— Они? — спросил я Гила, кивнув на открывшиеся символы.
Он молча кивнул. Элутар, Лир просто превзошёл себя, оставив ключ от личного архива ар-Гилвингов в недоступном для перворождённых месте. Неужели он уже тогда знал, кому его оставляет?
Присев, Тара смахнула с надписи оставшийся песок и оглянулась через плечо:
— Что там говорил Вэл, Гил?
— Чтобы ты помнила о Крови.
И когда она успела достать Младший? Я с трудом удержался на месте, когда Тара полоснула клинком по ладони. Капли крови одна за другой падали на мёртвые руны, уходя в камень, словно в песок, и очертания символов начали меняться. Когда ключ был составлен, руны вспыхнули и тут же погасли, растворившись в камне. Вслед за этим исчезла и сама плита: она выполнила задачу и больше была не нужна. Под ногами остался только песок. Что ж, Лир как никто умел заметать следы ...
... — Значит, Саар-Дракеш, — задумчиво сказал Ной, постукивая пальцами по подлокотнику кресла. — Надеюсь, вы там не наследили, союзники Междумирья?
— Путь Навигатора в Поясе Силы не оставляет следов на Гранях Плоскостей, — сказала Тара.
— Ты сможешь его повторить, Тир-Элен"на?
— Н-не знаю. Во всяком случае, маяк, оставленный Элиарном, разрушен.
Тара явно лукавила. Зачем Навигатору маяк, если он способен пройти по собственному следу? Она просто не хотела возвращаться. Почему? Не думаю, что из-за отца. А у меня, захоти я вернуться, могут возникнуть трудности: маяк разрушен, а границ слоя я не вижу, то есть, для меня его не существует.
Архимаги молча обменялись взглядами. Они достаточно хорошо знали Анатариен, чтобы понять: нет — значит, нет.
— Что скажете, Навигаторы Духа? — спросил Вэл.
Я взглянул на Гила: никто, кроме него, не бывал в ментальной зоне ис"сашин"н.
— Если Саар-Дракеш — часть внутреннего периметра, то он вряд ли будет доступен с внешнего ментального слоя, — ответил брат. — Можно, конечно, попробовать проложить Путь из Шаас"иннан, но без знания границ риск быть обнаруженным слишком велик.
— Пока вы будете пробовать, Хозяева Путей обнаружат в своей ментальной зоне след Шельдэра, который сразу приведёт к Ташу, — заметила Тара. — Если кто ещё не понял, феальдины, ис"сашин"н — ментальная раса, а Шаас"иннан — это что-то вроде их Внутренней вселенной, и нас туда не приглашали.
— Но Таш сам открыл границы, — возразил Гил. — Думаю, у него были полномочия.
— Во-первых, не открыл, а показал. Есть разница, Гилли. Во-вторых, тогда ты оставался под наблюдением Ловчего, а в-третьих, не исключено, что всё это делалось под его личную ответственность. То, что ты предлагаешь сейчас, есть ничто иное как тайное проникновение на чужую территорию. И как бы ты поступил на месте Таша, если бы об этом узнал?
Элутар, Таш! Тара права: его подставлять нельзя.
— На месте Таша я бы оторвал кое-кому голову: лишняя деталь, — сказал я.
— Согласен, командир, — вздохнул Гил.
Он был расстроен.
— Брось, я и сам упустил это из виду, — честно признался я.
Вельтагир, до этого молчавший, не выдержал:
— Стоп! Кто такие Шельдэр и Таш?
— Шельдэром ис"сашин"н называют нашу ментальную зону, Вэл, — ответил Ной, — а Таш — это вот...
И он указал на свои драконьи сапоги.
— Я тебе про него рассказывал. Кстати, по поводу головы: насколько я знаю Айнушарратх, за одно только подозрение в измене она оторвёт Таш"Шит"Айну голову раньше, чем тот доберётся до Гила, так что...
Архимаг развёл руками. Элутар, как он сказал? "Насколько я знаю Айнушарратх"? Я думал, послышалось, но, судя по лицам остальных, послышалось не только мне. Общее изумлённое молчание нарушил голос Тары:
— А насколько ты знаешь Айнушарратх, Ной?
