Всё устаканилось спустя несколько часов. Экипаж отправился в бассейн, релаксировать, а мы с Мординым снова в работе. Я всё больше и больше начинаю понимать образ жизни саларианца — галактика велика, время ограничено и тратить его даже на мелкие жизненные радости — непозволительная роскошь. Умолчим о том, что чуток омолодить Мордина входит в мои планы — он слишком ценен как учёный, что бы я позволял времени забирать его у меня. Особенно накануне вторжения врага.
Я сидел в кресле капитана и просматривал карту области. С одной стороны, был искус лететь искать газ тибанна на дальний край области, но с другой, продать его я не смогу, а хотелось получить кое-чего намного более ценное, а именно — металл.
Сканеры показывали вероятность залежей поющей стали на газовом гиганте, схожем с юпитером. Пришлось прыгать и смотреть лично — газовый гигант действительно был в наличии, правда, без колец. И на нём действительно была обнаружена поющая сталь в довольно большом количестве. Есть только одно «НО!» — грунт вместе с металлами поднимается с помощью гравиколодцев, а при условии, что придётся преодолевать гравитацию в десять с половиной единиц газового гиганта… На добычу уйдёт год. Я не мог позволить себе такие траты времени, поэтому, чуть ли не плача, приказал снижаться на безопасное расстояние и начать захват и переработку.
Корабль задраил люки, закрыл все иллюминаторы бронеплитами и начал спускаться в агрессивную атмосферу. После небольшого погружения началась добыча.
Мне оставалось только смотреть на показатели добывающего оборудования. Около трёх тонн в день. Мординым надо будет заняться уже сейчас, так как после таких откровений как поющая сталь, которая может выдержать кажущийся невозможным физический урон и отразить мощнейшие энергетические воздействия, у доктора случится инфаркт. Если у его вида вообще есть сердце…
Пока корабль парил в бесконечных бурях атмосферы из самых ядовитых химических элементов я поднялся, приказав задраить иллюминатор мостика и отправился в сторону лабораторий.
— Вы не поверите! — встретил меня Солус такими словами, — этот вид уникален!
— Я бы так не говорил, — излучая скепсис ответил я, — если вы думаете, что галактика это пара десятков или сотен планет, то вы младенец не видящий мира дальше своей комнаты. Галактика это такое место, что даже тем, кто думает что знает всё может преподнести сюрпризы.
— Да, да, конечно, — закивал Мордин, — Аминокислоты. Декстеро. Как у кварианцев и Турианцев.
— Понятно, — вздохнул я, — значит на ужин рыбки не будет. По крайней мере у нас, доктор.
— Исключено! Я не позволю есть образцы.
— По внешнему виду могу сказать что это стандартная пресноводная лучепёрая рыбёшка, внешне почти ничем отличается от сазана, обитающего на земле и являющегося довольно распространённым в рационе многих народов людей.
— Именно так, капитан, — кивнул Мордин.
— И что же вас так поразило в рыбе? Предположим, среда обитания имеет ценность для турианцев и Кварианцев.
— Именно аминокислоты, — обратил свой взор в микроскоп Мордин, — так как основная масса планет имеет привычные нам левовращательные белки. Эта планета представляет огромную ценность. Для Турианцев и Кварианцев, ввиду её редкой декстероаминокислотной жизни.
— В таком случае, — подумал я, — у нас будет чем заинтересовать эти расы. По крайней мере кварианцев. Вернёмся к этому позже, сейчас не до исследований галактики. Главное — пережить нападение жнецов, завершив дело протеан и уничтожив их полностью.
— Да, вы правы, — кивнул доктор, — зачем зашли?
— Медицинская проверка, доктор. Как вы прекрасно видите, я излечил несколько болезней, считавшихся неизлечимыми.
— Врастили импланты мистеру Джокеру, — кивнул доктор, — это удивительная работа. Но его мышечный аппарат ещё нуждается в развитии.
— Разовьётся, если он не будет пренебрегать реабилитацией и терапией. Сейчас речь пойдёт о вас. Я бы хотел проверить вас своими способностями.
— Уверяю вас, капитан, я в полном порядке.
