобраться. К тому же на нас самих напали.

— Напали? Кто?

Собеседник дал довольно точное описание, и Нуцег без особого труда узнал тройку пришедших со стариком воинов. После того, как их освободили от печатей, те куда-то исчезли, и бывший стражник о них попросту забыл, полностью сосредоточив свое внимание на главном сопернике. Глен же и вовсе ничего о них не знала, ибо появилась уже под самый конец схватки.

Теперь понятно, куда именно те отправились. Непонятна лишь причина. Какой смысл посылать трех бойцов навстречу посланнику-магу? Вряд ли у того возникло так уж много проблем с ними. Да и кто знает, как бы все сложилось, если бы они остались рядом со своим командиром. Может быть, и сумели как-нибудь ему помочь.

Хотя, гонец же вроде сказал "нас". Если он вел сюда целый отряд, значит, задача подчиненных была в том, чтобы их задержать, не позволив прийти на выручку своему врагу, а вовсе не убить. Вот оно что.

Тем временем незнакомец, вернул разговор в прежнее русло, задав новый вопрос:

— Тем не менее, ты продолжаешь считать, что чародей выжил?

— Он успел закрыться, да и после не осталось запаха смерти. Не знаю, насколько этот старик ранен, но жив — это точно.

Оэр раздраженно дернул уголком рта — он-то рассчитывал, что такой удар противник сдержать не в состоянии, но мнение Глен стоит доверия, а значит, предатель может вновь сюда явиться. Причем неизвестно, как скоро это произойдет.

Ученик мага собрал всю свою волю в кулак, больше не обращая внимания на продолжающийся разговор. Лежать неподвижной статуей, испытывая при этом однообразную до одури боль, ему уже надоело, а раз он смог шевельнуть губами, то можно приступить к движениям и посложнее. Открыть глаза, к примеру.

Однако подумать об этом оказалось гораздо легче, чем исполнить на практике. Это не было тяжело, это было невозможно. Он просто не чувствовал век, и все мысленные приказы, отправляемые своему телу, растворялись в окружающей его темноте. Та же участь постигла потуги сесть или хотя бы приподняться.

"Забавно, боль я, значит, чувствую, но при попытке пошевелить той же рукой, ничего не происходит" — Собственное бессилие начинало действовать на нервы.

Впрочем, это была еще не самая высокая цена за стремление прыгнуть выше, чем можешь. Иные расплачивались за подобное жизнями. Магия никогда не считалась безопасным занятием, и чародеи порой погибают чаще их противников.

От нового порыва встать его предостерег легкий холодок, вновь коснувшийся правой руки и прогнавший прочь приевшееся жжение. Вот так было гораздо лучше, да и голова стала работать как-то иначе.

Но даже с помощью извне возвращение контроля над ставшими вдруг непослушными конечностями затянулось чуть ли не на час. Лишь тогда Нуцег, приняв полулежащее положение, наконец-то смог осмотреться. Ничего нового это, правда, ему не дало.

Насколько можно было судить, он находится в доме старосты, а за окном по-прежнему располагается деревня, названием которой ученик мага попросту пренебрег. Рядом сидела Глен, собираясь с силами перед очередным сеансом лечения, а вот ее собеседника было что-то невидно, как и остальных обитателей.

Эта картина ему ужасно что-то напоминала. Совсем недавно именно он отвоевывал ее жизнь у смерти, а вот теперь все стало с точностью до наоборот, и из спасателя ученик чародея превратился в спасаемого.

— Кажется, мы поменялись с тобой ролями, — на пробу произнес бывший патрульный и удовлетворенно хмыкнул — в горле немного першило, но никакой новой боли сказанные слова не принесли, да и старая все больше отходила назад, оттесняемая ощущениями реального мира. Чем не повод для маленькой радости?

Плечи будущей главы клана дернулись, и она подняла голову. По миловидному личику прочертили соленые дорожки слезы, а глаза были наполнены влагой.

Наверное, приятно, когда по тебе так убиваются, но вряд ли это все в его честь — ей и без того есть кого оплакивать. Скольких своих родственников ей пришлось разом потерять? Странно, как она до этого умудрялась держаться, даже на его вопросы отвечала почти спокойно. Но вот теперь, находясь наедине с собственными мыслями, дала волю чувствам.

Эрр Гленирин не стала ничего говорить. Поднявшись с пола и натужно улыбнувшись, она внезапно бросилась ему на шею. Руки скрестились где-то за спиной, а подбородок лег на плечо растерявшегося юноши, чуть было не упавшего обратно на подушку. Тот точно не ожидал такого поворота событий.

Под атакой соленых капель его одежда очень быстро намокла, а их хозяйка никак не могла остановиться. Беззвучно вздрагивая, она выпускала наружу тяжесть своего горя, освобождая от него свое сердце.

Оэр что-то тихо бубнил успокаивающим тоном, а его непострадавшая рука принялась поглаживать рыдающую девчонку по голове, распрямляя ее длинные светлые волосы. У него был опыт в подобных делах. Очень печальный опыт.

Важны не слова или конкретные действия, а передаваемые через них участие и поддержка. С остальным должно справиться время.

— Спасибо, — еле слышно шепнули ее губы, когда она немного успокоилась.

— За что? — Удивление так и сквозило в его голосе, впрочем, он постарался, чтобы этот вопрос прозвучал как можно мягче.

На самом деле поводов накопилось не так уж мало, но ему все же было интересно, какой из них вызвал такую благодарность.

— За то, что смог отомстить за них всех. — Девчонка немного отодвинулась, и серьезно посмотрела собеседнику в глаза. Нуцег отстраненно подумал, что такое выражение лица ничуть не уступает гневному.

— Но ведь ворон остался жив, — напомнил он.

Наверное, напрасно. Глен встала с его колен и, подойдя к окну, взглянула на скрывшуюся за многочисленными светло-синими тучами Аглаю, негромко ответила:

— Это не столь важно. Главное, что к нему вернулась часть их боли. — И прозвучало это так, будто она, повторяя чужие слова, убеждает саму себя. — Я позову посланника твоего учителя, у него что-то срочное для тебя.

С этими словами Гленирин, покинула дом, подарив повод собеседнику обо всем подумать. А в голову тому неожиданно пришла мысль, что такую кандидатуру в жены отец бы, несомненно, одобрил. Подумал, и сам рассмеялся ее очевидной глупости, больше не касаясь этой темы.

Взгляд скользнул по пострадавшей конечности, да так и застыл на ней. Правая рука по самый локоть оказалась вморожена в кусок прозрачного льда, который, как это ни странно, почти ничего не весил. Сквозь него был виден обгоревший рукав рубахи и обожженная кожа, застывшая ужасающим узором. Глядя на нее, возникали упорные мысли о прошедшем сквозь жаркое пламя костра угле, а не о живой плоти.

Оэр осторожно шевельнул пальцами. Движение получилось без особого напряжения, однако он почувствовал легкое сопротивление, словно внутри находилась некая вязкая жидкость. И она была очень теплая.

Боль отсутствовала, даже ставшее уже привычным жжение почти не ощущалось.

Странное все-таки сочетание: холодный кусок замерзшей воды и слишком горячее для спокойного соседства содержимое. Но магия может создать и более диковинные вещи. Главное, чтобы это помогло избавиться от ожогов.

Постепенно мысли скрестились на предшествующей ранению битве. И к своему неудовольствию ученик чародея вынужден был признать, что если бы не осведомленность противника, то для него все могло закончиться гораздо плачевнее. Слава его наставника помогла выжить, но только она одна не сумела принести ему победу.

— Мое имя Мэнтр, — неожиданно, прервав все его думы, послышался тот самый голос, который до этого вел беседу с Глен. — И у меня есть послание от вашего учителя.

Нуцег посмотрел на бесшумно вошедшего мага и про себя отметил, что тот даже немного старше него, и если он обучался в институте, то наверняка уже получил приставку Эр к своему имени. Тем несуразнее выглядело это обращение, ведь по статусу гость был выше, и на "вы" следовало обращаться именно к нему. Хотя тут опять свою роль сыграло негласное звание ученика самого сильного и влиятельного чародея современности. Выйти из тени Эр Эльзара юноше пока не дано.

— Давай уж на ты. — Он еще с раннего детства возненавидел этикет и все его правила.

К такому-то обращайся так-то, стой вот так, руки держи вот здесь, осанку сохраняй вот эту и прочая, прочая. Все эти знания втискивали в голову вольнолюбивого мальчишки, пока его сверстники занимались куда более интересными делами. И большая их часть так и осталась лежать мертвым грузом на задворках разума.

— Как скажешь, — легко согласился тот. — Эр Эльзар велел передать, что теперь глесс Гленирин переходит под мой присмотр, а тебе приказал как можно скорее отправляться обратно в поместье. Управляющий знает, как выйти с ним на связь.

— И все? — Наставник оказался в своем репертуаре — никогда ничего не объясняет, а лишь раздает каждому встречному приказы, а те, как это ни странно, спешат их выполнить.

— Да там некогда было говорить — у нас оказалось слишком много раненных, а твой учитель торопился воспользоваться остывающим следом. Его отставание составляло не более одного дня хорошей скачки. Наверное, он догнал нашего ловкача еще позавчерашним утром, в тот самый момент, когда мы подходили к этой деревушке.

— Постой, так ты что из отряда преследователей?

Получается, что тот ведет погоню в полном одиночестве. Для чего же надо было отправлять следопытов восвояси? Их помощь в любом случае не оказалась бы лишней там, где они нужнее. Не все же в этом мире решается одной лишь магией, иногда эффективнее умения иного рода.

— Да, — как-то неохотно ответил Эр Ментр. — Вот только от всего отряда, после встречи с этим вором, осталось не так уж много. — В словах собеседника проявилась бессильная злоба. Его никто не предупреждал, что придется столкнуться с последователем сил Мрака. — Идти по следу оказалось некому.

После этого помрачневший чародей покинул помещение, сославшись на то, что на его попечении по-прежнему находятся несколько раненных следопытов, а Оэр вдруг подумал, что сегодня разговоры с ним небезопасны. Сначала Глен, теперь вот ее новый надсмотрщик. Видимо у него открылся дар наталкивать людей на неприятные мысли и воспоминания.

Бывший стражник поднялся с постели, на которой совсем недавно лежала раненная магичка, и вышел на улицу. Как-то совсем не верилось, что он провалялся в беспамятстве целых два дня. Однако, судя по словам мага и засыпанным свежей землей воронкам, которые остались после битвы, так оно и было.

Надо отметить, что последняя из них, растянувшаяся на добрых десять метров в диаметре, его особенно удивила. Ученику Эр Эльзара не доводилось раньше использовать подобные заклятья в реальных действиях, и, похоже, тот явно недооценил их силу. О том же свидетельствовал и обгоревший угол соседского двора, находящийся чуть ли не за полсотни метров от границы удара.

Дом старосты, который расположился намного ближе к эпицентру, уцелел благодаря лишь установленному ранее щиту — когда встречаются атака и защита, построенные на одной и той же Стихии, то в победителях, как правило, остается последняя. И пусть тот не имел никакого отношения к Высшей Магии, но в силе уступал не до такой степени, чтобы проиграть отголоскам подобного заклинания.

Честно говоря, Глен смогла вмешаться в битву лишь потому, что узловые точки находились за стеной огня, и изнутри щит оказался уязвим в гораздо большей степени. Нуцегу как-то не пришло в голову, что она сможет этим воспользоваться, сотворив себе небольшой проход.

Однако долго задерживаться снаружи ученик Эр Эльзара не стал, медленно бредя вдоль избы по направлению к входу во двор.

Все это время его мучили опасения, что последним своим ударом он мог ненароком уничтожить несколько домов вместе с теми, кто там находился. И вот теперь голос совести наконец-то замолчал, а все страхи к вящему облегчению были развеяны — причиненный ущерб оказался минимальным.

И все же, по бросаемым на него жителями деревушки взглядам, в которых проглядывала угроза пополам со страхом и ненавистью ко всему сверхъестественному, можно было судить, что теперь он здесь персона нежелательная.

Чего-то другого от крестьян ждать было трудно, и объяснять что-либо бесполезно. Единственный выход — подчиниться приказу наставника, и навсегда покинуть это место. Но вот поступать подобным образом совсем не хотелось.

И причина существовала только одна — Эрр`глесс Гленирин. Вернее даже не совсем она, а то чувство ответственности, которое зародилось по отношению к ней. Должно быть, именно так обязан относиться любящий брат к своей младшей сестре.

Он знал ее какие-то считанные дни, но для возникновения подобного ощущения хватило и нескольких часов, ибо предпосылки уже имелись.

Третий пирс.

Для него сочетание этих двух слов стало страшнее любого проклятья. Столкновение с невообразимо древней и могучей тварью Тьмы, бесплодная попытка защитить двух своих лучших друзей и полное поражение... Чтобы возродить из памяти сводящую с ума беспомощность и попранную веру в себя, хватило обратившегося во Мрак старика.

Оэр получил шанс, смог использовать его, и эта победа, которая по сути ничего не решила, принесла хоть какое-то спокойствие, остановив, на время, внутренние терзания. По этой причине он не мог уйти просто так.

Ученик чародея зашел в отведенную для скота пристройку, увязая в покрытой высохшим сеном грязи, и нашел взглядом своего коня, безвылазно простоявшего по соседству с тощей крестьянской кобылой несколько длинных дней и ночей.

Вряд ли тот был привычен к подобному безразличию — на конюшне учителя было кому ухаживать и кормить его. Здесь же рацион резко ограничился, а про ежедневные прогулки оставалось только мечтать. И сейчас благородное животное не стало демонстрировать свою обиду лишь потому, что слишком увлеклось поглощением моркови, которую ему, на удивление его временного хозяина, принесла Глен.

— Хороший у тебя конь, Оэр, — произнесла та, поглаживая лошадь по морде. — Очень редкая и крайне дорогая порода. Даже странно видеть ее здесь.

— Других мест не нашлось, — равнодушно ответил он. Для него это был всего лишь удобный способ передвижения.

— Забавно, подобное отношение можно было бы ожидать от внебрачного, но очень любимого сына императора, а не от обычного ученика чародея. Интересно, кто же тот маг, который может позволить себе таких лошадей и таких учеников?

— Ты точно хочешь это знать? — задал встречный вопрос бывший патрульный. Ему очень не хотелось смазывать знакомство таким громким именем. Он уже убедился в том, как оно умеет отталкивать людей.

Она ответила не сразу, потратив несколько секунд на требующее внимания животное.

— Нет. Просто я должна тебе кое-что сказать. Понимаешь, тот старик... — Гленирин отвела взгляд от глаз коня и выдержала тяжелую паузу. — У меня нет причин любить империю, она обошлась со всеми нами слишком жестоко. Я могу понять цели, но никак не средства. Однако он преступил черту, обратившись к Тьме.

Воспитанник Эр Эльзара понял, что может, наконец, задать вопрос, который мучил его все это время:

— Что он ищет, Глен?

На этот раз молчание длилось дольше.

— Его цель — месть. Что может искать человек, одержимый таким сильным чувством? Ему нужно орудие.

— И у вас есть что-то такое, что может под него сойти? — догадливо спросил Нуцег. Все это время он очень медленно подходил к девчонке, остановившись лишь тогда, когда между ними оказалась голова лошади.

— Возможно, — со странной грустью произнесла та.

— Это не ответ, — возмущенно откликнулся ученик чародея.

— Это единственный ответ, который я имею право дать человеку, не входящему в мой клан, — тихо возразила Гленирин.

— Вот значит как, — задумчиво сказал юный маг. Она сама начала этот разговор, но вот теперь, будто опомнившись, решила его прервать. — Ворон хочет мести, это я понял, а чего хочешь ты, Глен? Или я не должен знать и этого?

Несмотря на слабые попытки привести себя к спокойствию, вопрос прозвучал слишком зло.

— Я не хочу, чтобы он проливал кровь, даже если это будет кровь моего недруга. — Будущая глава Клана сделала паузу, внимательно к чему-то прислушиваясь, а затем торопливо добавила, буквально толкнув своего собеседника на оседланного породистого рысака: — Тебе пора идти, Оэр. Передай мои слова своему учителю, и, знаешь, пара шрамов все-таки останется.

С этими словами она щелкнула пальцами, и кусок льда, сковавший правую руку, разлетелся на тысячи мелких обломков.

Глава 12

Ворота встретили его равнодушными всполохами фиолетово-зеленого огня, изредка пробегающими прозрачной волной по возникшей преграде, уверенной непоколебимостью слишком высоких для обычного поместья стен и полным отсутствием хотя бы намека на присутствие живых людей. Мертвых, правда, тоже не наблюдалось.

И именно этот факт таинственного исчезновения тех, кто мог бы пропустить внутрь, стал решающим в его неожиданной задержке. Ему определенно не хотелось связываться с заклинанием наставника, мало при этом представляя его возможности и находясь отнюдь не в лучшей форме. Но и более умных идей по поводу того, как проникнуть внутрь, не возникало.

В самом начале приходила мысль об ошибке, но Нуцег отослал ее куда подальше — то, что в прошлый раз пришлось воспользоваться помощью грифона, еще не говорило о том, что он плохо запомнил дорогу. При тех обстоятельствах ее любой бы запомнил.

Можно было попробовать оттолкнуться от земли при помощи Огня, и просто перепрыгнуть препятствие, благо не такое уж оно и непреодолимое, а коня, пока его хозяин будет изображать из себя блоху, привязать к какому-нибудь кусту.

Однако идея, показавшаяся вполне привлекательной и, главное, осуществимой, секунду повертевшись в голове, была отправлена вслед за остальными.

Нет, если бы дело было только в зачарованных воротах, представляющих из себя цельный каменный пласт, отличающийся от основного монолита стен лишь упирающейся в него дорогой и немного другой структурой управляющего контура, то молодой маг так бы и поступил.

Но, в отличие от других, Эр Эльзар не ограничился одним лишь этим, и вся территория его личных владений и есть одно большое защитное заклинание, которому ничего не стоит превратить в пыль одного прыгучего наглеца.

— Как же они открываются? — задал вопрос юноша, но ему, как и следовало ожидать, никто не ответил.

С трудом восстановив в памяти день, когда они на пару с наставником покидали поместье, Оэр вспомнил, что в тот момент на этом месте в стене находился идеальный проход, который абсолютно ничем не был прикрыт. Тогда он воспринял это как данность, пропустив мимо занятого иными мыслями сознания.

А вот теперь обрывок воспоминания его очень заинтересовал. За те шесть с небольшим дней, а именно столько времени заняло его путешествие, никто бы не смог создать на месте прохода такую внушительную дверку, да еще и подключить ее к охранной сети без непосредственного участия хозяина. Значит, она все время была здесь.

Чародей, почувствовав призыв исследователя, создал щуп магии Огня и осторожно протянул его к каменному основанию, пытаясь найти те части наложенного на мертвую материю заклятья, которые отвечают за открытие, после можно было попытаться их активировать.

Однако даже с первой частью плана он не справился. Охранная система смогла почувствовать вмешательство и очень доходчиво объяснить, что такие действия с ее точки зрения не являются правильными, и уж тем более они не способствуют продолжительной и счастливой жизни тех, кто вздумает совершать их и впредь.

Нуцег, об Огненный Щит которого разбилась слабенькая Ледяная Стрела, немедленно прекратил свое занятие, собираясь в случае необходимости напитать защиту силой и поспешно ретироваться. Но пока это было всего лишь предупреждение.

Вообще вся эта глупая ситуация его уже изрядно раздражала. Оказаться забытым гостем, которого нерадивые хозяева запамятовали пригласить в дом, само по себе не очень приятно, а если вспомнить про волшебное "как можно скорее" в послании наставника, то это начинает походить на глупую шутку.

В неверном свете Агнии, готовой уже уступить небеса своей извечной противнице, с насмешливой издевкой пролетел очередной всполох фиолетово-зеленого огня, подтверждая предыдущие мысли.

Но, вопреки возникшему сразу же после этого настойчивому желанию проломить препятствие чем-нибудь зубодробительным, бывший патрульный махнул рукой. Тот же недооцененный им Укус не смог отправить к праотцам какого-то жалкого последователя Тьмы, и как после этого он уничтожит творение Эр Эльзара? Да и почему-то не особо верится, что отреагировав на столь ювелирные действия, его детище не почует направленную на него Высшую Магию.

Решив, что пара часов ожидания все же не дороже жизни, Оэр похлопал по шее своего коня. Товарищ по несчастью понимающе всхрапнул, недобро косясь в сторону преграды. И на секунду показалось, что в этот самый момент в его голове зародился какой-то зловещий план мести, который обязательно будет приведен в исполнение в ближайшем будущем.

Бывший стражник тут же улыбнулся.

В целом путешествие прошло тихо и спокойно, без всяких встреч с разбойниками, спятившими колдунами и таинственными загадками, от которых несет растянувшейся на тысячелетия враждой. Для него — просто невероятнейшее событие.

И все же кое-что произошло.

Он очень быстро понял, к чему прислушивалась Глен — провожать юного чародея вышло все трудоспособное население так и оставшейся для него безымянной деревни. Но вот вместо пожеланий об удачи в пути, в его сторону полетели проклятья и камни, а также тоскливый вой откуда-то взявшегося тут ксарка.

Из разрозненных криков выходило, что жители крайне не довольны тем, что в их домах поселился богомерзкий колдун, который готовится призвать сюда демонов, и не иначе как за этим, предварительно усыпив их, выкопал жертвенную яму. При этом самым веским доказательством того, что яма непременно жертвенная, служил самозабвенный вой ксарка, не обращающего на царящую вокруг него суматоху никакого внимания. А поскольку единственным магом в их деревне является Нуцег, то ему и отводилась роль скромного Повелителя Зла, которому надлежало быть забитым камнями, а затем сожженным на костре.

Наверное, логику крестьян, не видящих его битву с главой враждебного клана и понятия не имеющих об остаточных следах Тьмы, но зато помнящих собственное его признание о непосредственном отношение к сверхъестественному, можно считать безупречной, если бы не тот факт, что настоящему колдуну кучка вооруженных камнями, топорами и вилами людей не сможет навредить, даже если тот будет находиться в мертвецко пьяном состоянии.

Задержали же его вовсе не крики разгоряченного мужичья и не их жалкие попытки преградить путь, а мысль о том, что в случае бегства главного виновника торжеств, их гнев перекинется на его попутчицу.

Впрочем, неуверенность длилась считанные секунды, до тех пор, пока он не вспомнил, что Гленирин — полный маг, а вовсе не беззащитная девчонка, какой тот привык ее воспринимать. Да и Эр Ментр обязался за ней приглядывать.

И стоило это припомнить, как до предела ослабленный Огненный Ветер расчистил дорогу — ну не убивать же в самом деле дураков — а Огненный Щит отбил все атаки, превращая в пыль и пепел все, что в него летело, на миг размазавшись в пространстве до едва видимого красного марева, в котором раздался удаляющийся стук копыт.

Лишь после того, как Оэр поравнялся с последним домом, оставив несколько поубавившую пыл толпу у себя за спиной, его разума коснулось еще одно чувство — ему стало немного жаль, что он больше не повстречает продавшегося Тьме старика и не сможет поставить точку в их противоречиях. А еще жаль того, что судьба не пожелал дать ему шанс прикоснуться ко всем тайнам этой вражды и увидеть ее логическое завершение(1).

Нуцег внутренне негодовал, при этом находясь в некотором оцепенении и растерянности. Ко всему этому добавлялась и изрядная доля злости. Коктейль из чувств и мыслей, постоянно сменяющихся одна другой, словно их и впрямь мешал какой-то искусный трактирщик, подталкивал его к разным действиям, но ни одно из них ему не нравилось. Однако и просто подчиниться словам наставника не было ни сил, ни желания.

Нет, он, безусловно, и раньше догадывался, что интерес к нему со стороны столь влиятельной и значимой фигуры просто не может не иметь практической подоплеки, которая, судя по всему, и являлась основой этого интереса, но их отношения, тем не менее, оставались вполне человеческими, а пусть и редкие встречи не были обычным расчетливым шагом по перекачке знаний и наработке нужных умений.

Эр Эльзар не просто готовил очередной инструмент для своих тайных интриг, а именно воспитывал из чем-то приглянувшегося ему юнца настоящего повелителя Стихий, который когда-нибудь, но очень не скоро, сможет превзойти своего учителя.

И тут такое.

Оэр уже привык к некоторой его оригинальности, той ауре тайн и загадок, которые постоянно его окружают, к редким откровениям, всегда провоцирующим на долгие размышления, и полной непонятности, но несомненной важности для Империи и человечества решаемых им проблем. И разве мог он хотя бы раз предположить, что такой мудрый человек станет подталкивать своего ученика к самоубийству?

А как еще расценить преподнесенный план?

Да к тому же эти чувства. Последний раз он ощущал нечто подобное, когда отец попытался решить его судьбу, не обращая никакого внимания на мнение своего старшего сына, предполагая, что наследник может и поступиться своей вольностью ради будущего богатства и будущей власти над тысячами.

Как же он тогда ошибся.

И вот теперь эту же ошибку готов был сделать и его наставник. Они оба думали, что получили право решать за него. Вот только папаша шантажировал земными благами и высоким положением в обществе, что по мнению сына не являлось такой уж великой ценностью, а Эр Эльзар вещью куда более заманчивой для души его ученика.

Именно поэтому решение, которое так легко было принято годы назад, никак не хотело идти сейчас.

Влечение к чему-то недостижимому, но до безумия привлекательному стало продолжением его самого, и сбежать, означало навсегда отказаться от своих интересов. Преградой в этих начинаниях станет закон(2).

Однако альтернатива в виде смерти — это тоже не вариант.

В разговоре повисла говорящая о многом пауза, и Эр Эльзар, пусть и появившийся в своем кабинете в качестве расплывчатого призрака, оценил ее масштаб.

Великий маг никогда не станет таковым, если не научится разбираться в людях и их стремлениях. И он-то знал это получше многих.

— Что тебя беспокоит? — прошелестел едва уловимый голос, чей обладатель, находящийся сейчас за десятки километров от своего поместья, несомненно, предпочел бы вести эту беседу лично. Увы, но дело далеко от завершения, а упускать шанс такой великолепной практики ученику никак нельзя. Тем более в свете открывшихся истин. Осталось только убедить в том его самого...

Ворота исчезли неожиданно, спрятавшись, как в общем-то и предполагал бывший патрульный, под землю. А поскольку за ними никого не оказалось, то Нуцег, стремительно взобравшись на коня, предпочел как можно скорее добраться до тепла.

Конечно, убить мага Огня с помощью холода, это еще надо постараться, но природе, как известно, упорства не занимать. И, кажется, ей это начало удаваться. Во всяком случае, молодой чародей стал явственно замечать, что под действием сурового рассвета поздней осени начинает потихоньку покрываться инеем.

Непростой разговор состоялся через несколько часов. Во-первых, необходимо было хоть немного отдохнуть, ибо дорога, пусть и не самая длинная, отняла внезапно много сил. А во-вторых, учитель мог выйти на связь только в какой-то определенный момент, потому как решил не полагаться на одни лишь артефакты.

Отчего бы им не поговорить, с помощью амулетов дальней связи, а не использовать сложные ритуалы, так и осталось загадкой.

Личный кабинет своего наставника Оэр опознал сразу. Именно в нем велся предыдущий разговор. Вот только теперь здесь он был единственным человеком, так как явившийся через пару минут собеседник предстал в образе собравшейся из молочно-белого тумана фигуры, которая, как казалось, вот-вот развеется под дуновением неосторожного ветерка, находящего себе путь сквозь едва приоткрытое окно.

Беседа началась с того, что ученик поведал о произошедшем нападении и очень опасном противнике из Клана Ворона, готового на все ради мести. Так же сказал о предостережениях Гленирин и своих собственных пожеланиях недооценивать обезумевшего мага.

Но реакция оказалась вполне предсказуемой:

— Я же уже говорил, что мне не интересны игры полумертвых, — с толикой высокомерия донеслось от призрачных уст Эр Эльзара. — И открою тебе небольшую тайну — император определенно знал, на что он идет, когда провоцировал подобную активность врагов. Впрочем, если тебе будет так спокойней, то я найду способ передать твои слова.

Больше они этой темы не касались. Наступила череда говорить учителю, и тот в который уже раз смог удивить юного чародея.

— Есть более веские причины, по которым эта встреча стала необходимой. Ты помнишь, что я рассказывал тебе о приближающейся войне? — Дождавшись утвердительного кивка, тот продолжил: — Кажется, я немного ошибся в сроках, и она оказалась гораздо ближе, чем можно было предполагать. Год, максимум два, и на Зааре закрутится очередной кровавый хоровод.

— Но как же, — ошарашено пролепетал Нуцег, а затем, справившись с секундной слабостью, прокричал, словно означенное нападение должно было состояться со дня на день: — Нужно предупредить императора!!

Для него оно так и было, ведь одно дело, когда говорится о том, что хроны готовятся к войне (да они последние шесть столетий только тем и занимались, что к ней готовились), и совсем другое, когда она уже настолько близка. Все равно, что услышать о конце света и тут же узнать, что тот наступит завтра.

— Успокойся. — Разнесся спокойный приказ, и это подействовало. — Во-первых, ты напрасно считаешь нынешнего правителя страны глупее меня. Династия Зариса Третьего всегда отличалась особой разумностью, просчете каждого своего действия и очень точной оценкой происходящего. Так что о существующей опасности ему известно не меньше, чем нам. Во-вторых, предыдущие столкновения кое-чему нас всех научили, и старых ошибок больше не будет. Ты почему-то думаешь, что война с этой расой почти автоматически означает поражение...

— А разве это не так? — Вмешался в речь юноша.

— Намекаешь на последствия последнего сражения Оммэра? Совершенно зря, между прочим. Та битва была не с хронами, как принято считать, но с результатом их просчета. — Натолкнувшись на полный непонимания взгляд своего ученика, тот все же сжалился: — Да ты и сам многое смог бы понять, если хорошенько поразмыслил над фактами.

Призрак приблизился к весящей на стене карте Заара и уже оттуда продолжил:

— Пустыня Ветров — место, где произошла схватка, куда, как утверждают историки, прибыла армада монстров и рожденных изнанкой Света колдунов. Не странно ли это?

— Что именно? — Оэр все еще не понимал, куда тот клонит.

— Да все. Если так смотреть на те события, то Оммэр действовал очень хм... необычно: собрал свое войско, оголив границу с извечным противником, провел спешную эвакуацию ряда городов, причем не только, да и не столько тех, что находились в близи той самой границы, а затем без видимых причин отступил в глубь страны, оставив эти города на откуп врагу. Забавно. Но самое интересное, что он не стал проводить полномасштабную мобилизацию, ограничившись всего лишь восьмьюдесятью тысячами солдат, хотя даже теперь под знамена Империи может встать куда как больше. Как думаешь, почему такой неплохой и удачливый полководец стал совершать столь безумные поступки?

Начинающий чародей лишь покачал головой — многое из того, что ему только что сообщил наставник, вообще не нашло отражения на бумаге.

— Но куда интереснее была реакция армии хронов. Они не только не стали захватывать опустевшие города, но даже не разрушили их. К тому моменту воинство людей уже маршировало на юго-восток от столицы, и те — о чудо! — вместо того, чтобы превратить покинутую и такую беззащитную страну в груду кровавых развалин, бросились вдогонку удирающим от них солдатам, рискуя в случае неудачи оказаться блокированными на враждебной территории. Почему?

Нуцег задумался. Ну что тут можно ответить?

— И почему же? — Только что он почерпнул очень много интересных знаний, но как на них реагировать, пока еще не понял.

— Наверное, из-за того, что никакой армии хронов на тот момент уже не существовало.

— Но с чем же тогда воевал Оммэр?

По мнению чародея, такая трактовка событий, бесспорно, была куда логичнее, но оставляла при этом слишком много места для маневра.

— Я же уже тебе сказал, — удивился собеседник. — С результатом их просчета.

Понятно. Очередная запретная тема. Осталось лишь узнать, к чему все это вообще было сказано. Эр Эльзар никогда ничего не делает просто так, а значит, и у этой откровенности есть своя задача.

— Зачем ты мне все это рассказал? — Он уже успел осознать, что самый быстрый путь раскрыть мотивы учителя — это спросить его самого. Иногда это срабатывает, а иногда и нет. Все зависит от того, чего тот от него вообще ожидает.

— Есть большая вероятность того, что они готовят очередной просчет.

— А я-то тут причем? Если с предыдущим просчетом, — На этом слове бывший стражник добавил в голос сарказма, — смог справиться только Оммэр? Да и то не в одиночку.

— У названного тобой человека было множество достоинств, но и он не стал идеальным. В определенный момент он недооценил исходящую опасность, а когда осознал ошибку, то время уже было упущено.

Оэр вздохнул, окончательно теряя веру понять скрытый смысл этих слов. Наставник плел из них целые кружева, настоятельно подводя его к какому-то решению, но разгадать, что именно это за решение не представлялось возможным. Ну не считает же он, в самом деле, что его ученик в состоянии справиться с какой-то тайной угрозой, исходящей от зловещих лесов хронов?

— Взгляни вот на это, — Эр Эльзар протянул стопку подшитых листков, при этом, не обратив никакого внимания на собственное призрачное состояние, которое вообще-то должно было противиться физическому контакту с объектами. — Как думаешь, что это такое?

Бывший патрульный полистал странную книгу, заинтересованным взглядом поводив по немногочисленным рисункам, формулам, некоторые из которых были ему уже известны, сделанным в явной спешке подпискам на полях, и с легким подозрением посмотрел на зависшую напротив него фигуру.

— Насколько я могу судить, это книга по Высшей Магии Стихии Огня.

Учитель удовлетворенно кивнул, но забирать свою собственность обратно не спешил.

— Верно, здесь описано заклинание Крыло Дракона, принадлежащее к твоей Стихии.

Ученик удивленно перебил:

— Заклинание? Одно? — Он с все большим интересом просматривал чьи-то выкладки и наставления, а затем разочарованно отложил бумагу в сторону — чтобы разобраться в этой паутине знаний требовалось быть как минимум магистром, а то и вовсе мастером магии Огня. Стоит ли и говорить, что подобное в ближайшие сто лет будет ему недоступно даже в мечтах?

Вот так вот. Ты можешь быть очень неплохим чародеем, мановением руки опустошающим враждебные города и повергая армии в бегство, но всегда найдется то, что ты понять не в силах. И сейчас Нуцегу, к которому все выше перечисленное и без того не имело никакого отношения, довелось увидеть то, что находилось далеко за пределами его возможностей.

— Оно было спроецировано на Высшую Магию, от того и получилось столь массивным, — продолжал тем временем пояснять наставник. — В оригинале это заклинание умещалось на паре страниц.

— Что значит "спроецировано"? — охладевшим тоном переспросил юный маг. Ему было трудно сохранить интерес к тому, что в ближайшие века останется недоступным. А еще, он только теперь осознал, что его собеседник очень ловко увел разговор от изначальной темы.

— Его открыл Оммэр, однако силы, которыми он повелевал, отличаются от всего, что нам известно. Поэтому, чтобы его трудами когда-нибудь смогли воспользоваться и другие, он перевел заклинание в доступную своим последователям плоскость. — Учитель сделал небольшую паузу, что-то ища взглядом на полках своей личной библиотеки, а затем продолжил нейтральным тоном: — Я хочу, чтобы ты занялся самостоятельными исследованиями Крыла Дракона.

— Почему самостоятельными? — изумился юный чародей, хотя, надо это признать, задание оказалось в любимом стиле собеседника. Спорить бессмысленно, но он все же попробовал: — Даже с твоей помощью, вряд ли что удастся, а без нее не стоит и пытаться.

Призрак качнул головой.

— Это заклинание может освоить только маг Огня, так что тут я тебе не помощник. — И, проследив за неохотно забравшим бумаги учеником, добавил: — Просто попытайся. В этом тебе не может помешать ничто, кроме твоего предубеждения.

Оэр согласился. Ощущать, что ты хоть в чем-то можешь превзойти наставника, было приятно. А если тот и впрямь окажется прав, то ему будет что продемонстрировать экзаменаторам из Института Стихийной Магии.

— Раз этот вопрос решили, то вернемся к прежней теме.

На стол перед юношей лег свиток, а следом и небольшой серебряный паук, сделанный в виде наколки на одежду. Сверху его прикрыл какой-то листок с блеснувшей золотом печатью.

Больше всего ему не понравился именно этот лист белоснежно-белой бумаги, очень сильно походивший на те, которые используются при написании приказов императора. Такое уже случалось однажды, и теперь начинающий чародей готовился к неприятностям, справедливо полагая, что ровные закорючки красноватых букв касаются именно его судьбы.

В прошлый раз воля императора послала его на подавление крестьянского бунта, а что будет теперь?

...Дурные предчувствия оправдались в полном объеме. Нуцег прочитал приказ еще раз, надеясь на то, что он что-то недопонял, но нет, все было предельно ясно.

Налившийся тяжестью взгляд, отразивший всю смесь вызванных чувств, уперся в сотканную из тумана фигуру.

— Что тебя беспокоит? — вопросила та голосом, который в одночасье стал чужим.

— Только то, что ты поставил здесь свою подпись, — жестко отозвался ученик. Даже глава страны не может распоряжаться жизнями ее будущей основы без соглашения кураторов, а Эр Эльзар это соглашение дал.

— Ну не мог же я отказать императору? — делано удивился тот.

Неправильный ответ. Когда среди ставок мелькает жизнь, то любому даже самому бесшабашному храбрецу и герою хочется знать хотя бы ту малость, ради каких целей будет литься его кровь. Он же не был ни первым, ни тем более вторым.

Бывший патрульный поднялся со стула и, поклонившись, молча пошел в сторону двери.

— Куда ты направился, Оэр?

— Туда, где смогу закончить обучение, минуя дурацкие правила Института, — равнодушно откликнулся тот.

— Сядь. — Разнесся спокойный, но наполненный внутренней силой приказ. И на секунду замерший чародей подчинился.

Призрак прошелся по комнате, зашевелив нечеловеческими губами, но слова, доносящиеся до слуха взбунтовавшегося ученика, казалось, рождаются вовсе не там. Они шли со всех сторон, обволакивая успокаивающим саваном:

— В жизни каждого человека и государства может наступить момент, когда любая ошибка способна привести к краху. Мы ходим по острию кинжала, Оэр, и кто-то должен узнать, чем это нам грозит.

— Пусть так, но почему этим кем-то должен быть я? Неужели во все Империи нет того, кто может справиться с этим? — Оэр бросил тоскливый взгляд на бумажку. — То, что тут написано — это просто безумие.

— А чем это хуже твоей службы в Эльроде? — задал встречный вопрос собеседник. — Кому ты клялся служить? Кого обязался защищать? Если безумие не будет осуществлено, то все это лишится всякого смыла.

При этих словах стражник почувствовал себя загнанным в угол. Пусть он и именовал себя бывшим, но принципы у него остались прежними.

— Почему я? Под властью гильдий находятся десятки более сильных магов, так почему же выбор пал не на магистра или мастера, а на ученика?

— Эта операция подразумевается как незаметная для противника, а любой чародей, который смог полностью раскрыть свой талан, создает слишком сильные возмущения в ткани реальности. Тебе-то они, может, и не бросаются в глаза, но хроны такое мимо своего внимания не пропустят. Твой же дар силен изначально, он не выдаст отряд и позволит тебе продержаться какое-то время, если его все же раскроют.

— Какое-то время? — возмущенно переспросил тот.

— Да. Именно столько, сколько потребуется, чтобы воспользоваться этим.

Наставник провел рукой над поверхностью стола, отчего его конечность потеряла форму, разлившись призрачным туманом, который, коснувшись дерева, стал медленно стекать на пол. Секунда, и тот растворился в воздухе, а рядом с серебряным пауком появилось еще два предмета, сравнимых с ним по размерам.

Нуцег присмотрелся к пополнению, и если в небольшой металлической плитке с нарисованным на ней крохотным человечком нашлось хитро закрученное плетение, то лежавший рядом кусок ветки был лишен даже этого. Назвать ее обычной не позволял лишь неправдоподобный белоснежный окрас. В обоих объектах исследования на данный момент не было и капли силы, вернее, он ее просто в них не чувствовал.

— Что это такое?

— Первое — твой личный шанс на спасение. Артефакт с заложенным заклинанием Телепортации. Настроен на тебя, так что если почувствуешь, что другого выхода нет, то просто активируй его. Энергии в нем хватит, чтобы вытащить тебя из любой передряги.

Юный маг нахмурился. Да, он опасался связываться с хронами и их проклятым государством, но это не означает, что отныне его путь — это путь труса. То, что предложил ему учитель, было для него просто неприемлемо.

Эта штука могла помочь избежать гибели, но как он будет жить с мыслью о том, что бросил спутников на верную смерть? И неважно, что те готовы к любому исходу, предателем он не станет никогда!

— Второе, — продолжил тем временем Эр Эльзар, словно и не обративший внимание на то, какой эффект оказало его краткое разъяснение, — редчайший подарок. Дар Богов. В этом куске дерева сосредоточен Истинный Свет. Ему под силу развоплотить любое порождение Мрака... почти любое. Хранг подобную атаку перенесет без потерь, но с ними ты не встретишься даже при самом худшем развитии событий. Так что можешь считать, что в твоих руках абсолютное оружие против Тьмы. Учти только, что одноразовое.

Великий маг с сомнением посмотрел на улицу, а затем продолжил:

— Что же касается остального, то паук — простейший артефакт по сбору определенной информации, а вот здесь — Наставник указал на свиток. — Описан ритуал, с помощью которого эти сведения надо передавать в Альир. Места отмечены на карте, так что если сделаешь все правильно, то не останется даже остаточного следа. Кроме того, заметить сам ритуал связи можно лишь в одном случае — если четко знать, что искать.

Призрак неодобрительно взглянул на Аглаю, чьи ослабленные уже такой близкой зимой лучи просветили его фигуру, заставив ее расплываться.

— С тобой отправятся три лучших бойца Ордена Тенет, ваше путешествие начнется с самой масштабной атаки за последние шесть с лишним веков, а на той стороне встретят пять боевых кораблей Империи. Вся мощь этой страны встанет за твоими плечами, а потому тебе не стоит бояться...

Последнее слово потонуло в дневном свете, в нем же исчез и фантом, оставив Оэра наедине со своими мыслями.

Но думать теперь было бесполезно — решение, принятое на самом верху и поддержанное учителем, не оставляло ему выбора. И, в конце концов, он его принял, хотя, видят Боги, как же ему хотело отказаться от этой сомнительной чести.

(1) См. рассказ 'Клан Черного Ворона'.

(2) По правилам Института Стихийной Магии Оммэра, человек, когда-либо проходивший индивидуальное обучение магии, не может поступить в Институт, если причина расставания с наставником не будет сочтена веской.

Глава 13

Жилище Эр Эльзара ученик покинул через один день после памятного разговора, когда почувствовал себя отдохнувшим и готовым к долгой дороге в сторону самого северного форпоста Империи. О том, что путь до Иссерна вполне может оказаться для него последним, он старался не думать.

Однако мысли нет-нет, да и соскальзывали на закрытую тему. Слишком уж многое от этого зависело, чтобы помешать внутреннему я каким-то обычным запретом. Да и времени, подходящего для подобных занятий, оказалось предостаточно. И если на привалах еще можно было чем-то отвлечься, то в процессе скачки иных занятий для разума просто не находилось.

Хроны, как ни крути, внушали страх. Они давным-давно не казали носа со своей территории, ограничившись очень редкими вылазками, и, казалось, просто перестали обращать внимание на своего соседа. Но это не больше, чем иллюзия. Память этой расы куда как длиннее людской, а их ставшая легендарной жестокость и верность одной лишь Тьме просто не могли позволить им существование рядом с собой детей Света.

Это было Зло, Зло с большой буквы, а оно не умеет терпеть добро. Блаженны наивные глупцы, верящие в воцарившееся затишье, и несчастны те, кто уже знает, когда ему придет конец.

Почему, ну почему ему не довелось родиться хотя бы на десять лет раньше? Тогда Нуцег бы сумел хоть как-то подготовиться, а не встречать приближающийся хаос большой войны, имея до обидного малый шанс на выживание.

Но ему ли теперь об этом размышлять? Стараниями наставника он отправлен прямо в объятия самого древнего противника, и еще неизвестно, сможет ли ученик пережить хотя бы их.

О, он многое слышал про эту расу, и если даже малая часть из того правда, то случится великое чудо, если ему удастся вернуться из этого похода живым и относительно целым. Относительно потому, что доверия к предложенному плану с каждой секундой становилось все меньше и меньше.

Да, юный чародей принял его, и идти на попетую уже поздно. Но испытывать по этому поводу радость? Увольте.

Ощущения? Мерзкие были ощущения. Как у барана, которого долго откармливали, а затем отправили на убой. Даже хуже, ведь тот не догадывается, куда его ведет "добрый" хозяин, так долго о нем заботящийся.

Дни шли друг за другом нескончаемой вереницей, но и время ничего не смогло поделать с подобными мыслями.

Историй, говорящих об особом гостеприимстве хронов, множество, но больше всего ему запомнилась произошедшая в Рудном.

Рудный — это небольшой городок на склоне Пограничных гор, чье население полностью состоит из преступников самого разного полета: от обычных головорезов до разоблаченных заговорщиков и видных участников восстаний, чьи предыдущие заслуги были слишком велики, чтобы позволить оказаться на виселице.

Именно в это "прекрасное" место отправляются все отбросы общества, которые только удается поймать страже. Однако перенаселения за всю его длинную историю не наблюдалось ни разу, а все потому, что добыча руды здесь занятие столь же прибыльное, сколь и опасное. Даже наблюдатели в лагерном поселении состоят сплошь из проштрафившихся солдат и попавших в опалу офицеров и магов.

А неподалеку — километров за тридцать — располагается конная тысяча уже обычных воинов, не подчиняющихся приказам коменданта, но поддерживающих с ним постоянную связь.

Просто так. На всякий случай.

И вот однажды поутру среди обреченных обнаружилась пропажа. Дело, конечно, привычное, учитывая то, чем они все занимались, если бы ни один любопытный факт: с вчерашнего промысла исчезнувший вернулся вполне живым и здоровым, да и спешный обыск, устроенный в казематах, не дал никаких результатов.

Бывали тут, естественно, и "не боевые" потери, — что поделать, ведь абсолютное большинство находящихся здесь признавало лишь звериные законы — но в таком случае оставалось тело. А его не было. Более того, не нашлось даже пятен крови.

Вывод мог быть только один — из поднадзорного лагеря совершен побег. И коменданту это очень не понравилось. Решив, что, скорее всего, сбежавший отправился на север, ибо конную заставу тому преодолеть было бы весьма проблематично, а на юге лишь безлюдные горы, он отправил людей на поиски следа, и те его нашли.

Быстро собранный отряд из двадцати солдат и одного не самого плохо чародея был отправлен в погоню — из лагеря еще никому не удавалось бежать, и комендант приложил все усилия, чтобы сохранить подобное положение дел и впредь.

Впрочем, на тот момент эта задача отошла на второй план, ибо такое событие всколыхнуло всех, и стоило опасаться волнений. В общем, ему было чем заняться и помимо мыслей о достойном наказании для посмевшего совершить побег...

А ранним утром третьего дня в ворота городка постучали. Через пару минут гость уже стоял перед главой этого поселения, удерживаемый двумя гориллоподобными надсмотрщиками. С его лица не сходила безумная улыбка, глаза беспрестанно вращались в орбитах, тело била мелкая дрожь, рот не мог произнести ни единого членораздельного звука, ноги все еще старались куда-то бежать, а в руках он крепко держал аккуратно срезанную клейменую кисть, принадлежавшую пропавшему преступнику. Это был отправленный с отрядом маг.

Добиться от него хоть чего-то осмысленного так и не удалось. После, с огромным трудом отобрав его жутковатую собственность, лишенного разума отправили в лечебницу Альира, в которой он до сих пор и находится.

И лишь рассказавший это Старший тогда добавил, что в Пограничных горах никогда не водилось столь опасного хищника, способного убить два десятка воинов, а потому вывод, кто это мог сделать, напрашивался сам собой.

Уж чего-чего, а оптимизма всплывающие из памяти истории не прибавляли.

Единственным успокоением в этой ситуации служило то, что с ним пойдут сразу три воспитанника Ордена Тенет, причем не абы какие, а лучшие. Кто-то мог бы посчитать это утешение слишком слабым — что могут опытные бойцы против целого государства черных колдунов, будь их хоть целая сотня? — но только не юный чародей. А виной всему брошенная вскользь фраза учителя, что именно из этого ордена вышли все гвардейцы.

Да, у Эр Эльзара есть свои минусы — одна неудержимая тяга к загадкам чего стоит — но есть и плюсы. Он никогда не лжет. Умеет так преподнести правду, что это будет ничуть не лучше обмана, но врать в открытую не станет никогда.

Гвардейцам же, как и тем, кто должен к ним вскоре примкнуть, абсолютно плевать, что за враг перед ними. Они свяжут его битвой, вытянут все слабые места и уничтожат, невзирая на предыдущие заслуги перед Империей. И в кой-то веки Оэр воспринимал подобную беспринципность за благо.

А что ему еще оставалось, кроме как верить в мастерство будущих своих попутчиков?

Так он и ехал, медленно приближаясь к затерявшемуся в суровых холодных краях городу. И, надо сказать, что с каждым пройденным километром зима ощущалась все четче, а ночи, отчего-то невзлюбившие мирного путника, становились к нему все строже.

Хорошо, что хоть в этот раз бывший патрульный оделся по погоде. Отныне его экипировку составляли: утепленные штаны, ничуть не стесняющие движение, толстые кожаные сапоги со шпорами, сезонная куртка и шерстяной ярко-алый плащ с вышитым на нем серебряной нитью язычком пламени. Последний, кроме того, что хорошо сохранял тепло, являлся еще и символом власти.

Подобные полагались всем тем, кто окончил обучение в Институте или сдал выпускной экзамен, если имел честь постигать искусство в индивидуальном порядке.

Иными словами, никакого права носить эту вещь у него не было.

Этакая вольность дорого обошлась бы любому зарвавшемуся ученику, но Нуцег, имея на руках прямой приказ императора, мог позволить себе и не такое. К тому же, большей частью эта мера являлась вынужденной.

Соседство с Тьмой — не такая уж абстрактная вещь. Оно несет в себе потери гораздо большие, чем давление на психику. Энергия Мрака губит все, к чему прикасается: почва лишается плодородия, среди скота начинается падеж, а незащищенные собственной верой или заступничеством чародеев люди теряют разум, превращаясь в опасных зверей.

Если бы не пристальное внимание к этой территории со стороны Института, то приграничная полоса шириной в сто пятьдесят — двести километров уже давно превратилась бы в безлюдную пустыню.

Однако и сил ее выпускников недостаточно, чтобы компенсировать все последствия. Оттого-то эта земля, наряду с той, которая располагается неподалеку от Пустыни Ветров, считается самой неблагоприятной и опасной для проживания.

Плащ же был защитой от разгулявшейся тут вольницы. В голодные годы, а они почти все такими и были, дороги заполоняли десятки вооруженных чем попало банд, которые поправляли собственное бедственное положение за счет проезжих купцов и одиноких путников.

И сколько бы не принималось попыток приструнить разбойников силой, все они терпели провал — когда стоит выбор между смертью от голода и смертью от меча, то последний вариант кажется куда как предпочтительней.

Но были здесь и свои правила: никто не нападал на крупные караваны и странствующих магов. И если первые слишком хорошо охранялись, то вторых не трогали из-за уважения и оказываемой помощи. Кто станет плевать в колодец, дающий тебе воду? Точно не рачительный крестьянин, который большую часть жизни вполне законопослушен.

Конечно, ничего страшного с ним бы не случилось, путешествуй он и без такой полезной накидки. Вот только к Иссерну пришлось бы прорываться с постоянными боями, как к осажденной врагом крепости. А если есть такой элегантный выход, то отчего бы им не воспользоваться?

Оэр хмыкнул в ответ на пришедшую картину воюющего с крестьянством боевого чародея, и тропа его мыслей завернула туда, где подобное случалось не так уж редко.

На востоке жители во всех бедах склонны винить именно магов, а на западе все было с точностью до наоборот. Слишком хорошо тут все понимали, что с ними бы произошло, если бы не их помощь.

Эти территории присоединились к Империи добровольно, ибо из-за своего соседства с хронами не имели достаточно сил и желания для сопротивления. Им нужен был покровитель, который разобрался бы с их проблемами, и они его получили. А свобода? Свобода слишком призрачная штука, чтобы класть ее на одни весы с жизнью и смертью.

На относительно благополучном востоке подобные мысли отсутствовали. Туда Империю никто не звал, и каждый новый метр земли давался с боями.

К тому же Пустыня Ветров начала проявлять свою зловещую активность много позже того, как он покорился. До этого она служила страшной сказкой, которой пугали непослушных детей, и смертным приговором каждому, кто осмеливался пересечь ее границу. Люди не тревожили Пустыню, а та не трогала их. Столетие назад все изменилось, и многие увидели в этом знак.

Ученик Эр Эльзара задумчиво посмотрел по сторонам, останавливая уставшего коня. Он отстранился от участия в собственных мыслях, лишь изредка беря над ними полный контроль. Сейчас пришло время искать ночлег.

Путь, занявший почти две седмицы, близился к завершению. Уже завтра его взору должен предстать новый для него город, а это означает, что лучше бы выспаться.

Так он и поступил, оградив свою стоянку стационарным куполом и замкнув его на артефакт-накопитель. В характеристиках такая защита потеряла, но лучше так, чем позволять заклинанию пить собственные силы.

Иссерн встретил его высокой каменной стеной, не таким уж слабым морозцем, превращающим выдыхаемый воздух в видимый глазу пар, и мрачной стражей у ворот, с особой тщательностью проверяющей каждого желающего войти.

Возможно, виновно было небольшое число этих самых желающих, а может, и особое положение пограничного города.

Как бы там ни было, но никаких проблем у новоиспеченного предводителя группы разведчиков не возникло. Хватило одного лишь плаща и демонстрации небольшого фокуса из магии Огня, чтобы его пропустили.

Изнутри город завораживал.

Конечно, Иссерну было далеко до Альира или Эльрода. Им он уступал как в размерах, так и в умении повергать в ступор людей, видящих их впервые. Но было в них всех нечто общее. И если столица поражала своей возвышенностью и мастерством воздвигнувших столь прекрасные сооружения архитекторов, а главный порт — диким смешением богатства и власти с бедностью и анархией, то северный форпост Империи удивлял строгой функциональностью каждого здания.

Царство камня. Иных материалов местные строители, похоже, не знали. Из-за этого, а еще и из-за особенностей планировки, каждый дом сам по себе являлся крепостью, способной взять плату кровью за всякую попытку штурма. Нужно было совсем немного фантазии, чтобы представить на его мощеных улицах идущих строем солдат, и разносящийся над ними рокот команд.

А еще в Иссерне стоял ни с чем не сравнимый запах приближающейся войны.

Какие предположения, великие интриги, предсказания и старания разведчиков? Чтобы понять это, достаточно побывать в подобном городе, рожденным войной и для войны. Они подобны вестникам скорых сражений.

Это не проявляется во внезапно опустевших улицах, страху в глазах редких и робких прохожих, в уверенном шаге опытных ветеранов, в мрачной решительности генералов или громких диверсиях противника. Изменения в самой атмосфере.

Этот город жаждал осад и штурмов. Не люди, а именно город.

Два года? О нет. Это случится раньше, намного раньше! — словно бы говорили его стены, и причин им не верить отныне не существовало.

Из общей системы ничем не выделялся и трактир "Удача Солдата", в котором Нуцегу надлежало дожидаться своих спутников из таинственного Ордена Тенет.

Внутренняя обстановка оказалась именно такой, какой он и ожидал ее увидеть: все чисто и прибрано, а столики стоят, подчиняясь какой-то внутренней системе, словно солдаты в диковинном построении. И, похоже, здесь поддерживалась армейская дисциплина, потому как заявившийся сюда уже под вечер ученик мага застал непривычную для подобных заведений тишину и полное отсутствие решивших показать пьяную удаль молодцев. Последнее было просто невероятно для Эльрода, но Иссерн, похоже, жил по другим правилам.

Посетители вели себя так, будто каждого из них с самого раннего детства учили правилам хорошего тона. Приятным удивлением стала и цена за одноместную комнату и стойло для коня, затребованная старым трактирщиком, чьи повадки выдавали в нем бывшего военного. Она казалась небольшой даже для этой глухой провинции.

Договорившись на счет ужина и горячей воды, юный маг поднялся на второй этаж здания, в тайне надеясь на теплую кровать.

Следующие два дня прошли в блаженном ничегонеделании. За окном разыгрался настоящий снегопад, а потому исследование города следовало отложить до более благополучных времен. Спускаться вниз было незачем.

Единственным доступным занятием стало изучение полученных от наставника вещей. Ему он и придавался, когда просто сидеть и следить за полетом хлопьев застывшей воды становилось больше невмоготу.

Первыми были Дар Богов, как учитель назвал ветвь с заключенным в ней Истинным Светом, и металлическая плитка с нарисованным на ней человечком.

Над ними бывший патрульный прокорпел совсем не долго. Оба предмета остались для него полны загадок. Один из-за того, что в нем попросту не ощущалось никакой внутренней структуры потоков сил, именуемых плетением, а другой — из-за странного отсутствия в нем заложенной энергии, которая по словам того же учителя там находилась.

Гораздо результативнее стало исследование того, что прилагалось к приказу императора.

Карта с проложенным по ней маршрутом подверглась всестороннему рассмотрению, та же участь постигла и заклинание связи, которое на поверку оказалось достаточно простым. Во всяком случае теоретическая часть. Практика, зачастую, получается коварнее, но что-то напутать он не должен даже в этом случае.

Следом пришла очередь и серебряного паучка. Больше всего Оэра интересовало то, какие именно сведения тому было поручено собрать. И после нескольких часов аккуратного — не хватало еще что-нибудь в нем испортить — изучения, ему удалось это разузнать.

Спектр требующихся императору знаний о земле противника поражал свое масштабностью. В нем было все: от температуры и влажности воздуха, до активности сил Мрака и числа защищенных с их помощью городов и замков.

Еще никогда перед разведкой не ставилась подобная задача: узнать все о том, о ком на данный момент ничего не известно. Именно так теперь можно охарактеризовать их миссию. И ничего хорошего лично для себя чародей не увидел. Мрачных мыслей сразу же прибавилось. Будь он на месте противника, то точно не дал бы своему врагу столько времени, чтобы собрать все эти сведения.

Не осталось в стороне и Крыло Дракона. Именно ему юный маг и посвятил большую часть свободного времени. Еще в пути он попробовал найти дорожку к скрытому в ровных строчках смыслу, но, как и ожидал, ничего не вышло. Тот ускользал, будто рыба из рук неопытного рыбака. К тому же на скаку особо не почитаешь, а на привале всегда находилась куча более важных дел.

И вот теперь он наверстывал упущенное, пытаясь взломать завесу непонимания и старательно отгоняя от себя пораженческие мысли, которые возникали каждый раз, когда все его знания о родной Стихии пасовали перед той или иной частью заклинания. И подобное случалось часто, пожалуй, даже излишне часто.

Это оказалось сложнее всего того, чему он обучался долгие годы — сначала в Институте, а потом и у Эр Эльзара. Перед ним словно открылась новая пропасть знаний, в которых нечего и стараться понять что-либо без талантливого проводника. Но все же бывший стражник не отступал — задача, казавшаяся непосильной, увлекла его с головой.

Однако и творение Оммэра строго хранило свои тайны. Нуцегу доставались лишь крохи заложенной в него мудрости, но и они дорогого стоили, каждый раз приоткрывая дорожку к пониманию и новому штурму.

Дошло до того, что к вечеру второго дня он стал с трудом соображать, чем именно занимается и где, собственно говоря, находиться. Но окончательно его добила последняя из просмотренных частей Крыла. Судя по тому, что на ней были замкнуты чуть ли не все энергетические каналы от уже увиденных кусков, то она несла в себе тройной или же четверной смысл.

Попытка это осмыслить привела лишь к тому, что и так уже изможденный разум поплыл, а перед его обладателем приветливо приоткрылась дверь, ведущая к безумию.

Спасла его защитная реакция организма, властно и быстро перехватившая управление телом и заставившая это тело принять горизонтальное положение. После этого, мир медленно налился чернотой, а все еще стремящееся познать великую тайну сознание увязло в опустевшем от исчезнувших мыслей пространстве...

Следующее утро, несмотря на отсутствие снегопада и, в общем-то, неплохую погоду, ученик мага встретил в самом скверном расположении духа. Причин было не так уж мало, но самая из них очевидная заключалась во вчерашнем происшествии и нежелающей униматься жуткой головной боли, которая, судя по всему, являлась следствием.

Попытка взять контроль над ощущениями с помощью чародейства принесла лишь острую вспышку новой боли и злости.

Демон бы побрал этого Оммэра с его безумно сложными заклинаниями!

И ведь нельзя однозначно сказать, что во всем произошедшем виноваты только нетерпение и привычка добиваться своего в сжатые сроки, которые были свойственны Оэру, когда тот имел дело с чем-то ему интересным и непознанным. Кое-какую подготовку он все же умудрился провести, пока добирался до затерянного в суровом климате севера Иссерна, да и это его изучение было максимально поверхностным.

Кто же мог подумать, что в этом мире существуют НАСТОЛЬКО сложные связки. Как же он был наивен, предполагая, что упорство сможет заменить отсутствующие знания и мастерство. И если таково начало, то что будет дальше, когда придется вникать в саму суть? Эр Эльзар, верно, пошутил, когда передавал ему эти злосчастные бумаги.

Заклинание, способное зачаровать ум заклинателя. Надо же, получается, что иногда и сказки обретают свою плоть. Хотя, если верна эта, то может подтвердиться и другая?

Боль отброшена и забыта, а внутри вновь проснулся исследователь. Только теперь тот действовал гораздо осмотрительнее. Урок был им понят.

Бывший патрульный аккуратно поднял сиротливо лежащий на полу листок, выпавший из общей подшитой стопки, и осторожно, словно тот мог в любую секунду обернуться ядовитой змеей, поднес его к глазам. Смотря на него, он возродил вчерашние ощущения. Все отличие состояло в том, что теперь те не в силах были повредить его рассудок.

Пару минут спустя постоялец трактира занял место на кровати, а бумажка вернулась к своим товаркам в книжку, которую гораздо уместнее было бы называть рабочей тетрадью.

Результат оказался одновременно и проще и сложнее, чем тот, который стоило ожидать. Проще потому, что он все же добился своего. А сложнее из-за того, что это не принесло долгожданного понимания всех истин. Кое-что ему теперь открылось, но этого было мало. Так, стало ясно, что энергетические нити, собранные и связанные воедино самой загадочной из рассмотренных им частей Крыла, перенаправляются на узловые точки, которые непосредственно и подпитывают боевую составляющую заклятья. Но эта составляющая, судя по всему, была далеко не единственной.

С огромным изумлением юный маг понял, что кроме разрушительной силы Огня заклинание несет в себе некую информацию. Предположительно это возможность отличать своих от чужих. Не так уж много, как могут подумать некоторые далекие как от Искусства, так и от войны. И будут совершенно неправы. Одно лишь это переводило Крыло из разряда "дубинки большие, бьющие по головам без разбора" в категорию изящнейшего из существующих орудий.

Кроме того, о самой возможности подобной составляющей молчали не только прочитанные ранее книги, но и всезнающий Эр Эльзар. Что было и вовсе невероятно.

Не имеющий представления о существовании этой грани Искусства чародей подобен лучнику, который посылает свои стрелы, надеясь на остроту зрения, твердость рук и правильную оценку ветра. Сравнение, конечно же, утрированное, но достаточно удачное. Вся разница заключается в том, что повелитель Стихий контролирует свою "стрелу" на протяжении всей ее жизни, а не только до момента, пока "тетива" не отпущена, но и цена ошибки у них несоизмерима.

Если же добавить такой вот компонент, то он мало того, что сделает подобную ошибку невозможной, так еще здорово облегчит поиск определенной цели. Фактически, для этого будет достаточно знать точные параметры ауры, а дальше заклинание все сделает само. И все эти предположения построены на поверхностном ознакомлении, какова же тогда действительность?

Исследователь нервно заворочался, требуя немедленного раскрытия всех тайн, и Нуцегу пришлось выдержать настоящий бой, уговаривая себя отложить столь опасное, хотя и, несомненно, весьма интересное занятие на неопределенный срок.

Зачем он это сделал?

Ну, во-первых, его не прельщала перспектива закончить свои дни в заведении для душевнобольных, а, учитывая недавнее происшествие, можно со всей ответственностью заявить, что шанс этого весьма велик. Во-вторых, ему банально не хватит времени, чтобы во всем разобраться. А в-третьих, голова все еще жутко болела, и в ближайшее время в планах было посещение заведения, расположившегося на первом этаже с целью дегустации вин.

А почему бы и нет, особенно если иные способы возращения чистоты мысли потерпели полное фиаско? Вскоре он будет далеко, а раз так, то стоит хотя бы попробовать дары погребов "Удачи Солдата".

Молодой светловолосый юноша, выбравший самый дальний столик, сидел, понуро опустив голову и не делая и попытки завести с кем-нибудь беседу. В таком состоянии он пробыл здесь чуть ли не полдня, изредка подзывая единственную официантку и пополняя свой бокал.

Наверное, кто-нибудь из любителей хорошей выпивки и не менее хорошей драки, особенно из тех, что прибыли в трактир под вечер, уже давно бы стал его задирать, если бы не две вещи. Во-первых, это был трактир именно старины Изры, который весьма не любил, когда один клиент начинает бить другого, круша при этом все на своем пути. Подобное, конечно, ни одному нормальному трактирщику не понравиться, но Изра был тем, чье слово значило гораздо больше, чем пустое сочетание звуков, напрасно сотрясающих воздух. За годы мира он не потерял хватки ветерана, и вполне мог прервать жизненный путь сильно насолившего ему дебошира, к тому же местная стража разве что ему руку пожмет за очистку города от человеческого мусора. Прецеденты случались.

Второй же причиной, остужающей даже самые горячие головы, служил плащ невзрачного юнца. Ярко-алый плащ выпускника Института. Не связываться с его обладателем хватит ума даже у самого отъявленного безумца. Да и незачем. Всегда можно найти более удобного соперника, если поискать в соседнем трактире или даже просто на улице среди прохожих.

Подобные мысли без труда читались опытным патрульным, и в любой другой момент они наверняка вызвали улыбку. Но не сейчас.

Месяц, именно месяц.

Ровно тридцать дней прошло с той встречи на трижды проклятом третьем пирсе. И это обстоятельство стало основной причиной скверного настроения.

Мертвы ли его напарники? Да, скорее всего.

Простая ли это констатация факта? О нет.

Он знал свою вину, но не собирался отпускать убийцу просто так.

