Все это время его мучили опасения, что последним своим ударом он мог ненароком уничтожить несколько домов вместе с теми, кто там находился. И вот теперь голос совести наконец-то замолчал, а все страхи к вящему облегчению были развеяны — причиненный ущерб оказался минимальным.
И все же, по бросаемым на него жителями деревушки взглядам, в которых проглядывала угроза пополам со страхом и ненавистью ко всему сверхъестественному, можно было судить, что теперь он здесь персона нежелательная.
Чего-то другого от крестьян ждать было трудно, и объяснять что-либо бесполезно. Единственный выход — подчиниться приказу наставника, и навсегда покинуть это место. Но вот поступать подобным образом совсем не хотелось.
И причина существовала только одна — Эрр`глесс Гленирин. Вернее даже не совсем она, а то чувство ответственности, которое зародилось по отношению к ней. Должно быть, именно так обязан относиться любящий брат к своей младшей сестре.
Он знал ее какие-то считанные дни, но для возникновения подобного ощущения хватило и нескольких часов, ибо предпосылки уже имелись.
Третий пирс.
Для него сочетание этих двух слов стало страшнее любого проклятья. Столкновение с невообразимо древней и могучей тварью Тьмы, бесплодная попытка защитить двух своих лучших друзей и полное поражение... Чтобы возродить из памяти сводящую с ума беспомощность и попранную веру в себя, хватило обратившегося во Мрак старика.
Оэр получил шанс, смог использовать его, и эта победа, которая по сути ничего не решила, принесла хоть какое-то спокойствие, остановив, на время, внутренние терзания. По этой причине он не мог уйти просто так.
Ученик чародея зашел в отведенную для скота пристройку, увязая в покрытой высохшим сеном грязи, и нашел взглядом своего коня, безвылазно простоявшего по соседству с тощей крестьянской кобылой несколько длинных дней и ночей.
Вряд ли тот был привычен к подобному безразличию — на конюшне учителя было кому ухаживать и кормить его. Здесь же рацион резко ограничился, а про ежедневные прогулки оставалось только мечтать. И сейчас благородное животное не стало демонстрировать свою обиду лишь потому, что слишком увлеклось поглощением моркови, которую ему, на удивление его временного хозяина, принесла Глен.
— Хороший у тебя конь, Оэр, — произнесла та, поглаживая лошадь по морде. — Очень редкая и крайне дорогая порода. Даже странно видеть ее здесь.
— Других мест не нашлось, — равнодушно ответил он. Для него это был всего лишь удобный способ передвижения.
— Забавно, подобное отношение можно было бы ожидать от внебрачного, но очень любимого сына императора, а не от обычного ученика чародея. Интересно, кто же тот маг, который может позволить себе таких лошадей и таких учеников?
— Ты точно хочешь это знать? — задал встречный вопрос бывший патрульный. Ему очень не хотелось смазывать знакомство таким громким именем. Он уже убедился в том, как оно умеет отталкивать людей.
Она ответила не сразу, потратив несколько секунд на требующее внимания животное.
— Нет. Просто я должна тебе кое-что сказать. Понимаешь, тот старик... — Гленирин отвела взгляд от глаз коня и выдержала тяжелую паузу. — У меня нет причин любить империю, она обошлась со всеми нами слишком жестоко. Я могу понять цели, но никак не средства. Однако он преступил черту, обратившись к Тьме.
Воспитанник Эр Эльзара понял, что может, наконец, задать вопрос, который мучил его все это время:
— Что он ищет, Глен?
На этот раз молчание длилось дольше.
— Его цель — месть. Что может искать человек, одержимый таким сильным чувством? Ему нужно орудие.
— И у вас есть что-то такое, что может под него сойти? — догадливо спросил Нуцег. Все это время он очень медленно подходил к девчонке, остановившись лишь тогда, когда между ними оказалась голова лошади.
— Возможно, — со странной грустью произнесла та.
— Это не ответ, — возмущенно откликнулся ученик чародея.
— Это единственный ответ, который я имею право дать человеку, не входящему в мой клан, — тихо возразила Гленирин.
— Вот значит как, — задумчиво сказал юный маг. Она сама начала этот разговор, но вот теперь, будто опомнившись, решила его прервать. — Ворон хочет мести, это я понял, а чего хочешь ты, Глен? Или я не должен знать и этого?
Несмотря на слабые попытки привести себя к спокойствию, вопрос прозвучал слишком зло.
— Я не хочу, чтобы он проливал кровь, даже если это будет кровь моего недруга. — Будущая глава Клана сделала паузу, внимательно к чему-то прислушиваясь, а затем торопливо добавила, буквально толкнув своего собеседника на оседланного породистого рысака: — Тебе пора идти, Оэр. Передай мои слова своему учителю, и, знаешь, пара шрамов все-таки останется.
С этими словами она щелкнула пальцами, и кусок льда, сковавший правую руку, разлетелся на тысячи мелких обломков.