— Доктор, — посмотрел я на него уставшим взглядом, — это всё ради вас. Поверьте, или проверьте двух моих предыдущих пациентов.
— И всё же, я ничем не болен, — твёрдо заявил Мордин Солус.
— А вот это мы посмотрим. Уровень медицины немного ниже моих способностей. Тот факт, что я могу вылечивать неизлечимые болезни это подтверждает. Прошу вас, так как вы мне нужны как учёный и как соратник в борьбе со жнецами, пройдём в лазарет. Там займёмся диагностикой.
Доктор замялся. Но через пару секунд уже кивнул и последовал в лазарет.
Коек на борту Инменсума было не в пример больше, чем у фантома, поэтому и выгонять Чаквас не пришлось. Мордин лёг на одну из них, смотря на меня.
— Мне раздеться? — спросил он.
— В этом нет необходимости, — я сел в позу полного лотоса и погрузился в силу. Сразу же выключил доктора, так как суета тут ни к чему. А после этого, как учила дочь, пришлось обрабатывать его тело силой. Это не так то просто, учитывая, что пришлось соединить свою и его силу и постепенно вливать её в тело, изменять структуру тушки доктора. Выводить излишние биохимические соединения и вливать силу в клетки. После обработки силой, как показывает практика, клетки организма могут делиться ещё много раз без деградации, что приводит к общему увеличению продолжительности жизни. Особо ювелирная работа должна быть с мозгом и воздействием силой на него — можно что-то повредить. Слишком сложная структура, но и я не лыком шит — ничего запредельного в этом не было. Через пять часов работы тело Мордина представляло из себя тело относительно молодого саларианца. Правда, лицо изменилось — вместо бело-кожного оттенка приобрело зеленоватый, сохранив пигментацию. Один псевдорог так и остался купированным — наверняка боевая травма. Память у саларианцев и так абсолютная, так что тут никаких изменений делать не придётся. Да и боязно.
С Мордином я закончил, переведя отключку в обычный сон, после чего отправился спать сам. Заодно хотелось хорошенько перекусить.
Корабль между тем медленно, в пятьдесят лучей вытягивал из поверхности планеты грунт. Это конечно не такой гигант как Сатурн, но всё же, у гравиколодцев и молекулярных печей были свои лимиты.
По трубам, прямо в трюм катился металл, скатанный в маленькие пятимиллиметровые шарики он действительно напоминал жемчужины. Очень красивый и невероятно прочный. За два дня, которые я отвёл на работу с поющей сталью будет добыто шесть тонн. Этого хватит на броню и создание сплавов, а тем более на легирование, но не хватит для массового использования. Хотя учитывая фантастическую прочность — истребители из поющей стали могли бы стать кошмаром и погибелью жнецов, так как скорость жнеца не позволит догнать, вёрткость — попасть, а прочность — пробить прямым попаданием. Тогда как истребитель может вести огонь не строго по курсу, а почти в любую точку и даже во время активных манёвров вести точный огонь по врагу.
12. Финал экспедиции
Корабль между тем медленно, в пятьдесят лучей вытягивал из поверхности планеты грунт. Это, конечно, не такой гигант, как Сатурн, но всё же, у гравиколодцев и молекулярных печей были свои лимиты.
По трубам, прямо в трюм катился металл, скатанный в маленькие пятимиллиметровые шарики. Он действительно напоминал жемчужины. Очень красивый и невероятно прочный. За два дня, которые я отвёл на работу с поющей сталью будет добыто ещё шесть тонн. Этого хватит на броню и создание сплавов, а тем более на легирование, но не хватит для массового использования. Хотя, учитывая фантастическую прочность — истребители из поющей стали могли бы стать кошмаром и погибелью жнецов, так как скорость не позволит догнать, вёрткость — попасть, а прочность — пробить прямым попаданием. Тогда как истребитель может вести огонь не строго по курсу, а почти в любую точку и из любого положения, даже во время активных манёвров вести точный огонь по врагу.
Передышка позволила взять таймаут на работу с железками. И Наличие на корабле нескольких тонн Поющей Стали особенно. Некоторое количество металла, в виде шариков я забрал с собой и унёс в ангар. Мордина так с утра и не видел. Вообще, на таком большом корабле повидаться с кем-то можно не так часто — только на мостике и в ангаре.
