Волчица и пряности. Том 22

Меж тем юный аристократ с несчастным видом продолжал говорить:

— Фухх! Мм... то, что вы пошли собирать собак означает, что вы не... тот, который должен быть вместо священника, и не его девушка-помощница?...

Тот, кто вместо священника. Девушка-помощница.

Я взглянул на Миюри рядом со мной, она тоже пребывала в недоумении.

Собаки со светлой и серебристой шерстью и девушка с серебристыми волосами. В этой части города живут люди, приехавшие из далёких мест, а потому у них есть множество своих обычаев, включая проведение бракосочетания. Белое одеяние, похоже, по традиции играет благоприятную роль.

И следовало учесть ещё, город Раусборн относился к королевству Уинфилд, все священники которого оставили свои обязанности из-за противостояния королевства и Церкви. А вступать в брак без напутственного ритуала священника — всё равно что не солить ягнёнка при готовке. Вот, видимо, и пытались совершить взамен какой-то традиционный обряд наподобие волчьего.

Приготовления, вероятно, велись в спешке, и когда мы появились, нас приняли за тех, кто им был нужен.

Но мы, к сожалению, не священник с сопровождавшей его помощницей. Более того, проводить венчание — важная часть работы священника, а не признанному Церковью человеку вести ритуал нельзя. Это явное нарушение канонов, которое сильно разозлит Церковь, если о нём станет известно. Я собирался это объяснить, но Миюри меня опередила. Она шагнула вперёд и сказала:

— Ладно. Мы, конечно, случайно сюда пришли, но если бы мы смогли тебе помочь, не смог бы ты тогда помочь нам?

Но, может быть, глаза Миюри засверкали не из-за возможности помочь другим, а потому что ей было интересно увидеть иноземную свадебную церемонию?

— А, правда?

— Постой-ка, Миюри, — попытался я пресечь её самоуправство, но получил толчок в грудь.

— У-умм. Моему брату подходит не любая одежда, но эта одежда человека из торгового дома выглядит прекрасно, — заявила Миюри, ударив в подтверждение своих слов кулачком в мою грудь.

— Да, да, полагаю, так и есть.

— И свадебная церемония, разве это не красивая одежда, возложение на голову венка из цветов и прохождение с невестой?

— Верно, верно, — подтвердил юноша-аристократ, наклоняясь к Миюри и беря её руки в свои.

Затем они оба уставились на меня.

— Брат мой, — вещала Миюри, пребывая в приподнятом настроении, — полагаю, что Господь желает помощи людям!

Миюри упомянула Господа, но, конечно, ею не вера двигала. Судя по блеску её глаз. Она жаждала сказочно белой одежды, венка из цветов на голову и прекрасного праздника. Я был готов призвать к здравому смыслу, воззвать к соблюдению канонов, но я видел, что юноша-аристократ передо мной действительно столкнулся с трудноразрешимой проблемой.

И потом, это же свадебная церемония, событие, продлевающее существование рода людского.

Что бы тут выбрал Бог?

Соблюдение установленных Церковью канонов или счастье людей? Дилемма была мучительна, но мой ответ изменить было сложно.

— Я... я не священнослужитель...

— Неважно! Это неважно! Просто постой для соблюдения формальностей!

Изначально свершение таинства брака было обязанностью священников, если пойти против духовенства, это будет расценено как преступление. Если я решил строго следовать правилам, я должен был отказаться.

Однако если только изображать священника на свадебной церемонии, духи и Бог проявят снисхождение. Если я не возьму денег, тогда, как я чувствовал, мне не сложно будет утверждать, что был лишь свидетелем, это если о церемонии всё же станет известно.

Если я не воспользуюсь таким оправданием, даже не представляю, чего мне придётся выслушать от Миюри.

— По-понимаю. Я помогу тебе.

— О-о! Большое спасибо!

Миюри расцвела в улыбке рядом с довольным благополучным разрешением проблемы аристократом. Мой поступок был, наверное, странным для меня, но я подумал, что ничего плохого не случится из-за моего участия в празднике.