Юноша опустил веки и вызвал перед внутренним взором кроваво-красные глаза демона. Равнодушное спокойствие и злобная, рвущаяся наружу сила — вот, что там можно было увидеть. Только в этот раз им отвечал не страх, как было до этого, а обещание.

Я пройду через леса хронов, а после найду тебя и выверну наизнанку твою демоническую душонку, — вот о чем говорили глаза человека, обретшего цель.

Демон молчал. Он не считал нужным отвечать.

— Разогретое вино — не самый приятный напиток, — вклинившись в мысли ученика чародея, произнес отстраненный голос, заставивший того резко поднять голову. В нынешнем своем состоянии Оэр был готов утопить этот город в огне лишь за то, что один из его жителей подошел к нему в неправильный момент. Однако он смог себя сдержать, и вся его ярость тут же сконцентрировалась на нависшей фигуре. Очень странной фигуре.

Вместо лица — мягкая черная маска из неизвестного материала, на голову накинут капюшон, переходящий в длинный плащ с рукавами все того же цвета, кисти рук — черные же перчатки. Довершали странный образ две небрежно выпирающих из-под одежды рукояти длинных кинжалов, но тот, к кому обратился гость, мог поспорить на что угодно, что это было далеко не единственное его оружие.

Юный маг посмотрел на него другим зрением и тут же почувствовал удивление. Наверное, он бы попросту опешил, если бы не столь сильные эмоции, все еще рвущие сердце — у гостя отсутствовала аура. То есть совсем.

Этого не могло быть, ведь даже у Восставших Из Могил сохранялись отдельные видоизмененные, как и они сами, части, а этот явно был жив. Тогда как? Любое перестроение в этой сверхсложной структуре несет свои последствия, и пусть в Империи достаточно умельцев, способных изменить как внешность, так и ауру, но спрятать ее от стороннего взора... Маскировка?

А что? Исключая невозможность, в виду неизбежной мучительной смерти отсеченного от мира, вполне вариант.

Плохо, мало того, что он укутан в эту скрывающую все детали одежду, так теперь и вовсе не понять, какого этот человек пола, сколько ему лет, да и общие черты характера не увидеть. Даже человек он теперь лишь номинально. Именно, что гость, сохранивший абсолютное инкогнито. Мысль о том, что он подошел к нему случайно, даже не рассматривалась.

Пока шли эти измышления, Нуцег краем глаза заметил еще две схожие фигуры, севшие неподалеку от хозяина заведения. И потому, с какой скоростью старый солдат принялся протирать бокалы и кружки, можно было легко определить, что уж он-то знает об этой троице побольше остальных.

Может Гильдия Убийц? Их, конечно, вроде как всех перебили, но чем Бездна не шутит. Гниль всегда скапливается на окраинах.

Тем временем гость сел напротив и снял свою маску, скрывавшую лицо достаточно молодого мужчины. Попутно стали понятны и его слова, так как переведший вслед за ним взгляд постоялец натолкнулся на бурлящее в бокале вино. Не успел он ничего сделать, как тот разлетелся на десяток обагренных красным, как кровь, напитком осколков.

А с самоконтролем-то у него оказывается не все в порядке. Хорошо, что это закончилось такой мелочью, а не кучкой пепла на месте "Удачи Солдата".

— Оэр Нуцег, полагаю?

Гость, не обратив на печальную участь бокала ровно никакого внимания, равнодушно откинул полу плаща и наткнулся рукой на один из кинжалов. Однако, вопреки ожиданиям напрягшегося ученика мага, тот достал вовсе не его, а еще один лист белоснежно-белой бумаги, а после протянул его над столом.

Мысли, ранее с великим трудом продирающиеся сквозь завесу ярости, неожиданно прояснились, разъяснив и то, откуда у этих людей приказ императора, и то, почему их трое.

Передышке пришел конец.

Глава 14

— Поражение, — заметил воин-тень спокойным тоном. Вот только слово это затерялось в свисте обжегшего горло холода, источником которого были вовсе не природные силы, а промелькнувший возле самой кожи мертвенный металл кинжала.

Оэр судорожно сглотнул и, не удержавшись, провел рукой по пораженному месту.

Этим оружием воспитанник Ордена орудовал с ювелирной точностью, говорящей о немалой тренировке и прирожденных способностях, но каждый раз, а этот уже третий, молодого чародея посещало чувство случайно разминувшейся с ним смерти, словно обещавшей тому, что больше промахов не будет.

Хотя никакой это не воспитанник, а воспитанница — почему-то подсознание никак не хотело запоминать этот факт, несмотря на то, что последние сомнения уже исчезли.

Возможно, тому виной был слух, что Орден не берет в свои ряды женщин, но скорее всего, из-за ее явно выраженного умения убивать, возведенного в ранг искусства. Он просто не мог спокойно воспринять то, что приверженцем подобного пути стала хрупкая девушка, а не суровый воин, хорошенько потрепанный жизнью.

Правда, насчет хрупкости, это, пожалуй, только внешне. У вновь вставшего напротив человека не существовало слабых сторон и уязвимых мест. В реальной схватке победа осталась бы за ней, и дело тут не в том, что в арсенале ученика отсутствовали нужные заклинания, просто вся эта его так называемая магия имела по сравнению с умениями Милены один очень важный недостаток — она слишком медлительна для тех скоростей, с которыми идут атаки противницы.

В первый раз он услышал "поражение" гораздо раньше, чем смог прореагировать на внезапно пропавшую из поля зрения фигуру.

Она назвала это Катмай — уход из реальности в подпространство с другим течением времени. Со стороны выглядит, будто нырок пловца. Тот также исчезает в воде, и можно только догадываться в каком месте он вынырнет.

Огненный Щит не мог отслеживать ее перемещения в нереальности, и это стало причиной второго поражения.

На начало третьей схватки Нуцег окончательно сбросил апатию и взялся за дело всерьез. Оттого-то она и затянулась на почти целую минуту.

Вызвав в довесок к своей излюбленной защите пять Огненных Птиц и взвинтив собственное восприятие до максимума, бывший стражник принялся ждать атаки. Гораздо разумнее было бы начать бой самому, но по договоренности он должен лишь обороняться.

Его сопровождающие захотели самостоятельно оценить возможности нового командира, дабы знать, на что рассчитывать в крайнем случае, а тот особо и не возражал, прекрасно понимая, что сие не пустая блажь.

Проверку взялся осуществить один из троицы, и после того, как стало понятно, что он — это она, прояснилась и причина этого.

Катмай — это искусство на стыке магии и военного мастерства. Чтобы им овладеть, недостаточно уметь делать что-либо одно. Нужен дар и прирожденный талант к оружию. У Милены были оба необходимых требования.

Местом, для проведения испытаний его умений, был выбран заброшенный амфитеатр, расположившийся загородом.

Когда-то давно, когда еще гремели кровопролитные сражения между человеческими государствами, подобные строения возникали, как грибы после дождя. У Империи осталось слишком много плененных солдат, которых нельзя было просто отпустить на волю или отправить всем скопом в Рудный. И тогда их заставили сражаться друг с другом.

Говорят, что это выглядело очень зрелищно, и некоторые богатеи теряли целые состояния, делая ставку на какого-нибудь воина арены. Но шло время, и противников у страны становилось все меньше и меньше, а, следовательно, иссякал и поток пленных. Так продолжалось до тех пор, пока не дошло до того, что в битвах стали участвовать сторонние люди — разбогатевшие на чужих смертях надсмотрщики решили преступить прямо запрещающий подобные действия закон, не пожелав расстаться с таким прекрасным заработком.

Какое-то время им это спускали с рук, а после, власть в Империи перешла Зарису Второму — деду нынешнего императора. И первым, что сделал Зарис Второй, получивший корону в уже преклонном возрасте, так это поставил вне закона любые битвы между людьми, проводимые в стенах амфитеатров. Вторым его действием стало наказание для надсмотрщиков. Быстро разобравшись с недовольными и пополнив за их счет казну, он перешел к остальным делам.

Что же касается немногих выживших среди военнопленных, то им даровали свободу и не самые крупные земляные наделы с правом передачи их в наследство.

Так закончился недолгий век боев на арене, и большей частью покинутые амфитеатры стали единым памятником тем временам и погибшим в их стенах людям.

Однако атмосфера этих мест осталась неизменной. И даже теперь, спустя столько десятилетий, стоя на замерзшем песке в окружении полуразвалившейся стены, можно было почувствовать влияние прошлого. Казалось, что сам воздух здесь пропитан яростью и ненавистью, а еще жаждой битвы и нескончаемых, ведущих к свободе и известности побед.

Один вздох наполнял тело силой и уверенность.

Наверное, именно из-за этого ученик Эр Эльзара не сразу заметил преображение своего экзаменатора. Маска и плащ, легшие на каменные ступени, открыли миру зеленоватые глаза, чуть заостренные скулы, изящный нос и тонкий изгиб губ, все вместе придававшие ее лицу странную изящность и вместе с тем какую-то хищную красоту. Это же впечатление поддерживали одежда, представлявшая собой обтягивающие штаны и мягкие сапожки без каблука ниже пояса и замотанное каким-то замысловатым образом в отрез черной материи туловище — выше него, и короткая, почти мальчишеская стрижка. Руки были оголены до самых плеч, но, не считая их и лица, больше открытых мест на ее теле нет.

Увидевший это Оэр даже вздрогнул. Пусть денек и выдался относительно теплым, но ведь только относительно. Неужели той совсем не холодно?

А после, он заметил ее ауру, и все вопросы поспешили спрятаться на самых задворках разума — сквозь отдающих ледяной стужей черт двадцати трех летней (теперь понятно, что двадцати трех летней) девушки проглянул выследивший добычу хищник.

Именно от него бывший стражник услышал первое "поражение". Дальше с ним сражался уже человек...

Огненные Птицы оказали более достойное сопротивление, кружа вокруг создателя наравне с полотнищем колышущегося пламени, как выглядел до предела закаченный энергией Огненный Щит для стороннего наблюдателя, появись бы он сейчас на заброшенной площадке амфитеатра.

Вот только тем активная защита и отличается от пассивной, что не просто подставляется под удар, а еще и жалит атакующего. Ранить — не ранило, но задержало существенно. Если бы Птицы не требовали к себе столь пристального внимания, то у него появился бы шанс победить. А так, каждому из магических созданий хватило по одному удару зачарованного кинжала, в процессе создания которого определенно поучаствовал неплохой артефактор, знающий толк в Искусстве, еще два успел перехватить Щит, а восьмой прошел вплотную от шеи, обдав леденящим кровь ветром, и...

— Поражение.

Юный чародей начал злиться на себя и, когда был объявлен четвертый бой, стал действовать иначе, прекратив играть роль неподвижной мишени и достав, наконец, меч.

Ослабив защитную составляющую Огненных Птиц — а что в ней толку, если ее только и хватает, что на один удар? — и придав им больше свободы, он отправил их на оборону тыла. Левый бок прикрыл Огненный Щит, а центр и правая сторона остались за ним.

Туда и пришлась первая атака быстрого как ожившая молния бойца Ордена Тенет. И если бы в магии не уделялось столько внимания самоконтролю и влиянию на собственный организм, то этим все и закончилось.

Однако реакция чародея лишь самую малость уступала скорости атаки. При этом у него было время рассмотреть удар, ибо даже свои действия он воспринимал какими-то заторможенными. Словно секунда внезапно удлинилась и стала идти как минута.

За миг до того, как сталь коснулась стали, ученик мага догадался направить толику своей силы в клинок, придав, таким образом, ему больше крепости и остроты. Наверное, только потому и смог удержать свое оружие в руке.

При прямом столкновении меча с кинжалом значительные преимущества имеет именно первый, но в этот раз все оказалось иначе. На мгновение Нуцегу почудилось, что он попытался остановить летящий на него тяжелый двуручник. Боль от отдачи оказалась настолько сильной, что едва не заставила пальцы разжаться.

Чтобы пережить следующую атаку пришлось пожертвовать одной Птицей, а дальше любые удары он старался — в меру своих более чем скромных сил — попросту отводить в сторону, уйдя в глухую оборону. Но даже так приходилось терпеть ужасающую тяжесть, отзывающуюся новой болью в запястье, ведь при каждом соприкосновении с оружием соперницы начинало казаться, что он пытается оттолкнуть своим одноручным мечом — тем самым, что достался в память о полуторогодовой службе — огромный двадцатикилограммовый булыжник, причем делает это явно из очень неудобного положения.

А Милена, словно бы нарочно, атаковала только с той стороны, с которой его не прикрывали заклинания. При этом нельзя было однозначно говорить, что весь успех ее ударов заключался в явно непростом оружии. Скорее, оно являлось лишь небольшим приложением к собственному мастерству. Ведь даже видящий во всех деталях ее движения чародей сдерживал подобный напор лишь чудом. Случалось так, что траектория приближающегося кинжала принимала самый невообразимый вид, а бывало, что прямо в полете менялась хватка.

И при всем при этом его не покидало ощущение, что бьется она едва ли в полсилы.

Через пару минут центр перешел под патронаж Щита, ибо парировать направленные туда удары становилось все тяжелее и тяжелее, а тыл потерял еще трех магических созданий, залатавших дыры в его обороне. За все это время чародею удалось лишь дважды перейти в контратаку, но оба раза на его пути вставал зачарованный кинжал.

Сейчас он остро жалел, что вообще достал эту железку, а не воспользовался Пламенным Клинком, который более подходил для подобных схваток. Наверное, поддался духу арены и теперь вынужден за это расплачиваться.

Маги редко становятся хорошими мечниками. Во время обучения на это не хватает времени, а после... Кто захочет изучать премудрости ближнего боя, если одним удачным заклинанием может уничтожить сотню-другую отличных бойцов?

Но как и у любого правила, тут есть свои исключения. Армейских чародеев обучают и этому, потому как в армии даже самый распоследний обозник обязан уметь держать удар при схватке на мечах.

Для тех же, кто идет тропой одного искусства, существует Пламенный Клинок — заклинание довольно специфичное, но как нельзя лучше подходящее для уничтожения противника в упор. Именно уничтожения, ибо сражением это назвать уже нельзя. А все потому, что Пламенный Клинок непостоянен, он принимает ту форму и размер, которые только вздумается пожелать владельцу. Да и биться против него на равных можно лишь зачарованным оружием, так как любое другое раскалиться добела за одно прикосновение.

Единственный его недостаток — количество сжигаемых сил. В обычных условиях таким не помашешь, ведь несколько минут боя в его исполнении сравнятся по затратам с каким-нибудь заклинанием из Высшей Магии.

Вот только каждый раз, когда его меч натыкался на зачарованную сталь кинжала, он поминал свою бережливость недобрым словом.

Очередной скользящий удар отвел правую руку в сторону, и перед бывшим патрульным со всей очевидностью проявился проигрыш в уже четвертой схватке — неимоверно быстро сменив стойку, Милена использовала предыдущую атаку, как начало для новой. И на этот выпад он не успевал ответить. Ему осталось лишь одно.

— Поражение. — Вновь услышали безучастные стены арены, а сказавшая это воспитанница Ордена отошла на исходное положение, чтобы начать пятый бой.

Вернее попыталась отойти, так как внезапно почувствовала сопротивление и тут же резко обернулась — рука с зажатым в ней кинжалом была перехвачена Оэром и удерживалась им у своего горла.

Со стороны это выглядело так, будто тому нравилось ощущать близость смертоносного металла, но дело тут было совсем в другом.

— Ничья, — с напором произнес тот, на секунду коснувшись взором зеленого холода ее глаз.

А Милена, проследив за взглядом своего оппонента и позволив себе хищную улыбку, когда поняла, что он подразумевает, тихо согласилась, текучим нечеловеческим движением высвободив руку из захвата:

— Ничья.

И причина, сподвигнувшая девушку на такое решение, заключалась в зависшем напротив ее груди одноручном мече, чей наконечник светился едва уловимым красным светом. Такому хватит одного усилия, чтобы пробить грудную клетку и добраться до сердца, а потому итог четвертой схватки был пересмотрен.

— Теперь атакуй ты, — сказала та, отойдя на несколько десятков шагов.

— И чем же я должен атаковать? — неправдоподобно удивился ученик Эр Эльзара.

И не то чтобы он изначально рассчитывал на победу в сражении с одним из лучших членов Ордена Тенет, но подобный разгромный счет все же задел его самолюбие, а оттого недовольство самим собой очень отчетливо виднелось в его голосе.

Хотелось взять реванш, а не просто свести одну из четырех схваток в ничью.

— Самым сильным, что у тебя есть, — без тени сомнения или каких-либо еще чувств ответила одна из троицы. — Ты же уже овладел Высшей Магией, вот ей и бей.

— Высшей Магией? — На этот раз изумление было подлинным. — От нее ни одно подпространство не спасет, а я не смогу контролировать подобное заклинание, никто не сможет.

— Просто бей.

Он колебался. С одной стороны, она явно понимает цену своих слов, но подобное предложение выглядит чересчур самонадеянно. Да, как боец Милена стоит на недосягаемых для него высотах, но вот как маг...

Нуцег вновь всмотрелся в ее ауру.

Для опытного чародея посмотреть на эту эфемерную структуру, все равно, что описать внешность человека, увиденного в зеркале. То есть по ней он может узнать практически любые интересующие его сведения о конкретной личности.

Вся беда была в том, что уж кого-кого, а бывшего стражника точно не назовешь опытным в подобных делах. Однако даже он понял, что ее дар по силе уступает тому, что принадлежит ему. Весь вопрос в том, насколько мастерски она им овладела, и сколькими секретами с ней поделился таинственный Орден.

— Если я это сделаю, то тогда сюда прибегут все маги Иссерна. — Предпринял он последнюю попытку ее отговорить. — Мы не так далеко отошли от города, чтобы никто ничего не почувствовал.

— Об этом можешь не беспокоиться — у Ордена есть исключительные права на любые действия, не несущие вреда мирным жителям.

— Хорошо, — неохотно согласился будущий Эр, опустив веки. — Надеюсь, что ты понимаешь, что просишь.

Ответа он уже не слышал, да и был ли он, ответ?

На этот раз все происходило совсем по-другому. Никакой спешки, никакой боязни не успеть и никакой попытки скрыть свои действия — все, что мешало ему в битве с вороном, теперь отсутствовало. Исчезла даже эмоциональная окраска происходящего, осталась лишь задача и ровная работа мысли. Именно мысли, ибо слово и жест испокон веков являлись лишь ее сподвижниками.

Укус Дракона. Так называлось это заклинание, несущее в себе крупицу Первородного Пламени. Его сила была такова, что далеко не всякий выпускник Института сможет пережить встречу с ней, но еще выше были требования к создателю.

Чтобы воззвать к подобной мощи, мало обладать нужными знаниями и необходимым запасом энергии, нужно чувствовать Стихию, понимать ее и знать путь, которым она следует. На все это способны далеко не все.

И теперь секунда за секундой юный маг выстраивал смертоносное плетение, опробованное веками и поколениями лучших повелителей Огня.

— Пр-риго-ттовься. — Чуждый звук вызвал в ровном течении сил легкую дестабилизацию, отозвавшуюся недобрым гулом в голове. Оэр не был уверен в том, что его услышали, но не предупредить он не мог. Для сомнений уже не осталось места, так как возникни даже теперь такое желание, то он не смог бы ничего сделать — его стремящееся обрести плоть творение уже увидело своего врага.

Высшая Магия не рождена для дуэлей — вот то единственное, о чем он мог думать, пока правая рука, словно обретя собственную волю, медленно поднималась в сторону напряженной девушки, а губы шептали заветное слово.

— Гори.

Голова тут же закружилась, а перед внутренним взором, знаменуя собой резкий упадок сил, заплясали цветные пятна. Мгновение, и все снова пришло в норму.

Глаза открылись именно в тот момент, когда из сотен багровых искр, зависших над целью, стала вырисовываться огромная голова мифического зверя. Раскрытая пасть налилась ярко-красным светом, и, не раздумывая ни секунды, дракон сомкнул ужасающие своей реальностью и заключенной в них мощью челюсти.

Раздалась ослепительная вспышка, и во все стороны хлынули потоки яростного темно-алого, как застывшая кровь, пламени, обращающего все на своем пути в невесомый пепел.

Однако до ученика добрался лишь легкий порыв нагретого воздуха — удар был максимально, насколько это вообще возможно для Огня, сконцентрирован. Но тот не заметил и этого, все его мысли крутились вокруг набирающего еще большую силу заклинания.

Сейчас он клял себя последними словами за то, что позволил так легко уговорить. Сам чародей подобный удар точно бы не выдержал, но Милена пока справлялась. Последнее ощущалось им каким-то сверхчувством, которое уже помогло определить за холодной отстраненностью, демонстрируемой ею до начала атаки, напряжение.

Словно держишь в ладони чрезвычайно хрупкий шарик. Стоит сжать ее в кулак, и он тут же разлетится на мелкие осколки.

Нуцег скосил глаза в сторону правой руки и заметил легкий красноватый ореол вокруг пальцев.

— Это еще что такое?

И его удивление можно было понять, ведь спонтанное проявление силы — это удел совсем зеленных учеников, только вставших на тропу Искусства и вкусивших первые плоды новых знаний. Так бывает, когда просыпается дар у человека, еще не имеющего достаточного понятия о самоконтроле.

Внутренней структуры у явления не было, и юный маг поспешил от него избавиться, потому как в любую секунду бездействие могло обратиться серьезными увечьями. В Институте подобный исход предотвращают учителя, но он в состоянии и сам о себе позаботиться.

Результат казалось бы элементарного действия был и вовсе ненормальным — в ответ на попытку взять под контроль все проявления своего дара, сияние лишь усилилось, и рядом тут же полыхнул Укус, разогрев воздух вокруг цели до десятка тысяч градусов. Стоило новой вспышке пройти, как поугасло и свечение, а до слуха долетел легкий треск едва сдержавшего атаку шарика.

Но осознал все это бывший стражник совсем не сразу.

Невозможно. Он как-то смог повлиять на уже выпущенное заклинание Высшей Магии, и тем самым опроверг закон, о нерушимости которого ему говорил сам Эр Эльзар. Это было просто невероятно.

Немного отойдя от этой мысли, чародей попытался прекратить затянувшуюся атаку. Но на этом поприще его ждало лишь разочарование — заклинание, реагирующее на приказы об уничтожении противника, категорически отказывалось развоплощаться, просуществовав до тех пор, пока не кончилась заложенная в него энергия.

В общей сложности Укус держался пять с лишним минут. Целых пять минут непрерывного воздействия раскаленного до невероятной температуры пространства — нагрузка, даже половину которой не сможет выдержать ни один из известных Оэру Щитов, а Милена выдержала. Не сказать, что легко, о чем явственно свидетельствовала тяжело вздымаемая грудь и выступившие на лбу бисеринки пота, но выдержала, став вторым человеком, который смог это осуществить.

Она сидела на самом краю десятиметровой воронки, все еще сжимая в левой руке вынесший колдовское пламя кинжал, а правой устало оперевшись о землю, и смотрела на ее дно, где еще продолжала бурлить ярко-красная стекловидная масса, заставляющая дрожать воздух, будто над огромным костром.

— Ты в порядке? — спросил быстро подошедший, почти подбежавший, юноша, который просто не мог не задать этот вопрос. А затем с несвойственной для него непосредственностью добавил: — Я же предупреждал.

— Да, предупреждал, — как-то отстраненно согласилась девушка и тут же резко перевела взгляд в сторону.

Через секунду в том месте прямо из воздуха на обожженный песок арены шагнул десяток человек в одеждах иссернской стражи, а вслед за ними и тройка приготовившихся к бою магов из Гильдий того же города. И это событие словно бы встряхнуло ее, вернув внутренний стержень.

— Бой на мечах — плохо, защита — удовлетворительно, атака — отлично, — прежним своим тоном произнесла воспитанница Ордена Тенет, а затем, обращаясь к появившимся, коротко приказала: — А вы уходите.

С легким удивлением проследив за повиновавшимися без всяких пререканий людьми, ученик Эр Эльзара заметил только сверкнувшую в руках Милены серебряную цепочку, исчезнувшую за воротом ее необычного одеяния, и еще раз подивился влиянию Ордена.

* * *

Родина. Сколько чувств заключено в этом таком простом и, вместе с тем, неимоверно важном для всех и каждого слове?

Особый воздух, в котором больше нет чуждой тяжести, которым хочется дышать и дышать, особая земля, на которой стоять — уже самое великое счастье. Здесь все особое и близкое с самого рождения. Оно родное.

Ощущение Родины доступно всем разумным, но по-настоящему его могут прочувствовать только те, кто вернулся с чужбины. И неважно сколь долгим и трудным было путешествие — тоска забредает в душу уже на следующую секунду после того, как сделан шаг над невидимой границей, пролегающей между "своим" и "чужим".

Хрон, пересекший эту черту в обратную сторону, тоже поддался подобной слабости, наконец, распрямившись в свой настоящий двухметровый рост. За одно только то, что на ней не надо столь унизительно маскироваться, изображая из себя человека, он готов был любить эту землю.

Впрочем, если потребовалось, то тот бы вновь это сделал. В конце концов, поездка оказалась даже забавной, да к тому же очень результативной. Он не просто блестяще выполнил приказ, но и получил новую силу.

Шарг`Каар? Нет, отныне даже врагам придется именовать его как минимум Сьяш`Каар. Хотя и эта ступень не в состоянии полностью охарактеризовать все новоприобретенные способности.

Мысль о врагах заставила губы растянуться в неприятной усмешке. Новый шаг в иерархии — это не только больше шансов выжить в грядущей войне, но и больше смертей в стане людишек. Забавно, когда тебе удается манипулировать действиями сильного противника, но еще лучше, когда ты способен победить его в открытой схватке.

Хотя, ученики Оммэра — непростой орешек даже для Хрангов, так что лучше будет не попадать под их удар. Но ведь и кроме них в империи найдется много неплохих чародеев. Вот им-то и стоит страшиться встречи с адептом Мрака.

Все прошло чрезвычайно удачно. Так, словно сами Боги были на его стороне. И путь до Пустыни Ветров, и согласие заточенной в сфере сущности, и реакция наставника этого сопляка из Эльрода, и действия наемника — все участники игры поступали именно так, как и планировали Владыки.

Из первоначального плана лишь немного выбивалась реакция пленника артефакта во время второй встречи, но это ему только помогло.

Тьма не убивает так, как думает большинство, она растворяет в себе. Удар демона, больше похожий на отмашку от обнаглевшей мошки, был неплох даже для Хранга, но его мощи не хватило, чтобы перебороть его сущность. Вернее, ее было более чем достаточно, если бы тот знал об особенностях этой самой мошки.

Удар пришелся по самому защищенному месту, и эта сила, вместо того чтобы уничтожить, стала частью Каара, подбросив высоко вверх по ступеням личного могущества.

Хотел бы он теперь встретиться с этим болваном Нуззеном, чтобы увидеть в его глазах удивление, но это желание в высшей мере неосуществимо. На что способен дурак, вставший во главе армии? Ответ до очевидного прост: только на одно — потерять эту самую армию.

Да, он вполне разделял ненависть к детям Света и так же упоенно наслаждался стычками с торговыми кораблями и редкими морскими патрулями, но все это закрыло судну дорогу назад. Люди такое не прощают.

У команды и их капитана был шанс, пока они незаметны для извечного противника, но путь до Пустыни Ветров оказался слишком громким, чтобы осталась хоть иллюзия удачного возвращения на Родину. И даже жемчужина флота недолго продержится в окружении имперских охотников. Для них все было кончено.

Впрочем, это назначение не было ошибкой обитателей Дворца Совета. Чем угодно, но точно не ошибкой. Те, которые смогли придумать такой план, выждать столько времени, подбирая нужный момент, и настолько точно просчитать результат, не способны на подобный глупый промах. Кораблем пожертвовали, ради каких-то иных выгод. Вне сомнений.

Хотя, для него это не имеет никакого значения.

Каар опустился на землю, впервые за многие месяцы почувствовав поддержку воцарившегося в ней Мрака. Того самого, что стал ужасом жителей человеческой части Пограничья и благословением для темного народа.

Он вернулся домой.

Глава 15

Из сна он вынырнул, будто со дна самого глубокого озера — тяжело дыша и с трудом сдерживая кашель. Легкие еще помнили ужасающую сдавливающую силу, не дающую сделать вдох, а руки, казалось, по-прежнему пытались плести паутину чар.

Оэр вытер выступивший на лбу холодный пот, пытаясь понять, на каком месте кончилось видение и началась реальность. Получалось плохо — очередной кошмар оказался на редкость реалистичным, разбередив душу и никак не желая отпускать из липкой паутины нагнанного страха.

Ему никогда еще не доводилось испытывать настолько чистое чувство. В нем не было никаких примесей, лишь беззащитность и безысходность пред приближающимся роком, а еще полное отсутствие, несмотря на оказываемое сопротивление, какой-либо надежды.

Никакое событие в его жизни не могло создать подобных ощущений, на это способны одни лишь сновидения.

Однако очень скоро мысли приняли размеренный ход, перестав носиться в голове со скоростью тайфуна, а сердце стихло в груди, не в силах противиться воле хозяина — вбитые навыки по самоконтролю быстро вернули чародея к дееспособному состоянию.

Вот только если с последствиями они справлялись легко, то первопричина им не поддавалась — никакие знания и умения не могли побороть дурные сны. И это было очень странно. Еще одной странностью служило то, что чем больше находился он в этом застывшем в радостном преддверии битв городе, тем чаще ему приходили такие видения. И с каждым разом они становились все сильнее и сильнее.

Для него важной отдушиной, не позволяющей придаваться черной меланхолии, стали занятия с единственной в пришедшей троице девушкой. По каким-то причинам она захотела подучить его владению мечом, а поскольку бойцы Ордена пока никуда не спешили, то ли разрешая какие-то неожиданные проблемы, то ли выжидая уроченного часа, то времени оказалось предостаточно.

Конечно, его можно было потратить и на изучение Крыла, но с некоторых пор юный маг стал опасаться серьезных исследований. К тому же пара дополнительных дней не слишком в этом помогут, потому как чтобы разобраться с этим заклинанием недостаточно и целого месяца. Хватит ли у него свободного времени, пока они будут пробираться по землям хронов? Лично Нуцег питал по этому поводу огромные сомнения.

В общем-то у него и оружием махать особого желания не наблюдалось, особенно памятуя о последствиях каждого столкновения с кинжалом соперницы, но постепенно это чувство вытеснил зародившийся интерес, вызванный разросшейся под руководством Эр Эльзара жаждой новых знаний.

Да, к тому же, они больше и не сражались друг с другом. Милена, определенно обладающая магическим потенциалом, просто показывала ему некоторые связки и рассказывала, что им можно противопоставить в настоящем бою, а он запоминал и иногда пытался что-нибудь из этого повторить. Все-таки оружие оказалось в числе его слабостей, пусть и значительно уступая куче остальных, гордо возглавляла которую магия.

Но разве можно не заслушаться, когда тебе о своем умении рассказывает настоящий мастер? И разве можно не засмотреться на то, как танцует с тенями красивая девушка, предстающая перед тобой в образе опасной хищницы? Это завораживает.

Каждый ее выпад, несомненно подчиняющийся рациональному желанию одолеть врага, тем не менее был красив и грациозен. Танец — очень удачное сравнение, она именно танцевала, раскручивая вокруг себя вихрь смертоносной стали. Правда, подобная красота отдавала неприятным душком оборванных жизней, но имела право на существование. Это тоже искусство, пусть и не такое изящное, как магия.

Ведь маг бьется не с врагом, а с собственным разумом, заставляющим спокойное течение сил взрываться бурными всплесками и штормовыми порывами, тогда как ее стезя — прямое столкновение, когда либо ты, либо тебя. И, положа руку на сердце, молодому чародею очень бы не хотелось встречаться с подобным противником на поле брани по одной простой причине — он все еще собирался прожить долгую жизнь.

Вообще же, как вскоре понял Оэр, вся эта демонстрация была затеяна, чтобы в свою очередь показать возможности сопровождающих его бойцов. Он ведь как-никак назначен им командиром, а что за командир, не знающий способностей своих подчиненных?

Вот он и наблюдал, попутно усваивая обрывки некоторых знаний. Хотя особой ценности в том не было и быть не могло — чтобы научиться чему-нибудь по-настоящему стоящему помимо воли и желания нужно время и обычно очень много.

Путь Ста Шагов — еще одна техника Ордена Тенет, которой он стал свидетелем и которую и не пытался повторить. Движения Милены оказались слишком быстрыми даже для его ускоренного восприятия. Человек исчез, осталась лишь неумолимая смертоносная молния, разрывающая пространство вокруг себя мелькающими кинжалами. И отчего-то бывший стражник отчетливо понял, что если бы в предыдущих схватках она пользовалась именно ей, то бои бы заканчивались ну просто очень быстро.

Единственное, что было видно достаточно хорошо, так это ее шаги. Каждый из них словно бы придавал девушке дополнительных сил, и, начав с вполне вменяемой скорости, она закончила в образе расплывшегося перед глазами силуэта. И, кажется, это был всего лишь семнадцатый.

Остановилась она также внезапно, будто бы вывалившись в реальность. И, судя по всему, демонстрация далась ей нелегко. Конечно же, та пыталась не показывать виду, но усталость все же проглядывала сквозь ее тяжелое дыхание и бросающуюся в глаза неловкость. Последнее выглядело так, словно воспитанница Ордена забыла, как правильно ходить, с большим трудом воспроизводя привычные остальным людям движения.

После того, как Милена пришла в себя, а случилось это по меркам обычного мира довольно скоро, представление было объявлено оконченным. Однако у Нуцега возникло немало вопросов. Возможно впервые с момента, когда он узнал о своей роли в намечающейся разведывательной миссии, к нему заглянула робкая надежда на успех. До этого ее место занимали абсолютно противоположные чувства.

— Что это было? — коротко спросил он, умудрившись передать в короткой фразе весь свой интерес. — Что за невероятная скорость? Против кого она вообще предназначена?

— Это то, вокруг чего возник Орден Тенет, — непонятно ответила девушка, кинув мимолетный взгляд на давешнюю воронку. — Остановившийся на пятом шаге способен одолеть хорошо подготовленного воина, на седьмом — его же, но получившего реальный боевой опыт, двенадцатый — это предел возможностей обычных людей и учеников Института...

— А семнадцатый — твой? — уточнил маг.

— Нет, — легко опровергла его догадку воспитанница Ордена. — На данный момент это твой предел.

Бывший патрульный с удивлением посмотрел на восстановившего дыхание бойца, поняв, что оценивал не только он, но еще и его, и, качнув головой, честно признался:

— После тринадцатого я перестал различать твои движения, а контроль над ними потерял еще на одиннадцатом, так что ты меня переоцениваешь.

На что получил ответ:

— Человек становится абсолютно беспомощным лишь тогда, когда не может увидеть врага и хотя бы примерно предугадать, куда придется удар. Восемнадцатый шаг ты не заметил, значит, он стал выше тебя и твоего восприятия.

В беседе возникла пауза, в ходе которой Милена окончательно повернулась в сторону пострадавшей от Укуса части арены, продолжая что-то там высматривать, а Оэр делал выводы из полученной от нее информации. Выходит не так уж он и плох, как сам о себе думает. А то как-то после той встречи с вороном, стали приходить разные не слишком приятные мысли.

Их размышления прервал легкий снежок, тихо опускающийся на землю кружащимся хороводом. Вернее даже не совсем он сам, а отразившиеся в сотнях и тысячах внезапно возникнувших снежинках лучи клонящейся к закату Аглаи — день, и без того укороченный вступающей в свои права зимой, на севере и вовсе играл роль мимолетного гостя.

— Пора уходить, — констатировала девушка, а молодой чародей, согласившись с ней, озвучил внезапно пришедший вопрос:

— Погоди, для кого же тогда остальные восемьдесят шагов, если в первые два десятка уложатся почти все обитатели Заара?

— Ну есть же еще магистры и мастера, а еще те, кто стал выше любых званий и регалий, — пояснила она, накинув свой легковесный плащ на плечи, глядя на который даже ему становилось холодно. Такой хорош в теплый летний ливень, но никак не в снегопад.

Весь обратный путь до Иссерна он провел в раздумьях. Не похоже, что Милена его обманывала, но поверить в то, что кто-либо вообще может задеть мастера, не говоря уж о том, чтобы убить, было сложно.

Десять лет обучения в Институте — это мелочь по сравнению с теми плюсами, которые оно дарует. Вечная жизнь, неподвластность времени, устойчивость к большей части болезней, не говоря уже про родство с силами, недоступными обычным смертным — все это лишь малая часть айсберга. Вот только дальше становится гораздо сложнее. Чтобы стать чем-то большим, чем еще один средненький чародей, нужно рвать жилы, натыкаться на стены и запреты, преодолевать запоры непонимания, учиться другому мышлению и, наступив на горло гордости выпускника лучшей магической школы, медленно приближаться к собственному могуществу и полной независимости, принести которую может лишь сила.

День за днем, седмица за седмицей, год за годом... Чтобы целиком и полностью овладеть даром, может не хватить и столетия непрерывного обучения, но приз стоит усилий.

Только так рождаются Мастера.

Но, несмотря на все труды, далеко не каждый на это способен. Большинству из тех, кто не свернул с этого пути, убоявшись его тернистости и поджидающих сложностей, звание магистра становится вечным приговором, оспорить который еще никому не удалось. Лишь немногим открывается дверь к невиданному, понять которое можно только единственным способом — стать одним из тех, кто ступил за порог.

"Убить мастера" — Нуцег усмехнулся собственной мысли.

Чтобы это сделать, нужно быть кем-то, уступающим Богу всего пару ступеней, а значит, если такие и существуют, то их нет в этой троице. Наверное. Во всяком случае, Милена, несмотря на все свои умения, не выглядит способной на это, что же касается двух ее коллег, то сейчас все, что тот о них знал, — это их имена. Того, что подошел к нему первым, звали Льерд, а тот, который за все это время не перекинулся с ним и словом, именовался Тваленсом. Однако вряд ли они так сильно ее превосходят.

Ученик Эр Эльзара с удовольствием втянул по морозному свежий воздух, остановив эти измышления, и про себя отметил, что темнеет тут довольно быстро.

К тому времени, когда они миновали ворота города и добрались до "Удачи Солдата", уже проявились первые звезды, что в обрамлении лениво падающих снежинок смотрелись весьма таинственно, а на улицах зажглись фонари, отгоняющие от себя приближающуюся тьму.

Быстро пролетевший ужин не оставил по себе никаких воспоминаний, зато ночь весьма отличилась.

Во-первых, ему приснился очередной кошмар, заставивший его проснуться в мокрой от холодного пота кровати, а заодно полностью лишив на несколько долгих секунд ориентации в пространстве. А во-вторых, отбив всякое желание спать, тот породил свое собственное.

Магу вдруг захотелось подышать свежим воздухом, да не просто открыв окно, а чтобы под бесконечной чернотой полуночного неба. Однако он, посчитав, что спускаться сначала на первый этаж, а затем еще и будить только что уснувшего хозяина с просьбой открыть ему дверь, будет слишком долго, решил попросту подняться на крышу, благо что путь туда ничто не преграждало.

Быстро накинув одежду и коротким усилием прогнав жалкие остатки сонливости, бывший патрульный приступил к исполнению своей внезапной прихоти. И каково же было его удивление, когда, поднявшись наверх, он заметил там уже знакомую фигуру в плаще.

— Не думал, что бойцы Ордена Тенет интересуются астрономией, — сказал чародей, который, последовав примеру девушки, подошел на самый край крыши и, оперевшись на невысокую оградку согнутыми в локтях руками, посмотрел на такую далекую Агнию. При этом его мысли крутились вокруг того, что видимо не так уж редко постояльцы ветерана неизвестных войн посещают сие место, раз уж тот не поленился озаботиться их безопасностью, установив такой удобный, хотя и весьма скромный парапет. На ближайших зданиях, например, ничего подобного не наблюдалось.

— А они и не интересуются, — ответила та, когда Оэр уже перестал ждать какой-либо реакции на свои слова, переведя свой взор с соседних крыш высоко вверх.

— Тогда что ты здесь делаешь? — продолжал допытываться он, разглядывая знакомые созвездия. Оказалось, что отсюда они выглядят немного иначе, чем из Эльрода. Правда, не настолько сильно, чтобы нельзя было, если что, сориентироваться.

— Ничего, просто сегодня особенная ночь, — медленно произнесла Милена, а юноша, неосторожно посмотревший в поисках ответа ей в глаза, поспешил перевести взор обратно, зябло передернув плечами — в ее взгляде не было ничего, кроме навеки застывшего льда. На то короткое мгновение, что длилось это соприкосновение, ему даже почудилось, что он оказался в центре самого холодного снежного бурана, какой только может быть в этом мире. Эта же стужа поселилась и в голосе, лишив его всяких эмоций и обычного человеческого тепла.

Что это? Черта ее характера, или реакция сознания на совершенные убийства, факт которых был этим самым сознанием отвергнут?

Ему доводилось слышать о смерти и о том, как она влияет на тех, кто остался в живых. Сначала наставник, а затем и напарники... да что там слышать, в последнее время эта дама ходит в опасной близости от него самого. Но одно дело чувствовать ее заинтересованный взгляд у себя на затылке, и совсем другое стать ее посыльным. Нет, ему еще не приходилось убивать, но обрекать людей на смерть, да сколько угодно. Хотя какие это люди — сброд, которому плевать на закон и чужие жизни, живущий только для того, чтобы воровать, грабить, насиловать и убивать. От людей там только оболочка, а внутри взбесившееся зверье, подлежащее полному и безжалостному истреблению.

На ум пришли не такие уж давнишние события в безымянной деревеньке. Вот кого он тогда хотел отправить к праотцам, так это главу Клана Ворона. Да еще как хотел, он даже к Высшей Магии обратился с одной лишь этой мыслью. И ничуть о том не жалеет. Но ведь не получилось. Выкормыш Тьмы оказался сильнее.

Так что о том, что может чувствовать человек, убивший другого человека, чародей мог только догадываться.

Например, братья Тимолы, не особо любившие вспоминать о годах своей службы в армии, как-то разоткровенничались на подобную тему и сообщили, что большинство новичков, переживших первое серьезное сражение и соответственно первый легший на их совесть труп ведут себя схожим образом — пытаются забыться и свыкнуться с мыслью о том, что стали убийцами. Однако встречаются и те, которые остаются спокойными или, наоборот, в их глазах загорается огонь настоящего маньяка, но бывают и такие, которые просто замыкаются в себе, пряча чувства за стеной равнодушия и безразличия.

Почему он решил, что Милена относится к последнему типу? И почему она должна вообще что-то испытывать, когда ей остался всего лишь шаг до бессердечного гвардейца, укладывающего врагов Империи целыми сотнями?

Да просто Нуцег это чувствовал. Это ощущение зародилось в тот самый момент, когда он атаковал ее Укусом, когда почувствовал ее напряжение и легкие ростки страха, возникшие в ее душе в тот миг, когда скорлупа защиты поддалась его усилиям. Именно в душе, потому что тело было отучено от всех слабостей воспитателями Ордена Тенет.

Потому она так долго рассматривала воронку от удара, пытаясь осознать произошедшие изменения, и из-за этого юноша понял про нее одну очень странную вещь — она не такая, как остальные двое, хоть и пытается показать обратное.

В них было некое понимание того, что они делают и для чего это нужно. Не радость или удовлетворение от того, кем они стали, а именно понимание. Так вот, в девушке это самое понимание отсутствовало.

Однако чтобы разобраться во всем, нужно убрать эту ледяную броню отчуждения.

Огонь шевельнулся в предвкушении. Да, он не любил долгих игр, но это касалось только тех, в которые он играть не хотел. Эта была ему по вкусу, потому что в противники выдвигалась смертоносная хищница, в совершенстве овладевшая умением убивать.

— И в чем же особенность сегодняшней ночи? — Прошествовавшие мимо минуты задумчивой тишины никак не помешали продолжению этой беседы. Таковы были ее правила.

Ответ последовал практически сразу:

— А разве ты не чувствуешь? — все с тем же внутренним холодом переспросила она. — Просто посмотри внимательней.

Ученик мага непонимающе огляделся, лишь затем поняв, что она имела в виду нечто иное. Вот только что именно? Спящий город, зажженные местами фонари, тишина морозной ночи, шаги стражников и блики света на их клинках — ничто из этого нельзя было назвать особенным. Иссерн просто не мог выглядеть иначе. Тогда что?

Конечно, можно было переспросить или потребовать уточнений, но это непременно разрушит интригу момента. Юноша чувствовал необходимость самостоятельно добраться до истинны. Секунду подумав, он раскинул сигнальную сеть, аналогом которой пользовался в Эльроде. Все ее отличие заключалось в том, что для ее создания не нужно было тянуть энергию из пространства, так как более сложное плетение вполне могло сдержать силу его источника, тогда как в предыдущем случае такой уверенности не возникало.

Вспомнив свои каждодневные мучения, тот лишь улыбнулся. Мог ли он когда-нибудь предположить, что будет думать о тех не таких далеких временах с подобной ностальгией? Едва ли.

Заклинание принесло довольно странный результат. Нет, поблизости не обнаружилось десятка лишних точек или что-нибудь подобного, наоборот, все было ровно так, как и должно — несколько сотен бледно-красных кружков, обозначающих мирно спящих жителей и постояльцев заведения, и пара насыщенных, принадлежащая бродящему неподалеку патрулю. Вот только картина никак не хотела стабилизироваться, словно что-то противилось его творению, не давая ему занять устойчивое положение. Это было необычно.

Открыв глаза, чародей стал тщательно рассматривать плетение сети, подозревая, что напортачил при ее создании, однако все оказалось близким к идеалу. Тогда он добавил еще больше силы, заставив сигнальные нити разгореться ярким красным свечением, увидеть которое, тем не менее, мог лишь другой маг. И вот тут-то причина себя проявила — плетение просто парило невесомыми паутинками всего лишь в нескольких миллиметрах от поверхности. Создавалось впечатление, что его в таком состоянии удерживает легкий ветерок, который нельзя даже заметить обычными человеческими чувствами. Вот только мир магии не подчиняется подобным законам. Это как раз и смущало.

Продолжая экспериментировать, Оэр придавил заклинание к земле, на секунду ощутив некое сопротивление и увеличение расхода энергии. Стоило убрать усилие, как все вернулось к исходному состоянию. Словно сама поверхность отталкивала от себя его творение.

Пораженный внезапной догадкой, он вытянул из каркаса почти всю силу, прекрасно понимая, что это в любом случае приведет к уничтожению сети. Но только прежде чем бесследно раствориться, лишенные подпитки паутинки поднялись еще выше, будто невидимый ветерок вдруг сменился ощутимым порывом.

Интересно. Теперь понятно, что эта отталкивающая сила и в самом деле идет от земли, вот только направлена она куда-то ввысь.

— Что это такое? — поинтересовался он у Милены, логично предполагая, что та сможет дать ему пояснения. — Никогда не видел ничего подобного.

В ответ она лишь усмехнулась, вот только все тот же холод в глазах превратил эту довольно миловидную и доброжелательную усмешку в неприятный оскал:

— Тебе что-нибудь говорит имя Арав?

Ученик Эр Эльзара отрицательно качнул головой. Это имя ему определенно слышать не доводилось.

— Тогда коротко, это один из древних ученых, посвятивший свою жизнь составлению звездных карт и изучению небесных тел, весьма прославившийся в свое время тем, что умудрялся делать по ним какие-то прогнозы. Говорят, что ни один из этих прогнозов не предвещал ничего хорошего, но все рано или поздно сбывались. Это сделало его знаменитым, хотя и не слишком популярным. Оно и понятно, ведь неизвестность для большинства гораздо предпочтительней предрешенности.

При этом слове в голове юноши проскочила какая-та дикая мысль, которая, видимо, не укрылась и от ведущей рассказ девушки.

— Да, ты правильно понял. Кроме прочего, он так же предсказал гибель старой страны, которая придет из лесов хронов, а так же сказал, что все поймут, когда это случиться, потому что в этот же год будет дан знак. Это был его последний прогноз, записанный уже перед самой смертью. А через полвека состоялась битва в Пустыне Ветров.

— И что был знак? — поинтересовался чародей.

— Был. За несколько месяцев до сражения в небе над Империей увидели пролетающую комету, от которой на глазах у сотен магов и имеющих увеличительные артефакты ученых отделился небольшой кусок, упавший на материк. Хотя небольшим он был только относительно самой кометы, а так, никто не смог узнать его истинных размеров. Не до того как-то стало.

Милена замолчала, остановившись безразличным взглядом на Агнии, а Нуцег подумал, что со стороны они, наверное, смотрятся весьма странно.

— Неплохой рассказ, — произнес маг через несколько десятков секунд, когда осознал, что продолжения не будет. — Только ты на вопрос не ответила.

— А тут все просто: названная в честь Арава комета возвращается.

Вот эта фраза произвела на него впечатление. Но не в виде страха, который могли бы почувствовать обычные слишком доверчивые и не в меру суеверные люди — а если говорить откровенно, то к ним он себя не относил, восприняв все сказанное, как очень красивую сказку, которую нужно рассказывать ночью у костра — а в виде удивления.

Допустим, комета и впрямь возвращается, тогда становится понятно, откуда взялась эта отталкивающая сила — просто таким образом на магию спроецировалось взаимное притяжение Эрикреи и появившегося в поле ее видимости космического гостя. Но вот понять, почему такая серьезная организация как Орден Тенет придает какое-то значение старым сказкам, он не мог. Даже если все это и в самом деле было, в чем у него есть большие сомнения, то ведь тот ученый про последствия повторного появления кометы не упоминал.

Произнеся последнюю мысль вслух, молодой чародей добился лишь небольшой улыбки.

— Никто и не говорил, что Орден придает большое значение этой истории. Для нашего отряда появление кометы — всего лишь ориентир и сигнал к действию.

Ученик Эр Эльзара мысленно выругался, не забыв упомянуть красным словцом и своего наставника, толкнувшего его на все это. Он уже стал понемногу забывать, зачем прибыл в этот город, и что должно за этим последовать. И тут такое жестокое приземление.

— И когда? — только и смог он спросить.

Она поняла, а потому просто ответила:

— Послезавтра утром.

После этого Милена оторвалась от созерцания неба и направилась в свою комнату, сказав пару слов на прощание. А Оэр еще долго стоял, облокотившись на оградку и размышлял о том, почему же эта самая комета в прошлый раз не рухнула целиком.

* * *

Коруш кинул мимолетный взгляд на небо, понукаемый восхищенными вздохами и не менее звучными криками своих солдат, из которых приличными были разве что предлоги и междометия. Нет, загодя предупрежденный чародеями, он и так знал, что может там увидеть, но сдержаться все-таки не смог, на секунду позволив любопытству взять верх.

Голова кометы проявилась еще при свете дня, что вызвало достаточно сильное оживление среди его бойцов, но все самое интересное началось ночью. Оказалось, что ядро кометы, обретшее в неровном свете звезд яркий беловато-синий ореол — это еще не самое интересное. На фоне насыщенной черноты космоса прямо по небу пролегли шесть тянущихся за ним расплывчатых полос. Что это были за цвета: невесомая синева рассветного утра, дымка вечернего тумана, легкие вкрапления фиолетового света, не отыскавшего своего воплощения в природе — все это нашло отражение в тянущемся за небесным гостем хвосте.

Подобное зрелище просто не могло остаться без внимания, и оно не осталось. Однако воли командира вполне хватило, чтобы оторваться от такого красивого и столь редкого явления, хотя оно так и притягивало взор, гипнотизируя своей величественностью и непознанностью.

Просто сейчас у него были очень важные дела, которые требовали скорейшего решения, а пожилой генерал привык ставить своим обязанностям высший приоритет. И никакими событиями это уже не исправить. Разве что смертью. Вот только помирать он пока не спешил, предполагая еще доставить врагам много хлопот.

Пройдя мимо двух вытянувшихся по струнке при его приближении солдат, Коруш оказался в огромной командирской палатке, в которой за круглым деревянным столом, выполненным без особых изысков, его уже дожидались несколько людей, каждый из которых был ему хорошо знаком. Все они, как и он сам предводители имперских войск. Разве что стоявший чуть поодаль маг в синем плаще возглавляет отнюдь не простых солдат.

Быстро поприветствовав присутствующих, генерал приступил к главному вопросу:

— Итак, время пришло. Я не буду говорить вам о нашем враге, и разъяснять план наступления тоже не стану. Все это уже не раз нами обсуждалось, и менять что-либо я не намерен, однако прежде чем наши солдаты ступят на территорию хронов, мне хотелось бы прояснить некоторые вопросы с главенством. — Коруш с намеком посмотрел на стоявшего чуть в стороне магистра с вышитой на его накидке золотой нитью каплей — символом принадлежности к Стихии Воды. Для него тот все еще оставался темной лошадкой, и если за остальных он был уверен, то будет ли подчиняться его приказам этот чародей, генерал не знал. Тот даже за стол не присел, словно бы выделяя свою избранность. Можно сказать, что это собрания было проведено исключительно ради него, потому что такие вопросы генерал предпочитал прояснять до сражения, а не во время оного.

— Император поставил вас надо мной, а значит, в бою вы мой командир, а я — ваш подчиненный, — равнодушно ответил повелитель Воды так, будто этот вопрос, а вместе с тем и вся эта война, ему глубоко безразличны. Хотя, наверняка, так оно и было, ведь ни один из мастеров так и не откликнулся на призыв Зариса Третьего помочь армии, а тот отчего-то не стал их заставлять, хотя имел для этого достаточно сил и оснований.

— Хорошо, тогда у меня будет к вам убедительная просьба. Мы вступаем на исконные земли Тьмы, и именно на вас ляжет задача по защите всей нашей армии от ее поползновений. Всей армии, до последнего человека. Не забудьте об этом.

— В напоминаниях нет смысла, — с легким раздражением откликнулся маг.

— Что ж, тогда не смею вас больше задерживать, господа. Через час мы выступаем, так что постарайтесь к тому времени свернуть лагерь и построить солдат. — И, заканчивая свою речь, произнес знакомый каждому клич: — Во имя Империи!

— Во имя Империи! — хором откликнулись остальные.

Проводив взглядом быстро вышедших товарищей-командиров и никуда не спешащего магистра Воды, Коруш так же покинул палатку, раздав несколько приказов своим подчиненным.

Сорок две тысячи солдат, среди которых несколько сотен чародеев и сразу четверо магистров — вот точный состав и численность его войска. Всего седмицу назад их было только пятнадцать тысяч, а вот теперь уже сорок две. Причем это далеко не все. Ведь даже он точно не скажет, сколько людей нагнал император к границе своего врага. Наверное, эта цифра колеблется около одной десятой миллиона, а может, и выше.

Однако вовсе не о том думал сейчас пожилой полководец. Среди этих сорока с лишним тысяч не было ни одного гвардейца, и это его немного беспокоило.

В данный момент элита страны решает иные вопросы, и именно этого действия Зариса Третьего тот никак не мог понять. Дух солдат при виде гвардии становится неуязвим, а сейчас, когда император впервые за многие века направляет меч против богомерзкой нелюди, это было немаловажным фактором. Даже генералы волнуются, он это заметил, а что уж говорить про обычных бойцов, которые все свои страхи привыкли связывать с Тьмой. Да, им на помощь придут маги — личности не менее известные, чем хроны — но с гвардейцами им не сравниться, а его бойцам нужна максимальная поддержка, ибо от этого столкновения на самом деле очень многое зависит.

У людей должна выработаться привычка побеждать, ведь одно дело, когда против тебя выступает такой же человек, и совсем другое, когда его место занимает кто-то иной. Даже ветераны могут замешкаться.

Поэтому первая серьезная битва должна остаться за ними, иначе появятся осложнения. А они в грядущей войне совсем ни к чему.

Коруш задумался. А что испытывает он сам, зная, что через пару часов вступит в бой с потомками тех, кто сражался с войском Оммэра в Пустыне Ветров? Определенно не страх, но что же? Прислушавшись к себе, он понял, что жаждет воочию встретиться с теми, о ком ходит столько легенд и страшноватых историй, встретиться только для того, чтобы одержать над ними победу. И никак иначе. А значит, прочь все сомнения и... во имя Империи!!!

Часть вторая

Старый враг.

Итак, первое, что вам нужно знать о

демонах — это то, что ни один из них, вопреки

мнению невежд, не стремится попасть в

населенные миры. И чем сильнее сущность

призываемого, тем больше сил придется

потратить на то, чтобы перебороть его

нежелание. Однако вовсе не это служит

основной трудностью Призыва.

После следует этап подчинения

призванного воле призвавшего. И именно в

этот момент чернокнижник наиболее уязвим

для атаки не только со стороны какого-нибудь

мага, но и самого демона...

Из лекций по противостоянию демонам и

демонологам (Одобрено к прочтению

Институтом Стихийной Магии Оммэра).

Глава 16

Эргил посмотрел в сторону исчезнувшего за горизонтом ночного неба хвоста кометы Арава и, переведя взгляд на лес, шумящий оголившимися ветвями деревьев, сплюнул на землю. Самый молодой и амбициозный генерал Империи уже почти целую седмицу находился в крайней степени раздражения, вот-вот грозящего перейти в неконтролируемое бешенство, и с этим его настроением ничего не смогло сделать даже прекраснейшее из видимых им явлений, коим вся его двенадцатитысячная армия была свидетелем на протяжении трех дней и ночей.

А как еще ему оставалось реагировать на то, что за эту самую седмицу он потерял одними убитыми полсотни? Просто стоя лагерем на одном месте и не пересекая границу современного Кирата, генерал терял людей. Своих людей!!

Да, в столице его считали человеком весьма жестким и безразличным к чужим смертям, стремящимся оставить по себе память в истории, как о непобедимом и неустрашимом полководце, и сказать по правде, так оно, наверное, и было, но никому еще не удавалось безнаказанно угрожать жизням его солдат! Абсолютно никому!!

Однако его терпели, терпели не самый простой характер и весьма сомнительные выходки. А все потому, что Эргил и в самом деле являлся неплохим стратегом и просто отличным тактиком. Только поэтому он смог пробить себе дорогу к высшему военному званию столь быстро, затратив на то, на что у других уходила вся жизнь, всего лишь десяток лет. Император умел ценить его, прикрывая глаза на слишком уж темное прошлое своего генерала, а тот отвечал ему верностью.

И вот теперь тридцатидвухлетний генерал впервые задумался о том, чтобы нарушить прямой приказ Зариса Третьего.

У него существовала сотня планов как именно прекратить ночные нападения на дозоры, но ни один из них, включая даже такой простой и призираемый им как отступление, не вписывался в полученные распоряжения — занять указанную позицию и ждать подкрепления, самостоятельных действий не предпринимать.

Стоять и смотреть. На то, как какие-то дикари прорежают ряды его армии, на то, как неуклонно падает боевой дух, на косые взгляды немногочисленных друзей и помощников... Стоять и смотреть, вместо того, чтобы сняться с места и пройтись сквозь спрятавший врагов лес огнем и мечом.

Двенадцать тысяч, чтоб вас всех!!! Двенадцать тысяч неплохих бойцов, прошедших под его руководством через несколько крупных и десятки мелких сражений и вышедших из них из всех победителями. Это ли не показатель силы и военного мастерства? Зачем ему ждать какого-то подкрепления, если он и сам в состоянии залить кровью эту мелкую страну и казнить всех противников новой власти?

Конечно, он слышал, какая именно слава ходит вокруг Кирата. Непобедимый, несломленный — вот как именовали его в столичных газетах, добавляя, правда, при этом слово "пока". Но для него это все не имело никакого значения. Если есть враг, значит найдутся и средства к его уничтожению, а то, что многочисленные предшественники в том не слишком преуспели, говорит вовсе не в пользу противника, а в пользу их полной некомпетентности и неумении пользоваться своими собственными преимуществами.

Двадцать лет на какую-то территорию, не имеющую нормального руководства, постоянной армии и населенную к тому же вооруженными чем попало дикарями — это уже чересчур. И все, что смогли сделать за все это время хваленые полководцы — оторвать от нее одну треть. Имея ресурс целой империи и одного единственного неполноценного соперника. Бездари!!! Просто кучка ни на что не способных бездарей, ринувшаяся искать себе оправдания у жадных до громких новостей газетчиков.

Знать бы еще то, как этим киратским тварям удается противостоять умениям его чародеев, оставаясь для них невидимыми. Если бы не это, то их ночные нападения на дозорных не были бы такими эффективными. Хотя причину, похоже, он уже выяснил.

Это для обычных людей комета — всего лишь красивое и редкое зрелище, а для магов — это еще и весьма существенная помеха в работе, накладывающая на поисковые плетения свой отпечаток. И враг, надо отдать ему должное, сумел этим воспользоваться.

"Что это? Работа разведки? Тогда это означает предательство. Уж слишком у них все гладко выходит" — проскочила внезапная мысль. На что Эргил только невесело оскалился. Что-то он стал забывать о том, кто его противник. Тот, наверняка, даже слова-то такого не знает. Простое совпадение, не более того. Вот только для него это мало что меняет.

Генерал, еще раз сплюнув и кинув взгляд на горизонт, вернулся в свою палатку, не забыв послать одного из своих людей на проверку постов. Последнее он теперь делал особенно часто — раз спасовала магия, то остается рассчитывать только на себя. И чем больше бдительности они все будут проявлять, тем меньше будет шансов у их оппонентов.

Сев на жесткий стул и посмотрев на бумаги, среди которых главным образом преобладали карты местности со сделанными на них пометками — результат очень тщательного допроса местных жителей, показавших все известные им "гиблые места" и непроходимые болота, — командир достал из-за ворота своего походного мундира амулет дальней связи, а затем сжал его в кулаке левой руки. Это он так же делал все чаще и чаще, однако результат каждой попытки связаться с императором или первым советником оставался неизменным.

— ........ комета!!! — в сердцах выкрикнул полководец, едва сдержавшись, чтобы не раздавить кусок вплавленного в металлический кругляш горного хрусталя, а затем разразился длинной тирадой, в которой приложил крепким словцом очень многих весьма известных и влиятельных людей Империи, большая часть из которых повстречались ему на жизненном пути. Особое внимание он, разумеется, уделил Араву и роду его деятельности.

И это немного помогло, хотя будь здесь те, кого молодой генерал так неосторожно поминал, то всю оставшуюся жизнь ему пришлось бы провести в нескончаемых дуэлях. Вся эта благородная сволочь очень любила отстаивать свою честь в смертельных поединках. Как будто им и впрямь было, что защищать.

Но кое-что Эргил для себя все же решил — если завтра же к лагерю не подойдет обещанное подкрепление или не удастся выйти на связь с Альиром, то он снимется с места и отойдет на один дневной переход к юго-западу, ибо больше попросту терять своих бойцов он не намерен. Если же нападения продолжатся и после этого, то жителям Кирата Бездна покажется самым подходящим местом для того, чтобы спрятаться от его гнева. Уж это он им мог пообещать.

Именно в этот момент вернулся Милгер, посланный проверять посты. И судя по его запыхавшемуся виду и вытаращенным глазам, случилось нечто большее, чем потеря еще одного дозора. Неужели эти трусы наконец-то решились на открытый бой?

Эта мысль еще не успела толком оформиться, как генерал, вскочив со стула и отбросив в сторону все еще зажатый в кулаке амулет, крикнул замершему солдату короткое "говори" и достал свою шпагу. С этим оружием он вообще старался надолго не расставаться, хотя многие и могли бы подумать о том, что ни пристало полководцу Империи орудовать такой палочкой. А некоторые, узнав об еще одной особенности выскочки, и вовсе подняли бы его на смех. Но он бы не стал им в этом мешать, ведь посмеяться совсем не вредно, особенно перед смертью.

Мимолетно глянув на проскочивший по металлу клинка зеленоватый отсвет, командир сделал шаг к выходу, да так и замер, остановленный ответом своего бойца:

— Там это... гвардия!!! — удивленным тоном, словно и не веря самому себе, произнес тот, а Эргил, быстро справившись с короткой заминкой, отодвинул его в сторону и вышел в ночь. Демон знает, о чем он тогда думал, наверное о том, что паренек тронулся рассудком, но стоило оглядеться, как тот перестал переживать о здоровье своего солдата. Там и вправду оказалась гвардия.

Долгожданное пополнение, обещанное ему Зарисом Третьем, непозволительно вытянувшись, будто провоцируя врага на фланговые удары, мирно шествовало прямо к лагерю, обстановка в котором тут же резко переменилась, поменяв траурные цвета на легкую ветреную раскраску, отдающую привкусом близкой победы. То и дело на лицах людей мелькали улыбки, а сами они вели себя так, будто их с минуты на минуту должны были отправить в увольнительную.

Вот только Эргил выглядел совсем иначе, и если бы кто-нибудь догадался сейчас заглянуть ему в лицо, то на нем бы он не увидел и тени той радости, что обуяла его бойцов. Наоборот, в его глазах очень ясно проглядывала ярость и оскорбленность. И именно последняя выделялась более всего.

ЕГО посмели сравнить со всеми остальными!!! С теми, которые потеряли свои армии в киратских лесах, трусливо бежав от смерти и предав своих солдат! С теми, которые не смогли поставить на колени жалкий немощный народец!! С теми самыми запятнавшими свою честь высокородными ублюдками, считающими его наглым выскочкой из низов!!!

Послав свою гвардию ему на помощь, император тем самым показал неверие в способность генерала разрешить проблему единолично, не прибегая ни к чей помощи, унизив так, как никто до этого его не унижал. Как удар в спину. Удар, которого он не ждал.

Командир смог справиться с эмоциями далеко не сразу. Но в конце концов долг переборол обиду, затолкав ее на самые задворки души. И когда это свершилось, то тот был вынужден признать, что это было одним из самых сложных его сражений.

К тому моменту серое воинство уже добралось до первых палаток, постепенно охватывая всю двенадцатитысячную армию надежным кольцом, которое убережет ее от дальнейших потерь. В ответ на это в глазах Эргила мелькнуло лишь мрачное торжество, и он убрал свое оружие, возвращаясь в покинутую им палатку и кинув, напоследок, взгляд на своих воинов.

"Бойцы, мать их! Раскрыли рты и смотрят на шествующие мимо них серые ряды, даже не попытавшись их задержать или поднять тревогу. А если это какая-нибудь колдовская маскировка? Что, так и подохнут с застывшим удивлением на лицах?"

Генерал вытащил из собственного схрона бутылку крепкого тажмирского вина столетней выдержки и, выдернув пробку зубами, приложился к уже початому содержимому, глуша необоснованные претензии к дозорным. Эта, как и несколько ее товарок, достались ему совсем недавно. В качестве военного трофея от подавленного бунта.

Тажмир — так называлось небольшое королевство, присоединенное предпоследним (последним должен стать Кират), чье население еще не успело понять, что война с Империей дело не только бесполезное, но и смертельно опасное. Вот и винодел отчего-то решивший, что может легко поспособствовать возвращению свободы своей стране, принялся почти в открытую спонсировать восставших. Что за дурак?

Хотя вино у него и впрямь выше всяких похвал.

