Уже четыре дня они стояли под Аином. Разведчики докладывали, что войска герцога Пагиила хоть и не так быстро, но движутся сюда. По мнению Гарое, если они и медлили, то лишь потому, что ожидали от Энгарна подвоха. И совершенно напрасно. За эти дни они не только не устроили лейнцам ни одной ловушки, но и город по-настоящему не укрепили. Чего ожидал Харвинд — что укрепления построятся сами или что напуганные его необычной тактикой лейнцы повернут обратно — Гарое так и не понял. Но, видимо, сегодня его удостоили беседы, для того чтобы разъяснить загадочные намерения графа.
— Сегодня я получил донесение, — перешел к делу Харвинд. — К нам движется сборный полк "волков". Когда они прибудут, мы, несомненно, разобьем лейнцев, потому что будем иметь не только численное превосходство, но и лучше обученную армию. Сегодня же мы выдвигаемся им навстречу.
Последняя фраза настолько выбила Гарое из колеи, что он какое-то время изумленно взирал на генерала, прежде чем задать один из самых глупых вопросов в жизни:
— Кому навстречу?
— Навстречу "волкам", конечно, — граф тоже старался выставить его идиотом.
"Навстречу "волкам", — повторил священник про себя. — Кто бы сомневался!" А вслух все-таки имел наглость выяснить:
— Вы оставляете Аин, граф?
— Конечно. Стратегически он не так уж важен. Да и людей здесь немного. Другое дело — Тофел. Его мы не отдадим.
— Граф, — Гарое не выдержал, поднялся, навис над ним. — А вы знаете, что сделают лейнцы с этим городом?
Харвинд тоже встал
— Пусть уходят с нами, — надменно предложил он. — Мы никому не запрещаем.
— Вы что, намеренно это делаете? — прямо спросил священник.
— Что делаю, отец Гарое? — оскалился генерал.
— Намеренно отвратительно ведете войну, чтобы люди возненавидели королеву, которая не защищает их. Неужели вам неясно было, что вы совершаете безумный поступок, отправляя пехоту в топкую низину? Что никто не похвалит нас за защиту Тофела, если мы сдадим без боя Аин? Что вы подрываете дух солдат таким поведением?
— Вы забываетесь, Гарое, — граф скрипнул зубами.
— Нет, это вы забываетесь, Харвинд, — священник был бледен, но спокоен. — Если бы Аин был расположен неудобно... Но тут такая позиция — его сотней солдат можно оборонять!
— Так обороняйте! Вы же у нас такой умный и смелый. Обороняйте! Что ж вы рясу-то носите? Берите командование сотней и обороняйте!
Упрек был более чем несправедлив. Гарое никогда не прикрывался рясой. И еще все очень походило на повторение беседы с Поладом, когда, задевая его честь, пытались поймать его в ловушку. Только вот телохранитель королевы не пошел на эту низкую уловку, а Харвинд пошел. Это была ловушка, но Гарое не мог поступить иначе.
— Вы дадите мне сотню? — холодно осведомился он.
— Дам! — выкрикнул граф. — И еще сотня "волков" в этом городе в вашем распоряжении.
Гарое отчетливо представил, как все было в тот день, когда погиб Улам. Полуполковник сказал: "Этот холм самая удобная позиция, нам нельзя ее покидать", — и граф тут же заорал и затопал ногами, демонстрируя власть. И Улам пошел под арбалетные болты. А теперь под них пойдет он.
— Я хочу взять ту сотню, где служит Киший, — бросил он и, не прощаясь, вышел из дома.
Прошел к себе и встал на колени. Молиться он не мог, в голове стояла звенящая пустота. Но Эль-Элион видит его состояние и видит, что он не может поступить иначе. Не может!
Примерно через четверть часа он снял рясу и аккуратно свернул ее. Потом сел за стол и написал два письма. Одно — Верховному священнику Энгарна Унию, с просьбой освободить от служения в церкви. Он не сомневался, что эту просьбу выполнят с радостью. Второе — Раму. Кратко объяснил, как попал в армейские священники, и извинился за то, что не рассказал обо всем раньше. Больше ничего писать не стал, чтобы не показаться смешным или глупым. Если выживет, расскажет о Харвинде при личной встрече. Если умрет, то словам его не будет никакой веры.
