— Ну, хоти. Может, даже и вернешься. Только что с тобой потом-то будет? Отходишь ещё годик в школу, потом пойдешь в техникум. Потом тебя призовут в армию — здравствуй, небо в облаках, здравствуй, юность в сапогах. Потом пойдешь работать на какой-нибудь железно-механический завод — и будешь вкалывать на нем до самой пенсии. А потом таки сдохнешь и попадешь к нам — в качестве, извини, еды. И пробудешь у нас всю оставшуюся вечность. В бога-то ты ведь не веришь, так что спасения тебе ждать нечего.

— А что, разве есть бог? — Димка почувствовал, что начинает постепенно обалдевать.

Ооль хихикнул.

— Есть, есть, не волнуйся. Совсем не такой, в какого у вас верят, но есть. Только вот ему на вас всех наплевать. Вы ж в него не верите? Вот и он в вас тоже.

— Ой, да ладно тут опиум для народа разводить! — разозлился Димка. — Ты лучше скажи, как нам добраться до Надира. Быстро добраться. А то с этими луками мы тут на месяц застрянем. В самом лучшем случае.

— А что взамен? — Ооль с интересом взглянул на него. — Это, знаешь, так не делается. Ты не на школьный буфет лезешь, родной. Ты помощи просишь там, где судьба мира решается. Может, совсем не в мою пользу. Ради чего я вообще должен тебе помогать?

— А что, душу надо продать? — спросил Димка.

Ооль хихикнул.

— Можно и так. Не обязательно свою, кстати. Можешь чужую, — он широко повел рукой, словно перед Димкой лежал целый набор душ, на выбор.

— И что, тебе душу Серого продать? — зло уже спросил Димка. — Или, может, Машки?

— Не откажусь, — Ооль улыбнулся, почти нормально. — Но — не обязательно. Любая душа подойдет. Можешь продать душу Файму. Можешь Льяти. Он тебе всё равно враг.

— А что, разве так можно? — Димка ошалело мотнул головой. — Продать чужую душу?

— Так продают же, — Ооль вновь хихикнул. — Сплошь и рядом продают, кто-то больше, кто-то меньше... Даже когда ты кому-то говоришь Черт бы тебя побрал! — ты его душу продаешь нам. Чуть-чуть, но тем не менее. Тут не сама душа даже важна, а готовность.

— Продать? То есть предать?

Ооль развел руками.

— Ну, ты сам это сказал. Да. Нет, знаешь, ничего слаще, чем продать чужую душу. А самому получить самое для себя дорогое. Даром, можно сказать.

— Да ну тебя! — Димка начал злиться.

— Не ну, — Ооль нахмурился. — Ты и без меня же понимаешь, что шансов у вас — вот, — он сжал большой и указательный пальцы. — Нуль нулем. Ты хоть знаешь, дурашка, кто такие хобии? Нет? Ах, ну да — ваш добрый проводник не рассказал вам, чтобы у вас кошмаров по ночам не было. А они, между прочим, бродят сейчас всего-то с другой стороны этого самого леска. В паре часов пути всего. Ищут, кем бы позабавиться. Если вы им попадетесь — пожалеете, что на свет родились. Если не свихнетесь сразу, от их вида. По сравнению с ними даже собакины — милейшей души существа. И мимо хобий вы никак не пройдете. Ну, если я вам немножечко не помогу. Но, сам понимаешь, не даром.

— Что тебе нужно? — хмуро спросил Димка.

— Ах-х, наконец-то деловой разговор, да? — Ооль улыбнулся. — Льяти подойдет, я думаю. Он, знаешь ли, сбежал от самой Смерти, а это нехорошо, совсем нехорошо. Для мира в том числе. Знаешь, что бывает, когда человек сбегает от Смерти? Мир начинает гнить, ветшать, и в него приходит... всякое. О-очень нехорошее. Типа, например, Червя. Потому что Смерть, знаешь, очень не любит, когда её обманывают. Очень-очень. И своего добивается. Всегда. Так или иначе. Если мир ей мешает — ну так не будет мира.

— И что, мне надо убить Льяти?

— Ах-х, ну зачем же так грубо? — Ооль отчетливо поморщился. — Нет, нет, зачем? Пусть топает себе до Надира. Вместе с тобой даже. А вот когда дотопает, ты позовешь меня. И я его того... поберу. Что зачтется и мне, и тебе, кстати, тоже. Очень сильно. И тут, и особенно ТАМ.