Сделав пару глотков, командир спрятал бутылку обратно — он хотел сбросить напряжение, а вовсе не захмелеть — и почти сразу же почувствовал спиной ощутимый холод, распространявшийся от входа. Постоянная температура в палатке поддерживалась специальным артефактом, а это означало, что опять разыгрались его инстинкты бойца и что к нему заглянул совсем непростой гость.

Обернулся — так и есть. Квайцерон гвардии собственной персоной. Ну а кто еще смог бы вызвать подобные ощущения? В том-то и дело, что никто.

У особого подразделения и структура особая. Но ни сказать, что сложная: тот, кто возглавляет отряды по двести пятьдесят гвардейцев именуется квайтерон, а тот, кто ведет в бой всех до последнего — квайцерон. Всего-то и запомнить. Гораздо сложнее отличить одного серого рыцаря от другого, но и здесь есть свои хитрости, известные лишь немногим.

Это только с виду их доспехи — бесконечный ряд братьев-близнецов. На самом деле каждый из них — индивидуальная работа, сделанная по общим... даже не чертежам, а рекомендациям. Так что издали они и в самом деле трудноразличимы, а вот с расстояния в пару метров проявляются некоторые персональные особенности.

Тем временем гвардеец, поприветствовав генерала и даже не озаботившись при этом добавить в свой голос хоть каплю эмоций, протянул ему лист белоснежно-белой бумаги. А Эргил, тут же подумавший, что вот эта вот самая бумажка стоила полсотни его солдат жизни, жадно впился глазами в красноватые строчки приказа.

— Мы выступаем завтра утром, генерал. Постарайтесь до этого времени разъяснить своим солдатам то, что от них требует император и приготовьтесь сами, — безразлично произнес тот, когда полководец отложил блеснувший золотой печатью листок на стол, придавив его для верности кинжалом. Вообще-то ветра, как и упомянутого уже перепада температур, в стенах палатки быть не должно, но если не работает даже амулет дальней связи, то надеяться на стабилизирующие артефакты и вовсе глупо.

После этого квайцерон сухо попрощался и ушел к своим подчиненным. Генерал же, проводив его взглядом, еще раз просмотрел приказ, вызвавший у него теперь легкую улыбку и заглушивший разочарованность.

А все дело в том, что император в очередной раз показал себя ловким политиком, умеющим разбираться в людях и их стремлениях. Да, небольшая обида все-таки осталось — он же рассчитывал на всю страну — но она уже не была столь опасной, ведь полководец получит свою компенсацию. И именно его бойцами будет взята Мирта — новая столица строптивого государства, а он сам обретет славу покорителя последнего человеческого врага Империи Оммэр, потому как гвардии эта слава все равно не нужна. Достойная плата за его верность. Более чем достойная.

Следующее утро началось для лагеря гораздо раньше обычного. Появилось немало новых забот, таких как сбор армии и объяснение младшим командиром их задачи, а так же произнесение небольшой речи. Куда уж без этого? Кроме того пришлось уточнять у гвардейца маршрут и сравнивать его с нанесенными им ранее пометками, потому как самый прямой путь до города просто-таки пестрел разного рода препятствиями. В общем Эргилу было чем заняться.

Выдвинулись они только тогда, когда Аглая уже закрепила успех своего наступления на ночную властительницу, осветив своими лучами весь Заар. Причем весьма странным образом. Сначала в атаку всем составом отправилась гвардия, растянувшись в многокилометровую линию и быстро исчезнув за стволами деревьев. А через час после этого по ее стопам отправилась и его армия, которой в этом походе выпала второстепенная роль защитников тыла.

Так они и шагали на протяжении нескольких часов, медленно приближаясь к далекой цели. Генерал, расставивший своих солдат так, чтобы наиболее опытные прикрывали спину и фланги, думал о всяких разных мелочах, не забывая, впрочем, четко отслеживать обстановку вокруг, а его солдаты напряженно вслушивались и всматривались в окруживший их со всех сторон лес. Они тоже знали, сколько имперских воинов так и не вернулось из этого места.

Однако все было тихо. Деревья безразлично пропускали мимо себя захватчиков, изредка возмущенно шумя ветками, болота пока обходили их стороной, а лесная нечисть не стремилась проверить остроту оммэрских клинков и мастерство сопровождающих армию магов. Но идиллия длилась недолго.

Через еще один десяток минут все изменилось. Нет, не случилось нападения вражеской армады, они не попали в окружение или иную хитрую ловушку. Все было гораздо проще и обыденнее. Просто на их пути стали попадаться первые изуродованные тела мертвых защитников, заляпавших землю вокруг себя собственной кровью и выпавшими внутренностями.

Это выкинуло все посторонние мысли из головы полководца. Он многое успел повидать за свою тринадцатилетнюю службу. Продвигаясь по карьерной лестнице и оставляя за собой трупы врагов и потерянные жизни друзей, Эргил и впрямь считал, что увидел все проявления смерти: обглоданных червями и полуразложившихся в земле Восставших Из Могил, вздернутых и облепленных мухами предводителей бунтов, порубленных в жестоких сражениях солдат, еще живых, но уже обезумевших от невыносимой боли, застывших и осыпающихся песком при прикосновении мумий жителей деревни, попавшей под смертоносный порыв Пустыни Ветров. Он мог долго продолжать этот список, но то, что открылось его глазам, не шло ни в какое сравнение с увиденным ранее.

Генерал почувствовал, как просится на волю съеденная утром еда, а его уши услышали характерные звуки. Чтобы не видеть ужасных обуглившихся полос, прочерченных по расчлененным телам убитых, тот перевел взгляд. И лишь прошептал побледневшими губами проклятье — лес впереди больше напоминал скотобойню, на которой вместо того, чтобы забивать животных, их прямо вместе с костями и шкурой превращали в кровоточащий фарш.

Внезапно перед его нервничающим от близости смерти конем, едва не задев рыжеватую шею, изломанной куклой откуда-то сверху упал труп юноши с зажатым в руках луком и сквозной дырой в груди. Слишком молодого для войн и слишком молодого для смерти.

Каких усилий ему стоило привести в себя взбесившегося после этого Огонька, не узнает, наверное, никто. Но было и еще кое-что. Перед тем, как тело юного лучника коснулось земли, взгляд командира встретился со взглядом его мертвых глаз. Что именно он там увидел, Эргил не понял и сам. Просто на какой-то краткий миг ему передались те чувства, что тот испытал перед своей гибелью: страх, ужас, неверие. И одно он знал отныне четко — этот взор будет немым укором преследовать его до самой могилы.

Однако это событие вернуло полководца к реальности, напомнив, что он ответственен не только за себя, но еще и за двенадцать тысяч человек. Вот только обернувшись, тот узрел не армию, а кучу дрожащих овец, продолжающих медленно переставлять ноги, будто заводные солдатики из коллекции богача.

— Стоять, мать вашу!!! — что есть силы крикнул он, добавив несколько выражений покрепче, и это подействовало. — Милгер, живо сюда всех старших офицеров!

Почувствовав себя в родной стихии, генерал немного расслабился, но только самую малость. Со все нарастающей злостью, он подумал о том, что если гвардия вдруг решит вернуться, и кто-нибудь прямо сейчас заметит среди окрасившихся красным стволов деревьев серый отсвет, то на этом его армии придет конец. Они просто все разбегутся, и даже он ничего не сможет сделать.

Теперь мысль поставить впереди одних новичков уже не казалась ему столь удачной. Он не мог позволить увидеть им то, что узрел в застывших глазах мертвого защитника!!! А значит, надо перестраивать порядок, становясь уязвимее для атак, но предвосхищая возможность дезертирства.

О том, чтобы просто отступить, не могло быть и речи, ведь иначе, как предательство, это никто не расценит. Главное для него — пережить этот день, а дальше он сумеет успокоить своих бойцов, вернув им почву под ноги. А еще ему предстоял очень долгий разговор с квайцероном и, если все же удастся связаться, с Зарисом Третьим. Но это все потом.

Закованная в серый металл рука стремительно схватила человека в белых одеждах за горло, сжимая податливую плоть убийственными клещами. Однако еще раньше этого, тот принялся тлеть. Именно, тлеть, словно забытый уголек, с постепенно обгорающим и осыпающимся пеплом телом. Пару секунд спустя от него осталась лишь серая кучка пыли.

Квайцерон безразлично осмотрелся, с силой выдернув из туловища еще одного служителя свою глефу, которой он еще вначале нанес рубящий боковой удар, буквально приколотивший того к дереву и чуть было не перерубивший его напополам, и равнодушно переступил через упавший к нему под ноги труп, выискивая живых врагов. Тем же самым сейчас занимались и все остальные — культу нового Бога должен быть нанесен максимальный урон. Так звучал один из приказов императора, и гвардия делала все, чтобы выполнить его.

Именно поэтому они выбрали не самый оптимальный с точки зрения наибыстрейшего захвата столицы путь, заглянув в одну из священных рощ и подсократив поголовье жрецов Асмарага — Бога, которому нет места в этом мире. Светлому Богу.

Вот только о последнем не было и слова в переданной вчера Эргилу бумажке. Однако так решил император, и это вовсе не повод для размышления гвардейца. Карающий меч не интересует то, на чью голову он опускается, все, что должно его волновать — как лучше ее раскроить. Не так ли?

Путь продолжился.

Убивал он, пытались убить его, но все это квайцерон гвардии уже видел десятки тысяч раз. У его противников просто не было шансов, и все, что оставалось им сделать — это умереть. Умереть быстро, но так, чтобы все жители этого заброшенного уголка осознали гнев императора и Империи.

Скоро ряды защитников серьезно поредели, а сами они стали действовать иначе. Хотя нет, это будет неправильным утверждением. Вторжение произошло настолько молниеносно, что они не имели и шанса успеть изменить тактику. Просто гвардия прошла первый слой обороны, а дальше начался второй. И на смену открытым сражениям пришли искусные засады и ловушки.

Гвардеец сделал широкий шаг, и не успела еще его ступня опуститься на землю, как произошло сразу несколько событий: в трех местах вокруг него почва вспучилась горбом, и из вырытых ям стремительно выглянули трое хмурых бородачей, двое из которых тут же попытались мечами подрубить ему ноги, а третий вытянулся в длинном выпаде, целя своим копьем в сочленение доспеха. Ну это он думал, что у серой брони есть сочленения. Кроме того, был еще и четвертый, спрыгнувший с дерева и замахнувшийся топором так, чтобы усиленный падением удар пришелся в шлем.

Однако следующим, что смог бы увидеть обычный человек, если бы такому не повезло тут оказаться, это поднятую квайцероном над головой глефу и капающую с ее острия, покрытого белесо-белыми электрическими разрядами, темную кровь. А затем, тот бы наверняка заметил три обезглавленных тела, уткнувшихся в землю, и одно, отлетевшее назад от сильного режущего удара, снизу вверх, и приложившееся спиной о толстый ствол дерева. Это оружие не было предназначено для подобных атак, но его скорость была столь велика, что вместо того, чтобы разрубить последнего бородача на две неровные половинки, оно прочертило на его теле черную обуглившуюся полосу, а затем заключенная в нем магия просто отбросила киратца, как ненужную игрушку.

Именно в этот самый момент гвардеец завершил свой шаг, наглядно продемонстрировавший всю скоротечность данной схватки.

Генерал вновь оглянулся на войско и зло сплюнул себе под ноги. Помогло мало. Как и все его предыдущие попытки сохранить хоть какое-то подобие боеспособной единицы, эта была бесполезна. Миазмы ужаса расплывались над собравшимися в одну большую колону солдатами, и им оказались подвержены даже прошедшие сквозь жаркие пески ветераны.

Неизвестно, что именно еще заставляло их всех идти за своим командиром. Являлась ли причиной демонстрируемая им твердость и непоколебимость? А может, давление его авторитета все еще было сильнее испытываемого страха? Он этого не знал, но понимал одну простую вещь — если ничего не изменится, то это будет означать для него полный крах. Крах всех надежд и мечтаний, крах того, к чему он стремился последние тринадцать лет. Этого полководец допустить не мог. Особенно вот так вот глупо.

И его злая уверенность давала людям силы продержаться в этом карнавале ужаса еще немного, совсем чуть-чуть. Для того, чтобы дождаться просвета.

И они дождались этого просвета. В какой-то момент тел вокруг стало меньше. Нет, они не исчезли окончательно, и зверства гвардии продолжали бить по нервам острым ножом, просто изменилось кое-что еще. На пути колонны начали попадаться вырытые ямы с острыми кольями на дне и ямки поменьше, в которых, по всей видимости, когда-то скрывались те, кто их выкопал. И Эргил смог использовать их труд на благо своей армии.

В очередной раз остановив продвижение, он выбрал несколько сотен самых стойких ветеранов, из чьих глаз уже ушло ошеломление, сменившееся теперь мрачной усмешкой. После этого почти четыре сотни опытных бойцов отправились вперед, создавая прослойку между гвардией и шествующим по ее следам войском, прослойку, в чью задачу входило скидывать всех убитых в ямы и по возможности прикрывать ветошью.

Генерал и сам бы отправился с ними, если бы не знал, что не может покидать новичков, которые держались за него и его показную уверенность, как за последнюю соломинку, дарующую хрупкую надежду уцелеть в этом смертельном шторме подчеркнутого бездушия.

Через полчаса движение возобновилось, а еще через два часа он наконец-то понял, что выдержал, выстоял в своем самом безумном бое. Бое не с людьми или мертвыми, не с нечистью или мятежными колдунами, и даже не с проклятыми хронами, а со страхом. Страхом, который забрался глубоко внутрь каждого его бойца и принялся рвать саму душу своими ледяными коготками. Но командир оказался сильнее.

А все из-за того, что, казалось, бесконечный ряд растерзанных тел закончился. Кончился тот самый лес, сменивший природные краски на цвет человеческой крови, кончилось то безумие, которое грозило сумасшествием неподготовленным, кончилось ужасное напряжение, сковавшее все мысли — кончилось все это. Вот только ничего не вернулось: ни радости, с которой начался этот день, ни легкости, с которой шагала армия, пока не увидела первый труп, а про боевой дух не стоило даже и вспоминать. Большая часть войска по-прежнему представляла из себя механически переставляющих ноги солдатиков.

Однако это все дело времени. Да, далеко не все смогут сегодня заснуть или поесть, но каждый из ветеранов проходил через подобное посвящение Богу войны. Без этого просто невозможно получить его признание и помощь.

Кстати о Богах. Эргил вспомнил небольшую рощицу, изломанные тела в белых одеждах, и в его голову тут же пришел еще один вопрос — во что же такое он умудрился вляпаться на этот раз?

Армия никогда не воевала с религией, и даже если случалось такое, что восстание поддерживалось несколькими служителями Эшьи, то военные их не трогали. Вешались вдохновители и предводители, отправлялись в Рудный участники, но святош каратели пропускали мимо своего внимания. А все потому, что их убийство могло вызвать просто непредсказуемые последствия, которые грозили обернуться волнениями по всей Империи Оммэр. Конечно, их тоже наказывали, но совсем другими методами, тихими и незаметными для обывателей.

Эти же жрецы определенно служили иному Богу, и весть об их массовом убийстве не вызовет никаких проблем в Империи, но что теперь будет твориться в Кирате, предсказать трудно. И кажется, простая задача по захвату одного города сильно осложнилась, превратившись в нечто гораздо более серьезное и непонятное.

Генерал еще долго размышлял о последствиях подобного шага и к тому моменту, когда лес неожиданно сменился обширной поляной, пришел к выводу, что ничего хорошего лично ему это не сулит. А потом он почувствовал, что его армия снова замерла, и, пытаясь разобраться в причинах, бросил быстрый взгляд вперед.

А там, на противоположном краю поля, в лучах вечернего светила серым отблеском сияло личное войско императора. То, которое за сегодняшний день для многих успело наполниться новым смыслом, и то, которое всем смогло наглядно показать, почему гвардию стоит бояться.

— Ставьте лагерь. — Отдал приказ своим подчиненным полководец, посмотрев на спрятавшуюся за облаками Аглаю, и, легонько пришпорив Огонька, тихо добавил: — Вперед.

Глава 17

— Это предательство, генерал, — произнес квайцерон. При этом его голос не выражал ничего: ни холода высокомерного призрения, к чему Эргил уже привык за время своих поездок в Альир, ни яростного жара ненависти, так характерной главарям восстаний — ни-че-го. — Нарушение приказа императора не может быть расценено иначе.

Разговор велся в палатке гвардейца, и надо заметить, что тот явно проповедовал принципы аскетизма: небольшой деревянный стол с разложенной на нем картой, приложенная к нему глефа из серого металла, да расстеленная прямо на земле постель. С одной стороны весьма скромно, а с другой, амулет пространственного искажения — вещь весьма прихотливая, чтобы брать что-то лишнее. А собственных снабженцев у элиты никогда не существовало.

— Предательство?! — взревел в ответ генерал. — И ты смеешь говорить мне о предательстве? Посмотри на сопровождаемую тобой армию, квайцерон. Что ты там увидишь?

Гвардеец не спешил отвечать, как не спешил и выполнять его просьбу. Молчание начало затягиваться, и Эргил не выдержал первым.

— Я велел разбить им лагерь, и они сделали это. На противоположном от вас краю поля! — Полководец заставил себя сделать паузу, пытаясь подавить свою ярость, но от этого та разгоралась лишь сильнее. — Ты сделал невозможное, гвардеец. Ты менее чем за сутки своего пребывания сумел превратить целое двенадцатитысячное войско Империи в кучу жалких трусов с мыслями о побеге в голове. Мое войско!!!

Квайцерон молчал. И генерал вдруг почувствовал в себе желание подойти к нему и сорвать его шлем, чтобы убедиться, что под ним вообще что-то есть, и чтобы увидеть его лицо и чувства, которые он испытывает. Или же, что более вероятно, полное отсутствие таковых.

— Если не принять никаких мер и оставить все как есть, то они не дойдут до Мирты, — вкрадчивым тоном произнес тот, на секунду вернув себе тень спокойствия. Но, увидев, что и это не привело ни к какому результату, разозлился еще больше. Ему надоело говорить с бесчувственной статуей, поэтому, прежде чем покинуть палатку, он, едва сдерживая себя от необдуманных поступков, произнес следующее:

— Я не собираюсь наблюдать за распадом моей армии, а значит, у тебя два выхода: либо мы меняемся с гвардией ролями, либо дальше она идет без нас. И об этом я сегодня же попытаюсь доложить Зарису Третьему. Честь имею.

Однако уже у самого выхода его окликнул безразличный голос:

— Эргил. — Впервые обратился к генералу по имени квайцерон, одновременно вместе с этим подойдя к столу и взяв в руки свое оружие. При этом острие глефы, словно почувствовав касание своего хозяина, разгорелось чуть заметным белым светом. Это будет неправдой, если утверждать, что в этот самый момент он не испугался. Испугался, и еще как испугался! Просто сейчас весь его страх глушила злость и ответственность за своих людей. — Я подумаю над твоими словами.

Следующий день начался с самых неприятных для любого полководца известий — ночью из лагеря дезертировало двадцать два солдата. Не так уж и много в масштабе армии, но не так уж и мало, чтобы за ними не последовали остальные. Хотя будь беглец даже один, то это все равно бы сильно испортило генералу настроение. Он не привык к таким новостям, но вынужден был признать, что поделать с этим ничего не может.

Да и понимал он, что дело ограничилось двумя десятками лишь потому, что чтобы попасть обратно в Империю, людям пришлось бы вновь окунуться в пережитый вчера ужас, да еще и при свете Агнии. Так что эти оказались еще смелыми, если можно сказать так про тех, кому теперь одна дорога на виселицу. По законам военного времени.

Однако общий настрой остальных немного изменился. Они, конечно, ничего не забыли, да и пробежавший слух про дезертиров сделал свое грязное дело, но армия вновь стала армией, а не скопищем безвольных трусов.

А затем они выступили, и на этот раз первыми шли его воины, а гвардия занималась обороной тыла, не показываясь при этом на глаза. Правда, сегодня на них никто нападать не спешил, чему Эргил был только рад. За ветеранов и опытных бойцов он и не думал беспокоиться, вот только почти треть его войска составляют совсем зеленые новички, получившие лишь начальные знания и умения. С такими особо не повоюешь, тем более учитывая то, что их впечатления от вчерашнего все еще слишком свежи.

Но тихое безлюдье начинало оказывать свое воздействие, и страх и безволие молодняка, вызванные ворвавшимся в их сознание ужасом, начали переходить во что-то иное, что удавалось пережить многим, но для чего в человеческом языке нет подходящего слова. Сегодня они все сделали шаг, подобный тому, что делает щенок, инстинктивно желающий превратиться в матерого зверя. Опасно резкий шаг. Но тем не менее сделали, и теперь все, что им нужно — это немного времени, чтобы свыкнуться с перевернувшимся с ног на голову миром. И в этом им должны помочь те, кто уже стал таким зверем — не командир или его сподручные, а их сослуживцы, тянущие лямку обычного солдата наравне с остальными.

Первый привал Эргил объявил раньше, чем планировал. Аглая еще не заняла должного положения на небе, а генерал еще не успел подобрать наиболее подходящего места, как его войско уже принялось доставать котлы и разводить костры, готовясь приступить к обеду. А причина, сподвигнувшая его на этот шаг, заключалась в маге в белоснежном плаще за спиной и с вышитой на этом плаще серебряной нитью ветвистой молнией, подошедшем к нему на марше и тихим голосом сказавшем всего два слова: "Ледяной Шторм". После этого продвижение было приостановлено.

И теперь, прохаживаясь между бесконечных рядов готовящих пищу солдат, полководец пытался уловить общие настроения и запах приближающейся с севера смерти. Нет, определенно он правильно сделал, что не сказал ни слова своим бойцам по поводу истинного основания этой незапланированной остановки, а те не заметили очевидной странности, столь не характерной их предводителю. Правда, некоторые, уже успевшие хорошо изучить повадки командира, подозрительно косились, не зная чего им ожидать, но с вопросами не лезли.

Не стоит им знать о причине. Это все равно ничем уже не поможет, зато навредить сможет. Конечно, с учетом того, что у чародеев все же получится погасить Ледяной Шторм. Если же им это не удастся, то какая, собственно говоря, разница, где погибнет он и его армия? Случиться это здесь или в нескольких километрах отсюда... сам факт смерти от этого ничуть не изменится.

Поэтому он предпочел нести груз страшащего знания в одиночку, пытаясь занять себя иными мыслями и занятиями. Исход этой битвы зависел вовсе не от него и его умений. В бой вступили выпускники Института.

Но, несмотря на все попытки заставить себя думать о чем-нибудь другом, мысли так и вились вокруг опасного явления и идущего прямо здесь и прямо сейчас невидимого сражения за их жизни. Оказывается, далеко не все действия магов сопровождаются оглушительным ревом и зрелищными взрывами. Теперь это понял и Эргил.

Привал закончился через полтора часа, хотя о результате генерал узнал гораздо раньше. Вот только и чародеи тоже нуждались в отдыхе после явно непростого дела. Во всяком случае, Эр Курапит — все тот же повелитель Воздуха — подошедший через несколько десятков минут, выглядел не лучшим образом. И это, кстати, заметили многие.

— Мы устранили угрозу. — Коротко доложил он, после чего удалился, а полководец смог, наконец-то, облегченно выдохнуть. Тот, хоть раньше и не встречался с этим опасным явлением, но прекрасно себе представлял, от какой незавидной участи уберегли их всех армейские маги.

Ледяной Шторм — это не просто снежная буря, способная, при определенных обстоятельствах, убить человека, это гораздо хуже. Никакие теплые вещи не смогут уберечь от его хладного дыхания, никакие амулеты и наговоры не изменят печального итога. Единственная надежная защита — любая постройка с достаточно толстыми стенами или же магия. Вот только даже магистры не рискуют испытывать на себе ярость пришедшего с северными ветрами Ледяного Шторма, ибо по своей смертоносности тот может потягаться с пробудившейся Пустыней Ветров. Вся разница в том, что после Пустыни остаются высохшие мумии, а после Шторма — вмороженные в толстый слой льда статуи, с едва различимыми чертами лица и пропорциями тела. И хвала всем Богам, что в этом самом лесу не появилось еще двенадцать тысяч жертв одного из самых смертоносных и загадочных явлений Эрикреи.

Движение возобновилось. Пытаясь наверстать упущенное время, Эргил подгонял своих солдат вперед. Но в этом он не слишком преуспел, потому как совсем скоро на них обрушился настоящий снегопад. Белые хлопья быстро падали на землю, напоминая при этом идущую на приступ хорошо укрепленного замка армию, и мгновенно таяли. Но их было так много, что буквально в двух метрах уже невозможно было ничего рассмотреть, кроме колышущегося белого марева.

Генерал даже вызвал к себе Курапита, опасаясь, что этот самый снегопад и есть предвестник идущего по его пятам Шторма. Но маг лишь устало покачал головой и пояснил:

— Нам не удалось уничтожить Ледяной Шторм. Это вообще непосильная задача для вчерашних выпускников, коих под моим началом большинство.

— Но ты же сказал...

— Что мы устранили угрозу? — уточнил Эр. — Так и есть. Угроза устранена, и все, что нам достанется — это не самый сильный снегопад. По сравнению с тем, что могло быть — это не более чем небольшое предостережение от отведенной в сторону смерти.

Больше никаких серьезных происшествий на марше не произошло, и за весь день им на пути так и не попалось ни одного лесного защитника. Это наводило на разные размышления: то ли гвардия сумела произвести на военачальников Кирата нужное впечатление, то ли все их силы и без того были сосредоточены на границе. В общем главным и самым важным препятствием оммэрского войска до самого вечера оставался снег и раскисшая под его влиянием почва.

А вечером они вышли к небольшой деревушке дворов на сорок. Погода к тому моменту уже немного прояснилась, а потому каждый желающий мог заметить, что этот населенный пункт кольцом окружила элита Империи. Серое воинство просто расставило вокруг него плотный ряд палаток, которые не приближались к ближайшим домам ближе, чем на две сотни метров.

Полководец тут же тихо выругался, а потом, приказав ставить ночлег и взяв с собой нескольких людей, отправился в деревню — с квайцероном он еще успеет обговорить спорные моменты, благо и накал страстей за минувшие сутки немного поугас, но прямо сейчас гораздо важнее выведать нужную информацию у местных. И именно для этих целей с ними отправился Эр Курапит.

Все его пометки на карте ограничивались тремя дневными переходами, дальше ни один из опрошенных ранее просто не заходил. К тому же во время вчерашней бойни никто из гвардейцев и не подумал озаботиться захватом пленных. Вот и получалось, что сведения, которые полководец желал получить, имеют для него огромное значение, если, конечно, Эргил не хочет вести свою армию наугад, а он этого совсем не хотел. На магию же опытный вояка полагаться не любил. Особенно в подобных делах. Нет, он не отрицал полезность Искусства в военном деле, но предпочитал решать возникшие проблемы более привычными обычному человеку путями, оставляя чародейство на самый крайний случай. Такой, как Ледяной Шторм, к примеру.

Деревня встретила их небольшой отряд, состоящий из мага, трех ближайших друзей-помощников и него самого, давлением необъяснимого напряжения и приобретшего почти зримую плотность невероятного по своей глубине ужаса. Последний был просто разлит в воздухе, пробуждая в ответ подсознательное желание достать оружие и, почувствовав успокаивающую тяжесть металла в руках, поскорее убраться подальше.

Вот только причину никак не удавалось понять. В деревне не было растерзанных тел, сожженных домов или каких-либо иных разрушений, нанесенных гвардией. На краткий миг даже показалось, что она и впрямь не причем. Но откуда тогда это ощущение, врывающейся в сознание безысходности? То самое, что отражалось в глазах мертвого мальчишки-лучника.

Они шли по деревне, заглядывая в каждый дом, внимательно осматривая каждый ее уголок и вслушиваясь в тишину. Вовсе не абсолютную тишину. Та была наполнена тихими голосами одомашненных животных, но вот почему-то в них по большей части проглядывали нервные, а иногда и вовсе безумные нотки. Ничуть не пострадавшая скотина чувствовала какую-то непоправимость в разыгравшихся здесь событиях, и это лишь подтвердило предчувствия самого генерала и пришедших с ним людей.

— Здесь нет живых, Эргил. — Наконец-то прервал тягостную тишину Эр Курапит.

Вообще-то тому надлежало обращаться к нему не иначе, как по званию, добавляя при этом в голос почтительности, а непосредственным подчиненным и вовсе вменялось в обязанность именовать его "господин генерал", но до формальностей ли теперь? Да и те люди, которых тридцатидвухлетний полководец взял с собой, уже привыкли к некоторой вольности, не характерной остальным армиям великой Империи. В отличие от других, Эргил и не думал питать высокородного призрения к собственным солдатам, вышедшим из простонародья. И дело тут не только в том, что какой-то десяток лет назад он ничем не отличался от большинства из них. Почти ничем.

— И что же тут произошло? — спросил он в ответ.

— Не знаю, но я скажу одно: остальным этого видеть не стоит. У этого места отвратительнейшая атмосфера противоестественного хода вещей. Запредельное зло, проистекшее из потерявшего волю добра. Даже на восставших погостах не найти ничего подобного. — А вот следующая фраза заставила командира иначе посмотреть на своего чародея. Он уже давно составил о нем свое представление, как о человеке, отстранившимся от остального мира легкой коркой циничного льда, человеке, которого мало чем можно удивить и напугать, и человеке, который редко проявляет заботу о других. Странная характеристика для мага, чьей основной задачей значится поддержка и защита армии, но до сего момента она была единственно верной. — Я никому бы не пожелал пережить то, что выпало на долю жителей этого несчастного места. Никому!

Дальше повелитель Воздуха идти не захотел, лишь указал рукой на особо большой деревянный дом, который при ближайшем рассмотрении оказался вовсе не жилищем старосты, как думалось ранее, а церквушкой местному божеству с двумя пересекающимися под острым углом стрелками над входом. Вот только если храмы Эшьи создавали атмосферу легкости и воздушности, над чем пришлось потрудиться не одному талантливому архитектору, то эта постройка вызывала лишь самые мрачные мысли. Этому немало поспособствовал ее внешний вид: потемневшие от времени бревна, торчащие местами доски и, как апофеоз, однотонные темно-серые тучи на заднем плане, почти сливающиеся цветом с двускатной крышей.

— То, что ты ищешь, там, — коротко произнес Курапит.

Генерал еще подумал о странностях в поведении обычно подчеркнуто уравновешенного чародея, а затем переступил порог церквушки, оставив помощников дожидаться его на улице. И ни капли не пожалел об этом.

Внутри он продержался не более пары секунд. Но этого времени ему хватило, чтобы увидеть если и не все, то очень многое — не ту поразительно бездушную жестокость, что продемонстрировала совсем недавно гвардия, но нечто, гораздо более неправильное, а потому способное пробить брешь в обороне любого, даже самого закоренелого, эгоиста и добраться до его настоящего Я. Лишь затем, чтобы разорвать на части.

— Скаш, Лигир, оцепление вокруг деревни, живо!!! — сказал Эргил обступившим его друзьям, едва придя в себя и остановив очередной рвотный позыв, при этом он попытался скрыть от их глаз еще и мелкую дрожь в руках. — Рик, стой на входе, и даже не думай туда заходить! Курапит, разумника сюда! Самого сильного, что у тебя есть. Выполнять!!

Посмотрев на ринувшихся в сторону уже развернутого лагеря подчиненных, полководец зашел за стену мрачного, как надгробие некроманта, строения и все-таки не выдержал, склонившись там в три погибели, заодно с удивлением узнав, что в этом мире еще существует множество вещей, которые способны пронять даже его.

— Мы все сделали, — добродушно отчитался Скаш, остановившись взглядом на опустевшей бутылке тажмирского вина — генерал в нарушение всех писанных и неписанных правил допил ее двумя затяжными глотками, ничуть не постеснявшись сделать это на глазах своих доверенных солдат. Впрочем, кроме свойственного ему простецкого добродушия на лице бойца проглядывала и легкая обида, ведь Эргил так и не позволил им выяснить, что спрятало то здание, так сильно его зацепившее. А теперь этого и вовсе не узнать, так как от церквушки и ее содержимого мало что осталось, после того как рядом с ней побывал сначала маг Воды, а затем и Огня. И если первый лишь выяснял причины, то второй обратил строение в пепел.

— Хорошо, можете снять оцепление, — чуть хрипловатым голосом ответил полководец и кивком позволил этой троице покинуть его палатку, в которой кроме них тут находился Эр Курапит и тот самый повелитель Воды, имени которого генерал еще не знал. И виной тому не его упущение, а то, что почти перед самым выступлением в сторону Кирата половину подчиненных Курапита отправили на запад, заменив их свежим выпуском Института. Самому магу Воздуха также предлагали нечто подобное, но тот по неведомым никому, кроме него самого причинам отказался. В отличие от остальных он имел такое право.

— Что-то еще? — спросил командир, заметив то, как замялся у самого выхода Лигир. У него не было никаких тайн от своих друзей, но сейчас совсем не тот случай, чтобы он мог позволить услышать им беседу оставшихся покорителей Стихий.

— Тут такое дело, — задумчиво произнес бывший снабженец. — Живых-то в деревне, вроде как, не наблюдается, а скотины в каждом дворе по несколько голов. Так может ее это, под нож? И животине не мучиться без хозяев и солдатам прибавка к ужину будет.

Наверное, в любой другой момент Эргил в ответ на такое предложение разразился бы бурным смехом — уже совсем не тот Лигир, которого он когда-то встретил, иногда проявлял свою истинную натуру. Да, тот под его руководством уже давно стал одним из лучших мечников войска, но вот время от времени в образе сурового служителя войны проглядывала хозяйственная жилка, которая, к слову, уже стала притчей во языцах. Однако сейчас настроение не располагало к веселью, а потому генерал просто кивнул.

— Рассказывайте, — обратился командир к сидевшим напротив чародеям, спустя минуту, и посмотрел на Курапита, а тот в свою очередь на мага Воды. Разумник в ответ что-то невнятно сказал себе под нос и, окинув ничего не выражающим взором свое начальство, прикрыл веки и выровнял дыхание.

Потекли секунды томительной тишины. Эргил, все ожидающий, когда же чародей начнет говорить, стал потихоньку закипать, а тот, казалось, уже крепко спал, забыв о том, где он находится. А может, и в самом деле спал. Такой вариант уже не выглядел для тридцатидвухлетнего генерала невозможным — маги и так страдают излишними странностями. Встречаются в их рядах такие, что могут совершенно наплевательски отнестись к вести о гибели родного человека, но будут убиваться об утерянном заклинании или артефакте. И это еще не самый худший вариант.

Разумники же даже в их среде почитаются чуточку ненормальными. После того как они получают абсолютную власть над собственным разумом, а следовательно и всеми его проявлениями, их действия теряют всякую эмоциональную окраску, и все, что им с данного момента становится характерно — это полная невозмутимость. Их будут резать живьем, а они даже не станут морщиться. К тому же, глядя на незнакомого человека, можно без лишнего труда понять, когда тот испытывает ярость, а когда умиротворение, а посмотрев в лицо подобного чародея, нельзя даже на сотую долю процента быть убежденным в том, что в этот самый момент он не замышляет покушения на твою жизнь и что в ответ на какое-нибудь невинное предложение не прилетит Ледяная Стрела.

Многие называют это гвардейским хладнокровием, но к гвардии это на самом деле не имеет никакого отношения. Тут совсем иное. Гвардеец — просто проводник воли императора. Единственное, что может его ограничивать — приказ императора. Для него не существует иных законов и запретов, а любой путь, способствующий наискорейшему исполнению приказа, автоматически признается правильным.

Магов же хоть и трудно назвать образцами человеколюбия, но они, по крайней мере, имеют хоть какие-то моральные ограничения. А это уже немало.

Однако пауза начинала затягиваться. Командир, уже подумывавший о том, чтобы показать выпускнику Института, кто здесь главный, начал подниматься из-за стола, как неожиданно до его слуха, словно бы в ответ на эти помыслы, долетел голос повелителя Воды. И все бы ничего, но тот оказался неожиданно высоким, будто бы принадлежал вовсе и не бывшему школяру, совсем недавно получившему к имени приставку Эр, а неизвестной женщине.

— Нет! — громким шепотом выдохнул он, а затем вновь замолчал. Секунду спустя чародей дрогнул и как-то даже весь сжался, и дрожащими губами продолжил, то повышая голос до яростного крика, то, наоборот, едва различимо произнося слова: — Убиты, но еще есть шанс... обречены... они тебя не получат!!!... серые демоны... заберут души с собой в Бездну... но Он защитит вас и простит нас... молитва... спасется хоть кто-то... я должна спасти тебя!..

На последнем слоге из закрытых глаз повелителя Воды ручьем полились слезы, а в руке сам собой появился кинжал, висевший до этого сбоку. Рядом тут же взволновано возник старший маг, но среагировать вовремя, Эр Курапит все же не успел.

— Прости меня! — вскричал разумник, вгоняя свое оружие в стоявший перед ним стол. Но Эргил на это не обратил почти никакого внимания. Он все понял. В голосе чародея отразилась такая невообразимая боль, что даже у него защемило сердце. Он понял, что именно произошло в этой деревне, понял казавшиеся загадочными слова мага Воздуха и осознал эту боль, ставшую теперь частью его самого.

Но на этом недавнишний ученик, потерявший контроль над чужими ощущениями, не остановился. Выдернув кинжал из дерева, он решительно ударил себя им в живот. Точнее попытался ударить, ибо Курапит не дал самоубийству свершиться повторно, и острый кончик клинка остановился в уплотнившемся воздухе, не дойдя до плоти разумника какого-то десятка сантиметров. Остановился, но как оказалось не до конца. Полоска зачарованной стали продолжала медленно приближаться, грозя своему впавшему в транс создателю мгновенной смертью.

— Эргил! — Вывел генерала из охватившей его болезненной задумчивости Курапит. — Дай ему вина, пока он не продавил мой щит! Быстрее!!

Еще не дослушав приказа, командир резво вскочил со своего места, отбросив все мысли, и, достав из схрона еще одну бутылку, вылил ее в замерший в немом крике рот повелителя Воды. Тот поперхнулся, обессилено выронив оружие из своей руки, и открыл раскрасневшиеся от слез глаза.

— Видимо, нам с тобой над многим надо поработать, Застин, — уже спокойно сказал маг Воздуха, сев на свое место. — Завтра и начнем. Однако один совет я дам тебе прямо сейчас: всегда носи с собой флягу с чем-нибудь крепким. Никогда же ведь не узнаешь, что именно придет с Той стороны.

В ответ разумник равнодушно кивнул и, подняв свой кинжал, чуть не стоивший ему жизни, покинул палатку. На прощания он не разменивался. Но шаг его, как это ни странно, был твердым и уверенным. И это несмотря на полтора литра крепчайшего напитка, выпитого им единым залпом. Даже у закаленного в боях с алкоголем Эргила после двух глотков появился тихий шум в голове, который, впрочем, ничуть не мешал его координации в пространстве и ясности мысли, но чародей, похоже, и вовсе ничего не заметил.

— Вино для тела, а не для разума. Нужно было чем-то перебить его ощущения, а это самый легкий и самый надежный способ, — заметив его интерес, пояснил Курапит, а затем, будто бы рассуждая вслух, добавил: — Ну хоть контроль он смог вернуть самостоятельно, а то я было уже хотел по возвращению поинтересоваться, что за бездарей мне подкинул Институт. Но, видимо, тут дело не только в неопытности разумника.

Дальнейшие рассуждения командир уже не слушал. Покосившись на свою шпагу, он заметил, как наливается насыщенной зеленью ее острие. Это оружие, способное чувствовать эмоции хозяина, было гораздо сильнее того же пресловутого кинжала, но об этом пока знает только он один. Но порой, в те самые моменты, когда трудно разобраться даже в собственных мыслях, оружие оказывает неоценимую поддержку. Ему предстоит серьезный разговор с предводителем гвардии. Очень серьезный. И пробудившийся клинок уже предвкушает его последствия.

В палатке было светло, несмотря на то, что на улице уже вовсю хозяйничала непроглядная ночь, и вопреки тому, что внутри не обнаружилось ни одного источника света. Казалось, что его излучают ее серые матерчатые стены.

— Что-то случилось, генерал? — безразлично поинтересовался склонившийся над картой гвардеец, заметив посетителя, но даже не повернув в его сторону головы.

— Не делай вид, что не понимаешь, зачем я тут! — Тут же разозлился Эргил. Он мог бы принять все: от раскаяния, до удовлетворения от свершенного, но только не равнодушие. Квайцерон делал вид, что не произошло ничего существенного. И от этого командир, наконец-то, осознал, что именно стоит за сухими строчками — гвардия не остановится ни перед чем. Гвардейцы действительно ни перед чем не остановятся. И появись бы тут гонец императора с приказом, требующим немедленного уничтожения сопровождаемой армии, то квайцерон даже бровью не поведет, начав прямо с генерала.

— И зачем же? — На секунду отвлекся тот от бумаг, выпрямившись в полный рост и кинув взгляд на пышущую злобой фигуру командира.

— Зачем?!! — теряя всякие остатки терпения, вскричал Эргил.

— Да. Зачем? — Задал вопрос гвардеец, перекрыв этот крик тишиной своего спокойствия. При этом он отошел от стола и стал медленно приближаться к застывшему у входа человеку. Человеку, который все еще нужен Империи и, что стократ важнее, императору. — Мы не убивали этих людей, мы не наносили им увечий, не предъявляли никаких требований и даже не приближались к их домам. Единственное, что мы сделали — не позволили им разбежаться. А потому нет вины гвардии в их участи. Они выбрали ее сами, и...

Квайцерон замолчал, остановившись недалеко от своего собеседника. Вовсе не по своей воле остановившись!

— Это что-то должно означать, генерал? — спросил гвардеец. А причиной этого вопроса стала упершаяся ему в шею шпага. "Восемнадцатый шаг" — оценил бы скорость Эргила какой-нибудь боец из Ордена Тенет, окажись бы такой в этой палатке, но в ней сейчас находилось только двое разумных. Однако это было не единственной причиной, заставившей того замереть. В точке соприкосновения серого доспеха с острием шпаги показалась мелкая, едва заметная трещинка, испускающая бесцветный дымок. Трещина в ставшей легендарной броне!!! Той, которая выдерживала удары магистров, той, о которую сломали свои мечи десятки армий и стран, той, над созданием которой трудились мастера, и той, наконец, которая вот уже половину тысячелетия считается неразрушимой!!!

— Я хочу задать тебе всего один вопрос гвардеец, — выискивая взглядом отблеск глаз собеседника, сказал генерал. — Ты когда-нибудь видел мать, по своей воли убившую собственное дитя? Видел то, какие чувства она испытывает, понимая, что это единственный способ защитить его от врагов? Знал ли ты тот груз, что ложится на ее сердце?

И как только отзвучали последние тяжелые слова, по палатке расползлась устрашающая тишь. Время пошло в обратную сторону. Теперь это уже был отсчет.

— Ах вот оно что, — произнес предводитель гвардии, безжалостно ломая тишину. Так, словно ему и вовсе ничего не угрожает, и будто не висит его жизнь на волоске. Он, наконец, обратил внимание на клинок, окончательно преобразившийся в язык ярко-зеленого света. Знакомый ему, но уже успевший позабыться клинок.

А дальше все произошло очень быстро. Квайцерон качнулся в сторону прислоненной к столу глефе, и будь его собеседник чуть менее расторопным, то это оказалось бы последним, что он увидел в этой жизни.

Вспышки двух ударов, возникших почти одновременно, уклонение от чего-то несущего смерть, блокировка еще одного удара, последовавшая контратака, парирование и тут же смена стойки... Атаки шли одна за другой с такой скоростью, что когда начиналась следующая, то еще не успевали гаснуть искры от предыдущих столкновений глефы с окруженной живым пламенем шпагой. Однако это было только начало яростной пляски.

Две безумно быстрые тени, скользящие друг подле друга, вызывали целый рой вспышек серо-зеленого света, но никто из них никак не мог нанести решающего удара. Вот серый попытался выбить оружие из державшей его руки, но был вынужден сам защищаться от хитрого выпада, а вот, спустя ничтожное мгновение, генерал едва успевает уйти из-под еще больше ускорившейся глефы. Плечо тут же обжигает холодом, а в глазах отражается удивление — командир отчетливо видел, как пронеслась мимо зачарованная лучшими артефакторами сталь, но откуда тогда взялся порез? Будто острие оружия гвардейца мгновенно удлинилось, увеличивая зону своего поражения.

— Стоит ли продолжать, танцор? Ты все еще жив, лишь потому, что императору не угодна твоя смерть, — разорвав дистанцию и встав поблизости от стола, сказал квайцерон. За всю эту скоротечную схватку он не пропустил ни одного удара, если не считать ту трещинку в районе шеи. А вот про замершего напротив Эргила такого сказать было нельзя — весь левый рукав его рубахи потяжелел от впитавшейся крови, а с пальцев пострадавшей руки на холодную землю упали первые ярко-алые горячие капли. Весь бой не занял и пяти секунд.

— Не думай, что можешь давать мне советы, демон! — громко, но без лишней злости произнес генерал. На Тьму бесполезно злиться, ее нужно уничтожать. — Мы служим одному человеку, но это не делает нас равными. Не знаю, какой из Нижних Миров породил тебя, но лучше бы тебе убраться туда, пока ты еще в состоянии это сделать.

— Глупо. Предыдущий владелец этого оружия превосходил тебя многократно, но, тем не менее, гвардия жива, а он, как и весь ваш беспокойный клан, — нет.

Эргил чуть приподнял шпагу, чтобы видеть ее самым краем глаз. Мысленно он уже внес поправку на зону поражения оружия противника и был готов наброситься на него вновь. Однако его собственный клинок больше не светился предвкушением и неутолимой жаждой мести, вместо них там поселилась пугающая пустота. Бой остался не за ним, и это уже свершившийся факт.

— Мы выступаем немедленно, но не пытайся идти за нами. Если я увижу гвардию раньше, чем подойду к стенам Мирты, то тут же объявлю атаку. Двенадцать тысяч против шестнадцати сотен, не считай, что это сражение будет для вас легким. — Генерал прислушался к себе, но все его инстинкты упорно молчали, давая понять, что он упустил свой единственный шанс. — Мы еще с тобой встретимся, квайцерон, и после этого между нами не останется никаких недопониманий.

Произнеся это, предводитель имперского войска покинул палатку, решительно выйдя в ночь, и никто уже не слышал очень тихих слов, произнесенных гвардейцем:

— Вряд ли. — И проскользнуло в его голосе что-то такое, что никак не могло принадлежать бездушному монстру, карающему мечу в руках императора. Что-то, отличное от хладнокровия и полного безразличия.

Этим чем-то было легкое сожаление и еще более невесомая грусть.

Глава 18

Оэр утер пот со лба и задумчиво посмотрел на свой плащ. За все эти две седмицы мысль о том, чтобы избавиться от него многократно забредала в его голову, но каждый раз он откидывал ее прочь. Что, впрочем, не мешало той возвращаться вновь и вновь.

Определенно, будь это просто одна из тех теплых вещей, которую он взял с собой вопреки наставлениям Милены, то ее ждала бы незавидная участь. Но плащ Института не был обычным. И за пренебрежительное к нему отношение можно неплохо поплатиться в будущем. И имей ты хоть сотню приказов императора, это не поможет. Потому что это — устои древнейшей из сохранившихся магических школ, и нарушать их не позволено никому.

Надо было все-таки послушать бойцов Ордена и оставить накидку там же, где он и распрощался со своим конем — в "Удаче Солдата". Но разве можно тогда было всерьез предполагать, что их слова ни на миллиметр не отклонятся от реальности. Очень уж трудно поверить, находясь в скованном холодами городе, что совсем рядом может царить жара. Ну, не жара, конечно, а довольно теплое лето. Но каков контраст.

В так и не получившем названия государстве хронов действительно царило лето. Разве, что дни были по-зимнему короткими, что хоть как-то сбивало ощущение нереальности происходящего. И все же маг категорически отказывался понимать, как такое вообще возможно. В Империи на трехмесячное царствие уже взобралась зима, а тут холод не проявляется даже ночью.

С этим вопросом уже на второй день он и обратился к Милене. Как-то так вышло, что она стала единственной из всего их немногочисленного отряда, с кем чародей мог спокойно общаться. Льерд в качестве собеседника подходил не меньше, но при разговоре с ним у Нуцега внутри постоянно возникало какое-то непонятное напряжение. Да и общих тем у них было не так уж много. Тваленс же и вовсе оказался знатным молчуном, и за все это время, что они крадутся по враждебной территории, с его стороны раздалось едва ли больше нескольких слов.

Так вот, спалив на второй день ко всем демонам лишний груз, ученик Эр Эльзара поинтересовался странным перепадом. А в ответ получил туманный намек на Тьму, пропитавшую каждый сантиметр почвы, и на не людскую сущность живущих тут существ. Понятнее не стало, но юноша прекратил терзаться этим вопросом. Тепло и тепло, а, как и почему, можно будет спросить у наставника, если Оэру, конечно, суждено встретиться с ним вновь.

Последняя мысль заставила бывшего стражника мрачно улыбнуться. Он вспомнил свой первый день по эту сторону границы и события, ему предшествующие...

Иссерн они покидали на рассвете, сразу же после того, как открылись его ворота. Вместе с ними из города вышел небольшой караван, идущий куда-то на юго-восток, к подножию гор Эги, и сотня воинов, направившаяся на обход близлежащих деревень, с целью донести до их обитателей здравую мысль, что разбойничать на дорогах нехорошо. Впрочем, подобными делами те занимались чуть ли не каждый день, вот только результата как не было, так и нет. Почему-то никто из высшего командования никак не мог понять, что одной лишь силой ситуацию не исправить.

Их же отряд вскоре свернул с основного тракта в сторону границы, найдя едва заметную дорожку и воспользовавшись ею, чтобы уже через два часа добраться до края человеческих владений. А там перед ними предстала Стена. Именно так, с большой буквы.

Там высилась громадина большой белокаменной стены, чьи оба, стремящихся к югу и северу конца терялись в зеленовато-голубой дымке горизонта. Метров одиннадцать высотой, она была заметна издалека, а ее многочисленные, отстоящие друг от друга на триста-четыреста метров башни выделялись даже на этом фоне. Гигантские — вот то слово, которое хоть как-то могло их охарактеризовать. В каждой из них, наверняка, свободно мог расположиться отряд в полсотни человек и что-нибудь вроде настенной баллисты. Глядя на это творение, поневоле будешь чувствовать себя маленьким и ничтожным. Но маг в тот момент подумал совсем о другом.

Он не только не видел ее раньше, но даже не подозревал о ее существовании. Предшественники Зариса Третьего каким-то образом умудрились настолько укрепить границу, не придав при этом дело огласке. Интересно, почему они этого не сделали? И как им вообще удалось скрыть столь масштабную стройку?

Однако предназначение Стены было понятно — отгородиться от постоянных мелких набегов хронов и от самого факта их существования. Но, если поразмыслить, то попытка, вопреки блестящему воплощению, все равно выглядит жалкой. Да, мелочь и впрямь не станет сюда соваться, но от по-настоящему крупной заварушки никакая преграда не убережет. День, ну максимум два — вот та отсрочка, которую она может обеспечить при самом удачном — для обороняющейся стороны — стечением обстоятельств. С учетом того, сколько сил, средств и времени должно было уйти на ее возведение, этого мало, слишком мало.

Еще полчаса ушло на то, чтобы добраться до самого невероятного фортификационного сооружения, что чародей видел за всю свою жизнь. А там возникли небольшие трудности со стражами границ, которые, впрочем, быстро разрешились. Как оказалось, в их обязанности входило не только отбивать набеги хронов, но и поворачивать вспять тех безумцев, которые хотят пробраться на территорию темного народа. А такие, на удивление, изредка встречались.

Поднявшись по приставной лестнице наверх и не задержавшись там ни на одну лишнюю секунду, они спустились по длинной веревке вниз, оказавшись по ту сторону. Все произошло настолько буднично, что Нуцегу на краткий миг почудилось, что эта троица уже не раз совершала подобные рейды. Поход начался.

Ну что можно было сказать про таинственные земли запада, открывшиеся перед ним. Все тот же лес, начинающийся через двести метров от стены, все тот же забирающийся под одежду холод и все то же запустение необитаемых территорий. Разве что ко всему этому добавился легкий душок Тьмы, который, став неотъемлемой частью всего ландшафта, ощутимо действовал на нервы.

Жара добавлял и внутренний голос, не переставая вопивший об опасности подобного соседства и требовавший незамедлительных действий. Все, что он когда-либо слышал или читал об этих землях, тут же всплыло из памяти, обещая множество смертельных сюрпризов нарушителям спокойствия древних лесов.

После первого же метра, пройденного по этой проклятой, во всех смыслах данного слова, земле, Оэра обуяло такое запредельное напряжение, что он пошел на один из самых своих безрассудных шагов. Он принялся создавать атакующее плетение Высшей Магии. Ежесекундно ожидая нападения, маг соединял в едино знания и силу, готовясь в случае чего ударить настолько громко, что эхо разошлось бы по всему Заару.

То, что после этого о продолжении их миссии не могло бы быть и речи, он понимал, но посчитал лишь дополнительным плюсом. Его нежелание совать свою голову в эту петлю и без того было всем известно, а раз так, то нет ничего странного в стремлении поскорее завершить это ненужное задание. А самым легким завершением станет провал.

Впрочем, в тот самый момент это не было для него ясной целью, четко выраженной в мыслях. Скорее общий настрой и смутное желание подсунуть Эр Эльзару свинью пожирнее. Нападение являлось для него последним шансом вернуться в Иссерн.

Однако никто не спешил атаковать рассредоточившихся и, словно, слившихся с местностью бойцов Ордена Тенет и идущего напролом чародея, только и ждущего яростного чужеродного крика. Каждый куст рассматривался им, как потенциальная засада, а каждый шорох, заставлял готовиться произнести заветное "Гори". Но тишина оставалась тишиной, а шорох превращался в озорной ветерок, играющий с оголившимися ветвями свои игры.

Заклинание Высшей Магии к тому моменту начало доставлять ему нешуточные неприятности, ибо равновесие не являлось его характерной чертой. Подобные творения крайне сложно удерживать в статичном состоянии, они либо самоуничтожаются, так и не успев нанести никому вреда, либо рвутся в бой, насильно вытягивая силу из создавшего их. Поэтому никто и не пытается взывать к этому искусству до битвы, и именно поэтому повелитель Огня позже посчитал собственные действия полным безрассудством.

Первые минуты ничего не происходило, и Высшая Магия вела себя, как самое простейшее заклинание, готовое ждать хоть сутки напролет. Но потом пошел непредсказуемый процесс изменения внутренней структуры. Ровная паутина чар начала переплетаться, нити запутывались одна в другой, а то и вовсе бесследно растворялись, заставляя Нуцега непрестанно латать дыры. Однако тот и не думал сдаваться. Будто какой-то заклинивший механизм, он, не делая и малейших передышек, обновлял Жар Бездны, перестав обращать внимание на внешние раздражители, и лишь монотонно переставлял ноги, подстроившись под темп остального отряда.

Через два часа его со всех сторон окружил белый плотный туман, из которого неожиданно выныривали деревья и их вырвавшиеся из душных оков земли корни. Но и на такое изменение маг почти не обратил внимания. Непонятный азарт захватил все его сознание, заняв, казалось простой и не представляющей никакого интереса, работой. Вновь и вновь он призывал свое творение к равновесию, а то также неуклонно стремилось скатиться к хаосу переплетений.

Прервался он только тогда, когда понял, что отчего-то не может сделать очередной шаг, хотя никаких препятствий впереди не было. Что-то с силой заставило его остановиться, вырвав из объятий опасного наваждения.

— Привал. — Раздался знакомый и такой далекий женский шепот.

После чего молодой чародей сел прямо на том месте, где стоял и с удивлением прокрутил в памяти свои последние действия. Возникло очень сильное желание сказать что-нибудь нецензурное и непроизносимое в приличном обществе.

Он уже второй раз наступает на одни и те же грабли, ибо вся эта ситуация очень сильно напомнила ему его же собственную попытку разобраться с Крылом Дракона. И ведь все прекрасно видел, чувствовал и понимал, но просто не мог остановиться. У него даже такого желания не возникало!

И привал этот вне всяких сомнений организован только ради него. Видимо Милена, как та, что провела с ним больше всего времени, смогла определить некоторые странности в поведении бывшего патрульного. Гадство! Он и так чувствует себя слабым звеном отряда, а теперь и вовсе будет думать о себе, как о никчемной обузе.

Оэр с недовольством глянул на окружающий его мутно-белый туман и попытался его развеять, прояснив свой разум. Это удалось лишь частично. Белое кольцо поредело, потеряв свою плотность и вернув остроту ощущений, но не ушло совсем. Пытаясь отыскать причину, ученик Эр Эльзара наткнулся на все еще не развоплотившееся плетение Жара Бездны.

— Долой, — буркнул он себе под нос, но тут же удивленно моргнул — заклинание даже и не думало уничтожаться. — Это еще что за демон?

Но не успел маг определить, радоваться ли ему или горевать, как в голове ударила яркая вспышка боли, едва не исторгнувшая из нее его сознание. Одновременно вместе с этим вокруг пальцев правой руки проявилось красноватое сияние. То самое, которое возникло, когда он атаковал Милену Укусом, и которое в тот раз исчезло вместе с ним. Но сейчас оно было гораздо увереннее, никак не поддаваясь на усилия запаниковавшего от полного непонимания разума. Пробравшись по ладони и основательно там укрепившись, свечение стало наливаться сочными красками Огня. При этом вспышки боли, продолжали хозяйничать в голове, и, в конце концов, он не выдержал.

Следующим, что помнил чародей — монотонно раскачивающиеся облака, окрашенные в вечерние цвета, и странное тепло, столь нехарактерное северной зиме. Нет, на самом деле в тот момент раскачивался именно он сам, но вот все чувства никак не хотели признавать этого факта, настаивая на своем. Закончив бесполезные попытки заключить мировую со своим мироощущением, бывший стражник сосредоточил внимание на многострадальной конечности. На нехарактерный зеленоватый окрас неба внимания он не обратил, как и не стал думать о том, почему его спина не чувствует никакой поверхности под собой.

Проведя быструю инспекцию всего организма и отметив характерные признаки магического истощения, Нуцег попытался поднести пострадавшую руку к глазам, испытывая при этом странное опустошение и сильную немощь. Только сейчас он полностью понял, что же имел в виду наставник, когда произносил на берегу моря те самые слова про опасность и высокую цену за право пользоваться Высшей Магией.

Каким же надо быть дураком, чтобы играться с подобными вещами, выдвинув самого себя в подопытные кролики. Именно так и погибают призревшие страх исследователи, слишком увлекшиеся своими разработками и забывшие, насколько неидеально человеческое тело и как легко, порой, его разрушить. Так мог умереть и он, и это также неоспоримый факт. Пришедшему в себя ученику было, из-за чего подвергнуться жесткой самокритике.

Но это все происходило где-то там, на заднем плане, сам же он во все глаза рассматривал правую кисть. Обычный человек, после того как ее увидел, посоветовал бы ему поменьше времени проводить под лучами Аглаи, ибо узрел бы в сильно раскрасневшейся и пышущей жаром коже простой ожог, но он-то усмотрел кое-что и помимо внешней оболочки. Во-первых, алый ореол никуда не делся, а всего лишь перешел в невидимый диапазон, а во-вторых, в нем проявилось одно очень знакомое плетение. Жар Бездны, если быть точным.

Пустив свои нити под кожу, переродившееся творение Высшей Магии зависло на грани видимости двух миров — обычного и чародейского — и, словно какой-нибудь кровосос, вытягивало энергию для поддержания собственной псевдожизни. И с этим теперь тоже придется разбираться. Но позже и не в такой спешке, ибо нынешнее положение вещей ему абсолютно непонятно.

Двадцатиоднолетний маг неожиданно для себя осознал, что почти не имеет представлений о принципах и сути Высшей Магии. Все, что у него было — это одна непродолжительная лекция Эр Эльзара и пара неудобоваримых книг с запутанной терминологией. Достаточно для того, чтобы изучать чужие выкладки и применять их в бою, но критически мало, чтобы иметь возможность экспериментировать с ними, получая что-то новое.

Хотя что-то он все-таки получил. Нечто такое, из-за чего особо безумные исследователи могли бы разобрать его по частям, лишь бы докопаться до истины, и, сказав веское слово в Искусстве, вписать свое имя в историю, а его тело — в неизбежные жертвы любого, по-настоящему ценного эксперимента, давшего пищу для раздумий всей чародейской братии Оммэра.

Оэр мотнул головой, прервав тем самым не слишком оптимистичные мысли. Да уж. Иногда его фантазия играет с ним странные шутки. Но этим своим движением он не только прогнал ненужные размышления, но еще и обратил внимание одного из членов отряда. Одной.

Только теперь, разобравшись в состоянии собственного организма и поняв, что никаких экстренных мер принимать не нужно, бывший патрульный огляделся по сторонам. Итак. Первым, что бросилось в глаза, был тот безусловный факт, что он завис в воздухе. Полетом это назвать было нельзя, так как плетение левитации, что и удерживало его в лежачем положении в полуметре от земли, испокон веков использовалось лишь для замедления падения. Но левитация являлась лишь малой частью обхватившего его со всех сторон заклинания, которое и воспринималось им как легчайшая, едва заметная глазу дымка, окрашивающая все в зеленоватый цвет. Все остальное, без всяких сомнений, принадлежало к иному разделу магии — Целительству. И силы в созданном творении было немало. Пожалуй, ее там хватило бы на то, чтобы растянуть агонию смертельно раненного человека месяца на полтора.

И последний факт, наконец, показал Нуцегу, насколько все было плохо. Даже находясь под действием лечащих чар такого порядка, он продолжал чувствовать сильную слабость и усталость, не обращая, при этом, на них особого внимания. До этого самого момента.

— Что же ты такое? — обеспокоенно спросил он сам себя, вновь поднеся руку к глазам и пошевелив на пробу пальцами.

Но ответ приходить не спешил. Вместо него ученик мага услышал шорох приближающихся шагов и вновь отвлекся. К нему подошла та, которая, по всей видимости, и уберегла его жизнь от столь глупого окончания.

Милена, несомненно заметив улучшение в его состоянии, тем не менее не стала убирать заклинание. И он ее прекрасно понимал. Это даже в людских землях было бы весьма рискованно, а уж в месте, где от каждой высохшей травинки так и смердит Тьмой, подобное и вовсе представляло нешуточную опасность. Для него, разумеется.

А дальше последовал вполне логичный вопрос с ее стороны, о том, что же с ним такое произошло. Да только чародей и сам не мог этого толком объяснить. Ну не рассказывать же ей про свой план избежать участия в этой миссии? И причина заключалась не только в том, что теперь его все равно уже не осуществить, ведь, похоже, что движение не прекратилось с потерей сознания одного из членов отряда, и тот уже отошел от границы на целый дневной переход, но и в кое-чем другом. Он стал испытывать раскаяние перед воспитанницей Ордена и нечто, похожее на стыд, а потому пообещал ей лишь одно — что этого не повториться — произнеся данную фразу с непонятной даже для самого себя уверенностью.

Но был во всем этом и положительный момент — на душе отчего-то стало спокойнее. Наверное, из-за того, что Оэр сделал все от него зависящее, и теперь ему оставалось лишь положиться на судьбу и удачу, приложив все силы к тому, чтобы выстоять.

Больше Милена тогда ничего спрашивать не стала. Но с того самого момента она держалась поблизости от него, словно испытывая заботу о своем нерадивом пациенте. Так между ними и повелись разговоры, которые та, поначалу, воспринимала не слишком благосклонно, но, в конце концов, откликалась, а потом и вовсе сама стала инициатором некоторых очень неспешных, но безумно интересных ее собеседнику бесед.

Все-таки он тогда нисколько не ошибся в оценке этой девушки. Она и в самом деле не была такой, как двое остальных членов отряда. И вот еще один странный момент — с каждым днем маг все четче ощущал ее чувства. Знал, когда разговор будет уместен, а когда его лучше бы отложить, видел за привычной ледяной маской тщательно скрываемые эмоции. И в ответ на них в его голове возникал один простой вопрос, который он никак не мог задать, понимая, что его время еще не пришло. Он и это чувствовал также.

Но что являлось тому причиной? Были ли этому виной их частые разговоры, во время которых проглядывало ее истинное лицо? Да, но лишь отчасти. Он ощущал в ее душе ростки радости и грусти, благодарности и гнева, равнодушия и участия. И это его чувство выходило далеко за рамки обычного человеческого. Но и магическим его назвать нельзя. Оно было иное, и в равной степени отличное от них обоих...

Еще раз глянув на свой слишком теплый для данного климата плащ, юный чародей со вздохом оставил в покое мысль о куче разных способов, которыми его можно уничтожить. А затем вернулся к текущим делам.

Уже к вечеру второго дня ему пришлось делать то, для чего он и был принят в тесную компанию воспитанников Ордена Тенет — он передал в Альир первую информацию о землях хронов, собранную крохотным серебряным паучком. Тогда же выяснились некоторые не слишком приятные факты, касающиеся самого процесса передачи. Нет, непосредственно с заклинанием связи, которое каждый раз приходилось привязывать к местности, а после тщательно подчищать следы, проблем не возникло, но вот с последствиями его применения — масса. Самое интересное из них выражалось в том, что после начала передачи сведений, Нуцег на некоторое время лишался возможности нормального использования магии, получая на свои попытки совершенно непредсказуемый результат. Так, вместо трех Огненных Птиц, которых ему, памятуя об их низкой эффективности против зачарованного оружия, вдруг захотелось улучшить, у него вышла гроздь неуправляемых Огненных Шаров, размером с приличную гальку каждый. Хорошо, что их тогда успела перехватить находящаяся неподалеку Милена, а то вышло бы много лишнего шума. Кстати, после этого случая она вообще перестала отпускать его дальше пяти шагов от себя.

Всего же таких ритуалов ему предстояло выполнить аж сорок с лишним штук — по одному на два-два с половиной дня пути. И сегодня это будет уже шестой.

— Вон та небольшая опушка вполне подойдет. — Сказал он идущей рядом девушке и отцепил серебряного паука от одежды. — Думаю, здесь же и заночуем.

Та, кивнув и подав какой-то знак не показывающимся на глаза Льерду и Тваленсу, внимательно осмотрела указанное место. Такой порядок их движения организовался как-то сам собой — они вдвоем шли, почти не скрываясь, занимая цент, а по бокам иногда проскальзывали едва заметные тени напарников, выискивающих любую опасность. А таковой почему-то не было. Конечно, подобной удаче стоило бы только радоваться, но ученик чародея начинал ощущать смутную тревогу и подозрение, и на это имелись причины.

За все эти четырнадцать дней им ни разу (!!!) не встретилось ни одно живое разумное существо. Что само по себе вызывало разные вопросы. Неужели эти леса настолько пустынны? Тогда какой смысл во всей этой затее? Определенно, чего-то он не понимал, раз был не в состоянии самостоятельно отыскать ответы.