Глава 12
Ворота встретили его равнодушными всполохами фиолетово-зеленого огня, изредка пробегающими прозрачной волной по возникшей преграде, уверенной непоколебимостью слишком высоких для обычного поместья стен и полным отсутствием хотя бы намека на присутствие живых людей. Мертвых, правда, тоже не наблюдалось.
И именно этот факт таинственного исчезновения тех, кто мог бы пропустить внутрь, стал решающим в его неожиданной задержке. Ему определенно не хотелось связываться с заклинанием наставника, мало при этом представляя его возможности и находясь отнюдь не в лучшей форме. Но и более умных идей по поводу того, как проникнуть внутрь, не возникало.
В самом начале приходила мысль об ошибке, но Нуцег отослал ее куда подальше — то, что в прошлый раз пришлось воспользоваться помощью грифона, еще не говорило о том, что он плохо запомнил дорогу. При тех обстоятельствах ее любой бы запомнил.
Можно было попробовать оттолкнуться от земли при помощи Огня, и просто перепрыгнуть препятствие, благо не такое уж оно и непреодолимое, а коня, пока его хозяин будет изображать из себя блоху, привязать к какому-нибудь кусту.
Однако идея, показавшаяся вполне привлекательной и, главное, осуществимой, секунду повертевшись в голове, была отправлена вслед за остальными.
Нет, если бы дело было только в зачарованных воротах, представляющих из себя цельный каменный пласт, отличающийся от основного монолита стен лишь упирающейся в него дорогой и немного другой структурой управляющего контура, то молодой маг так бы и поступил.
Но, в отличие от других, Эр Эльзар не ограничился одним лишь этим, и вся территория его личных владений и есть одно большое защитное заклинание, которому ничего не стоит превратить в пыль одного прыгучего наглеца.
— Как же они открываются? — задал вопрос юноша, но ему, как и следовало ожидать, никто не ответил.
С трудом восстановив в памяти день, когда они на пару с наставником покидали поместье, Оэр вспомнил, что в тот момент на этом месте в стене находился идеальный проход, который абсолютно ничем не был прикрыт. Тогда он воспринял это как данность, пропустив мимо занятого иными мыслями сознания.
А вот теперь обрывок воспоминания его очень заинтересовал. За те шесть с небольшим дней, а именно столько времени заняло его путешествие, никто бы не смог создать на месте прохода такую внушительную дверку, да еще и подключить ее к охранной сети без непосредственного участия хозяина. Значит, она все время была здесь.
Чародей, почувствовав призыв исследователя, создал щуп магии Огня и осторожно протянул его к каменному основанию, пытаясь найти те части наложенного на мертвую материю заклятья, которые отвечают за открытие, после можно было попытаться их активировать.
Однако даже с первой частью плана он не справился. Охранная система смогла почувствовать вмешательство и очень доходчиво объяснить, что такие действия с ее точки зрения не являются правильными, и уж тем более они не способствуют продолжительной и счастливой жизни тех, кто вздумает совершать их и впредь.
Нуцег, об Огненный Щит которого разбилась слабенькая Ледяная Стрела, немедленно прекратил свое занятие, собираясь в случае необходимости напитать защиту силой и поспешно ретироваться. Но пока это было всего лишь предупреждение.
Вообще вся эта глупая ситуация его уже изрядно раздражала. Оказаться забытым гостем, которого нерадивые хозяева запамятовали пригласить в дом, само по себе не очень приятно, а если вспомнить про волшебное "как можно скорее" в послании наставника, то это начинает походить на глупую шутку.
В неверном свете Агнии, готовой уже уступить небеса своей извечной противнице, с насмешливой издевкой пролетел очередной всполох фиолетово-зеленого огня, подтверждая предыдущие мысли.
Но, вопреки возникшему сразу же после этого настойчивому желанию проломить препятствие чем-нибудь зубодробительным, бывший патрульный махнул рукой. Тот же недооцененный им Укус не смог отправить к праотцам какого-то жалкого последователя Тьмы, и как после этого он уничтожит творение Эр Эльзара? Да и почему-то не особо верится, что отреагировав на столь ювелирные действия, его детище не почует направленную на него Высшую Магию.
Решив, что пара часов ожидания все же не дороже жизни, Оэр похлопал по шее своего коня. Товарищ по несчастью понимающе всхрапнул, недобро косясь в сторону преграды. И на секунду показалось, что в этот самый момент в его голове зародился какой-то зловещий план мести, который обязательно будет приведен в исполнение в ближайшем будущем.
Бывший стражник тут же улыбнулся.
В целом путешествие прошло тихо и спокойно, без всяких встреч с разбойниками, спятившими колдунами и таинственными загадками, от которых несет растянувшейся на тысячелетия враждой. Для него — просто невероятнейшее событие.
И все же кое-что произошло.
Он очень быстро понял, к чему прислушивалась Глен — провожать юного чародея вышло все трудоспособное население так и оставшейся для него безымянной деревни. Но вот вместо пожеланий об удачи в пути, в его сторону полетели проклятья и камни, а также тоскливый вой откуда-то взявшегося тут ксарка.