Он запечатывал письмо, когда в дверь постучали.
— Войдите, — предложил он.
Вошел капитан Вилгай, командовавшей той сотней, которую он попросил, и Гарое тут же почувствовал вину. Какое он имел право распоряжаться чужими судьбами. Своей ладно, но чужой... Лучше бы Харвинд сам определил, кого с ним оставить.
— Отец Гарое, — растеряно начал капитан. Он хоть и бравый, но уже старик, а ведь ему едва исполнилось пятьдесят. Вспомнив отца, Гарое подумал, что если бы не испытания, которые выпали на долю солдата, он был бы моложе. — Отец Гарое... Вы нас покидаете?
Он будто был потерявшимся ребенком.
— Ни в коем случае, — Гарое одернул рубаху. — Я назначен графом Харвиндом командовать обороной Аина. Вы и ваша сотня поступаете в мое распоряжение.
— Да это мы зараз, — заверил капитан. — Только...
Гарое, наконец, догадался, что его смущает.
— Вы же знаете, что священники не могут убивать иначе, как силой Эль-Элиона. Поскольку камни Зары мне не повинуются, я сложил с себя обязанности священника.
— Так вы бы и не убивали... — начал было капитан.
— У нас слишком мало людей, чтобы я мог только наблюдать, как вы сражаетесь. Надо приступать к постройке оборонительных сооружений. Горожане помогут, я переговорю со старейшинами.
— Вы, конечно, переговорите, да я тут осмотрелся... Строить-то не из чего. Совсем мало леса, возить далеко. Дома разбирать нам не позволят. Не из навоза же строить?
— Если ничего не будет — будем строить из навоза, — отрезал Гарое.
Он уже собрался выйти из дома, когда в дверь сунулся Киший. Он тоже недоуменно уставился на Гарое без рясы, но сообразил быстрее капитана и тут же засуетился:
— Вам теперь доспехи нужны, мало ли что...
— Откуда ты доспехи возьмешь? — усмехнулся Гарое. — Хоть бы дублет найти.
— А хоть бы и дублет, — легко согласился парень. — Дублет — это мы запросто найдем.
Он исчез и когда Гарое в сопровождении капитана и двух десятников подходил к зданию городской ратуши, уже примчался снова, неся с собой добротный дублет.
— Вот, значит, господин Кеворк, — он помог Гарое одеться. Не успел он глазом моргнуть, как на нем уже затягивали ремень. — Одежка хорошая, металлическими планками укреплена, стрелы выдюжит, а под арбалетные болты вы уж не подставляйтесь.
Гарое хотел продолжить путь, когда Киший вновь остановил его.
— А мы тут балакаем, что вы-то у нас полуполковником, раз капитан Вилгай у вас в подчинении.
— Какой полуполковник? — рассмеялся Гарое. — У нас всего сотня!
— Так вы вроде сказали, горожан набирать будем. Где сотня там и две, где две, там и три. Вы не сомневайтесь! Будет у вас войско. Только вот полуполковнику, стало быть, оруженосец нужен. Возьмите меня в оруженосцы, а?
Гарое безнадежно махнул рукой — чем бы дитя ни игралось. Обрадованный Киший деловито пристроился рядом, когда они входили в здание ратуши.
...Войска Харвинда еще недалеко ушли от города, когда закипела работа. Солдаты и горожане готовились к обороне. Самым слабым местом оказались восточные ворота. Если в другом месте город стоял на возвышенности, то здесь к ним не вело никакого подъема, и никаких дополнительных сооружений не было, которые бы хоть немного прикрывали их. Только дома в пригороде, но они надолго вражеские войска не задержат. Гарое распорядился построить укрепление перед основной крепостной оградой, чтобы хоть как-то защитить их. Тут-то и сбылось пророчество Вилгая: поскольку ничего другого не нашли, использовали для этого навоз, лежащий неподалеку.