Все его знания о хронах, полученные как из книг, так и из уст Эр Эльзара, восставали против того, что видели глаза. Страна, которая смогла уничтожить старую Империю и ее главу в самом известном сражении, просто не могла выглядеть настолько жалко. Где ее города, где густонаселенные деревни, где укрепленные замки и где, в конце концов, пограничные отряды, встречи с которыми он так опасался? Где все это? Или же вы в самом деле хотите сказать, что предшественники Зариса Третьего вложили столько сил и средств в грандиозную по своему масштабу стройку только для того, чтобы отгородиться от брошенных территорий?

Копилка его вопросов пополнялась с каждым пройденным шагом, и именно это не давало ему расслабиться, полностью положившись на мастерство воспитанников Ордена Тенет. Он уже привык к тому, что все странное и непонятное, как правило, не несет ничего хорошего. И окружающая отряд завеса тишины только усиливала подобные настроения.

Однако прямо сейчас никакой угрозы не было, а потому маг приступил к своим обязанностям. Прикинув примерный размер и местоположение наземной части заклинания, он вызвал Огненный Ветер, немного доработав его структуру и до предела запитав энергией. Ему требовалась ровная площадка, а модифицированный Огненный Ветер подходил для такой работы как нельзя лучше. Конечно, было в его арсенале кое-что и по эффективней, что моментально бы испарило лишний слой почвы, а не просто содрало его. Но по сравнению со всем остальным, Ветер обладал неоспоримым преимуществом — он не настолько заметный.

Немного подождав, пока заклинание сделает свою работу и пока уйдет жар от поднятой со своего места обгоревшей земли, будущий Эр приблизился к понравившемуся месту, на ходу доставая кинжал. К сожалению не все можно было сделать с помощью одной лишь магии, понадобилось и личное участие. И Оэр принялся выводить по поверхности острием клинка замысловатый рисунок, не забыв перед этим утрамбовать взрыхленную почву сжатым воздухом, применив его в роли пресса. Все-таки умение распоряжаться силами можно использовать не только для уничтожения себеподобных, хотя, что уж скрывать, гораздо чаще употребляется именно для этого.

С подготовкой он управился относительно быстро — сказывалась уже выработанная методика и накопившийся опыт. Посмотрев на получившийся рисунок и в очередной раз сверив его с тем, что отпечатался в памяти, бывший стражник отметил про себя их полное сходство. И там и там кажущееся хаотичное переплетение будто бы агонизирующих линий, и там и там их внутренняя логика и стремление к максимальной эффективности, призревшей внешнюю красоту и гармоничность. Чувствовалось, что заклинание создавалось в большой спешке, но, тем не менее, было выполнено на уровне, не доступном ученику Эр Эльзара. А все недочеты, касаемые того, как оно выглядит со стороны — не более чем ненужный никому антураж.

Пройдя в цент ассиметричной фигуры, которая могла бы занять должное место в кошмарах какого-нибудь ученого-математика, и аккуратно положив там серебряного паука, Нуцег точно так же вышел к ее краю, не наступив по пути ни на одну из многочисленных линий. С самой муторной частью было покончено, теперь уже немного.

Магия слова — самый низший этап в постижении Искусства, проще, чем жест, и совсем примитивен в сравнении с мыслью. Его изучение — это первое, с чем приходится столкнуться ученикам Института, после того, как они почувствуют свой дар и научатся его контролировать. Однако именно он применялся в данном ритуале, служа сигналом плетению, заложенному в артефакте-накопителе, коим и являлся паук.

И чародей запел. Во всяком случае, со стороны это казалось именно песней. Только слова в данном случае не означали ничего, ибо являлись всего лишь проводниками силы и уже ненужными ему костылями. Определенно, кем бы ни были создатели этого заклинания, его они оценили очень низко. Настолько, что впору обижаться.

Закончив песню и утомленно прислонившись к ближайшему дереву, маг посмотрел на разгорающиеся линии, которые, словно ожив, принялись лениво набрасываться на помещенную в центре заколку, опутывая ее едва видимым синим светом. Это надолго. Как минимум на полчаса, так как сведения, тщательно собираемые в течение двух последних суток, отправлялись единым потоком в Альир, а это процесс длительный.

Оэр тяжело вздохнул, присев на теплую землю и вытянув гудящие ноги. Ему как-то резко стало нехорошо. И дело тут не в проведенном только что ритуале, это вообще никак не связанно с чародейством. Просто он банально устал. Ему и раньше приходилось путешествовать, но делал он это в компании с быстроногим другом, который остался в конюшне "Удачи Солдата" и которого уже наверняка забрали слуги наставника. Пешком он тоже исходил в свое время немало, но вместе с такими же людьми, как и он сам, а не с выкованными из стали бойцами Ордена, которым, казалось, и вовсе не нужны никакие перерывы на отдых, сон и еду. Да и вообще создавалось устойчивое впечатление, что все это они делают исключительно за компанию, и если бы не маг, то так бы и шли без всяких остановок, не обращая внимания на такую мелочь, как время суток.

Странное все же это ощущение — чувствовать себя обузой. Особенно, после того, как ты уже привык думать о себе как о том, кто превосходит своих сверстников из Института Стихийной Магии и совсем скоро станет на голову выше их всех. Вот только жизнь неутомимо пытается поставить на место задравшего нос юнца, и зачастую, очень жестокими способами. И он знал, когда именно все это началось.

Нуцег сжал кулаки, пытаясь одной болью заглушить другую. Нельзя о таком вспоминать, нельзя. Но и забыть об убийце своих друзей он не мог. Раскосая красноглазая тварь. Пока у него оставалась надежда, он вспоминал о ней с забирающимся в сердце ужасом, пытаясь по инерции жить прежней жизнью. Но это уже тогда было невозможно. Она ворвалась в нее всего лишь на шесть минут, но переиначила до неузнаваемости. И за это обязана расплатиться.

— Оэр, с тобой все в порядке? — участливо спросила Милена, хотя внешне в голосе был все тот же лед, который, однако, уже давно не являлся ему помехой.

Ах да, она же со времен его неудачного эксперимента с Огненными Птицами очень пристально следит за каждым ритуалом. Вот и сейчас встала совсем близко. Так, что если постараться, то под тканью скрывающей ауру маски можно даже услышать ее слегка взволнованное дыхание. Впрочем, это опять разыгрались его непонятные способности.

— Да. — Коротко ответил он, повернув в сторону девушки голову и пряча глаза. Бывший патрульный еще мог контролировать свое лицо, но не взгляд. Слишком большую ярость вызвала у него одна мысль о... Хватит об этом! — Задумался немного. А что?

Милена пожала плечами. И даже ее собеседник не смог определить, что именно чувствовала она в этот самый момент. Все оказалось слишком сумбурным.

После этого воцарилась тишина. Воспитанница Ордена не была настроена на разговоры, думая о чем-то своем, а чародей так и просидел оставшееся до завершения передачи время, старательно выгоняя все мысли из головы. А по ее окончанию, он вернул на свое привычное место опустевший артефакт и, вызвав все тот же Огненный Ветер, уничтожил столь скрупулезно выведенный им час назад рисунок, спрятав слишком подозрительный след под оплавившейся землей. Более тщательной маскировкой он заниматься не стал.

Что же, одна безусловная польза в его плаще все-таки отыскалась — он достаточно большой, чтобы на нем можно было спать, и достаточно теплый, чтобы не замерзнуть во сне. Хотя последнее тут итак неосуществимо, ибо температура здесь, кажется, на веки застыла на комфортной отметке.

Этой ночью ему, впервые за прошедшие две седмицы, приснился кошмар.

Глава 19

Лес, болота да затерявшиеся в них редкие деревушки — на северо-востоке Заара не найти ничего, что в состоянии разительно выделиться из этого списка. Можно неоднократно исходить его вдоль и поперек, но так и не натолкнуться на то, что является единственным исключением, подтверждающим данное правило. Однако исключение существует, и имя этому творению человеческих рук Мирта. Город, появившийся на картах двадцать лет назад, — сразу же после того, как была захвачена предыдущая столица Кирата, как был захвачен Зельн, — город, в обороне которого учтены все предыдущие ошибки и опыт столкновения с имперскими войсками.

Он образовался на месте крупного поселения и фактически являлся просто одной большой деревней. Куча одноэтажных деревянных домов, деревянные же настилы улиц, одна достаточно крупная площадь в центре и единственное каменное строение, значительно возвышающееся над остальными и по своему виду чем-то напоминающее ту деревенскую церквушку. Мирту трудно было сравнивать даже с заштатными городами Империи, ибо она превосходила их разве что занимаемой территорией и числом вставших на ее оборону людей, безмерно уступая во всем остальном. Про Альир и Эльрод не стоило и упоминать.

— Ну что скажешь? — Не оборачиваясь, произнес Эргил, убрав от прищуренного глаза подзорную трубу, с заключенным в ней заклинанием Чистого Ока. Он и так знал, что вставший сзади него человек его слышит.

— Ничего хорошего, — растягивая слова, откликнулся Курапит, который точно так же рассматривал представшую перед ними столицу. Но, в отличие от генерала, он не использовал для этого никаких артефактов, так как считал, что настоящий повелитель Стихий должен полагаться исключительно на свои способности. — Магической защиты нет, но есть кое-что похуже. В сражении за столицу на нас не рассчитывай.

— Все так плохо? — уточнил полководец, принявшись вновь вглядываться в позицию противника и выискивая в ней возможные слабые места.

Командир не слишком удивился словам Эра, он изначально собирался брать город исключительно своими силами, так как приказ императора в этом плане не терпел пререканий. "Никакой магии во время боя!" — вот, как он звучал дословно. И Эргил собирался ему последовать и использовать чародеев только для проведения подготовки, лишь после этого двинув вперед всю свою армию. Формально, это не будет считаться нарушением, а как уж на это своенравное толкование посмотрит сам Зарис Третий не так уж и важно. Однако, судя по всему, данные строчки появились в приказе неспроста, и в уже составленный план придется внести изменения.

— Даже хуже, чем тебе кажется, — ответил собеседник. — Я бы сказал, что этот город находится под сенью божественного благословления. Так что любая магия, направленная во зло местным жителям, потеряет свою силу, а то и вовсе вернется к своему создателю, посчитав его самой лучшей целью из всех существующих.

— Вот как. — Задумчиво произнес генерал, кинув очередной взгляд на шестиметровые деревянные стены, глубокий ров перед ними, и тысячи заостренных кольев, торчащих из земли. Наверняка еще существуют и десятки скрытых до поры до времени ловушек, на которые киратцы такие мастаки, но это уже мелочи. По большому счету, все это нагромождение — лишь неудачная пародия на серьезное фортификационное сооружение. Но даже оно может стать преградой, забрав лишнюю сотню-другую жизней. А он с этим не согласен. Категорически. — Значит, совсем ничего?

Повелитель Воздуха тяжело вздохнул — он отлично понимал, что от него хочет добиться командир — и ответил:

— Будь тут наш прежний состав, то я бы эту стену вместе со всеми, кто на ней находится, по бревнышку раскатал. Но ты сам знаешь, где они теперь и кого мне прислали им взамен. А одного меня, уж извини, слишком мало, чтобы тягаться с Богом.

— Ясно. — Выходит, что в борьбе за Мирту ему остается полагаться только на честный меч. Однако, это еще не все, что он хотел знать об особенностях врага. — Эта защита... она распространяется только на город?

— Неверный вопрос. — Качнул головой маг в белом плаще. — Она вообще не имеет четких границ, распространяя свое действия на всю планету. Строго говоря, она эффективна на том расстоянии, с которого маг в состоянии нанести вред жителям и защитникам.

— То есть, если не задевать людей, то можно разносить стену в щепки и с помощью заклинаний? — уточнил Эргил, уцепившись за слова собеседника. В чародействе он смыслил немного, и особо оно его никогда не привлекало, но на войне ничем нельзя пренебрегать, а уж тем более разрушительной силой Стихий. К чему лишать самого себя подобных преимуществ?

На этот раз Курапит ответил не сразу, а когда заговорил, то в его голосе уже не слышалось несгибаемой уверенности в правоте собственных слов:

— Трудно сказать определенно. Вера напрямую завязана с Богом, а тот, в свою очередь, является воплощением Первостихии. Свет должен защищать свою паству, а Тьма обязана уничтожать врагов своей. И что есть тогда опасность? С одной стороны, сама по себе ликвидация этой преграды не несет для киратцев никакой прямой угрозы, а с другой, это значительно увеличивает их шансы умереть, что можно считать угрозой косвенной. Но тогда и сам факт моего нахождения здесь для них уже опасен. И, тем не менее, защита на это никак не реагирует.

Генерал на такую лекцию лишь невесело хмыкнул. Ему был необходим четкий лаконичный ответ, а не та гора теоретических умозаключений, которую на него свалил чародей. Но что с него возьмешь? Очень он уж любит иногда пофилософствовать. А, впрочем, чего еще ожидать от бывшего преподавателя Института?

— Так да или нет? — прямо спросил полководец, прерывая размышления задумавшегося над этой темой мага.

— Все же скорее всего нет, но попытка не должна быть столь опасной, как если бы я атаковал непосредственно защитников столицы. Можно попробовать.

— Тогда на тебе и твоих подопечных вся оборона противника. И, кстати, посмотри, нет ли пустот в земле, а то, зная их любовь рыть ямы, нельзя быть уверенным ни в чем. — Эргил в последний раз поглядел на замерших на стенах города бородачей и, убрав подзорную трубу, споро взобрался на Огонька. — Можешь приступать хоть сейчас. Удачи тебе, магистр.

На последнюю реплику собеседник только досадливо поморщился:

— Я же просил так меня не называть. Ты ведь и без того прекрасно знаешь, что Совет Мастеров никогда не удовлетворит моей просьбы. Так почему постоянно пытаешься приписать мне то, чем я не обладаю?

— Потому что для меня их мнение не имеет значения, — сказал напоследок командир, обращаясь к тому, кого мог считать если и не другом, то товарищем по несчастью уж точно. После этого он тронул своего коня с места. У него еще была куча забот, с которой надо бы успеть разобраться до сражения. Ну и, конечно же, его ждет долгожданный бой за столицу Кирата.

А в это самое время вокруг Мирты и подобравшейся к ней армии Эргила медленно сжималось серое кольцо. Гвардия окружила город со всех сторон, встав за гранью видимости нерушимой стеной. Гораздо более крепкой, чем дерево или камень, и более смертоносной, чем все двенадцатитысячное войско Империи. Даже ее треть могла без труда взять столицу под свой контроль, но император — не тот, что сидит на троне и подписывает приказы, а тот, которому каждый год гвардия присягает на верность — пожелал, чтобы стены пали не от решительного удара глефы, а от меча рядового солдата. А потому они не станут вмешиваться в эту битву.

— Наш враг силен и коварен: он вооружен имперской сталью, отобранной у наших товарищей, он пользуется поддержкой лжебога, предав истинный свет Эшьи, он пытается отгородиться от нашего общего прошлого стенами лжи. — Генерал сделал едва уловимую паузу, давая шанс каждому своему бойцу проникнуться его речью, донесенной до слуха воинства при помощи магии. И пусть не все слова были красивы и благозвучны, но он умел вкладывать в них главное — чувства. Сила и уверенность — вот, что слышали солдаты Империи в голосе своего командира. И это находило отклик в их сердцах. — Но правда на нашей стороне. Мы пришли сюда не как завоеватели, не как каратели и убийцы, но как ее вершители. И прямо сейчас на нас смотрит не только император, но и наш Бог. Он не позволит проиграть нам сегодня, как не позволил свершиться этому вчера...

Эргил продолжал говорить. Как настоящий полководец, он обладал некоторыми чертами политика. Такими, например, которые помогали ему влиять на решимость своих бойцов, и такими, которые почти любое событие позволяют повернуть в свою пользу.

До самой столицы им не повстречалось никакого сопротивления. Всех слишком напугали действия гвардии, наполненные поразительным бездушием и немыслимой эффективностью в плане истребления себеподобных. Эта дорога не стала короткой, и за те три с лишним седмицы, что они пробирались к городу, обходя болота и, словно слепые, пытаясь отыскать безопасную тропу, их путь ни раз преграждали выплывающие навстречу деревни. Но все они были в спешке покинуты жителями задолго до их появления. Никто не хотел оказаться среди жертв элиты Империи.

И все эти три седмицы армию окружала напряженная тишина. На это время она стала самым главным противником командира. Он отдал много сил, в попытке обратить гнетущее затишье в торжество близкой победы. Но, в конце концов, ему это удалось, и немалую роль в том сыграл запах страха врага.

А за день до главного сражения киратцы решились на отчаянную внезапную атаку, стремясь изгнать захватчиков со своих земель. Около семисот бородачей отважились на эту битву, дравшись яростно и исступленно, использовав все свои знания и умения в той смертельной борьбе. Ни один из них не сдался в плен и не отступил, направляя свое оружие на врага до самого последнего вздоха. Но они проиграли, а Эргил одержал блистательную победу, потеряв убитыми около полутора сотни солдат, среди которых главным образом преобладали новички из последнего пополнения. Что же касается раненных, то стараниями чародеев, уже к вечеру они вновь встали в строй. Однако противник сумел заработать уважение полководца, и больше тот не пытался думать о нем свысока, готовясь к очень непростому сражению за Мирту.

К столице войско Империи подошло с твердой уверенностью в необходимости закончить кампанию одним решительным приступом. От того упадка, что заронил в их души квайцерон не осталось и следа. И генерал смог, наконец-то, облегченно вздохнуть. Он вырвал своих подчиненных из цепких лап ужаса, и данная победа стала одной из самых важных в его жизни и карьере.

— ...Знайте, мы явились сюда не для того, чтобы отобрать чужое, мы возвращаем свое! Во имя Империи!! — Эргил, почувствовав, что его слова сделали все, что могли, незаметно кивнул Курапиту. А после до его ушей долетел слитный крик тысяч людей, который, наверняка, слышали и защитники города:

— Во имя Империи!!!

Маг застыл. То, что он сейчас делал, нельзя было причислить ни к Высшей Магии, ни, тем более, к обычным заклинаниям, изучаемым в Институте. Его творение было иным, и оно лишь частично зависело от Воздуха.

Чародей стоял в центре десятка вычерченных на земле четырехконечных звезд, вписанных одна в другую, и в ответ на его безмолвные призывы, они хаотично пульсировали синим светом. На этом видимое проявление его действий заканчивалось, далее начиналось мастерство, которым отмечены заклинания всех магистров и тех, кто сумел превзойти данную ступень познания. Но все это требовало много времени, ибо базовые законы Искусства не делали исключений даже для мастеров. И чем сильнее должен быть удар, тем больше внимания требуется уделить его подготовке.

Как самый опытный повелитель Стихий всей двенадцатитысячной армии, Эр Курапит выбрал для себя наиболее опасную цель, приказав остальным заняться всем тем, от чего не несло божественным вмешательством и что не смогло бы подсократить число его подопечных. И к этому моменту большая часть препятствий уже уничтожена: развеяны пеплом колья, раздавлены ловушки и засыпан ров. Однако попытка создать насыпь — как, впрочем, и предполагалось — не увенчалась успехом, а это означает, что главная задача не решена.

Наконец, пульсация прекратилась, и по рисунку расползлось ровное синее свечение. Одновременно вместе с этим в небе стали появляться тяжелые свинцовые облака, несущие в себе тонны снега, а вокруг как-то резко потемнело и похолодало — плетение принялось медленно разворачиваться в пространстве, охватив своим действием площадь в десятки квадратных километров.

По периметру внешней звезды засверкали ярко-голубые вспышки, ознаменовывая рождение где-то в небесной выси сотен тысяч Ледяных Змей, которые невероятно быстро заполнили собой всю округу. Уже через мгновение ничего нельзя было рассмотреть от бессчетного множества скользящих прямо по воздуху творений, чьи двухметровые, созданные из застывшей воды тела, увенчанные оскаленными пастями, полностью затмевали магу обзор. Водя вокруг защиты извивающийся и находящийся в постоянном изменении хоровод, они с жадностью пили заключенную в ней силу, медленно разрушая призвавшее их плетение и стремясь добраться до своего создателя. Только затем, чтобы высосать всю его энергию. Простых солдат, как и других носителей силы, те упорно не замечали, видя своими холодными глазами только одну цель — призвавшего их чародея.

Ледяная Змея — заклинание, известное каждому выпускнику Института Стихийной Магии как не представляющее особой опасности. Встав на границе Воды и Воздуха, оно получило некоторые черты, свойственные этим Стихиям, но взамен утратило всю свою смертоносность. Ледяную Змею крайне трудно развеять или отразить — ни сталь, ни магии в этом не помогут — однако для живой плоти она практически безвредна. Легкое обморожение — максимум, что грозит побывавшему в ее объятиях человеку. Но иногда приходит время и для подобных творений, так как сейчас это было как раз то, что нужно.

Внешняя звезда задрожала и, секунду спустя, померкла, растворившись в мельтешении тысяч холодных тел — даже Курапиту оказалось слишком тяжело сдерживать столько Ледяных Змей. Их тут и впрямь было очень много. Но исчезновение одной десятой защиты — еще слишком мало для гибели. Однако данное событие все же поторопило чародея.

Это заклинание было его собственным детищем, которое он изначально планировал преподнести Совету Мастеров для обретения нового статуса, а много позже, когда ему недвусмысленно дали понять, что этот путь не для потомка растворившихся в токе времен Кланов, довел до ума. Но это был первый раз, когда бывший наставник Института применял его на практике. Оно оказалось чересчур капризным по отношению ко времени года и грозило внести свои, не слишком приятные, изменения в климат той местности, в которой будет использовано, в случае если эти притязания не будут услышаны. К тому же, когда он его создавал, то больше давил на сложность, а не на эффективность в бою, и кто бы мог подумать, что оно ему все же пригодиться. И пригодиться именно в сражении.

Змеи неожиданно замерли, свившись в один огромный агонизирующий клубок, а через пару секунд тот уже обвил стены Мирты сплошным, но отнюдь неоднородным, шевелящимся ледяным кольцом, и будь то обычное дерево, на этом бы все и закончилось. Но главный рубеж защиты города был не так прост. И вместо мастерства выпускников Института киратцам помогало то, что некоторые именуют Магией Веры.

Маг тут же почувствовал, как медленно, но верно уменьшается число подконтрольных созданий, как каждую секунду испаряются безобидным паром десятки Змей, кружащих по периметру стены, и больше он ждать не стал. Его удар был страшен и стремителен. В мгновение ока сотни тысяч оскаленных пастей устремили свой взор на защитников, преодолев разделявшие их метры, и даже в среде стойких бородачей отыскался не один десяток тех, кто не смог удержать своего страха. Но вовсе не люди были целью их гнева. Острые иглы зубов впивались в структуру дерева, промораживая его насквозь и напрочь лишая всех свойств, подменяя твердость древесины хрупкостью застывшей воды. Встречая свою гибель от охватывающего их света, мелькающих стрел и копий, Змеи уничтожали стену изнутри, торя путь победоносному штурму.

Чародей мог собой гордиться, ибо такую атаку почувствовал бы даже великий белокаменный Альир, и, несмотря на то, что возникшее белое марево заставило померкнуть восемь из оставшихся девяти звезд, он знал, что добился своего.

Курапит обессилено опустился на холодную землю. Голова ощутимо кружилась, сокрушаемая оглушительными ударами сердца, в глазах плясали темные пятна, а из-под уголка губ выбилась небольшая струйка крови, стекавшая по подбородку и безнадежно запачкавшая одежду — он заплатил свою цену за право противоречить Богу. Но ничто из этого не помешало услышать ему хруст опадающего под собственной тяжестью льда, в который обратилась едва ли не пятая часть стены. И этого было более чем достаточно.

Проскользнувшую у него за спиной серую тень повелитель Воздуха не заметил.

Штурм начался сразу же после того, как рассеялся холодный туман, и после того, как перед взором армии открылась изъеденная преграда, которая таковой уже не являлась. Более всего та напоминала яблоко, взрастившее в себе целую колонию червей, и как то же упомянутое яблоко, стена зияла дырами сотен проломов. Заваленные острыми осколками быстро исчезающего льда, они уже были не в силах остановить бегущих к ним солдат.

Стремясь воспользоваться ошеломлением противника, Эргил не стал терять времени, и его разделенное на несколько частей войско уже готовилось вступить в пределы столицы, намереваясь сделать это со всех четырех сторон. Значительное численное превосходство давало ему возможность зажать обороняющихся в городе, лишив их возможности побега в леса, а сломленная защита должна была лишь ускорить процесс, сведя все потери к минимуму.

План был прост. Сначала вычищались стены и близлежащие строения, напоминавшие бараки, а по сути являвшиеся сильно разросшимися избами, а затем пресс двенадцатитысячного войска должен был раздавить выживших киратцев, завершив разгром как раз возле того каменного храма, расположенного в центре города. На все это полковникам отводилось несколько часов.

Однако уже в первые секунды боя выверенный план отправился к демонам. Противник пришел в себя слишком быстро, и в сторону имперских воинов, собирая свой кровавый урожай, полетели первые стрелы, а по ту сторону стены их встретили не спины потерявших надежду людей, а клинки разъяренных защитников.

Повинуясь инстинкту, лейтенант кинул быстрый взгляд вверх и тут же отскочил, пропуская пущенный с пятнадцатиметрового расстояния арбалетный болт, который, едва скользнув по легкой кольчуге, улетел чуть в сторону. У него не было времени смотреть, попал ли киратский стрелок в кого-нибудь или нет, как не было времени мстить арбалетчику, вставшему на самом краю пролома и метившему в незащищенную голову. Ему пришлось уклоняться от еще одного удара. На этот раз постарался коренастый бородач, орудующий обычным топором, каким в мирное время рубят деревья. Но тот и на него не обратил ни малейшего внимания, как одержимый стремясь вперед и раздавая лишь легкие удары своим мечом.

Он старался раззадорить врага, вывести из себя мелкими порезами и заставить отвлечься от остальных солдат. Он делал все, чтобы вынудить защитников хотя бы попытаться достать быструю, но почти ничем не прикрытую цель. И отчасти это получалось. Вот только смысла в этих действиях оказалось не столь много, и вместо того, чтобы наметить прорыв, младший офицер, вставший на острие ворвавшегося в строй врага клина, лишь бездумно терзал его, подставляя под удар товарищей.

Жители Кирата несли серьезные потери, платя за каждую отобранную жизнь тремя своими. Однако обороняющие город люди не желали отступать, настойчиво удерживая почти пятидесятиметровый разрыв в стене. Против них была выдвинута одна из лучших армий Империи, а они даже и не думали ей уступать, с остервенением оберегая каждую пядь своей земли и щедро орошая ее кровью, как своей, так и той, что принадлежала заявившимся сюда оммэрцам.

Рик ожидал чего-то подобного. Вчерашний бой о многом ему сказал, и если его подчиненные увидели только сокрушительное поражение врага и лишь слегка смутились его напору, то их командир узрел куда как больше. Но даже он не думал, что прорваться в город будет настолько сложно для прошедших десятки битв ветеранов. На их стороне опыт подавленных восстаний и побед над армиями бунтовщиков, но на стороне противника никак не меньше. Суровый край сам по себе жестокий наставник, вытравливающий из людей всю мягкотелость и подменяющий ее внутренней силой. Да, уже известно, в какую сторону склоняется чаша весов этого сражения, но цена победы никого не оставит равнодушным.

Заминка начинала нарастать. Атакующий клин, сходу ворвавшийся в оборону и буквально втоптавший в землю первые линии, едва сам не оказался в окружении, завязнув в мелких сражениях и вскоре потеряв свое главное преимущество — скорость. Ряды защитников таяли слишком неохотно, а нападающим никак не удавалось их продавить или разрезать на несколько частей. Киратцы имели слишком размытое понятие о том, что такое строй, но держать его они, тем не менее, умели получше многих. И, кажется, не только их капитан никак не может перебороть ситуацию. Во всяком случае, ни один солдат из их зашедшего с севера полка так и не смог взобраться на остатки стены, дабы расквитаться с засевшими на них стрелками. Как обстоят дела у остальных пока неизвестно, но, похоже на то, что нога оммэрца так и не переступила невидимой черты города.

Атака потеряла свою стремительность и первоначальный напор, а потому лейтенант, увернувшись от еще одного выпада, поспешил занять свое место в отпрянувшем назад строю, оставившем его одного в окружении десятка врагов. Но это как раз и являлось одной из причин, по которой именно он возглавлял сорвавшуюся атаку. Умения той школы, последним представителем которой являлся его генерал, позволяли ему бродить по полю брани, практически не обращая внимания на мелькавшую сталь. Инстинкты сами подсказывали, когда и под каким углом нужно подставить меч, а когда лучше бы и вовсе увернуться. Но в том, что за все это время на нем не появилось ни одной царапины, была виновна не только интуиция. Восьмой шаг за пределами возможностей обычных людей, а потому те просто напросто не успевали воспользоваться своим численным преимуществом и задавить надоедливую мошку массой. Достойных противников ему здесь не было, и лейтенант, пробившись к воинам Империи, принялся убивать.

Взмах, и падает первый его противник, зажимая обрубок той руки, которой он все же успел прикрыть горло, второй, и соперник лишается головы, переходя из разряда раненных в ряды мертвых. В следующее мгновение офицеру уже самому пришлось парировать удар соседнего защитника, очень ловко орудующего мечом из имперской стали, который отличался от своих собратьев чуть изогнутым клинком. Практически одновременно последовала атака с другого бока, и лишь подставленный вовремя кинжал, зажатый в левой ладони, уберег его от тяжелой раны. Битва в строю накладывала свои ограничения, лишая простора для маневра, и если во время безуспешной попытки возглавить прорыв тридцатилетний командир больше уклонялся, то тут приходилось рассчитывать на помощь стоящих рядом солдат Империи. И те не подкачали, показав, чего стоит выучка в настоящем бою. Полк мертвецов пополнился еще одним новобранцем. Тем самым, чей удар был блокирован кинжалом.

Однако тот умелец со странным мечом удар второго оммэрского воина отбил с показной легкостью, да вдобавок нанес тому в ответ легкое ранение, чем мгновенно заинтересовал Рика. Но, к сожалению, скрестить клинки с этим ловкачом не удалось — два вцепившихся друг в друга строя оттеснили их в разные стороны, как никогда походя на зубья прошедшихся друг по дружке пил. С той лишь разницей, что вместо горячих искр на землю посыпались мертвые тела.

Тем временем между засевшими на остатках стены стрелками и имперскими лучниками развязалось свое сражение. И вот в этой битве соотношения были примерно одинаковыми. В среде киратцев каждый второй — неплохой охотник, умеющий не столько ставить силки, сколько натягивать тетиву. О мастерстве противостоящих им оммэрцев не стоит и упоминать. Правда, последние были более уязвимы для стрел, так как в отличие от противника не могли укрыться от оперенной смерти за сохранившимися после атаки мага заостренными зубьями стены. Однако их выстрелы не являлись от этого менее точными.

Битва стала затягиваться. Защитники Мирты падали на землю, будто перезревшие фрукты с деревьев, но это нисколько не влияло на настроение остальных. И на место упавшего вставал другой житель этих земель. Они были неплохо вооружены, но большинство из них не имело даже простейшего металлического доспеха, полагаясь главным образом на твердую шкуру местных хищников и деревянные щиты, а потому те являли собой не слишком сложную мишень для армии. Но их дух был неуязвим для мечей или стрел. И даже перечеркнувшая их немногочисленные преимущества магия, казалось, нисколько не повлияла на желание драться до последнего человека. Каждое движение защищавших столицу людей выдавало сделанный выбор.

Они хотели умереть свободными.

Храм Асмарага не был похож ни на одно святилище, посвященное Эшьи. Отсутствовали привычные колонны, на своих местах не было видно статуй святых, охранявших путь к огромным двустворчатым воротам, выполненным из редких пород дерева, да и самих ворот тоже не наблюдалось, а камень стен казался каким-то сероватым, окончательно опровергая знакомую с малых лет картину. Любой имперец, оказавшись перед ним, сразу же бы понял, что этому храму покровительствует совсем другой Бог. Он не был хуже или лучше. Подобные категории здесь просто неприменимы, да и вовсе не во внешнем виде тут дело — храм отчего-то вызывал совсем не те эмоции, которые должен был вызывать. Отсутствовали ощущение легкости и атмосфера всепрощения, а вместо них — тяжелое бремя давления и чувство собственной ничтожности пред лицом существа высшего, вставшего над всем сущим.

Человек, прошедший по опустевшей улице и остановившийся перед двухэтажным каменным строением, знал первопричину подобным ощущениям, ведь он — один из тех, кто принес в этот город войну, а значит, гнев Асмарага направлен и на него. И где, как не у культового сооружения, ему себя проявлять в полной мере?

Вот только квайцерон гвардии и не думал обращать внимания на подобные мелочи. Он пришел сюда не со страхом и даже не с повелением императора, а с предупреждением. И то, что он собрался наставлять Бога, его ни капли не беспокоило. Не колеблясь и секунды, гвардеец вошел.

Храм отличался и внутренне. Здесь не нашлось настенных росписей или разделения молящихся по статусу и мирским заслугам, тут вообще не существовало ничего общего с привычным распорядком. Но, пожалуй, главной особенностью сего строения являлось то, что оно и впрямь имело два этажа. На первом молились обычные прихожане, а на втором — духовенство. Причем во время обычной службы священнослужители ни раз спускались вниз, внося свою ноту в песнопение расположенного у противоположной стены хора.

Но сегодняшняя служба не была обычной. И вместо своеобразной музыкальности богоугодных песен, квайцерона встретила тишина. Сотни женщин, детей, стариков, калек и всех тех, кто просто не мог держать в руках оружия, стоя на коленях, молча молили о победе. И их вера оказалась много сильнее понимания неизбежности поражения.

Его заметили. Трудно игнорировать того, кто вот так вот врывается в дом Бога, кто является одной из главных причин твоего страха и от кого столь сильно веет стылым ветром отобранных жизней. Никто из них не знал о существовании гвардии, но каждый, включая малых детей, слышал пророчества о серых демонах и их предводителе. И сейчас мертвые слова, на протяжении поколений казавшиеся пустой болтовней, начинали оживать прямо на глазах этих людей.

Гвардеец неторопливо шел по оставленной дорожке, ведущей к широкой лестнице, которая в свою очередь плавно поднималась к еще одной двери. И каждый его шаг, отдающийся гулким эхом, вызывал все больший ужас в сердцах собравшихся тут людей. Забыты молитвы, потеряна надежда и лишь накатывающий волнами страх, показывает, что смерть пока не наступила, даруя еще несколько мгновений на то, чтобы обратиться напрямую к Богу и попросить спасения, спасения не тела, но души. Пока еще есть время до следующего, раскатывающегося еще более глубоким ужасом шага. Каждый из них знал, что только предводитель может ходить в одиночку...

Гвардеец шел неторопливо. Он делал это не для того, чтобы насладиться созданной его появлением атмосферой, и не для того, чтобы придать ей дополнительных сил. Ему вообще не было до этого никакого дела, ибо он не видел в застывших киратцах никакой опасности, а потому те рассматривались им не более чем пустое место. Он поступал так, потому что это от него и требовалось. Однако когда квайцерон прошествовал мимо и, переступив через последнюю ступеньку лестницы, потянулся к позолоченной ручке двери, то в спину ему ударило не всеобщее облегчение, а все нарастающее напряжение.

Второе помещение оказалось даже скромнее предыдущего. Своими размерами, обстановкой, да и количеством людей в традиционно белоснежных нарядах оно уступало первому. Но, в отличие от него, здесь гвардейца встретило лишь легкое удивление и полное отсутствие страха. Обитатели этой комнаты знали, что проживут ровно столько, сколько им позволит прожить их Бог, а потому появление тут закованного в серую броню человека не вызвало ничего даже отдаленно похожего на чувства простых прихожан.

— Что тебе здесь нужно, враг мой? — произнес один из пяти служителей, обратив взгляд своих спокойных голубых глаз на бесцеремонно ворвавшуюся в запретное место фигуру.

Квайцерон не ответил. Остановившись в центре комнаты, он пытался понять, является ли обратившийся к нему седовласый мужчина тем самым человеком, чьими глазами на этот мир взирает Бог и чье слово, будет являться и Его словом. Он искал среди этой пятерки первожреца.

Мир знакомо расплылся, являя мельчайшие токи времени, а в следующее мгновение гвардеец встал за спиной служителя, стремительным рывком преодолев десяток разделяющих их метров, а его разгоревшаяся неистовым светом глефа уже приближалась к непокрытой голове облаченного в белые одежды человека, не оставляя тому никаких шансов на выживание. Слишком мало нашлось бы в этом мире тех, кто смог хотя бы разглядеть движения предводителя гвардии, не говоря уж о том, чтобы успеть увернуться. Но, спустя ничтожнейшее деление секунды, настолько малое, что даже самые великие бойцы не сумеют его различить, все изменилось. В единый миг клинок глефы раскалился, источая невероятнейший жар, а его продвижение к слабой плоти противника замедлилось в сотни раз. К тому же только неоспоримое мастерство имперских артефакторов удерживало серый металл от разрушения на тысячи тысяч мелких осколков. Искусство и сила встретились с истинной верой, поставившей их лидерство под вопрос.

Однако продвижение не остановилось совсем, лишь увеличивая накал противостояния. Вот только квайцерону это было уже не интересно. Разжав пальцы, он позволил своему оружию, влекомому невидимой рукой, отлететь в сторону и с силой впиться в сероватый камень стен.

— Это все, что ты хотел сделать? — не потеряв ни капли своего спокойствия, спросил первослужитель. При этом тот так не испытал и тени страха или опасения — слишком велика была его вера, чтобы позволить зародиться в душе столь низменным чувствам.

— Я здесь для того, чтобы предостеречь Тебя. — Гвардеец внимательно посмотрел в глаза собеседника, выискивая в них след той воли, пытавшейся предотвратить гибель этого человека, и обращаясь именно к ней. Спокойствие столкнулось с уверенностью.

— Ты пытаешься грозить Ему? — В голосе голубоглазого мужчины проскользнуло немалое удивление и зарождающийся священный гнев. — Ты — рожденный человеком, но избравший путь кровожадного демона — смеешь угрожать Богу?! — Казалось, что тот просто не может поверить в столь вопиющую наглость.

— Твой Бог вмешался в то, во что никто не имеет права вмешиваться. — Продолжил свою речь квайцерон, не отводя внимательного взора, полного ледяной издевки. И на несколько секунд во всем здании повисла абсолютная тишина.

Пять человек молча взирали на того, кто осмеливался плевать в небеса. И вместо жалости к закоренелому грешнику на их лицах стала проявляться ярость. Та самая ярость, которая в давние времена испепеляла неверных, ярость, которая имела свое воплощение в этом мире, и ярость, которая была поддержана Асмарагом.

— Кто ты такой, чтобы это решать? — опасно сузив глаза, спросил служитель. И тот получил ответ:

— Неважно, кто я, важно то, что своим присутствием Он искажает правила Игры, а потому должен уйти или умереть. Такова воля сторон, и моими устами она донесена до твоего слуха, жрец. — Квайцерон, приблизившись к рукояти глефы, выдернул из стены свое все еще источающее немыслимый жар оружие, заставив державший его камень осыпаться серой крошкой, и, повернувшись к выходу, бросил: — И да, это угроза.

Пара стелющихся и будто накладывающихся друг на друга шагов, разворот, и вжикнувшая мимо уха стрела улетает ввысь, отбитая мечом, а ее хозяин бессильно валиться наземь, упав с шестиметровой высоты и переломав себе все кости. Однако вряд ли тот это почувствовал — метательный кинжал в руках лейтенанта — это та вещь, что дарует мгновенную смерть.

Рик быстро огляделся в поисках новой цели, но его взгляд натыкался лишь на имперских солдат, также яростно желающих крови врага и мести за убитых и раненных. Вот только этот лучник, судя по всему, был одним из последних, кто направлял свое оружие против армии Эргила. Над стенами Мирты одно за другим стали взметаться знамена двенадцатитысячного войска, возвещая об окончании штурма. Однако битва за столицу только началась.

Воины Оммэра, еще не отошедшие от пыла сражения, хотели было ринуться в погоню за быстро отступившим противником, забыв про всякий строй и тактику, и отдельные смельчаки, разъяренные видом удаляющихся спин, уже сделали первые шаги, но их остановили командиры. Кого-то словами и криками, кого-то отборной руганью, но в большинстве случаев просто зуботычинами, а некоторых пришлось в буквальном смысле держать, приводя в чувства хлесткими ударами. Битва — это тоже наркотик, и далеко не каждый может быстро отойти от него. Слишком это непросто, особенно тем, кто испытал его действие впервые, и слишком мощные чувства рождает единственный закон сражения, закон жизни и смерти: "убивай, иначе убьют тебя".

Но постепенно все успокоилось, и сквозь шум колотящегося сердца стали долетать стоны раненных. Ими уже занимался специальный отряд, передавая на попечение лекарей своих и добивая чужаков, но наполненные болью крики, тем не менее, еще долго терзали душу.

Наступление возобновилось не сразу. И помимо заботы о пострадавших, тому существовало как минимум две причины. Во-первых, амулеты связи до сих пор не работали, а потому на организацию ушло больше времени, а во-вторых, пришлось еще проверять все бараки, ибо просто поджечь их было нельзя, так как это могло привести к полному уничтожению Мирты, что прямо запрещалось императорским приказом.

На все это ушло никак не меньше десяти минут. Но, несмотря на то, что полковник подарил противнику немаленькую передышку, Рик его нисколько не осуждал — это было бы слишком безрассудно, гнаться за врагом в его родном городе, наплевав на осторожность. К тому же бегство киратцев больше походило на грамотный отход к заранее подготовленным позициям, а потому главным девизом солдат должна стать осмотрительность.

Сражение за столицу продолжилось сразу же после того, как полк был приведен в порядок, и после того, как полковник раздал приказы своим капитанам, а те, в свою очередь, донесли его слова до лейтенантов. И Рик мысленно одобрил дальновидность старших офицеров и своего генерала, сделавших все возможное для того, чтобы обойтись малой кровью.

Дальнейшее продвижение слилось для него в одну большую драку, состоящую из множества одиночных дуэлей. Они шли медленно, заглядывая в каждый дом и подвергая его тщательному обыску, нещадно уничтожая всех, кто вздумывал оказывать сопротивление или на чьем теле обнаруживались свежие раны. Конечно, это все не лучшим образом сказывалось на скорости, зато обеспечивало безопасные тылы. И за все время им в спину ударили лишь раз — как выяснилось позднее, лучник схоронился в искусно замаскированном тайнике, и, как только последний имперец отошел от избы, незамедлительно выскочил наружу, пытаясь достать командира. Вот только с целью он очень ошибся, отправив на тот свет молоденького парнишку — весельчака и балагура, а заодно и любимчика всего полка.

Это положило конец тем крохам жалости, что все же возникали у солдат при взгляде на мирное население, забившееся по углам и неустанно молящее своего лжебога о помощи. Они не поленились вернуться к тому дому, и стрелку еще повезло, что он умер от ответного арбалетного болта, ибо то, что случилось с теми, кто спрятал его в своем жилище, оказалось в десятки раз хуже. Их смерть не стала легкой.

Однако ближе к центру путь стали преграждать препятствия посерьезнее — баррикады, с засевшими за ними киратцами. Дома здесь стояли практически впритирку, что делало быстрый заход с тыла невозможным, а достаточно узкие улицы сводили на нет их численное преимущество, заставляя атаковать в лоб и расплачиваться за успех своими жизнями.

А после их фланги прикрыли два других полка, прорвавшихся с востока и запада, и рассредоточившаяся по улочкам армия вновь стала единой, сжимая кольцо окружения вокруг отчаянно сопротивлявшихся бородачей и лишая их последних надежд на выживание. А вскоре в пределах видимости показался шпиль единственного каменного строения Мирты, увенчанный уже знакомым символом — двумя пересекающимися под острым углом стрелками.

Его сотня успела одной из первых.

На площади было многолюдно, и, не такая уж маленькая, она просто кишела людьми, создавая давку и мешая обороняться последним защитникам столицы. Южный полк наседал на них, не делая различий между мирным населением, зажатым в тиски армии, и теми, кто все еще пытался сократить численность имперского войска. И Рик, без всякого зазрения совести, приказал своей сотне, также потерявшей за сегодняшний день около десятка человек одними убитыми, подключаться к веселью. Но не успели их клинки принять исповедь кровью, как над площадью раздался громогласный, словно бы усиленный чародейством, крик:

— Стойте, святотатцы!! — Прогремел гневный голос, вызывающий сильнейшее желание остановиться и опустить оружие. Казалось, что им пустые слова чужака, одного из тех, что посмел им противиться? Однако эти самые слова отчего-то очень легко проникли в душу каждого солдата, мгновенно взрастив в ней семена покорности и безволия.

Лейтенант, чьего слуха так же коснулся этот возглас, замедлил шаг. Это определенно был не общий — язык, на котором говорит и думает большая часть всех разумных этого континента — однако он прекрасно понял смысл слов. А затем офицер сбросил чуждое умиротворение, пришедшее вместе с этими криком, и непонимающе оглянулся на просто-таки остолбеневших бойцов. И если его воинам ничего не угрожало, ибо они находились еще слишком далеко, то ряды южного полка стремительно редели, выедаемые воспрянувшими киратцами. Но ветераны знойных пустынь вовсе и не думали сопротивляться смерти, бездумно падая на орошенную кровью площадь. От такого зрелища Рик просто взбеленился.

— В атаку!!! — взревел он так, что, казалось, дрогнули даже седые стены храма. И, подавая пример, добавил, рискуя окончательно сорвать голос: — Во имя Империи!!!

Последний возглас поддержали и очнувшиеся солдаты его сотни, а затем тот, будто заразная болезнь, моментально распространился над городом, обрисовав замкнувшийся вокруг площади круг четырех полков:

— Во имя Империи!!!

Но лейтенант его не слышал. Он, разогнавшись едва ли не быстрее пушенной стрелы, уже готовился ворваться в ряды врага, наметив пять первых целей и уже продумывая, кто станет следующей его жертвой.

Вот только в последний момент инстинкты вынудили его отпрыгнуть в сторону, сбив с темпа и едва не заставив упасть вниз лицом прямо перед строем противника. Еще не понимая причины, Рик посмотрел в бок, ожидая увидеть там то, что повлияло на его чутье, но ничего опасного не обнаружил.

Подобное поведение можно было бы назвать слишком уж беспечным, если бы не одна незначительная деталь — для любого человека, не обладающего определенными знаниями и умениями, он представлял собой размытое пятно, которое не то чтобы поразить — рассмотреть-то как следует невозможно. А потому тот мог позволить себе некоторую долю беспечности, выбирая из всех врагов только самых умелых и резвых.

И тут прямо сквозь застывших киратцев прошла белая полоса света, похожего на тот, что охранил стену от большей части укусов Ледяных Змей. Прошла слишком далеко от него, не имея и призрачного шанса хоть как-то ранить.

Младший офицер позволил себе хищную улыбку — если его хотели убить подобным образом, то противник сильно прогадал. Чтобы достать ученика Эргила, этой штуке нужно ускориться как минимум вдвое, а потому все, что ему нужно — это добраться до того, кто использует такое странное оружие, и уже там...

Мысли, полные превосходства над спрятавшимся за чужими спинами врагом, внезапно остановились, вытесненные страшной догадкой — он вспомнил, кто все это время стоял сзади него. С какой скоростью лейтенант повернул голову назад? Неизвестно, но, наверное, в этот самый момент он превзошел даже квайцерона гвардии.

Да, из него получился неважный командир. Слишком он уж увлекался схваткой, оттачивая свое личное мастерство и порою забывая о подчиненных. Настоящий офицер так поступать не должен. Но Рик ничего не мог с собой поделать, вернее, не желал. А потому, в отличие от других друзей генерала, он навечно застрял на должности лейтенанта. Это так. Но верно и то, что он знал каждого бойца своей сотни, и уже не мог помыслить жизни без тех, кто отчасти заменил ему семью. От сражения к сражению командир терял частичку семьи, но она тут же возвращалась к нему с новым пополнением, перенимавшим роль ушедших.

Но прямо сейчас его расширившиеся глаза увидели гибель всей сотни, без следа исчезнувшей в обратившемся белым туманом свете.

Вновь сработавшие инстинкты заставили прыгнуть обратно, пропустив еще один луч света. Рядом с ним не было ни одного оммэрца, а потому становилось ясно, что именно лейтенант отчего-то стал главной целью неизвестного убийцы. Второй удар оказался быстрее, но ему было уже все равно.

Этот свет убивал лишь имперцев, и Рик все еще не мог увидеть противника, но теперь этого и не требовалось. Учение генерала может даровать не только скорость, оно открывает и множество других скрытых возможностей. Однако только за скорость можно расплатиться столь малой ценой, испытав через некоторое время в перетруженных мышцах сильнейшие боли. Остальные аспекты тайного знания за право пользования взимают иную плату, каждый раз уничтожая частичку души воззвавшего к ним адепта.

Лейтенант, на краткий миг обретя крылья, под острым углом вспорхнул к все еще хмурящимся после действий Курапита небесам, и, чудом разминувшись с уже третей атакой, затерявшейся где-то в облаках, с разворота опрокинулся на ее источник, по самую рукоять вогнав свой кинжал в грудь седоволосого мужчины, гневно потрясающего резным посохом. В тот самый момент вокруг голубоглазого человека вспыхнула странная защита, но она очень быстро была поглощена пустотой, образовавшейся в сердце младшего офицера.

Он не мог не отомстить. И ради мести готов был на все.

Ощущения накатили разом. В них присутствовала и тяжесть утраты, и запредельная усталость, поглотившая волю к сражению, и пустота. А еще он слышал тишину. Странную и такую неестественную на поле брани тишину, позволившую ему понять, что он только что уничтожил сердце сопротивления, и что это, наверное, победа. С этим словом на устах и странной полуулыбкой, поселившейся на лице, а так же зажатым в руке обломком треснувшей рукояти кинжала лейтенант армии Империи Оммэр Рик Сварлин и окончил свои дни.

Ибо никто не может убить первосвященника безнаказанно. Даже тот, кто отыскал самый простой способ, даже тот, кто готов ради этого пожертвовать своей жизнью.

И только один человек, так и не вступивший в этот бой и все сражение простоявший на крыше храма, понял, что именно произошло в этот самый момент. Человек, так и оставшийся незамеченным подчиненными генерала, человек, давным-давно отрекшийся от собственного имени, и с тех самых пор откликающийся на заменившее его звание, весьма высокое звание.

Это был квайцерон — гвардеец, который все еще помнил свои истинные цели. Цели, умершие вместе с Оммэром в Пустыне Ветров и воскресшие спустя долгие века.

Ничто не должно мешать Великой Игре.

Глава 20

В рабочем кабинете первого советника было прохладно. И с этим не могли ничего поделать ни специальные заклинания, искусно вплетенные в камень стен, ни обычное отопление, которое вновь заработало с наступлением холодов. Но если на действия первых влияли возмущения, оставленные кометой Арава, то усилия последнего сводили на нет раскрытые окна.

Однако усевшийся в кресло своего главного помощника Элемар не обращал на не слишком комфортную температуру никакого внимания. Его взор был прикован к расположившимся у него в руках бумагам, и их изучением он сейчас и занимался, иногда останавливая взгляд на какой-нибудь строчке и размышляя над ее смыслом. Вот только тот недолго наслаждался тишиной своего одиночества.

Дверь стремительно распахнулась, и в кабинет влетел его законный владелец, всем своим видом излучавший едва сдерживаемое желание кого-нибудь убить. Хотя нет, убить он хотел одного конкретного человека:

— Немыслимо, просто немыслимо! — возмущался тот, сбросив кипу бумаг и каких-то свитков на стол и принявшись накручивать круги по комнате. — Ты представляешь, этот мальчишка снова меня облапошил. Меня! Того, кто вот уже несколько десятилетий представляет на Совете самого императора. Стервец. И главное как ловко! "Защита наших главных ценностей требует гораздо большего внимания в грядущем конфликте, а потому предложенный вами план, несомненно, своевременный и правильный, все же нуждается в небольшой доработке..." — В голосе говорящего прорезалось восхищение. — Даже я не смогу никому так грамотно сказать, что вся его работа ничего не стоит и что ему бы давно пора дать дорогу молодой смене.

Истинный правитель древних земель на секунду отвлекся от своего занятия и, посмотрев на мечущуюся по кабинету фигурку поверх загнувшегося чуть назад листка, задал единственный интересующий его вопрос:

— Полагаю, Малый Совет Министров уже завершен?

— Завершен, завершен, — отрешенно откликнулся Ломир, запихивая всю макулатуру в шкаф, и, закрыв его на хитроумный замок, добавил: — Однако я ему еще устрою взбучку.

Элемар, все же не удержавшись, хмыкнул — последние два года первому советнику никак не удается одержать победу в спорах с новым министром финансов. И, несмотря на то, что тому едва перевалило за тридцать, его более старший коллега, вполне годящийся ему в основатели рода, получал в словесных баталиях одни лишь поражения.

— Воспользовался бы своим положением. — Посоветовал маг. — Все же у нас тут империя, а не какое-нибудь киратское народовластие, и у тебя, как у полномочного представителя Зариса Третьего, есть немалое преимущество в этой говорильне.

Но вместо благодарности тот получил от своего помощника взгляд полный осуждения и укора:

— Ничего ты все-таки не понимаешь. — Констатировал собеседник. — Должны же наши редкие встречи доставлять мне хоть какое-то удовольствие? К тому же, если я буду только давить, то какой же это тогда совет? Одна сплошная фикция, а не совет. А я в фикциях участия принимать не желаю. Да и вообще, истина рождается в споре, знаешь ли.

— И что же решили на Совете? — Проглотив обвинение в некомпетентности, полюбопытствовал император.

— Решили, — с сарказмом произнес Ломир, — незначительно ограничить финансирование армии и значительно — флота, а также заморозить долгосрочные военные разработки, и посадить на хлеб и воду все те направления, от которых в будущей войне никакой пользы не будет, а высвобожденные средства пустить на укрепление приграничных городов и подготовку тамошнего населения. А еще наш главный финансист поднял много других вопросов, например, о борьбе с опустыниванием юго-восточных земель и о решении наболевшей проблемы с дальней навигацией, но тебе, я думаю, это уже не интересно. Тем более, их, большей частью, отложили в долгий ящик.

— Это в твой шкаф для "особо секретной" информации что ли? — На этот раз усмешка, возникшая на лице преемника Оммэра, была явной. С этим шкафом было связано очень много интересных историй. А все потому, что противостоящие им участники политических игр, полагали, что хранилище первого советника должно таить в себе много чего такого, что будет полезно им узнать. Сколько они в свое время провели успешных комбинаций посредством, казалось, такой простой вещи? Сколько скормили дезинформации своим врагам в тайных войнах разведок, сколько раскрыли заговоров, шпионских сетей и предательств? Теперь всего этого и не счесть. Но вот добрая память по тем далеким временам все же осталась.

— Именно. — Тяжело вздохнул хозяин кабинета, а затем, будто опомнившись, перевел взгляд, пристально уставившись на Элемара, который вновь занялся своим прежним делом — просмотром бумаг.

— Ты сидишь на моем месте. — Задумчиво заметил он.

— Да. И что? — Безразлично осведомился тот.

— Слезай. — Приказал помощник.

— С чего бы это?

— Ну, это же мой кабинет. — Удивившись вопросу собеседника, напомнил первый советник, отойдя от хранилища бумаг и вплотную приблизившись к говорившему. — И если кто-то войдет, то увидев постороннего за моим столом, он, по крайней мере, захочет узнать личность этого постороннего, а то и вовсе кликнет стражу. — И тут же осуждающе буркнул, повернувшись чуть в сторону: — С этим покушением все стали такими нервными.

— Какая нелепая причина, — возразил император тоном, лишенным каких-либо эмоций. Но все же подчинился, перебравшись в кресло для гостей. — Любой, кто может попасть сюда без стука и предварительной записи, безусловно, в курсе реального положения дел в Империи.

Ломир покачал головой, удобно располагаясь на привычном месте:

— Как всегда ты не уделяешь должного внимания случайности. — А затем, озаренный внезапной догадкой, добавил: — Или ты решил, наконец, выйти из тени?

Правитель ничего отвечать не стал, вновь углубившись в чтение, и эти слова повисли в воздухе. А его помощник, так и не дождавшись от него отклика, внезапно поднес свою кисть, побледневшую от гуляющего по кабинету легко ветерка, к глазам — несмотря на то, что от опасных северных ветров центр страны прикрывали горы Эги, зима в Альире редко выдавалась теплой.

— И здесь подгадил, — недовольно сказал он, мысленным приказом заставив все окна разом закрыться. — Тебя решительно нельзя оставлять одного — сразу же начинают возникать всякие непредвиденные неприятности. — Но видя, что и на эти его слова никто реагировать не собирается, второй человек Империи на секунду замолчал, а после задал живо интересующий его вопрос: — Вот скажи, чего тебе стоило раскрыть все цели гвардии? И почему я должен узнавать о мертвых жрецах Асмарага из третьих уст?

— У нас с тобой разделение обязанностей, ты не забыл? — Поморщился снизошедший до ответа Элемар — ему очень сильно хотелось дочитать до конца, хотя он и понимал, что натура помощника не позволит спокойно заниматься этим в его присутствии. — Я решаю киратскую проблему, ты — курируешь разведчиков. И к тому же это еще спорный вопрос — кто кому подгадил больше. Ты же ведь не сообщил мне, что собираешься отправить к хронам ученика Эльзара.

— И тебе не интересно, зачем я это сделал? — лукаво спросил хозяин кабинета.

— Ничуть, — произнес наследник Оммэра, отгораживаясь от новых вопросов поднятой вровень с глазами бумагой.

— "Вестник Столицы" — С неудовольствием прочел первый советник название самой дорогой газеты страны, чья цена определялась не столько качеством бумаги и количеством вложенных в нее картинок-иллюзий, сколько уровнем подаваемой информации.

Безусловно, "Вестник Столицы" являлся элитарной газетой, ибо был рассчитан именно на обеспеченную аудиторию. Причем на аудиторию любящую обдумывать то, что происходит вокруг, а не пестовать непроверенные и маловероятные слухи, возвращаясь к ним снова и снова. Данная газета не старалась повергнуть в шок, напугать или вызвать иные чувства, все, что она делала — делилась своими рассуждениями и малоизвестными широкой публике фактами. Фактами, знания о которых далеко не всегда добывались законными путями.

Вполне достойное чтиво для тех, кто не относится к высшим эшелонам власти, но желает знать, чем именно живет Империя. Вот только какой от нее толк тому, кто является скрытой первопричиной большинства событий, описанных в этом регулярном издании, выходящем в свет каждые две седмицы? Данный вопрос Ломир и задал императору, когда тот перевернул последнюю страницу и отложил "Вестника" в сторону.

— Никогда не понимал, зачем ты тратишь свое время на подобную ерунду, — начал он. — Как будто выведал что-то новое? Или тебе так интересно лично узнавать о просочившейся информации, а потом отыскивать не в меру болтливых, а?

— Дело не в этом. — Задумчиво откликнулся тот. — Просто иногда очень полезно получить взвешенный взгляд со стороны, это помогает определять правильность последующих действий. Кроме того, болтуны нам и впрямь не нужны.

— По-моему куда как проще ввести цензуру, чем баловать подобных бумагомарателей иллюзорной свободой. — Высказал свое мнение помощник, не ожидая, впрочем, на него комментариев. — Сразу столько забот с плеч.

— Проще, с этим не поспоришь. Однако простые пути ведут в Бездну. Да и потом, свобода или же ее иллюзия много лучше, чем подполье. Хотя бы потому, что с ней легче бороться и, при определенных условиях, можно манипулировать.

Советник про себя ухмыльнулся — он получал подобные ответы уже не в первый раз, но что-то внутри него никак не хотело успокоиться, утверждая о скрытых мотивах, которые отчего-то не удавалось вызнать.

— И что же пишут? — иронично вопросил он.

— Ничего неожиданного. В основном про войну с хронами — несколько листов отведены только ей — есть пара страница об идущем в Эльроде расследовании и его результатах, а так же десяток, посвященных иным темам. На этом фоне заканчивающаяся кампания против Кирата выглядит откровенно бледновато, так что самое важное оказалось на последних страницах и без лишних подробностей.

— Закончившаяся кампания. — Уверенно поправил владелец кабинета.

— Есть свежие новости? — тут же заинтересовался правитель.

— Куда же без них? Целый полуторачасовой отчет. — Улыбнулся собеседник Элемара. — Тебе целиком или по частям?

— Только самое главное. — Быстро определился тот.

— Изволь. Город захвачен, сопротивление подавленно, так что Эргил с поставленной задачей справился полностью.

— Ну, ничего другого от него я и не ждал. — Правитель отдал должное своему самому молодому генералу. — Что с потерями?

— А вот тут не все так радужно, — ответил его собеседник. — Первого солдата он потерял еще до того, как элита добралась до Кирата, а потом еще и дезертировало около трех десятков. Еще столько же наш военноначальник записал в пропавшие без вести, но думаю эти тоже бежали...

— Дезертирство. — Очень тихо произнес император, так, будто пробовал новое слово на вкус, тщательно обкатывая на языке.

— Вот только и не думай говорить, что я не предупреждал. — Удовлетворенно прошелся по промаху товарища советник. — Зачем ты отправил к нему гвардию, когда того же Озана вполне бы хватило? К тому же тот находился гораздо ближе, чем твое личное войско. Или ты настолько не веришь в умения Эргила?

Маг тяжело вздохнул, но ответил предельно честно:

— Дело вовсе не в генерале. Он бы справился, пол армии бы положил, но справился. — Элемар немного помолчал, ожидая нового вопроса от притихшего собеседника, но тот лишь выжидающе на него смотрел. — Дело в гвардии. От нее ждут слишком многого. Да, она — прекрасный инструмент, позволяющий втоптать в грязь любого противника, она — это то, что может заставить захлебнуться кровью военную машину любого государства, она — ужас всех врагов, и еще тысяча таких же "она"... Еще бы, ведь мы сами создали этот миф и заставили всех в него поверить, но теперь он сработал против нас.

— К чему ты клонишь? — Все же не выдержал помощник, но получил лишь печальную улыбку:

— Знаешь, о чем думали солдаты Коруша после того, как им сообщили о том, что именно они начнут эту войну? — Ломир промолчал — озвученный вопрос он посчитал риторическим. — Они спрашивали командование, где гвардия, и когда она достигнет их позиций. Понимаешь? Их не волновало то, что на стороне объединенного войска численное преимущество, что эту самую сорокатысячную армаду поддерживают магистры и что в командирах у них — самые лучшие генералы Империи. Мы все слишком во многом привыкли полагаться на серых, а они не могут быть везде и сразу. А потому надо учиться действовать самостоятельно, и как можно скорее.

— Ясно, поэтому ты подыскал элите другую цель? — Скорее утверждающе, чем вопросительно произнес первый советник. — А поскольку ничего по-настоящему серьезного на западной границе произойти попросту не могло, то мы ничем не рисковали. Тогда ответь мне на один вопрос: зачем там был нужен Эргил? Гвардии было бы более чем достаточно.

— А ты не понимаешь? — слегка привстав, поинтересовался правитель. — На востоке у нас иные цели. Для победы нам не хватило времени, поэтому я решил воспроизвести там самую действенную модель власти — власти страха.

— Власть страха? — Изумленно повторил помощник. — Но это же глупо — без источника страха не станет и никакой власти! Ты же не собираешься оставить гвардию в Кирате?

— Поэтому мне и нужен Эргил, и именно поэтому Мирта была захвачена без прямого участия квайцерона. Он вызвал ужас в диких сердцах, а взятие столицы его закрепило. После этого даже в самом примитивном мозгу возникла бы связка: солдат-гвардеец. Тронешь солдата — придет гвардеец, а следом за ним мучительная смерть. Таков был план.

— Думаешь получится? — Послышался новый вопрос, спустя несколько секунд.

— Не уверен, — честно признался Элемар. — С любым из наших предыдущих противников сработало бы на все сто процентов. Но здесь я ни в чем не уверен. Однако хоть какое-то время мы продержимся, а там, даст Эшьи, разберемся.

— А что с прежним планом?

— Без изменений. Просто это небольшое дополнение должно еще больше укрепить трон под нашим будущим ставленником.

— Вот как, — медленно произнес хозяин кабинета, задумчиво пристукнув по столу. — Тогда может объяснишь мне еще одну вещь? Зачем ты послал туда Торбиуса? К чему в напуганной стране мастер иллюзий?

Торбиус. Так звали одного из двух десятков мастеров, входящих в одноименный Совет. Вот только, пожалуй, он был единственным, чьи мотивы и цели этой парочке не удалось раскрыть даже частично. Маг был лоялен ровно настолько, насколько это было необходимо, но при каждой с ним встрече интуиция так и вопила о потайном дне, скрытым за искусной маской. А вот о нем-то ничего и неизвестно.

Однако и помимо этого в данном человеке было слишком много всего странного. Остальные чародеи, тоже не страдали банальностью, подыскивая себе интересные и, порою, весьма диковинные занятия, но этот повелитель Стихий превзошел их всех. Маг, достигший невероятных высот в Искусстве, тот, кто самостоятельно отыскал путь к собственному величию, занялся алхимией и построением чудных механизмов, набрав помощников, под стать себе. И среди них далеко не все имели дар.

— Нет, сначала скажи мне, сколько человек потерял Эргил при штурме Мирты?

— Около четверти того, что у него было.

— И как ты думаешь, почему так много? — Продолжал гнуть свою линию наследник Оммэра. — Почему жалкая деревушка потребовала таких усилий?

Ломир хмыкнул — надо же "жалкая деревушка". Побольше бы таких деревушек Империи, глядишь бы, и не пришлось так сильно задумываться о будущем. А, что касается остального, то причину он выяснил прежде всего, так что на этот вопрос у него уже существовал верный ответ:

— Мы недооценили силу Асмарага и его жрецов.

— Именно! — воскликнул его собеседник. — Демоновы жрецы слишком сильно верили своему Богу, а страх, как известно, лишь обостряет веру. В таких условиях от наших миссионеров толку не будет, так как мы предоставили им не слишком благоприятную почву. Ее стоит размягчить ужасами иного рода. И Торбиус нужен там как раз для этого.

— Собираешься представить их жрецов в не лучшем свете? — догадливо сказал помощник. — А ты не привык ни перед чем останавливаться, да?

— Я не хочу, чтобы какая-нибудь мелочь помешала нам выстоять в первых серьезных сражениях. Не забывай, что Кират — далеко не главная наша забота, а потому при решении связанных с ним проблем я исхожу из одного простого принципа: чем меньше наших солдат удерживают киратцев от нападения на Империю, тем легче нам в битвах с хронами. — Правитель вздохнул. — Но есть и еще одна причина: мне не нужны подле трона двуличные мерзавцы, которые могут раскрыть свое гнилое нутро в самый пиковый для нас момент.