— А с миром что будет? — хмуро спросил Димка.

— А тебя это должно волновать? — Ооль склонил к плечу голову, испытующе глядя на него. — Ты в это время уже будешь дома, у папы с мамой. Или ещё где-то, где захочешь. Даже все вы будете. Ну что, ударим по рукам?

— Нет уж, — воспоминания об прикосновении к... этому у Димки остались самые что ни на есть неприятные. Да и отдавать... этому вот душу Льяти как-то не хотелось, даже несмотря на все... чувства, который мальчишка испытывал к Виксену, и не без оснований, честно скажем...

— Боишься? — Ооль склонил голову к другому плечу, глядя на Димку, словно сыч. — Зря боишься, кстати. Сам по себе ты мне и не нужен. Теперь. А вот небольшие... гарантии с твоей стороны — очень даже нужны.

— Ага, я тебе руку подам, а ты меня... того. Как статуя Командора.

Ооль вздохнул.

— Ах, ну зачем эти глупости? Времена изменились, изменились. Просто на слово тебе я — уж ты прости — не верю. Я тебе помогу — а ты меня обманешь. Я вижу, хочешь же. Поэтому, честно скажу, я сделаю так, что обмануть меня ты не сможешь. Сделаешь, что нужно будет мне. Когда будет нужно, где нужно. Без всяких сомнений вообще.

— Ты думаешь, я совсем дурак? — спросил Димка. — Соглашаться на такое?

Ооль хихикнул.

— Нет, дорогой. Ты, извини, тут ломаешься, как девка, которую парень просит отдаться при луне, ну прямо точь в точь. Хочешь и рыбку съесть и на ёлку, хе-хе, влезть. А так не бывает. Или трусы надевай, или снимай, хе-хе, крестик. То бишь или по рукам, или прощай, родной. Мы с тобой уж дважды виделись, этот раз — последний. Потом хоть иззовись весь, хоть младенцев на алтаре режь — никто не ответит тебе. Такое уж, прости, у нас, чертей, правило.

— А гарантии где, что не обманешь?

Ооль развел руками.

— Это, извини, не к нам, это туда, — он ткнул пальцем вверх. — Будешь непрерывно каяться, молиться и поститься, — попадешь в рай. С гарантией, хе-хе. Тебе, правда, там не понравится, но попадешь. А у нас нравы, сам понимаешь, другие совсем. Шансик обрести знание, богатство и способ возвыситься мы даем каждому. Вот сумеешь ли ты его использовать — уже только от тебя зависит. От того, насколько ты это всё хочешь и на что готов пойти, чтобы за всё это заплатить. Потому что подарков мы не делаем. И берем — да, берем гораздо больше, чем даем. Это чистая правда. Но совсем не обязательно платить собой, своей судьбой и так далее. Можно и чужой. Ах, извини, я это говорил уже.

Димка вновь ошалело помотал головой. Он сам не понимал, почему разговаривает с... этим, — да ещё о подобных вещах! — но это было... интересно. Очень даже.

— Слушай, а как там у вас всё? — вдруг спросил он.

— Ах-х, тебе интересно, да? — Ооль явно ждал такого вопроса. — Ты всё сможешь узнать. Если станешь демоном.

— А что, разве можно? — удивленно спросил Димка.

— Ах-х, почему нет? — Ооль всплеснул руками. — Я же вот стал. Парочка клятв кому нужно, парочка идиотов, которых давно заждались в пекле — и готово дело, — он хихикнул. — Поначалу, конечно, было неуютно, но я освоился, о да.

— А пекло разве есть?

— Пекла нет, — Ооль хихикнул. — Ад есть, а пекла нет. Такого, где грешники в котлах и черти с вилами. Это, извини меня, чушь. Тел-то у душ нет, а потому страдать физически они не могут. А вот духовно... о-о-о... — он мечтательно сощурился, словно вспоминая изысканное лакомство.

Димка ощутил вдруг сильнейшее побуждение рубануть гадину мечом... но Ооль сразу почувствовал это.

— Ах-х, не по вкусу тебе? — он хихикнул. — Ну так ты ж даже не пробовал. Вкус страха, вкус отчаяния... в тебе же я вкус гнева ощущаю. Тоже неплохо, неплохо.

Димку передернуло. Ооль откровенно издевался над ним... но чего ещё ждать от демона?..