— А, точно, я же ещё не представился, — и юноша облегчённо вздохнул, вытер глаза и приосанился, — меня зовут Меркурио Чедано.

— Я...

Я понял, что не знаю, как себя назвать.

Человек с именем Тот Коул больше не работал в купальне в деревне горячих источников. Преодолев в своём путешествии выпавшие нам с Миюри сложности, я обзавёлся прозвищем Предрассветный кардинал, и оно стало широко известным. И теперь в этом названии люди видят особое значение.

Миюри ладошкой закрыла мне рот под недоумённым взглядом Меркурио.

— Вообще-то, мы путешествуем. Он на самом деле мне не настоящий брат, он всё время работал в моём доме и стал привлекать к себе лишнее внимание.

Аристократы нередко путешествуют по свету, а в их домах порой возникают отношения вроде тех, о которых упомянула Миюри. Так что Меркурио ни в чём не усомнился.

— Мы искали в городе собаку, чтобы вернуть в особняк, где мы остановились. Особняк большой, и брат занят целыми днями...

Миюри притворилась не особо добропорядочной девицей, которой понадобилась собака, чтобы скрасить одиночество.

— И потом, я уже и так покинула дом вопреки воле отца, если он услышит, что я и мой брат приняли участие в неофициальной брачной церемонии, это его просто потрясёт. И потому не следует ли нам держать наши имена в секрете, чтобы они не донеслись до него вместе со странными обстоятельствами?

В словах Миюри нет лжи, но я в них ощутил ещё и глубокий, трудноуловимый подтекст. Миюри называет меня братом, но не стесняется говорить, что любит меня как мужчину. Слова о потрясении для отца, услышавшего об её участии в неофициальной брачной церемонии, были чем-то большим, чем выпад волчицы.

— А, это верно. Нет, я действительно понимаю. Когда я сказал отцу, что хочу отправиться изучать стихосложение, он очень обиделся. И я помню, как мне удалось его уговорить разрешить небольшую поездку под присмотром деда и после обещания вести себя должным образом.

— Ха-ха-ха. Везде то же самое.

Меркурио и Миюри, кажется, вмиг поладили.

— Не знаю, кто, что и откуда может услышать, и я просто не спрошу про твоё имя.

— Мм, спасибо.

Они снова пожали друг другу руки, после чего Меркурио повернулся и ко мне.

Раз мы идём, нам ничего не остаётся, кроме как сделать всё, что в наших силах.

— Мы сделаем всё возможное, чтобы твоя церемония, Меркурио, была прекрасной.

— Нет, это я, это я высоко ценю ваше согласие. Теперь пожалуйте внутрь.

Когда Миюри по приглашению Меркурио дошла до места, собаки тут же устремились к ней. Не обращая внимания на округлившиеся глаза хозяина, она стала гладить и трепать их по головам. Кажется, подготовка к церемонии шла полным ходом, слуги и служанки приходили и уходили, оркестр наигрывал мелодии. Настроение здесь царило приподнятое, оно передавалось и мне, погода тоже радовала, но когда я проходил в дверь, я ощутил сбоку чей-то взгляд.

Когда я поворачивал в ту сторону голову, я вроде бы заметил огненно-красную фигуру, но, посмотрев прямо туда, я ничего не увидел.

— Бра-ат? — спросила Миюри, заметив мой движение несмотря на окружавшую её ватагу собак.

— А, прости, — ответил я, догоняя её и продолжая беспокоиться о двери.

Что там было?

Если мне не показалось, взгляд был весьма жёстким.

— О-о, сейчас плотно прикрываем рты и устраиваем хорошую церемонию!

Воодушевление его слов эхом разносится по ярко освещённому солнцем двору.

Потрясающе трогательная собачка-щенок белой масти лежит у ног Миюри, волосы которой были увязаны сзади, а её обычную одежду сменил белый-белый наряд, на её голове красовался венок из прекрасных жёлтых и красных цветов.