— Ого, — неподдельно удивился первый советник. — А твои подозрения насчет мастера куда весомее моих. Ты действительно думаешь, что он способен предать?

— Нет. Но в нем есть нечто такое, что заставляет очень сильно в этом сомневаться. В любом случае пусть сидит на окраине, благо как боевой маг он не превосходит магистра, а таковых у нас, если ты не забыл, полторы сотни.

— Ага, вот только из них всех боевиков наберется едва ли больше четырех десятков. — Не преминул воспользоваться паузой владелец кабинета, но император не стал комментировать его слова, позволяя тишине окутать комнату. Прежде чем переходить к следующим вопросам, ему требовалось обдумать результаты прежней партии, чтобы впоследствии иметь возможность выжать из них все, что они только способны дать, а на это было нужно хоть немного времени.

— Полагаю, теперь твоя очередь задавать вопросы? — С неизменной улыбкой уточнил Ломир, спустя пару неспешных минут.

— Верно, — все еще пребывая в размышлениях, откликнулся Элемар, но через секунду спросил уже более уверенным тоном: — Что там с нашей разведкой?

— Отвечу коротко — уловка сработала, данные получены, и сегодня главный аналитик представил основной отчет.

— Ну и как?

— В целом, весьма и весьма странно. Мало того, что первая информация отчего-то оказалась недоступной для расшифровки, так наши теоретики еще и не смогли точно определить причину. Сказали только, что нарушений в ритуале не было, и скорее всего виной послужили изменения, произошедшие с владельцем. Демон, вот что там могло такого произойти с этим мальчишкой, что это нарушило целостность чар?!

— А может... — Начал было говорить правитель, но собеседник, поняв, о чем тот хочет сказать, безжалостно его перебил:

— Нет, не может. Там столько уровней непреодолимого контроля, что если бы на ученика Эльзара чихнул хоть один Темный, то вызов бы не сработал. Я сам проверял эти чары на прочность, а потому будь уверен, группа цела и невредима.

— Ну, раз так, то переходи уже к отчету.

— Было бы к чему переходить, — хмыкнул советник. — По самому важному вопросу по-прежнему пусто — слишком много всего постороннего, так что цели противника все еще не ясны. Зато по второстепенным уже кое-что накопилось. И, кажется, мы с тобой очень сильно переоценили нашего врага, так как весь север его страны, если верить данным, представляет собой сплошные руины. Такое впечатление, что для хронов прошло не более одного десятилетия, а не шесть веков.

— Да? — Несмотря на интонацию, произнесший это человек не выглядел изумленным, скорее убедившимся в справедливости своих догадок. — Вот и Коруш все сокрушался, что ему на пути так и не встретилось достойного соперника. Он-то рассчитывал на равного, а получил жалкий отряд стражей границ, с которым, к тому же, быстро разобрались чародеи.

— Так может уже пора закончить этот растянувшийся на тысячелетия спор? — с жаром в словах спросил помощник. — Сколько там наших солдат на западе? Уверен, их хватит, чтобы пробить брешь в обороне и добраться до Ашгара.

— Не стоит принимать столь поспешных решений. — Тут же осадил его император. — Недооценивать противника ничуть не лучше чем переоценивать. И пока не станет полностью ясным истинное положение дел, то ни один оммэрец не вступит на территорию врага. Не забывай, что и наш север — не самое населенное место в Империи, так почему у хронов должно быть иначе?

— Как знаешь, — слегка недовольным тоном сказал Ломир. — А я бы напал.

— Откуда такая горячность? — подивился его собеседник. — Раньше ты не пылал такой жаждой окончить все в один удар.

— Раньше у меня существовало слишком размытое представление о враге, и раньше я не обращал пристального внимания на творимые в Эльроде дела. Если хроны ведут себя столь нагло, то это говорит лишь об одном — они не боятся расплаты. А, как думаешь, что может лежать в основе этой уверенности? До этого самого момента я полагал, что те просто скопили достаточно сил, чтобы иметь возможность игнорировать в своих играх нашу армию, но теперь я понял, что они поступили гораздо хитрее. Этот их Совет Двенадцати просто убежден, что мы не станем нападать. Мы просто не отважимся сейчас на полноценную атаку, а потом может оказаться поздно.

— С чего ты это взял? — очень серьезно спросил Элемар.

— Все элементарно. Если враг после столетий спячки начинает проявлять бурную активность, то это о многом говорит, так ведь? Он не может не понимать, что после всех этих всплесков Тьмы в порту Эльрода, а затем и в горах Эги, не придет возмездие, но при всем при этом он обеспечил себе гарантированный перерыв — до тех самых пор, пока не вернется разведка, мы связаны по рукам и ногам. Вот что мне не нравится!! Хроны ведут себя так, будто к тому моменту как это случиться, они получат достаточно сил для борьбы с нами. И именно поэтому я хотел бы напасть сейчас, пока перевес еще на нашей стороне.

Слова стихли, но их эхо еще не успело отразиться от белоснежных стен, как раздался тихий ответ:

— Это логика человека, привыкшего к человеческим же соперникам. Не забывай, что на этот раз нам противостоит нелюдь.

— Здравомыслие есть у всех разумных, — возразил советник.

— Да? Но не ты ли уверял меня в прошлый раз, что от фанатиков можно ожидать чего угодно?! — Повысил тон правитель. И дело было вовсе не в самолюбии, восставшем от того, что кто-то решил подвергнуть критике его решения. Нет, просто любая точка зрения могла в конечном счете оказаться ошибочной, а цена ошибки сегодня слишком велика.

— Фанатизм еще не означает безумия. Он лишь накладывает свой отпечаток, и если бы это было не так, то Учителю не пришлось бы покинуть этот мир.

— Давай не будем об этом. — Тут же поморщился наследник великого мага.

— Нет, мы будем об этом говорить!!! — Вскочил со своего места Ломир, яростно вцепившись в подлокотники и едва не отбросив кресло назад. — Пришло время действий! У нас больше нет возможности десятилетиями подготавливать один-единственный сокрушительный удар. Неужели ты все еще этого не понимаешь?!

— Так что же ты хочешь мне предложить? — Неприятно-въедливым шепотом спросил в ответ император. — Атаковать прямо сейчас? Отправить людей в надежде на то, что твои доводы верны? Поручишься ли ты тогда в том, что где-нибудь в пригороде Ашгара не сосредоточено все войско хронов, только и ждущее от нас этой смертельной оплошности?!

— Я предлагаю не дожидаться возвращения разведчиков. — Перебил собеседника советник. — Уже сейчас мы имеем возможность стянуть все войска к западу, оставив на востоке необходимый минимум, уже сейчас мы можем принудить большую часть мастеров присоединиться к армии, уже сейчас мы можем снять морскую блокаду с Кирата, переправив флот ближе к границе. И делать это надо именно сейчас.

— А что дальше? Страна не может жить несколько месяцев одними ожиданиями. Начнутся восстания. Кто с этим будет бороться, если и солдат, и чародей — на западе? Что заставит мастеров не ослушаться приказа, оторвавшего их от исследований?

— Страх. — Просто ответил помощник. — Страх перед общим врагом, страх оказаться во власти кровавой нелюди, страх стать пищей в их богомерзких ритуалах, страх пойти на корм призванным демонам.

— Этот страх не удержал страну от развала. — Напомнил маг. — Шесть столетий назад. Думаешь, с тех пор хоть что-то изменилось?

— Да, изменилось. Теперь мы имеем возможность донести этот страх до всех, доведя его до грани необходимого, и руками Коруша мы уже запустили этот процесс. Главное — чтобы тот не перерос в панику.

Элемар потер виски — каждый раз после обсуждения столь серьезных вопросов его посещала жесточайшая мигрень, с которой не могло справиться ни одно из его умений. Однако теперь она, казалось, переплюнула саму себя, заставляя разом постаревшего чародея бессильно скрипеть зубами. На долю секунды показалось, что все те шесть с лишнем веков, что были им прожиты под этим небом, разом навалились на внешне очень юного человека, превращая того в ожившую ссутулившуюся мумию. Но наваждение длилось недолго, ибо у любого ученика Оммэра есть то, что не отнять даже смерти — это его несгибаемая воля.

— Когда? — Хмуро спросил правитель Империи замолкшего Ломира.

— Что "когда"? — непонимающе переспросил тот.

— Когда ты успел спеться с ним? Когда ты начал разделять взгляды Эльзара?

Ему ответила легкая улыбка, словно бы обвиняющая его в мании, но говорящая при этом, что в этот раз она ни при чем, и старый соперник все же как-то замешан.

— Ну, он тоже способен говорить умные вещи. Иногда. — Вернулся за свой стол первый советник, тут же принявшийся рыскать в ящиках. — Кроме того, он занимается тем, на что ты упорно не желаешь обращать внимание.

— Чем? Приманкой? — с легким презрением произнес император.

— Может приманкой, а может и носителем опасной сущности, — все еще выискивая в недрах бумаг нужную вещь, откликнулся хозяин кабинета. — Кто знает, что за тварь засунул туда какой-нибудь Хранг?

— Тварь? Ты сам-то хоть в это веришь? Знаешь, я, возможно, и сильно отстал от веяний современного Искусства, но в теории еще что-то смыслю. И моих знаний хватит на то, чтобы понять, что ни один Носитель, созданный Темным, не сможет вместить в себя что-то ужасное. Поэтому Эльзар и занимается ерундой, преследуя мнимую цель. Впрочем, в этом есть свои плюсы — так он хотя бы не путается под ногами.

Тем временем помощник, наконец, вырвал из бумажного плена искомый артефакт и поставил его на ровную поверхность стола. О дерево глухо ударила золотая ножка кубка, роль ручек которого играли орлиные крылья, выполненные из того же материала.

— А с виду и не скажешь, что он такой тяжелый, — тоном прирожденного эстета произнес Ломир. — Наверное, надо будет вернуть его законным владельцам. Потом. Конечно, если от него хоть что-то останется после того, как я вытащу на свет все тайны древних артефакторов. — С сомнением добавил советник, мимолетно оценив всю сложность спрятанного в кубке плетения, завязанного, к тому же, на тайный механизм ручек, который добавлял и так не слишком легковесному кубку лишние килограммы. — Как думаешь, стоит ли помощь в предотвращении покушения благодарности Зариса Третьего?

— И чем же ты хочешь помочь агонизирующему клану? — С интересом, с которым естествоиспытатель препарирует пойманную лягушку, уточнил его собеседник. — Нанесешь добивающий удар?

— Ну, если Империя подарила орлу крылья, то, может, она даст и второй шанс ощутить полет. Что скажешь?

Император потратил на измышления всего пару ничтожных мгновений, а затем почти безразлично кинул короткое "согласен".

Глава 21

Он ошибся.

Город, принявший на себя таранный удар Тьмы и оплетенный ею, будто муха паутиной, выстоял. Не сказать, что ужасающая даже в сравнении с суммарной мощью всех белых "капель" атака была перенесена им с легкостью, но главного защита столицы добилась — Альир выдержал ответный гнев демона, разорвав оковы Мрака на тысячи быстро истлевших лоскутов!

Со своего уже знакомого по предыдущему сну места Оэр прекрасно видел, как бесследно исчезли в жирных полосах Тьмы десятки неосторожных защитников, пытавшихся разрядить свое оружие во врага, как слизнул небольшой черный отросток несколько метателей, как пошел дальше, пытаясь перебросить себя за городскую стену, и как был развеян одним из тех, кто совсем недавно посылал в ненавистную тварь "капли".

Но атака врага была уничтожена вовсе не магами — те и так действовали на пределе своих, надо заметить, совсем не маленьких сил — а самим белоснежным камнем. Просто в какой-то момент исполинский "удав" вздрогнул и осыпался сероватым пеплом, а сквозь его разрушившееся тело проглянуло мягкое уверенное сияние.

Сразу же после этого воздух прорезал яростный рык — получившая отпор тварь начинала терять терпение. И в ответ на этот звук мир почернел больше прежнего. Казалось, что Мрак и так получил все права на пригородные территории, воссоздав на них свое царствие, и что дальше уже просто некуда, но оказалось, что есть. Теперь вообще стало невозможным разглядеть детали — ветреная и непокорная Стихия переродилась в нечто иное, противящееся даже обычному человеческому взору и несущее смерть любому порождению Света.

В этой загустевшей массе, которую с огромным трудом удавалось вгонять в легкие, исчезали все снаряды, пущенные рукой защитника, а любое чародейство истаивало легкой дымкой, теряя всю свою убийственность. И даже "каплям" оказалось не под силу прорваться к мишени, все еще видневшейся на фоне стен Альира.

Нуцег неожиданно поймал себя на том, что и впрямь пытается сделать очередной вдох, хотя и не чувствует острой в том потребности, но все же ощущает странную тяжесть, надавившую на грудную клетку и заставившую ноздри инстинктивно раздуваться в никчемной попытке захватить не очень-то нужный ему кислород. Или все же нужный? Этого он никак не мог понять.

Сейчас ему не мешал страх или ложное чувство нереальности всего происходящего — все, от строения использованных плетений до уничтоженного "удава" было настолько настоящим, что не вызывало никаких сомнений, да к тому же имело внутреннюю структуру, подчиняющуюся неизвестным ученику чародея законам — однако даже с самоопределением собственных ощущений возникали проблемы. Он чувствовал себя так, как, наверное, должен чувствовать себя исследователь гор, вдруг очутившийся внутри проснувшегося вулкана и принявшийся с профессиональным интересом рассматривать весь процесс извержения изнутри, а потом также неожиданно понявший, что отчего-то все еще жив, хотя по всем правилам должен уже обратиться горсткой раскаленной пыли, взмывшей в небеса вместе с потоками лавы.

И это был далеко не первый сон, который приходил к нему более одного раза, но от всех прочих кошмаров его отличало то, что он казался слишком реальным, словно бы сошедшим со страниц позабытой истории, и то, что в нем юноша являлся всего лишь сторонним наблюдателем, а не главным действующим лицом. Кроме того, любой привидевшийся ужас терял свою пугающую силу через несколько минут после того, как ученик Эр Эльзара открывал глаза, а этот не просто вернулся, возродив в памяти былую беспомощность, но еще и продолжился с того самого места, на котором оборвался в предыдущий раз. И то, что Оэр может это сейчас припомнить, о чем-то да говорит.

Отсутствовал наносной страх, коий любил преследовать его по ночам, за ним никто не гнался и не стремился вырвать душу, его вообще никто не замечал, и все вместе это позволяло сохранять ему видимость отстраненности. Он не мог ни вмешаться в это сражение, ни единым жестом обозначить свое присутствие, ни даже просто проснуться, единственным, что ему оставалось — отслеживать ненавистную цель.

Но что-то в ней было не так. Чародей ощущал разлитый в переродившемся воздухе гнев и бурлящую ярость атаковавшего Альир существа, и, сравнивая с тем, что произошло в порту Эльрода, он не мог не признать, что все эти чувства испытывал тогда и вырвавшийся в ту несчастную ночь демон. Но между ними существовала слишком большая разница.

Та тварь, которой он поклялся отомстить, обращала свою темную силу против разумных, жаждя уничтожить их как можно больше, а эта действует иначе. Она относится к защитникам, как к досадной мелкой помехе, а не как к пище, будто бы пришла вовсе не по их жизни, а с единственной целью — уничтожить столицу. Вырвать Свет из этого мира, отдав его во власть вечной Ночи, которой он изначально и принадлежал.

Нуцег вздрогнул. Последняя мысль точно ему не принадлежала, но единственное, чем маг мог это доказать — это то, что та была произнесена его внутренним голосом с непонятной убежденностью и непоколебимой верой в правоте данного заверения. Словно бы он прочувствовал мотивы существа, точно также как до этого сумел найти брешь в ледяной броне отчужденности Милены.

— И ты здесь? — Скосив глаза в сторону правой руки, произнес юноша, на что сменившееся пламенем сияние призывно полыхнуло, на краткое мгновение оголив зависшее на гране видимости плетение Жара Бездны. А после добавил со смешанными чувствами: — Еще секунда, и я окончательно перестану понимать, где здесь явь, а где сон.

Вот только никто ему той секунды давать не стал, так как битва уже дошла до того этапа, когда всем становится ясным, кто из сторон возьмет лавры победителя, а кому достанется скорбная участь проигравшего. И, к удивлению неподвижного наблюдателя, Альир больше относился ко второму, нежели к первому.

Город сдавал — бледнели его стены, окруженные со всех сторон Мраком, в котором терялся священный гнев ослепительного Света, таяли надежды, скованные непроглядной Ночью, а на страже неприкосновенности столицы оставалась едва ли половина от первоначального числа защитников, и каждая новая смерть приближала трагическую развязку. В то время как противостоящая ему сущность даже и не думала ослаблять напор. Казалось, что та может вести этот бой хоть несколько столетий подряд и даже не почувствует ни единого намека на слабость. Против такого городу сказать было действительно нечего.

И все же Альир сохранил свой статус ни разу не захваченного противником. На помощь столице пришел тот, кто ничуть не уступал ее сопернику. Просто в какой-то момент отчего-то стало легче дышать, а откуда-то сверху опустился белый размытый силуэт, зависший перед стеной, прямо напротив ликующего врага. И стоило этому силуэту коснуться поверхности, как от него по вероломной Тьме во все стороны разошлись волны лучащегося Света. Более всего это походило на то, как упавшая с неба капля дождя вызывает на ровной глади воды рябь. С той лишь разницей, что эта "рябь" вскоре переподчинила себе всю округу, оставив лишь одно черное пятно.

И молчание. Странное и такое противоестественное даже для сна, вроде этого, молчание. Будто все слова уже произнесены, и их смысл донесен до каждой из сторон. Причем, настолько давно, что само понятие времени теряет свою суть.

Однако это нисколько не мешало испытывать им эмоции. Ярость и беззвучный вызов со стороны темного, и превосходство и легчайшее призрение со стороны светлого. Даже не призрение, а скорее понимание, основанное на опытности. Отношение, похожее на то, которое испытывает умудренный годами старец к пылающему жизнью юнцу, враждебно к нему настроенному.

Пауза длилась долго, но при этом не заняла и единого мига, ибо секунды, слившиеся с минутами, часами и днями, дрожали в присутствии этих существ, подобно тому, как дрожит стрелка компаса в преддверии аномалии. И все же нельзя сказать, что совсем ничего не происходило. Что-то определенно менялось, но изменения эти были настолько незримы для человека, что тот едва-едва улавливал сам их факт, без права хоть на малейшее понимание.

В любом случае, это закончилось лишь тогда, когда рядом с темным из пустоты стали возникать новые черные фигуры. И каждая из них привнесла в противостояние свою частичку Мрака. Так, что когда явились все, то пригородные земли очень четко поделились на две ровные половинки с сероватой прослойкой между ними. И именно в этом пограничном между Тьмой и Светом слое оказалось заключено атаковавшее Альир существо.

Оэр, на которого в тот же миг обрушились настоящие штормовые волны чужеродных чувств, как-то упустил из виду, что порожденная столкновением Первостихий дымка пролегла как раз под его ногами. Но у него существовало на то веское оправдание — те ощущения, что испытывали стоящие перед его глазами, не предназначались для смертных. А он, на свою беду, улавливая малую часть, никак не мог распознать их все. И от этого создавалось впечатление, что внутри его головы зародился раскаленный уголек, который, не желая успокаиваться, принялся по ней бродить, платя за каждый миг своего пребывания феерическими болями.

А через секунду к ним добавилось давление. Запредельное давление Света и Тьмы, отстоящих друг от друга на считанные метры. Извечно враждебные силы замерли, словно бы в нерешительности и в ожидании того, кто отважится начать новый бой. Бой, на фоне которого битва за Альир предстала бы всего лишь малым эпизодом подлинной вражды. Однако здесь и сейчас они оказались равны, и чтобы это понять, достаточно было ощутить их давление.

Все смешалось в ощущениях человека, на собственном примере понявшего, что значит очутиться между молотом и наковальней. Нуцег больше не мог отслеживать действия этих существ, одно лишь присутствие которых заставляло расползаться ткань реальности, а даже если бы и смог, то это ему ничего не дало. Все его мысли и чувства скрестились на одном — на немыслимом напряжении, сжавшем все его члены в невыразимой муке. Он хотел вскричать, а губы отказывались повиноваться, он жаждал вздохнуть, но окаменевшие легкие не желали слушаться.

И, когда искра его сознания уже готова была поддаться безграничной силе этих существ, сквозь стук сердца чародей услышал пронизывающий крик. Крик, выражающий испытываемое страдание, крик, который мог бы принадлежать ему, имей он власть над своим телом. Однако с трудом слышимый звук исходил откуда-то снизу. Кричал тот, кого маг поначалу принял за личного врага — то порождение Мрака, в одиночку штурмовавшее столицу и точно так же зажатое в сером мареве.

Его голос был странен. И подобную странность нельзя описать такими банальными понятиями, как высокий или низкий, нет, он не был ни тем, ни другим, и при этом — всем сразу. А еще, этот голос словно бы изначально содержал в себе собственное эхо, позволившее ему вклиниться даже в мысли угасающего разума. Крик приближался к нему.

А после грудь сотряс страшный удар, выбивший из легких те жалкие крупицы кислорода, что там все же находились, и разошедшийся по всему телу обжигающей кровь волной. В ушах засвистел обретший волю ветер, и ученик Эр Эльзара на краткие секунды ощутил свободное падение. И как всякое падение, это закончилось встречей с неприветливой твердью.

Грудь сильно саднила, наполнившиеся неподъемной тяжестью конечности подчинялись неохотно, воспринимаясь разумом, как нечто инородное и неправильное, вызывающее чувство утраченного совершенства. Однако ничего не было сломано или раздробленно во время весьма жесткого приземления.

Странно. Внешняя стена Альира превышает двадцать метров в высоту, а он, находясь даже выше нее, пролетел никак не меньше тридцати и притом фактически не пострадал, отделавший испугом. Впрочем, чародей и испугаться-то не успел — те мгновения полета подарили ему необычные ощущения, которые очень трудно описать словами. Это не походило на восторг наездника грифона, что испытал на себе мальчишка Айри, или на что-то подобное. Однако чего в тех ощущениях уж точно не было, так это страха. Скорее последние секунды необыкновенной легкости и горечь утраты, но никак не страх.

Оэр открыл глаза. Веки ползли лениво, медленно впуская в себя краски окружающего мира. А тот в очередной раз изменился. Исчезла столица и ее немногочисленные выжившие защитники, без следа пропали сверхъестественные существа, а за ними в дымке прошлого растворилось противостояние Света и Тьмы, вызвавшее невероятное по своей мощи давление. И лишь тупая угасающая боль, поселившаяся где-то глубоко в груди, давала понять, что все это являлось чем-то большим, чем просто сон.

Вот только картина, пришедшая на смену битве, была для него ничуть не лучше. Она, преследуя его на протяжении многих седмиц, стала настолько ненавистной, что вызывала приступы лютой бессильной злобы по пробуждению.

Вокруг ученика расположился порт Эльрода.

За минувшее время он успел изучить этот кошмар в деталях. Тот повторял один и тот же сценарий, каждый раз выдергивая из глубин души собственное бессилие и ничтожность, которые стоили его друзьям жизней.

Однако именно сейчас город стал иным, представ в непривычном свете. В этот раз он пугал сгущающейся нехорошей тишиной, а не криками заживо разъедаемых Мраком людей и разлетевшимся окровавленными щепками кораблем. И в этот раз глава патруля 3-3-4 Оэр Нуцег чувствовал в себе волю не идти к третьему пирсу, которую еще никогда не испытывал в подобных снах. И тот был полон решимости дождаться рассвета, находясь как можно дальше от проклятой всеми Богами и демонами сферы.

Не получилось. Чего бы не пытался добиться источник этого кошмара, но он точно не желал оставлять Нуцега в покое, отыскав еще один способ загнать его в ловушку. И для этого тому вовсе не понадобилось использовать прямое вмешательство в разум ночного стражника.

Его гнали, гнали словно бешенного зверя. Никогда в реальности не случалось такого, чтобы патрульного загоняло портовое отребье. И дело не только в том, что то уже давно и бесповоротно было отучено от подобной наглости, сколько в том, что в подавляющем большинстве патрулей со второй цифрой 3 среди прочих числится чародей. А повелителю Стихий мало кто может что-то противопоставить. Особенно группа каких-то там бандитов.

Но вот сейчас его именно гнали и гнали по въевшемуся в мозг маршруту. Без сомнения, будь с ним его магия Огня, то он не позволил бы так с собой обходиться, но ее-то как раз и не было. И, как следствие, у него не нашлось силы противиться законам этого сна.

Преследователи не показывались на глаза, но то, что они есть, не вызывало ни малейшего сомнения. О том явственно предупреждало пробудившееся чутье и полуторогодовой опыт. И это делало его выбор осознанным, что только увеличивало глубину и накал чувств. Не склонный к панике и малодушию, юный маг бежал, как дезертировавший солдат, услышавший у себя за спиной яростные крики преследователей. И, понимая это, все же никак не мог остановиться.

Казалось бы, просто замедли шаг, перемести ногу чуть ближе, развернись и встреть опасность грудью, приняв ее на отточенную сталь клинка. Это то, чему учил его Эр Эльзар, то, о чем в последнем разговоре хотел сказать Фраор, то, что он не смог тогда понять. Никогда не показывай страху спину, и, приняв удар от судьбы, бей в ответ — вот главная мысль, спрятавшаяся в уверенных словах лейтенанта, получившегося свое прозвище от достойного врага.

Однако, неизменно и не всегда осмысленно следуя ей в мире реальном, Оэр безвозвратно проигрывал в собственном подсознании, проявлявшемся в дурных снах. Но данный кошмар относился к ним лишь косвенно, ведь в нем он получил право решать за себя. Так почему же ему не остановиться и не принять неравный бой? Почему он изменяет этой несложной мысли?

Беги, беги — кричали стены обезображенных временем лачуг; скорее, скорее — не знало покоя темное небо над головой; не останавливайся — советовала неровная дорога; не сюда — дышали смертельным холодом ведущие в сторону ответвления. И тот их слушал, стремясь к средоточию своей личной слабости и изматывающей душу беззащитности, прекрасно зная, что именно она поджидает его в конце этого пути.

Третий пирс.

Сколько раз он поминал это сочетание слов? Сколько раз ему довелось заново пережить связанные с ним воспоминания? Сколько раз чародей просыпался в мокрой от холодного пота постели и с бешено стучащей кровью в висках? Сколько раз видел смерть всех тех, кто окружал его в тот роковой час? Сколько...?

Нуцег пришел к тому моменту, когда уже никак не мог повлиять на результат. И опоздать в этот раз оказалось отчего-то ужаснее, чем успеть к началу этого кровавого пиршества. Перед глазами человека предстал Мрак, обретший свободу, и в его колышущемся теле жалкой насмешкой светились две золотистые сферы.

Ничтожно. Насколько же ничтожно смотрелись все эти потуги со стороны. Даже вера фрегата в свою защиту казалась таковой — все равно, что надеяться переждать лютый мороз в тепле, испускаемом восковой свечей. И эта мысль полностью себя оправдала.

Пара невероятно быстрых ударов, выброс фонтанирующего сиреневого пламени, разорвавшего судно на две неровные половинки, гаснущая искра Света, и в этом ночном мире для Тьмы осталась лишь одна мишень.

Маг сжал кулаки — страх боролся со жгучей ненавистью, и последняя вскоре взяла верх, представ в виде легкой паутинки боевых чар. Да, по воле неизвестного мучителя, с завидной регулярностью возрождающего события той проклятой ночи, он лишен собственных сил, которые могли бы напитать заклинание Огнем, однако никому не дано отобрать его знания и умения. И плевать, что за этот удар ему придется отдать высокую цену, плевать, что это нисколько не поможет, плевать, что это и называется магией запрета, плевать на все — он не станет сейчас стоять в стороне. Ему будет достаточно и того, что данная атака наметит отпор.

— Не стоит, — раздался чей-то тихий голос, но чародей не обратил на него никакого внимания, выстраивая перед лицом выделяющееся чернотой плетение. В голове билась лишь одна мысль, которая не позволяла своему владельцу замечать все новые странности этого видения. Этим словом-мыслью была "месть".

Но невидимый собеседник не стал ограничиваться одними советами. Мгновение, и чары, вобравшие в себя одну из обитающих в Бездне сущностей и уже предвосхищающие момент расплаты, разлетелись бесполезными лоскутами.

— Не стоит... — Повторился неизвестный. — Не надо злить его такой мелочью.

"Да кто ты такой?" — хотел было произнести ученик Эр Эльзара, но осекся. Этот голос, его мельчайшее звучание и особенности — он знал все это с самого рождения, ведь этот голос принадлежит... ему!

Губы помимо воли растянулись в широкой надсмехающейся улыбке. Вовсе не свойственной юноше улыбке. Да и не стал бы он сейчас радоваться или проявлять иные эмоции, отличные от злости и ярости. Просто не в состоянии на это.

— Картина, полная печали. Верно, Тварь?! — Проигнорировав внутренний вопрос, выкрикнул неизвестный, обращаясь к поселившемуся в потоках Тьмы демону. Вернее, заставил выкрикнуть это Оэра. — Раньше ты убивал тысячами, а теперь опустился до десятков. Интересно, что же послужило виной?

Однако ответом ему был лишь всколыхнувшийся Мрак, наконец-то узревший еще одного соперника и выкинувший тому навстречу длинное щупальце. До чародея тут же дошла волна чужеродных чувств, заключенных в этом ударе, скорее даже отмашке, заставившей разом окаменеть все мышцы и поднявшей из памяти ощущения той ночи.

Растворить, сожрать, поглотить, раздавить наглеца!!! Обратить в прах и пыль!!!

— А ты весьма предсказуем, Тварь, — все тем же спокойным тоном, спрятавшим в себе усмешку, ответствовал чужак в его сознании, вынудивший сделать неспешный шаг в сторону и, пропустив тем самым атаку противника. Словно то была обычная стрела, а не нацеленная на разумного магия Мрака! — Даже немного жаль, что в данный момент я не могу этим воспользоваться.

Но вслед за промелькнувшим мимо щупальцем пришла остальная волна, знакомо обесцветившая округу и подменившая яркие цвета чернотой беззвездного неба. Вот только в этот раз к ней не примешивался золотистый окрас собственной защиты, потому как никакой защиты незнакомец ставить не стал, а Нуцег просто не успел обратиться к Свету.

И тем не менее он уцелел, хотя несущаяся в его сторону неудержимым цунами Тьма, казалось, не давала и единого шанса. Она попросту была не в силах пересечь невидимой черты, оставив вокруг патрульного немного живой земли. Энергия смерти и разрушения бурлила и неистовствовала, накидываясь на невидимую стену в тщетном стремлении добраться до своей пищи, и никак не могла этого сделать.

— Жалкая попытка, Тварь. Мне даже не нужно от нее защищаться. — Улыбка, а скорее усмешка, стала явственнее. — Извини, но я ждал от тебя чего-то большего. Хотя, я все же дам тебе еще один шанс меня удивить.

С этими словами тот стал сплетать какое-то невероятное по своей сложности заклинание, и у чародея мгновенно создалось впечатление, что его структуру неизвестный маг создает буквально на ходу, при этом, ничуть не утруждая себя ее запоминанием. Было в ней что-то и от видимых совсем недавно "капель", и от подаренного наставником Крыла, но ни одно из известных стражнику творений повелителей Стихий не шло ни в какое сравнение с тем, что видели сейчас его глаза. Даже то, как оно будет выглядеть оставалось загадкой. А ведь внешняя составляющая любого заклинания считается самой простой в понимании! И лишь одно Оэр знал четко — рождающееся плетение принадлежит Огню, и призвать его сможет лишь тот, кто посвящен ему.

— Моя очередь. Зар... — Начал было поселившийся внутри чужак, но потом хмыкнул и сказал совсем не то, что изначально планировал: — Гори.

И стоило раздаться этому приказу, как вокруг скованной Ночью фигурки возникли мириады мельчайших нитей, в чьей основе было заключено Первородное Пламя. Нет, не так. Не заключено. Оно приняло зов своего верного последователя и само откликнулось на него, придав творению чужака просто немыслимую эффективность. Эти нити, без всякого труда разрезая беспомощный пред ними Мрак, отправились к скрытой цели. Ничто не могло стать для них помехой.

До слуха донесся яростный рык, показавший, что демон не оставил без внимания старания своего врага, но доставило ли это ему хоть какие-то неудобства было неясно. Да и сам по себе этот рык представлялся скорее удивленным, чем предсмертным. А после перед ним, как и в ту самую треклятую ночь, возникли два горящих кроваво-красных глаза.

— Маг? — К немалому удивлению Нуцега раздалось из Тьмы, а после тот расслышал и интонации заговорившего. О Боги, что это был за голос. Казалось, в нем собранны все самые неприятные оттенки, которые только может себе представить человеческий разум, и такая характеристика, как "металлом по стеклу", в сравнении с ним в кой-то веки выглядела положительной.

— Маг? — Шевельнулись его собственные губы, а брови удивленно приподнялись. — Ты дал мне имя? Это означает, что для тебя я уже не просто пища, но еще и личность, которую ты все же удосужился рассмотреть. Забавно, не думал, что подобные тебе способны на такое. Или же все дело в том, что я — причина твоего нынешнего состояния?

Алые глаза немного сместились, словно затаившееся во Мраке существо прищурилось в попытке рассмотреть нечто невообразимо маленькое, а потом приблизились настолько, насколько позволяла пролегшая между собеседниками черта.

— Что ты здесь делаешь, Маг? — Вопросил тот, проигнорировав дерзкий тон собеседника.

— В отличие от тебя, для меня нет теперь разницы, быть здесь или там, — с не сползающей с лица полуулыбкой ответил чужак. — Да и где это здесь? Может, ты знаешь?

Оэр слушал этот разговор с непонятным безразличием. Все его эмоции, казавшиеся столь сильными, что способны разорвать сердце на части, исчезли, будто их никогда и не существовало. И лишь одно ощущение продолжало жить в нем — ощущение полной реальности всего происходящего, и, пожалуй, легкое раздражение и злость на того, кто в данный момент им манипулирует. Да и то, последнее принадлежало скорее Огню внутри него, нежели ему самому.

— Ты пришел, чтобы спасти его, Маг?

В ответ донесся здоровый, лучащийся искренним весельем смех.

— Спасти его? — Словно бы не веря, переспросил тот, на краткий миг переборов рвущийся наружу хохот. — С чего бы мне помогать тому, кто по духу ближе к тебе, чем ко мне, Тварь. — А после добавил тоном, в котором нельзя было отыскать и тени веселья: — Посмотри на него и ответь, стану ли я его защищать, и станешь ли ты его убивать, после того как увидишь то, что вижу я.

Алые глаза мигнули, а потом исчезли, через секунду проявившись возле золотистой полусферы двумя едва заметными искорками. И даже сквозь ворвавшуюся в мир живых Ночь было видно, как ненадежную защиту сотрясает дыхание Тьмы.

"Все верно," — шепнула приглушенная мысль, прозвучавшая в его голове так, словно бы ей пришлось прорываться сквозь воздвигнутые чужаком стены, — "так все и происходило в тот самый миг. И этот изучающий, полный яростной мощи взгляд, и это промелькнувшее в нем узнавание и понимание — все это теперь обрело смысл. Но зачем, зачем этому существу понадобилось убивать тех, кого я стремился защитить?"

Тварь, как именовал демона вторгшийся в его сознание, смотрела долго, очень долго — до самого окончания выброса. И лишь тогда, когда вырвавшийся Мрак стал уходить, переместился и кровавый взор нечеловеческих глаз. В этот самый миг время неожиданно решило замедлить свой ход, и то, что заняло в реальности считанные секунды, растянулось теперь на медлительные часы. Во всяком случае, Нуцег точно знал, что отведенные шесть минут уже должны были закончиться. Да и смертоносный непроглядно-черный туман, подгоняемый наступающим рассветом, слишком уж неохотно отдергивал свои язычки от отраженных небом лучей Аглаи, будто бы насилу пробивая себе путь в загустевшем воздухе.

— Я понял тебя, Маг. — Вновь проскрипел жуткий своей противоестественностью и нестерпимыми интонациями голос.

— Понял? — Тут же иронично осведомился чужак. — И что ты собираешься с этим делать, Тварь? Ответь мне!

Однако демон не спешил выполнять это распоряжение, позволив зародившейся тишине взять власть над беседой, чей смысл и суть, похоже, были понятны лишь этим двоим. И, когда казалось, что он уже не заговорит вновь, так и оставив данный вопрос без ответа, тот откликнулся:

— Ничего. — Донеслось сквозь ожидание.

— Неужели? — с сарказмом в голосе вопросил названный Магом. — Неужели ты не воспользуешься этим шансом? Тогда я в тебе очень сильно разочарован, Тварь. Очень... Хотя, у тебя еще есть возможность изменить это, объяснившись.

Опять задержка. Создавалось впечатление, что затаившаяся в полотне Ночи сущность никуда не торопится и может позволить себе долгие паузы между фразами. И это вопреки тому, что секунды ее свободы неумолимо подходили к концу. Оэру вдруг подумалось, что такое отношение ко времени позволительно лишь существу бессмертному, прожившему многие тысячелетия. Существу, для которого, в отличие от тех же людей, такие слова как день, месяц и год фактически не значат ничего.

— Я не принимаю даров от своих врагов, Маг.

— Вот как? Значит, я удостоен чести именоваться твоим врагом? — Изобразил удивление чужак. — Но разве я говорил тебе, что это дар? Что-то не припоминаю за собой подобного.

— Перестань играться со мной, Маг!! — почти мгновенно рыкнул демон.

— Играться с тобой? — Косо улыбнулся тот, кому было адресовано это требование, никак, впрочем, не прореагировав на угрозу, скрытую в голосе — если тут, конечно, применимо подобное слово — собеседника. — Эта Игра принадлежит вовсе не мне. И не нам с тобой судить о ее законах...

Рука неожиданно дернулась, и пальцы, повинуясь прорвавшейся в сознание воле, тихо прищелкнули. И данный звук стал последним, который стражник смог уловить в этом разговоре. Тот чувствовал, как продолжали шевелиться его собственные губы, и как выходящий из легких воздух перерождался в слова и предложения, но отныне он был лишен права отслеживать их смысл, и лишь тишина становилась ему ответом на все потуги выкинуть из своей головы захватчика...

— Забавно. — Хмыкнул я. — "Не принимаю даров от своих врагов", да? Это слова человека, но никак не обитателя Междумирья. Ты все же смог вновь удивить меня, Тварь. Однако иного выбора, как принять этот "дар", у тебя нет и не будет: ты либо соглашаешься с правилами, либо отвергаешь их, что почти гарантированно приведет тебя к смерти. Для меня оба исхода равнозначны. Дело за тобой. Ты же ведь понимаешь, что будет, если ты все же откажешься, верно? Вряд ли Они станут терпеть тебя слишком долго.

Смотрю на него. Да, сейчас я могу тебя видеть, тебя истинного и такого уязвимого. Уязвимого настолько, что, похоже, даже ты сам не осознаешь этого в полной мере. Трудно стать слабым, когда уже привык быть сильным. Не так ли, дитя Спящего В Вечной Тишине? Но ты мне все еще интересен, Тварь, как и этот зажатый между Тьмой и Светом мирок. Такое смешное и зыбкое состояние... И мне важно, чтобы ты принял правильное решение. Важно настолько, что я вышел из своего добровольного заточения и уже готов переступить через себя, забыв о наших противоречиях, и, вопреки им, помочь тебе в твоих стремлениях. Цени это, Тварь, и ради всех этих Богов сделай верный ход.

— А люди коварны, — в задумчивости произнес демон. — У каждой из встреченных мною рас была своя черта, позволяющая ей выживать, назло любым невзгодам. Благодаря тебе, Маг, я понял черту людей. Ваша суть — коварство.

— Я бы предпочел называть это хитростью. Однако сейчас дело не в словах, а в стоящих за ними решениях. Каков твой ответ?

— Я приму твое предложение, Маг. Но если ты меня обманешь, то я утяну тебя за собой!

— Как всегда, Тварь, как всегда... Но это еще не все. Есть одно условие.

— А кроме коварства — наглость. — Подытожил тот. — Что за условие?

— Всего лишь терпение. Немного терпения, Тварь. Думаю, для тебя это не так сложно, после шестивекового заточения?..

Нуцег стоял и молча глядел на дрожащую искру золотистой полусферы и протянувшийся в воздухе шлейф черного пара, постепенно теряющего свою непроницаемость. Хотя нет, не молча — слова продолжали рождаться в нем, но произносил-то их вовсе не он.

Взор зацепился за алые глаза демона, все еще таящегося в сгустках неторопливо отступающего Мрака. Но теперь это не вызвало внутри ни ярости, ни злости, ни горечи. Одно лишь сомнение стало его гостем. Боль от утраты никуда не делась, но теперь стражник задумался о том, является ли ее причиной это порождение Темных Миров, а еще, о той поразительной уверенности, которая была у него на сей счет.

Да, сложись все чуточку иначе, и демон не пощадил бы никого, но теперь, когда тот доказал наличие разума, все изменилось. Зверь не оставил бы у себя за спиной законную добычу, забрав тех, кто не вызывает у него никакого интереса, кроме плотоядного, но стал бы так поступать разумный? Ответ во многом зависит от того, что именно понадобилось от него красноглазому творению Ночи. Но этого-то он понять и не может. Впрочем, не так уж и важно, ведь сейчас у него появилась возможность воочию узнать то, как на самом деле закончилась та самая ночь. И Оэр был полон решимости сделать это, несмотря ни на что. Пожалуй, все же хорошо, что чужак сбил накал его чувств, иначе бы он не смог бы сохранить подобную отстраненность.

А потом кровавые искры чуждого взора потухли, а вслед за ним, словно только это ее и держало, ушла и Тьма.

— Он не станет больше тебя преследовать, — спустя секунду, произнес захватчик, обращаясь к ученику Эр Эльзара. — Но и тебе лучше не искать встречи с ним. Она не даст тебе ничего, кроме новой боли. Запомни мои слова, а теперь... просыпайся.

Но прежде чем до сознания патрульного дошел последний приказ, чародей успел заметить то, как проявилась ничуть не пострадавшая от удара о камень сфера, как погасла защита, как он прежний откидывает в сторону опустошенную флягу и падает бессознательной поломанной куклой, и как рядом тут же возникают братья Тимолы. А еще бывший стражник успел узреть то, что не увидел тогда, и за миг до того, как он раскрыл рот в предупреждающем крике, приказ повторился:

— Просыпайся, Оэр!

Глава 22

— Просыпайся, Оэр! — вновь произнесла Милена, выпавшему из власти видения стражнику. Нет, уже вовсе и не стражнику, а одному из четверки разведчиков, отправленных с невероятно важным поручением на земли старинного врага. — Время вставать.

Маг ошеломленно мигнул, не в силах выдержать столь резкой смены обстановки, и сжал челюсти, подавив нестерпимое, все еще теплящееся в нем желание предотвратить неизбежное. Сон отпускал медленно, ведь последние его мгновения подняли в душе повелителя Огня настоящую бурю. И ощущение полной реальности видения лишь все усугубляло. То казалось слишком логичным для обыкновенного кошмара, что уничтожало всякий намек на сомнение.

Ученик чародея приподнялся, бездумно выполняя привычные действия и более не чувствуя стороннего влияния. Сила его Стихии вновь была с ним, но теперь тот не обратил на данный факт никакого внимания.

Мгновения, последние мгновения видения... все изменили именно они. Еще вчера вечером он со съедающей изнутри ненавистью вспоминал красноглазого демона, а чуть позже готовился пойти на соглашение с другим обитателем Нижних Миров только для того, чтобы хоть как-то тому навредить. И плевать, что все это происходило в иной реальности. Разве от этого хоть что-то меняется? И вот теперь все те ощущения направлены в другую сторону, а к порождению Тьмы у него больше нет ничего, кроме равнодушного холода и пустоты безразличия.

Разве можно злиться и желать смерти пронзившей тело стреле, когда есть тот, кто эту стрелу в тебя пустил? Все это время он, как оказалось, стремился отыскать орудие, которым пытались убить его друзей, а как только нашел, то увидел и того, кто им в тот момент пытался воспользоваться, а когда не вышло, довершил все сам. И ответ, как теперь стало ясным, лежал на самой поверхности.

"Так вот, что означала эта паскудная улыбочка! Посмотрим, насколько тебе будет весело, когда я..." — Полная неистовой злобы и ярости мысль внезапно остановилась, хотя какую-то секунду назад она рвалась вперед, стремясь поднять, подтолкнуть, заставить вступить своего обладателя в лоно новой ненависти.

Он далеко не сразу обратил на это внимание, все еще пребывая во власти слишком мощных для него впечатлений, а как только заметил, то тут же и определил причину — на противоположной стороне занятой ими крошечной опушки, едва виднеясь сквозь жар небольшого костра, затерявшись в тенях предрассветного зимнего утра, сидел Тваленс и внимательно смотрел на очнувшегося мага. При таких условиях было плохо видно даже его облаченную в маску и плащ фигуру, расположившуюся неподалеку от начерченного вчера рисунка, но Нуцег просто физически ощущал как на него с того самого места исходит очень заинтересованный взгляд, смеющийся черной усмешкой и таким знакомым деланным безумием.

Взор, принадлежащий встретившему их в порту Эльрода "контрабандисту"!

"Нет, этого не может быть. Невозможно, чтобы боец Ордена Тенет имел хоть какое-то отношение ко Мраку, а тем более к той ночи!" — попытался уговорить самого себя чародей, когда прошло первое ошеломление, и когда он почувствовал внутри поднимающуюся волну переходящего в бешенство гнева. — "Всего лишь сон, пусть и слишком правдивый. Это вовсе не повод, чтобы бросаться на своих спутников!"

Вот только вопреки всем доводам разума, эмоции брали верх в ведущейся невидимой борьбе за право отдавать приказы послушному телу последователя самой смертоносной из доступных людям Стихий. Они требовали одного — мести. Немедленной смерти коварного убийцы!

И неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы между ним и нелюдимым молчуном не промелькнула хлопочущая вокруг костра девушка, с самого первого дня добровольно взявшая на себя обязанности кулинара и хранительницы очага их отряда. И стоило той непроизвольно разбить схлестнувшиеся взгляды, как наваждение схлынуло.

Оэр поднялся, словно бы по инерции сделав несколько поспешных шагов в сторону неразговорчивого воина и по-прежнему ощущая желание разорвать того на куски. Пусть и не такое настойчивое, оно продолжало искать выход, но нарывалось только на волевые запреты. Он находился в сомнениях, которые не мог ни подтвердить, ни опровергнуть. Все, что ему для этого было нужно — взглянуть в глаза своего спутника.

Но нет же. Когда маг смог вновь поймать его взор, то в нем не нашлось и тени того, что тот так настойчиво искал. На секунду это принесло успокоение, и Нуцег постарался затолкать все свои подозрения так глубоко, что бы они оттуда уже никогда не вылезли. Отчасти удалось. Во всяком случае, сердце уже не требовало сиюминутной казни молчуна и лишь тихо роптало, указывая на то, что этот боец Ордена не так уж прост.

В путь отправились через считанные минуты, основная часть которых ушла на быстрый завтрак и не менее быстрые сборы. Все же он потихоньку свыкся с тем ритмом, по которому привыкли жить его попутчики, и каждый новый переход давался ему с все меньшим трудом. Кажется, главный пик уже пройден, и тело, наконец-то осознав, что протестовать бесполезно, начало привыкать к каждодневным издевательствам, представлявшимися в виде пешего путешествия сквозь заросли девственного леса, единственной особенностью которого являлся сроднившийся с ним Мрак. Однако по прошествии двух седмиц это перестало так уж сильно бросаться в глаза, воспринимаясь почти естественно.

И вот теперь, уже заученными до полного автоматизма движениями ученик чародея собрал немногочисленные вещи и даже успел помочь Милене, прежде чем они выдвинулись дальше, неторопливо продвигаясь к своей конечной цели — западному побережью Заара.

Осталась позади приютившая отряд опушка, и в который уже раз рассвет застает его во многих километрах от ночлега, освещая величественно выплывающие навстречу вековые кроны вечнозеленых деревьев, полных умиротворения и безразличия к шествующим мимо людям. Картина столь же привычная, сколь и обманчивая. Нет покоя в зараженной Тьмой земле, нет его в растениях и животных, кои изредка все же мелькают на грани видимости, и уж тем более нет его в душе повелителя Огня. Есть только безмолвный крик жизни и радостное урчание смерти, взявшей над ней шествие. Там, где балом правит бескрайняя Ночь, иначе не могло и быть.

Таким хроны видят Заар! Таким они хотели бы его сделать, и таким он бы стал, если бы люди и одна небезызвестная личность, поведшая их за собой, не отбросили темный народ на самый запад континента. Того самого континента, который на целую треть превосходил нынешний.

Семь столетий назад они впервые услышали это имя — Оммэр. Семь столетий назад два хранга проиграли битву за Альир тогда еще всего лишь магистру, самому молодому за все время существования Института. Семь столетий назад начался золотой век восхождения человечества. И семь столетий назад его враги познали вкус сокрушительного поражения, ставшего лишь первым в целой плеяде последовавших за ним.

С тех пор изменилось слишком многое. И припертый к стене противник подыскал достойный ответ, сполна отплативший Империи за унижение. Так в этом мире появилась Пустыня Ветров. И все, что последовало за ней, стало ценой предшествующего успеха.

Однако время лечит и не такие раны, и вот теперь обе стороны вновь начали присматриваться друг к другу и, несмотря на всю свою противоположность, в их глазах отражается одно и то же — жажда реванша и готовность его взять.

Сегодняшняя Империя находится в наивысшей точке готовности к войне: у нее есть Стена, укрепленные города, а на западе страны уже собрано самое многочисленное войско, когда-либо встававшее под ее знамена. Но кроме этого ей необходимо знать и то, что твориться по другую сторону границы. И именно с этой целью их отряд уже который день меряет шагами зараженную землю и не находит на ней ничего, что на первый взгляд может хоть как-то задержать продвижение бесчисленных полков или стать в том помехой, куда более серьезной.

Вот только уже сейчас становится абсолютно ясным то, что вопреки отсутствию в Пограничье армий и городов врага, хронов не взять одним решительным наскоком. Урок, преподанный им Оммэром, они не забыли, пронеся память о нем сквозь века.

Крепости и замки? А зачем они темному народу, когда вся их земля и все, что она родит, является первостепенным ядом для любого творения Света? Долго ли они сами продержались бы на ней, если бы не знания и умения Милены и не стоящий за ними Орден? Здесь даже воздухом дышать лучше через раз, дабы оградиться от излишнего влияния Мрака. Одно это стоит десятка хорошо укрепленных городов. Завоевывать данные территории придется поэтапно, иначе оторвавшаяся от тылов армия станет слишком легкой добычей. А раз так, то у врага будет достаточно времени, чтобы отреагировать на любую угрозу. Времени, выигранного не кровью защитников и адептов проклятого пути, а хитрой ловушкой, которую невозможно миновать быстро и без потерь.

Но о том пусть болит голова у генералов Зариса Третьего. Его же больше занимает та уверенность, с которой от ритуала к ритуалу ведет их отряд Тваленс. Да-да, именно он. Оэр уже не раз замечал, как во время редких остановок боец шепотом советуется с Льердом, а тот, как истинный командир этой троицы, принимает решение о корректировки маршрута. Раньше бывший стражник не особо и вмешивался в подобные дела, полагая, что выпячивать свое навязанное императорским приказом главенство будет не слишком-то разумно, особенно в столь негостеприимном месте, как это. Но в свете его подозрений уверенность Тваленса выглядит весьма и весьма настораживающее. Осталось только понять является ли эта уверенность следствием тайных знаний Ордена или же виной возможное предательство.

Демон! Как же все-таки мало о нем известно, об этом Ордене Тенет. После памятных первых десятилетий войны всех со всеми, он фактически самоустранился, с тех самых пор не приняв участия ни в одном сражении. Во всяком случае, явно. О том, чем же именно занимался Орден последние пять с лишним столетий, вряд ли знают так уж много людей за пределами Дворца Справедливости. Разве что Эр Эльзар, а с недавних пор еще и его ученик. И все же, разве кто-то говорил, что от этого тот стал слабее?

Конечно, отдавая каждый год своих лучших воспитанников гвардии, Орден нес некоторые потери, но скорее всего они не являлись столь уж существенными. Да и разве известна его точная численность? Кроме того, за все это время, что он существует, Орден не утратил главного — своих знаний. Умения и искусства древних воителей — вот что составляет его основу, и пока она цела, будет цел и Орден Тенет. Весь вопрос в том, насколько обширны эти самые знания.

"И в том, сколь широкий доступ ты к ним имел." — Мысленно продолжил маг, скосив глаза вправо, туда, где сейчас должен был находиться Тваленс, но, что вполне естественно, заметил лишь неясную тень, затерявшуюся в зелени кустарников. Эмоции, оставленные сновидением, практически угасли, и сейчас он мог рассуждать почти трезво, без оглядки на жгучую ненависть к убийце, которого нежданно разглядел в одном из своих попутчиков — "И если ты все-таки предатель, то чего же ты, в конце концов, ждешь?"

— Оэр, ты мне не поможешь сегодня? — Донесся голосок идущей слева и чуть позади девушки. Так, что тот даже вздрогнул от неожиданности. Как-то уж слишком сильно въелся в его подсознание образ загадочного мастера, приверженца смертоносного искусства, но сейчас рядом шел не он. Да, и где тот лед, что совсем недавно являлся неотъемлемым спутником любого произнесенного ею слова? Исчез, как исчезает неровный силуэт прохожего в дымке вечернего тумана. Милена уже давно перестала придерживаться этого своего правила. Особенно, когда разговор шел без свидетелей. И, как уже упоминалось ранее, все чаще самостоятельно выискивала источник для неспешной беседы, лишь изредка позволяя проглядывать своей истинной сущности. Хотя истинной ли? Или той, что таковой только кажется?

"Нет, сейчас ты не станешь раскрываться, иначе бы сделал это давным-давно, еще в самом начале пути. Значит, время терпит. Пока еще терпит." — Кинув последний взгляд на рыщущего в поисках опасности воина, подумал ученик чародея, а в слух произнес совсем другое:

— Чем же интересно я могу помочь лучшим воинам и магам Империи?

В ответ та чарующе улыбнулась, но как всегда в этой улыбке проглянул приготовившийся к прыжку хищный зверь. Маска была снята, а вся фигура выдавала расслабленность и беспечность, но он-то знал сколь мало времени понадобиться спутнице, чтобы приготовиться к сражению. И вся эта открытость — всего лишь небольшая уступка его настойчивости. Да и ту она компенсировала заклинанием, наподобие сторожевой сети, только не в пример совершеннее и основанной не на Огне, а на Воде. Так что, уделяя некоторое внимание беседе, девушка нисколько не теряла в бдительности.

— Не настолько хорошими, как оказалось? — Вздохнула та.

Настал его черед улыбаться. Интересно из всех ли магов Орден растит узкопрофильных специалистов или же там встречаются и те, кто по духу ближе к традициям Института? И как долго еще ему будет аукать Укус? Что ж мастера таинственной организации вам определенно есть чему поучиться у мастеров обычных, да и тем бы не помешал взаимовыгодный разговор. Во всяком случае, Нуцег за все это время поделился многими знаниями, но и получил никак не меньше. Ничего сверхъестественного, конечно, но и то, что есть, хоть немного, но расширило кругозор, заставив задуматься о сути тех вещей, которых ранее даже не замечал.

И уж тем более это не станет лишнем для нее. Ученик мага не знал, насколько быстро Орден может превратить обычного человека в первоклассного убийцу, но последствия этой спешки уже оценил. И сила в одном сменяется слабостью в другом. Скорость и внезапность — в умениях Милены все поставлено именно на них. Если она не выигрывает битву в первые же минуты, то ей уже не на что рассчитывать. И те несколько боев, что были проведены ими на арене, вовсе не показатель, ведь они шли не в полную силу.

Скорость и внезапность. В этой схеме нашлось место лишь защитным чарам, обеспечивающим необходимые мгновения в противостоянии с самыми опытными и изощренными повелителями Стихий, а вот всем остальным, увы. Некоторым исключением в данном смысле выступает целительство, которым спутница владеет на вполне достойном уровне, но это, скорее, из-за ее ярко-выраженной предрасположенности к данному разделу Искусства. Не развивать подобный дар стало бы сродни преступлению. Радует, что хоть в чем-то взгляд Ордена совпадает со взглядом Института. Но основная ставка все же сделана на надежность щитов и умение обращаться с на славу зачарованным оружием.

Впрочем, и у него самого достаточно белых пятен. Упомянутое целительство, к примеру, никак не назвать родной для чародея средой. Тот же случай с наездником грифона, а заодно и посланником Эр Эльзара, весьма в этом плане показательный. Выражаясь фигурально, Оэр в тот раз лил воду в прохудившееся ведро, вместо того чтобы залатать в нем дыры. Нет, он бы и теперь не справился с настолько серьезными ранами, но на поддержании жизни в истерзанном теле юнца у него сейчас бы ушло куда как меньше сил.

В общем, время до первого привала, а затем и до ужина пролетело практически незаметно. И лишь не самые приятные думы изредка вмешивались в неспешную беседу двух магов. Думы о пригрезившемся сне и последовавшими за ним выводами.

А после состоялся еще один интересный разговор, поднявший отношения между этими повелителями сил на новую ступень.

Началось все довольно незамысловато. Нуцег проснулся посередине ночи. Конечно, в последние шесть с чем-то седмиц подобное для него вовсе не являлось редкостью, но в этот раз виною пробуждения был не привидевшийся кошмар. Причины, на первый взгляд, вообще не наблюдалось, как, впрочем, не осталось и сонливости.

У едва тлеющего костра, охраняя покой остального отряда, расположилась знакомая фигурка, и бывший патрульный, подумав, решил составить ей компанию. Последнее дежурство всегда доставалось Милене по целому ряду причин, а вот его самого, вопреки более чем прозрачным намекам на некоторый опыт, к подобным делам не допускали.

— Не спится? — спросила та подбирающегося со спины мага, даже не обернувшись в его сторону. Однако что-то проглянуло в ее голосе. Угроза? И почему-то от сжавшейся словно бы от не существующего здесь холода девушки повеяло напряжением.

— Нет, — ответил он, на секунду замерев, а затем присев неподалеку от краснеющих под едва заметными порывами ветерка углей.

— Оэр, давай поговорим с тобой начистоту. — Вопреки своей привычке, собеседница не стала тянуть с продолжением. При этом рука воспитанницы Ордена как бы невзначай скользнула по земле, и в ответ зеленеющая трава засветилась бледно-синим светом, почти не видимым на фоне лениво догорающих веток. — Прошлой ночью вокруг тебя бурлил настоящий поток энергии Мрака, и после мало что изменилось... Да что там. Прямо сейчас фон рядом с тобой многократно превышает естественный для этой земли. Ты можешь это как-то объяснить?

Тот тут же посмотрел ей в глаза. Открыто и прямо. Но не увидел там знакомого льда, а лишь явно демонстрируемое желание помочь.

— То есть ты хочешь узнать, не являюсь ли я тайным поклонником обратной стороны Света, а вдобавок и предателем?

— Нет. Это я выяснила еще днем. Только знаешь ли ты, что Тьма сама выбирает себе слуг? И не всегда она спрашивает у них согласия. То, что твориться рядом с тобой, очень опасно. В первую очередь для тебя самого.

— И?

— Просто не двигайся.

При этих словах земля под ним мягко дрогнула и выкинула наружу голубоватый хоботок, состоящий из сплетенных между собой травинок, покрытых едва заметной водяной пленкой. С секунду повисев неподвижно, тот осторожно приблизился и, коснувшись груди ученика мага, невесомо опал, оставив во рту привкус чего-то свежего и сочного, отдающего полуденным зноем и теплым летним дождем.

Оэр кинул очередной взор. На этот раз выжидательный. Как бы там ни было, становиться новым приспешником Ночи он не желал. Да и кто может сознательно согласиться на подобную участь? Хотя... Такой человек уже попадался на его жизненном пути, да и не так давно к тому же, но вряд ли шаг обезумевшего на фоне лютой ненависти к Империи и императору ворона позволительно считать сознательным.

Впрочем, ответ был уже излишним. Судя по взгляду Милены и отразившемуся в нем спокойствию, все оказалось намного лучше, чем ожидалось.

— Так и должно быть? — поинтересовался он, указав на упавшие в костер травинки, уже успевшие прогореть.

— Да, — как-то задумчиво согласилась девушка. — Знаешь, Оэр, для обычного ученика ты слишком странный. Слишком о многом осведомлен, но при этом слишком мало удивлен. Ты обладаешь исключительным по силе даром, воспринимая это как должное, однако не являешься очередным фанатиком от Искусства, да и весть об изрядном интересе к твоей персоне со стороны Тьмы тебя не очень-то огорошила. Кто ты?

Чародей позволил себе легкую улыбку — это сочетание двух слов преследует его уже несколько лет, с тех самых пор, как он повстречал своего будущего наставника и ответил согласием на заманчивое предложение поступить к тому в обучение. Многое изменилось с тех самых пор, но главное осталось прежним: он — прежде всего ученик самого известного из ныне здравствующих покорителей Стихий, и только после — все остальное.

— А разве вам об этом не сообщили?

— Нам сказали только то, что знать необходимо. Одному конкретному магу было уделено всего лишь несколько слов.

— Вот как. Могу ли я в таком случае рассчитывать на встречное откровение? — в очередной раз вопросил Нуцег, и, дождавшись утвердительного кивка, все же ответил: — Полагаю, имя Эр Эльзар тебе о чем-то говорит?

С некоторым удовлетворением разглядев в безбрежной глубине зеленых глаз распространяющееся изумление, Оэр, подождав, пока его место вновь займет сосредоточенность и внимание, произнес вкрадчивым тоном:

— Зачем ты вступила в Орден Тенет? — Это и был тот самый вопрос, который он хотел ей задать с самого начала знакомства, но до этого момента не решался его озвучить, опасаясь разрушить те ростки интереса, что поселились в ней после арены. Именно в тот день была пробита брешь в ее броне, и все это время та лишь росла. Росла до тех пор, пока этот разговор не стал возможен.

На этот раз она заговорила не сразу, опустив глаза к костру, так, что в них отразился огонь, голос же, напротив, приобрел черты надломленного льда.

— Зачем? — тихо повторила Милена. — Никто не спрашивал, хочу ли я этого или нет. Первое мое воспоминание связано с тем, как меня на руки взял один из наставников. С тех пор Орден — мой дом, учителя — мои родители, а сверстники — братья и сестра. И это не то, о чем стоит сожалеть, это то, чем стоит гордиться и дорожить. Нет большей чести, чем выполнение приказа главы Ордена, и нет большего позора, чем предательство своего дома и своей семьи.

— Почему-то в твоих устах это звучит не слишком убедительно. — Возразил бывший патрульный, почувствовавший затаенную грусть и несогласие собеседницы, словно та по памяти произносила чьи-то слова. В ее голосе был слышен скрытый даже от самой себя протест.

— Не важно, как это звучит! — С давно забытым холодом почти вскричала девушка, подняв взор, полный замерзшей воды и рвущейся наружу стужи, но быстро пришла в себя. — Разве в твоей семье иначе?

Молодой маг чуть не поперхнулся. В его семье?!

— Ты даже не представляешь себе, насколько. Мой отец видел во мне не человека и своего сына, а безликого наследника, задача которого сводится к безоговорочному подчинению воле старшего в семье. До той самой поры, пока он сам не станет старшим. Ни друзей, ни игр, ни капли любви и эмоций. Но это меркнет на фоне отношения к матери. Ни разу я не слышал нежности в его голосе, когда тот разговаривал с ней, лишь бессмысленная жестокость и высокомерное презрение. Он просто терпел ее и даже не видел смысла этого скрывать. Что же, она дала ему наследника, и на этом ее миссия в моей судьбе закончилась. Так он считал!

Нуцег сжал руку в кулак, из-под которого тут же вырвался короткий язычок быстро угасшего огня, а уже прогоревший костер, от которого почти не осталось даже углей, неожиданно запылал, будто в него подкинули целую охапку сухих веток и сдобрили все это горючей смесью — каждое произнесенное им слово отражалось давно забытой болью.

Он все это помнил! И то, как сбегал от многочисленных учителей, подобранных под стать отцу — таких же бесчувственных и безжалостных, — и то, как в тайне от них пробирался в комнату к матери, и то, как было хорошо рядом с ней. Да, а еще то, как наказывал ее отец, после того, как обнаруживал их вместе. Не его, а ее!

— Она умерла. Умерла слишком рано, а вместе с ней погибла моя настоящая семья. — Чуть успокоившийся чародей замолчал, размышляя о причинах собственной откровенности и несдержанности. Но через несколько мгновений его мысли нарушила Милена, внезапно задавшая новый вопрос:

— Ты сбежал?

— Да, — уже более мирно откликнулся тот. — Ничто не держало меня в том доме. Я ушел в тот же день, как закончился траур. Не сказать, что это было легко, да и путь до столицы растянулся для меня почти на четыре месяца, но об этом я не пожалел тогда и уж тем более не жалею сейчас.

Путь до Альира. Только в таком большом городе у него существовал шанс затеряться. Он знал, что отец его не отпустит просто так, и в этом оказался полностью прав. У того были сыновья и от других жен, но в качестве своего наследника он видел только Оэра.

Путь до Альира. На хорошей лошади он бы составил примерно седмицу, но увести животное с конюшни не получилось бы при всем желании. А пешего путника нагнали бы всего лишь через несколько часов, после обнаружения пропажи. И второго шанса никто бы не дал. Поэтому идти пришлось кружным путем, постоянно оглядываясь и прислушиваясь к купцам, к которым мальчишка навязался в попутчики, отойдя на достаточное расстояние от дома. На это путешествие ушли все его немногочисленные пожитки, захваченные с собой в дорогу. Однако уловка сработала — купцы ничего не прознали о том, что за человека они везут в одной из повозок с товаром, а сыщики отца не смогли их найти.

Столица встретила его не слишком радушно. Пришлось перебиваться с хлеба на воду, подрабатывая за сущие гроши помощником в стекольной лавке и там же ночуя. И в этом плане, наличие у простого мальчишки с непростым происхождением дара, стало для того настоящим откровением.

Среди посетителей часто попадались маги, заказывающие подходящую для своих экспериментов тару и подолгу разговаривающие с мастерами о требуемых свойствах стекла. И вот один из них что-то в нем разглядел, посоветовав подойти к проходной Института и шепнув на ухо какую-то фамилию, которая должна была помочь попасть внутрь. Тот так и поступил.

Это стало его ошибкой.

Но тогда Нуцег с головой погрузился в учебу, навсегда распрощавшись со стекольным делом. Казалось, жизнь начинала налаживаться, и небольшая стипендия (которая, впрочем, превышала предыдущий заработок) лишь подтверждала это. Однако отучился он там всего лишь год, а потом его нашли. Нашли с единственной целью — вернуть назад.

