Время цветущих яблонь

— Опасение за имидж, это неплохо, но как-то ненадежно. Можно ли еще что-то сделать для ее защиты?

— Кое-что уже сделано. Прикрытие от Парвати и Невилла должно прикупить нам сколько-то спокойного времени до начала следующего учебного года. Если, конечно, Уизли не станут настаивать на привязке Эрми к Рону именно сейчас. Но, думаю, даже если попытаются, директор их осадит — ему сейчас ни к чему лишние сложности.

— А зачем Гермиона этим Уизли? Я так понял, маглорожденные ведьмы не слишком котируются.

— Дэн! — Джин пытается показать мужу кулак, так, чтобы я этого не видел.

— Джин, не мути воду, на отношение Гарри это не повлияет.

Киваю в ответ: не повлияет.

— Уизли... магия их рода повреждена, и постепенно "утекает". А Эрми — сильная ведьма и, если она войдет в их род, то получится что-то вроде дополнительной батарейки.

— Вот еще! — Гермиона возмущенно фыркает. — Не хочу быть батарейкой! Это... это мерзко!

— Тогда будь осторожна. У нас тут сегодня вообще-то праздник. Рождество. Надеюсь, мои скромные подарки окажутся в тему разговора.

Вытаскиваю три коробочки с браслетами из витых проволочек.

— Определители опасных зелий и ядов. Дистанционные, в отличие от кольца Парвати. Но все-таки заметно слабее и не такие точные, как трехступенчатое определение.

— Спасибо, Гарри. — Гермиона виснет у меня на шее, чем вызывает смех родителей. — Мне-то не надо, а за них будет спокойнее.

— Да и тебе пригодится. Эрми, осторожность, она... Короче, ты, конечно, обязательно проверяй еду, но может так случиться, что, задумавшись, потянешься грызть карандаш. Его ведь тоже можно обмакнуть в зелье. Здесь как раз может помочь постоянно действующий амулет.

Выставляю на стол рядок пузырьков. Зелья амортенции, доверия, дружбы, вражды, подчинения... Гермиона показывает родителям, как браслеты реагируют на каждое из них. Общее занятие по зельеведению успокаивает и обстановка постепенно становится праздничной. Шампанское в бокалах у старших, вишневый сок — у нас.

— А вот скажи, Гарри, — У Джин третий бокал шампанского, и глаза блестят, — ты бы женился на Гермионе?

— Мама! — Чувствуется, что подобным вопросом девочку уже доставали.

— Когда станет совершеннолетней. И если сама захочет.

— Ну-у-у... А то бы сразу все проблемы решились, если у магов разводов нет. А что, дочка, хмуришься? Чем тебе Гарри не ладен?

— Мама, перестань, пожалуйста...

— Джин, здесь опять же потребовалось бы согласие Дамблдора.

— Да, это я не сообразила. Неспокойно мне. Вдруг что...

— На тему "вдруг"... Нас с завтрашнего дня приглашают погостить у главы рода Патил. По рассказам Парвати, там тихо, просторно и без лишних глаз. Эрми, как ты смотришь на то, чтобы научиться аппарации? В случае непредвиденного "вдруг" может пригодиться, чтобы сбежать.

Похоже, Гермионе понравилось висеть у меня на шее. Одновременно с громким визгом, бедные мои уши.

* * *

Скалы нависают над водой, морщатся складками и уступами, купаются в белой пене прибоя. К уступам прижимается паутина лестниц и площадок, связывая полтора десятка небольших домиков в единый комплекс. Владения рода Патил, бело-бурые полосатые скалы, а заодно — сильный и агрессивный магический источник. О многом говорит уже то, что они смогли этот источник подчинить, перенеся родовой алтарь в Британию. Им ведь пришлось обходиться только ритуалами, в отличие от меня, род Патил не имел возможности призвать Силы. Вместе с отцом близняшек мы сидим в "беседке над морем", пробуя ароматный чай. Толстые деревянные столбы, покрытые резьбой и позолотой, держат крышу, все четыре стены от пола до потолка — из толстого стекла. Над нашими головами цветут орхидеи, в каменной чаше с водой развернул острые лепестки лотос, воздух сладкий и свежий. Можно подумать, мы в открытой беседке где-то в тропиках, а на улице шумит небольшой теплый дождь. Но в стекло бьется снежная крупа, подхваченная пронизывающим ветром. А на площадках обледенелых бетонных лестниц то и дело мелькает Гермионина белая курточка — девочка тренирует аппарацию.