Миюри, улыбаясь, гладила собачку под весенним солнцем и казалась настоящим ангелом.

— О, брат, — подняла она голову, заметив меня. — Хе-хе-хе, нравится? Хорошо смотрится?

В детстве в Ньоххире она бегала по полям с куском вяленого мяса в зубах, собирала вокруг ватагу деревенских детей и озорничала так, что хоть в обморок падай.

Она росла в удалённом от мира месте, и её дикарство с возрастом мало-помалу сглаживалось, Миюри постепенно становилась девушкой. Сейчас её собранные сзади волосы уже не заслоняют ушки правильной формы, и сияние драгоценных камней, украшавших их, казался волшебным, способным превратить девочку в девушку.

Увидев, как она прекрасна, я, заботившийся о ней как брат сызмальства, невольно прослезился.

— Да, смотрится просто великолепно. Я бы хотел, чтобы господин Лоуренс мог это увидеть.

— Э-э? Насчёт папы не беспокойся. Как бы я ни выглядела, он говорит только, что выгляжу мило.

К Лоуренсу, нежно любящему свою дочь, Миюри относилась не самым уважительным образом.

— А мой брат? Что скажет он?

Я испытывал те же чувства, что и Лоуренс, и мог лишь честно ей это.

— Ну, мне, конечно, кажется, что ты выглядишь очень мило.

Миюри, казавшаяся уверенной в себе, пожала плечами и облегчённо, но не без смущёния рассмеялась.

— Ну, как бы это ни было, ты эту церемонию понял?

Служанки, украшавшие то и это в особняке Меркурио, должно быть все уши прожужжали о ней Миюри. Вроде бы дочь семьи Пристол выходила замуж за сына из семьи Чедано. Оба рода возникли в дальней южной земле, и здесь они, особенно род Чедано, ведали вопросами поселившихся в этом месте мигрантов. Также нам немного рассказали об обеих семьях и о клятвах, которые приносились в отдельной комнате, к последнему у меня вопросов не было, такова была обычная процедура Церкви.

...В болезни и здравии... — когда речь заходит о цитатировании Священного писания, я могу быть уверенным в себе.

— Мм. Мне это всё тоже не так сложно. Сначала я забираю невесту из её комнаты и веду в часовню особняка. Затем мы кротко выслушаем молитву моего брата.

— А потом?

— Я в качестве ангела готовлюсь изгнать дьявола. Изгнание нечистой силы — это, наверное, что-то забавное.

Кажется, Миюри кое-чего не знала, что мне показалось, в самом деле, забавным.

Широко среди людей распространилось поверье, что жестокие злые духи не терпят сладкого. Церковь, обычно ревниво беспокоящаяся обо всех сторонах веры, необычно терпима к этому поверью. Конечно, трудно вообразить дьяволом того, кто с восторгом уплетает сладости, и даже самых упрямых священников это поверье не обходит стороной.

Поэтому на свадьбах царит крем из свежих сливок, взбитых с сахаром.

— А те люди, которых мы видели в порту, тоже шли в этот особняк на свадьбу.

Люди с большой ложкой и другими вещами, которых мы видели в порту, когда Миюри ела "еду пиратов". Они привезли свадебную мебель и ритуальные инструменты из дома родителей невесты, чтобы провести церемонию её бракосочетания с Меркурио. Буря разделила корабли, и, похоже, корабль со священниками, которых заставили отплыть из их родной страны, находился ещё где-то далеко в море.

— Я нарежу сладкое печенье большим деревянным ножом, а потом ложкой передам тебе, но ты не будешь его есть. Знаешь об этом?

— Знаю, знаю! Как ангел я нарезанное благословляющее печенье передам невесте. И тогда невеста будет кормить им этого аристократа?

Говорят, что обряд с печеньем появился во времена, когда голод был обычным явлением, он должен был отогнать эту угрозу.

А огромные ложки, вроде той, что несли те люди, используются и на самой церемонии, и для приготовления еды для целой оравы собравшихся гостей.