Это случилось бы гораздо раньше, если бы отец имел на службе чародея, но тот отчего-то недолюбливал всю колдовскую братию, и не стал обращаться к той за помощью в трудный момент. Хотя, будь все иначе, то побег просто не состоялся бы. Точнее, маг не дал бы ему уйти.

И все же его нашли. Пять воинов в ультимативной форме предложили прогуляться до бывшего дома, делая вполне ясные намеки на то, что желания наследника не играют для них абсолютно никакой роли. Последующие за этим события он помнил довольно смутно. Была только ярость, немыслимая ярость. А потом в нелюдимом переулочке, в котором его зажали в вечерний час, стало жарко, очень жарко, настолько, что потек сам камень белых стен. В дальнейшем Оэр, конечно, понял, что именно тогда произошло, но в тот самый час он испугался едва ли не больше попавших под основной удар посланников, да и пострадал изрядно — все же никто не ожидал, что ученик-первогодка способен на подобное единение со Стихией.

А на следующий же день к нему подошел Эр Эльзар, сделав предложение, от которого нельзя отказаться. И набирающий обороты скандал — еще бы магия в центре столицы! — как-то быстро сошел на нет. Тогда же не на шутку разгневанный отец исключил ученика великого мага из свой семьи, даже не подозревая, что бывший наследник сделал это гораздо раньше него самого...

— Время, — кинув печальный взгляд на звезды, произнесла девушка, поднимаясь со своего места и приступая к приготовлению завтрака, а Нуцег стал ей в том помогать, применяя полученные знания для очистки собранных еще вчерашним днем съедобных кореньев от всяких следов Тьмы. Он вполне разделял ее грусть.

И лишь Огонь, что внутри него, недоуменно рыкнул — игра, которую тот вел все это время, закончилась, но не так, как тот бы желал. Совсем не так!

Глава 23

Оэр на краткий миг прикрыл глаза — красная точка лихорадочно неслась вперед, стремясь оторваться от своего невидимого преследователя. Затерявшись в пронзительной зелени окружающего леса, она надеялась на свою маскировку, удивительно подходящую для этих краев, и быстроту собственных ног. Однако если против естественных врагов подобное еще могло сработать, то с носителем ярко-алого плаща этот фокус не прошел.

Мысленное усилие, и за полсотни шагов от него вспухает беззвучный взрыв, сотрясший огромный дуб. Но его первоисточник, вновь обратившись ко "второму зрению", лишь недовольно скривился — цель не задета.

— Демон! Промазал!! — выкрикнул он, немного повернувшись вокруг свой оси и повелительно взмахнув рукой. Еще немного, и та уйдет за грань видимости. Этот факт заставил его поторопиться и чуть помочь себе жестом.

По земле тут же зазмеилась красная линия, прожигающая себе путь в низкой траве и более всего походящая на тоненький ручеек лавы, устремившийся вперед со скоростью пикирующего грифона. Через какую-то секунду лес прорезал предсмертный крик, а по красным паутинкам сторожевой сети прошла обжигающая дрожь агонии.

— И стоило все это такого шума? — задорно спросила склонившаяся у корней незнакомого дерева девушка, увлеченно работающая кинжалом и, в общем, не очень-то ждущая ответа. Занимаясь делом для себя более привычным, та посматривала на своего спутника, неодобрительно поблескивая глазами, но и не думала его одергивать.

Да, изменилась она с момента того самого разговора, разительно. Будто переступила некую черту, и теперь в ее речи не отыскать даже намека на пронизывающий душу лед. А сколько эмоций отразилось в произнесенном только что вопросе! Определенно, только ради этого игру стоило начинать.

— Конечно же, стоило, — возмущенно откликнулся маг, одновременно отвечая спутнице и своим мыслям. — Я же все-таки человек, а не какое-нибудь травоядное. И как всякому нормальному человеку, мне нужно мясо. Желательно, хорошо прожаренное, но, если что, сойдет и сырое. С кровью и потрохами!

Зловещей улыбки не получилось. Все испортил рвущийся наружу смех. Да и скрытое самодовольство не слишком тому способствовало.

Сколько же там прошло с того момента, как он пересек границу? Кажется, чуть больше месяца и ровно треть пути. Не так много, если поразмыслить, но такова уж природа приснопамятного человека. Это именно та тварь, которая способна привыкнуть к чему угодно. И окружающая каждую секунду Тьма — еще далеко не предел данной его особенности.

Да и разве можно находиться в постоянном страхе, когда на пути так и не повстречалось ничего, что этот страх могло бы поддержать?

Дни сливались со днями, растягиваясь в один большой хоровод, стремительно пролетающий мимо. Отныне путешествие, вместо сбивающих с толку доз адреналина, навевало лишь скуку. И перелом произошел как раз после той ночной беседы. Старая злость и боль заставили его собраться и реально взглянуть на вещи, сделав неутешительные выводы. Громкая слава этих земель сыграла с ним дурную шутку, но теперь он готов к любому повороту событий. Почти к любому.

Только на начало третьей седмицы пути Нуцег вспомнил о припрятанном подарке Эр Эльзара — Крыле Дракона. И только тогда он вновь смог приступить к его изучению, ибо только тогда им впервые в этих лесах были выполнены два обязательных условия — чистота мысли и концентрация. После этого время словно ускорилось.

Чародей все так же шел в центре отряда и все так же не обращал внимания на окружающий пейзаж. Но теперь, совсем по другой причине. С того самого дня это заклинание сосредоточило весь его интерес на себе. Не было такой минуты, чтобы он не подумал о нем, не было такого часа, чтобы тот не принялся разбираться в его хитросплетениях, и не было такого дня, чтобы бывший патрульный не попытался оживить какую-нибудь часть творения Оммэра — величайшего мага Огня за все время существования Института.

Вот только ничего у него не выходило. Теории возникали и тут же рушились, не выдержав столкновения с практикой, а Крыло по-прежнему хранило свои тайны. Немногочисленные успехи были редки и никак не желали укладываться в единую систему, внося в мысли больше хаоса, чем долгожданного порядка.

Однако Оэр не отступал, чувствуя, что решение совсем близко и что он его просто не замечает, а потому, нужно только немного напрячься и вникнуть в суть. Но и впадать в неудержимый жар нескончаемых исследований тот так же не спешил, еще в Иссерне убедившись сколь опасна может оказаться любая неосторожность.

Потому и чередовал свои эксперименты разговорами с Миленой. А та была только рада. Теперь молчание становилось ей в тягость. Наверное, впервые в своей жизни она получила такого собеседника, с которым могла говорить открыто и непринужденно. Казалось, они знают друг друга уже несколько лет, и лишь какая-то нелепая случайность не позволила им встретиться в месте, более подходящем для беседы старых знакомых.

Ученик Эр Эльзара взял себе в привычку вставать чуть раньше остальных и проводить отнятые у сна часы за догорающим костром, скрашивая дежурство воспитанницы Ордена разговором или делясь с ней очередной боевой наработкой Огня, получая в благодарность лечащие плетения, на запоминание которых у него уходило всего-то несколько минут.

Но шло время, и количество полностью расшифрованных кусков заклинания постепенно увеличивалось, пока не добралось до некоего предела, за который можно ступить, лишь уяснив саму суть Крыла. А вот с этим по-прежнему было туго. Один факт того, что без решения главной загадки дальнейшего пути нет, вогнал чародея в ступор, который продлился два дня. До тех пор, пока тот не догадался сопоставить все раскрытые части данной головоломки.

Это едва не стоило ему рассудка — уже заученные куски никак не соотносились. Они были настолько разными, что просто напросто не могли являться частью одного и того же плетения! Ведь есть же определенные законы, которым подчиняется любая магия, на чем бы она не основывалась, и вот они-то в один голос утверждали, что Крыло, как единое заклинание, существовать не может. Не может, и точка. Но только и Оммэра никак нельзя назвать полным бездарем в Искусстве. Тот, кто это сделает, еще долго будет ловить на себе уничижающие взгляды. А значит, в этом противоречии и кроется самая важная тайна Крыла.

Да, именно так он решил несколько дней назад. А прямо сегодня, во время очередного привала, испытал на практике наиболее распространенный элемент творения самого знаменитого мага Эрикреи, принявший вид жидкой лавы. И выводы, к которым его подтолкнули результаты охоты на дикого зверя, заставили почувствовать удовлетворение и самодовольство. Впрочем, им еще требуется глубокое осмысление. Однако больше топтаться на месте не придется.

Идя в гордом одиночестве по видимому следу, оставленному в траве его последним ударом, Нуцег мысленно уже вкушал свежеприготовленное мясо, но, оказавшись на месте гибели животного, ощутил себя оскорбленным в самых лучших чувствах — добычи там не было. Более того не было даже ее останков. Вызванная в спешном порядке сторожевая сеть так же не заметила поблизости никого живого. И тут на ум приходил только один вопрос — кто, собственно говоря, мог так незаметно упереть тушу законно добытого зверя?

Яростное похрюкивание, донесшееся со спины, стало достойным ответом.

Ничего не понимающий чародей быстро повернулся, но лишь успел заметить несущуюся к нему во весь апорт низкую зеленоватую тень, снабженную самой природой парой увесистых клыков, а затем та врезалась в него, отшвырнув на добрый десяток метров. Такая атака была способна доставить много проблем и облаченному в железо рыцарю — смертельных в основном — что уж и говорить о никак не прикрытом в этом плане юноше. Однако за миг до удара перешел в активную фазу Огненный Щит и... тут же разлетелся ворохом ярко-красных искр, так и не скомпенсировав всех последствий. Полет маг тормозил, как и всякий обычный человек. Собой.

Но и атаковавшая его тварь на несколько секунд замерла, ошеломленно поведя пятачком, лишь после начав новый разбег. Этого времени бывшему стражнику, успевшему сгруппироваться, а потому не слишком пострадавшему от непосредственной встречи с землей, хватило, чтобы заметить одну странную деталь — на боку зверя, более всего напоминающего приземистого кабана с почему-то ярко-зеленой шкурой, виднелась опаленная дыра, открывающая взору обломки ребер.

Новый удар встречали три Огненных Птицы, которых он только и успел призвать. Врезавшись в морду быстро приближающейся твари и испарив плоть на ней до самой кости, они заставили ту изменить траекторию движения. "Кабан" целился в грудь не успевшего подняться человека, но вместо этого, споткнувшись о его ноги, на полной скорости влетел в дерево. Но, прежде чем это случилось, до слуха Оэра долетел неприятный хруст, а нервы обожгло ужасающей болью — обе нижних конечности переломились, как сухие ветки.

Но куда более досадной новостью для него стала зашевелившаяся тварь. Вырвав клыки из оков дерева и едва не повалив его, та снова повернулась в сторону противника, уперев в того свой голодный взор. В маленьких черных глазках неубиваемого зверя мрачно плескались озера Первозданной Тьмы. Нежить!!!

Однако в этот раз она отчего-то промедлила, дав быстро справившемуся с болью ученику достаточно времени на подготовку достойного отпора. И вновь ринувшегося в атаку "кабана" готово было встретить Огненное Копье и начавший восстанавливаться Щит. Вот только за миг до того, как повелитель Огня хотел спустить на врага атакующее плетение, тот неожиданно исчез и проявился уже метрах в восьми в стороне.

— А ты мне не говорил, что увлекаешься некромантией, — игриво-осуждающим тоном произнесла Милена, удерживая конвульсивно дергающуюся тварь на вытянутой руке. Хотя, присмотревшись получше, Нуцег заметил, что та просто насадила череп нежити на свой кинжал и теперь с интересом посматривала в затухающие глазницы висящего в воздухе зверя.

— Какой это был шаг? — произнес чародей, попытавшись приподняться, но лишь беспомощно упавший назад. Боль он блокировал мгновенно, но вот самостоятельно справиться с переломами не удалось. За последнее время тот многое узнал о таком подразделе Искусства, как целительство, но, к большому сожалению, далеко не все.

— А с чего ты взял, что я воспользовалась именно этой техникой? — спросила в ответ воспитанница Ордена, свободной рукой сняв со своего лица неизвестно когда надетую маску и приветливо улыбнувшись.

— От Катмая остаются совсем иные впечатления, — поморщившись, сказал ее собеседник — бьющийся в крови адреналин явственно мешал говорить и связно мыслить. Вместо слов выходило какое-то рычание. Обычно в бою он не позволял телу создавать себе настолько крупных помех, держа все эмоции и чувства в строгой узде, но в этот раз определенную роль сыграла внезапность нападения. — Так какой?

— Двадцать третий, — честно призналась девушка, стряхивая теперь уже окончательно мертвого зверя на землю.

— Знаешь, а ты могла бы меня и предупредить о такой особенности этих земель, — проводив взглядом тяжело опавшую тушу, недовольно заметил маг. — Тут что же, любая убитая зверушка мгновенно восстает и устремляется мстить обидчику?

Ответ последовал не сразу, и на этот раз подошедшая к бывшему патрульному целительница выражала своими словами полную серьезность:

— Вообще-то, нет. Трупы здесь, конечно, могут восстать, но на это им потребуется два-три дня, да и то, если найдется хоть кто-то, кто сможет им немного в том помочь. Но и тогда они будут вялыми и квелыми. А тут прямо океан рвущейся наружу мощи. Чтобы превратить только что убитого в столь сильную нежить, нужен немалый источник.

— Звучит так, будто я сам его поднял, — буркнул он, но, натолкнувшись на внимательный взгляд, поперхнулся.

— Да. — То ли в шутку, то ли всерьез произнесла Милена. — Я же предупреждала о собравшейся вокруг тебя Тьме. С момента того разговора она никуда не ушла... пожалуй, даже увеличилась. А вот это уже плохо.

Оэр промолчал, не зная, что можно ответить на такое. Лично он не ощущал рядом с собой никакого Мрака. Все было так, как и день, и седмицу, и месяц назад. Да и не собирался ученик Эр Эльзара осваивать некромантию, и уж тем более не стал бы натравливать на себя, как оказалось, собственноручно поднятую нежить.

— Придется с этим что-то делать, — задумчиво сказала девушка, проведя рукой над сломанными конечностями чародея и приводя тем самым того в порядок, а потом добавила со смешинкой в глазах: — А до тех пор быть тебе, как и раньше, травоядным.

На это Нуцег лишь мысленно высказал все, что думает по этому поводу, и состроил очень выразительную гримасу. А затем увидел за спиной спутницы начавшееся шевеление. Там, недоуменно дернув пробитой головой, медленно поднималась с земли уже позабытая тварь.

— Да сдохни ты уже, наконец! — раздраженно выдохнул стихийник, выпуская Огненное Копье на свободу. А то, молниеносно преодолев разделяющее их расстояние, мгновенно обратило бесповоротно испорченное мясо в пепел, заодно хорошенько опалив и близлежащие деревья. Сам маг жара не почувствовал — да что там, он бы его не почувствовал, даже если бил бы в упор, — а Милену от него отгородил Щит.

Вот и поохотился.

* * *

Огромная двенадцати лучевая звезда, вычерченная прямо на каменном полу подвала Дворца Совета и раскинувшаяся от стенки до стенки, снова полыхнула пронзительно-красным светом, вызвавшим многочисленные зеленые отсветы на белоснежных стенах. Одновременно с этим по заполненному клубящимся туманом помещению стал расползаться едва уловимый шепот, который никак не удавалось распознать. И в ответ на этот самый шепот один из лучей словно вминался в пол, придавая рисунку объемность. Как только это случалось, то образовавшаяся емкость тут же заполнялась свежей жертвенной кровью, и раздавался очередной алый хлопок света. И так двенадцать раз подряд.

Двенадцать лучей — двенадцать умерщвленных людей, доставленных во Дворец Совета по его приказу еще седмицу назад, как раз для этих самых целей. И, несмотря на закрытую границу и расположившееся рядом с ней огромное войско Империи, осуществить похищение оказалось не так уж сложно. Для Тайной Стражи дворца вообще нет ничего невозможного.

Очередная вспышка разогнала вяло текущие мысли, а Хранг`Зреш едва сдержал так и рвущийся наружу зевок — пока он не увидел в творимом действии ничего интересного, а потому попросту скучал в сторонке, стараясь хотя бы не уснуть. Компанию ему составлял Хранг`Ззарн, смотрящий на идущее безобразие с куда большей почтительностью. Да ну и пусть. Что с него, в конце концов, взять? Такой же фанатик Темных Богов, как и стоящий сейчас в самом центре подвала Хранг`Каар, коий и руководил всем процессом. Впрочем, нет, тот всем фанатикам фанатик. Данный хрон запросто перережет себе глотку, если будет точно уверен, что это хоть на секунду ускорит воцарение Тьмы, а еще охотнее перережет ее кому-нибудь другому. Хобби у него такое — в жертву приносить.

Дабы хоть как-то отвлечься от подбирающейся скуки, Хранг`Зреш принялся пристально рассматривать своего в каком-то смысле коллегу, распевающего очередной гимн Пантеону Темных Богов. Внешний вид вполне человекоподобен, то есть две руки, две ноги и одна голова. А в частности: двухметровый рост, щупловатое телосложение, длинные мускулистые руки, увенчанные пятью когтистыми пальцами, и полное отсутствие какой-либо растительности на твердой даже на вид темно-зеленой коже, с проглядывающими местами мелкими хитиновыми чешуйками. Лицо тоже не страдает нехарактерными для данной расы чертами: высокие надбровные дуги, чуть раскосые глаза, плоский нос, тонкие губы, широкий подбородок и острые скулы. Еще сюда следует добавить немного заостренные уши и ощутимо выдающуюся вперед нижнюю челюсть, богатую острыми клыками. А вот с проявлением эмоций у данного Хранга, как и у любого другого хрона, туговато — слишком твердая кожа, а лицевые мышцы рассчитаны больше на то, чтобы рвать добычу, а не приветливо улыбаться. Видны только крайние эмоции, такие, как ярость или умиротворенность.

Зреш тяжело вздохнул сквозь свою маску, переведя взгляд в сторону. Все демоны Бездны, когда же это, наконец, закончится?! Сколько уже можно повторять эту заунывную песнь? Хранг ты, в конце-то концов, или зеленый неофит? И неужели так сложно обратиться ко Мраку напрямую, без использования высших покровителей?

Но вот разнеслось последнее слово, и звезда стала лениво втягивать в себя разлитый в воздухе туман, а горящие неистовым огнем линии чуть померкли, принявшись выжидать своего часа. Отлично, представление завершено. Остается надеяться, что оно возымеет хоть какой-то результат, а то одному исследователю может и не поздоровиться.

— Надеюсь, у вас получилось? — сдержано спросил все еще борющийся с зевотой маг Тьмы подошедшего к ним хрона, который, вопреки сдавливающей его усталости, просто лучился довольством.

— Спрашиваешь, получилось ли у меня? — откликнулся тот горячечным шепотом, а в глазах отразился полыхающий костер фанатизма. — Конечно, у меня получилось! Пяти Хрангам потребовался месяц и десять тысяч жертв, чтобы возвести Пелену, мне же хватило нескольких часов и двенадцати человек, чтобы подготовить ее разрушение! Да. Получилось!

— Кажется, кто-то забыл упомянуть о полсотни лет, проведенных им за первичным анализом, и о четырех морских экспедициях отправленных этим же некто к берегам врага, — учтиво напомнил собеседнику Зреш. — Так что несколько часов — это вы слишком уж приукрасили.

— Да какая теперь разница?! — Тут же разозлился тот. — Я сделал то, чего не в состоянии сделать ты. Прочие мелочи не стоит даже обсуждать, они не существенны! С ними может справиться и посредственность вроде тебя.

— Ну да, заманить военную эскадру Империи в Залив Бурь — это такая мелочь. Особенно, когда те готовы обмочиться от одной мысли об этом.

— Хватит! — решительно прервал спор молчащий до этого Хранг`Ззарн, и любой разумный, оказавшийся здесь в данный момент, понял бы, что именно он является в этой троице главным и что его лидерство никто и не стремится подставить под сомнение.

Каар лишь пожал плечами и удалился в свою башню — он сделал все от него зависящее, и дальнейшим интересовался мало, тем более у того оставалась еще одна не менее важная задача, которую тоже надо решать. А его оппонент довольно улыбнулся под маской, не сдвинувшись с места и выдавая всем своим видом полную безмятежность.

— Ты уже определил его судьбу? — смотря в спину покинувшего их общество хрона, негромко произнес тот, кого можно было бы считать императором этих земель. Голос оставался равнодушным, но нес в себе тень понимания.

— Я определил судьбу каждого живущего на континенте, — без лишнего бахвальства и запала самовозвеличивания откликнулся Зреш. — И теперь мне скучно. О Боги, какая же скука! Долгое время я надеялся на то, что ученики Оммэра смогут преподнести мне какой-нибудь сюрприз — обожаю сюрпризы! — но нет же, они словно стремятся исполнить мою волю и, кажется, даже не подозревают о наличии таковой. Как же мне не хватает достойного соперника, как же мне не хватает Оммэра. Вот уж кто точно не заставил бы меня скучать.

На некоторое время в помещении установилась тишина, прерываемая лишь тихим шуршанием медленно рассыпающихся пеплом тел, принадлежащих принесенным в жертву людям. Те все так же лежали на окончаниях двенадцати лучевой звезды и все так же питали ту силой собственных уже угасших жизней. А затем ее нарушил Хранг`Ззарн, задавший новый вопрос:

— Последнее покушение на императора — твоих рук дело?

— Да не то чтобы, — сразу же ответил его собеседник. — Поучаствовал, конечно, — да и как в таком не поучаствовать? — но лишь самую малость. Ведь нам сейчас невыгодно вызывать смятение среди учеников смертью их лучшего слуги. Верно?

— Верно, — отозвался тот. — И каким же образом ты там поучаствовал?

— Послал к одному новому приспешнику, пылающему лютой любовью к Империи, толкового проводника. Всего-то и делов. — Вздохнул владетель одной из белых башен, а затем разочарованно выругался: — Демон! Какая же это все-таки песочница! Чувствую себя взрослым мерзавцем, отбирающим у ребенка сладости, пока этого не видят его родители. И даже не знаю, дождусь ли я нашей победы или быстрее умру от скуки.

— Ну, ты же сам убил Оммэра. В каком-то смысле. Теперь уже поздно жалеть об этом, — безразлично напомнил Владыка.

— Нет-нет, его убила ваша зверушка, — возразил его собеседник, на секунду погружаясь в воспоминания. Губ тут же коснулась мечтательная улыбка. — Я же лишь увеличил вероятность этого исхода. Красивая получилась интрига, а главное — результативная. Мне удалось найти единственное слабое место великого чародея и надавить на него в нужный момент. — Зреш с грустью вернулся в суровую реальность. — Но в чем-то ты действительно прав: те времена безвозвратно потеряны. И, полагаю, ты стоишь рядом со мной не для того, чтобы услышать о них мой рассказ?

В ответ Хранг произнес всего лишь два коротких слова, тем не менее, о многом сказавших находящему рядом с ним:

— Где они?

— Эскадра, если ты имеешь в виду ее, вышла из Эльрода двое суток назад и не успела еще далеко от него отойти, а разведчики... — Маг Тьмы лениво махнул рукой, и перед лицами двух союзников возникла обширная карта Заара. Через секунду та покрылась рябью и явила северо-западную часть континента. Картинка отличалась высоким качеством, яркостью красок и внимательным отношением к даже самым незначительным деталям материкового ландшафта. — Разведчики где-то здесь.

Зреш провел по зависшей иллюзии кистью, облаченной в уже ставшую для него традиционной перчатку, выделяя тем самым заинтересовавший его квадрат. И как только получившаяся неровная фигура замкнулась, карта вновь пошла мелкой рябью, в очередной раз изменяя масштаб. Теперь стали видны даже отдельные деревья, небольшие озера, развалины редких поселений и замков, а так же мелкие точки парящих над всем этим запустением птиц. И только в самом углу картины зияла огромная, отвратительнейшая черная дыра.

— Это то, о чем я думаю? — безразлично осведомился Владыка, приметив последнюю. Внешне безразлично. Однако если хорошенько присмотреться, то станет заметна некая напряженность. Впрочем, оно и понятно, на данный момент их цели совпадают с целями врага — и тем и тем нужно, чтобы разведчики преодолели эту черную дыру на карте. Желательно, без потерь и лишнего шума.

— Да, это — Аль`Гуэн.

— Мертвый Город! — Во второй раз за весь разговор повысил тон Хранг. — Надеюсь, тебе известна примерная траектория движения этого отряда?

— Конечно. Она проходит рядом с развалинами. — Легкое усилие, и на картинке появляется красная пунктирная линия, исходящая из Иссерна и тонущая в черноте Аль`Гуэна. — Но не стоит беспокоиться, Аль`Гуэн уже получил свою жертву и есть большая вероятность того, что он не станет забирать к себе шествующих мимо живых. — Но практически тут же добавил с явно читаемым сомнением: — Во всяком случае, точно не всех.

— И кого же ты принес ему в дар?

— Пришлось отдать Мертвому Городу трех магов Тьмы уровня Кзе`лин.

Владыка задумчиво кивнул, подтверждая данное решение. Конечно, Кзе`лин — это уже не обычный расходный материал, это всей душой верный Мраку боец, на подготовку которого ушло целое столетие. Однако им теперь не до бережливости, они и так поставили все на эту комбинацию, и потеря нескольких преданных Пантеону хронов мало что изменит в будущем. Каким бы это самое будущее не стало, ведь, вопреки презрительному отношению Хранг`Зреша к противнику, реальное положение дел на данный момент таково, что именно он имеет больше шансов на победу в уже развязанной и принесшей первые потери войне.

— Где место встречи? — вопросил Ззарн.

— Ну, если судить по скорости движения эскадры и разведчиков, а также по запасу времени последних, то оно где-то в двухстах пятидесяти километрах южнее Ашгара, плюс-минус небольшая погрешность на непредвиденные обстоятельства.

— А не слишком ли это далеко?

— Да, далековато вот для этого уродства. — Кивок в сторону расположившейся на полу звезды. — Но это проблема, мной уже решенная. Хранг`Ззарн, у ваших врагов не будет ни единой возможности уйти с ваших земель живыми.

Именно этой фразой был подведен итог всей беседы, и Владыка, удовлетворенно кивнув, отправился по своим делам, а его собеседник еще долго стоял у все так же неподвижно висящей иллюзии и молчаливо ожидал. До тех пор, пока из сгустившейся за его спиной тени не вырвался укутанный в непроглядно-черный плащ воин — Тайная Стража.

— Чисто, — обезличенным голосом доложил тот, а затем, дождавшись разрешения, шагнул прямо в белоснежный камень стен, становясь частью Дворца и в нем же растворяясь.

И, как только тот исчез, по карте, подвластно воле призвавшего ее заклинателя, пробежала новая волна искажений, явившая взору отряд разведчиков во всей его красе. Хранг`Зреш принялся внимательно разглядывать чуть подрагивающую картинку, профессионально подмечая те детали, которые любой другой на его месте попросту пропустил бы мимо своего сознания. Занимался он этим долго и самозабвенно, но, в конце концов, не смог скрыть очередного своего разочарования.

Раздраженно развеяв иллюзию, он, гулко шагая по ступеням винтовой лестницы, направился вверх, но через минуту внезапно остановился и тихо сказал в пустоту:

— Орден Тенет, да? — И в тоне, которым был задан этот вопрос, одновременно отразилось недовольство и тайная надежда. Но вот вторая оказалась явно слабее. — Ученики, Бездна вас всех поглоти! Я же хотел дать вам шанс!! Понимаете? Шанс!!!

Зреш замолк и, порывшись в карманах, извлек некий серебристый предмет, напоминающий застывшую слезу и по виду, такой же хрупкий. Безразлично кинув его себе за спину и так и не дождавшись жалостливого позвякивания о твердый камень, он произнес приказ:

— Ты знаешь, кому это нужно передать. — А затем медленно побрел по пустынному Дворцу Совета, в котором к нынешнему времени осталось только три полноценных обитателя. — В таком случае отыграем по самому жесткому сценарию. Вам придется доказать мне, что вы достойны носить звание Моих врагов. — А после повторил, словно самое грязное ругательство: — Орден Тенет! Надо же.

И последним, что услышали в тот день безучастные стены дворца, был едва заметный шорох шагов и вздох сожаления:

— Эх, Оммэр, Оммэр. Видел бы ты, во что выродилась оставленная тобой Империя. Тогда ты вряд ли пребывал бы в покое, и, возможно, попытался достать меня с Той стороны. — Оставшийся в полном одиночестве посреди длинного, ничем не освещенного коридора Хранг мечтательно прикрыл глаза. — Да, это было бы... весело!

Глава 24

Так и шли. День сменялся ночью, а ночь сменялась днем. Даже ритуалы связи теперь, казалось, идут один за одним безудержным потоком, беспрерывно отправляя выведанные пауком сведения в столицу. И до последнего из них произошло лишь два хоть сколь-нибудь значимых события.

Первое случилось всего-то через седмицу, после той неудачной охоты и стало, скорее, даже приятным. Настолько, насколько вообще может быть приятна новость о попавшемся на пути озере с чистой от всякого влияния Мрака водой, а, следовательно, предоставляющим полноценную возможность нормально искупаться. И как-то так получилось, что подошли они к нему как раз ко времени дневного привала.

— Это поможет? — спросил Нуцег, подняв вровень с глазами врученный ему... кхм, наверное, данный предмет все же можно отнести к артефактам... да, врученный ему артефакт, представляющий собой крохотную емкость, искусно вырезанную из дерева. Внутри та хранила несколько капель чуть зеленоватой воды, а через откручивающуюся крышечку проходила небольшая цепочка, позволяющая носить ее на шее.

— Это легко проверить, — несколько недовольно откликнулась Милена — в голосе собеседника она услышала сомнение. — Надень ее и убей кого-нибудь, а затем посмотри, будет ли оно шевелиться и пытаться мстить.

— Извини. — Тут же покаялся маг, уловивший чувства воспитанницы Ордена. — Просто я никак не пойму, как именно это должно мне помочь. Я вижу внутри плетение, но не могу определить его.

— Оэр, — с легким укором обратилась к нему девушка. — Я же целительница и, смею заметить, не самая плохая. Конечно, вся эта ситуация весьма специфична, но... — Та сделала неопределенный жест рукой. — Если ломаются кости или теряются конечности, то мы лечим тело, если человек страдает расстройством психики, то разум, а если к нему начинает приглядываться Тьма, то дух. Любое заклинание из этой области — смесь всех трех направлений в определенных пропорциях. И ты об этом уже знаешь. Твое же недоверие к моим умения выглядит попросту оскорбительно.

— Прости, — вновь произнес ученик, решительно накинув цепочку на шею. — Хм, а ведь что-то определенно изменилось.

— Изменилось, — повторила та, явно обидевшись, и тут же внезапно замерла. Кожу обожгло ледяное касание упорхнувшего с ее рук заклинания, раскинувшегося на многие сотни метров во все стороны — сторожевая сеть. Вернее, ее куда более эффективный аналог, которым иногда пользовалась спутница. Как правило, тогда, когда уделяла больше внимания беседе, нежели ложащейся под ноги дороге, или, когда начинала испытывать скрытую ото всех тревогу — все-таки странная тишина вокруг их отряда волновала не только его самого.

— Что-то случилось? — вопросил чародей, напряженно размышляя о своей тактике в случае нападения на них сейчас хронов и уже подготавливая достойный отпор. В голову забрела шальная мысль, заикнувшаяся о Крыле Дракона, и тут же была оттуда с позором выдворена — чем бы не обернулось молчание Милены, время для этого заклинания еще не пришло. Слишком многое в нем до сих пор оставалось непонятным, и главное из этого — цена.

— Ничего страшного, но нам надо взять чуть правее, — ответила она через секунду задумчивости без всякой тени недавней обиды, и первая же подала пример.

А через какой-то десяток минут пред ними предстало лесное озеро. Не самое крупное, из тех что он когда-либо видел до этого, но и не самое мелкое. А уж по живописности оно превосходило их всех. Все же есть что-то особенное в дикой красоте природы, никак не облагороженной разумными. Какая-то своя логика форм и размеров, какая-то своя хрупкость и еще не утраченная невинность.

Вот и теперь, вглядываясь в прозрачную, кристально чистую воду и резвящихся там рыб, нельзя было подумать ни о чем, кроме как о первозданном величии этого места, затаившегося в вечнозеленых лесах. Пожалуй, еще прекраснее то выглядело бы только осенью, но земли, на которых оно расположилось, знают только одно время года.

— И зачем мы сюда пришли? — Быстро огляделся по сторонам бывший стражник. — Тут, конечно, красиво и как-то даже спокойно, но все-таки? Уж не для того ли, чтобы просто полюбоваться здешними видами?

— Не совсем, — меланхолично ответила девушка, странно посматривая на тихую водную гладь, словно бы борясь с желанием нырнуть туда прямо в своем одеянии. Нечто подобное присутствовало и у него — все-таки обеззараживающие и убирающие грязь с одежды и кожи заклинания, вплетенные в амулеты, никогда не заменят более привычных процедур — однако он с ним успешно боролся. Нырнуть-то туда можно человеком, а вот вынырнуть уже кем-то иным. Ведь вода вступает с телом в более плотный контакт, нежели воздух, а уж вода, несущая в себе заразу Мрака... Лучше потерпеть, чем лишний раз испытывать судьбу и удачу на благосклонность к подобным безумствам. — Как насчет того, чтобы смыть дорожную пыль?

— А разве это не опасно? — спросил Оэр, настороженно косясь на перешедшую от слов к делу собеседницу, которая к этому моменту уже успела снять плащ с маской и аккуратно сложить их в сторонке.

— Нет, — откликнулась та, остановившись и немного повернувшись к стоящему позади нее юноше. — Видишь ли, Тьма далеко не всесильна, и даже за тысячелетия пребывания здесь, она не смогла подчинить себе абсолютно все. Это — одно из немногих чистых мест, но первое из тех, что попалось на нашем пути. Так отчего бы этим не воспользоваться?

А после вернулась к своему занятию, кажется, нисколько не смущаясь присутствию рядом с собой одного из отряда. Пока на легковесную ткань плаща легли бесполезные — с точки зрения обороны от внезапной атаки — амулеты, но не за горами была и вся остальная одежда.

— Э-э-э... Милена, тебе не кажется, что это не правильно? — все-таки не выдержал он, но, заметив вопросительно приподнятую бровь, отразившую некоторое даже раздражение, поспешно добавил: — Ну, женщина не должна раздеваться в присутствии мужчины, как и наоборот.

— А, вот ты о чем, — облегченно выдохнула та, — еще бы, сколько можно объяснять одно и то же, — продолжая, тем не менее, разоблачаться с каким-то воистину дикарским бесстыдством. — У Ордена немного иной взгляд на эти вещи. Он не делает различий между попавшими к нему в обучение детьми, с первых же дней ставя между ними знак равенства, как по правам и обязанностям, так и по всему остальному, включая и пол. Для Ордена есть только его воины, и все их особенности, которые нельзя развить в полезное искусство, им отрицаются. Впрочем, если что-то мешает тебе находиться сейчас рядом со мной, то можешь немного отойти. Вода тут везде одинаковая, а о безопасности пока позаботятся Льерд и Тваленс.

Так он и поступил, вышагивая по берегу и старательно не смотря назад, а через секунду ему вслед донесся тихий девичий смешок, прекрасный и звонкий, как с любовью выполненный мастером колокольчик. Хотя, может и показалось. А потом Нуцег услышал негромкий плеск.

Уже погрузившись по плечи в холодную воду — озеро явно питалось сразу от нескольких ледяных ключей — и наблюдая за далекой ладной фигуркой, вновь скрывшейся от взора в водяной толще, маг вдруг произнес в полголоса:

— Эх, отец, отец, всю жизнь ты мне испоганил. Ты, и твои наставники. Ну что ж, по крайней мере, одного из них можешь теперь похвалить. Того, который вдалбливал в меня правила приличий. — А затем беззлобно рассмеялся, и, нырнув, коснулся руками дна, подобрав оттуда гладкий камешек. На ум вдруг пришла одна занятная идея, и, пока в их путешествии наступил краткий перерыв, самое время начать притворять ее в жизнь.

А после водных процедур пришла пора обеда. На этот раз тот представлял собой не зеленоватого вида суп, с плавающими в нем травами и размельченными корнями неизвестных в Империи деревьев и кустарников, которым отряд потчевала их неизменный кулинар и который, по ее же словам, являлся исключительно питательным и полезным, нет, в кой-то веки, это было нечто более привычное и вкусное. Сим блюдом, показавшимся теперь самым изысканным деликатесом, стала обычная уха, приготовленная из свежей рыбы.

Ловили ее Милена и Оэр, устроив из этого настоящее соревнование. Договорившись не использовать магию и иные умения, отличающие их от простых рыбаков, они приступили к охоте на коренных обитателей данного озера, чья дикость и непуганность сослужили им в тот день дурную службу. Любопытная добыча так и стремилась в руки. Так что после пришлось даже отбирать самых выдающихся жителей подводного царства.

Победила дружба. Вообще-то, больше всего добыла девушка, но вот чародей поймал ее на самом беспринципном жульничестве — та использовала какое-то едва заметное плетение-приманку. Ответив на осуждающий взгляд своего соперника, все же почувствовавшего неладное, самым честнейшим выражением лица, она тут же его убрала. Однако задорный блеск глаз явно не соответствовал невинному образу. Пожалуй, если бы не последний, то он бы ей даже поверил, собственноручно найдя какое-нибудь объяснение легкому шевелению сил.

Впрочем, спутница искупила сорванное состязание вкусным обедом. Вскоре путь продолжился. И до самого вечера ему было чем заняться. А после, когда завершился очередной ритуал и когда были скрыты следы, он сделал девушке ответный подарок, отчего-то испытывая при этом совсем не свойственное ему смущение. И ведь пока создавал из камня, добытого на дне озера, не самый простой артефакт, ничего подобного не ощущал.

— Это мне? — искренне удивилась воспитанница Ордена, держа обычную гальку с небольшим отверстием с краю — такие еще отчего-то называют куриным богом — и продетой через него прочной нитью, как самое великое сокровище. — А что он умеет?

— Ну, — неуверенно начал бывший патрульный. — Я заложил в него память о самых сильных заклинаниях Огня, которые мне только известны. Это даст несколько дополнительных мгновений носителю, если те будут против него применены.

При этих словах Милена тут же надела артефакт, спрятав его под одеждой. Правильно, поставивший ее в свое время в тупик Укус Дракона там так же учтен, как и многое другое — Эр Эльзар научил своего ученика доброй сотне плетений, но еще больше рассказал о тех, что пока не доступны на практике.

— Правда, есть еще кое-что, — добавил Оэр. А затем все же немного покраснел — с точки зрения этикета некоторая недоработанность свернутого заклинания являлась, мягко говоря, неуместной и бестактной. В ее свете и сам подарок можно было рассматривать в качестве тонкого намека, порочащего честь собеседницы. Демон, а он об этом как-то и не подумал!

— Что же? — Уцепилась за заминку юноши та, посматривая на него с игривым подозрением, будто ожидая услышать какую-нибудь шутку.

— Мне еще не доводилось работать с камнем, да и Огонь не очень-то подходит для создания артефактов, тем более защитных...

— Ученик Оэр Нуцег, — деланно-серьезным тоном перебила его Милена. — Еще секунда, и я заподозрю вас, Бездна знает в чем. — И добавила куда как обыденнее, но, при этом, еще более заинтересованно: — Давай уже говори.

— Он плохо экранирован, — послушно откликнулся маг. — Я, как тот, кто его создал, смогу почувствовать носителя. — И поспешно добавил: — Только я.

С секунду девушка пыталась понять причину предшествующему ответу промедлению, а потом счастливо рассмеялась. Впрочем, весьма тихо — этот разговор, как и многие до него, шел в последний час ее дежурства, и будить остальных было еще рано.

— Иными словами, ты оставил свою метку? — понятливо осведомилась воспитанница Ордена. — Смело, смело. Кажется, теперь я могу попросить своих родственников или ухажеров вызвать тебя на смертельную дуэль, верно?

— Да. А еще можешь подать прошение на имя императора с просьбой наказать наглеца и хама, посягнувшего на твое достоинство, — не поддержав игру, пояснил Нуцег. — Говорят, что Зарис Третий их очень охотно исполняет. И мне, в таком случае, грозит целый спектр наказаний, самое неприятное из которых — сломанный над головой меч (3). Это, конечно, если будет доказан злой умысел.

— И на каком расстоянии эта метка еще видна? — Все с той же радостью продолжала интересоваться девушка.

— Не менее полутора километров, — хмуро ответил ее собеседник, понимая, что недоделку надо устранять, а подарок, взятый обратно и подаренный вновь — это уже не подарок. — Я могу это исправить. Если получиться, то управлюсь за час.

— А зачем? — изумилась та, но тут же сказала, изгнав из голоса всякий намек на несерьезность: — Ты все еще не понимаешь, что представляет собой Орден Тенет. По сути, это тот же клан, просто не столь сильно замкнутый на самом себе. И внутри него не действуют законы внешнего мира. — Она сделала едва заметную паузу, которой вполне хватило для того, чтобы в ее глаза вернулся зеленый лед. — Мне абсолютно все равно, получилось это случайно или специально, как и безразлично то, будешь ли ты этим пользоваться в каких-то своих целях. Слышишь? Мне все равно, станешь ли ты следить за мной, ученик Эр Эльзара.

Девушка поднялась, и, отступив от догоревшего костра, пошла в сторону спящих членов отряда. Да он и сам знал — время. Хотя нет — не девушка, а боец Ордена. Один из сильнейших бойцов. Вспомнить бы тот момент, когда чародей позволил себе об этом позабыть, и узнать бы то, отчего ему вдруг стало так... холодно.

К чему были все эти усилия? к чему была игра, ставшего частью его самого Огня? к чему было все это, если оттепель в ее душе продлилась какое-то мгновение?! Зима всегда возвращается быстро и властно, и сейчас внезапно налетевшая стужа аннулировала все его успехи. Огонь плавит лед? Как бы не так!

Однако Милена прервала эти мысли, неожиданно остановившись за его спиной, и, склонившись над плечом, тихо добавила:

— Оэр, мне безразлично это по тому, что мне еще никто никогда ничего не дарил. — Он вздрогнул, почувствовав касание ее губ на своей щеке. — Спасибо тебе, ученик мага...

— Оэр, ты уверен, что тут нет ошибки? — обратился к псевдокомандиру отряда командир настоящий. Тот продолжал въедливо изучать взглядом высокие каменные стены представшего перед ними города — необычного города, смотрящегося еще более загадочно в лучах уходящей за горизонт Аглаи — и в голосе Льерда явно читалось желание обойти его стороной.

Начать хотя бы с того, что рядом с ним так и не удалось заметить признаков жизни. Ни торговцев, ни воинов, ни горожан, ни стражников, ни укатанной дороги, ведущей к плотно закрытым воротам. Да что там, даже простой тропинки и той нет. Однако нет и следов увядания, словно бы город был возведен только вчера, а строители, вырубившие лес вокруг него на добрый километр, куда-то удалились. Вот только трава, сочная высокая трава так и кричала о том, что она растет тут уже не первый десяток лет. И, наконец, самое странное заключалось в том, что город не был отмечен на выданной наставником карте. На его месте там красовалась небольшая точка, а это значит, что ритуал нужно проводить внутри неприветливых стен.

— Нет, не уверен, — медленно произнес чародей, внимательно всматриваясь Истинным Зрением в призрачно-серую преграду. Нельзя утверждать, что подобный оттенок был необычным для мира энергий, но, с другой стороны, подобное тот видел впервые, и ясно сказать, хорошо это или же плохо, не мог. — Но и просто пройти мимо нам нельзя. Здесь, — Он продемонстрировал собеседнику серебряного паучка, — накоплены сведения двух последних дней, и самое лучшее место для их передачи находится в городе.

Они пошли, стремительно миновав оставшиеся три сотни метров. У стен их никто не встретил. Не было никакой засады, да и не могло быть — уж подобное бойцы Ордена Тенет заметили бы заранее — но подозрения, как и не самые лучшие предчувствия, лишь крепчали. И вот, когда бывший стражник уже примерялся к тому, как бы открыть, судя по всему, незапертые ворота, его прервал глухой незнакомый голос:

— Не стоит этого делать.

Маг обернулся, и тут же наткнулся взглядом на заговорившего Тваленса, только что вдвое увеличившего количество произнесенных им за время всего путешествия слов. С командиром тот общался в основном знаками, а остальных, кажется, попросту игнорировал. Да, таков был его образ, образ нелюдимого молчуна.

"Зачем же ты ломаешь свою маску? Неужели час для этого уже настал?" — Тут же подумал Нуцег, больше ни капли не сомневаясь — напротив него стоял совсем не тот Тваленс, которого знали остальные члены отряда. Да, возможно он и не имеет никакого отношения к его кровнику, но одно ему теперь стало кристально ясно — этот воспитанник Ордена либо предатель, либо поднятая с помощью Высшей Некромантии нежить.

Говорят, что та сохраняет все навыки, привычки и память, но только не свою волю, становясь послушливой марионеткой в руках призвавшего. А еще, что она не боится прямых лучей Аглаи и может находиться в атмосфере рассеянного Света. Так что от обычных Восставших Из Могил ее отличает слишком многое.

"Так что же ты есть?"

Эх, если бы только знать достоверный ответ на этот вопрос, тогда бы не пришлось ожидать удара в спину, ведь Дар Богов, врученный Эр Эльзаром своему ученику, по-прежнему рядом. Но в том то и дело, что эта белоснежная ветвь ничего не сможет сделать с тем, кто самостоятельно взрастил Тьму в сердце, но не был рожден с ней в душе. Она убьет нежить, убьет тварь Нижних Миров, но только не предателя, который, по сути — тот же человек.

— Эти ворота не должны быть открыты снаружи. За ними только пустота, — все тем же непререкаемым тоном продолжил Тваленс, но отвечало ему недоумение со стороны товарищей и удовлетворение — со стороны мага. Ошибка. Пусть ничего и не доказывающая явно, но ошибка. Даже на Льерда слова подчиненного произвели впечатление, подобное грому среди ясного неба. Значит, данные знания получены не от Ордена, иначе тот бы не выглядел столь удивленным. И пускай лицо командира прикрывает маска, но его глаза... глаза не врали. — Этот город носит имя Аль`Гуэн или Мертвый Город. В нем есть жизнь, но как иллюзия смерти, в нем есть радость, но там она — всего лишь отражение отчаяния. И тот, кто войдет внутрь, уже никогда не вернется. Он станет еще одним жителем, станет новой жертвой Аль`Гуэна.

После этого Тваленс вновь замолчал, и взгляды остальных почему-то переместились на Оэра. А он про себя решал достаточно простую задачу. Правда или ложь. Давненько ему не приходилось играть в эту игру.

Маг повернулся к воротам, сделав в их сторону пару последних шагов. Толстый слой дерева, обитый металлом. Открываются внутрь. Нет, их особенность надо искать не здесь. Он прикрыл глаза и приблизил ладонь к преграде, тут же ощутив достаточно сильную вибрацию воздуха, и что-то, похожее на едва улавливаемый... крик, а затем его словно притянуло внутрь, а после обожгло яростным жаром и отбросило назад.

В себя он пришел стоя на одном колене в нескольких метрах от ворот, собрав собою едва ли не все кочки, которых на этих самых метрах оказалось порядочное число. Вокруг дезориентировано мельтешил Огненный Щит, окрашивая пространство в алые тона и так и не поняв то, откуда пришла опасность, но успев на нее среагировать.

Получается, что правда.

— Уходим, — только и сказал подбежавшей к нему целительнице чародей, поднимаясь с земли, как ни в чем не бывало, и подавая личный пример. Боль от падения, конечно, присутствовала, да еще и не такая слабая, но существовала веская причина, вынуждающая его теперь спешить. В голове будто поселился тот последний ненавидящий крик, заставляющий дрожать все естество перед чужой озлобленной волей, и он, этот крик, был понятен без всяких слов, ибо говорил не ими, но опаляющими нервы чувствами.

— Почему ты жив, а мы мертвы?! Ты должен присоединиться к нам!!! — рвался сквозь распавшуюся по неведомой причине Грань голос тысяч истерзанных душ, навеки застрявших между двух миров — обычным и потусторонним. Голос, непоколебимо уверенный в своей правоте и стремящийся устранить несправедливость любым способом.

Далеко уйти им не удалось, ведь вопреки так и толкающему вперед глубинному страху перед смертью, нужно было проводить ритуал и проводить, как можно ближе к отмеченному на карте месту. А после куда-либо идти стало поздно — на леса опустилась беспроглядная ночь, заставшая их в каком-то километре от города.

Но перед тем как лечь спать, Нуцег применил свою защитную наработку, уже один раз использованную против напавших на деревню воронов. Это был тот самый огненный тайфун, укутавший дом старосты настоящим покрывалом из Огня. Часов шесть он мог поработать и на накопителях, а больше и не нужно.

Вот только спокойствия это не добавило, и маг еще долго боролся со всякого рода дурными мыслями, отчего-то решившими, что наступило самое время начать дебаты в его голове. До тех пор, пока клятвенно не пообещал поймать каждую из них поодиночке и расправиться в особо безжалостной форме.

Вроде помогло...

Что-то толкало его вперед, пытаясь заставить подняться с земли, но ни руки, ни ноги не желали теперь слушаться. Дорога манила, обещала, звала, а под конец и вовсе угрожала, но никак не могла подчинить себе непокорное тело повелителя гордой Стихии. И вот, поняв всю бесперспективность своих притязаний, та неожиданно потонула в вязкой черноте, окончательно сковавшей все движения и перекрывшей доступ воздуха к легким. А затем он почувствовал запредельную боль, затронувшую каждую клеточку организма.

Чародей широко распахнул глаза, буквально вырываясь из безграничной власти сна, и тут же поморщился — яркие всполохи тайфуна едва его не ослепили. Вернее попытался поморщиться, ибо ничего на самом деле не изменилось. Все мускулы словно были сведены судорогой, отчаянно сигнализируя о только что прошедшейся по ним чужеродной волне. Они были еще не в силах исполнять возложенных на них природой функций.

Оэр попробовал вздохнуть, но вызвал лишь жалкое бульканье в горле, опалившее гортань. Перевернувшись на бок и открыв рот, словно выброшенная на берег рыба, он пытался захватить немного кислорода, а с уголка его губ к земле протянулась красная тягучая слюна, отдающая знакомым солоноватым привкусом. Жизнь возвращалась в тело ощутимыми упругими толчками, вторящими в ушах нестерпимыми оглушительными ударами. И в такт им возникали и тут же затухали вспышки непереносимо-острой боли.

Он хотел прикоснуться рукой к распаленному лицу, но понял, что пальцы все еще сжаты в кулак. Поднеся тот к глазам, бывший патрульный приказал ему медленно разжаться. На землю посыпались вырванные с корнями травинки.

— Однако, — хрипло произнес юноша, проведя ладонью под носом и рассматривая оставшуюся на ней красную полосу. Кровотечение, если таковое и имело место быть, уже остановлено, ведь сейчас его тело в великой спешке латал целый десяток плетений. Но все же. Подобное случалось с ним впервые. Привидевшиеся кошмары могли на некоторое время дезориентировать, испортить настроение или подтолкнуть к не самым приятным мыслям, но никогда до этого они не пытались его покалечить. И если бы не подросшие знания, то он бы еще несколько часов являл собой жалкую пародию человека.

Неожиданно в голове, будто стремительная молния, пронеслась неясная тревожная мысль. Что-то было не так, не хватало чего-то очень знакомого и обыденного. Быстро оглядевшись, пришедший в себя чародей заметил, что у уже потухшего костра отсутствует привычная фигура дежурившего бойца Ордена. И, судя по опустошенным накопителям, там должна выжидать именно Милена. Но ее нет. Конечно, та могла и отойти по своим делам, но не за периметр же охраняющих чар!

"И не нарушая при этом их целостности... Все демоны Бездны!" — Он понял, очень быстро все понял — девушка повторила фокус Глен, но, в отличие от той, вовсе не по своей воле — и стремительно вскочив, отчего в глазах на миг помутилось, выпустил на свободу поисковое заклинание.

Но сторожевая сеть отчего-то не сработала, и выброшенные сигнальные паутинки тут же разорвало неведомой силой, да и метка на подаренном артефакте не помогла в поисках пропавшей целительницы. Однако вырвавшемуся за пределы огненного тайфуна ученику хватило одного взгляда, чтобы определиться с направлением.

Аль`Гуэн. Проклятый город сиял, сияли его стены, сияли приоткрытые ворота, а через соединившую два мира щель лился какой-то неземной свет, проникающий глубоко внутрь, но не для того, чтобы возвысить и облагородить бессмертную душу, а для того — чтобы вырвать ту из тела. Мертвый Город жаждал новой жертвы! И не надо быть пророком, чтобы понять, кто должен ею стать.

"Но почему она? Почему не Тваленс — вот уж кого не стоило бы даже жалеть — или он сам?" — Пролетали мысли, пока Нуцег бежал в сторону стен, прямо на ходу подготавливая неведомому противнику горячий, во всех смыслах этого слова, прием. Восстановлен убранный на ночь Огненный Щит, вокруг вьется целая стая Огненных Птиц, а в левой руке бьется и просится наружу Огненное Копье, но это еще не конец. И все новые заклинания продолжают сплетаться в непосредственной близи от мчащегося по следу мага.

И, словно в ответ на последние вопросы, перед внутренним взором предстает манящая дорога из сна, ведущая в... куда? Да, то была дорога в город. Он сам отверг его приглашение, отказавшись идти, и тогда Аль`Гуэн нашел себе иную цель, отплатив за непокорность болью.

Бывший стражник вскоре заметил воспитанницу Ордена, приближающуюся к приоткрытой щели какими-то муравьиными шажками, делая ощутимые паузы перед каждым из них. Ее и бредущие рядом безликие тени, еле видимые даже на фоне слепящего вблизи света. До ворот оставалась жалкая сотня метров.

Даже трудно представить, сколько времени ушло у нее на эти девятьсот шагов и сколько бы его она еще потратила на то, чтобы завершить путь к своей гибели, но чародей, хвала Богам, успел, в секунду опустошив треть запаса. Широким веером разошлись Огненные Шары, с веселым одобряющим гулом отправилось в сторону ворот Огненное Копье, с запредельной яростью набросились на две ближайшие к девушке тени стаи Огненных Птиц, с легкой ленцой возник в правой руке Пламенный Клинок, и с перекрывающим все и вся гулом обрел долгожданную свободу Укус Дракона, принявшийся кромсать почву в месте наибольшего скопления врагов. А он сам, сбив с ног не обращающую никакого внимания на произошедшие изменения жертву, прибегнул к Щиту Света, отгородившему их от какофонии взрывов.

Вот только последняя оказалась не настолько громкой, как ожидалось. Едва слышно взрыкнули зарывшиеся в землю Шары, прошедшие через противников, как через пустое место, без следа растворилось в свете Копье, потухли разорванные все той же силой Птицы и медленно развалилось на куски не такое уж простое плетение Укуса, словно бы утянутое в приоткрытое окно между мирами. Только Свет и вера смогли противостоять напору Мертвого Города.

Тени недовольно вздрогнули, а потом закружили хоровод, по спирали надвигаясь на людей.

— Это наша добыча! — Слышался их громкий ропот, с каждым мгновением только углубляющийся и набирающий уверенности. И Оэр вдруг понял, что они не смогут дождаться рассвета, просто находясь под защитой Первостихии. Сила десятков тысяч неприкаянных душ прорвется через преграду. Рано или поздно. — Живые не смеют приближаться к нам!

— Я. Первый. Ее. Нашел. Она МОЯ по праву!!! — внезапно даже для самого себя воскликнул повелитель Огня, уверенно перехватывая Клинок, неожиданно загоревшийся темным пламенем. Его вдруг обуяла неземная легкость, совсем как та, которая казалась ему утерянной во сне про напавшую на Альир сущность, и рвущаяся из него мощь стала разливаться широким черным потоком, вырвавшимся за пределы золотистой полусферы и затопившим всю округу. Тени разошлись, они отпрянули, прижимаясь к на краткий миг померкнувшим стенам. На месте остались только две из них. Льющаяся Тьма обходила их стороной. Но напор все еще усиливался, и чистое пространство рядом с невозмутимо стоящими тенями принялось понемногу сужаться. Еще чуть-чуть и...

Он почувствовал холод на груди, опаляющий не хуже жара — треснувший на всю длину подарок целительницы выпустил свое ледяное содержимое, затушившее и ярость, и злость, и ненависть. Наваждение всесилия тут же схлынуло, оставив по себе память в виде сменившей его немощи и полного магического истощения. Вдобавок Щит Света пошел трещинами и разлетелся сотнями отблесков, не выдержав исходящего изнутри Мрака.

Но тени словно не обратили на это внимания. Ни те, что прижались к стенам города, ни те, что остались недвижимы. Вместо их радости, чародей услышал тихий шорох за спиной. Обернувшись, тот увидел неестественно вытянувшуюся девушку, незаметно поднявшуюся и приблизившуюся к своему спасителю, выпавший из ее ослабевшей хватки кинжал, исчезнувший в высокой траве, и ужас, застывший в глазах.

Они хотели убить его ее руками!

Бешенство стало возвращаться. Между раскрытыми пальцами проскочила черная искра. Проскочила и тут же потухла, затерявшись в перебившем даже возрождающиеся чувства удивлении. Тени уходили. Уходили не просто так, а будто с каким-то благоговением и надеждой, мелькнувшей для них впервые за многие века.

И лишь две из них все так же оставались на одном месте. Дождавшись, пока закроются ворота Аль`Гуэна за последней из тех, что находились около стен, они медленно поклонились, а затем беззвучно растворились в вернувшейся на свое законное место ночи...

У костра было холодно. Необычное сочетание: пылающий вовсю костер и проникающий под одежду холод. Но такова оказалась одна из особенностей все еще работающего огненного тайфуна. Тот просто вытягивал тепло изнутри, отдавая его же в десятикратном размере наружу.

Забавно.

Прошло столько времени с тех пор, как он его создал, а про подобную черту узнал совсем недавно, когда закончился заряд накопителей и когда пришлось напитать издыхающее заклинание силой собственного дара. Интересно, насколько проморозилась в прошлый раз изба старосты, и не потому ли тот так нехорошо на него поглядывал, когда наряду со всеми пытался проткнуть вилами?

Оэр неторопливо перевел взгляд с играющего пламени на мирно посапывающую Милену, свернувшуюся у костра калачиком и чуть вздрагивающую от холода, а затем накрыл ее своим плащом, нежно проведя рукой по ее щеке.

— У тебя не должно быть кошмаров. Только не сейчас, — шепнул ей на ухо бывший стражник. — Я постараюсь, чтобы это было так.

Он действительно мог это сделать, ведь первое, чему стал его учить Эр Эльзар — магия Разума. Ученику-первогодке, едва не спалившему посланников своего отца и чуть не сгоревшему самому в собственной Стихии, как воздух был необходим самоконтроль. Контроль разума и рвущегося из груди Огня, презрительно поглядывающего на того, кто вздумал им управлять. Эта Стихия не признает авторитетов, и, пока не будет пройден ее экзамен, она не станет служить человеку, кем бы тот себя не считал.

Взор прошелся по двум другим спутникам, а затем вернулся обратно к целительнице.

Они все спали. Первые так и не пробудились, даже не заметив всей вызванной магом под стенами города свистопляски, но ничего серьезного с ними не случилось — просто очень глубокий сон, пусть и не слишком-то характерный для воспитанников Ордена. А последняя уснула не так давно и вовсе не по собственному желанию.

— Надеюсь, ты не станешь вызывать меня на дуэль по пробуждению. Теперь у тебя есть веский повод для этого.

Все закончилось. Закончился рвущийся из девушки поток бессилия, яростной злости, направленной внутрь, на собственную покорность ворвавшейся в разум воле и неспособность, вопреки всем стараниям, ей противостоять, спонтанных извинений, и страха. Да нет, не страха, а разрывающего сердце ужаса. Его-то было больше всего. Ты можешь как угодно относиться к смерти, но, когда та уже рядом, и нет никаких сил ей сопротивляться, то что кроме пыли останется от этого отношения? Тем более ТАКОЙ смерти, что и не смерть вовсе, а вечное пребывание в ожидании и разъедающих душу муках. Мало, кто достоин настолько безжалостного наказания. Она — нет.

Нуцег выслушал все это, а затем, когда та замолчала, когда он услышал ее начавшее скоростной забег сердце и когда из ее прокушенной губы выбилась тонкая струйка крови, прочертившая на быстро бледнеющем лице заметную линию, вмешался.

Сон — лучшее лекарство от всего этого. И если понадобиться, то он продержит ее в таком состоянии хоть целые сутки.

Чародей провел рукой по уже подросшим волосам целительницы, цветом сливающимися с ночью, и почувствовал то, чего не ощущал уже очень давно. С тех пор как не стало матери.

— Как и она, ты слишком одинока. Вокруг столько людей, но нет ни одного понимающего или готового выслушать. Одиночество — вот причина льда. Одиночество, а вовсе не сожаление о совершенных поступках. Прости, я очень долго не мог этого понять. — Тот заглянул Милене в лицо и увидел на нем счастливую улыбку. — Но теперь я готов стать для тебя таким человеком, что прогонит его прочь.

(3)Так в Империи лишают чести. К примеру, всех отправленных в Рудный благородных или офицеров, перед этим подвергают подобной процедуре. Но даже сама по себе она для многих является едва ли предпочтительней обычной казни, ибо лишенные чести становятся изгоями до конца своих дней.

Глава 25

Маг резко развернулся и, прямо на бегу, махнул рукой. Мгновение спустя спину обдало горячим воздухом, а до ушей долетел звук цепочки последовательных разрывов и жалобный скулеж, сменившийся медлительным треском нескольких заваливающихся на землю деревьев, придавивших заодно и пару десятков самых наглых тварей. Из числа тех, что перенесли предшествующую атаку.

Вряд ли это надолго задержит Стаю, но хоть небольшой перерыв повелитель Огня себе заработал. Себе и единственному уцелевшему бойцу Ордена Тенет. Льерд лишь быстро и, как ему показалось, нервно обернулся на новый удар, но, поняв, что вмешиваться не стоит, опять вырвался вперед, расправляясь с тем зверьем, что пыталось перерезать им дорогу.

Твари не были такими уж умными и сильными, но они были выносливы, а еще их много, неисчислимо много. И при этом создавалось устойчивое впечатление, что твари обладают коллективным разумом. Стая являлась единым живым существом, потому мысленно и именовалось им с большой буквы. Стая медленно, но верно добивалась своей цели.

Четвертый день погони, и четвертый тип тактики, которую та применяет в надежде разорвать двуногую добычу на части. Теперь она не пытается навалиться всей массой, как в первый день, не старается ударить внезапно, как во второй, и не делает попыток развести двух командиров одного отряда в разные стороны, как в третий. Сегодня Стая выжидает и лишь изредка проверяет гонимое впереди себя мясо на прочность. Пока еще живое и не потерявшее надежды мясо, рвущееся к побережью. Пока еще живое...

Вот именно, что только "пока". Шансов на выживание Оэр не видел. Он и так старался бить как можно реже и самыми не затратными и простейшими заклинаниями, но уже чувствовал напряжение в своих жилах. И то далеко не простая боль в перетруженных непрерывным бегом мускулах, тонизируемых целительскими плетениями. Чародей, обладающий столь сильным даром, едва ли не впервые в своей жизни начал экономить по мелочам, ощутив насколько же близко приблизился к своему потолку. Выложившись чуть ли не до полного нуля при первых встречах с тварями, он понимал это теперь особенно отчетливо. Но тогда это являлось необходимостью. Стая в тот день потеряла несколько тысяч особей, научившись осторожности. А сейчас, сейчас Стихия, как и много лет назад, начала посматривать на своего хозяина, как на пищу. Любая ошибка готова обратить зарвавшегося мага в кучку пепла, и любая атака готова стать последней. И это еще странно, что Огонь терпит вот уже четвертые сутки.

Оэр перевел взгляд вперед, но не туда, где уверенно раскидывал в разные стороны одиноких тварей Льерд, а чуть ближе, в самый центр их подсократившегося отряда. Туда, где в чуть красноватом свете пребывала самая необычная воспитанница Ордена Тенет. Девушка уже пару раз приходила в сознание, но ненадолго — слишком уж мало познал за все это время ученик Эр Эльзара о самом полезном разделе Искусства, и слишком уж не любил Огонь лечить. Ему больше нравиться убивать и уничтожать.

Когда-то давно Нуцег задавался вопросом о том, как целителям удается держать свои лечащие чары в активном состоянии по несколько дней. Нет, он и теперь этого не знает наверняка, но отныне может похвастаться подобным опытом, ибо вот уже сто три часа прошло с того момента, как тот окружил Милену плетением левитации и добавил к нему несколько из магии целительства. И с тех пор не прекращает придавать бледнеющим нитям насыщенности. Сто три часа, а он все еще жив, когда, в бытность стражником, ему хватало куда как меньше, чтобы начать бояться за свою целостность. Сторожевая сеть выворачивала его наизнанку за четыре. И теперь ему, кажется, становится понятно, почему это так.

И разумники, и целители являются магами Воды. Их заклинания ориентированы именно на эту Стихию, а она относится к своим адептам более снисходительно, чем Огонь. И пусть он считается повелителем именно последнего, но всем этим плетениям его научила целительница, и даже напитанные силой пламени, они принадлежат Воде, а значит, не столь для него опасны. Хотя. Не так уж это и важно, ведь до побережья осталось немного, а там их будет ждать решительный бой... последний бой. И надеяться на эскадру глупо, в данный момент та должна находиться гораздо южнее.

Однако нет большего горя и позора для воина, которым ее небезосновательно считал чародей, чем невозможность перед смертью оказать сопротивление своим врагам. В таком состоянии она никому не навредит, и неплохо бы это как-то изменить. Он даже знает как. Вернуть ей способность драться? Это вполне осуществимо, но не более чем на пару часов. А что будет после? Вероятнее всего, та просто упадет в обморок и перейдет в состояние, еще более худшее, чем нынешнее. Но наступит ли для них это пресловутое "после"?

Что-то легонько уткнулось в грудь, и маг почти равнодушно посмотрел на выбившийся из-под собственной одежды медальон с нарисованным на нем человечком. Он бы с большим удовольствием и облегчением отдал возможность спасения Милене, но артефакт нельзя перенастроить, а выбирать путь труса он не будет. Не хотел этого тогда, когда Эр Эльзар только рассказывал о своих подарках, не станет и сейчас.

Прервав хаотично роящиеся мысли, Нуцег на пару мгновений замедлился, а после нанес еще один удар по телу Стаи, отправляя той очередную гроздь Огненных Шаров. И вновь ответом служил горячий воздух, прошедшийся между волос головы, и жалобный скулеж раненного зверья, быстро затерявшийся в яростном рыке озлобленных сородичей.