— А рай? — спросил он.

— Извини, не бывал, — Ооль картинно развел руками. — Не сподобился, знаешь. С богом тоже за руку не здоровался, если тебе интересно. Хотя, знаешь, вполне мог. Даже недавно совсем.

— Выходит, он прямо тут есть?..

— А я должен отвечать тебе? — Ооль вновь склонил голову к плечу. — Знание — это, знаешь, сила. А сила даром не дается. Особенно — такая. Ты же сущность бытия хочешь знать, не больше и не меньше. Величайшую тайну.

— Ну, хочу, — Димка не видел смысла это отрицать.

— Ну, хоти, — милостиво разрешил Ооль. — Хотеть не вредно, знаешь. Только тут я тебе, знаешь, не помощник. Моё дело тут маленькое — искать, шнырять, обрекать души проклятию, — он вновь хихикнул.

— А что ты тогда вообще знаешь? — зло уже спросил Димка.

— Да уж всяко побольше того, что ты можешь представить, — Ооль вновь хихикнул. — Кто такой Мастер, кто Драконы, зачем вы вообще здесь... Но тебе, извини, не скажу. Не зас-лу-жил, — отчеканил он с видимым удовольствием.

— А если заслужу?

— Заслужи, — вновь разрешил Ооль. — Я же предлагаю тебе — ты меня к себе немножечко пускаешь в душу, а я отправляю Льяти, куда надо. А там тебе будут и знания, и тайны, и экскурсия по аду, если хочешь.

— Не хочу, — буркнул Димка. Пускать... это вот к себе в душу ему уж совершенно точно не хотелось.

— Точно не хочешь? — Ооль вновь склонил к плечу голову. — Вайми вон целую свору нас у себя в голове поселил — и ничего, стал аж бодрей прежнего.

— Врешь ты, — буркнул Димка. — Он сам говорил мне...

— Правду?.. — Ооль хихикнул. — Ты хоть знаешь, дурашка, как люди магами становятся? Пускают к себе в душу демона, посильнее, да потупее. Он за них и пашет, а они знай себе командуют. А бывает, и не одного. Только вот бывает, что демоны-то отожрутся, подрастут, и хозяина своего — ам! — Ооль засмеялся, неприятно... — Или хозяин от них понаберется и станет демоном сам. А на вид — всё ещё милейший человек, душка душкой. А что детишки вокруг пропадают — ну так и что? Никто не в курсе же, что те детки у него — в подвале, да в клетке, и он по ночам из них Силу пьет, да не через пытки и муки, а, например, ужас такой насылает, что душа гибнет. Ну, не гибнет, конечно, но превращается в демона из наихудших — безмозглого совсем, но такого лютого, что ой-ой-ой! Вот дюжина таких в башке у Вайми и живет. И он их на тех, кого надо, напускает.

Димку передернуло. Такого он и представить себе не мог. Но это — как раз многое объясняло. Даже слишком многое...

— И что... он их... сам? — почти против воли спросил он.

— Ах-х, нет, нет, не по чину такое ему, — Ооль хихикнул. — А вот Мастеру Фейну, создателю его — так очень даже. Он, знаешь, любил в мир всякое пускать. Якобы справедливости ради. Только выходило, как всегда. Плохо, то есть. Потому как демонам, сам понимаешь, всё равно, кого жрать. Низшим особенно. У них же и сознания нет, одна лютая ярость. Будь ты хоть святым и припадай к Вайми мыслями хоть чистой благодати ради — те демоны тебя хрум — и всё. Душу твою выжрут и обгадят, и останется оболочка одна. Не раз уж такое бывало... с идиотами всякими, которые помочь хотели юношу невинному. А потом если не души, то рассудка уж точно навсегда лишились.

— Но он не говорил мне... — снова буркнул Димка.

— Ах-х, а ты кому-то говорил, как ты дядю Жору с четвертого этажа мочой из банки облил? — Ооль хихикнул. — Или кто кнопки канцелярские на стул Петру Аркадьевичу клал? Нет же. И уж ты точно не один такой.

— Жорик спекулянт и гнида, — буркнул Димка. — И не обливал я его, я только банку ту на дверь ему поставил...