Гарое обходил укрепления, десятники обучали горожан командам. Киший не ошибся: ополчение увеличило их войска раз в восемь. Гарое даже небольшой кавалерийский отряд создал, правда, из тех, кто уже бывал в бою. Он не обольщался: необстрелянные ремесленники могут убежать со стен при первом же выстреле. Если уж солдаты не всегда выдерживали... Но дышать стало несколько легче.
Он выслал разведчиков и к вечеру они снова доложили, что лейнцы, несомненно, движутся к Аину, и если не к утру, то к полудню точно будут тут. У них было время, чтобы закончить укрепления и отдохнуть.
К полуночи Гарое приказал выставить посты, а остальным ложиться спать. Укладываясь в кровать, он неожиданно расхохотался — сказался напряженный день. Киший, пристроившийся на полу рядом с его кроватью, недоуменно взирал на Гарое, а потом робко предложил, так и не дождавшись, когда полуполковник Кеворк успокоится.
— Вам вина, может? Или воды?
— Нет, Киший, — Гарое вытер слезы. — Просто вспомнилось. Мне ведь священник Далфон, который меня воспитал, постоянно твердил: "Не иди в священники! Тебе военным надо быть, а не священником". А я упрямился. И гляди, как все повернулось!
Киший тоже захихикал.
— А вот Богом клянусь: я вас как первый раз увидел, сразу сказал: "Не похож он на священника. Ни капли не похож".
Он погасил лампу, и они затихли. Киший, однако, долго ворочался на полу, будто не мог найти себе места. Гарое не выдержал:
— У тебя там шило, что ли? Вытащи и спи! Сколько можно?
— Да я спросить собирался, господин полуполковник, — парень обрадовался, что к нему обратились. — А какой у вас святой покровителем был?
Гарое потрогал оранжевый опал с зелеными вкраплениями, висевший на шее. "Рясу-то снял, а амулет забыл", — поддел он себя.
— Святой Бен-Гевер, — откликнулся Гарое.
— Кто бы сомневался, — хохотнул Киший и на этот раз затих.
25 нуфамбира, Западный Умар
Тевос очнулся от чудовищной головной боли и невольно застонал.
— Ну-ну, тише.
Он с трудом открыл глаза. Лицо Ойрош над ним расплывалось и двоилось. Откуда тут Ойрош? Или это ему снится?
— Выпей настой.
Слова вызвали новый приступ мучительной боли. Захотелось оттолкнуть: "Оставь меня в покое", — но мир вокруг снова померк.
Следующее пробуждение было значительно лучше. Он с удовольствием убедился, что лежит у себя дома. В окно светило ласковое осеннее солнце. У Тевоса было ощущение, что он несколько лет провел в темнице, и ничто его сейчас так не радовало, как солнечные лучи. Еще бы попить дали...
Он оторвал голову от подушки и тут же лег обратно. Не от боли. На стуле рядом сидела мама и что-то вышивала. Он так давно не видел ее, что теперь эта мирная картина совершенно выбила из колеи. Будто не было ничего за этот последний год: он не стал вожаком, и принц Энгарна не приходил к ним, и в плен к людям он не попадал, и не знает, что у вампира есть дочь по имени Ойрош.
— Очнулся? — мама отложила вышивку и подошла ближе. — Выпей воды, — она осторожно, но уверено поднесла к губам чашу.
Вода была прохладная и приятно сладкая.
— Кто такая Ойрош? — спросила мама, как только он напился и снова лег на подушку.
Тевос не торопился отвечать, размышляя, откуда она могла узнать. Тут только один ответ, и мама тут же озвучила его:
— Ты в бреду меня так называл.
— Девушка, — отозвался вожак.
— Да уж поняла, что не старушка, — рассмеялась мама. — Но я не знаю в стае девушек с таким странным именем, — она пытливо взглянула на сына.