Аль`Гуэн отпустил их молча и без особого сожаления. Спустя один день, после тех ночных событий, они снялись с места, а затем отправились дальше. Такая задержка практически ничего не изменила, и отряд все так же продвигался от ритуала к ритуалу. Кстати, ни Льерд, ни Тваленс даже словом не обмолвились о лишних потраченных сутках, будто и вовсе не заметив оные, а девушка больше не желала касаться той темы.

Вот только переменилась сама обстановка. Беззаботной прогулке быстро пришел конец, ибо вскоре они выбрались на обитаемые территории. Не сказать, что им повстречалось так уж много городов, деревень и бродящих по лесам хронов, но факт оставался фактом — с тех пор, как взору открылось первое обитаемое жилище, спокойствия поуменьшилось у каждого из людей.

Да и с местами, отмеченными на врученной карте и подходящими для наименее заметной деятельности серебряного паучка, вышло немало хлопот. Большая их часть была, мягко говоря, непригодной, так как находилась либо в непосредственной близости от деревень, либо на открытых всем ветрам полях. А одно, так и вовсе располагалось в центре явно населенных разумными руин, оставшихся то ли после замка, то ли после дворца. И тут уж приходилось выбирать из двух зол, а чаще, лавировать между ними. Редко какой ритуал проходил в оптимальном, с точки зрения отсутствия остаточного следа, месте. И ему пришлось знатно помучиться, дабы остаться незамеченным как явно, так и в плане магии.

Однако любая дорога, сколь бы длинной и опасной она не была, рано или поздно подходит к концу, завершалась и эта.

Последний из сеансов передачи проходил в нескольких сутках пути к востоку от Ашгара — столицы темного народа. Впрочем, к ней они и не собирались приближаться, наоборот, после ритуала у них оставалась седмица на то, чтобы добраться до точки рандеву с эскадрой, и уже там, навсегда распрощаться с враждебным Свету краем.

Не вышло...

Оэр сидел и задумчиво изучал разворачивающееся действо. Достаточно необычное действо. За все эти три месяца он практически досконально изучил и собирающий сведения артефакт, и привязанное к местности плетение, которые, фактически, являлись двумя частями одного целого, но такое видел впервые. До этого неподвижные и источающие тусклый синий свет линии, выведенные им на земле, будто ожили и сейчас гневно накидывались на помещенного в центр паучка, опутывая того непроглядным коконом. Занимались они этим с жадностью разбойника, дорвавшегося до никому не принадлежащих богатств.

Но не в этом заключалась основная странность, в конце концов, нечто подобное сопровождало каждый ритуал, пусть и не так яростно, что ли. Неестественным было другое — паук сопротивлялся. Освободившись от стесняющей движения наколки, с помощью которой тот крепился к одежде, он, лениво отпираясь, принялся закапываться в землю, пока не скрылся в ней целиком, утянув вслед за собой и часть не потерявшего активность плетения. После этого фон магии нормализовался, а маг, до этого выглядевший весьма растерянным, вдруг понял, в чем тут дело.

Зачем же уносить с собой настолько идеального шпиона, когда можно "забыть" его у стен вражеской столицы и изредка использовать, исходя из самых благих намерений? Весьма грамотный ход, ведь сил, оставшихся в плетении, вполне хватит на пять-шесть кратковременных передач, а место тут почти идеальное. Династия Зариса Третьего, как и сказал когда-то Эр Эльзар, и впрямь отличается своей разумностью.

— Это все? Ритуал завершен? — спросила Милена, на секунду отвернувшись от костра, почти не дающего дыма, да и тот, что был, предпочитал стелиться понизу.

— Да, — коротко ответил чародей, обведя взглядом бойцов Ордена. Девушка — занята готовкой, командир — с неослабевающим вниманием осматривает округу, а где же Тваленс? Ведь совсем недавно и он находился поблизости.

День был в самом разгаре, и, после краткого перерыва, путешествие должно возобновиться. До этого момента оставалось несколько десятков минут, а потом ничем непримечательный лесной овраг, рядом с которым и расположился отряд, вновь опустеет. И у них больше не останется таких уж сильных ограничений в выборе дальнейшего маршрута.

Нуцег внутренне напрягся — сейчас. Сейчас должно проясниться то, имели ли все его подозрения хоть какую-нибудь связь с реальностью. Он-то практически убежден в том, что имели, но никаких неопровержимых доказательств предательства у него нет, а потому тень сомнения все же появилась. Сомнения, они всегда возникали у него в последний момент, но теперь для них уже поздно. Ибо, в любом случае, именно сейчас было самое удобное время для того, чтобы окончательно сбросить все маски.

Пара минут ожидания, и Тваленс вышел из-за небольшого холма прямо напротив него, неторопливой походкой приближаясь к костру. В пригороде Ашгара деревья росли не столь привольно и хаотично, как на далеком севере, здесь чувствовалось некоторое влияние разумных, изредка прорежающих ряды вековых елей и сосен. И потому фигура воина оказалась видна издали. Девяносто метров, восемьдесят, семьдесят.

О, Боги! Каких же усилий ему стоило не вонзить в того выжидающий взгляд, полный догадки и подозрения! Взгляд, который все бы только испортил.

"Ты же разумник, чтоб тебя, пусть и недоделанный!" — Мысленно вскричал маг, заставляя себя перевести все еще равнодушный взор на потухшие линии плетения связи, и при этом отслеживая краем глаза передвижения бойца. — "Шестьдесят, пятьдесят. Остановился. Давай же!" — Едва сдерживая рвущийся Огонь, подумал он, а к глубоко запрятанным чувствам тут же добавилось столь же незаметное для окружающих нетерпение: — "Давай!"

— Это был последний? — Глухо донеслось из-под маски, то ли вопросительно, то ли утвердительно, а затем все переменилось быстрее, чем за одну секунду.

Фигура подозрительного воспитанника Ордена внезапно расплылась, и чародей услышал лишь звонкий "дзынь", а потом, в шаге от юноши, появилась Милена с зажатым в руке кинжалом, подставленным плашмя. Именно от него отскочило точно такое же оружие врага, которое предназначалось ученику — Попался!

— Эй, — недовольно обратился к девушке предатель. Все-таки предатель. — Двадцать пятый? Это же на два шага выше твоих нынешних способностей. Ты не должна была успеть его спасти!

— Что ты делаешь? — сухо окликнул подчиненного командир.

— Еще не понял? — с непередаваемой смесью превосходства и презрения переспросил Тваленс, после чего откинул свою маску на землю: — Не возражаете?

Ничего необычного затерявшийся в траве кусок материи не открыл. И дело было не столько в лице предателя, которое маг видел впервые, сколько в представшей взору ауре. Именно маска и скрывала ее, каким-то неизвестным образом влияя на видение окружающих. Так вот, в ауре бойца отсутствовал всякий намек на Тьму, словно бы перед ними стоял самый обычный человек. Однако это еще ничего не означает наверняка.

"Быстрее," — поторопил бывшего стражника внутренний голос. — "Она же сейчас на него попросту накинется!"

И тот понимал, о чем он говорит — намерения целительницы не являлись для него секретом. Еще никогда до этого Оэр не ощущал в ней подобной ярости. До ответного удара оставались мгновения. И это был неопровержимый факт — та, и впрямь, готова убить собрата, напавшего на сопровождаемого мага, даже не разобравшись до конца в причинах.

— Позвольте я объясню. — Положа ладонь на напряженное плечо заслонившей его Милены, поднялся он, сжимая руку в кулак и отводя девушку себе за спину, а заодно, слегка вдавливая в землю.

"Спокойнее," — про себя произнес чародей, на секунду нежно коснувшись глазами зеленоватого взора спутницы. А после посмотрел в темные очи врага. — "Вот как ты все воспринимаешь? Как игру и как возможность развеять скуку?! Тебе бы не следовало прерываться на разговоры, тогда у тебя оставался бы шанс на победу. Ведь там, где ты наслаждаешься мнимым превосходством, я стараюсь выжить. И мне не так уж много нужно для этого знать. Итак, предательство или Тьма?"

— О, — изумленно протянул изменник, сохраняя покровительственную улыбку на устах. — Кажется, меня просчитали. Не будет ли это слишком уж большой наглостью спросить то, насколько давно у тебя возникли подозрения на мой счет?

— С той ночи, — спокойно сказал ученик Эр Эльзара. — У Аль`Гуэна они подтвердились.

— Ах, Аль`Гуэн, Аль`Гуэн, — с притворным прискорбием на лице почти пропел собеседник. — У меня не оставалось выбора, знаешь ли. Я не мог позволить Мертвому Городу забрать вас всех. А что касается той ночи... то, кажется, я понимаю, о какой ночи идет речь. Тут у меня оправданий нет. Это очень необычно, когда земли хронов признают хозяина в человеке. Я бы сказал весьма необычно.

— О чем это ты говоришь?

— Не понимаешь? — Прищурился Тваленс, словно подозревая в предшествующем вопросе неискренность. — Или же уже введен в заблуждение? Дай-ка я угадаю. Ты. — Тот указал рукой за спину повелителя Огня. — Ты наверняка сказала ему об интересе со стороны Тьмы, не так ли? Девочка, никогда не делай подобных выводов, основываясь на поверхностных знаниях Ордена! Тьма не хотела поглотить твоего дружка, она дрожала в его присутствии, потому что видела в нем одного из Владык. Вот и все.

"Отлично," — тут же подумал Нуцег, пропустив все словоблудие врага мимо сознания. — "Сам того не подозревая, ты вручил мне еще один подарок. Ты правильно хотел, устранить меня первым, ведь я — самое опасное, но при этом, еще и самое уязвимое звено отряда. Но что это? Мне кажется, или в твоем плане и впрямь не уделено никакого внимания первому пункту?"

— А ты. — Он в точности повторил жест противника, обвиняющее вытянув в его сторону указательный палец. — Только что совершил как минимум две ошибки.

— Сразу две? — поддельно удивился тот, сделав навстречу еще несколько шагов — разговор начинал его утомлять. — Не укажешь ли мне на них, а?

— Конечно, — не отводя руки, произнес маг. — Первая заключается в том, что ты ведешь себя слишком расслабленно, а другая ошибка... — Чародей чуть напрягся, и ноги предателя оплели ярко-огненные переливающиеся сети, не дающие сделать ни малейшего движения. Вторая Печать Огня даже адепта Мрака заставит задуматься о вечном, не говоря уж о простом бойце Ордена. Не существует еще способа, для быстрого избавления от ее объятий. Юноша удовлетворенно хмыкнул, а потом поспешно добавил: — Неужели ты думал, будто я смирюсь с тем, что какой-то ритуал каждый раз лишает меня моей магии?!

Еще одно усилие, и развернулся Огненный Щит, который, по задумке, должен был прикрыть своего обладателя от первой атаки, но случилось так, как случилось — девушка оказалась быстрее. И в ответ на последнее действие, правая кисть тут же окуталась пламенем с дожидающимся в нем плетением Высшей Магии — оно, это так и не поддавшееся осознанию пламя, всегда реагировало на применяемые им чары, но становилось видимым для остальных лишь тогда, когда готовился по-настоящему сокрушительный удар. Такой, как сейчас.

— Гори!

И не отзвучал еще последний звук короткого приказа, как по земле зазмеились ярко-алые полосы жидкого огня, не обращающие никакого внимания на мешающие им деревья, попросту сжигая их и двигаясь дальше — Жар Бездны сам подстраивал местность под свои нужды, уничтожая все, что считал помехой. И вскоре странный, состоящий из одних ломанных линий рисунок замкнулся, оставив нетронутым лишь то место, где находился враг. Высоко в небо ударили фонтаны прозрачного пламени, в клочья изорвавшие барашки лениво плывущих по небу облаков и отправившиеся дальше вверх. А после вокруг начало стремительно холодать.

Жар Бездны — это одно из немногих заклинаний Огня, которое атакует объект лишь частью своей силы, полностью концентрируясь на противнике и не создавая под ним многометровых воронок. Оно действует по схожему с тайфуном принципу, только масштабы здесь попросту несоотносимые. Да, к тому же, Жар забирает тепло не изнутри, а снаружи и сосредотачивает его на одной точке, а не по всей поверхности плетения. Таким образом, название полностью оправдывало суть этого творения — на некоторое время внутри, в самом деле, воцарялась Бездна.

Данное заклинание способно достигнуть немыслимых температур в сотню тысяч градусов! И может держать ее целых одиннадцать секунд! Только магистры и мастера в состоянии устоять перед таким пусть и кратковременным, но невообразимо-мощным напором. Да и то, это будет далеко не каждый магистр.

— Ты знал?! — обвиняющее воскликнула Милена, повернув чародея в свою сторону, как только оценила силу последнего плетения.

— Догадывался, — поправил он, непроизвольно передернув плечами — наконец-то и эти земли узнали, что такое настоящий холод. Но виной его дрожи стал не нежданный пронизывающий мороз, а все еще плещущаяся в глазах спутницы кипящая ярость. — Я мог только догадываться, так как не имел никаких доказательств предательства. Однако все это время я ждал именно его...

Оэр прервался на полуслове и резко повернулся назад, но лишь увидел исчезнувшую фигуру изменника, а потом услышал краем уха:

— И ты упрекал меня в беспечности?

Удар. Очень сильный и невероятно быстрый удар, наткнувшийся на Огненный Щит и чуть запоздавший блок собеседницы, который сумел остановить продвижение оружия сквозь померкнувшее плетение Щита. Затем новое смазанное движение, звук стали столкнувшейся со сталью, пришедший откуда-то спереди, и Льерд с Тваленсом поменялись местами.

"Путь Ста Шагов. Если бы это был Катмай, то Щит не спас бы..." — проползла отдающая легкой паникой мысль, попытавшаяся вытянуть вслед за собой и сдерживаемые чувства. Пока главным среди них являлось удивление, но то уже начало преображаться в страх.

— Ты жив! — выкрикнул он отдалившемуся врагу. — Как ты можешь быть жив?!

— Как? — Улыбнулся соперник, поигрывая полупрозрачным мечом, переливающимся всеми оттенками черного. Еще минуту назад его руки были пусты. — А разве ты умрешь, если на несколько секунд на тебя повеет запахом дома? Я знаю это заклинание, маг, его называют Жар Бездны. Но что оно для того, кто вышел из этой самой Бездны?

Чародей сосредоточился. Он уже поборол в себе то, что заставило его кричать, и внутри него вновь жила лишь концентрация.

"Смотри! Невозможно, чтобы его нельзя было заметить. Льерд способен видеть каждое его движение, раз сумел отбить удар. Значит, и ты это можешь. Только смотри!" — Он думал, а справа и слева от него находились ледяная ненависть и горячая ярость. Льерд и Милена. Они не колебались. Они ведали о каждом слабом месте техники Ордена. — "Сейчас!"

Нуцег не знал, что именно заставило ударить его в место, которое располагалось рядом с костром. Предатель в тот момент находился вовсе не там, да и по всему его виду можно было предполагать, что он отправиться совсем в другую сторону. Однако кто-то словно заставил повелителя Огня выпустить Копье поверх забытого обеда, а в следующий миг вся троица оказалась на пути заклинания. Сначала кинжал Льерда встретился с мечем врага, прикрывшим живот, потом в грудь Тваленса врезалось Копье, пробившее в ней сквозную дыру, а чуть спустя в шее изменника появилось оружие девушки, и еще не принявшее факт смерти тело застыло в воздухе.

Он не понимал, почему эта воля выбрала именно Копье, ведь то могло задеть и союзников. Но отчего-то не задело. И от чего, тот не понимал также. А еще она, эта воля, уверенно заявляла, что бой не окончен и готов начаться вновь в любой миг.

— Уходите от него! — предупредил маг, догадываясь, что уже не успевает.

И он не успел. Переливающийся черным меч ожил в руках убитого и самым своим кончиком прочертил по туловищу девушки алую линию. И тут же его эфес ударил по подбородку другого бойца, заставив того пошатнуться. Доля секунды, а после сталь опять ударила о сталь.

— Прекрасно. — Шевельнул бледными губами Тваленс, заставив полыхать свой клинок мрачным пламенем. Из его прожженной дыры в груди не лилась кровь, не торчали обугленные обломки ребер, и лишь едва заметный туман пульсировал там, будто живое сердце. — Я ждал именно этого, ждал, пока ты разбудишь Тьму рядом с собой, мальчишка. Хотя можешь называть это простой интуицией, ведь ты так и не поверил ни единому произнесенному мною слову.

Он сделал широкий взмах расплывающегося перед глазами оружия, оставившего медленно затухающий шлейф из серых искр, вынуждая таким образом отступить командира, а потом скрестил в его сторону пальцы свободной руки. Туловище Льерда обхватили неподъемные черные цепи, отбросившие того на пару метров назад, — у магии Тьмы имелся свой аналог Огненных Печатей. Однако добивать поверженных врагов воспитанник Ордена не стал, спокойно оставив тех за своей спиной и надвигаясь на ученика Эр Эльзара.

— Видишь вот это? — В дневном свете заискрился тысячами отблесков маленький предмет, выполненный из прозрачного серебристого материала и отчего-то вызывающий мысль о застывшей слезе. Чародей, одновременно творящий несколько плетений и потянувшийся к Дару Богов, замер. — Завораживает, правда? Запомни этот момент, мальчишка, ведь ближайшую вечность ты будешь помнить только его.

Тваленс непринужденно раздавил крохотную безделушку, вызвав настоящий взрыв серебреной пыли, укрывшей того от взора. А потом на его месте возникло совсем иное существо, как минимум вдвое возвышающееся над самым рослым человеком. Костлявое, имеющее вместо пальцев по пять длинных тонких когтей, с рыжеватой пергаментной кожей, обтягивающей все тело и пару сложенных за спиною крыльев, с выделяющимся набором тонких, как иглы, клыков, с остроконечными ушами, сходящимися где-то за затылком и плескающимися озерами Тьмы в пустующих глазницах. Последние просто притягивали взгляд, заставляя забывать о всех остальных чертах лица. В своих руках оно держало за плечи труп с пробитой в груди дырой.

— Это была моя печать. — Эхом донеслось со всех сторон. Тварь сделала легкое усилие, разрывая свое предыдущее вместилище на две неровные половинки, а затем выпрямилась, расправив просвечивающиеся крылья. — Та зверушка, заключенная в сфере, подбросила меня на одну ступень, но ты, ты — большее. Я съем тебя, и это поставит меня выше любого из Хрангов.

Оэр остановился, так и не донеся руки до подарка наставника. Подрагивающие пальцы вдруг сжались в кулак, вокруг которого зарезвилось пламя. Стена отрешенности и сосредоточенности, возведенная разумником разрушилась в единое мгновение, не устояв перед рвущейся из самых глубин души ненавистью.

— На пирсе в Эльроде был ты? Это ты убил тех, кто пришел со мной!! — И такова оказалась скрытая сила этого крика, что враг не сумел отказать себе в удовольствии ответить. Ответить так, как умеют лишь демоны.

— Я не мог простить того, что кто-то убил мою куклу. — С явным сожалением произнес он, так и не раскрыв клыкастого рта. — Это были твои друзья? Извини, если бы я знал это тогда, то они бы не умерли... не умерли настолько легко.

Пламя получило свободу. Впервые он не пытался ему мешать, не испытывал по этому поводу страха или настороженности. Чародей принялся ему помогать. Каждый сантиметр кожи, скрывающийся в рвущемся на свободу огне, давал своему обладателю что-то новое. Силу и знания, приходящие оттуда, откуда тот не стал бы принимать их ранее. Из Тьмы.

Да, отныне маг знал о своем враге все. То, из какого противоестественно союза возродился этот полудемон, то, как он захватывает чужие тела, получая все их умения и память, то, как теряет большую их часть, когда погибает временное вместилище, то, почему Дар Богов не смог бы его уничтожить, пока не высвобождена истинная сущность, и то, сколь ничтожен он перед лицом скрытой в пламени мощи. А еще то, что души всех убитых этой тварью — свободны. Он не мог инициировать себя подобным образом, пока была цела его печать.

— Великолепно. — Противник сделал шаг вперед, проведя взором по огню, объявшему правую руку ученика. — Но не переусердствуй, мальчик. Удар моего меча смертелен для любого живого существа, и эта никчемная целительница держится лишь из-за полученных от Ордена знаний. Ты уверен, что хочешь сделать из нее Восставшего? Теперь ей хватит одного твоего прикосновения, чтобы превратиться в самую злейшую тварь Ночи.

"Поэтому ты и не стал их убивать? Чтобы сдержать меня? Но твое превосходство вновь тебя ослепляет. Демон, ты еще не понял, что жертва — это ты? И это даже не мое решение. Так захотели те, которые послали тебя ко мне!"

Бой. Пламенный Клинок, ставший продолжением души, карающей дланью обливающегося ненавистью сердца, встречался со своим темным полупрозрачным собратом, подросшим вместе с полудемоном, повергал того неожиданными атаками, непостоянством формы и размеров, а затем ранил и кромсал ненавистную тварь. Уклонения, внезапные выпады и контратаки — ничему из этого Нуцега никогда не обучали всерьез, но теперь он умел все, что умел враг, и даже больше. Бой был стремительным и решительным.

Но в памяти отражались лишь ничего не значащие мгновения схватки. Он не помнил, как отсек крыло, как погружал яростно пылающий меч в плоть полудемона, как отбивал удары и защищался от смертельных взмахов когтей. Да, ничего из этого не задержалось в его голове, детали являлись не столь важными по сравнению с испытываемыми чувствами.

Это нельзя было назвать радость, скорее глубоким удовлетворением с легкой примесью чего-то непонятного и малозаметного, поднимающегося из давно позабытых глубин памяти и с каждой секундой набирающегося уверенности. Это ему нисколько не мешало.

И лишь под конец, когда бесконтрольный Огонь, вволю перемешавшийся с Тьмой, попытался вырвать порченную душонку твари, маг остановился. Он не хотел уподобляться врагу, но неизвестная и неощутимая до этого мгновения жажда пыталась вынудить его выпить сущность противника и влить ее в себя. Жажда, которую нечего и сравнивать с обычной, ибо ни один измотанный пустыней странник не смог бы превзойти его в желании припасть к дарящему жизнь источнику, желании, на краткий миг ставшим всем смыслом его существования.

Чародей заколебался. Как-то разом пришло понимание, что оно принадлежит не ему, что то преследует иные цели и что у них с ним разные пути. С огромным усилием он отпустил зажатую в клещах Мрака тварь, обливающуюся какой-то зеленоватой густой кровью, стекающей с нее, будто смола с дерева.

Однако, секунду назад, безвольное тело вдруг встрепенулось и без всякой благодарности обхватило когтистой рукой шею соперника.

— Ты почти победил... — произнес истерзанный враг, приподнимая Оэра на уровень глаз. — Но ты оказался слишком хорош для того, что слился с тобой. Пришло время вам двоим стать моей пищей.

Эти его слова перебил неясный шепот, вклинившийся в мысли ученика и попытавшийся подменить их покорностью и не противодействием судьбе. Он был еще слишком слаб и неуверен, и все же весьма ощутим. Шепот призывал отринуть память об этом мире, отбросить чувства и эмоции, силу и знания — все то, что составляло личность мага, обещая взамен ледяное безразличие. И, даже ослабленный Огнем, он находил в нем отклик.

Нуцег вспоминал, вспоминал каждую секунду из своей жизни, вдруг оказавшейся такой странной и никчемной. Годы, проведенные согласно диктату отца, путешествие до столицы, прошедшее под знаком страха погони, труд в стекольной лавке, едва-едва перекрывающий минимальные потребности в еде и одежде, первые месяцы в Институте и встреча с Эр Эльзаром, а потом и переезд в портовый Эльрод. Он вспоминал, ощущая как все эти события проскальзывают мимо него и не дают ему шанса зацепиться за них. Словно сорвавшийся с вершины альпинист, он летел в бездну забвения, уже не в силах остановить падения и лишь впустую раздирая руки об отвесные скалы безразличия. Но что-то все еще держало его здесь, раз за разом отдаляя момент столкновения с землей. Какой-то кусок сознания никак не желал поддаваться шепоту, надсмехаясь над его попытками к порабощению.

И в ответ на это, где-то внутри принялось разгораться одно очень знакомое ощущение, казалось уже прочно забытое и выкинутое из памяти. Этим ощущением была жажда знаний. Та, что превращала многих достойных людей в фанатиков от магии или науки, та, что когда-то неимоверно давно была разбужена в нем учителем.

Он потянулся к этому островку спокойствия в бушующем море сметающего все и вся безразличия и почувствовал встречное удивление, а мгновение спустя — удовлетворение. Падение тут же замедлилось, а вскоре и вовсе прекратилось.

Чародей открыл закрытые силой шепота глаза и понял, что прошло не так уж много времени. И единственное изменение, на которое натыкался взор, касалось его врага. Тот явно выглядел лучше, чем в тот момент, когда сместил битву из мира реального в мир разума и воли. От былых ранений не осталось и следа.

А вот собственное состояние, напротив, не радовало. Нет, физически он был здоров, но вот в моральном плане — полностью подавлен и практически сломлен. Начальных аспектов магии разума оказалось явно недостаточно, чтобы на равных сражаться с прорвавшимся внутрь Мраком. Даже щупальца Тьмы, призванные в свое время спятившим стариком, не шли ни в какое сравнение с напором полудемона.

Осколков воли только и хватило на то, чтобы взять в руки Дар Богов, и, подавив едва не вырвавшийся крик, когда тот обжог пальцы нестерпимой болью, почти бездумно ткнуть им вперед. Сил удивляться странному поведению подарка наставника уже не было, как, впрочем, не было на то и времени.

— Прожуй сначала вот это. — То ли произнес, то ли просто подумал юноша, а после их обоих разметала вспышка невыносимого белого света. И Оэр в тот момент мог поклясться, что этот Свет набросился на него с той же самой яростью, что и на противника. Он не потерял сознания ни от удара взбесившегося воздуха, ни от жесткого столкновения с землей, а потому мог в полной мере "насладиться" всеми оттенками неизведанной до этого боли. Боли, которую приносит узнавшая свою жертву Первостихия.

Сердце то и дело пропускало удары, а каждая клеточка тела вопила от непереносимой муки, раздирающей ее на части. Что удержало его в тот момент от сумасшествия? Наверное, это было понимание того, что врагу досталось много больше и что тот тоже пережил эту боль. Впрочем, для проклятого полудемона она стала последним, что он увидел в этом мире, прежде чем навсегда уйти в Бездну...

В себя он пришел единым рывком. Просто в какую-то секунду понял, что Свет больше не пытается отправить его вслед за тварью в Нижние Миры. Еще несколько десятков минут ушли у него на то, чтобы хоть немного компенсировать последствия ярости Первостихии, но даже так Нуцег не перестал ощущать себя одеревеневшей куклой, лишенной чувствительности и подвижности, с померкнувшим взглядом и пустотой в душе. И данное положение лишь усугублялось свершившейся местью, которая, вопреки ожиданиям, не принесла зримого облегчения, скорее еще более глубокое безволие и апатию, сменяемую мерзкими мыслишками о суициде. Хорошо хотя бы то, что времени их выслушивать, у него не осталось. Ведь он не зря называл Жар Бездны самым громким заклинанием, да и вспышка Света на землях исконной Тьмы просто не может остаться незамеченной. А раз так, то стоит ждать скорого прибытия охотников.

Однако в тот момент для него фактом, куда более важным, стало ранение спутницы. Именно оно заставило совершить над собой очередное насилие в попытке оказать помощь целительнице. Какое-то время он уделил только ей, предоставив возможность почти не пострадавшему Льерду, узы которого разлетелись от высвобожденного Света, разбираться со всем остальным.

После они отправились в путь. Достаточно быстрым темпом и почему-то в сторону побережья. Направление задал именно командир, а Оэр не стал ему перечить, хотя вполне ясно предполагал, что их единственный, надо заметить, весьма скудный шанс на выживание заключался в попытке прорваться к эскадре, а вовсе не к пригороду столицы хронов. Вот только сил на то, чтобы задавать вопросы у ученика мага не было. Даже предложи ему сейчас Льерд остаться, и он не смог бы сказать "нет". Это поразительное безволие, столь нехарактерное ему прежде, пугало больше всего.

А через восемь часов их нагнала Стая...

Это заклинание не относилось к Целительству, оно было целиком и полностью творением Огня, с его стремлением к уничтожению врагов, презрительным отношением к цеплянию за жизнь и с неизменной безжалостностью к собственным адептам. Кровь Берсерка.

Последний шанс для смертельно раненного повелителя Огня, позволяющий выжать из гибнущего тела оставшиеся крохи и кинуть их в горнило схватки. В надежде дотянуться до врагов и прихватить тех с собой. Плетение столь же безумное, как и тот, кто станет его применять. Но иногда наступает время и для него. Например, такое, как сейчас.

В сражении достаточно всего лишь нескольких мгновений, чтобы сотворить его и внедрить в собственную плоть. Но чародей не хотел спешить, ведь основная проблема заключалась в том, что заклинание предназначалось для девушки, а не для него самого, и хорошо бы, если после у нее останется шанс на выживание. Поэтому он и тянул, усложняя элементарную схему и сбивая ее убийственную — во всех смыслах этого слова — эффективность.

Не самое удачное время для экспериментов, но на него сыграло то, что с приближением к Заливу Бурь Стая вела себя все более вяло, то ли вымотавшись в бесконечной погони, то ли отчего-то недолюбливая большую воду. Однако была по-прежнему рядом, будто ожидая того, что жертва одумается и повернет назад.

В общем, его задумка вполне удалась. И пусть процесс был искусственно заторможен в десятки раз, зато Кровь Берсерка перестала являться точкой невозврата, после которой встречи с предками уже не избежать.

Еще минут через сорок сквозь поредевший лес показалось побережье, а вскоре отряд вышел к морю. И вот там-то их поджидал интересный сюрприз.

Глава 26

Капитан "Победоносного", а заодно и предводитель эскадры Васиш Джуд не был военным в классическом понимании этого слова, да и моряком, пожалуй что, тоже. Нет, в нем с самой ранней поры жила непреодолимая тяга к безбрежности океана с его красотами и опасностями, дальними землями, таящими новые богатства и славу, которую ему никто не помешает забрать — да мало ли открытий и загадок может принести эта обманчивая стихия? — но все оказалось совсем не так, как мог бы он себе представлять в детстве и отрочестве. За свою долгую карьеру он исходил ни одну тысячу миль, однако это ничего не изменило. Что это за капитан, ни разу не попавший в шторм и не вышедший из схватки с ним победителем? И что это за моряк, лишенный возможности отойти от береговой линии дальше, чем на тридцать миль?

Нынешний флот уже совсем не тот. Это не флот, которым правил когда-то Оммэр. И дело тут не в постоянно урезаемом финансировании — это скорее следствие. Одно из многих следствий, знаменующих собой закат эры истинных мореплавателей. А причину, причину он выведал уже давно. На берегу о ней знают лишь те, кому положено это знать. Но поделать ничего не могут. Ни Империя, ни Институт со своими хвалеными выпускниками и мастерами.

А правда проста — флот свое отжил и все в большей степени зависит от энтузиазма отдельных личностей. В отличие от другого творения Оммэра — Империи — его агонии уже не суждено обернуться возрождением. Обреченный на гибель, будто человек, запертый в камере Ликса, он медленно задыхается в своей безысходности. И нынешнее задание тому лишь подтверждение.

Гнать пять боевых кораблей на другой конец континента, сняв их с уже никому не нужной блокады Кирата, только для того, чтобы забрать четырех людей — это ли не показатель небрежного отношения к капитанам? И сколь бы важными и ценными разведчиками те не были бы, это не объясняет того, что на каждого из них придется по одному морскому охотнику, да еще и останется. И это в тот момент, когда война с Тьмой уже началась!

Для пятерки охотников просто не нашлось более важной задачи, чем эта. Нет у врага морских колоний, как не осталось их и у Империи. А значит, все самое важное будет происходить на суше, а флоту достанется роль статиста и мальчика на побегушках.

По привычно покачивающемуся полу неожиданно прошлась волна ощутимой вибрации, а затем корабль сотрясла сокрушительная отдача, чуть его накренившая на один бок, а заодно и повернувшая на пару градусов с заданного курса.

— Какого! — Не сдержался Васиш, вскакивая с места и бросаясь к двери из каюты. Он прекрасно понимал, что в этот самый момент мага, приписанного к новым орудиям, недобрым словом помянул каждый его матрос.

Он успел как раз вовремя. За те двадцать секунд, что потребовались на перезарядку главного калибра, капитан умудрился схватить амулет связи, слетевший вместе с бумагами со стола, и приникнуть к стене.

На этот раз удар был сдвоенным, и Джуд почувствовал, как у него екнуло сердце — "Победоносного" весьма недурственно подкинуло и чуть было не опрокинуло. Как человек, проживший несколько десятилетий на одном корабле и успевший с ним породниться, он точно мог сказать, что фрегат не перевернулся лишь чудом.

— Отставить огонь!! — прорычал он, сжимая хаотично замигавший амулет — к главе эскадры пытались пробиться капитаны остальных охотников, решившие выяснить причины, сподвигнувшие его нарушить маскировку. — Чей приказ?!

Последнюю фразу Васиш произнес, уже выйдя из своей каюты и выпустив из руки магическую побрякушку. Связь была прервана, но и обращался он сейчас к команде только своего корабля. Остальные могут пока подождать, ведь быстрого взгляда хватило, чтобы понять, что никаких врагов нет и не предвидится. Куда же они целили-то тогда?

— Мой, — почти спокойно ответил чародей. Мкас Лаунс. Здесь он был скорее гостем, пассажиром, прибывшим для дополнительного контроля над образцами нового оружия, рожденного гением военной и магической мысли и волею случая установленного в недрах "Победоносного" перед самым отплытием. Вот только капитан уже давно не верит в подобные совпадения, да и предшествующее поведение мага более приличествовало наблюдателю, а не занятому своими делами испытателю. Про последний его финт и говорить не стоит — отдавать подобные распоряжения вне его компетенции.

— Надеюсь, вы понимаете, чем это нам грозит? — Опасно сузив глаза, приблизился к чародею Васиш. — Маскировка...

— Нет больше никакой маскировки. — Все так же равнодушно перебил Мкас, а его собеседник вдруг понял, что его безразличие — признак спрятанного страха. Большого страха. И последующий приказ об атаке — всего лишь жест отчаяния. — Она снята, снята с берега.

— Ловушка? — быстро переспросил капитан, кинув взгляд на еще один амулет, горящий ярко-красным светом вот уже седьмые сутки. Впрочем, он и сам все понял. На то, чтобы мысленно похоронить команду разведчиков ему хватило пары мгновений, а затем тот обратился к своим коллегам с других кораблей: — Ложитесь на обратный курс, идем в боевом порядке.

— Вы еще не поняли, капитан? — с пугающей обреченностью произнес маг, расслышавший его слова. — Эту маскировку ставил мой учитель, мастер. Тот, кто ее убрал, как минимум ему не уступает. Ни в знаниях, ни в силе.

Глава эскадры непроизвольно отступил от чародея на пару шагов, даже не обратив внимания на его оговорку, а потом, буквально затылком почувствовав напряжение своей команды, посмотрел вверх, на небо. И, как и остальные, опешив на какую-то долю секунды, тихо выговорил:

— Б-бездна...

— Какого демона? Какого демона они здесь делают? — требовательно вопросил Оэр у командира, наблюдая за пятью отдаленными военными суднами, пытающимися одновременно выполнить разворот и отбиться от сотен, нет, от тысяч мелких точек, кружащих над ними, как пчелы над разоренным ульем. Что именно за твари стояли за этими самыми точками, оставалось непонятно, но можно было предположить, что то низшие демоны. — Разве эскадра должна ждать нас здесь?

— Все не так просто, — весьма напряженно проговорил Льерд. И то ли виной этого напряжения стало нападение на имперские корабли, то ли так и не пришедшая в сознание целительница, а может и застывшая на грани видимости Стая, но воспитанник Ордена все-таки решился его просветить: — Нам дали одну вещь. В случае неудачи и невозможности вернуться прежним путем, ее следовало активировать и прорываться к берегу.

— Что за вещь?

— Амулет, посылающий несколько коротких магических импульсов в час, воспринимаемых только таким же амулетом, находящимся на одном из пяти кораблей. Таким образом, они узнали о нашем провале и определили траекторию движения.

— Погоди. — Прервал его Нуцег, резво оглянувшись на скрывающуюся за стволами деревьев Стаю — ее близость уже давно действовала ему на нервы. — Но четыре дня назад эскадра находилась еще слишком далеко, чтобы успеть сюда быстрее нас.

— Верно. Амулет был активирован раньше. Тваленсом. Точнее той тварью, что захватила его тело.

— Понятно, — произнес бывший стражник. Секундой позже того скрутила невероятная по своей силе судорога, которая, впрочем, скоро отпустила. На первый раз. — Присмотри за ней. — Он кивнул на Милену. — Я больше не в состоянии удерживать ее в воздухе.

Кровь Берсерка стала для него последней каплей, после которой приветливые врата в небытие уже перестали казаться такими далекими. И напади на них сейчас таящиеся в тенях леса твари, маг не сможет им ничего противопоставить. Даже простейшего Огненного Шара. Однако им еще как-то нужно попасть на борт. И уж точно не вплавь. Да и на помощь с кораблей надежды нет — тем сейчас явно не до них. А значит, придется рисковать.

Чародей сделал глубокий вдох в тщетной попытке очистить разум и сосредоточиться на главной проблеме, но желаемого эффекта так и не достиг. Слишком все происходящее было странным: отчего-то потерявшая к ним гастрономический интерес Стая, нападение на эскадру именно в тот момент, когда та так близка к берегу и почти уничтоженному отряду — во всем этом чувствовалась скрытая логика.

Но, в конце концов, он нашел в себе силы выкинуть все это из головы, обратив раскрытую ладонь правой руки в сторону воды. Между слегка растопыренными пальцами заструился теплый воздух, с каждым мгновением становящийся все горячее. Жар вскоре распространился по всему телу, и через секунду маг весь горел. Во всяком случае, ощущения были самые те.

То, что он сейчас делал, нельзя назвать магией, лишь элементарным проявлением дара, с которого она когда-то и началась. Но и этого хватило, чтобы достичь задуманного: по слегка волнующейся воде пробежала вдруг корочка льда, которая принялась очень резво распространяться как вширь, так и вглубь. Нет, Оэр не замораживал море, он вбирал в себя его тепло, остановившись лишь тогда, когда новорожденный лед покрыл достаточную для первого шага площадку.

— Это же опасно, — слегка недовольным тоном произнес Зреш, удерживая на расстоянии полуметра от своего лица разряд сиреневого потрескивающего пламени, язычки которого едва-едва не касались кончиков вытянутых в сторону данного пламени пальцев. — Ты не мог сделать это более чисто?

— Маскировку ставил явно не дилетант, — спокойно ответил Хранг`Каар. — К тому же я не просил тебя мне помогать.

Зреш хмыкнул. Вполне возможно, что собеседник в чем-то и прав, и залп сиреневого пламени, сорвавшийся с одного из прибывших в Залив Бурь кораблей, ему никак не повредил бы, но он бы нарушил ритуал призыва, а это сейчас совсем ни к чему. К тому же ему уже надоело ждать. Никакого волнения по поводу завершения своей интриги владетель Дворца не испытывал, как не испытывал и прочих схожих чувств, так характерных неопытным в подобных делах людям. Одно лишь нетерпение. Ведь все самое интересное начиналось именно теперь. Путь к окончательной победе будет открыт в ближайший час.

Повторный залп вырвал повелителя Тьмы из раздумий. Мгновенно прочертив две дуги из огня все того же цвета, два снаряда, сорвавшиеся с носовой и кормовой части правого борта, соединились с остановленным первым и накрыли укутанную в плащ низкорослую фигуру пеленой взрыва. При этом часть сиреневого пламени, обогнув Хранга, направилась дальше, пропоров в земле за его спиной достаточно длинную и глубокую борозду.

— Вот видишь, ты их разозлил, — ничуть не удивившись подобному исходу, сказал Зреш, стоило только огню опасть. В полуметре от него все также бился прилетевший с корабля разряд, предпринимавший все новые и новые попытки наброситься на своего врага. Маг Тьмы не спешил его развеять, подобно двум его собратьям, будто бы испытывая особую радость от непосредственной близости смертельной для остальных разумных концентрации силы. — Что-то новенькое. Навскидку даже не определю из связи каких Стихий получилось это нечто. Однако... — Тот опустился на одно колено, коснувшись сочно-зеленой травы свободной рукой. После этого по бившемуся пламени пробежалась сеточка из насыщенных темных нитей, и то моментально потухло. — Все равны перед мощью Мрака.

Он закончил как раз вовремя, для того, чтобы успеть насладиться результатом усилий своего в каком-то смысле союзника: спокойное синее небо со светло-голубыми барашками туч накрыла яркая багровая завеса, отразившаяся в соленой морской воде красками самой Бездны. Секунду спустя где-то в небесной выси заметались разряды сотен молний, а по миру вокруг прошелся сильный рокот, будто прямо сейчас что-то большое и неповоротливое готовилось вырваться из глубин Нижних Миров. Так начиналось открытие Малых Врат.

— Эй, ты что же, уходишь? — Обратился Зреш к повернувшемуся спиной Каару. Хранг`Каару, а не тому, чью душу сейчас пожирали черви Бездны — полудемон со своей задачей не справился. Впрочем, так даже интереснее. Мальчишка, одолевший одного из его личных агентов, на которого к тому же были возложены далеко идущие планы, по крайней мере, достоин внимания. А Каар...

Маг сделал вздох, полный сожаления. Он растил его, растил уже не первый год, вкладывая силы и знания в своего помощника, и его смерть была не самой приятной для него вестью. А все потому, что он намеривался убить его собственноручно. Конечно, это случилось бы не завтра, да и не в ближайшее десятилетие, но рано или поздно правая рука восстала бы против своего хозяина, в попытке занять его место. К тому моменту она стала бы достаточно сильной и опасной даже для него. Хранг даже знал, как подтолкнуть Каара к подобному решению, он знал, как пробудить в нем ненависть и презрение по отношению к себе.

Ведь хроны, несмотря на всю свою фанатичность, заложенную в них самими Богами, все же обладают рядом преимуществ. По сравнению со своим извечным противником, они более спокойны. Никогда хрон не убьет хрона из-за каких-то материальных благ или иных личностных выгод, он не станет его подсиживать, плести интриги и строить козни. Эта раса единодушна в своих решениях и стремлениях, а потому то, что является бичом людей, для них всего лишь пустой звук. Здесь никогда не слышали о внутренних распрях и гражданских войнах.

Однако Каар был хроном лишь наполовину, а уж вторая его часть могла дать фору любому, даже самому безумному и кровавому убийце. Именно поэтому он когда-то и заинтересовал хозяина белокаменного Дворца. И перед ним тот собирался раскрыться полностью, рассказав о себе много интересного, чего не стерпел бы ни демон, ни даже хрон. Но, видимо, не судьба.

— Да, я ухожу, — ответил тем временем Хранг, кинув безразличный взгляд на пятерку кораблей, густо облепленных призванными тварями. Как раз в этот момент один из них, не выдержав напора, разлетелся мириадами щепок. Впрочем, в том была вина экипажа, вернее, чародея, управляющего защитным контуром. Забыв о том, где он находится, тот бросил все силы на оборону с воздуха и прозевал удар с глубины. Малые Врата вытянули в этот мир не только летающих демонов.

— И что, даже не дождешься исхода этой битвы? — лениво вопросил Зреш, пытаясь рассмотреть, уцелел ли хоть кто-то на корабле-неудачнике. По всему выходило, что нет. Из-под воды так не показалось ни одной головы.

— Он уже предрешен, — спокойно откликнулся Каар, больше не обращая на своего собеседника никакого внимания. Тот всегда был спокоен, когда дело не касалось его непосредственной вотчины и когда никто не пытался поставить под вопрос эффективность его действий.

— О, я бы не был так в этом уверен, — сказал Маг Тьмы, но скорее для себя, чем для своего единственного слушателя. А потом и ему стало не до того — на краю облюбованной ими полянки показался вожак Стаи, а следом и сама Стая.

Крупный самец, в полтора раза превосходящий в размерах того же ксарка, а уж по набору смертоносных клыков и когтей прочно оставляющий его позади. Хотя, Стая и создавалась им, как достойный ответ питомцам людей. Все лучшие качества Тьмы воплотились в созданном Зрешем виде. Вот только сейчас его детище было недовольным, о чем можно было с полной ясностью судить по прижатым к голове ушам и глухому рыку, вырывающемуся из пасти.

— Ты просил охоту — ты ее получил, — безапелляционно ответил на недвусмысленную угрозу Хранг. — Что не так?

Вожак показал клыки, с которых свисала тягучая горячая слюна, а после отрывисто гавкнул, все ближе подбираясь к своей мишени. Каждый шаг отдавал напряжением и первобытной яростью, готовой вылиться в один стремительный прыжок и одну быструю смерть. Он был очень недоволен. Сначала, четыре месяца назад, ему пришлось уводить Стаю с богатого дичью севера, а потом ютиться на юге, деля лес со множеством двуногих. Четыре месяца без вольных привычных лесов севера и без нормальной охоты! И чем они закончились? Не погоней за свежим теплым мясом, а лишь игрой в эту погоню, в которой к тому же погибло столько неопытного молодняка! Ему было, отчего испытывать злость.

— Хорошо, можешь возвращаться домой. Здесь ты мне все равно больше не понадобишься.

Вожак застыл, словно в нерешительности рассуждая, закончить ли ему начатое или в очередной раз послушать своего родителя, а после коротко взрыкнул, поведя шеей в сторону севера. Через мгновение Стая уже скрылась из виду.

— Пора и нам уходить. — Хранг кинул прощальный взгляд на эскадру, от которой к данному моменту осталось лишь три морских охотника — четвертый прямо сейчас стремительно опускался на дно — и подошел к дожидающемуся его Каару. До скрытого надежными щитами Дворца было около полутора километров, и конечно же старый хрон не пожелал пройти их пешком, но и просто переместиться не мог без его, Зреша, разрешения.

— Что это за люди? — Неожиданно поинтересовался союзник. — Разведчики?

— Да, — коротко ответил владелец Дворца, проследив за взором собеседника, и мимолетно приметив, что тот весьма удивлен. Как раз в этот самый момент два воспитанника Ордена и приписанный к ним чародей приближались к одному из уцелевших кораблей — к тому самому, что обстрелял двух Владык. Приближались весьма забавным способом, говорящим не только о сообразительности повелителя Огня, но и об его истощении: вокруг отряда тот создал настоящий водоворот потока сил, замораживающий воду спереди и растапливающий лед позади. И, поскольку сильного течения в заливе не наблюдалось уже более шести веков, у получившейся подвижной тропинки были все шансы уткнуться в борт "Победоносного".

— Почему они еще живы?

— Потому что я приказал Стае привести их сюда, а не убивать, — с добродушной улыбкой отозвался маг Тьмы, хотя ту все равно скрыла маска.

— Я не об этом. Почему демоны не обращают на них внимания? Я не задавал им узких целей, таких как уничтожение кораблей, я приказал убивать всех, кто на воде и под ней. Эти лазутчики проделали уже большую часть пути и ни разу не подверглись нападению. И при этом на маге нет никаких оберегающих заклинаний Света.

— Не обращай внимания. Мало ли талантов скрывает имперская земля? Да и не так уж сложно обмануть тварей, живущих в верхних слоях Бездны.

— Может и так. — Согласился Каар, теряя интерес к все же добравшейся до морского охотника группке и поворачиваясь к неоконченному сражению спиной. А чуть позже едва разборчиво произнес: — Но готов поспорить, что даже меня призванные твари не боятся столь сильно, как этого сопляка.

Зреш на эту последнюю фразу только алчно блеснул глазами. А потом оба Хранга потонули в ослепительной вспышке портала, мгновенно переместившей их на полтора километра к северу. К так и не замеченному людьми Дворцу, в чьем подвале вот уже которую седмицу ждет своих жертв двенадцати лучевая звезда.

До корабля добирались чуть ли не бегом, и скорость передвижения определялась скорее возможностями Оэра манипулировать разлитыми в пространстве частичками Огня, чем ненадежность получаемой в итоге тропы. Новорожденный шершавый лед был, конечно, не самым подходящим вариантом для пробежки, но не столь уж и плохим. Нога по нему почти не скользила, а волны были не в силах ни раскачать, ни перемахнуть через нежданную преграду, захватив, заодно, и кого-нибудь из отряда.

Так что к судну, которое носило гордое название "Победоносный", пришли без потерь. К тому моменту Милена уже вернулась в сознание и всем своим видом показывала полное выздоровление — на палубу, во всяком случае, они с Льердом взметнулись вместе — но бывший стражник знал цену этой показной легкости. Если бы он заранее ведал о том, что в Заливе Бурь их будет дожидаться эскадра, то предпочел бы оставить девушку в том состоянии, в котором она пребывала. Однако времени на размышления у него не было — спустя секунду, после того, как через поручни перемахнули бойцы Ордена, вниз опустилась веревка, по которой Нуцег и поднялся на борт.

Надо заметить, что сделать это ему оказалось не так-то просто. Он еще при беге почувствовал себя плохо. Причем настолько плохо, что это трудно выразить словами: легкие раздирал сухой непрекращающийся кашель, не дающий нормально вздохнуть, все суставы ломило, и при особо резких движениях их тут же простреливала жгучая боль, а чтобы хотя бы пошевелить пальцами, приходилось выдерживать внутренний бой с собственными ощущениями.

На сам корабль его практически втаскивали. Да и то на последнем метре маг чуть было не сорвался вниз. Спас лишь успевший схватить его за ворот плаща Льерд, да помогшая ему целительница. В общем, боец из него был уже никакой.

А вот на палубе шла настоящая битва. Вповалку лежали тела людей и крылатых демонов, кричали немногочисленные раненные, устало отмахиваясь от наседающих тварей, отстреливались матросы и размахивал огромным и, казалось, совсем здесь неуместным двуручником капитан. Магов видно не было, но касание чужой волшбы то и дело будоражило нервы, показывая, что те также не сидят без дела.

Во всей этой суете появление на борту неучтенных пассажиров осталось практически незамеченным. Во всяком случае, чародей успел об этом подумать, прежде чем кто-то сунул ему в руки снаряженный арбалет, перепачканный чужой кровью, и парочку дополнительных болтов, отсвечивающих знакомыми огненными красками его Стихии. Этим кем-то оказалась Милена, заодно указавшая ему на место в самом углу, откуда маг будет не слишком заметен для тварей.

После, больше не теряя ни одного лишнего мгновения, оба воспитанника Ордена Тенет включились в сражение. И если до этого момента их присутствие не бросалось никому в глаза, то стоило им сделать первый же шаг, как все изменилось. Каждое движение впавших в транс бойцов сквозило смертоносной опасностью и, в большинстве своем, оканчивалось еще одним крылатым трупом. Демонов было много — на каждого выжившего матроса приходилось по два, а то и по три клыкастых обитателей Бездны, — но теперь их численность стала для них дополнительной помехой, не дающей даже толком отреагировать на новую угрозу.

Оэр, что было вполне объяснимо, во всем этом никакого участия не принимал, тихо посиживая в своем укрытии и водя дрожащим в его руках арбалетом из стороны в сторону. В своей способности попасть сейчас хоть в кого-нибудь, он сильно сомневался. Вот если жертва подойдет в упор и подождет хотя бы пару секунд, пока оружие в руках ученика качнет в нужную сторону, тогда да, а так... Вообще же, в случае весьма вероятной атаки, ему оставалось надеяться лишь на заключенную в болтах мощь Пламени. Уж разрушить удерживающие Огонь скрепы он смог бы и в столь бедственном состоянии. Еще бы знать то, сколь велика будет вероятность обратиться пеплом вместе с призванными тварями.

Однако эти мысли не сильно занимали его голову. Лишенный поддержки своей Стихии маг во все глаза следил за дерущейся в полную силу девушкой. В отличие от метающегося из конца в конец командира, планомерно вычищающего судно от присутствия детей Ночи, целительница оставалась на одном месте. Вокруг нее собралась уже не самая маленькая толпа летающих демонов, но даже так их когтям все еще не удалось до нее дотянуться.

Нуцег внимательно следил за тем, как Милена выстраивает вокруг себя паутину боя. Теперь он видел каждое движение зачарованных кинжалов, хотя те по-прежнему перемещались в воздухе с немыслимой для него скоростью. Раньше тот бы просто их не заметил, но не теперь. Ведь здесь пока только он один знает, чем обычно заканчивается применение Крови Берсерка.

Стражник ждал момента, когда ему придется вмешаться.

После открытия Врат, Мкас пребывал в ступоре совсем недолго — до крика первого бедолаги, которого спикировавшая с багровых небес тварь скинула за борт. Ее, конечно же, тут же подстрелили, но за первым последовал второй, а за ним третий, и ни один из опытных матросов, в чьих жилах уже давно текла не простая кровь, а соленая морская вода, так и не выплыл на поверхность. Как будто тех сбросили не в такую родную для них воду, а в горящий жаркими огнями Бездны кратер действующего вулкана.

Поначалу ученик мастера дрался наравне с остальными, пытаясь прикрыть обычных моряков, быстро справившихся с ошеломлением, и довольно успешно кроша заклинаниями стремительно заполняющих палубу демонов. Пару раз судно резко вело в сторону — то давали залп скрытые от глаз врага орудия, каждый раз прочерчивающие в воздухе сиреневые росчерки живого пламени. Однако те не приносили большого эффекта, ведь были созданы его наставником для борьбы с такими же крупными кораблями, а не хаотично мелькающими демонами.

Так продолжалось до тех пор, пока не пал отчего-то плетущийся в самом хвосте "Гордый". И если рубаки практически ничего не поняли, кроме самого факта потери одного из охотников со всей его командой, то для чародея исчезнувший в морской пучине "Гордый" стал предупреждающим звоночком. А когда, спустя десяток минут, затонул "Венец Империи", то он окончательно осознал, что следующим на очереди станет их "Победоносный", идущий в центре построения.

Они как раз закончили разворот, когда судно вдруг стало терять в быстроходности. И хотя магическая оснастка работала на полную мощность, пытаясь выжать рекордную скорость, корабль еле плелся. Это стало дополнительным, уже не нужным Лаунсу, подтверждением верности его предположения. Данное событие застало его, когда он находился рядом с кристаллической остроконечной призмой, отсвечивающей насыщенным сиреневым светом. Именно так выглядело вблизи то самое оружие, что создал мастер.

Двенадцать граней — двенадцать выстрелов, каждый из которых насквозь пробивает каменную кладку в три метра толщиной и дает отдачу, способную сделать то же самое. Если бы не специальное заклинание распределяющее последнюю по весу судна, то первый же выстрел стал бы фатальным не только для врага, но и для него самого. Но даже с этим самым заклинанием, выглядящим для стороннего наблюдателя, как посверкивающее серебристое облако, затопившее всю переделанную под огневую рубку каюту, корабль не мог взять более четырех орудий единовременно — по два на каждый борт. Заключенные в кристалле силы плохо уживались даже друг с другом.

— Отставить огонь, — уверенным тоном произнес Мкас, не рискующий все же приближаться к призме, один из концов которой упирался ему в грудь, слишком близко. Да и уверенность его была сплошь напускной. Он даже не знал, кого хочет обмануть больше — то ли сложную систему артефактов, управляющую, как наведением на цель, так и распознаванием отдающего приказы голоса, то ли собственное Я, которой вовсе не было уверенно в успехе задуманного. — Снять ограничение. Готовность по моему приказу. Цель... — Чародей сглотнул вдруг ставшей вязкой слюну и, подавив встрепенувшиеся чувства, договорил: — Я.

Кристалл остался равнодушен, а вот блок управления медленно налился ярко-оранжевым светом, требуя более тщательной проверки личности и подтверждения ее полномочий. Ну хорошо, хоть не красным.

Пока шла дотошная проверка, маг порядком перенервничал. Ведь его план стал единственной надеждой корабля не последовать примеру "Гордого" и "Венца Империи". В основе всех пяти охотников лежали одни и те же защитные схемы, и раз враг уже успел показать, что они его не пугают, то его следует уничтожить до того, как тот доберется и до их "Победоносного".

Наконец каюту озарило зеленое перемигивание, и призма тут же развернулась на сто восемьдесят градусов. Ученик мастера тяжело вздохнул, отступая от своей вполне вероятной смерти на пару шагов и прижимаясь спиной к деревянной перегородке, заменяющей тут стены. Отдавать приказ придется заранее. Иначе никак.

У него будет ровно четыре минуты — именно столько понадобиться направленному на него артефакту, чтобы собрать всю свою сокрушительную мощь в единый залп. Двадцать секунд — это оптимальная скорострельность, созданного его учителем оружия, а двенадцать выстрелов — максимальный боезаряд, после которого требуется дополнительная подзарядка от систем судна. В итоге и выходят эти злосчастные четыре минуты. Вроде бы достаточно, ведь раньше он справлялся и быстрее. Но то под присмотром мастера и в спокойных условиях. А о каком спокойствии можно говорить, находясь на судне, которое вот-вот подвергнется смертельному удару с глубины?

— Огонь. — Почти не дрогнув, приказал Лаунс и, заметив то, как начала наливаться слепящей сиреневой силой первая грань, просто нырнул в себя, как учил его наставник.

Время потекло значительно медленней, и маг, заставив себя успокоиться и сосредоточиться на работе, приступил к построению двумерного портала. Суть его проста — взять что-то с одной стороны и положить это с другой — и никакого секрета уже ни для кого не представляет. Вот только есть одна проблема, из-за которой этот тип порталов не нашел широкого распространения в современном мире. Расстояние, на которое требуется переместить объект, будет пропорционально затраченной силе. И с каждым метром коэффициент потерь возрастает чуть ли не в геометрической прогрессии. Но есть в нем один плюс, перекрывающий сейчас все прочие минусы, — это единственный тип порталов, который может перекидывать не только вещество, но и чистую энергию. Ибо той не под силу его разрушить.

Полотно входа отгородило его от направленной призмы, когда до залпа оставалось около полутора минут. Вполне достаточно, чтобы отыскать в морской пучине одинокую цель и поставить напротив нее выход. Эта задачка была для чародея менее привычной, так как для ее решения разуму требовалось выйти из тела. Однако справился он на удивление легко. С поиском самого опасного врага так же проблем не возникло. Им оказалась огромная бесформенная туша лениво колышущаяся под действием невидимого течения. Та как-то очень уж неспешно и, можно сказать, даже лениво настигала практически замерший на месте охотник. Промахнуться по такой будет весьма проблематично.

Чародей принялся ждать, отсчитывая последние секунды. А потом что-то словно потянуло посмотреть его вверх, на днище "Победоносного". И увиденное на какие-то мгновения даже заставило забыться.

Вокруг корабля вились сотни юрких, напоминающих спрутов тварей, переплетающихся друг с другом и отравляющих воду одним фактом своего присутствия. Именно в их непонятной деятельности, судя по всему, и следовало искать первопричину потери судном его быстроходности. Те неустанно творили какое-то замысловатое плетение, распространяя вокруг себя. Защита фрегата, конечно, силилась его развеять, но просто не поспевала делать это с той скоростью, с которой его воспроизводили спруты.

— Привет. — Внезапно донеслось до сознания Мкаса. И тот со всем ужасом понял, что обращаются к нему, и говорит именно та бесформенная масса, что за сегодняшний день уже успела уничтожить два имперских охотника. — Не меня ли ждешь, человек?

Этот ужас, что у подобной твари, рожденной самой Бездной, тоже есть разум стал очень стремительно заполнять душу чародея. Но все-таки тот не забыл, зачем здесь находился, растворив рядом с собой портал. А после вернулся к своему телу. Нет, лишь попытался это сделать.

— Уже уходишь? Или ты пришел только для того, чтобы создать тропу для кого-то, кто посильнее тебя? — Демон задумался. Во всяком случае, эту паузу можно было интерпретировать только, как задумчивость. — А хотя, неважно. Я поглотил столько простых смертных, что даже такое ничтожество, вроде тебя, обладающее лишь крохами магии, покажется мне деликатесом.

"Сколько, сколько же там осталось? Неужели полторы минуты могут идти так долго? Или что-то пошло не так?" — Пробежала паническая мысль. Лаунс знал, что уже ничего не может противопоставить твари — портал вобрал в себя львиную долю его сил. Но даже если бы и не он, то здесь, вдали от своего тела, надежды для него не было.

Так оно и оказалось. Демон как-то быстро проломил слабенький щит, выставленный чародеем, и принялся обрывать те нити, что связывали ученика мастера с телом. Одну за одной. И при этом возникали новые, оканчивающиеся в мерзкой, бесформенной туше, принадлежащей выходцу из глубин Бездны.

Его истинное Я практически уже померкло, под напором этой злой нескончаемой силы, когда мир для него озарился последней, невообразимо-яркой вспышкой...

Секундой до этого в покинутой всеми каюте, призма повернулась вокруг своей оси на оставшийся градус и, собрав все двенадцать зарядов, выбросила их в пошедшее кругами полотно портала. Где-то под водой раздался сокрушительный взрыв, поднявший тысячу зеленых брызг. Однако вряд ли кто-то, из находящихся в тот момент на корабле людей, обратил на это внимание. Им стало не до того.

Один заряд пробивает трехметровую каменную стену, а его отдача такова, что способна сместить с курса многотонный фрегат. Один снаряд. А их было сразу двенадцать. Такой режим стрельбы предусматривался лишь изначально, когда не были проведены первые испытания. Тогда еще не существовало смягчающего последствия выстрелов заклинания, и каждый опыт заканчивался разрушением кристалла и высвобождением заключенных в него сил.

Подходящее плетение появилось много позднее. И вместе с ним на каждую призму было наложено ограничение — не более одного снаряда за раз. Возможность опустошить в одно мгновение весь резерв орудия и означает "снять ограничение".

Дальше все решали доли секунды. Мгновение, и усиленный залп ушел в сторону ученика мастера, второе — и загустело серебристое облако, принявшееся привычно принимать на себя последствия удара и методично распределять действующие на него силы по массе "Победоносного". Делало оно это быстро, но все же не с той скоростью, с которой воспринимало отдачу от призмы. Третье — и вот по полу каюты пробежал стремительно расширяющийся разлом, а по кристаллу зазмеилась паутинка трещин. Четвертое — и невидимая сила вырывает из тела судна приличный кусок и отталкивает их в разные друг от друга стороны. После не выдерживает само орудие, и ярчайшая сиреневая вспышка поглощает оторванную часть.

Корабль спасло лишь то, что сама призма была повернута Мкасом на сто восемьдесят градусов. Если бы не этот факт, то отдача была бы направлена внутрь, и фрегат просто напросто смяло бы. Да к тому же, на борту оставалось еще три призмы, и те также могли не выдержать. Однако именно это событие, в конечном счете, определило исход всей битвы.

Как обычно и бывает в подобных ситуациях, случилось самое страшное. То, чего больше всего боишься, но подсознательно ожидаешь.

К тому моменту, когда Кровь Берсерка достигла заложенного Оэром ограничения и практически вплотную подобралась к пределу человеческого организма, Милена успела разобраться с большей частью окруживших ее тварей. Да и другие старались не отставать. Моряки, заметив то, с какой скоростью сокращается поголовье демонов, воспряли духом и удвоили усилия. Надо ли и говорить, что совсем скоро соотношение сил сместилось к вполне приемлемому уровню в один к одному.

Однако целительница, которую теперь со всех сторон прикрывали дюжие матросы, кажется, уже не обращала никакого внимания ни на них, ни на все еще не оконченное сражение. Тяжело облокотившись на деревянные массивные поручни левого борта, она смотрела потухшим взглядом куда-то вглубь воды, будто что-то там выискивая.

Именно в этот момент маг предпринял попытку встать, давшуюся уже с меньшими усилиями, и успел сделать несколько шагов в ее сторону. А потом палуба вот уже вечность назад как застывшего на одном месте корабля неимоверно быстро рванулась ему навстречу. Плечо обожгло резкой болью, а по ушам ударил оглушительный хлопок.

В себя чародей пришел через мгновение после того, как потонул в слепящей пелене беспамятства. Просто вот он еще стоит, а вот уже отброшен в сторону, где и покоится, уперевшись в обтянутый жесткой кожей труп твари. Остальные тоже лежали вповалку — и люди, и выходцы из Бездны. Единственным человеком, непонятно как удержавшимся на ногах, был Льерд. Тот, вместо того, чтобы добивать ошеломленных ничуть ни меньше демонов, застыл в метре от того самого места, где до удара находилась девушка.

"Милена!" — Проскользнула единственная мысль. Если его откинуло сюда, то ее...

Тело среагировало раньше, чем успел оформиться приказ. И Нуцег просто перемахнул за борт. Льерд попытался было его остановить, что-то выкрикнув вслед, но маг, как и многие оглушенный взрывом, не услышал ни слова. А даже если бы и услышал, то все равно бы поступил так же. Ну и что с того, что ни один человек, который тем или иным способом попал сегодня в воду Залива Бурь, так и не вынырнул обратно? Какое ему до этого дело?

На секунду коснувшись морской толщи, ученик Эр Эльзара ощутил ее странность — вода показалась ему какой-то густой и вязкой — а потом скрылся за беззаботно покачивающимися волнами. Тут же его окружила синяя сфера, рожденная одним из амулетов, сделанных для него наставником. Те всегда как-то странно реагировали на опасность. Могли ее проигнорировать, как в случае с полудемоном, а могли, как сейчас, и предупредить.

Однако и на это Оэр почти не обратил внимания. Еще в полете он потянулся к подаренному целительнице артефакту и определился с направлением. Но, в тоже время, маг понял, что созданное им плетение вот-вот распадется. Неизвестная, чуждая сила пыталась разорвать скрытое в камне заклинание. И надо сказать, что это у нее получалось.

Воспитанницу Ордена он отыскал далеко не сразу. Она лежала, укутанная непонятной рыхлой массой, сочащейся зеленой слизью. Поначалу бывший стражник принял данную массу за подводную растительность, но стоило немного приблизиться, чтобы понять ошибочность своего предположения. Это была еще одна призванная тварь. Хвала Богам, уже мертвая, ибо выжить с разрезанным на две части телом, пусть таким большим и бесформенным, не удавалось еще никому.

Быстро подхватив Милену на руки и мимолетно отметив то, как пропитавшаяся слизью одежда начинает обжигать запястья, чародей поспешил обратно. Скорее, пока накаченная магией ткань, прошедшая через руки умельцев Ордена, еще в состоянии сдерживать явно ядовитую кровь убитого демона. О том, что эта самая кровь, беспрепятственно добралась до его собственной кожи, он даже не собирался думать.

Но на половине пути стремящийся на волю воздушный пузырь стали окружать спрутоподобные существа. Никаких агрессивных действий те, на первый взгляд, не предпринимали, но отчего-то, чем больше их становилось вокруг, тем медленнее приближалась к поверхности сфера. Пока и вовсе не замерла на одном месте.

