Влюбленные в море

Сколько бред этот длится, не ясно, время теряется и никак не желает быть сосчитанным. Но проходит все как-то разом, отпускают и боль, и дурные видения.

— Очнулась, девочка, — вздыхают рядом будто бы облегченно.

— Мистер Хоук, как давно мы здесь?

Вопрос этот вырывается у нее даже раньше просьбы попить. Мужчина задумывается ненадолго и отвечает уверенно:

— Достаточно.

— А...

"Почему", "что с нами будет", "что же делать" — крутится на языке, но девушка проглатывает дурные вопросы и начинает размышлять.

— Достаточно, достаточно, — бормочет она, покусывая нижнюю губу.

А сама думает о том, что ночь вряд ли прошла, потому как плечо ноет, но не дергает уже резко, и кровь ссохлась корочкой, да и утром тюремщики наверняка решили бы что-то на их счет. А раз ночь не прошла, то это и хорошо, и плохо. Хорошо оттого, что есть время подумать и подготовиться. Но все же плохо, потому как что же готовиться? Как? И команда наверняка еще не успела хватиться капитана, и потому она, обезоруженная, беззащитна. И можно бы пасть духом, но не в ее правилах отчаиваться.

Мистер Хоук, трактуя сердитое сопение по-своему, треплет ободряюще по плечу, отчего девушка морщится от боли.

— Ну что ж ты, мы им покажем еще, этим...

И добавляет по-инглесски такое, что Лючита понимает лишь половину, но и той хватает, чтобы загорелись уши. Сеньор извиняется тут же, но девушка уже не слушает его. За дверью, подсвеченной по периметру, шум, скрежет ключа в замке. В проеме возникает силуэт, пленники пытаются разглядеть его, щурясь на пламя светильника.

Мистер Хоук начинает шептать быстро, стискивая плечо девушки еще больше:

— Сеньорита Фелиция, простите, что втянул вас во все это дело, но вам они вреда не причинят, ибо вы им без надобности. Отпустят, я знаю. Просьба есть у меня: если случится худшее, и мы с вами не увидимся больше, найдите человека одного и скажите, что пора убираться ему из Картагены, да подальше. Запомните: сеньор Кальярес.

— Хистанец?

— Нет. Книгопечатник. Прощайте, сеньорита. С вами приятно было иметь знакомство.

"Прощайте" звучит словно вердикт суда, окончательный и бесповоротный, и девушка возражает тут же:

— До встречи, мистер Хоук. До встречи.

Рядом встают двое молодцев, всем видом внушая желание поторопиться. Инглес поднимается и идет, не оказывая сопротивления, у порога оглядывается лишь, тут же получив тычок под ребра. Дверь хлопает, и комната погружается в темноту.

Без Малкольма сделалось пусто, темнота вскоре зашуршала и запищала, в отдалении пока, но заинтересованно. Крыс Лючита перестала бояться еще в пиратском плену, но соседство такое назвать приятным никак бы не смогла.

Время потянулось уныло, а девушка подумала с внезапной злостью, что это инглес втянул ее в такие дела, и ладно бы просто втянул, но хоть сказал бы, зачем он тем людям нужен. Но нет же, умолчал, да задание новое дал, будто она ему девочка на побегушках!

Так подумала, стискивая кулаки, но тут же устыдилась. Быть может, они не увидятся более, и местные эти не пожелают видеть его живым... или даже ее. Тряхнула головой, отгоняя дурные мысли. Сидя на месте, дом не построишь. Да и выбраться это никак не поможет. Обследовала, как могла, подвальчик, нашла бочку с кислым вином, гору хлама, на котором едва не свернула шею, и ничего, похожего на оружие.

Первый часа два провела в напряженном ожидании, готовая нападать, драться или притворяться слабой и немощной — по ситуации. Но шло только время, и в тюрьме ее никто не думал появляться. В голове пробегали угрюмые мысли о том, что про нее забыли вовсе, и умрет она здесь, не от голода и жажды если, то с тоски.