Сообразив, что сказал больше, чем хотел, Архимаг не стал ничего отрицать, но от прямого ответа уклонился:
— Я просто имел в виду, что знаю некоторые их внутренние расклады. Мы ведь давно знакомы с Третьим Ловчим Цитадели Гимен-Гибар.
Он многозначительно посмотрел на сапоги, а когда поднял взгляд, мы поняли, что тема закрыта.
— Тогда вот что, мальчики, — в голосе Тары зазвучали нотки Анатариен. — Если со шкуры Таша упадёт хоть одна чешуйка, отрыванием голов займусь я. А если серьёзно, то давайте без резких движений. Задачи нужно решать по мере поступления с учётом их важности, не так ли, Архимаг Ноэ"Тхафар?
— Разумеется, Тир-Элен"на, — улыбнулся тот. — И потому Периметр ждёт, феальдины ...
И снова это давящее ощущение чуждой магии. Представляю, насколько "голоден" тхашатхон!
— Как думаете, зачем Архимагу Саар-Дракеш? — спросил Гил.
Он всё ещё был под впечатлением разговора с Архимагами.
— Не знаю, Гилли. Если честно, даже голову забивать не хочу: хватит с меня уже поставленных задач.
Тара улыбнулась:
— Скучает наш Архикнязь.
— Скучает? — изумился брат. — Накануне битвы миров?
А вот это меня не особенно удивило: я знал Ноя дольше, а главное, лучше, чем брат, но Тара, кажется, имела в виду что-то другое.
— Разве я говорила о битвах, Гилли?
— Тогда о чём?
— Вот что значит быть счастливым в браке!
— Ты что-то знаешь? — насторожился я.
— Нет. Просто интуиция, — и она рассмеялась, увидев выражение наших лиц. — Однако Архимаг прав, мальчики: Периметр ждёт.
— Смотри не перекорми.
— Всё предусмотрено, командир: хорошего понемножку, сладкое на десерт. Нужно просто объяснить это наугрону.
Тара подошла к стене, но не стала прикладывать ладони, а повернулась и прислонилась к ней спиной. Это было не просто касание: теперь вся она медленно тонула в камне. Элутар! Я тряхнул головой, но наваждение не исчезло.
— Ты это видишь, Гил?
— Спокойно, она знает, что делает. Или ты не доверяешь Лиру?
— Однажды он едва не убил собственную дочь.
— Это был не он, — напомнил брат.
Ну да, конечно. Друг начал меняться ещё до катастрофы, но при этом всё ещё оставался Лиром. Его окончательное падение произошло уже без меня, так что в своей новой вечности, отправляя в Пустоту убийцу по имени Элиарн, я просто делал свою работу. И что теперь? Не имей я Наследия, было бы проще. Для меня превращение друга во врага произошло так резко, что два образа Элиарна в моём сознании слились в один, но я всё же надеялся, что когда-нибудь смогу их разделить.
Тем временем в Периметре происходили изменения. Дышалось здесь и так неважно, теперь же воздух сгустился, словно перед грозой. Давление магии Междумирья усилилось: кавендаэ пытался прорвать наши астральные бастионы.
— Внимание, Гил! — успел сказать я перед тем, как на нас обрушился поток Силы.
Стены исчезли, астральная зона башни начала закручиваться в пространственную воронку. Элутар, силоворот! Я схватил Гила за руку, чтобы не потерять, и начал выстраивать защиту, но всё кончилось так же неожиданно, как и началось.
— Простите, мальчики, — раздался голос Тары. — Ещё немного, и наугрон было бы уже не спасти. Теперь его состояние устойчиво, и дальше всё пойдёт по правилам, обещаю.
— А что, с предупреждением не сложилось, Тари? — недовольно поинтересовался Гил.
— Ну, я же сказала "прости", Гилли, — улыбнулась она.
— Принято, — вздохнул брат. — Может, отпустишь, Дель? Я знаю, что ты ко мне не равнодушен, но не до такой же степени.
Элутар, я и забыл, что держу его за руку! Тара рассмеялась. Однако дышать действительно стало легче: "накормленный" наугрон начал работу.
