Время цветущих яблонь

— Вот как? Интересно, Блоссом, очень интересно. Невербальные беспалочковые, да еще такого уровня...

— Подождите, профессор, я еще не до конца уверен. — Обращаю внимание на барельеф крылатой свиньи на стене. — Вам дорого это украшение?

— Это? Оно было частью интерьера... а что?

— Глазок директора. С ним проще так... — На сей раз достаю палочку и формулой трансфигурации превращаю поросенка в фигурку голой девушки, только с рожками и хвостом. — Как вам такой декор, профессор?

— Симпатично. Но почему вы опасаетесь внимания директора?

— Потому, что я хотел бы поговорить не только с вами, профессор, но и с Томом Реддлом. У нас есть что обсудить. Вы ведь можете предоставить нам такую возможность?

— И что мне помешает тебя сейчас просто убить? Например, за непочтительность? — Голос меняется, глаза наливаются красным, резче становятся очертания скул.

— Может быть, любопытство о том, зачем я пришел, — улыбаюсь в ответ. — А может, вот это...

Посреди комнаты вспыхивает знак Образа, разгоняя сумрак. На сей раз большой, он заполняет все свободное пространство.

— Как вы оба понимаете, я точно знаю, что Темным лордом ты не являешься, а значит, о непочтительности нет и речи.

— Вот как. Дамблдор знает?

— Нет. И незачем... Поэтому я уберу знак Силы, а то он может почувствовать.

— "Может почувствовать"? То есть Дамблдор — тоже Светлый лорд?

— Да. И не скрывает этого... от себе подобных.

— М-да. Что же... бывший Поттер, гм. У тебя действительно есть шанс победить меня, признаю. А вместо этого ты уже поделился весьма важной информацией. Что дальше?

— Дальше, насколько я понимаю, тебя интересует философский камень?

— Ты и об этом знаешь? Интересует. Мне нужно тело, а Квиррелл ищет бессмертия.

— Ты знаешь, как пользоваться камнем?

— Ты хочешь спросить, не собираемся ли мы варить его в каких нибудь эликсирах? Нет. Мы в курсе, что это дезинформация. Следует напоить камень кровью, и откроется путь в Средоточие Света, которое разумно и может выполнить желание.

Представляю такую трактовку отношений с Образом изначальным, и прихожу к выводу, что она возможна. Поэтому киваю в ответ:

— Может выполнить, а может и не выполнить. Но сперва придется пройти испытание воли.

— Думаю, ты знаешь, о чем говоришь... Что за испытание?

— Огненный путь. Свернутая в лабиринт тропа из огня, по которой надо пройти в центр, не останавливаясь и не сворачивая.

— Да, я слышал о таком. Но думал, это миф. Ты уже сказал очень много...

— И могу помочь добыть камень.

— Что хочешь взамен?

— Информацию. Что произошло тридцать первого октября восемьдесят первого года.

— Что произошло... я сам бы хотел это знать. Началось все с пророчества, которое притащил на хвосте Снейп. Мутное пророчество, вдобавок неполное, но я решил подстраховаться, тем более, что Поттеры мне хоть так, хоть этак были враги. Но именно из-за пророчества мне стало интересно присутствовать лично.

— Ты пошел один?

— С Петтигрю, на которого был завязан фиделиус. Ты в курсе, что именно он предал твоих родителей, а этот идиот Блэк — ни при чем?

— В курсе.

— И не пытаешься вытащить Блэка из тюрьмы?

— Он человек Дамблдора.

— Даже после того, как Дамблдор засадил его без нормального расследования?

— Подозреваю, что да. Директор найдет способ оправдаться.

— Тогда конечно... — Обнаруживаю, что мы понимаем друг друга с полуслова. Это забавно, но неудивительно. Реддл прагматик, по крайней мере, пока его не клинит на какой-нибудь идее. Интересно, как на это повлияет встряска Огненного пути?

— То есть вы пошли вдвоем с Петтигрю. Почему только вдвоем?

