Так и случилось. Верк был разочарован. Единственное, что я могла сделать для клинка Анатариен, это позволить ему действовать так, как он хочет. Пусть даст выход благородной ярости Света! Однако затягивать поединок тоже не стоило: мятежнику будет нужна Сила на существование без тела, да и Ташу я кое-что обещала. Линдо как-то сказал: "Надеюсь, когда снова придётся выбирать между Мечом и Силой, ты сделаешь правильный выбор". Сегодня выбор даже не стоял: Сила сделала его за меня.
Я перевела взгляд с тела Моринар на тёмную фигуру рядом с ней:
— Иди, мятежник, Путь открыт.
Когда йошаан исчез, я повернулась к ребятам:
— Всё в порядке, мальчики: на той стороне его встретит Таш.
Гил одобрительно кивнул, а Дель удивлённо поднял бровь: финал в моём исполнении выглядел слишком по-эльфийски. Что ж, он прав: расправляясь с Моринар и посылая мятежника в когти Таша, я действительно не испытывала прежних атанских сомнений. Прости, командир: сделку я выполнила — Путь из Шельдэра открыла, — а о месте назначения мы с убийцей не договаривались.
Тело Моринар было живо, а сознание... Нет, оно оказалось не мёртвым — этого удалось избежать, — а просто чистым, точнее, стёртым. "Пустой сосуд", как выразился Таш. Ну, пустой там "сосуд" или нет, а он нуждался в сохранении и защите, и об этом следовало позаботиться в первую очередь. Кроме того, захват мятежником Тёмных Матерей подтвердил их уязвимость перед кавендаэ. Процесс самоочищения Разделённой магии был запущен, но освободить сознания валамари требовалось немедленно, и если Моринар оставалась заботой Дома Тиндомэ, то работа с валамар требовала созыва Тёмного Совета. К сожалению, в ане по-прежнему оставалось двенадцать арсов, и теперь нехватку времени в полной мере ощущали и ду серке.
Вернувшись в кабинет гватамари, мы молча расселись вокруг стола. Кресла Морисвен и Руниат были пусты: Тёмные Матери спустились в остамариан, чтобы неотлучно находиться при Моринар. Фуинрут, потерявшая дочь, была бледна, но спокойна. Что таилось за маской бесстрастия, разобрать было сложно, зато горе Лодэрэна выглядело неподдельным.
Князь Хэлеворн-Тиндомэ любил свою Тёмную принцессу, к тому же она была единственной нитью, связывающей его с Фуинрут. Будучи лишь формальным супругом гватамари, тир-серегон прекрасно понимал, какое место занимает в её сердце, но он был отцом серегамы-наследницы, и этого не мог изменить ни новый брачный контракт, ни даже вернувшийся Да"Эйн. С утратой Моринар всё изменилось: у супругов больше не было общих детей, и положение Хранителя Крови в клане потеряло устойчивость. Впрочем, последнее, кажется, волновало Лодэрэна меньше всего. Предаваться отчаянию в ущерб Дому было для него немыслимым, и всё же князь время от времени застывал, уставившись в пространство невидящим взглядом. Тиндомэ не привыкли обходиться без тир-серегона, и Фуинрут с беспокойством поглядывала на супруга.
— Лод, — позвала она наконец.
В этот момент его взгляд был обращён куда-то внутрь себя, и он не услышал.
— Лодэрэн!
Тир-серегон вздрогнул от неожиданности.
— Гватамари?
— Я не собираюсь ничего менять.
Князь посмотрел на неё долгим взглядом, какой, подозреваю, позволял себе крайне редко, и ответил:
— Воля твоя, Мать Тьмы, но согласно Тёмному Статуту в случае потери наследников Крови наш брачный контракт требует подтверждения сторон и считается расторгнутым, если такового подтверждения не последует.
— Наша дочь жива, тир-серегон, — напомнила гватамари, — и я не буду ничего менять.
Для меня её подчёркнутое "не буду" исключало всякие сомнения, но Лодэрэн всё же уточнил:
— А... Да"Эйн?
Фуинрут пожала плечами:
— Даэ — Хэлеворн, Лод, и всегда им останется, а в наследниках Дома должна течь кровь Тиндомэ.
