К этому времени в Англии многие уже убедились в крахе контрреволюции на юге России, поэтому все чаще звучали голоса наладить какие-то отношения с большевиками с тем, чтобы они хоть как-то поучаствовали в войне против Германии — неплохой шанс проскочить развилку, группа депутатов-либералов так вообще выступила за признание советского правительства — лучше сохранить хоть какой-то фронт, чем позволить немцам и туркам добраться в Месопотамию — хотя у англичан там и было более миллиона солдат, так как англичане подминали нефтеносные провинции Персидского залива пока французы и русские воевали с немцами, но после того, как большевики обнародовали секретные договоры стран Антанты, арабы, до того неистово поддерживавшие англичан, поняли, что англичане собирались их кинуть — от турок — да, освободят, но своих независимых стран не предоставят — только подмандатные территории. Так что была опасность, что теперь арабы поддержат немцев ну и турок заодно — в обмен на какие-то льготы.
В отличие от англичан, французы били копытом землю — они настаивали на безоговорочной интервенции — французы купили много долговых бумаг царской России, причем существенную часть — простые обыватели (в руках десятков тысяч человек был миллион ценных бумаг), то есть электорат был настроен на возврат долгов, и французская элита не могла это игнорировать. Вся страна требовала своих бабок — ради этого они и развязали Гражданскую войну. Вдобавок пугали и бурления местного пролетариата, воодушевленного примером русских — такие примеры лучше давить в зародыше.
А Троцкий и Антанта, потерпев провал в своих попытках совершить 'интервенцию по приглашению' и снова ввергнуть Россию в войну с Германией, начали действовать другими методами. И.о. наркома иностранных дел Чичерин — бывший меньшевик, лютеранин да еще и гомосек во всех смыслах этого слова, который сблизился с Троцким еще во время работы в эмигрантской газете 'Новое слово' во время Первой Мировой — под давлением германского посла графа Мирбаха (немцы справедливо но напрасно опасались, что чехов переведут на европейский фронт), а также по тайной просьбе Антанты завернуть чехов на север, отдает приказ о приостановке вывода чехословаков через Владивосток и — заодно — о начале эвакуации немецких военнопленных из Сибири в обратную сторону, уже на запад. То есть решили погонять составы с вооруженными и обученными военному делу чужими людьми по всей стране туда-обратно. 'Здравое' решение, вот только ошибкой здесь даже не пахнет.
ГЛАВА 14.
Чехи и словаки и так-то считали большевиков предателями — заключив мир с немцами, те отдалили мечту чехов о собственном государстве — самим-то поднять восстание было несподручно да и боязно, лучше загребать жар чужими руками — пусть русские умирают за свободу чехов чем сами чехи — иначе кто тогда воспользуется свободой если все умрут ? А тут — их стопорят на ровном месте и разворачивают обратно, типа поближе к немцам — сразу же пошли слухи, что их либо хотят сдать немцам как предателей либо подставить их пароходы под немецкие торпеды (и при этом Антанта просто запретила руководству корпуса разъяснять рядовым детали решений).
Так что хватило совсем небольшой искры — в середине мая из стоявшего на путях в Челябинске вагона с венгерскими пленными вылетела железяка и ранила проходившего мимо чеха. Чехи относились к венграм очень плохо — наряду с австрийцами это были угнетатели чехов и словаков. Поэтому подбежавшие чехи вытащили венгров из вагонов, как следует отдубасили прикладами и сапогами по лицу, а бросившего железяку искололи штыками. Уголовка и самосуд, которых никак не могли допустить советские красногвардейцы — они тут же попытались было арестовать виновников самосуда, но тут уже взбунтовался весь эшелон — чехи захватили арсеналы с 2800 винтовками, пулеметами и орудиями.
При этом сами солдаты и офицеры хотели двигаться дальше на восток. И чтобы обеспечить это самостоятельное продвижение, чехи начали захватывать города и станции на Транссибе — Мариинск, Чулим. Тут уже Троцкий решил подлить масла в огонь — а вдруг получится все-таки снова развязать войну с Германией — и отдал приказ о полном разоружении чехов, вплоть до 'Каждый чехословак, который будет найден вооружённым на железнодорожных линиях, должен быть расстрелян на месте; каждый эшелон, в котором окажется хотя бы один вооружённый, должен быть выгружен из вагонов и заключен в лагерь для военнопленных'. Ну то есть поставил людей в такую ситуацию что надо идти до конца. И чехи продолжали захватывать города, в итоге сбросив власть советов от Пензы до Владивостока. Тут еще и Антанта выдала советскому правительству: 'Державы Антанты, рассматривающие чехословаков как союзную армию, будут расценивать их разоружение или плохое обращение с ними как враждебный акт по отношению Антанты, продиктованный немецким влиянием'.
