Вздохнув, он взглянул в глаза Макса, смотревшие очень спокойно. Он был так же испуган — Димка чувствовал это — но не подавал виду. Он не повел себя так, как повел бы себя на его месте почти любой мальчишка — то есть не начал хвастаться победой, стараясь заглушить пережитый страх словами, но было видно, что и ему битва далась нелегко...
Вот уж воистину братаешься не хлеб преломляя, а врагов ломая , вспомнил Димка, переводя взгляд на Льяти. И я научился доверять человеку, который ненавидит открыто и бояться только тех, кто ненавидит исподтишка...
Тяжелый раскат грома прокатился над степью и мальчишка повернул голову. День выдался на удивление жаркий и результат не заставил себя ждать — с востока, от моря, наплывала зловещая грозовая туча. Перед схваткой с волками она казалась далекой — а сейчас нависала уже над головой. В её мрачной утробе то и дело вспыхивали молнии, то пробегая между туч, то поражая землю.
В груди у Димки ёкнуло. Как-то вдруг он осознал, что их макушки — самое высокое место на много километров вокруг и риск получить молнией по черепу сейчас отнюдь не иллюзорен. Даже Вайми явно был встревожен — он крутил головой, что-то прикидывая.
— Что будем делать? — спросила Файму, обтирая пучком сорванной травы лезвие своего страшного копья.
— Здесь оставаться нельзя, — заключил Вайми, глядя куда-то в зловещую глубину тучи. — Гроза очень сильная. Надо немедленно искать укрытие. Какое угодно.
Димка вновь осмотрелся. Как раз с укрытиями дела здесь обстояли неважно. Вокруг простиралась травянистая равнина с редкими купами кустов. Лишь на востоке поднимались светлые на фоне тучи деревца. За ними виднелось нечто вроде крепостного вала, давным-давно оплывшего.
Так как других укрытий видно не было, они побежали в ту сторону. Вал оказался дальше, чем думал Димка, к тому же, бежать по степи оказалось очень неудобно. Ноги путались в густой траве, он то и дело оскальзывался на невидимых под ней кочках и каждый раз едва не падал.
— Быстрей, быстрей! — то и дело орал Вайми, даже не оборачиваясь к ним. Он вел их прямо к туче и Димка начал думать, что их проводник попросту сошел с ума, только вот выбора у него не было...
Он не сразу осознал, что бежит уже по валу, оказавшемуся вблизи лишь пологой возвышенностью... и едва успел затормозить, вылетев на край крутого травянистого склона высотой метров в пятнадцать — удивительно ровного, словно проведенного по линейке. У основания его протянулась то ли спокойная река, то ли длинное озеро — такая же ровная полоса воды шириной метра в три, заросшая редкой осокой. Дальний его берег был пологим и низким — а за ним...
Черная туча над степью заняла уже почти всё небо — жутковатое, лениво бурлящее месиво. Ослепительные молнии то и дело били из неё в степь. Всего метрах в пятистах от них трава горела, подожженная, мелькали жадные языки пламени, плыл клубящийся дым. Явственно различимой волной к ним катился шквалистый ветер — поднимая тучи желтого растительного сора, скручивая их смерчами и тут же развеивая. Перед ними мчались стаи вспугнутых птиц.
Громадные лохмотья пылевых туч плыли уже высоко над головой, солнечный свет падал на степь откуда-то сзади, желтый от неё. Он казался каким-то искусственным, и Димка замер, глядя на это невероятное зрелище. Казалось, что он смотрит на сцену какого-то немыслимо огромного театра.
— Вниз, вниз! — заорал Вайми, съезжая на заднице по склону. — Пока нас молнией по макушке не хряпнуло!
Заорав — сам не зная, от чего — Димка тоже плюхнулся на скользкую траву и поехал по ней, словно с горки. Сердце у него замерло... потом он с разгона влетел в воду, неожиданно холодную, и едва не захлебнулся.
Мальчишка передернулся, когда его справа и слева обдало всплесками от тел съезжающих сверху товарищей... а потом по лицу хлестнул ветер, такой плотный, что не сиди Димка по грудь в воде — он наверняка упал бы.