Гил с Дэлем посмотрели друг на друга. Вот-вот, мальчики, это как раз то, с чем сталкивается каждый избранник валамари — Тьма его супруги. Фуинрут высказалась вполне определённо: ей нужны оба Хэлеворна, и пусть только братья посмеют этого не принять!
Фуинрут встала, за ней поднялись остальные.
— Прошу прощения, но мы вынуждены прерваться, феальдины: обстоятельства требуют срочного созыва Тёмного Совета. Надеюсь, у тебя есть что сказать клану, Архимаг?
Вэл многозначительно улыбнулся.
— Вот и отлично, — кивнула она. — Буду признательна, князья Л"лиорентали, если до нашего с Вельтагиром возвращения вы не покинете его покоев. Прошу об этом во избежание недоразумений и ради нашей общей безопасности.
Её взгляд остановился на главе Конклава Мечей:
— Князь Хатугар!
Оштан и ФиДель посмотрели друг на друга.
— Не слышу ответа, валатэр!
— Я понял, гватамари, — сказал Стратег-оружейник, нехотя отводя взгляд от Светлого.
Фуинрут повернулась к дочери:
— Командор Л"лиоренталь, подготовка делотов к ритуалу Возрождения должна быть завершена до окончания Совета. У тебя два арса, Даэлит"т.
— Да, гватамари.
ФиДель едва заметно кивнул Сомбрэлю: пора!
— Прошу простить, Мать Тьмы...
— Что ещё? — недовольно отозвалась она.
От бывшего делота Фуинрут не ждала ничего, кроме неприятностей, и не ошиблась.
— Восемь делотов, четыре боевых группы, прошедшие через пат"н-рэт. Что делать с ними?
Обе валамари, посмотрев друг на друга, машинально опустились в кресла.
— Элута-ар... Как ты сказал?
— Восемь делотов-разведчиков, пленники Кхилин-Заррата — все, кто выжил в пространственно-временной аномалии Спящих Врат, — пояснил Сомбрэль. — Без них начинать ритуал Возрождения имени не имеет смысла.
Фуинрут покачала головой:
— Как думаешь, охотник, почему я не забираю твою жизнь?
— Вероятно, потому, что однажды ты это уже сделала, гватамари, — напомнил Сомбрэль.
— Вероятно, — повторила та, задумчиво глядя на него. — Так значит, это была пространственно-временная аномалия... Однако прошли сотни лэдов, Посредник, и тех делотов мы давно списали в невозвратные потери. Надо же: четыре боевые группы!
Она взглянула на меня:
— А остальное, Тари? Шахты, механизмы, дороги?
Что? И она туда же? В ожидании ответа оживился даже Лодэрэн. А "живое оружие" они давно списали... Тёмные!
— Копи на месте, Фуинрут. Их охраняют амандорские Воины Камня. Они же присматривают за делотами.
— Надеюсь, с тем же успехом, что и за Имлэдором, — заметил Вэл.
Я сложила на груди руки:
— Один из моих названых братьев, Архимаг, как-то сказал, что эльфы иной раз отращивают себе такое самомнение, за которым не видят собственного леса. Имлэдор — как раз тот случай. Впрочем, о копях и гномах вам лучше поговорить с Да"Эйном: он знает о Кхилин-Заррате куда больше, чем я.
— Младший Хэлеворн? Тогда Тиндомэ он не расскажет ничего. Ну и не надо: сами разберёмся. Насколько я понял, коридоры гномов теперь безопасны?
— Коридоры запечатаны тангарской магией, Вэл, — ответил ФиДель. — Не пат"н-рет, конечно, но как это работает, Имлэдор уже проверил. Мой вам совет, родичи: держитесь пока от копей подальше, а узниками Кхилин-Заррата мы займёмся сами. К завершению Тёмного Совета, я думаю, успеем.
В Кхилин-Заррат должны были идти я и Дель. Сколько он ни объяснял Гилу, почему на Связи в Таургондэ должен был остаться именно валатэр, тот продолжал возражать. Однако Дель, слушая аргументы брата, уступил лишь в одном — в том, что разрешил ему спорить с командиром. Ни у Тина с Ханом, ни у Ноя с Вэлом такой номер бы не прошёл. Я знала, чем это кончится: младшему из Л"лиоренталей надоест препираться, он просто прекратит спор, повторив приказ, старший, разумеется, подчинится, а потом... Потом они будут молчаливы и холодно-официальны друг с другом, пока им не наскучит изображать айсберги. Ну, чисто Элизарт и Элисейн! Однако Поиск — дело серьёзное, и авторитет командира здесь высок как никогда, поэтому острые моменты спора Л"лиорентали выносили за скобки, то есть в Ментал, а остальные этого старательно не замечали.
