Ой-ой-ой, домовой!

— Ларра, клянусь. Все, что вы мне поведаете, останется между нами.

— Адам очень требователен. Ему хотелось, чтобы его дочка всегда о во всем была лучшей. Самой умной, самой красивой, первой в учебе, в музыке, в танцах... когда мы встретились, бедная девочка дошла до того, что если отцу что-то не нравилось, ее начинало тошнить по нескольку дней.

— Кошмар!

— Она так переживала, и так хотела ему угодить, что доводила себя до нервного истощения.

— Ларра, я смотрю, сейчас ситуация чуть получше?

— Адам все равно уделяет дочери много внимания, и не в лучшем смысле этого слова, но мне удается его отвлечь, переключить... Мира постепенно выправляется, но до полного выздоровления ей еще очень долго.

— Она к вам не приходит?

— Нет. Девочка боится, что это переползет с нее на малыша.

Керт фыркнул.

— Вы же могли ей объяснить, что это чушь?

— Да. Но Мира очень боится. И ей легче у себя, с Тирой...

— Понятно. А про Тиру что скажете?

Асанта помрачнела.

— Я еще раз попрошу вас оставить все между нами. Хорошо, лэрр?

— Я могу дать клятву на символе Хурта. Хотите? Даже если я буду вынужден пользоваться этими знаниями, я сделаю все, чтобы никто на вас не подумал.

Асанта потерла виски.

— Тира... Мне сложно что-то сказать, лэрр. Очень сложно.

— Почему? Вы знаете их с Мирой примерно одинаковое время?

Женщина потупилась.

— Тира очень услужливая, лэрр. Понимаете? Не хорошая, не плохая, а именно услуживая. Она носится вокруг Адама и Миры, попробовала наворачивать круги возле меня...

— Но?

'Но' — определенно было.

— Это останется только между нами?

— Ваш муж никогда не узнает.

— Мне она не понравилась.

— Только потому, что пыталась угодить?

Керт впиявливался в Асанту с опытом бывалого сверлильщика душ человеческих.

— Нет... я не знаю, как объяснить. Я понимала, что это ее способ выжить, что она угождает Адаму и Мире, чтобы ее не выгнали...

— Но вас что-то царапало.

— Д-да... наверное.

— Что именно? Вспоминайте, Асанта! Слова? Взгляды? Выражение лица?

Асанта надолго задумалась. Керт ей не мешал, понимая, что иногда бывает и так. Есть нечто неуловимое, а вот что с ним делать, с этим 'нечтом', и как его выразить — непонятно. Не поймаешь тень за хвост, просто не получится. Но и отрицать существование тени — глупо.

Наконец женщина подняла глаза от покрывала.

— Это действительно сложно сформулировать. И я бы никогда не стала... — Керт терпеливо слушал. — Тира всегда довольная, улыбчивая, хорошая, послушная, Адам у нее всегда прав, даже когда решение идет ей во вред. Мира для нее всегда первая, Тира виртуозно держится в ее тени. И помогает сестре. Но несколько раз...

Мы внимательно слушали.

Несколько раз...

К примеру, у Миры не так давно умер щенок. Отравился чем-то, наверное, крысиной отравой. Бывает.

Только вот Тире Адам щенка не дарил, ему и в голову не пришло. А дочери подарил. И Мира очень привязалась к пушистому комочку.

— Вы считаете, что Тира позаботилась о щенке? Почему?

— А еще у Миры недавно отошла подошва на любимых туфлях. И платья она регулярно портит во время прогулок...

Казалось бы — женские бредни.

Ну кого из мужчин таким заинтересуешь? Чушь какая-то, ни доказательств, ни фактов — ничего! Только подозрения.

Но сложно ли дать щенку яд? Если он тебе доверяет?

Сложно ли отодрать подошву у туфли, или посадить незаметно пятно на платье?

Мелкие, но гадкие пакости, в стиле 'тихушница заподлючая'. Тира понимает, что ничего серьезного сделать не может, ее просто выгонят на улицу, или еще что похуже придумают, но можно ведь гадить по-мелкому... и поймать с таким не просто сложно — практически нереально! Для этого за ней надо сутками следить, глаз не спускать. Нет, это уже бред.