Он зажмурился, прикрывая ладонью лицо — и лишь потому его не ослепил страшный синий свет. Гром зато больно ударил по ушам, плечи Димки даже ощутили тепло — молния шарахнула где-то совсем близко...
Обернувшись, он увидел зигзаги бледного оранжевого пламени, быстро разбегавшегося по траве, — молния ударила прямо в край склона и расплескалась по земле метров на десять. Если бы они остались там...
Ветер вновь больно хлестнул его по лицу — на сей раз, сорванными с поверхности воды брызгами, и мальчишка вновь зажмурился. Его резко дернуло за волосы, жутко засвистело в ушах — такое он испытывал лишь раз, когда попал в аэропорту под струю от винта самолета. Стало почти совсем темно, девчонки завизжали — так слитно, что не понять даже, кто. Димке не хотелось даже думать, что с ними стало бы, застань их гроза на голом месте. На обычную грозу она походила не очень, и у него вдруг промелькнула мысль, что эта гроза вернет их домой — так же, как ТА забросила их в этот странный мир, — но он сам понимал, что надежда эта наивна. Скорее, она могла что-то добавить сюда — что-то такое, что положит конец их путешествию...
Димка зажмурился и отчаянно сжал зубы — просто чтобы НЕ ДУМАТЬ... словно его мысль — дикая, бредовая! — могла вдруг воплотиться в реальность. Впрочем, вдруг в самом деле могла?..
К счастью, если так можно сказать, до них в этот миг добрался ливень, и мальчишке стало не до мыслей — воздух в один миг наполнился водой, летящей, беспощадно хлещущей по лицу, и он полез на берег, зарывшись пальцами ног в мягкую землю. Ветер тут же навалился на него, невероятно плотный — Димка просто поверить не мог, что такое вообще может быть. Девчонки продолжали визжать. Он двинулся в их сторону, цепляясь руками и ногами.
Как по заказу, к ливню добавился град, и мальчишке показалось, что по нему палят дробью — так больно лупило по всему телу. Не выдержав, он скатился назад в воду, прикрывая голову руками и морщась от боли, когда градины попадали по пальцам. Они были некрупные — с вишню быть может, но падали черт знает с какой высоты и набирали приличную скорость. В какой-то миг Димка даже нырнул и просидел под водой почти минуту, стараясь переждать бомбардировку, потом всё же вынырнул.
Град и в самом деле ослабел, но ливень шел сплошной стеной. Димке казалось, что он стоит под опрокинутым ведром. Мир вокруг скрылся в зеленовато-серой мгле, степь исчезала в ней уже шагов за пятьдесят. Вайми снова заорал, требуя срочно выбраться на берег — вот-вот тихая степная речка превратится в бурный поток...
Ругаясь, все поползли вверх по скользкому от воды склону, цепляясь за траву. Ливень то вдруг исчезал, то рушился волнами — он шествовал над степью зыбкими стенами, изгибавшимися под ветром. В разрыве между ними Димка заметил вдруг каких-то крупных животных, в самом деле, похожих на лошадей, только покрупнее, чем любые лошади Земли. Они неслись куда-то слева направо, то ли убегая от грозы, то ли радуясь ей. Рассмотреть их он не успел — очередная волна ливня хлестнула его, ослепляя летящей водяной пылью...
* * *
Гроза к счастью оказалась короткой, но после неё, как иногда бывает, начался нудный дождь. Степь на глазах превращалась в море, и они собрались на вершине обширного пологого бугра, слишком невысокого, чтобы стать холмом. Его склон сбегал к руслу степной речки, рассекавшей темно-зеленые луга и небольшие рощи. Сумрачное, в темно-серых пятнах туч небо казалось теперь странно уютным, словно ватное одеяло. Трудно было поверить, что всего несколько минут назад тут бушевала стихия. Молнии, правда, всё ещё вспыхивали, так что они легли в промокшую насквозь траву — такие же промокшие.