Темнота и тишина нагоняли оцепенение, Лючита присела на земляной пол рядом с дверью, спины коснулась прохладная стена. И спать ведь не собиралась, но сознание отключилось как-то само, давая отдых измученному нервами телу.

* * *

Топот и крики постучались в голову тихо, но настойчиво. Лючита вздрогнула, передернула плечами, стряхивая оцепенение. Неловко ссутулившись у стены, озябла и теперь растирала ладони, прислушиваясь к близкому шуму. А тот приближался все, становился громче, зазвенел металл, и вот прогромыхало нечто по лестнице, ударило в дверь и затихло. Раздался голос, подозрительно знакомый, проклинающий в красках это "нечто", топот, снова крики. Девушка напряглась, распахнулась дверь, ударил свет в глаза, и в подвальчик ввалились один за другим почти что родные — хистанцы, инглесы и немножко рандисы, меднокожие, а то и вовсе черные, проверенные временем и просоленные морем — матросы. Вопль возвестил ее нахождение, и радость осветила бородатые лица.

Кортинас, что подотстал на входе, сгреб в объятия, отстранил, придирчиво оглядывая, и, удовлетворенный осмотром, без лишних сантиментов поволок наверх. И на лестнице, и в коридоре полно было знакомых лиц, все улыбались ей и приветствовали. Кто-то сунул в руки перевязь, и Чита отметила с удивлением, что сабля ее, а вот пистолеты другие, с длинным стволом и массивной рукоятью с медным закруглением. Такие одинаково удобно использовать и в виде оружия огнестрельного, и в виде короткой палицы.

Наконец, не выдержав молчаливого действия, девушка выпалила:

— Но... как? И где мистер Хоук?

— Не сейчас, Чита. Надо бы уходить, пока нас тут не накрыли. Не забудь спасибо сказать Ахэну — это он нас сюда вывел. Услышал крик перед тем, как тебя пленили, и выследил негодяев. Пойдем.

Кортинас направился к двери, перешагивая через недвижимое тело, девушка прыгнула следом и перехватила его за рукав.

— Где мистер Хоук?! Это мужчина, инглес, он был вместе со мной, а потом его куда-то увели, не знаю только, давно ли.

Энрике нетерпеливо кивнул.

— Да, мальчишка говорил что-то. Похоже, его увезли, потому что вместе с каретой той отбыла большая часть охраны. Потому и штурмом брать почти не пришлось, так, лишь чуть-чуть.

— Надо его найти, вдруг... — начала было девушка, но братец ее перебил.

— Чита, какие "найти"?!

— Но...

— Ты просто не понимаешь, какие силы здесь действуют. Уж не знаю, как ты сюда ввязалась, но сделала это явно зря.

Лючита упрямо сдвинула брови, тряхнула нечесаной гривой, отворачиваясь к матросам.

— Васко, сколько здесь наших?

— Почти все, мистер Нэд с пятерыми на бригантине остался.

— Значит, так, — она проигнорировала голос брата, сказавшего холодно "я не советую", и продолжила, дождавшись внимательных взглядов, — обыскать дом. Документы, людей, ценности снести вниз. Главное — быстро.

Проводила взглядом спину моряка, что без спешки, но сноровисто отправился выполнять указание, даже без сомнения вечного своего в ее пригодности к командованию. Вздохнула. Заполняя все и всех деятельностью, она стремилась заменить недавнюю еще беспомощность силой и уверенностью в себе.

— Думаешь, мы не делали этого? Не искали? — не без ехидства спросил кузен.

— Вы искали меня? Нашли, отлично. Теперь ищем другое.

— Что?

Ответ "не знаю" сам просился на язык, но девушка сказала:

— Мистера Хоука, я говорила.

— Уж не того ли М.В. Хоука, который...

— Его, братец, его.

Кортинас запустил пальцы в волосы, дернул в задумчивости.

— Любопытно все складывается. Любопытно.

Она замерла в ожидании, но молодой человек продолжать не собирался, и Лючита лишь кивнула немного рассеянно.