Как же я была рада снова видеть ребят! Щёки Тина чуть порозовели, когда я сжала его руку, а пальцы Хана дрогнули, коснувшись моих. На его лице мелькнуло озадаченное выражение: кажется, наш нолегат что-то почувствовал, но не понял, что именно.
— Ну, что скажете о Ломэдоре, Духи?
— Слишком уж тихо, — улыбнулся Тин, — а в целом ничего, работать можно.
— Это у него с непривычки, Тари, — пояснил Хан. — Палитра ду серке лежит в нижних регистрах Ментала, а мы привыкли к высоким вибрациям. Пришлось перестраиваться на ходу.
— А должны были перестроиться заранее, — прозвучало с противоположной стороны кабинета.
— Элутар, только хотел сказать "не говори командиру", — рассмеялся Хан.
— А что нового в Эльдамале, мальчики?
Ребята понимающе переглянулись.
— В порядке, Тари, но, по-моему, они немного скучают, — ответил Тин.
От тревожного предчувствия похолодело внутри.
— Да ничего такого, Тари, — поспешил заверить Хан. — Парни стали меньше говорить, только и всего.
Элутар! Мальчишки и так не отличались разговорчивостью, но если об этом упомянул ментат... Я почувствовала за спиной плечо Деля и прислонилась к нему почти без сил. В изумлённых глазах Хана вспыхнула догадка, он даже побледнел от волнения. Элутар, только не рассказывайте мне о чувствах к неродившимся невестам!
— Мальчики просто взрослеют, родная, — сказал муж. — Ничего такого, о чём бы стоило беспокоиться.
И правда, чего это я? При таком-то отце и предках по прямой...
— В чём дело, Ролли? — усмехнулся Гил. — Ты будто привидение увидел.
Тоже заметил? Хан моргнул, Тин смущённо прочистил горло.
— Вообще-то, мы его видели, Гил.
— Кого?
— Привидение. То есть Архимага Тиндомэ.
Та-ак. Значит, Вэл заходил к себе, прежде чем появиться на семейном совете.
— И что? — спросил Дель.
Тин пожал плечами:
— Ничего. Покачал головой, молча обошёл вокруг нас и исчез. Вопросов не задавал, претензий не предъявлял — всё, как ты говорил.
— И почему я об этом не знаю?
Бойцы переглянулись.
— А ты разве не знаешь?
Дель сложил на груди руки и повернулся к брату:
— И это они называют Поиском, Гил.
— Страшное дело, — покачал головой тот.
Нужно было видеть лица ребят! Первыми нарушили серьёзность момента мы с Гилом, затем Дель, а Тин и Хан, увидев улыбку на лице командира, облегчённо выдохнули.
Я не знала, как тангарская магия отреагирует на попытку проникновения в охраняемый периметр, поэтому направила Переход не в Кхилин-Заррат, а в ближайший к нему коридор Лабиринта. Мерцание портала погасло, оставив нас с Делем в темноте. Снова неровный камень под ногами, противный кисловатый запах и непреходящее чувство опасности, будто не было ни отчаянной схватки со спингорами, ни Тинмори, ни мрачного великолепия Таургондэ.
— Дежа вю? — улыбнулся Дель.
— И у тебя?
Он кивнул.
— Где мы, Тара?
— Над жилой зоной Кхилин-Заррата. Недалеко отсюда есть лестничный коридор, там, несколькими ярусами ниже, должна быть тангарская "калиточка в гору", а дальше... Надеюсь, Воины Камня будут рады нас видеть.
Дель неопределённо пожал плечами.
Лестничный коридор уходил вниз по пологой спирали, чередуя широкие ступени спуска с ровными прямыми участками. Тусклый шар-"светлячок" выхватывал из темноты грубо обработанные стены, каменные скамьи в неглубоких нишах, арки боковых ходов. Чувствуя на себе взгляд Деля, я пыталась сосредоточиться на работе, но получалось не очень. Кхилин-Заррат, тангарская магия... Интересно, почему наша принцесса предпочла это место? Появись она в Эльдамале, всем было бы спокойнее.