Тевос только вздохнул. Он не желал ничего объяснять. Поэтому мама снова заговорила:
— Надеюсь, ты осознаешь, что подставишь нас под удар, если она не из стаи, а еще хуже, если...
— Как я здесь очутился? — перебил он.
— Это очень загадочная история. Князья ее до сих пор обсуждают. В бою твой отряд оказался на самом опасном участке. Вас бы перебили всех до одного если бы... — она снова пристально посмотрела в глаза сыну, — молодой вампир не оглушил тебя и не похитил с поля боя. Он даже опалился немного. Оборотни, увидев такой произвол, бросились за ним спасать вожака. А вампир оставил тебя в лесу и улетел.
— И что обсуждают князья?
— Главным образом, хотел он тебя убить или спасти.
— Полагаю, если бы хотел бы убить, то я был бы мертв.
— Согласна. Но тогда они начинают задавать другой вопрос: почему он спас тебя? И выводы, к которым они приходят, им не нравятся. Ты ничего мне не скажешь?
— Что я должен сказать, мама?
Слова были бессмысленны. О природе оборотней она и так знала. О долге вожака прекрасно знал он. Тевос поднялся.
— Куда собрался? — поинтересовалась мама.
— Чем раньше поговорю с князьями, тем лучше, — объяснил он.
— Да, наверно. Но давай пригласим их сюда.
— Нет. Мареши дома?
Он лет сто не видел младшего братишку. Хотя нет, всего неделю назад они спорили. Братишка как-то очень быстро вырос за последние несколько месяцев, и казалось, ему уже шестнадцать, а не четырнадцать. И еще он решил, что должен поддержать брата и тоже стать добровольцем. Пришлось ему объяснять, что поддержка нужна не в том, чтобы воевать, а в том, чтобы подчиняться указаниям вожака, признавая его авторитет. Этого Тевосу сейчас не хватало.
— Дома. Его отпустили из школы помогать, пока ты болен.
— Хорошо, тогда пусть позовет князей. Они ведь почти все в городе, да? Ждут моей смерти, моего выздоровления, моего смещения...
— Зачем ты так? — укорила мать.
— Я не прав?
— Ты должен понять... — мягко начала женщина, но он снова перебил.
— Я понимаю. Поэтому и тороплюсь.
Через час он с невинным любопытством рассматривал входивших в гостиную князей. Почти все хмурились и прятали взгляд. Их раздражало то, что вожак вел себя как ни в чем не бывало. Как только они расселись, он обратился сразу ко всем.
— Я готов выслушать вас.
— Ты погубил шестьдесят три оборотня, — тут же начал Дагмар.
— Из четырехсот? — закончил за него Тевос.
— Из ста! — воскликнул князь. — Ты не почувствовал ловушки. Ты теряешь дар видения или уже потерял.
Тевос побарабанил пальцами по столу:
— Из четырех отрядов в засаду попал только один, там, где был я. Зато из трех других никто даже легко не ранен. Это вас не настораживает? Маг сражается со мной лично, он не дает мне видеть свои планы. Кто-то из вас их видит?
— Дело не только в этом, — возразил Висар. — Ты можешь поклясться, что не имеешь никаких отношений с вампирами?
— Могу, — уверенно заявил Тевос, не позволяя себя прервать. — Я несколько раз встречался с дочерью Шонгкора, которая родилась человеком и спасла меня в замке Иецер, но с вампирами я никаких отношений не поддерживал. В любом случае если вы считаете, что я потерял дар, я согласен устроить испытание прямо сейчас. Вы уже призвали достойных. Так давайте начнем, — он быстро повернулся к Зихри. — Ты размышляешь, кто мне мог сообщить о ваших планах. Никто. Я их знаю, также как и то, чем окончится испытание. Но не будем тратить времени. Созывайте народ и достойных. Надо как можно скорее с этим разобраться. Стаю не может водить вожак, которому не доверяют.
Прошло еще около получаса, прежде чем все было готово к испытанию. Когда оборотни собрались, а князья и достойные встали вокруг плоского возвышения, Тевос обратился к стае.