— Да, это предусмотрено, но печенье едят, когда они уже выйдут с благословением, перед тем, как во дворе начнётся обед. Но сначала будет ещё кое-что, так?

У этого ненасытного волчонка еда вытесняет из головы всё, когда речь заходит о ней.

— Э-э? Что же? Брат... тра-ла-ла... молится... э-э... вот!

Из-под лика изящного ангела появилась девчонка-сорванец Миюри. Не говоря уже о предвкушении того угощения, что последует за всем этим.

— Семья Чедано Меркурио, видимо, из старинных. Путешествуя по южным землям, я слышал о многих необычных свадебных обрядах, но меня удивляет, что их всё ещё придерживаются.

— Быть отважным — дело чести аристократа. Что стоит аристократ, не способный защитить свою невесту? — возразила Миюри.

Это один из самых ярких моментов церемонии.

Двое поклялись любить друг друга, но необходимо ещё показать всем присутствующим, что помимо искренности чувств жених является настоящим мужчиной, достойным своей невесты. На землях, где родилась и выросла невеста, было принято после принятия обета верности испытать жениха. Люди, представляющие родину невесты, с криком "это наша принцесса!" нападают на него на выходе из часовни. Ему надо было, защищая свою избранницу, проложить себе путь среди них. Только тогда его права признают.

— А мне, вот, интересно, сможет ли тот юноша это сделать... Не думаю, что он вообще держал в руке меч, — усомнилась Миюри.

— Это просто ритуал. Игра. Не думаю, что потребуется меч.

— В самом деле?

— Если бы это было во времена, когда бушевали войны, тогда могло бы быть и так.

Однако Меркурио, рассказывая про этот обычай, был весьма далёк от спокойствия.

Мы слышали, что семья Чедано уже давно перебралась из-за моря в королевство и занимается делами по всему острову, однако семья Пристол имеет ещё более древнюю родословную и слывёт приверженной традициям, согласно которым честь важнее денег.

Наблюдая за слугами, снующими по особняку, можно увидеть большие различия между семьями жениха и невесты, между родом Чедано, в руках которых сосредоточена значительная часть торговли в королевстве, и древним, но куда более простым родом Пристол, в котором ревностно чтили традиции.

Возможно, найдётся немало тех, кому семья Меркурио не по сердцу, потому что они считают, что жених купил себе принцессу за деньги, и потому меня не сильно удивит, если они предъявят свои претензии, когда дело дойдёт до... силовой части ритуала.

Тем не менее пока что особняк наполнен в ожидании свадьбы предпраздничным ощущением, и я думаю, то волнение Меркурио связано с тем, что он впервые переживает такое событие.

— Но это же здорово. Они на свадебной церемонии изображают сражение ради защиты невесты? — произнесла Миюри, болтая подолом своего свободно сидящего наряда, любительница приключений и любовных романов, она несколько поверхностно оценивает ситуацию. — Я бы хотела, чтобы кто-то, кого я люблю, защищал меня...

Она продумала свои слова, но я, взявшись помочь с проведением церемонии, ожидал от неё чего-то подобного. Миюри всегда говорит, что любит меня как мужчину и яростно борется за свои чувства. Я ни в коей мере не сомневаюсь глубине её чувств, но я стремлюсь стать священником, а потому Миюри мне лишь младшая сестра, пусть и не родная. Вот почему я продолжал сохранять внешнее хладнокровие, хотя в душе у меня всё было иначе. Я не мог ответить на чувства Миюри, но не обращать на них внимания тоже было неправильно.

Подойдя к ней, я взял её руку и осторожно занялся её ногтями.

— Я хочу всегда тебя защищать и всегда о тебе заботиться.

Если бы её волчьи уши были бы выпущены, они бы задёргались, будто в них попала вода. Ещё бы и других слов очень хотела бы услышать Миюри, но так мой ответ был совершенно искренен. Однако если бы она удовольствовалась им, ей пришлось бы признать поражение, и она нарочито глубоко и медленно вздохнула.