Следом начали выползать на божий свет разные недобитки — 8 июня в Самаре образовали Комуч — комитет членов всероссийского учредительного собрания, 30 июня в Омске выползло из подполья еще одно антибольшевисткое и антисоветское 'правительство' — Временное Правительство Автономной Сибири. Появились и другие 'правительства', благо что связи между чехами и эсэрами создавались всю весну — главным образом через закупочные кооперативы, в которых руководителями были эсэры. И удобный предлог тогда нашелся — для снабжения уезжавших чехословаков вдоль Транссиба выполнялись закупки продовольствия именно через эти кооперативы, были созданы 'комиссии по снабжению'. Поэтому вместе с белочехами дружно выступили и антибольшевистские силы.
Владивосток пал в конце июня, в июле пали Екатеринбург, Иркутск, позднее — Чита, в сентябре — Хабаровск и Благовещенск. То есть даже несмотря на внезапность выступления и превосходство сил, белочехам, интервентам и контре потребовалось четыре месяца, чтобы взять под контроль Транссиб (один только Чехословацкий корпус, даже несмотря на большие потери, понесенные в Сибири, на Урале и в Поволжье, вырос до ста тысяч человек за счет принудительной мобилизации военнопленных чехов и словаков, находившихся в сибирских лагерях и не вступивших в корпус до 1918 года). Причем в интервенции поучаствовали все кому не лень — даже китайцы, причем довольно крупными силами — более десяти тысяч солдат. А основным предлогом интервенции была защита чехословаков и помощь в выезде по Францию. Ну ничего, мы тоже найдем кого защищать в Англии, Франции и США с Китаем и Японией. Тем более что я со своим послезнанием — не Сталин, знаю, что пытаться о чем-то договариваться просто нет смысла — вытянут максимум преференций под будущие договоренности и потом все-равно кинут.
И под защитой белочехов вся эта демократически-социалистическая шваль окрепла, чему помогало и то, что от центральных промышленных регионов России оказались отрезаны основные производящие хлеб регионы, и большевикам пришлось идти на крайние меры в плане продовольствия (хотя и не везде) — еще и это подлило масла в огонь. Так, если Народная армия КОМУЧа в начале июня имела всего 350 человек, то к концу июля в одной только бригаде Каппеля было уже три тысячи человек, хотя это и был уже предел — добровольцы закончились и пришлось вводить мобилизацию, давшую уже десятки тысяч человек. А ведь до восстания белочехов Каппель даже служил в штабе РККА в Поволжье и дальше так бы и продолжал тянуть лямку. Другие офицеры до лета тоже сидели тихо и не рыпались. Именно белочехи стронули эту антисоветскую лавину.
Причем армия КОМУЧа строилась эсэрами по советским же лекалам — к военспецам были прикомандированы комиссары (впрочем, до этого так же поступало Временное правительство, а до него — например, американцы в годы войны за независимость от Англии, или во французской революционной армии конца 18го века). У красных в центральной России с численностью было так же — разворачиваемая в черноземье к началу августа 1я армия под командованием Тухачевского имела всего 7 тысяч штыков. Причем устойчивость красных частей была относительной. Так, при обороне Казани латышские стрелки неплохо наваляли белочехам, но предательство Сербского батальона спутало все карты, а офицерское восстание в самом городе лишь дополнило картину. И как, скажите, после этого нормально относиться к офицерам ? Их отпускают под честное слово, а они стреляют в спину. В общем, к сентябрю советская власть оказалась в опасности. Ведь одновременно с белочехами красным частям пришлось подавлять в июле восстания левых эсеров, воевать с немцами и националистами на Украине и казаками на юге. Жуть.
А военспецы, на которых делал ставку Троцкий, себя не оправдывали. Так, почти сразу больше половины Генштаба императорской армии воевало на стороне белых, туда же перебежала и треть из тех, что воевали за большевиков (и сколько еще бы перебежало если бы не заложники — неизвестно). Например, во 2й армии РККА за июнь-июль перешло три командующих этой армии !!!
Если бы не белочехи, всего этого просто бы не было — некуда было бы переходить. В январе 1918 генерал Алексеев даже просил выделить хотя бы дивизию Чехословацкого корпуса, чтобы прикрыть формирование Добровольческой армии — 'Но силы неравны, и без помощи мы вынуждены будем покинуть важную в политическом и стратегическом отношении территорию Дона, к общему для России и союзников несчастью. Предвидя этот исход, я давно и безнадежно добивался согласия направить на Дон если не весь чешско-словацкий корпус, то хотя бы одну дивизию. Этого было бы достаточно, чтобы вести борьбу и производить дальнейшее формирование Добровольческой армии'. Ну то есть белые даже не рассчитывали победить большевиков без иностранных штыков, так как понимали, за кого основная масса народа — и позднее чехи все-таки стали главной опорой в войне демократов против собственного народа.