Хорошо, что тут тепло, подумал Димка. Иначе мы сейчас просто замерзли бы нафиг...
— Здоровская гроза была, да? — спросил лежавший рядом Юрка, широко улыбаясь.
Димка ответил тем же, потом лениво перекатился на спину. Капли дождя попадали в глаза, он прикрыл их растопыренными пальцами, глядя на неспешно плывущие низкие тучи — и тут же вдруг понял, что начало темнеть...
* * *
Темнело здесь жутковато. Почти пугающе. Небо начало тускнеть, одновременно наливаясь каким-то нездоровым багрянцем — словно за ним зажгли красный фотографический фонарь, Димка не смог подобрать другого сравнения. Впрочем, даже этот свет был куда лучше неотвратимо подступающей тьмы. Разжечь костер здесь было не из чего, к тому же, это сделало бы их стоянку заметной, словно сверкающий маяк...
— Ночевать будем здесь, — решил Вайми, осмотревшись. — И надо часовых выставить, четверых сразу, чтобы никто не заснул. Иначе пробуждение может быть очень неприятным...
* * *
— Фу, какая мерзость!.. — Машка даже сморщилась, демонстративно зажав рукой нос.
Димка тоже сморщился, чувствуя терпкую вонь. Протоптанная зверьём тропа вывела их к растерзанной туше местного копытного — то ли стага, то ли тибиса, теперь уже нельзя было сказать. На ней пировали стервятники, почти скрывая её черной шевелящейся грудой, но это было, наверно, даже к лучшему. Созерцать обглоданные ребра и растащенные по траве кишки Димка уж точно не хотел...
Интересно, кто его так, невольно подумал он. Крысоволки-понгу или оррах, веселые местные птички, удивительно похожие на бескрылых голенастых орлов ростом с хорошую лошадь. Смотрелись они и в самом деле жутковато, но оказались далеко не так страшны, как рисовал их Вайми. Видно их было далеко, стреляли Маахисы метко, да и охотились оррах действительно лишь в конце дня. А вот крысоволки-понгу досаждали им всё время, и Димка отчаянно мечтал хотя бы о дробовике, который позволил бы ему чувствовать себя хозяином в этом диком мире...
Матвей, не выдержав зрелища, вскинул лук и выстрелил в стервятников. Разразившись мерзкими булькающими криками, они снялись с туши и начали кружить над отрядом, как бы намекая, что они могут стать их следующим блюдом. Матвей выстрелил вверх, почти вертикально — но, конечно, снова не попал. Зато стрела, перевернувшись, полетела вниз — и, снесенная ветром, впилась прямиком в его плечо.
* * *
На минуту наверное все замерли, обалдев от случившегося. Здесь без божественного вмешательства не обошлось, подумал вдруг Димка. Уже сам факт рождения на свет этого ворошиловского стрелка есть великое чудо. Тут не просто криворукость и кривоглазость, тут явно замешан какой-то континуум. Навроде ленты Мебиуса.
Матвей тем временем потянул за стрелу — но это, конечно, была гадская стрела Ана-Ю, с двузубым наконечником, который целиком вошел под кожу и застрял в ней. Матвей охнул от боли и сел на траву. Лицо его вдруг стало очень бледным. Все тут же собрались вокруг него.
— И что делать будем? — хмуро спросила Файму.
— Надо протолкнуть стрелу, чтобы наконечник вышел с другой стороны, — тут же бодро предложил Юрка. — Я такое в книжке про Виннету читал.
— Ты псих, что ли? — тут же отозвался Борька. — Надо резать... резать... — он сам вдруг побледнел, представив себе это.
Надо, подумал Димка. Только вот меня тоже как-то не тянет резать ножом живого человека. Без наркоза, без ниток, без всего...
— Надо, — согласилась Файму, обводя взглядом отряд. — Добровольцы есть?
Все опускали глаза. Даже сами Маахисы, для которых разделка добытого зверья давно превратилась в обычное дело, явно не рвались применить этот навык на Матвее. Наконец Вайми, вздохнув, вышел вперед.
— Дай нож, — обратился он к Дэю.