— Питер утверждал, что так ему проще провести меня мимо аврорских постов и попасть в дом неожиданно. Я считал, что с неподготовленной парочкой молодежи справлюсь без проблем, что, собственно, и случилось.

— Погоди. Про то, что случилось — потом. Пока про эти "аврорские посты".

— А знаешь, я ведь их не видел.

— Вот как? И какова вероятность, что Петтигрю с самого начала работал на Дамблдора?

— Я думал об этом... Но тогда казалось, что директор ограничится одним шпионом. Два — как-то избыточно.

Вот, значит, как? Подозрения были, но доказательств никаких. Да еще и "двойной агент" Снейп отвлекал внимание. Похоже, нашелся настоящий агент, а насчет избыточности Том неправ.

— В доме вы нашли моих родителей?

— Да. Джеймс меня встретил внизу у лестницы. Причем, увидев Петтигрю, открыл рот и стоял так с выпученными глазами, пока не словил мою аваду. Я понимаю, тебе неприятно это слышать, но война есть война.

— Я слушаю... — изображать эмоции мне было сложнее, чем не проявлять их: смерть Джеймса Поттера меня не трогала совершенно.

— Потом я пошел наверх, в детскую. Лили стояла перед детской кроваткой и закрывала ее собой. На предложение уйти ответила авадой, правда, столь неуверенной, что увернуться было просто.

— Почему ты предложил ей уйти?

— Снейп за нее просил. Да и у меня самого были планы интересной игры. Она ведь грязнокровка и официально Снейп жениться на ней не мог. В общем, это уже неважно. Тогда я не выдержал и бросил аваду в ответ. Лили рухнула на ковер, а я почувствовал, как меня буквально выдирает из тела и рвет на части... Очнулся уже через много времени и совсем в другом месте. Что там случилось, до сих пор понять не могу. То, что писали про отраженную от тебя аваду — чушь. Я тебя вообще только мельком увидел, когда Лили падала. Заплаканный кричащий младенец с кровоточащей раной на лбу.

— Очень интересная история. А где все это время был Петтигрю?

— Оставался на первом этаже сторожить, чтобы не пришли посторонние.

— Что ж, могу поделиться некоторыми интересными фактами от меня. Здесь, — провожу пальцем по лбу, — у меня был шрам, а в нем — крестраж. Твой крестраж.

— Что-о-о? Крестраж?? И где он сейчас?

— Его больше нет. Думаю, ты на моем месте поступил бы точно так же. Мало радости таскать в голове кусок чужой души.

Собеседник несколько секунд сопел, потом согласился:

— Понимаю. И почему развоплотился — тоже.

— Слишком много крестражей? Превышено предельное количество?

— Ты и об этом знаешь?

— Догадывался.

— Но остается неясным, как мог сформироваться крестраж? Для этого нужен специальный ритуал. Правильно построенная пентаграмма, жертва — в центре, предмет со "свежим повреждением" в вершине луча... Да много чего еще.

— Говоришь, на полу был ковер. Могла ли под ним...

— ...быть пентаграмма? ... А ведь размер подходит. И если Лили стояла в центре, а детская кроватка на луче... Но почему тогда ты? Почему не какая-нибудь погремушка?

— Свежая рана на лбу.

— Точно! "Повреждение"! Но тогда это подстроенная ловушка, а твоих родителей просто разменяли.

— Да. И Питер Петтигрю вовсе не случайно их предал.

— Крыса... Ты догадывался? И именно поэтому так спокойно со мной разговариваешь?

— Догадывался.

— Дамблдор — враг нам обоим. Примешь ли ты союз?

— О союзе говорить пока рано, верни сперва себе тело. Да и взгляды у нас несколько разные. Например касаемо грязнокровок.

— Грязнокровки... Вообще-то они меня не интересуют. И никогда не интересовали, просто они идут за Великим Светлым Дамблдором, да и чтобы сплотить аристократию, нужен был лозунг.

— Сейчас что-то изменилось?

— Изменится. Если я получу камень, а потом и тело, то окажусь Светлым лордом магии. Темные метки, скорее всего, исчезнут, да и старые соратники меня не поймут. Впрочем, невелика цена за воскрешение и силу. Так что, думаю, мы договоримся. Главное — добыть камень.