— Ну так и Вайми зла тем доброхотам не хотел, оно само так вышло, — Ооль хихикнул. — Только, как видишь, совесть не слишком его мучит. Сами захотели, а он согласился только. А что не вышло — сами виноваты. Не надо мол, лезть, если не уверены. Да и не хотел он от... ну, нас, на самом деле избавиться. Потому что без демонов он кто? Сопляк просто. А с ними — маг. Пусть в одном лишь, но огромной силы, между прочим. А дураков от силы отказаться нет. Сделать вид-то можно, а на самом деле хотеть демонов своих немножко совсем подкормить, чтоб не ослабли...

— Врешь ты, — уже почти безнадежно буркнул Димка. Думать, что их проводник — маг, да ещё и не добрый, не хотелось...

— Нет, не вру, — Ооль вновь хихикнул. — Ты же сам нутром своим невинным чуешь, что с ним того... нечисто. Оттого и думаешь о нем... всякое. Хотя, по идее, ажно припадать должен к угнетенному туземцу.

— Это потому, что очень задается он, — буркнул Димка.

— Ах-х, ну зачем, зачем врать? — Ооль почти искренне вздохнул. — Чуешь, что сила его — не от мира сего. Ну и завидуешь тому.

— Завидую? Я?! — возмутился Димка.

— Завидуешь, завидуешь, — Ооль вновь хихикнул. — И умению его завидуешь, и силе, и красоте его тоже.

— Да вот ещё! — возмутился Димка.

— Ой, не ври, — Ооль вдруг ткнул в него пальцем. — Себе не ври, прежде всего, это вообще глупо очень. Завидуешь. И злишься оттого.

— Не злюсь, — буркнул Димка.

— Злишься. Я же, сам понимаешь, всё такое нутром прямо чую. А меня к себе пустишь — будет и тебе магия. Да не такая, а полезная. Сможешь на людей страх дикий напускать. Или — хи-хи — радость неземную. И будут они у тебя в ножках прямо ползать, да кланяться и благодарить за ту радость. И пасть за неё будут рвать, и себе, и кому скажешь.

— Да не хочу я такого! — возмутился Димка.

— Хочешь, — Ооль вновь ткнул в него пальцем. — Себе даже признаться боишься, но хочешь. Не для себя пусть, для общего блага, только разницы-то и нет тут.

Димка смутился. Лет так в десять-одиннадцать он страшно хотел овладеть гипнозом — посмотрел, мол, на жулика, и он в милицию пошел сдаваться. Потом-то он понял, что желание глупое... но часть его всё же осталась, вопреки всему...

— Ага, а ты только об общем благе и мечтаешь, — буркнул он.

— Не мечтаю, — Ооль даже вздохнул. Казалось, что это искренне его огорчает. — Но тебе-то что с того? Власть-то у тебя будет.

— У меня?

— По большей части, — пояснил Ооль. — У меня, знаешь, даже желания нету твоей жизнью управлять. Так, направить иногда, чтобы нам двоим лучше было... Нет, жилец я, ясное дело, беспокойный, не буду скрывать. Но радость беспредельную я и тебе смогу устраивать. И совсем не духовную даже, — Ооль хихикнул. — Ты на седьмом небе будешь.

— Или НЕ радость? — хмуро спросил Димка.

— А это от тебя уж зависит, родной, — Ооль развел руками. — Будешь договор наш соблюдать — жить будешь, как в раю. Нет — ой, пожалеешь, что на свет родился.

— Нет уж, спасибо, — буркнул Димка. В демонологии он не разбирался, но уже понимал, что если Ооль проникнет в его душу — то останется в ней до самой его смерти, а скорее, значительно дольше...

— Ой ли? — Ооль вновь склонил к плечу голову. — Власти ты хочешь? Хочешь, иначе вождем бы и не стал. И я тоже хочу. Но без тела ничего, почитай, не могу — разве что по миру шляться, да дураков разных соблазнять. А ты без знаний по миру бредешь, как слепой над пропастью. Вот-вот споткнешься — и привет. Туда улетишь, куда лампы не светят. И всех своих с собой утащишь. А вместе мы станем тут силой, подстать Мастеру. Больше даже.

— Ты-то, может, и станешь, — буркнул Димка. — А вот я...

— А ты, родной, шансик свой сейчас теряешь, — недовольно уже сказал Ооль. — Всё кругами да кругами ходишь, а решиться не можешь, языком треплешь тут, задаешь дурацкие вопросы... хочешь даром, да побольше вытянуть. Так я тебе прямо скажу — даром только морду бьют. А за силу — платят не скупясь. И за знание тоже. Ещё больше даже.