— Тира всегда сочувствует ей, но мне... мне кажется, она переигрывает.

Керт кивнул. В основном потому, что я ему показывала кулак с картины за спиной Асанты. Не вздумай смеяться или сомневаться, укушу!

— Но конкретного у вас ничего нет.

Асанта медленно покачала головой.

— Если бы оно у меня было! Поверьте, лэрр, я бы ничего больше и не желала!

— Вам кажется, что Тира опасна?

Наконец-то! Дошло! Я тут гримасничаю, как клоун, а он только сообразил!

— Да, — тут Асанта и раздумывать не стала. — Я никогда не верила людям, которые клянутся тебе в своей любви. Часто, искренне, истово... в разных семьях разные обычаи, но чувства далеко не всегда кричат о себе.

— Но и такое бывает?

— Безусловно. Но вот представьте, Адам приносит девочкам платья. Мире — раза в три-четыре дороже, чем Тире. И они счастливы одинаково, и благодарят его одинаково, но платье Миры достаточно быстро портится. И девочка уверена, что это она такая неуклюжая.

— Допустим, Тира знает свое место?

— Холуйки? Полуприслуги?

— Не будь дяди, у нее бы и того не было?

— Не знаю. Но я пару раз видела ее, когда она сидела в библиотеке. Вот! — лицо Асанты резко оживилось, она явно что-то осознала или вспомнила. — Она читала книгу, но если б вы видели ее лицо! Я ее в те минуты действительно испугалась.

— Она вас не видела...

— Нет. Я люблю почитать на ночь, а еще — посмотрите рядом с кроватью?

Тапочки весьма напоминали боты 'прощай молодость'. Или овечьи чуни.

Керт коснулся их, осмотрел, потом сообразил.

— Вы в них двигаетесь неслышно?

— Да. Они очень теплые, а я часто мерзну.

— Тира вас не слышала. Она сидела в библиотеке и читала...

— Я заглянула в щель, и решила уйти. Мне стало страшно...

Асанта выглядела человеком абсолютно приземленным. Такая не будет бояться взглядов, или жестов... нет. Тут надо что-то конкретное.

Как же выглядела на тот момент Тира?

Я попробовала представить себе жестокое выражение на лице девушки.

Нет, не получилось. К ней словно навек приросла полудурочная улыбка подчиненной. Но хвост побери!

Услужливая, но Асанта ее не любит.

Послушная, но гулящая?

Добрая, но... минутку, а где свидетельства доброты? Какое доброе дело сделала Тира? О чем идет речь? Дел я за ней пока не видела, а слова... слова нынче дешевы, идут по цене воздуха. Как, у вас воздух бесплатный?

Вот и слова-то тоже бесплатные.

Хотя я пристрастна. От кузины она не отходит, а дела... а что тут делать-то можно? Но в одном мы с Асантой схожи. Мне безумно не нравятся холуи и лакеи. Те, кто по работе — тут понятно. Работа — это святое! Деньги нужны, будешь кланяться, а нравиться тебе это не обязано.

А те, кто просто так? Сам по себе пресмыкающееся?

А те и укусить могут. Я и такое видела.

* * *

Адама мы все же решили расспросить, но зря потратили время.

Тира — милая девочка. Точка.

Живая, добрая, умная, веселая... иногда ему даже хочется, чтобы Мира брала с сестры пример, а то ведь рыба вяленая. Но чего нет, того нет...

Конечно, он Тирочке найдет лучшего мужа. Лэрр на ней, к сожалению, не женится, но кто-то из тарров может. После той гадкой истории...

Историю Керт прослушал еще раз. Но ничего нового о бедной Миралии не узнал.

Ах-ах, влюбилась в непорядочного человека, бедная девочка, ей было так плохо...

Я попробовала опять просигналить Керту, и тот понял.

— А хотя бы что-то от матери у бедной Тирочки осталось?