— Замерзнет скоро. Можно будет взять ее на горячие источники?

— Да, лорд, я скажу дочерям.

— Мистер Патил, вы же знаете, ко мне лучше не обращаться так.

— Не бойтесь, не догадаются, вы ведь действительно лорд рода Блоссом. А об остальном надо знать, чтобы подумать.

— Почему не просто Гарри?

— Считайте это важным для меня лично. У меня есть свои принципы.

Я молча наклонил голову. Динеш Патил улыбнулся.

— Благодарю. И у меня есть вопрос. Почему вы разрешили ей учиться аппарации? — Он показал глазами на Гермиону, замершую перед очередным прыжком. — Ведь аппарация не зря считается опасной, особенно для несовершеннолетнего мага. Дело даже не в возможности расщепления или большой затрате сил, а в том, что эта затрата сил может случиться внезапно. Один раз удастся прыгнуть легко и просто, а в другой сил потребуется на порядок больше, да еще и по пространству размажет.

— Сэр, позвольте, предложу кое-что попробовать? Запомните точно несколько последовательных точек ее перемещений, и повторите их.

Мистер Патил подошел к стеклянной стене, вглядываясь, как Гермиона появляется и исчезает в разных местах поселка на скалах. А через пару минут исчез сам. Вернулся через четверть часа.

— Все аппарации были очень легкими, "детскими", если можно так выразиться. Я правильно понимаю, что вам, лорд, удалось найти способ определения мест для такой простой аппарации?

— Да. Только для этого требуется магическое зрение.

— Погодите... Но ведь магическое зрение — это один из родовых даров. Весьма редкий и сохраняемый в основном в древних родах артефакторов. А Грейнджер — маглорожденная, или нет?

— Маглорожденная. Магическое зрение может быть родовым даром. Но может и не быть. Его можно выучить.

— Вот как... Лорд, не сочтите за дерзость, но не могли бы вы обучить ему кого-нибудь из моих дочерей? Я не останусь в долгу.

— Это возможно. Но будет лучше, если в качестве учителя выступит Эрми. Причем с обеими сестричками. Ей это будет полезно.

— Если Грейнджер сможет связно рассказать и показать такую тему, то я восхищаюсь девочкой. И поздравляю вас со столь удачной... находкой. В качестве малой части компенсации я расскажу вам о волшебных палочках. Это знание здесь, на британской земле, не сохранилось, а если кому и известно, то считается тайным. Но по другую сторону земли хранят память о том, что забыли в метрополии. Так вот, при использовании заклинаний с помощью палочки маг теряет свою жизненную энергию. Теряет необратимо. От этого сперва становится безразличен к окружающему миру, а потом умирает раньше, чем мог бы. Именно поэтому для нас так важно получить доступ к магическому наследию рода Шакья. Они не пользовались палочками.

— Это я знаю. — Было забавно наблюдать, как удивляется хорошо владеющий собой взрослый маг. — Интересно, что в колониях помнят больше.

— Вас интересует что-то конкретное?

— Да, а именно легенда о "дарах смерти".

— Это не совсем легенда. Братья Певереллы действительно получили от некоей сущности три артефакта. Мантию-невидимку, бузинную палочку и воскрешающий камень. История о переправе через реку трех братьев явно сказка. А вот артефакты существуют.

— И что вы можете рассказать об этих артефактах?