— Прочь! — выкрикнул повелитель Огня в бессильной ярости и подкрепил свои слова ударом ноги о подрагивающую стенку защиты. — Пошли прочь!!

На последнем крике словно какая-то невидимая волна отделилась от Оэра, и твари трусливо отпрянули, выпустив из своих сетей пошедшую разводами сферу. Уже знакомая волна, заставившая когда-то Аль`Гуэн отпустить свою добычу. Сила, перед которой со священным трепетом склонился Мертвый Город, вселила в призванных тварей невероятный страх. Настолько безграничный, что те забыли о воле призвавшего их Хранга.

После этого сфера просто взмыла вверх и, вырвавшись из морских объятий, какое-то время продолжала движение в воздухе, пока полет не превратился в падение. Дальше сработал еще один амулет, и они плавно опустились на обильно окропленные кровью доски палубы.

Льерд понял все раньше остальных. Быстро расчистив от тел небольшую площадку, он помог уложить там воспитанницу Ордена, а потом и сорвать с нее переставшую быть надежной защитой от Тьмы одежду. Однако было слишком поздно. Одного простого взгляда хватало, чтобы это понять. Местами кожа покрылась медленно растущими язвами и страшными шрамами, а где-то — и просто обуглилась. Но куда сложнее оказались внутренние повреждения — попавшая в легкие вместе с водой слизь уже давно принялась за дело.

Опоздал. Он мог попытаться обеззаразить кожу и проникший через нее яд, или попросту выжечь его. Но у него не было знаний и умений, позволяющих выдворить рожденную Мраком отраву из всего организма. Оэр кинул еще один взгляд на Милену. Та не дышала. Опоздал.

— Полагаю, вы и есть те самые разведчики, ради которых мы сюда явились? — Нарушил тяжкую тишину капитан судна, выйдя из ступора, в который его вогнал вид двух мужчин, споро оголивших бессознательную девицу, да так перед ней и застывших.

Нуцег промолчал, только теперь заметив, что взгляды выживших матросов то и дело скользят по нему. Демонов на борту больше не было, ни на "Победоносном", ни на двух других уцелевших охотниках. Волна пришедшего с глубины страха заставила тех подняться в воздух и сбиться в одну кучу, дав морякам столь нужный им перерыв.

Маг вновь посмотрел на девушку. Искра ее жизни еще не потухла, но уже ничто не могло ей в том воспрепятствовать. Она находилась в преддверии агонии.

"Ничто?" — Пробежала быстрая мысль, надсмехающаяся над бессилием ученика и вызывающая в ответ поток запредельной ярости. Он не для того отбивал ее у Аль`Гуэна, не для того четыре дня оберегал от Стаи, поддерживая жизнь, и не для того достал со дна этого треклятого залива, чтобы просто потерять, не имея никакой возможности помочь. Не для того, Бездна вас поглоти!!!

Чародей закрыл глаза, привычно замедляя время и не обращая никакого внимания на внешние раздражители. Его резерв был все еще пуст, но на это время его силой стала ярость. Ярость на самого себя и собственное бессилие. Это было непривычно, но Оэр не позволял себе отвлекаться.

Надавив на грудь целительницы, в попытке выдавить из легких ядовитую жидкость, и даже не заметив того, что делает это вовсе не через одежду, он приник к ее подернутым пеленой боли губам. Те были горячими.

Со стороны это, наверное, смотрелось, как неумелая попытка сделать искусственное дыхание, которая приносит больше вреда, чем пользы, но это, конечно же, была не она. Маг и сам не смог бы объяснить то, что он делал, доступными ему терминами. Тот просто почувствовал вволю развернувшуюся в организме девушки Тьму и позвал ее к себе. Она не смогла противиться зову. И как только вытянул весь яд, то атаковал его всей доступной ему мощью Огня.

В лицо ударило нестерпимым жаром, а кожа на губах моментально обуглилась. И все-таки чародей не отдернулся, прекрасно зная, что это — всего лишь отголосок. Большая часть боли досталась Милене. Но оно того стоило.

Ее сердце сразу же застучало уверенней, легкие сделали первый за несколько минут вздох, и угроза неминуемой смерти отступила чуть в сторону. Однако не ушла совсем. Ученик уничтожил лишь ту заразу, что пробралась внутрь. Ее еще много оставалось снаружи. И та спешила занять освободившееся место.

"Свет, испепели этот мир!" — Только и смог подумать Нуцег, взирая на то, как плоды его победы медленно сходят на нет. Значит, иного выхода не осталось.

Переместив обе руки на виски воспитанницы Ордена, он тяжело сгорбился, а потом их обоих поглотило ревущее пламя. И если повелителю Огня оно было нипочем, как и палубе "Победоносного", то вот девушке досталось по полной. Единственное, что ему удалось для нее сделать — это заглушить боль от пылающей плоти, которая должна была быть просто неописуемой. Такая разве что только мертвого не приведет в сознание.

"Мрази!" — Оэр сжал челюсти, боясь потерять концентрацию от обуявшей злости. Он злился на все. На себя, за то, что не смог узнать более щадящего способа лечения, на свою Стихию, которая не ведает слова милосердие, на Эр Эльзара, за то, что отправил его в этот поход, к которому он явно был не готов, на Орден Тенет, воспитавший из Милены бойца, который не отступает. Злость росла вместе с яростью. И пусть он намеренно не смотрел на ту, которая сейчас была рядом, но от запаха паленой плоти и сгоревших волос отгородиться не мог, как и не мог заставить себя не слышать удары от спонтанно сокращающихся от жара и боли мышц.

— Отнесите ее в отдельную каюту, — пустым голосом сказал бывший стражник, стоило опасть пламени, пищей для которого был только Мрак. Жизни, после этого, в девушке осталось максимум на три часа, но и это было победой. Вот только радости она не приносила. Одну лишь злость. — Положите ее там и не приближайтесь.

— У нас есть лекарь, — с сомнением ответил капитан, кивком подтвердив приказ чужого для этого корабля человека. И тон, которым тот произнес эти слова, выражал явное неверие в способность Милены быть еще живой.

— Я все сказал! — Ученик позволил прорваться наружу толике своей ярости, и это подействовало как нужно. Для него самым важным оставалась та искра жизни, которая продолжала тлеть в теле целительницы. Главное, заново раздуть из нее настоящий костер. Остальное решится само. На это у него еще будет время, а сейчас пришел час расплаты.

Только теперь он заметил, что не чувствует ни боли, которую ему принесло истощение, ни самого истощения. Все было просто отлично, если не обращать внимания на моральное состояние. Плохая новость для врагов. Нуцег многообещающе улыбнулся, глянув на замерших в нерешительности летающих демонов.

Слишком далеко для его обычного арсенала, слишком много целей и слишком хаотично те могут передвигаться. Им же хуже. Благодаря наставнику, у него появилось плетение, подходящее для данного случая. Крыло Дракона.

Он очень долго шел к пониманию этого заклинания, очень долго пытался проломить стену непонимания там, где ее следовало обходить, но, в конце концов, добрался до главных тайн творения Оммэра. И помогла ему в том та самая неудачная охота. Именно она раскрыла самый важный секрет Крыла Дракона.

Его главной ошибкой было то, что он изначально воспринимал плетение, как единое целое. А оно таковым и не являлось. Истина же проста — Крыло представляет собой целую группу сложно взаимодействующих друг с другом заклинаний Высшей Магии, большинство из которых вообще не может существовать по отдельности. Секретом оставалось лишь то, почему Эр Эльзар ему об этом не сообщил. Но теперь это не столь важно.

Оэр сделал глубокий вдох, еще больше разжигая свою ярость и злость. До этого он знал лишь Огонь от Света, а теперь познал Огонь и от Тьмы, и на смену ясности рассудка, концентрации и отстраненности пришла Ярость. Только она может придать Пламени настоящую силу. Полностью подконтрольный Огонь — это такая же глупость, как и птица с обрезанными крыльями. Именно поэтому его Стихия своим стремлением к всеуничтожению так похожа на Мрак, и именно поэтому она мстит болью адептам от Света, которые пытаются ограничить ее силу.

К пониманию этой истины он шел еще дольше. Настало время подтвердить ее практикой!

— Гори.

Правую руку целиком обуяло уже знакомое пламя, и маг вдруг почувствовал себя таким маленьким и беззащитным перед рожденной только что мощью. А та все росла и росла, пока не потопила в себе его сознание.

Чародей разом осознал пришедшую к нему свободу. Он стал частью этого мира, увидел его глазами своей Стихии. Мир был хрупок. Слишком хрупок для того, в чьем теле переливалась сила Первородного Пламени. Одно неосторожное движение, грозило опрокинуть его в хаос. Наваждение всемогущества длилось несколько мгновений, пока все части плетения не заняли положенные им места, а после к Нуцегу вернулась его память и чувства. Невесомый ручеек восхищения тут же потерялся в бушующем океане лютой злобы.

Рожденный в вышине краснокожий дракон угрожающе раскрыл свою пасть, переливающуюся ничем не сдерживаемой силой. Его когти были остры, движения обладали плавностью прирожденного убийцы, а полупрозрачные крылья, чьих границ никак не удавалось разглядеть, казалось, могут объять весь мир. Ученик контролировал того лишь краем разума, только направляя и определяя цель, остальное дракон делал сам.

Летающие демоны стали для него легкой мишенью, да и скрытые под водой спруты заняли всего-то на пару секунд больше. Для удовлетворения впитавшейся в момент рождения ярости, ему требовалось что-то еще, что-то, достойное ощутить весь его гнев. И обретшее подобие жизни магическое творение нашло такого врага.

По связи, пролегшей между создателем и его творением, пришла странная картинка. Размытая и подернутая дымкой, она, тем не менее, достаточно точно передала образ некоего замка или дворца с двенадцатью высокими башнями. И в одной из них — той, что была ближе всего к воде — чувствовалась причина всего, что произошло с чародеем за последние месяцы.

Заинтересованный Оэр перевел взгляд на указанное место. Там ничего не было. Как-то странно ничего не было, ведь там совершенно точно должно что-то быть.

И дождавшийся разрешения дракон, сделав последний круг над остатками эскадры, на полной скорости приблизился к скрытому от глаз строению. За секунду до столкновения, тот схлопнул свои крылья вокруг противника, а потом врезался в него грудью. Дальше была только ослепительная вспышка, разорвавшая связующую нить и завершившая недолгую жизнь почти разумного заклинания.

Глава 27

Хранг`Зреш задумчиво посмотрел вслед исчезнувшим за горизонтом имперским охотникам. Их построение напоминало треугольник, где наиболее удаленной вершиной служил фрегат. Тот пострадал больше других, и не мог поддерживать максимальную скорость. Таким образом, товарищи прикрыли его от возможной опасности.

И совершенно напрасно. Никто и не думал их преследовать.

Неожиданный конец. Весьма и весьма неожиданный даже для того, кто когда-то смог обыграть Оммэра. Особенно для того, кто его обыграл!

Все началось здесь. Почти год назад он отправил корабль с Шарг`Нуззеном в качестве капитана в Пустыню Ветров. Так эта интрига получила старт. Ему не было смысла ждать все эти шесть веков, он мог начать ее хоть на следующий день, после похорон великого мага. Однако смерть врага привела к слишком серьезным последствиям. Мир сошел с ума. И это, к сожалению, коснулось не только светлой его части. Впрочем, какой смысл заглядывать так далеко в прошлое?

Следующим шагом стал Эльрод. Сфера, прорвавшаяся Тьма, поднявшийся переполох — такое не могло не привлечь внимание первого из учеников. Эльзара. Да и кто бы на его месте удержался? Ведь во все это оказался втянут его воспитанник. Забавная случайность, которая никакой случайностью не является — у того контрабандиста, в тело которого вселился полудемон, оказались поразительные связи в страже портового города. Через них оказалось очень даже просто найти весьма примечательного юношу, с весьма примечательным наставником за плечами. Сделать так, чтобы тот оказался в нужном месте в нужное время, было так же несложно.

Каар даже развернул свою собственную интригу. Попытался провернуть незаконную операцию через сомнительных людей. Как результат — подозрение, ночной обыск, деланная попытка самообороны, на которую отряд северной стражи ответил по инструкции — позвал на помощь. События, которые за этим последовали, до сих пор не сходят со страниц имперских газетенок.

А дальше пошли странности, на которые он обратил свое пристальное внимание только сейчас, когда ученик Эльзара атаковал его Дворец. И ладно бы, если это была бы жалкая потуга истощенного противостоянием со Стаей неудачника. Но нет же. Крыло Дракона — заклинание, вышедшее из небытия, в которое оно отправилось вместе со своим создателем, точно нельзя отнести к "потугами неудачника". Но это он что-то забегает вперед.

Итак. Странность номер один: мальчишка пережил встречу с запертой и озлобленной на весь свет (да и на тьму тоже) сущностью. Выглядит это также дико, как и изголодавшийся волк, вдруг пощадивший беззащитную перед ним овечку. Но какое ему было тогда до этого дело? Да и к тому же, кто знает, что на уме у этих демонов Междумирья?

В тот момент он был занят уговорами Стаи, покинуть на некоторое время привычные северные леса, а также разжигал приманку. Таковой служил начальный этап весьма энергозатратного ритуала, последствия которого один раз уже перевернули этот мир с ног на голову. А чтобы противник раньше времени не догадался об истинном смысле данного действия, проводил его Хранг`Зреш под надежной защитой стен Ашгара. Собственная сила столицы создавала просто замечательные по своим свойствам помехи.

Через несколько седмиц он узнает о странности номер два: для передачи информации отряду требовался чародей, и кого бы, вы думали, выбрали на его место?

Впрочем, эта странность, похоже, проистекает из внутренних противоречий учеников. Третий служит этаким посредником между первым и вторым. И если владелец Дворца хоть что-то смыслит в этой жизни, то эта инициатива принадлежит ему. Видимо, Ломир хотел таким образом сблизить Эльзара с Элемаром. Интересно, насколько это у него получилось?

Так это, или нет, но итог на тот момент был примерно следующий: первый гоняется за сферой, сосредоточив все свое внимание на ней, а второй и третий радостно лезут в расставленные сети. Ну, может, и не очень радостно, но лезут. Хотя, с тем количеством информации, что был у них на руках, такую ловушку заметить невозможно.

После — достаточно продолжительное затишье, вызванное не иначе как слишком большой ленивостью бойцов Ордена Тенет. Так долго и, главное, беззаботно бродить по территории врага — вопиющее неуважение к последнему. Он даже немного пожалел о том, что увел всю Стаю, хотя мог оставить несколько десятков небольших групп, которые изредка "совершенно случайно" натыкались бы на разведчиков. Это вполне могло сойти за фактор, вынуждающий немного поторопиться.

Закончилось это странностью под номером три, о которой Хранг, увы, ничего не знает, ибо случилась она у Аль`Гуэна. А это одно из немногих мест, где Тайная Стража находиться не может. Целые сутки тишины — вот единственное подтверждение того, что у стен Мертвого Города с отрядом что-то все же произошло.

Ну а далее был только последний ритуал связи, переданная полудемону печать, да схватка трое против одного. М-да. Нельзя сказать, что в возможных ее итогах не рассматривался вариант с победой именно собранной имперцами команды, но то, что произошло, предугадать не удалось.

Каара убили вспышкой Света, что само по себе уже довольно необычно. Святых, за все время существования человеческого рода, было немало, но как-то так получилось, что, ранее, они не стремились попасть в леса хронов. Да и поверить в то, что человек может стать избранником Эшьи в столь юном возрасте, не получалось. Но тогда только эта версия объясняла все предшествующие странности. Она-то и стала причиной его заминки.

Стая была рядом и готовилась разорвать уцелевших. Однако уничтожить святого — очень неудачная идея, с какой стороны на нее не смотри. Попытаться, конечно, можно, но за последствия уже не поручится никто. Таким образом, ликвидация лазутчиков была отложена, благо, что те свою основную роль уже отыграли. В Залив Бурь приплыли жертвенные души.

И случилось то, что случилось.

Хранг`Зреш, отвлекшись от собственных мыслей, приподнял маску и провел по подбородку кистью свободной руки. На темной коже перчатки тут же проступили бесформенные бурые пятна. Кровь носителя высокого ранга была столь же красной, как и у людей. Давно же ему не доводилось видеть ее цвет.

Финальная странность, как ей и положено, оказалась самой интересной. И если полудемона убили Светом, то его самого попытались отправить на встречу с предками посредством Мрака. Забавно лишь то, что сделал это один и тот же человек. Человек, совместивший в себе два абсолютно враждебных друг другу начала!

Внешний вид Крыла его нисколько не обескуражил. И пока рожденная магическая тварь пожирала вырванных из Бездны обитателей, маг рассматривал то, что было сокрыто под оболочкой из Огня. И разглядел там влияние сил Тьмы. Влияние? Да, нет же. Это и была САМА Тьма! Как будто это творение принадлежало какому-нибудь лорду Нижних Миров, а не простому смертному.

— Выводы? — вслух произнес Хранг, легонько постукивая по виску пальцами правой руки. — Выводы, выводы, выводы...

Ну, самый очевидный — это то, что тело мальчишки делят два существа. Пожалуй, только этим можно объяснить его приверженность сразу двум Первостихиям. Однако только одно из этих существ является на данный момент доминирующим. Светлое, судя по всему. Дальше все упирается в элементарную нехватку информации.

Зреш внимательно посмотрел на белоснежные стены принадлежащей ему башни.

— Мне нужны сведения об этом мальчишке. Все, начиная от того момента, как он сделал первый вздох, и заканчивая сегодняшним днем. — Он прикусил губу, чувствуя, как жажда действий разгоняет поселившуюся в нем скуку. — И вот еще. Главное — точность и достоверность, а не скорость, с которой ты это сделаешь.

И вновь обратился к окну, смотря на то, как медленно, но верно разрастается пробитое в Пелене отверстие. Впервые, за многие столетия маг чувствовал себя по-настоящему живым. Живым, а не существующим в ожидании конца этой войны. Хотя бы за одно это, странного мальчишку стоит отблагодарить спокойной дорогой до дома.

— Почему ты их отпустил? — Задал вопрос незаметно подобравшийся Хранг`Ззарн.

Дворец не успел предупредить о появлении гостя. Но его можно понять. Сегодня ему досталось так, как не доставалось вот уже шесть с лишним столетий. И в том, что башня была атакована заклинанием, которое создал именно Оммэр, есть определенная доля иронии.

— Что ты подразумеваешь под словом "отпустил"? — переспросил Зреш. Тот факт, что концовка его игры вдруг вышла из под контроля, конечно, не мог обрадовать. Однако теперь, совершенно точно, начнется иная игра, куда более серьезная и с совсем иными ставками. И то, что она начинается именно так, ему нравилось.

— Только то, что они живы. Живы, несмотря на то, что осмелились атаковать Дворец.

— Ритуал, проведенный Кааром, не подразумевал нашего вмешательства. — Пожал плечами Хранг. — Если это было возможно, то мы бы прихлопнул эскадру в один удар, а не устраивали бы этот балаган со слабейшими обитателями Бездны.

И данное заверение являлось правдой. Звезда, активированная кровью двенадцати жертв, нуждалась в планомерном вливании силы. Силы, рожденной в пламени настоящего боя, с его страхами, болью, яростью и призрачной надеждой победы. Для того чтобы проломить в Пелене брешь, нужны были особые условия. И им удалось их обеспечить в полном объеме. То, что после этого кто-то смог уцелеть, уже непринципиально. Ведь дело сделано.

— Ты рассказываешь известные мне вещи. — Сухо перебил его собеседник. — Речь идет об отряде, который смог добраться до имперских кораблей. И если я все правильно понял, то оммэровским заклятьем воспользовался как раз пришедший с ним чародей.

"Оммэровским заклятьем?" — Мысленно ухватился за оговорку собеседника Зреш, растянув губы в тонкую ухмылку. — "Так, значит, ты еще не понял, что это был не простой привет из далекого прошлого, оживший в руках мальчишки? Стоит ли мне говорить тебе о том, чего твои глаза заметить не смогли?"

— И что ты ждешь от меня? — вместо этого поинтересовался он.

— Объяснений.

— Их нет.

Ззарн с секунду помолчал, словно раздумывая, а не ослышался ли он?

— Тогда воспринимай эту беседу, как предупреждение. Сейчас твое бездействие не нарушило наших планов, но в будущем любая ошибка обретет свою цену. Помни об этом. Когда ты начнешь заигрываться, станет уже поздно.

— Конечно... — Последовал равнодушный ответ, после которого Хранг остался в полном одиночестве. Тот снова обернулся к окну и кинул многообещающий взгляд в сторону ушедших имперских судов. — Конечно же я буду об этом помнить, старый ты хрыч. И конечно же я не стану тебя сейчас убивать, мальчишка. Нет. — Зреш промолчал какое-то мгновение, а потом добавил тоном ребенка, испорченного абсолютной вседозволенностью: — С тобой я буду играть.

* * *

Оэр, облокотившись на поручни, кинул уставший взгляд на стремительно темневшие небеса. Прошедший месяц плавания, определенно, оказался самым паршивым месяцем в жизни. И вроде бы никаких новых неприятностей тот не принес, но ему вполне хватило и старых. И главной из них была Милена, вернее, то, что он с ней сделал.

Когда маг взывал к силам, которые от самого своего рождения считал враждебными человеку, то оставлял искру, а когда закончил с врагами, то нашел едва тлеющий уголек чужой жизни. Стоит ли и упоминать теперь про все те усилия, вложенные им после битвы в почти мертвое тело спутницы? И пусть за минувшие седмицы достигнуто многое, но ведь не все. Далеко не все.

Слишком силен оказался черный меч отправленного в Бездну полудемона, слишком слабы были лечащие плетения ученика, слишком зыбкую грань оставил после себя Берсерк, слишком пагубная кровь текла в жилах подводного монстра, и слишком большую глупость совершил он сам, когда отрекся от произошедших у Аль`Гуэна событий.

Да. За этот месяц его злость эволюционировала так же. Из нее ушло все лишнее, осталась только ненависть к себе и к прежним убеждениям.

Всю жизнь ему втолковывали одну и ту же мысль: Свет — воплотитель всего доброго и хорошего, что может с нами произойти, а Тьма — всего плохого. Истинный смысл существования любого из людей — это приумножение первого и борьба со второй. Именно с этим отношением чародей выкинул из своей головы память о силе, заставившей Мертвый Город отступить, с ним он оттолкнул пришедшую во время схватки с Тваленсом мощь и с ним же завершил последнюю битву. Даже настоящая природа Огня, внезапно открывшаяся ему, смутила лишь на время.

И только одного Нуцег не мог простить Свету. Когда он попал в каюту целительницы, то тот лишь тихо шепнул:

— Оставь и забудь. Ей уже не помочь.

Это и вправду было всем, что он мог сделать, как воспитанник Эр Эльзара. Ничего, кроме как оставить и забыть. И это в то время, когда сила Мрака, чуть подернутая привкусом Пламени, рвалась вперед. Той не было никакого дела до чужих предубеждений. У нее существовала своя воля. И бывший стражник покорно уступил место.

Сила есть сила. Неважно как она выглядит и откуда проистекает, единственное, что может иметь значение, — для чего та будет использована. В конце концов, все зависит лишь от того, какие цели преследует ее источник. Можно привести сотню примеров, говорящих как за, так и против этой идеи, но ни одна из них не отменит того простого факта, что в тот момент только Тьма могла ему помочь не потерять свою спутницу. Для Оэра данный фактор стал решающим.

Однако, даже объединив все свои стремления, он не смог поставить Милену на ноги одним лишь желанием. Ни тогда, ни даже сейчас, спустя тридцать один день. Чересчур уж много ран приняло тело, чтобы просто подчиниться воле того, чья нерешительность, в конечном счете, и привела его в такое состояние. Чуть меньше страха перед противоположной Первостихией, и все пошло совсем бы не так. И не было бы столько ненужных жертв.

Маг отвлекся от неприятных мыслей, почувствовав, что их подранок-корабль стал терять ход. После полученных повреждений, тот и так не мог похвастаться высокой скоростью, как, впрочем, маневренность и управляемостью, но сейчас и вовсе превзошел сам себя.

— Почему мы замедляемся? — спросил он у пробегающего мимо матроса.

— Волчья Пасть впереди, — коротко ответил тот, даже не притормозив. Впрочем, его не в чем винить — после нападения в Заливе Бурь, многие погибли или получили серьезные ранение, а поскольку лишних людей на имперских судах никогда не водилось, то уцелевшие моряки вынуждены были делать всю их работу. Какие уж тут разговоры?

Чародей перевел взгляд в указанную сторону. Близившаяся ночь, уже успевшая окутать мир непроглядным покрывалом, не являлась помехой для его глаз, и он принялся изучать вышедшее навстречу препятствие.

Волчья Пасть представляла собою десятки крупных и несчетное число мелких скал, отходящих от берега на добрую милю и густо усеявших собою всю акваторию. И это только те, которые не скрывались под водой. Хотя, именно последние, наверняка, и представляют наибольшую опасность для остатков эскадры. Особенно, для их фрегата.

Нуцег поймал себя на мысли, что пытается рассчитать то, насколько снизились шансы у "Победоносного" добраться до дома. А потом задумался совсем о другом: а зачем им вообще лишний раз рисковать? И не легче ли будет просто обогнуть преграду, чем прорываться сквозь нее?

Эта идея показалась столь гениальной, что ученик чуть было не произнес ее вслух. Но в последнюю секунду сдержался — мысль может и гениальна, но слишком проста, чтобы не прийти в голову к кому-нибудь еще. Например, к капитану. Вот его-то, пожалуй, и стоит расспросить об очевидной странности, благо, помнится, тот и сам настаивал на встрече. В тот момент юноша оказался занят Миленой и не мог отходить от нее надолго — ему даже еду приносили в каюту — так что беседы так и не случилось. Но сейчас-то препятствий нет.

Джуд встретил его слегка насторожено — все-таки Оэр произвел на него весьма странное впечатление. Оно и понятно, ведь воплощенного в пламени дракона видели все, как не могли и не заметить последствия недолгого существования этого творения Оммэра. К тому же, связать его появление с замершим магом, наверняка, было не очень сложно. Достаточное проявление силы, чтобы вызвать немного осторожности даже у союзников. Однако напряжение, если такое и присутствовало, вскоре улетучилось, и они смогли нормально поговорить. И принялись с тем, весьма далеких от интересующей.

Для начала Васиш справился о его непростых взаимоотношениях с корабельным лекарем и о состоянии ученика мастера, после боя найденного в груде обломков и с тех самых пор так и не пришедшего в сознание.

Чародей позволил себе легкую, немного вымученную усмешку — с лекарем, а вернее, с весьма симпатичной лекаркой, чья простецкая красота выражалась в каждом изгибе тела и лица и только подчеркивалась аккуратно собранными в косичку светлыми волосами, ему говорить было не о чем с самого начала. Вот только последняя этого никак не могла понять, так и норовя исполнить свои прямые обязанности, вопреки запрету. Он, конечно, понимал ее намерения и желание помочь, но не назойливость. К воспитаннице Ордена тот ее просто не подпускал.

Нет, если бы все дело заключалось только в ожогах, тогда целительские мази и впрямь оказались бы кстати. Однако не в этом случае. Кидать и без того подорванные ресурсы организма на восстановление кожного покрова сейчас стало бы верхом глупости. Это как подложить сырых дров в угасающий костер — если разом бросить в него слишком много, то он просто потухнет.

Что же касается второй части вопроса, то вот тут-то поводов для радости не наблюдалось. Все, что Нуцег мог сделать для своего коллеги — это отдать ему дань памяти. Мкас Лаунс, ученик неизвестного мастера, был мертв в изначальном понимании смысла данного слова. И об этом он, кстати говоря, уже сообщил неугомонной девице-лекарю. Вот только та не смогла в это поверить, так как тело было живо. Ровный пульс, спокойное дыхание и полное соответствие биоритмов биоритмам спящего человека убеждали ее в обратном. Однако отсутствие ушедшей в иные миры души не заметить изменением частоты ударов сердца. Чтобы констатировать конец, повелителю Огня хватило одного недолгого взгляда.

Примерно в таком тоне он и ответил на интерес капитана.

— То есть еще одна смерть? — Тут же помрачнел глава эскадры, отодвинув от себя весьма детальную карту Волчьей Пасти с отмеченными на ней проходами, и, спустя несколько секунд тягостного размышления, добавил: — И что с ним теперь делать?

— А ничего не надо. Этот вопрос решать родственникам или же наставнику. — Оэр замолчал, вдруг поймав себя на мысли, что дальнейшая судьба не поддавшегося зову смерти тела его ни капли не волнует, как не слишком-то его задела и судьба десятков людей, оставшихся в Заливе Бурь. Откликом на их жертву становилась лишь пустота. И это было плохим известием для стражника — слишком многое из него не смогло пережить путешествия сквозь хронские леса. Он изменился. — Мы будем ночевать здесь?

— Да. — Джуд понял, что подразумевал собеседник. — Пройти сквозь скалы с разнесенной в щепки кормой будет и так непросто. Делая же это ночью, мы рискуем вдвойне.

— Однако тьма не мешает нам их обойти.

Тот промолчал, будто пропустив последнюю фразу мимо ушей. Только во взгляде Капитана явственно что-то поменялось. Он поднялся, пройдясь по слегка качающемуся полу просторной каюты, а после как-то неожиданно резко приказал:

— Сядь.

Чародей подчинился, внимательно отслеживая каждое движение повернувшегося спиной человека.

— По негласному соглашению эта тема запретна для сухопутных, но тебя я, пожалуй, просвещу. — Васиш развернулся на одних лишь мысках и вновь занял место напротив, уперев в собеседника взор разом постаревших глаз. — Думаю, как магу, то есть весьма образованному представителю людского племени, тебе известно многое об истории Империи. Ведь так? И эти знания должны касаться не только того, что стало со страной, после гибели Оммэра, но и того, что было до и во время его правления. Территория Империи никогда еще не ограничивалась одним лишь Зааром. Никогда, до этого самого момента. Вот скажи мне, Оэр, ведь у нас были обширные владения и за пределами данного континента, куда они подевались, после Пустыни Ветров?

Тишина. Ему нечего было ответить на скрытую в голосе Джуда смертельную усталость. Столь сильную тоску мог испытывать лишь опытный морской волк, запертый в клетке безысходности и уже не раз испытавший ее стальные прутья своими клыками.

— Понимаю. Вряд ли ты заострял свое внимание на подобных "мелочах". Я вот, в свое время, так же не обратил на них внимание. А жаль. Если бы не это, то, может быть, я никогда не попал бы во флот, и не сидел бы перед тобой один потрепанный обстоятельствами капитан.

Васиш тяжело вздохнул. Наверное, в конечном счете, во всем стоит винить его детскую жажду приключений, которую на протяжении всей своей жизни тот только поощрял и развивал. Именно она заставила стать его тем, кем он стал. Капитаном "Победоносного". Но если бы он только знал тогда, чем все это обернется. Каково это быть рыбкой, живущей в аквариуме и уже забывшей, что такое настоящая воля? Он вполне прочувствовал это на себе. Видеть безграничность морских просторов и не иметь возможности отойти от берега хотя бы на сотню миль. Это ли не истинное наказание? Наказание, действующее вот уже шесть столетий. За это время оно поломало тысячи судеб, так что для него значит еще одна?

— И что же стало с теми территориями? — Напомнил о себе ученик Эр Эльзара, когда пауза начала принимать угрожающие масштабы.

— Что? — Переспросил предводитель эскадры, будто бы выныривая из взявших его в плен воспоминаний. — Этого никто не знает. Ни я, ни Институт, ни император — никто не сможет ответить на этот вопрос. Нас отрезало друг от друга.

— Отрезало?

— Именно. Мы называем это Барьером. Его невозможно заметить ни глазами, ни ушами, ни магией, но он есть везде: и на далеком севере, и здесь, и в любой другой точке. Барьер окружает Заар со всех сторон, и ни один из тех кораблей, что осмеливались пересечь его незримую границу, так и не вернулся обратно. Вот так вот. Где-то он подходит ближе к материку, где-то дальше, а где-то, как у Волчьей Пасти, прижимается чуть ли не к самому берегу. Поэтому у нас и нет другого пути.

— И Империя мирится с этим?

— А что ей остается? Ее сил не хватает, чтобы справиться с этой проблемой, а может, просто не до того. Сам ведь понимаешь, что теперь начнется.

— Погоди-ка, — прервал Джуда повелитель Огня. Натренировавшийся в беседах с наставником, он очень легко отыскал нестыковку. — Если этот Барьер нельзя заметить, то как же были определены его границы, ведь не опытным же путем?

— Хороший вопрос. Чувствуется хватка мага, привыкшего искать путь к истине. — Улыбнулся тот. — Знаешь, когда-то очень давно, когда я еще не служил в военном флоте Империи Оммэр, с кораблем, на который меня наняли обычным матросом, случилась весьма поучительная история. Не помню, что там был за праздник, но торговцы, а заодно и вся команда, набрались до такой степени, что судно стало неуправляемым. Какое-то время морские Боги просто взирали на это непотребство, а потом... — Васиш болезненно поморщился. Даже спустя десятилетия, эти воспоминания оставались для него неприятными. — В общем, мы приблизились к Барьеру слишком близко. Ощущения, должен тебе сказать, были еще те. Весь алкогольный дурман выбило в одно мгновение. Хорошо, хоть уйти успели, а то там и вовсе странные вещи твориться стали. Один из пассажиров пропал, несколько матросов, которые находились с ним рядом, так и вовсе сума сошли.

На этом их беседа тогда и закончилась. А следующим утром они без всяких потерь преодолели Волчью Пасть и встали на якорь вблизи берега. Как сообщил капитан команде — для того, чтобы провести неотложный ремонт. Уж неизвестно, что именно там чинили моряки — Нуцег, как и прежде, находился подле девушки — но в дальнейший путь остатки эскадры выступили, спустя еще две седмицы. И вроде бы даже чуть быстрее.

За это время в его борьбе за жизнь спутницы наметились небольшие подвижки — смерть перестала изо всех сил тянуть ее к себе, но внимательный взгляд этой неуступчивой дамы был все еще рядом. Она очень не любила отпускать тех, на ком оставила свой знак, и за право перечить пришлось платить. Цена казалась неясной, но весьма пугающей.

С каждым прошедшим днем он все больше и больше чувствовал, как отпущенная Тьма, что внутри него, берет власть над Светом. Это не проявлялось в немыслимых болях, преследующих по ночам кошмарах, кардинальной перемене характера, пересмотре прежних принципов или еще в чем-нибудь — Оэр все еще оставался хозяином своего тела и своих дел. Однако в мыслях стали проскальзывать явно чужеродные нотки.

Впрочем, все его внимание было сосредоточено не на произошедших переменах, а на целительнице. Ей и только ей тот уделял свое время, задвинув легкую обеспокоенность на задворки сознания. И, когда до Эльрода оставалось где-то около трех седмиц пути, она впервые открыла глаза. Тусклая зелень, отразившаяся там, лучше любых слов сообщила о состоянии их владелицы, а тут же пробежавшаяся по ним поволока боли отбросила ее обратно в беспамятство, но это послужило наглядным доказательством правильности избранного пути.

И никаких сомнений!

Еще через семь дней, Милена уже вполне сносно держалась в реальном мире, перестав терять сознание от каждого неосторожного движения, да и передвигаться могла практически самостоятельно, сразу же взяв процесс лечения в собственные руки. Тогда же, наконец, и пригодилась оставленная лекаркой мазь, да и сама обозначенная особа ранним утром сумела-таки проникнуть в оккупированную каюту. Взгляд, которым при этом одарила мага девица, судя по всему, должен был моментально того изничтожить.

Юношу же вытолкали на палубу, но, несмотря на это, он не испытал ничего, кроме облегчения. Впервые за все это плавание, напряжение, сковавшее сердце, слегка отпустило. Ведь воспитанница Ордена успела стать для него очень важным человеком. Больше, чем другом и боевым товарищем. И если бы она не выжила, то тот себе этого просто не простил бы. К тому же, единственным виновником произошедшего чародей продолжал считать самого себя.

Даже на мир вокруг он посмотрел теперь как-то иначе. Все это время ему было не до изучения корабля и его защиты — ученик Эр Эльзара и каюту-то покидал всего лишь в четвертый раз. Первый, когда капитан через помощников попросил проверить состояние Мкаса, второй, когда один из матросов внезапно свалился с какой-то невиданной болезнью, с которой лекарю справиться не удалось — закончилось, впрочем, для него все хорошо — и третий — перед Волчьей Пастью. А теперь любопытство словно вышло из спячки, требуя во всем разобраться и, позже, найти способы применить новые знания на практике.

Но гораздо сильнее жажды познаний, оказалось желание нормально выспаться. Слишком все это его вымотало, не физически, но морально. И ему он больше не собирался противиться. Вот и получилось, что к своему посту, ставшему для него уже привычным, Оэр вернулся далеко за полночь. А вернувшись, сел напротив кровати и принялся наблюдать за неровным, тревожным дыханием целительницы, и за прорывавшимися сквозь него тихими стонами, в ответ на которые сердце вновь сжималось болью.

И все-таки это сон. Сон, а не беспамятство, в которое ее вогнало разобравшееся с заразой Пламя. Первый десяток дней ему вообще приходилось насильно загонять воздух в легкие девушки, и это было не единственным вмешательством в процессы отказывающегося функционировать тела. Так что теперь в ней скопилось столько знакомой силы Огня, что Нуцегу даже не обязательно находиться столь близко, чтобы отслеживать состояние лежащего напротив человека.

Вывод оказался прежним — она все еще слишком слаба. А еще обезображена самой разрушительной из Стихий. Его Стихией. Но таков сделанный магом выбор. Он вступил в битву за нее и смог победить, но стало ли это спасением для самой Милены? И что ждет ее в этом мире? Орден Тенет, который та втайне ото всех и даже от самой себя ненавидит? Или же штормовые порывы боли, исходящие из каждой клеточки растерзанного организма, от которых не укрыться никакими стенами из знаний и умений? Таким был преподнесенный подарок. Достойный ненависти, как и тот, кто его подарил.

Юноша вернул себе прежний взгляд. Он, наконец, обратил внимание на произошедшие в облике спутницы изменения. Та была с ног до головы опутана пропитанными зеленоватой мазью бинтами. В дополнение ко всему, в тех прослеживалось еле заметное плетение, светящееся слабым синим светом. Но сейчас тот смотрел не на них и даже не на те уродства, что они скрывали и что сохранились в памяти, вопреки всякому желанию — чародей всматривался в суть, и видел перед собой того самого хищника во плоти, которого когда-то повстречал на арене. Именно тогда началось их знакомство, все последствия которого ему еще предстоит обдумать. Но сейчас ученик не забивал себе голову, вглядываясь во что-то такое, что, казалось, смог узреть лишь теперь. Он видел ее прекрасной, как цветок нежной розы, укутанный острыми ледяными шипами. И для него она навсегда останется такой...

После наступили более вольготные деньки, которые едва не оглушили стражника количеством свободного времени, разом на него свалившимся. Целительнице и набившейся к ней в опеку лекарке помощь была не нужна. К тому же присутствие Оэра отчего-то сильно тяготило пострадавшую. Она старалась не подавать виду, но неясное напряжение всякий раз проскальзывало, стоило ему появиться в поле ее зрения. И тот постарался исчезнуть, благо что фрегат оказался богат разного рода сюрпризами, которые ему были весьма интересны, как магу.

До серьезного фундаментального исследования он, конечно, не дошел, но некоторые связки, подсмотренные в защите корабля, вполне успешно были им освоены и даже применены. Так, к примеру, огненный тайфун — собственноручно созданная им защита — после нескольких суток работы получил пару весомых дополнений, весьма повысивших его сопротивляемость к враждебным заклинаниям. Однако больше всего, как и следовало ожидать, чародея заинтересовали три сохранившихся орудия, до поры до времени скрывающихся в недрах судна. Им он уделил самое пристальное внимание, не теряя драгоценных мгновений на попытки вникнуть в суть, а лишь запоминая скрытое в опустевших кристаллах плетение. И, как ни странно это звучит, Огня в нем нашлось не так уж много. Артефакты, а ничем другим их и не назовешь, базировались на силе магии Земли.

В общем, последние две неполные седмицы пролетели достаточно резво. И под конец к Нуцегу неожиданно нагрянуло чувство, которое тот мог ожидать меньше всего. Пробираясь по тихим дорогам к Иссерну (ну да, теперь-то их с полным правом можно считать тихими даже для одинокого путника), борясь с мандражем ожиданий, в тайне надеясь на быстрый и безболезненный провал, а после и смирившись с судьбой, пройдя через леса хронов и отыскав в них новую силу, попав в чужую ловушку и вырвавшись из нее, едва не потеряв свою спутницу и отвоевав ей право на жизнь, он никогда не сумел бы подумать, что станет сожалеть о том, что все завершилось так скоро. Но именно оно, это сожаление, преследовало его в оставшиеся дни.

Приказ императора прекратит свое действие в тот самый момент, когда команда разведчиков вновь ступит на твердую землю. И там перед каждым из них откроется своя дорога. Для него близилась пора расставаний.

Льерд стал для него надежной опорой, особенно когда они на пару бились со всей Стаей, а после четыре дня играли с ней в догонялки. Когда недостаточно одних лишь собственных сил, когда сама жизнь зависит от слаженности действий и от того, кто прикроет твою спину, тогда и родится настоящая боевая дружба. Она не забывается. Однако, несмотря ни на что, с Миленой он не хотел расставаться гораздо сильнее. В конце концов, именно мысль о неизбежности этого расставания и принесла ему сожаление...

Эта беседа состоялась в последнюю ночь, когда до прибытия в Эльрод оставалось менее суток. Что-то внутри него решительно требовало прояснить ситуацию, и, вопреки тому, что другая часть не желала начинать разговор, опасаясь услышать в нем подтверждение собственным мыслям, конечную победу одержало именно первое желание. Он не хотел заканчивать знакомство с воспитанницей Ордена разрывом и ненавистью, хотя отчего-то ожидал только ее.

Осторожно пробравшись в каюту и успев сделать пару робких шагов, маг остановился, заметив в неровном свете Агнии замеревшую у кровати фигуру, единственным одеянием для которой служили чуть подсохшие бинты, успевшие сменить невинный белый цвет на красный. В памяти сразу же всплыл эпизод с лесным купанием. Вот только теперь он был ближе, гораздо ближе к стоящей к нему спиной целительнице, словно бы окруженной синеватыми полосами, бросаемыми на нее ночной властительницей неба. Прекрасна, как же та была прекрасна в этом окружение из дрожащего, будто диковинный туман, воздуха.

За этими мыслями юноша как-то и не заметил, что по сложившейся уже привычке пытается проинспектировать состояние спутницы. Но не успел он этого завершить, как его мягко, но уверенно отстранили.

— Оэр? — удивленно и слегка испуганно произнесла та, не обернув, впрочем, головы. А через миг добавила уже более уверенным тоном: — Конечно. У кого же еще хватило бы наглости так вторгаться в мир внутренних энергий?

— Почему ты не спишь? — Задал вопрос чародей. Но подумал он в ту секунду совсем о другом. В слегка напряженном голосе собеседницы проскользнул знакомый стальной отблеск. Опять холод? Или все-таки показалось? — И почему не уберешь всю боль?

— Я прописала себе активность. — Невесело оскалилась та, чуть обернувшись на краткое мгновение. По спине пробежали мурашки предательского страха, вызванные данной косой улыбочкой. Теперь девушка смотрелась очень зловеще. — А что касается боли, то в таком виде она гораздо полезнее абсолютной нечувствительности. И потом, что такое боль для бойца Ордена Тенет? Всего-то небольшой побочный эффект. — Холод, все-таки холод. В ее исполнении он всегда сопровождает название этого ордена. — Я ответила на твое любопытство?

— Да, — односложно откликнулся бывший патрульный.

А в каюте тут же поселилась какая-то гнетущая тишина, сотканная из недоговоренностей и недопонятости обоих участников беседы. Быстро заполнив пространство между Оэром и Миленой, она попыталась выпрямиться и оттолкнуть их друг от друга. Желание ясности с его стороны натолкнулось на закрытость — с ее. И у сложившейся ситуации имелось только два выхода. Конечно, можно промолчать и гордо удалиться, но это — совсем не то, зачем он сюда явился. Поэтому легкий путь был отправлен в Бездну.

Нуцег сделал решительный шаг вперед, к все еще повернутой спиной спутнице. И тут же был остановлен суровым окриком:

— Не приближайся!

Вот этого он не ожидал. Вернее, не ожидал настолько резкого перехода от нейтрального разговора к подобной враждебности. И данный крик наверняка стал бы концом всех надежд, если бы не интонации, с которыми тот был произнесен. В нем не нашлось ни капли ненависти и злости, а лишь непонятный испуг.

Да, за месяцы своего с ней знакомства, маг несколько раз наблюдал в девушке подобные чувства, но сейчас представший страх был иным. Каким-то более глубинным, пробившим все барьеры, поставленные суровыми воспитателями Ордена. Она боялась. Но не его самого, а сделанного навстречу шага.

— Почему?

— Просто не подходи. А лучше, — Впервые в ее голосе послышалось дрожание, — уйди.

Целительница непроизвольно провела укрытой от взора ладонью по лицу, и чародей, проследивший за движением, понял причину страха. А вместе с тем и источник предшествующего напряжения — это была единственная часть тела, с которой бинты уже исчезли.

Дальше он не слушал никаких протестов, стремительно преодолев оставшееся расстояние и аккуратно повернув несопротивляющуюся собеседницу в свою сторону. Медленно провел взором по каждой знакомой черте лица, потерявшей свою первоначальную хищность, и остановился на глазах, все еще хранящих тусклую зелень. Вместо ужаса в них отразилась уже обреченность. А после аккуратно коснулся ее губ.

Любые слова оказались бы слишком грубы, чтобы передать испытываемые чувства. Последнее действие справилось гораздо лучше всяких объяснений. Ведь это он, и только он повинен в ее положении. Только его трусость, проявленная после Аль`Гуэна, не дала окончить это путешествие иначе. Только его незнание сотворило с ней столь ужасное превращение. И только его она боялась оттолкнуть своим нынешним видом. Каким бы Оэр стал мерзавцем, если бы послушался предыдущего совета и оставил ту в одиночестве?

Через секунду оцепенения Милена ответила взаимностью, а, по прошествии пары минут, бывший стражник ощутил, как ему в грудь уперлись ее руки.

— Спасибо, — вздохнув, произнесла она. Взгляд изменился. По сравнению с тем, что был ранее, тот стал более уверенным и слегка даже бесшабашным. — Но тебе все равно лучше уйти. Я не хочу, чтобы ты видел меня такой.

— Мне без разницы, какой тебя видеть. — Мягко улыбнулся ученик, борясь с нетерпимым желанием обнять свою собеседницу. — Для меня ты навсегда останешься одной.

И тем не менее, на этот раз он подчинился. Но перед уходом успел повесить на шею девушке подаренный у озера артефакт. Встреча с внутренностями подводного монстра дорого обошлась спрятанному в камне плетению, однако теперь то полностью восстановлено и немного улучшено. Естественно, что метку он и не думал убирать.

Уже покинув каюту и поднявшись на верхнюю палубу, Нуцег облегченно выдохнул — главные опасения так и остались всего лишь опасениями. Немного подумав, приблизился к поручням, и бросил взгляд на небо и ледяные отблески таких далеких звезд. Те вновь заняли свое изначально положение. Значит, уже недолго.

— Не помешаю? — Донесся приглушенный внезапно налетевшим ветром голос, а его обладатель встал рядом.

— Нет. — Поежился от порыва прохладного воздуха, маг. Привыкнув к вечному лету хронских лесов, тот лишь сейчас вспомнил, что на территорию Империи захаживают и другие времена года. Судя по всему, в данный момент тут гостит весна, уже готовящаяся уступать место.

Молчание. Для юноши оно было полно расслабленности и грусти, а для остановившегося рядом человека — совсем иными чувствами.

— Да, теперь я вижу, что ты не был готов к этому путешествию. — Как-то совсем не к месту произнес Льерд, чем вызвал косой взгляд в свою сторону. — Не пойми меня неправильно, Оэр, я благодарен судьбе за то, что она отправила с нами именно тебя, но... — Боец сделал движение, как будто собирался снять маску, но на полпути передумал, сжав кулак и опустив его вниз. — Пока еще не слишком поздно, тебе лучше забыть все произошедшее.

— О чем ты? — Теперь уже полностью повернулся чародей.

— Поверь, мне очень не хотелось бы тебе об этом говорить, особенно после того, что ты сделал для Милены и каждого человека на данном судне, но промолчать я не в праве. — Собеседник тяжело вздохнул, словно не зная, как правильнее убедить бывшего патрульного, а потом махнул рукой на все условности: — Запомни только одну вещь, крепко запомни, ученик Эр Эльзара — Орден Тенет никого не отпускает. Существует лишь один способ покинуть его ряды, и данным способом является смерть. Это правило уже не раз обагрено кровью нарушивших его людей, и кровь Милены там не нужна.

— Я все еще не понимаю, к чему ты ведешь. — Все его легкомыслие тут же испарилось, однако, вопреки собственным словам, он понял уже многое.

— Пусть чувства, которые родились в тебе по отношению к ней останутся в прошлом, Оэр. Иначе это может плохо кончиться для вас обоих. — Сказал напоследок Льерд, повернувшись спиной и заканчивая тем самым данный разговор. А потом медленно удалился, будто не замечая отправленного ему вслед недоброго взгляда.

В голове повелителя Огня в тот момент билась одна и та же мысль — "Они знали!". Знали о холоде ее одиночества, но не посчитали нужным предпринять что-либо. Они все это видели и ничего не делали. И теперь предлагают тоже самое и ему...

Да какого демона?!!

В порт их "Победоносный" вошел ближе к обеду, когда город уже давным-давно проснулся и встречал новый весенний день, полный ласкового тепла и легкого морозца. Два других корабля быстро растворились, затерявшись в несчетном числе торговых и рыбацких суден, а оставшийся без сопровождения фрегат пошел на медленный штурм забитых причалов. Воздух то и дело сотрясали проклятия едва успевающих расчищать им дорогу капитанов. Однако, не считая этого и того, что стоило им только причалить, как на борт тут же взлетела какая-то мелкая военная чинуша, поднявшая невероятный шум и замолкнувшая лишь тогда, когда к ней подошел Джуд, все прошло тихо. Без торжественных речей и парадов. Как и положено разведке.

По спущенному трапу тут же заметались работники порта, будто муравьи, принявшиеся вытаскивать из недр корабля различные ящики и бочки, а так же помогавшие сойти на твердую землю тем, кто еще полностью не восстановился после битвы в Заливе Бурь. Таковых насчиталось немного.

Но Нуцега вся эта суета волновало мало. Встав чуть в стороне, он наблюдал за спустившимися в первых рядах бойцами Ордена. Ни Льерд, ни Милена больше не сказали ему ни слова, не разменявшись даже на короткое "пока". Сейчас те как раз взбирались на двух подведенных каким-то мальчишкой скакунов, и если на мужчине было все тоже неизменное облачение из зачарованной ткани, то девушка щеголяла немного великоватым ей платьем, одолженным, судя по всему, у лекарки. Лицо же прикрывал обычный платок и длиннополая шляпа. Одежда, ни капли не приспособленная для верховой езды, зато худо-бедно закрывающая от чужих взглядов.

После, те как-то обыденно покинули порт, быстро затерявшись в переулках города, а маг еще долго стоял и всматривался вдаль. Туда, куда неумолимые ветры судьбы уносили самую восхитительную целительницу Империи. Его метку.

Лишь через десяток минут, застывший перед закрытыми глазами ярко-алый шар дрогнул и начал хаотично мигать, а после и вовсе потух — его бывший отряд без всякого замедления оставил Эльрод и отправился в сторону столицы.

Неторопливо спустившись в вечную суету дневного порта, юноша как-то резко осознал, что совершенно не представляет, что ему делать дальше. Логичнее всего было бы посетить поместье наставника, но для пешего путника — это дело не одного дня. А он совершенно точно не готов к новому странствию.

По здравым размышлениям получалось, что единственный оставшийся выход — обратиться к главе западной стражи. Фраор вряд ли отказал бы бывшему подчиненному в такой малости, как временный ночлег. Однако Оэр даже не стал рассматривать данную мысль всерьез. Ничего против лейтенанта тот не имел — поговорить с ним всегда интересно — вот только слишком много болезненных воспоминаний рождалось при одном только слове "стража".

Он как раз закончил обдумывать все за и против, когда идущий впереди него человек резко остановился. Чародей, чуть не врезавшийся в его широкую спину, едва сдержал ругательство. Но стоило ему обойти возникшее препятствие, как все вопросы отпали сами собой — пристроившись в сторонке от нескончаемого потока людей и повозок, а заодно и скрывшись от него в тени склада, там гордо возлежал облаченный в грудной доспех грифон, а рядом с ним ничуть не изменившийся Айри.

Увидев его, мальчишка тут же улыбнулся и приглашающее махнул рукой.

Глава ???

Безвременье.

(Год: 0. День: Неизвестно. Время: 11:59:37)

Женщина медленно скользила по каменистой почве и, обходя слишком большие валуны, неторопливо приближалась к своей цели. Каждое ее движение было наполнено грацией и красотой, а черное длинное платье, усеянное тысячами посверкивающими бриллиантами, делало ту и вовсе неотразимой. К тому же оно настолько облегало талию и подчеркивало пышные формы, что не давало противоположному полу ни единого шанса остаться равнодушным. Не позволяло этого и лицо, полное завораживающей смеси из истинной женственности и интригующей лукавости, приправленной несгибаемой волей, отражающейся в карих глазах. И даже, если бы нашелся вдруг такой горделивец, что в тот же миг не пал бы перед ней на колени, то его самообладание уж точно было бы погребено под водопадом из ниспадающих вниз черных же волос. И вряд ли бы после этого тот хоть когда-нибудь задался самым простым вопросом: а к какой расе принадлежит его возлюбленная? Ведь в ее красоте не было ничего человеческого, но и к хронам она отношения не имела.

Женщина остановилась, осмотревшись по сторонам и прислушиваясь к периодически раздающемуся скрежету.

Этот мир, что окружал ее сейчас, был странен, но уже привычен. Извечная безжизненная пустыня, разгрызаемая трещинами земля, багровые облака над головой, разлинованное остановившимися молниями небо, да застывшие прямо в воздухе осколки камней. Женщина нежно коснулась одного из них, и тот тут же переместился на несколько метров в сторону. Его скорость многократно превышала скорость звука, но существование ее, этой скорости, было ограничено касанием.

Безвременье.

Силы, раздирающие этот мир были столь велики, что даже самый могущественный маг не смог бы прожить в нем и одного дня. Вот только времени тут не существовало. Всего лишь секунду и вечность назад становление их мира было остановлено.

Безвременье.

Очередной скрежущий звук. Теперь он оказался ближе. Мгновением позже был обнаружен и его источник — облаченный в доспех Воин, полностью проигнорировав появление рядом с собой подобной красавицы, в очередной раз провел по своему мечу точильным камнем.

Его шлем лежал рядом, а потому лицо оказалось открытым. Но что это было за выражение! Стальной блеск ничего не выражающих глаз, острые, будто кинжалы убийцы, скулы, прямолинейные, как слова полководца, брови, изгиб тонких, словно грань между жизнью и смертью, губ и белые, как вражеский флаг о капитуляции, волосы. И ни капли хоть каких-то эмоций.

— И как ты можешь здесь находиться? — поежившись, спросила Женщина. И не то чтобы она боялась не обращающего на нее никакого внимания Воина, но с ним было как-то неуютно.

Тот не ответил. Попробовав заточку своего меча пальцем и досадливо поморщившись, он опять взялся за камень.

— Ты слышал? — Вновь подала голос собеседница, перебив нарастающий скрежет. — Он вернулся. Кузнец вернулся.

Воин замер, остановив камень на полпути, и, пропустив пару ударов сердца, довершил движение, заодно поднимаясь со своего места...

Эпилог.

Буря закончилась внезапно — точно так же, как и налетела. Никто из команды не понял, что именно вызвало гнев Пустыни Ветров, ведь весь обратный путь до корабля прошел под знаком ее благословления, но в желании поскорей покинуть враждебный берег они оказались солидарны со своим капитаном.

Буря. Даже спустя несколько седмиц, это слово вызывало привкус песка на языке. Ее силы было недостаточно, чтобы отправить на морское дно их судно, защищенное получше иной крепости и наделенное собственной мощью Тьмы, но ее хватило, чтобы не дать им уйти. В этой круговерти дикой магии проглядывало такое, что даже у него, у Шарг`Нуззена, пробегали мурашки. Поток пропущенной сквозь Пустыню энергии ломал пространство и даже время, возведя вокруг жемчужины флота настоящую стену из желтого, подрагивающего марева. И, когда оно, наконец, опало, то перед ним встал интересный вопрос: а в том ли они остались веке или хотя бы тысячелетии? По собственным его ощущениям прошло около суток, но чародей знал, насколько опасными порой бывают игры со временем.

И потому весть о появлении на горизонте имперского охотника, маг Тьмы воспринял сейчас с двойной радостью. Правда, желание взять пленника ограничило возможности бывшего флагмана флота, ну да это казалось неважным. После такого длинного затишья и предстоящего пути сквозь льды Стылого Океана, шанс развлечься представлялся даром небес. До тех пор, пока за первым имперцем не показалось еще несколько десятков. И то были вовсе не торговые суда.

Он не успел еще этого осознать, как в глаза кинулся флаг не ставшего сбавлять темп первенца. Самоуверенность врага поражала, ведь ему гораздо разумнее было бы дождаться поотставших от него товарищей. Однако рисунок, вышитый золотой нитью на развеваемом ветром полотнище, все объяснил. Паук. Золотой паук.

Ярость бросилась в лицо, а невыносимое желание мести, годами взращиваемое внутри и разом вырвавшееся наружу, затмило голос разума, требующий убраться с пути оммэрцев. Шарг`Нуззен торжествующе усмехнулся, приказав отданному ему во власть кораблю ускориться и вместе с тем вбирая его силу в себя.

Только он, его судно и враг. Больше ему ничего было не нужно в тот момент: ни команда, которая применительно к флагману являлась всего лишь необязательным атрибутом, ни знания, которые утверждали, что с целым флотом ему не совладать, ничего. Воину хватало лишь понимания о том, что у него будет достаточно времени, чтобы разобраться с главнейшим противником.

Сражение началось.

Гораздо раньше того, как они соприкоснулись бортами. Получив в распоряжение всю мощь морской жемчужины темного народа, чародей сравнялся в силе с Хрангом. В силе, но не в знаниях. Однако этого ему хватило, чтобы атаковать "паука" еще на подходе.

Тление — не ахти какое заклинание, даже не претендующее на звание выдающегося, как в сложности, так и в эффективности. Но только не в этот раз. Ибо теперь его создал уже не Шарг, а вставший выше самого себя маг Тьмы. Охотник накрыла пелена ржавого цвета, тут же сжавшаяся вокруг него и мигом обратившая в труху.

И все?!

Но не успел хрон в полной мере прочувствовать разочарование скоротечностью развязки, как по воде пробежалась корка белоснежного льда. Судно резко затормозило, врываясь в нежданную преграду и в ней же увязая, а потом на его борту стали появляться неучтенные пассажиры, закованные в серый доспех.

Он не стал отдавать приказ "к бою", ибо к тому моменту, как звук вырвался из его горла, команда оказалась уже мертва. Техника гвардии как всегда была смертельно эффективна. Ровно так же, как и в тот день, когда Нуззену довелось лицезреть ее впервые.

Странный ветер забрался под одежду, и капитан, оглянувшись на него, заметил остановившуюся за сантиметр от спины глефу. Горящее нещадным светом лезвие, пробегающие по рукояти молнии — вне всяких сомнений, это оружие его врага.

Флагман окутало темное пламя, сгущающееся по мере приближения к адепту Мрака. Оно уничтожало корабль Хранг`Ззарна, но давало силу, еще больше силы! Для его нынешнего хозяина в этом мире осталась только месть, и именно ей тот хотел посвятить последние секунды жизни. Однако он все еще не мог найти того, кто единственно должен ощутить ее сполна. Квайцерона.

И, когда маг уже ступил далеко за точку невозврата, то лишенная контроля мощь Первостихии ударила во все стороны, разбросав гвардейцев, будто тряпичных кукол. Всех, кроме одного. Тот лишь слегка пригнулся.

Месть!

Шарг не успевал оформлять всю пропускаемую через себя силу в заклинания, давя ненавистного человечишку и чувствуя, как разбиваются все старания о его ледяную броню спокойствия. Но оно было показным. В этой вселенной нет ничего, что может сдерживать поток энергии Ночи вечно! Ведь даже его собственное тело сейчас разрушалось. Он это знал, и готовился перед смертью насладиться видом поверженного врага.

Однако. Внезапная слабость вдруг накатила на капитана. Тот почувствовал, как подогнулись его ноги, в глазах потемнело, а плечо ощутило прикосновение знакомой руки — как в день перед самым отправлением. Сила, отобранная у судна, зажила собственной жизнью, отказавшись подчиняться своему издыхающему владетелю. Вместо того, она преобразовалась в фантом низкорослого хрона.

Призрак подплыл к поднявшемуся с колен гвардейцу — на то, чтобы дожать его, не хватило буквально нескольких мгновений — с секунду повисел перед ним, а потом, усмехнувшись, растворился в воздухе, забрав с собою и все надежды мага Тьмы.

Неужели? Неужели, это и есть возможный союзник Хранг`Зреша, о котором он тогда рассказал? Квайцерон гвардии?!!

— Да будь ты проклят, карлик! — Только и успел вскричать Нуззен, а потом пал от стремительного удара серой глефы.

* * *

Ночную тишину Приемной Залы Дворца Справедливости, которая большую часть времени попросту пустовала, нарушил негромкий шорох шагов. Измотанный долгой дорогой человек, шедший на едва слышимый звук двух голосов, уже очень давно не посещал этого места, но в его памяти оно все еще было живо.

-... с Сетерсом, значит, решили. — Долетел приглушенный расстоянием голос первого советника. — Даже если хроны обойдут Пограничные горы с юга и попытаются зайти в наши тылы, то город их задержит. Думаю, будет благоразумно оставить там небольшой резерв. Теперь вопрос посложнее. Что делать с Рудным?

— А с ним нужно что-то делать? — Удивился второй.

— К сожалению, да. Рудный слишком близко расположен к границе и слишком плохо защищен, чтобы отбить хоть одно мало-мальски серьезное нападение. Боюсь, с поставками сырья возникнет много проблем. Может, лучше организовать из заключенных штрафной полк? Скажем, под лозунгом искупления старых грехов и амнистии для выживших?

— Согласен, — хрипло произнес человек, входя в освещенный одиноким светильником круг.

— Эр Эльзар, — Опасно сощурил глаза император, вскакивая с места. Да и советник выглядел изумленным, — что привело тебя сюда в столь поздний час?

— Не вижу ничего удивительного, — ответствовал он, без разрешения пододвинув свободное кресло, коих в этом уголке залы насчитывалось бессчетное множество, и глянул на лежавшую на столе масштабную карту. — Я пришел обсудить наше поражение.

— Что ты подразумеваешь? — растеряно уточнил Элемар. — Мы еще ничего не проиграли.

— Да ну? Ломир, ты тоже так считаешь?

Тот неопределенно мотнул головой.

— Понятно. Значит, вы не поняли. Не буду вменять вам этого в вину, скажу только, что эпоха мореплавания вновь открыта. Готовьте флот, господа, совсем скоро он нам понадобится.

— Барьер? — уточнил первый советник.

— Барьер, — уверенно повторил Эльзар, все так же без спроса взяв графин с вином и налив его в обнаруженный рядом бокал. — Или, как именует его наш враг, Пелена. Не знаю, сколько она еще продержится, но вряд ли больше полугода. Хроны очень постарались с исправлением одной из своих ошибок прошлого.

— Но раз ты это знал, то где был все это время? — С едва прикрытой враждебностью напомнил о себе император.

— К своему собственному сожалению, — начал маг, ответив на агрессивность спокойным взором. — Я умудрился проиграть никак не меньше вашего...

— Ну, хватит! — Взорвался Элемар, приблизившись к старому врагу едва ли не в упор и выбив из его руки прислоненный к губам бокал. — Ты десятилетиями игнорируешь все наши потуги вернуть дело Учителя к жизни, а потом появляешься ни с того ни с сего и заявляешь мне о поражениях? Да что ты вообще забыл в столице?!

— Бог Крови. — Прозвучавшая фраза заставила того растерять весь свой боевой настрой. — Тебе же о многом говорит это сочетание слов?

— Н-невозможно. — Едва не подавился император. — Оммэр уничтожил его в Пустыне Ветров! Мы все это видели!!

— Таково оказалось наше общее заблуждение. — Грустно выдохнул наставник Оэра, глянув на запачканную вином одежду. — Демона Междумирья может убить лишь равный, Учитель им не был.

Тишина и неверие. В такое и впрямь оказалось непросто поверить. Но это, в общем-то, и была причина, по которой Эр Эльзар отважился на посещение Альира. Он не мог не донести полученные знания до других учеников, ибо те меняли слишком многое в картине грядущей войны. Однако на этом его миссия и закончилась.

— Куда ты направишься теперь? — Уже в спину спросил Ломир.

— Куда? — Остановился чародей на границе освещенного круга. — Я постараюсь исправить свой промах, а вы — свой. — И неслышимо для двух собеседников добавил: — Прощайте...

* * *

Хокул медленно брел по пустыне, то и дело загребая ногами раскаленный песок. Сил, чтобы поднимать их выше у него не оставалось, как не нашлось и воли повернуть назад — к обнаруженному позавчерашним вечером оазису с кристально чистой водой. Он больше не принадлежал самому себе. Даже собственное имя казалось теперь чем-то чуждым для слуха. Ладир. Оно не вызывало никакого отклика в душе.

Когда-то легендарный вор и ночной кошмар всех толстосумов, а ныне, обычный бродяга, лишенный всех своих знаний, брел туда, откуда все началось и где должно завершиться.

В Пустыню Ветров.

Его вела надежда. Она была всем, что составляло сейчас смысл его жизни и единственным, что осталось от громкого прошлого. Уже забылось то, откуда возник данный путь, как он проходил и сколько времени занял, осталась только эта конечная цель. Ибо там ему была обещана свобода и новая жизнь.

Неожиданно нога задела что-то твердое и отличное от всепроникающего песка, и потерявший равновесие человек со всего маху встретился с обжигающей тело поверхностью. Попытка встать и продолжить путь ни к чему не привела — это оказалось не в интересах указывающей дорогу воли. Единственное, чего ему удалось добиться, — немного приподнять голову. Чтобы тут же наткнуться на поджидающую его сферу, лениво наполняющуюся Мраком.

Его обманули!!! — вот единственная мысль, которая успела проскользнуть в голове наемника, прежде чем его сознание накрыла непроглядная чернота.

Именно так завершил свое существование легендарный вор Ладир Хокул.