— Это просто. — На журнальный столик ложится ярко-алый камень.

— Он уже у тебя? Отлично. Что же, не будем тянуть.

Квиррелл, или в этот момент скорее Том Реддл, сжимает камень в кулаке, прокалывая острым углом ладонь. От попавшей на него крови камень вспыхивает и Квиррелла окутывают языки пламени. Ослепительно голубое, как ацетиленовая горелка, знакомое пламя изначального Образа. А в следующую секунду комната уже пуста.

Не затягивая, достаю козырь своего оригинала и посылаю вызов.

— Гарри? — На той стороне комнаты Корвина в Янтарном замке и "семейный совет" в составе представителей трех поколений.

— Он отбыл в Образ изначальный.

— Он — это ваш Главный Злодей? — Корвин проявляется в поле зрения, положив руку Мерлину на плечо и, прищурившись, разглядывает меня в комнате, освещенной только пламенем свечи. — Мне мама успела вкратце рассказать вашу историю, без подробностей. И просила проследить за этим Томом Реддлом, но я не ожидал, что ты отправишь его в Образ так быстро.

— Извини, тут тоже время не ждет.

— Хватит тянуть, — мой оригинал достает колоду, — у меня есть Козырь поляны у Образа.

— Тогда пошли, — Корвин снимает со стены перевязь с Грейсвандир. Изображение гаснет.

Надеюсь, дальше старшие родственники сами справятся. Я сворачиваю все развешанные в комнате Квиррелла заклинания, подчищаю следы, накидываю отвод глаз на себя и выскальзываю в коридор. Придется идти тихо, отбой был уже давно.Глава 34. Исполнение желаний

Когда утром на завтраке Квиррелл не появился, ни у кого особого беспокойства не возникло, но он не появился и после завтрака. Дверь кабинета защиты осталась закрытой перед учениками. Директор срочно произвел замены в расписании и все освободившиеся часы отдал трансфигурации, но и это решение удалось протянуть только неделю, потом начались неудобные вопросы от совета попечителей Хогвартса. Так что через неделю занятия по защите возобновились, и вел их лично крайне недовольный Дамблдор. Вел, надо сказать, еще хуже Квиррелла. Тот просто заикался, а Дамблдор перемежал учебную информацию таким количеством пассажей про Свет и Всеобщее Благо, что у слушателей просто стекленели глаза. Гермиона даже пожаловалась мне на странные эффекты работы своей ментальной защиты — ее смерч стирал из памяти тексты дамблдоровских лекций, видно, отнеся их к разновидности ментальной атаки. Хотя и настоящие атаки на Гермиону тоже были, директор спохватился, что ее надо не просто отодвинуть от меня, но и подвинуть к Рону. Надо полагать, в договоренность со старшими Уизли входила не только моя с Джинни пара. Мысль о бесполезности применения к Гермионе амортенции Парвати до директора донесла, чем, по ее словам, вызвала бурю негодования со стороны Великого Светлого. И рассуждения о том, что Августа неверно понимает Всеобщее Благо и при этом упорствует в заблуждениях. Больше всего недовольства вылилось на Рона, за то, что он "не уберег важную для целей Света девушку и позволил ей оступиться". Парвати с большим удовольствием процитировала мне с Гермионой эту формулировку, вот только Рон очень быстро убедил себя, что виноват, конечно, не он, а девушки, которые окончательно испорчены. И начал срывать свое раздражение на Гермионе и Парвати. Я уже подыскивал способ незаметно избавиться от рыжего хама как минимум надолго, а лучше насовсем, когда Гермиона попросила меня не вмешиваться. С тех пор я часто замечал, как троица в составе Гермионы, Парвати и Падмы исчезала в направлении пустых классов после занятий. С точки зрения стороннего наблюдателя казалось, что девочки просто сидят и молчат, иногда переглядываясь и шевеля пальцами, но мне была заметна вязь сложного заклинания, которое они совместно выплетали. Я решил не уточнять, что это такое — потом увижу, так даже интереснее.