Тот с явным облегчением протянул ему свой острый, как бритва, кристаллический клинок — верно, играть роль хирурга не хотелось и ему. Вайми покрутил его в руке, попробовал ногтем остроту, потом подошел ко всё ещё бледному Матвею. Посмотрел на него, словно прицеливаясь. Потом взялся за древко стрелы... и вдруг полоснул мальчишку по плечу. Матвей вскрикнул, из новой раны потекла кровь — но стрела уже была в руке Вайми...
* * *
Все вновь замерли — на сей раз, от быстроты и жестокости процедуры. Матвей потянулся зажать плечо — но Вайми схватил его за руку.
— Стой, дурак, надо рану чистить, иначе дуба дашь. Девчонки, отвернитесь...
* * *
На сей раз, зрители не могли прийти в себя довольно долго. Димка знал, конечно, что раны в крайнем случае промывают мочой — но наверное не из природного источника!..
Впрочем, так или иначе, всё это осталось уже позади. На рану несчастного Матвея наложили что-то типа местного подорожника и крепко прибинтовали травой — но вид у него был до сих пор бледный. Идти впрочем он вполне мог, так что отряд быстро убрался с места происшествия — задерживаться у растерзанной туши никому не хотелось. Гиен тут к счастью не было, но как оказалось были пэнги — небольшие медведи, похожие чем-то на земную панду, но совсем не забавные, скорее даже очень злобные. Как объяснил им Вайми, пэнг выглядит неуклюжим, а на деле легко может догнать лошадь. И вовсе не брезгует падалью, которую чует на огромном расстоянии. Димка уже имел случай убедиться в этом, когда Маахисы подстрелили стага, решив разнообразить стол свежим мясом. Очень скоро оно перестало быть свежим — и им пришлось иметь дело с пэнгом, который заявился в лагерь среди ночи. В тот раз его удалось быстро убить — но лишь благодаря страшным копьям Маахисов. Небольшое стадо стага виднелось вдали и сейчас, вызывая желание отведать свежатины, но после ночного визита пэнга это желание уже не казалось разумным...
— Ты мог хотя бы предупредить, что собираешься сделать!.. — между тем запоздало возмутилась Файму. Ну да, подумал Димка, Матвей же тоже из её племени...
— Зачем? — искренне удивился Вайми. — Всё равно, знатоков медицины тут нет. А когда люди, знающие мало, спорят с людьми, не знающими ничего, то непременно выходят из себя.
— Я не собиралась... — Файму осеклась и надулась, поняв, что приняла реплику Вайми на свой счет. — Я отвечаю за всех Маахисов, в том числе и за Матвея, — наконец нашлась она. — Я, а не ты.
Вайми лишь пожал плечами.
— Все люди — обманщики. Некоторые, мудрые, дурачат только других. Другие, глупые, дурачат только себя. И мало кто дурачит и себя, и других — из таких-то людей и получаются правители.
Файму вдруг рассмеялась.
— Легко быть реальной для себя. Быть реальной для других — вот настоящее искусство!
* * *
Какое-то время все шли молча. Настроение у всех было невеселое, и у Димки тоже. Уже третий день они шли по этой проклятой степи — и приключения сыпались, как из рога изобилия, словно спеша наверстать прежние месяцы скуки. Две предыдущие ночи были незабываемыми — и третья вряд ли будет лучше них. Пялиться в шуршащую тьму, ожидая, когда из неё выскочит очередная стая крысоволков , было явно не лучшим развлечением. Впрочем, когда они всё же появлялись, всё становилось ещё хуже — приходилось бить копьём на звук, на запах тварей, и Димка страшно боялся, что его цапнут за ногу — на этом весь поход для него и закончится. Всё каким-то чудом обходилось, но теперь в их отряде появился первый раненый — причем, раненый невероятно глупо! — и оставалось лишь гадать, воспалится рана Матвея или нет. Бойцом он быть уже перестал, но это, наверно, было лишь к лучшему. Хорошо ещё, что он ухитрился попасть лишь в себя, а не в кого-то другого...