Из разрозненных криков выходило, что жители крайне не довольны тем, что в их домах поселился богомерзкий колдун, который готовится призвать сюда демонов, и не иначе как за этим, предварительно усыпив их, выкопал жертвенную яму. При этом самым веским доказательством того, что яма непременно жертвенная, служил самозабвенный вой ксарка, не обращающего на царящую вокруг него суматоху никакого внимания. А поскольку единственным магом в их деревне является Нуцег, то ему и отводилась роль скромного Повелителя Зла, которому надлежало быть забитым камнями, а затем сожженным на костре.
Наверное, логику крестьян, не видящих его битву с главой враждебного клана и понятия не имеющих об остаточных следах Тьмы, но зато помнящих собственное его признание о непосредственном отношение к сверхъестественному, можно считать безупречной, если бы не тот факт, что настоящему колдуну кучка вооруженных камнями, топорами и вилами людей не сможет навредить, даже если тот будет находиться в мертвецко пьяном состоянии.
Задержали же его вовсе не крики разгоряченного мужичья и не их жалкие попытки преградить путь, а мысль о том, что в случае бегства главного виновника торжеств, их гнев перекинется на его попутчицу.
Впрочем, неуверенность длилась считанные секунды, до тех пор, пока он не вспомнил, что Гленирин — полный маг, а вовсе не беззащитная девчонка, какой тот привык ее воспринимать. Да и Эр Ментр обязался за ней приглядывать.
И стоило это припомнить, как до предела ослабленный Огненный Ветер расчистил дорогу — ну не убивать же в самом деле дураков — а Огненный Щит отбил все атаки, превращая в пыль и пепел все, что в него летело, на миг размазавшись в пространстве до едва видимого красного марева, в котором раздался удаляющийся стук копыт.
Лишь после того, как Оэр поравнялся с последним домом, оставив несколько поубавившую пыл толпу у себя за спиной, его разума коснулось еще одно чувство — ему стало немного жаль, что он больше не повстречает продавшегося Тьме старика и не сможет поставить точку в их противоречиях. А еще жаль того, что судьба не пожелал дать ему шанс прикоснуться ко всем тайнам этой вражды и увидеть ее логическое завершение(1).
Нуцег внутренне негодовал, при этом находясь в некотором оцепенении и растерянности. Ко всему этому добавлялась и изрядная доля злости. Коктейль из чувств и мыслей, постоянно сменяющихся одна другой, словно их и впрямь мешал какой-то искусный трактирщик, подталкивал его к разным действиям, но ни одно из них ему не нравилось. Однако и просто подчиниться словам наставника не было ни сил, ни желания.
Нет, он, безусловно, и раньше догадывался, что интерес к нему со стороны столь влиятельной и значимой фигуры просто не может не иметь практической подоплеки, которая, судя по всему, и являлась основой этого интереса, но их отношения, тем не менее, оставались вполне человеческими, а пусть и редкие встречи не были обычным расчетливым шагом по перекачке знаний и наработке нужных умений.
Эр Эльзар не просто готовил очередной инструмент для своих тайных интриг, а именно воспитывал из чем-то приглянувшегося ему юнца настоящего повелителя Стихий, который когда-нибудь, но очень не скоро, сможет превзойти своего учителя.
И тут такое.
Оэр уже привык к некоторой его оригинальности, той ауре тайн и загадок, которые постоянно его окружают, к редким откровениям, всегда провоцирующим на долгие размышления, и полной непонятности, но несомненной важности для Империи и человечества решаемых им проблем. И разве мог он хотя бы раз предположить, что такой мудрый человек станет подталкивать своего ученика к самоубийству?
А как еще расценить преподнесенный план?
Да к тому же эти чувства. Последний раз он ощущал нечто подобное, когда отец попытался решить его судьбу, не обращая никакого внимания на мнение своего старшего сына, предполагая, что наследник может и поступиться своей вольностью ради будущего богатства и будущей власти над тысячами.
Как же он тогда ошибся.
И вот теперь эту же ошибку готов был сделать и его наставник. Они оба думали, что получили право решать за него. Вот только папаша шантажировал земными благами и высоким положением в обществе, что по мнению сына не являлось такой уж великой ценностью, а Эр Эльзар вещью куда более заманчивой для души его ученика.
Именно поэтому решение, которое так легко было принято годы назад, никак не хотело идти сейчас.
Влечение к чему-то недостижимому, но до безумия привлекательному стало продолжением его самого, и сбежать, означало навсегда отказаться от своих интересов. Преградой в этих начинаниях станет закон(2).
Однако альтернатива в виде смерти — это тоже не вариант.
В разговоре повисла говорящая о многом пауза, и Эр Эльзар, пусть и появившийся в своем кабинете в качестве расплывчатого призрака, оценил ее масштаб.
Великий маг никогда не станет таковым, если не научится разбираться в людях и их стремлениях. И он-то знал это получше многих.