Обыск результатов не дал, если не считать результатом пару насмерть перепуганных служанок, одна из которых, увидав такое множество вооруженных мужчин, сразу лишилась чувств, а вторая принялась дико кричать, так что пришлось отправить в царство Морфея и ее. Девушка морщилась, поглядывая на распростертые тела. В документах тоже не оказалось ничего интересного: счета, переписка личного характера с некоей дамой, пара деловых писем. Лючита скользнула по ним равнодушным взглядом, как вдруг зацепилась за фразу со знакомым именем.

"...надлежит быть осторожным и осмотрительным в обращении с объектом, увещевать или же применять силу в зависимости от ситуации и сговорчивости объекта, и доставить М.В. Хоука в резиденцию любой ценой. Также..."

Девушка вздрогнула, когда Энрике наклонился над плечом, любопытствуя, что ее привлекло.

— Кажется, есть, — пробормотала сеньорита Фелис, углубляясь в чтение.

В письме, высказанном в тоне вежливом, но повелительном, некоему сеньору Михелю Токардесу, в чьем доме они, по видимости, и находились, предлагалось найти и доставить мистера Хоука по адресу не указанному, но явно сеньору известному. Все расходы благодетель брал на себя, и проблему желал решить в кратчайшие сроки.

Письмо это нашли, взломав секретер, и притащили вниз вместе с остальными документами. Никаких опознавательных знаков не обнаружилось: ни подписи, ни печати.

— И что же, значит, за ним вели охоту? — в изумлении молвила девушка.

Энрике покрутил лист, изучая.

— Выходит, что так. Пахнет все это плохо, я тебе говорю.

Лючита огляделась в легкой растерянности. Одно дело, когда против тебя враг, ясный, простой, и бой сводится к перевесу силы или выигрышу в ловкости, прозорливости, умении держать удар. Когда же так — письма, разговоры за спиной, засады в темных переулках, просьбы-приказания найти и доставить — становится чуточку страшно от непонимания происходящего. Страх этот идет из детства, из большого кабинета отца, бумаг с окрасом угрозы и тайны, из совещаний за закрытой дверью, из каких-то его дел, странных и вряд ли приятных.

Девушка передернула плечами, отгоняя непрошеные воспоминания о сердитом взгляде отца, когда выставлял за порог упрямую нинью, что норовила усесться и слушать то, что слышать ей не положено.

— Чита, черт тебя дери! Ты меня не слышишь что ли?

Кортинас настойчиво дернул за рукав. Лючита подняла на него взгляд.

— Пора уходить, безумное ты существо! Мы и так здесь долго торчим...

Словно в подтверждение его слов с улицы донесся условный свист, означающий прибытие посторонних лиц.

— В окно, — тут же среагировал братец.

Девушка поморщилась, когда он схватил за левое плечо, утаскивая к подоконнику.

— А остальные?

Она оглянулась, уже выбираясь из дома.

— Не маленькие, прикроют и соберутся.

— Документы!

Братец чертыхнулся, за что получил привычный уже взгляд с укоризной, сгреб часть писем со стола, велев Мануэлю, одному из братьев-буканьеров, забирать остальное.

Так, оставляя после себя разоренное жилище и несколько оглушенных, а то и попросту трупов, матросы с Ла Кантары во главе с вновь обретенным капитаном растеклись по улицам бодрящейся Картахены-де-Индиас. Город принял их, скрывая и проводя дорогой к единственному в их понимании надежному убежищу — кораблю.

* * *

Длинные и худые, но удивительно сильные пальцы ощупывали плечо, втирали в него приятно прохладную мазь. Лючита морщилась, но сидела, не дергаясь. Врач вызывал уважение и располагал к себе, несмотря на ее неприязнь к этому роду людей.

Худой и длинный, с добродушной усмешкой на тонких губах, с русыми волосами, собранными в аккуратную косицу, он напомнил чем-то Висенте, и сердце отозвалось глухо на горечь потери.

— Все, — заключил врач, прикрывая плечо девушки рубахой. — Берегите себя.

Лючита благодарно улыбнулась.