— О мантии и камне — практически ничего сверх рассказанного в легенде. А вот Бузинная палочка, которую еще называют Старшей...

Патил наклонился над чашей с лотосом и, тронув пальцем лепестки, помолчал, глядя, как расходятся от цветка круги на воде. Затем заговорил:

— Вообще-то эта история — продолжение нашего прошлого разговора. Дело не в том, что Старшая палочка самая сильная, а в том, что она первая. Действительно старшая. До ее появления волшебных палочек не было. Была родовая магия, были посохи, были жезлы. Сейчас считается, что жезлы — предшественники палочек, более громоздкие и неудобные. Это не так. В жезл или посох маг мог поместить заготовленное заранее, но не активированное заклинание. Или несколько разных. А потом, в нужный момент, использовать. Но посохом нельзя было сотворить любое произвольное заклинание, которое вдруг понадобилось, нет, магу пришлось бы его создавать самому, "плести", как говорилось в те времена. И тут появляется Бузинная палочка, которой можно быстро создать любые заклинания. Причем именно любые. Владелец Бузинной палочки может задумать действие, выбрать для него ключевые слово и жест, и взмахнуть палочкой. И палочка сама подправит жест и выполнит задуманное. С этого момента в мире появляется новое заклинание. Понятно, что такие возможности делали хозяина палочки фактически непобедимым в дуэли против владельца жезла или посоха.

— Вот как? Получается, все заклинания, которые мы учим в Хогвартсе, придуманы хозяевами Старшей палочки?

— Не совсем. Кое-что придумано и другими. Например, у вас преподает Северус Снейп, пару заклинаний приписывают ему. Но они сконструированы "из тех же слов". Как в некоторых языках принято собирать новые слова из имеющихся. Например, тот же "левикорпус" в отличие от "Wingardium Leviosa", явно искусственный конструкт.

— Но тем не менее, такие конструкты возможны даже с обычной палочкой?

— У сильного волшебника. Первый раз его надо "пробить" усилием воли и магии. Потом оно словно бы прописывается в список существующих заклинаний и уже не требует таких усилий.

— Понятно. А откуда вообще появились другие палочки?

— Это история рода Олливандер, и известно о них очень немного. В основном легенды. Говорят, основатель рода был Светлым лордом и "жрецом Единорога". Правда, больше об этом культе ничего не известно. Еще говорят, что у первого Олливандера был фамильяр — феникс по имени Фоукс. Тот же это Фоукс, что живет сейчас в Хогвартсе у директора, или нет, не знаю. Вполне возможно, фениксы бессмертны.

Я задумался: картина складывалась весьма интересная. О культе Единорога, который помянул Динеш, мне было ясно сразу, и жрецов у него по теням немало. Но вот какой такой Светлый лорд, то есть адепт Образа, одновременно еще и "жрец Единорога"? Навскидку в голову приходит только Дваркин. Хорошенько подумав: еще бы. Интрига вполне в его стиле, и мантия создана им же.Глава 31. Каждый охотник желает знать

Вообще-то отпускали нас родители Гермионы с большим скрипом. Можно понять, и так несколько месяцев дочку не видели, а тут еще и на каникулах куда-то исчезают. Нет, они ничего не имели против Патил, но только если идти всем вместе. Однако вначале я не был еще уверен в дружественности этого места и, случись что, вытаскивать одну Гермиону куда проще. В конце концов убедить их удалось, но только пообещав познакомить с какой нибудь семьей магов. Так что на предпоследний день перед возвращением в Хогвартс у меня была договоренность с Лавгудами.

Поехали обычным магловским способом на машине Дэна, что хоть и заняло три часа, но показалось наиболее безопасным. Сразу, как добрались, завязалась неформальная беседа и распалась на два совершенно отдельных потока: Гермиона с Луной склонились над тетрадью с переводом "начал", выясняя пропущенное и не понятое. А Дэн с Ксенофилиусом сошлись на обсуждении военной истории, магловской и магической. Что касается Джин и меня, то нам достались роли пассивных слушателей.