Где-то через месяц поздно ночью меня застал вызов по козырю. Старший братик и новости из Янтаря? Пришлось активировать невидимость и выбраться из спальни в первый попавшийся "отдельный кабинет" — душевую, в гостиную соваться не рискнул, мало ли кто там в этот час ходит.

— Ну как? Появился там наш Главный Злодей?

— Появился, куда бы он делся. Правда, как он выглядел сначала, мы не разглядели — над Образом все взялось огнем и полностью скрывало идущего. А потом в центре нарисовался растерянный парень лет двадцати, с мечом в руке. Причем пялился на меч как впервые увидал. Потом увидел нас с Корвином и спросил: "Вы не подскажете, как отсюда выбраться?" Я предложил ему "подумать, что он хочет оказаться рядом с нами."

— То есть о возможностях переноса куда угодно из центра Образа вы ему не сказали?

— Не уточнили, но вроде не дурак — сам догадается.

— Кстати, как впечатление от него?

— Маленький агрессивный волчонок.

— Маленький?

— Выглядит он лет на двадцать, и такое впечатление, что много про себя не помнит.

Интересно, если он поглотит часть души, заключенную в дневнике, насколько восстановится память? И нужно ли это?

— Понятно. А как он в плане адекватности?

— Вполне. Он даже отцу понравился. Они сошлись на теме живого оружия. У него обычный короткий меч, только с душой и разумом. Сам Том с ним пока общаться не научился, но Грейсвандир поговорила.

— Он называет себя Томом?

— Да. Том Реддл.

— А что выяснила Грейсвандир?

— Тоже немного. Меч зовут Белка и он, клинок то есть, считает Тома своим хозяином.

Забавно. Каждому — по вере его. Вы, профессор, хотели бессмертия? Получите его. Том хотел тело и тоже получил. Образ на сей раз щедр.

— И куда он отправился дальше?

— Да никуда, — фыркнул Мерлин.— Корвин взялся учить Тома фехтованию. Так что сейчас они где-то в замке или неподалеку, мечами машут.

— Неожиданно. Хотя...

— Ты о чем?

— Вспомни, чем занимался отец до того, как началась эта история с короной.

— Ну... да. Наемник, контрабандист, торговец оружием... Пожалуй, он мог увидеть в Томе свое прошлое.

— Вот и я о чем. Непонятно, правда, к чему это приведет. Там видно будет.

— Пожалуй. Скажу, если новости появятся. А пока они с Корвином в путешествие по теням собрались. Тому любопытно...

На той стороне появился кто-то посторонний, так что Мерлин, кивнув мне, свернул контакт, и я отправился досыпать остаток ночи.

* * *

Было забавно наблюдать за девочками. Гермиона и Парвати то исчезали из гостиной при первой возможности и в пустых классах мудрили со своим заклинанием, то наоборот, старательно дежурили по очереди и из дальнего полутемного угла сверлили взглядом Рона Уизли. Я мог предположить, что готовится некая феноменальная гадость, но что-то у девочек не клеится. Однако они молчали, и я делал вид, что ничего особенного не происходит.

Ясность наступила внезапно. Однажды весенним утром из душевой раздался истошный вопль рыжего, больше всего напоминающий мяв кота, которому наступили на хвост. А потом из душа вылетело мокрое нечто... Сперва мне показалось, что в мужскую душевую зачем-то забрела девушка, по крайней мере солидного размера грудь производила именно такое первое впечатление. Но потом я рассмотрел знакомую рыжую голову, которую выпученные глаза делали трудно узнаваемой.

Рон даже не пытался одеться, только держался руками у себя между ног и орал на одной ноте "А-а-а-а-а..." Перейдя на магическое зрение, я увидел, что произошедшие с Роном изменения — не трансфигурация, а материальная иллюзия. Но очень качественная, поскольку Рон поверил, что у него действительно не только кое-что добавилось, но и кое-что исчезло. Пока я молча пялился на него, Рон перестал голосить и заскочил обратно в душевую.