К счастью, тогда Алексеев ничего не получил, поэтому вышло как он и предрекал. Добровольческая армия Корнилова на юге в начале 1918 года имела всего 6000 человек — да плюнуть и растереть ! Красные этим и занимались — недаром случился этот Ледяной поход в феврале 1918 — советская Юго-восточная революционная армия тогда же имела численность 20 тысяч, к апрелю — 75 тысяч (тогда она стала уже Войском Кубанской Советской республики (ага, печь республики как пирожки — это вовсе не мое изобретение)) — народ наглядно показывал — с кем он. А простые казаки ни в какую тогда не желали воевать за бывших бар — все, что они хотели — это мира и земли. И все это обещали (и давали !) большевики.
Потому-то после первых успехов конца 1917го года белым и пришлось ретироваться из Донской области — казачьи полки сдавали оружие совсем небольшим отрядам красногвардейцев, на Третьем Съезде Советов в начале 1918 года присутствовали делегаты от 46 казачьих полков (по всем войскам было 162 полка), восставших против генерала Каледина — и это после того, как летом 1917 он был выбран войсковым атаманом войска донского — то есть начальником всех донских казаков. И чем дальше, тем было все хуже — казаки ни в какую не хотели воевать, так что первые успехи Каледина вскоре обернулись полным провалом — к 11 февраля у него осталось всего 147 штыков — после этого Каледин сложил с себя полномочия войскового атамана и, пусть и запоздало, застрелился. В Сибири к маю 1918 года в подпольных антисоветских организациях насчитывалось не более 8 тысяч человек, и по оценке самих западных держав их состояние было таково, что 'не позволяло надеяться на свержение Советской власти без помощи извне'. Атаман Семенов снова потерпел поражение — сначала в феврале, затем — в мае — даже несмотря на его поддержку японцами — помимо поставок оружия в рядах его войска было более полутысячи японцев и два полка китайцев. И все-равно красногвардейцы их разбили.
Всего же к маю 1918 года РККА насчитывала 300 тысяч человек (причем это — добровольцы (даже по этому показателю можно сравнить поддержку населением белых и красных), призыв в РККА был введен только 10 июля 1918 года) — такой силой можно уже потягаться и с немцами — и не стало бы у Краснова поддержки Кайзера, да и грузинские меньшевики не пытались бы отделиться.
А так — в сентябре 1918го стало ясно, что надо закручивать гайки. Но требовался повод. Впрочем, после убийства царя возможно все, оставалось только подобрать знаковую жертву из тех, кого не жалко. Ленина было не жалко и даже полезно, но получилось не до конца — ранение было, смерти не было. Тем не менее 2го сентября ВЦИК (то есть Свердлов) выпускает постановление 'Советская республика — военный лагерь', согласно которому 'Во главе всех фронтов и всех военных учреждений республики ставится Революционный военный совет с одним главнокомандующим. Все силы и средства социалистической республики ставятся в распоряжение священного дела вооруженной борьбы против насильников. Все граждане, независимо от занятий и возраста, должны беспрекословно выполнять те обязанности по обороне страны, какие будут на них возложены советской властью.' — по сути создавалось ГКО образца 1941 года (это еще не начало Красного террора !). И 'Председателем Революционно-военного совета единогласно назначается т. Троцкий. Главнокомандующим всеми фронтами — т. Вацетис.'. И, несмотря на то, что председателем стал Троцкий, а главкомом — его креатура Вацетис, это было понижение для Троцкого — если раньше он почти что единолично заправлял всеми армейскими делами (уж как мог — именно когда он заправлял всеми военными делами, снова и разрослись белые армии), то теперь это делал коллегиальный орган — в Совете в разное время было от 2 до 13 человек, причем они предлагались ЦК ВКП(б) и утверждались Совнаркомом — подконтрольным Свердлову как Председателю ВЦИК органу. То есть из двух конкурентов — Ленин временно выбыл, Троцкий потерял часть позиций — по сути Свердлов совершил небольшой переворотец.
А Дзержинский в этот же день подписал приказ 'О красном терроре' — пока это еще только внутренний документ ВЧК, не государственный, и по нему требовалось арестовать видных меньшевиков и эсэров, арестовать как заложников крупных буржуев, промышленников, видных офицеров — ну то есть всех, кто был способен собрать вокруг себя много людей. К расстрелу приговаривались все, у кого было найдено оружие и взрывчатка, кто явно замешан в восстаниях — ну то есть меры разумные. Разве что жандармов расстреливать немедленно — явное заметание следов, чтобы не болтали лишнего о дореволюционной агентуре в партийных рядах. А 'Будьте сугубо аккуратны при приговорах с рабочими, крестьянами, солдатами, когда они являются хранителями оружия; с контрреволюционерами их не расстреливать, держа в тюрьме.' — вообще умиляет. Причем приказ был секретный, восьмым пунктом говорилось 'За разглашение приказа привлекать к революционной ответственности ВЧК.'. Дзержинский только-только вернулся к руководству ВЧК (был отстранен 7 июля за то, что прохлопал левоэсэровский мятеж), и потому дул на воду, но заодно пытался протолкнуть это решение и официально — ранее многие в партии и советах были против, но теперь могло и прокатить — все-таки ситуация обострялась и просвета не было видно.