— Да, немного. Личные вещи Миралии, пара сундуков, я все забрал...

— Сами забирали?

— Н-нет... Миралия мне отдала. Она же от чахотки умирала, понимала все, боялась дочь заразить... она отдала мне и малышку, и сундуки, я их Тире пару лет назад и отдал.

— А сами внутрь не заглядывали?

— Мира мне показывала. Тряпки там были, несколько миниатюр, родословная, памятные безделушки...

А если подумать?

А если подумать, то в местных сундуках слона можно спрятать. И в платьях тоже. В эти подолы можно по 'Идиоту' зашить, если на странички разъять, и еще на 'Преступление и наказание' останется место.

Но лэрр в вещах точно не копался. А я бы не отказалась...

— А Тира возит вещи матери с собой?

— Нет, конечно. Все у нас дома.

— Бедная девочка, как ей досталось...

— Да. Но хорошего мужа я ей обязательно найду.

Интересно, насколько совпадают представления о хорошем муже у дядюшки — и у его племянницы?

* * *

Оставалось расспросить Симона-младшего, но тот был занят вместе с отцом. Керт подумал пару минут, и решительно вошел в кабинет.

Жескары заняли для своих дел кабинет лэрра, но никто не возражал. Колетт предпочитала библиотеку, мужчины — каминную или курительную, а дамы кучковались или в дамской гостиной — или друг у друга, благо, покои позволяли. У Симона-старшего действительно была гора писем, бумаг, каких-то договоров и проектов. Я бы с удовольствием в них покопалась... хотя — нет! Вот если бы за процент от прибыли, тогда с удовольствием. А пока перебьются.

— Можно войти?

— Лэрр, приятно вас видеть, — улыбнулся Симон-старший. С тех пор, как они ловили Вирента, он начал намного теплее относиться к хуртару. Совместные действия сблизили.

Нет, не до дружбы, но приятельством это уже можно назвать.

— Лэрр, — эхом отозвался его сынок.

Сегодня они не работали, не до того. Старший сидел в кресле и бокал на столе, с остатками чего-то янтарного, показывал что он переживал, а младший нервно расхаживал по комнате. Лаллию они любили.

— Меня к вам привело достаточно печальное дело, — вздохнул Керт.

— Что еще случилось?

Симон тут же насторожился, он прекрасно понимал, что словами бросаться хуртар не будет.

— Мне достаточно и того, что УЖЕ случилось. Ваша дочь нуждается в срочной помощи.

Симон помрачнел.

— Да... с ней сейчас Эрвина. Лэрр, вы хотите сказать...

— У меня есть определенные подозрения, но для этого мне надо поговорить с вашим сыном, да и с вами.

— Сим? — Симон-старший поглядел на сына.

— Но я ничего такого не делал!

Керт тяжко вздохнул.

— А какие отношения связывают вас с таррой Тирой?

Симон-младший покраснел. Не сильно, но заметно. Его отец стукнул кулаком по столу.

— А ну, выкладывай?

— Спали мы, — юнец старался не казаться очень уж смущенным.

— Вот прямо так, в одной кровати? — уточнил Керт.

— Ну...

— Мне из тебя клещами все тянуть? — посильнее приложился к столу его отец. — Рассказывай!

Рассказ был не особенно долгим.

Пара сошлась чуть ли не в первый день после приезда. Тира проявила к парню недвусмысленный интерес, и тот не стал отказываться. А чего, само ж в руки плывет!

— Ты ума лишился, что ли? — Жескар-старший аж за голову схватился. — Ты же помолвлен!

— И женюсь! — уверенно согласился Симон-младший. — Лиона — милая девочка, и капиталы мы объединим, и я точно буду знать, что я у нее первый. Но что б и не побаловать до свадьбы?

Жескар-старший взялся за виски обреченным жестом.

— В своем гнезде и птичка не гадит!

— То ж в своем!

И как такому объяснить разницу? Хотя в чем-то он прав.

Тира ему никто, по крови вообще чужая, падчерица сестры его мачехи, тоже мне родство. Они и по большим-то праздникам вряд ли видеться будут.