— Спасибо вам, сеньор Бри.

Названный, сеньор Амори Бри, рандис по происхождению, наклонил голову, обозначая кивок.

Он не суетился и не задавал вопросов, когда в маленькое помещение, переделанное под нужды врача и аптекаря, ворвались хмурые люди, и статный молодой человек, пронзая синим взглядом, поставил перед ним юное создание — тонкую гибкую девушку. Лючита так и видела, как она выглядит со стороны: на загорелом лице блестят глаза цвета темного шоколада, ремень топорщится от запихнутых за него пистолетов, а на плече красуется царапина, которую и следует залечить.

Он не задавал вопросов, лишь оглядел братию цепким взглядом, да посоветовал не маячить в дверях, а проходить в дом и присаживаться.

Они ушли, оставив неплохие деньги за пустяковую рану. Сеньорита Фелис хмурила лоб, погруженная в свои мысли, но попрощалась с сеньором доктором тепло, и у обоих осталось ощущение, что встреча эта для них не последняя.

* * *

Половицы энергично скрипели, терзая и без того натянутые нервы. Девушка остановилась на миг, посмотрела себе под ноги с ненавистью и, прошагав к столу, плюхнулась в кресло. На нее взглянули четыре пары глаз. Энрике, мистер Нэд, Питер и Васко. Ильетец кривил губы, явно готовый что-то сказать. Молчал он лишь потому, что сказано было немало, и слова его ничего бы не изменили.

Лючита в уме подводила итог. Питер с Кортинасом, поборов былую неприязнь, в голос высказались против идеи поисков мистера Хоука, мол, это слишком опасно. Старпом пожал плечами и заявил, что раз дело не принесет наживы, то оно ему неинтересно. Васко же не счел нужным рисковать впустую людьми. Словом, мужчины оказались против. Остались позади горячие споры и увещевания, призывы прислушаться к голосу разума или сердца. Девушка, красноречием не обделенная, противопоставить их доводам ничего не смогла.

Да, дело выглядит странно, и силы в нем замешаны очень значительные. Да, мистер Хоук ей, по сути, никто, недавний знакомый, к тому же втянувший невольно в дурные разборки. Да, заниматься надо делами: закончить разгрузку, найти выгодный фрахт или попросту покинуть чудный дарьенский город и выйти в море, потому как награбленного хватит надолго. Да. Но... совесть не желает оставлять в покое, и сердце говорит почему-то, что своих не бросают, пусть даже случайных "своих".

— Пожалуй, вы правы, — прервала Чита затянувшуюся тишину. — Намеренно этим заниматься не станем, но... если вдруг что выяснится, вы ведь со мной?

Короткие кивки подтвердили лояльность. Лючита склонила голову в ответ.

— Отлично. Значит... — мысли никак не желали переключаться на дела повседневные, пришлось сделать усилие над собой, — Питер, задержитесь, пожалуйста. Энрике, присмотрись к шоколаду местному, рекомендую. Все, все свободны. Ах да. Мистер Нэд, распорядитесь заменить половицы. Они жутко скрипят.

Разогнав таким образом большую часть мужчин, девушка осталась наедине с мистером Стоуном. Лючита погрызла губу, разглядывая искоса означенного инглеса. Смел и дерзок, хорош собой, отменный дуэлянт и предприимчивый делец. Всем вышел, да только сердце не трогает.

Удивилась собственным мыслям и оттолкнула подальше, дабы не провоцировать. Тем паче, дело требует мыслей других.

— Сеньор, я так понимаю, вы не в первый раз в городе. Знаете ли некоего сеньора Кальяреса, книгопечатника?

На высоком лбу мужчины пролегла вертикальная складка.

— Увы, не припоминаю. Это как-то касается знакомца вашего, попавшего в беду?

— Н-нет, что вы. Так, припомнилось.

— Милая леди, вы совершенно не умеете врать.

Лючита вздернула нос, собираясь ответить резко, но щеки залил предательский румянец.

— Я...

В улыбке, наклоне головы, во всем облике Питера сквозила мягкий укор.