— Сколько? — не выдержал муж.
— Думаю, чуть больше арса, кантанов шесть, — машинально ответила я.
— Вообще-то, я про ярусы, силлемари.
Элутар!
— Прости, командир. На границе с Кхилин-Зарратом коридор перекрыт, так что мимо не пройдём.
— Ясно. Так сколько уже, ты говоришь?
Я улыбнулась:
— Родственную любовь помнишь?
— Это когда "вся спина в синяках — от затылка до коленок"?
— Де-ель...
Он привлёк меня к себе:
— Это ты прости, мелиана.
Я вдохнула родной запах волос и сказала в плечо мужу:
— Ты знаешь, Хан собирается жениться.
Дель слегка отстранился:
— Да? Странно, что я об этом не знаю. Да и рановато для Ролленолей, по-моему.
— А по-моему, в самый раз, любимый: он же собирается жениться на нашей дочери.
— На ком?! Элута-ар...
Зря я это сказала. Делить свою принцессу с кем-то Дель был не готов, чего и следовало ожидать, зато был готов защищать её от любых опасностей — реальных или мнимых — и в порыве отцовской любви мог стать опасен сам. Таким своего феальдина я видела впервые: с мальчишками он был гораздо спокойнее. Неужели появление дочери действительно способно изменить мужчину? И это я ещё не старалась! Прости, Хан, похоже, я тупею прямо на глазах.
— Мне кажется, ты слишком серьёзно всё воспринимаешь, Дель, — осторожно заметила я. — Решать-то всё равно не нам. И не сейчас.
Он ответил без улыбки:
— Я не Гил, Тара. Там увидим, что кому решать.
Караул, принцесса, кажется, у нас проблемы!
— Конечно, ты не Гил, Дель, а я не Флорелин. Ты считаешь, что довериться чести Тинтаэля было безответственно с их стороны?
— Нет.
— Тогда в чём дело? Может, твой друг Хан недостаточно хорош для нашей принцессы?
ФиДель молчал, глядя на меня, и я вдруг особенно остро ощутила его готовность отдать жизнь за каждого из нас. Я шагнула к мужу, заглянула в глаза:
— Не надо, Дель. Позволь нашей дочери самой прожить свою вечность. Не бойся, что она споткнётся, просто будь рядом, чтобы поддержать. Ты сумеешь, я знаю. Я наблюдаю за тобой уже почти эльм — с тех пор, как ты впервые стал отцом, — ты не допускаешь ошибок. Почти.
Он невесело улыбнулся:
— Вообще-то, допускаю, Тара. Понимаешь, нелюбовь к самому дорогому — дело тонкое.
— Нелюбовь? Ты о чём?
— "Потому что ты меня не любишь, Эль-Фларетир". Вот об этом. Помнишь?
Ну, ещё бы не помнить! Именно поэтому я и выбрала его в наставники. Тогда он не сразу понял, что я хотела сказать, даже отец не понял, только мама... И что же?
— Понимаешь, Тара, мир устроен так, что мы едва ли не с рождения вынуждены держать удары, которые преподносит нам собственная вечность. Другими словами, "жить" для эльфа означает "держать удар". Задача наставника — обучить этому ученика. Это и просто, и сложно одновременно, потому что приходится отключать свои чувства, вернее, переводить их в рациональную плоскость, иначе бойца не воспитать. Так действуют наставники Академии, так работал со мной Фаротхаэль. Словом, это как раз тот момент воспитания, который Анатариен почувствовала в Эль-Фларетире и приняла за нелюбовь к ней. "Не любить" особенно сложно, когда обучаешь близких.
Да. Помню, Дель как-то предупредил сыновей: "Не хотите работать — не надо, но поблажек не ждите: руки будут дрожать так, что ложку до рта не донесёте". И ведь бывало, не доносили! Хорошо, что у меня хватало здравого смысла не вмешиваться. Раньше я никогда не задумывалась, каково это — быть наставником, особенно наставником собственных детей, поэтому цена вопроса, озвученная мужем, меня слегка оглушила. Получается, что победа Элизарта над Кель-Кириеном, старшим и физически более сильным противником, есть не что иное, как воплощённая нелюбовь Деля к сыну? Ведь "не люби" он Зарти меньше, и поединок мог бы закончиться иначе.