— И все-таки я не могу понять, что у вас там получилось с этим неназываемым лордом?

— Гражданская война у нас получилась. Причем незавершенная.

— В каком смысле "незавершенная"?

— Понимаете, у каждой гражданской войны есть логика. — Ксенофилиус откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза, как будто был уже не здесь. — Она с чего-то начинается...

— С провокаций, например. — Дэн взял стоящую на столе бутылку огневиски и посмотрел, сколько оттуда убавилось, а потом перевел озадаченный взгляд на Ксенофилиуса.

— О нет, что вы. Провокации — это позже, значительно позже. На каком примере объяснить? А, вот — луч света из окна. Просто белый свет. Но может что-то случиться и этот свет разложится в спектр. От красного до фиолетового. Что-то похожее может произойти и в обществе. И тогда постепенно красные начинают ненавидеть фиолетовых, а фиолетовые красных. Потом провокации, потом война. Предположим, красные убили всех фиолетовых, только гражданская война этим не заканчивается. Теперь на краю оставшегося спектра победители — красные и бывшие нейтралы — синие. Синих, разумеется, запишут в "пособников врага", или вообще обзовут недобитыми фиолетовыми. И все начнется по новой. Синие после этого, например, могут заключить союз с голубыми и перебить красных, а потом напуганные оранжевые, желтые и зеленые объединятся и уничтожат голубых и синих. Понимаете, гражданская война, это такая война, которая никогда не заканчивается в результате чьей-то победы.

— И чем же она заканчивается?

— Истощением. Когда оранжевые, желтые и зеленые понимают, что они слишком устали воевать и противоречия между ними отступают перед этим. Гражданская война заканчивается усталостью. Но даже и потом, чуть отдохнув, кого-нибудь из "победителей" могут и добить, но уже тихо, так, чтобы не спровоцировать новой войны.

— Именно в этом смысле вы говорите, что магическая гражданская война не завершена? Но ведь прошло уже почти десять лет. Мирных лет, я так понимаю?

— Да. Мирных. Но это только затишье. Гражданские войны имеют особенность — они очень зависят от личностей. Тех, что выражают собой соответствующий цвет. И в этом кроется возможность остановить войну раньше, чем она истощит всех. Например, если в начале лидер фиолетовых договорится с лидером красных, и они начнут действовать вместе, есть шанс, что спектр схлопнется и будет опять луч белого света. Но десять лет назад все получилось не так. На пике ненависти один из лидеров просто исчез. Они не были побеждены, но потеряли ориентир. А другая сторона не чувствовала себя по-настоящему победителями, сколько бы ни убеждала себя в победе. И война замерла, она все еще здесь, противоречия не сняты, силы не истощены, а в магическую Британию приходит новое поколение.

Ксенофилиус открыл глаза и абсолютно трезвым взглядом посмотрел на девочек, которые, отложив в сторону тетрадь, внимательно прислушивались к разговору.

— Может, они придумают какое-то решение. Но для этого нужны новые лидеры фиолетовых и красных. — На сей раз взгляд Лавгуда уперся в меня. — Дамблдор не станет договариваться. Собственно он и тогда не пытался. Да и Тот-Кого-Нельзя-Называть — тоже.

— Так все-таки, с чего все началось? — Голос Гермионы звучал как-то хрипло. — Что разделило луч света в самом начале?

— Кровь и магия. Чистокровные семьи вырождаются, магия слабеет. Не только в конкретных семьях, но вообще, в мире. Маглорожденных становится больше, но им не доступна родовая магия. Только палочки. Именно поэтому мне кажется, что ты и эта тетрадка — надежда для нас всех.

— Я?! — Гермиона отшатнулась изумленно.

— Ты маглорожденная ведьма, которая освоила эту древнюю магию. Беспалочковую магию. Понимаешь?