Не стоило бы, да. Но что впрямую не запрещено...

Да и тут к этому иначе относятся, чем у нас когда-то, я у Керта расспросила. Если девушка до брака гуляла с кем-то, муж может и не заметить. А чего, дело житейское, сам не без греха.

То же относится и к добрачным детям.

Ничего трагичного в этом нет, может быть, немного неприятно, но не смертельно. Не факт, что их будут любить больше, чем общих, но и притеснять сильно не будут.

Слово 'ублюдок' здесь есть, но настолько сильной окраски оно не несет. Просто констатация факта. Ну, лэрром такому не стать, и титул он может унаследовать только за особые заслуги перед короной, а так будет тарром. Одним из многих.

Ничего страшного, но и ничего особенно приятного, поэтому умные люди детей заводят в законном браке. А дураки — они всегда были и будут.

Симон-старший не стал читать нотаций.

— Лэрр... Керт, вы считаете, что это — Тира?

Керт только плечами пожал.

— Я пока не знаю. Но это было бы логично. Симон, вспоминай, хорошо вспоминай, о чем вы говорили?

Парень пожал плечами.

— Да как обычно все бабы...

— То есть какой ты умный и красивый, как ты ей нравишься?

— Ну, примерно да.

Керт ненадолго задумался, благо, у нас была возможность поговорить, и как ведут себя девушки он примерно представлял.

— А про свое приданое она не говорила? Ни слова?

— Кажется, было что-то...

— Что отец ее любит, что много за ней даст... думай!

— Он же не отец?

— Тем не менее?

Симон-старший, который уже понял, к чему клонит мой напарник, поддержал хуртара.

— Ты сам так подумай, она плоть потешить пришла, в любовницы навязывалась — или в жены?

Младшенький задумался.

— Я бы сказал, что она ищет мужа. Наверное... я про свою помолвку ни слова не говорил, кстати.

— А Лаллия?

— Не знаю. Но могла.

Симон-старший кивнул, подтверждая.

Могла, еще как могла, но когда? Если это Тира, то почему она начала действовать именно сейчас? Или...

— Алек, — прищурился Керт. — Это может быть только, если она заинтересовалась Алеком.

Симон-младший пожал плечами.

— Может, и так быть. У нас всего-то пару раз и было, потом приехал этот хлыщ и мы расстались.

— До или после приезда?

— После мы точно вместе не были.

Керт посмотрел на Симона Жескара. Старшего, понятно, он умнее.

— Можете уточнить у дочери, кому она говорила насчет помолвки?

Жескар кивнул и молча вышел из кабинета. Я за ним даже не пошла, поленилась. А чего тут, все и так ясно.

Вернулся он через десять минут, плеснул в стакан еще спиртного и выпил залпом.

— Тире.

— Подробнее? — проявил интерес Керт.

— Тира стала крутиться возле Лаллии, намекать, как была бы счастлива иметь такую сестренку... Лалли у меня девушка с характером. Внятно объяснила, что даром ей такие сестры не нужны, брат давно сговорен, так что ловить тут Тире нечего. Та обиделась и ушла.

— И было это до приезда Алека?

— До.

— Вот и ответ. А если потом ваша дочка еще ссорилась с Тирой, то это самое логичное, что может быть сделано. Навести на дурочку порчу, теперь ей не до сплетен, а вам ни до чего и ни до кого, кроме Лаллии. А у Тиры свобода рук.

— Она же не думает, что лэрр на ней женится?

Керт язвительно фыркнул.

— Я не знаю, чем и как думают некоторые преступники. Но что голова в этом процессе не участвует — точно. Глупость, наглость, самонадеянность — вот три кита, на которых стоит любое преступление.

— Так уж и любое? — фыркнул младший Жескар.

— Практически, — серьезно ответил Керт. — Глупость, потому что проблему довели до того, что решить ее можно только убийством, наглость, без нее не решишься поднять руку на другого человека, ну и самонадеянность. Которая уверяет идиота, что его не поймают. Оно и понятно, вешают всегда других.