— Похоже, мы справились, командир: внешний Периметр наш. Что дальше?
— Дальше? А дальше внутренний, феальдины, и, возможно, Хозяин Путей.
Голос Междумирья
Тара
Я дома! То самое чувство, что не раз посещало меня у Живого Источника. Не удивительно, что гостье из другого мира это казалось странным. Элутар, я не умерла от тоски только потому, что атанская память оказалась милосердно короткой! Дом — это ведь не четыре угла, и даже не крыша над головой, это уголок вселенной, где ждут тебя те, кто дороже всего на свете. Но была ли Анатариен дома там, в родном для неё, вернее, для Анны-Тары мире? Наверное, можно было бы сказать "да", сложись её жизнь иначе.
Отец и мать Тары рано ушли из жизни. Эта потеря, разрушившая тёплый родительский дом, оставила в душе ребёнка печаль о несбывшемся и понимание хрупкости окружающего мира. На пороге взрослости её снова постигла утрата: умерла бабушка, единственный близкий ей человек. Тогда Тара впервые оказалась с миром один на один и, уже понимая, как он устроен, долго не решалась прервать одиночество. А когда отважилась... Кто же мог ожидать, что её дом, самый счастливый дом на свете, на самом деле принадлежит другой вселенной? На этот раз родной мир не был виноват в потере Тары, но без детей и любимого стал для неё чужим. "Дом там, где близкие, и моё место рядом с ними". Ной, конечно, может думать что угодно, но именно это решение сделало из Анны-Тары ТараПату. Что ж, когда придёт время, Дель создаст собственный замок и ТариАна вновь обретёт дом, а Анатариен... Анатариен уже дома.
... Ореност Гилвинг, горная крепость, страж северо-западных пределов. Касаясь древних стен, я читала мыслеобразы жилого дерева — радостные и тревожные — и медленно погружалась в прошлую вечность вместе с ним...
... Кабинет был пуст. На столе царил привычный порядок: письменный прибор, аккуратная стопка бумаг, рабочая тетрадь и неожиданно мой любимый мяч, золотистый, похожий на маленькое светило. В душе шевельнулось что-то тёплое и пушистое: отец всегда знал, когда я приду, но как же радостно каждый раз убеждаться, что тебя ждут! Однако где же он сам? Ветерок качнул занавеси на дверях, ведущих на террасу. Отец стоял, облокотившись на широкий парапет, и смотрел на озеро. Я подошла и встала рядом. Мне не хотелось ему мешать, потому что я знала, о чём он думает. Я и сама думала о том же.
Светило приближалось к зениту, и свет, отражённый зеркалом Лин Келебрэн, слепил глаза. Отцу это не мешало: Свет был его Стихией. Через два лэда, когда установятся Пределы моей Силы, я тоже так смогу. Элутар, ещё целых два лэда! Я тихонько вздохнула и заглянула вниз, за парапет. Белоснежные террасы замка Нимэлин амфитеатром спускались к Гавани Тол-Силимар, укрытой от непогоды и лишних глаз двумя поросшими зеленью мысами. На самом деле это были форты береговой обороны, вынесенные на белых стволах-сваях далеко в озеро. Сейчас Гавань пустовала — несколько малых вингаэрнов со спущенными парусами не в счёт, — а значит, не представляла интереса.
Я подтянулась на руках и уселась на парапет, свесив ноги. Отец смотрел в сторону Скалистых Гаваней. Хорошо ему: он видит сквозь Свет, а мне за солнечной завесой не разглядеть флагмана ар-Гилвингов, как ни смотри. Ну и ладно. Зато лицо отца совсем рядом и можно сколько хочешь изучать родные черты: тонкий профиль, чуть заметную складку меж тёмных бровей, твёрдую линию губ. Астэма — гребень-диадэма, которой он скалывал волосы на затылке, — играла на солнце, создавая вокруг головы сверкающий ореол. Каждый раз, когда мама снимала астему с волос отца, отпуская на волю тяжёлые золотистые пряди, его глаза начинали светиться расплавленным серебром... Говорят, у меня её глаза, а взгляд такой, как у отца. Какой ещё "такой"? Может, он смотрит на других иначе, чем на меня? Я поставила ноги на парапет, подтянув колени к подбородку, и обхватила их руками. Как же долго тянется день!
— Осторожно, принцесса, — сказал отец, не отрывая взгляда от озера.
Осторожно? Ха! Да он поймает меня ещё до того, как я начну падать! Однако отец, кажется, додумал свою мысль и был готов к разговору.
— Когда придёт вингаэрн, Атар?
— К вечеру.
— И ты до вечера собираешься так стоять?
Отец наконец отвернулся от озера и присел рядом со мной на парапет. В его глазах, только что смотревших сквозь Свет, гас отражённый огонь Светила.
— А что, есть предложения?
Я невольно взглянула на дверь кабинета: мяч на столе обещал нескучное продолжение дня. Отец понимающе улыбнулся:
— Ты закончила занятия?
Я кивнула.
— А как насчёт астральной навигации? Твой наставник сказал, ты делаешь успехи.
Я пожала плечами:
— Но это же совсем просто.
— Просто, говоришь, принцесса? — серебристые глаза отца смеялись, но он честно пытался выглядеть серьёзным: — Проверим?
— Ну Атар! — я всё же попробовала возразить, прекрасно зная, что напрасно: во всём, что касалось обучения, отец был непреклонен.
На его ладони возник золотистый шар. Мой солнечный мяч! Похоже, развлечений не будет, во всяком случае, не сейчас. Я подавила разочарованный вздох и спрыгнула с парапета.
— Готова?
Я кивнула, и игра началась. Подчиняясь воле отца, золотистый шар перекатывался с внутренней стороны ладони на внешнюю, замирал на кончиках пальцев, поднимался к плечу и возвращался обратно в ладонь. Я не сводила с него глаз, запоминая карту движений и координаты точек перегиба пространства, ибо отец демонстрировал совсем не ловкость рук, он рисовал астральную схему перемещения объекта. Мне предстояло провести мяч из одной точки Астрала в другую по заданному пути, минуя реальные предметы. По условиям задачи я не знала координат точки выхода, поэтому достичь её могла, только пройдя весь путь до конца. Там, кстати, меня могло ожидать что угодно, вплоть до холодного душа, ибо ошибка в решении запускала астральную ловушку.
Когда отец завершил свою часть игры, он перебросил мне мяч и в ожидании сложил на груди руки. Плести заклинание в Астрале я не собиралась: проще было использовать одну из Стихий, тем более что в двух шагах от меня прямо на террасе было место, где выход в Астрал вообще не требовал усилий. Не знаю, предвидел ли это отец, но свой ход я сделала именно оттуда. Воздух отозвался на Призыв легко и мощно: порыв ветра взметнул мои волосы, пронёсся по террасе и стих, запутавшись в густой листве. Последнее, что я увидела в этой реальности, были изумлённые глаза отца.
... Как же здорово в бездонной синеве лететь по прозрачному искрящемуся коридору! Вверх, вниз, вверх и снова вниз, словно с высокой горы. Мимо проносятся стайки облаков, сверкающие воздушные замки, пастбища со стадами молоденьких тучек. Вираж, ещё один — и снова вниз, в свободный полёт. Аж дух захватывает! Кажется, что падение никогда не кончится, но Воздух подо мной слегка пружинит, подхватывает, мягко направляя вперёд, и вот уже снова мчатся мимо облака, похожие на белых сказочных альгваров... Лететь бы так и лететь, но, кажется, воздушный поток сбрасывает скорость. Впереди кто-то ждёт... Мама! Она улыбается и протягивает руки...
Я ощутила под ногами твёрдую поверхность. Элутар, ну надо же! "Астральная навигация — это просто!" И что я теперь скажу отцу? Что не могу думать ни о чём другом, кроме приезда мамы? Тоже мне, Дева Света! Ну, почти... Я зажмурилась в ожидании заслуженной астральной "кары" и услышала смех. Осторожно открыла один глаз, потом другой. Отец всё так же сидел на парапете, сложив на груди руки, и с улыбкой наблюдал за мной.
— Ты справилась, — сказал он и, чуть помедлив, добавил: — Интересная работа со Стихией, Тари.