Если у нас был зонд-разведчик, то пора идти дальше — пора делать броню.
Бронекостюм был важнейшим элементом для моей группы, так как терять кого бы то ни было я не хотел. За образец я без всяких терзаний совести взял броню N7.
Сказать пару слов о местной броне… Да, она сложная. Керамика, тканые оболочки, и так далее. На какие только ухищрения не шли люди, что бы снизить вес своей брони. Прочность вряд ли была больше чем у обычной монолитной брони, толщиной миллиметра четыре-пять.
Всё вроде бы просто — снять с бронекостюма это керамическо-тканое убожество, выплавить из поющей стали новые панели брони.
Жаль, у меня не было дюрастали — этот материал несоизмеримо прочнее обычной стали, устойчивей к физическому урону примерно в тридцать раз. Поющая сталь была ещё прочнее, но её было мало и основные свои показатели она могла показать только при энергетическом воздействии — при попытке расплавить её лазерами и бластерами. Хотя и против масс-драйверных оружий она будет надёжной защитой.
На всякий случай я, после того как сделал сияющий доспех N7 из поющей стали, добавил металл и в обшивку дроидов. Высокое сопротивление нагреву так же могло значительно увеличить боезапас оружия, так как термозаряды в теории вообще не понадобятся. Металл остаётся холодным даже после длительной стрельбы. Это в теории.
После окончания работы над доспехами пришло время оружия. Пулемёты, винтовки, пистолеты… всё это нашлось в арсенале фантома. Свой безымянный пулемёт я взял первым, тут же понеся его в кузницу и занялся работой над его стволом. Будучи из дюрастали он заметно светился, но не так, как броня — скорее просто мягким белым светом.
Работа, если подумать, плёвая, — убрать одну деталь и сменить на другую… когда-то на земле пулемётам вообще делали сменные стволы, и ничего.
Броню я одевать не стал, так как собрал её структуру, скопировал электронику и генераторы щитов из первой брони и решил немного доработать, но потом. А вот пулемёт проверил лично. Так как створки ангара поднимать нельзя — за бортом давление в пол сотни атмосфер, решил пострелять в стенку.
Первая очередь была в десять выстрелов. Пока на стене появлялись заметные отметины от попаданий, в ангаре незаметно для меня появился Джейкоб. Почувствовал я его после того как отвлёкся от пулемёта.
— Джейкоб?
— Капитан? — посмотрел он на меня совсем уж странным взглядом, — что вы делаете?
— Проверяю ствол.
— И для этого портите ангар?
— Есть другие предложения, где тут можно пострелять? Хотя… — я подал пулемёт Джейкобу, — давай ты!
Тейлор попятился, но быстро вспомнил, кто тут капитан.
— Есть, сэр! — он принял из моих рук пулемёт и прицелился в стенку. Под таким углом пули рикошетить не будут, а переборку я специально нарастил и ради дела сплавил несколько шариков из поющей стали в тонкую трёхмиллиметровую пластину, поставив эту пластину перед стенкой. Дело начинало быть всё интересней и интересней.
Прогрохотала очередь из пулемёта — Тейлор открыл огонь. Снаряды один за другим влетали в пластину и слегка её деформировали, но сквозного пробития так и не получилось. Замечательно!
Ствол слегка нагрелся, но термозаряд не израсходовал и десяти процентов своего потенциала.
Теперь проблема состояла в другом — обойма. Пулемёт использовал пятиграммовые стальные болванки, которые, будучи разогнанными до скорости в пять километров в секунду могут пробить практически любую броню. Три миллиметра поющей стали лишь слегка деформировались, хотя попадание по стене привело к образованию небольших кратеров, по краям которых металл словно бы оплавился — скорость и энергия снаряда такая, что металл при быстром взаимодействии даже в твёрдом состоянии ведёт себя как жидкость. Аналогичная фигня происходит при стрельбе кумулятивными боеприпасами, вот только кумулятивная струя более концентрирована и пробивает броню насквозь, тогда как болванка имеет вид обычного цилиндрика — так достигается максимальное останавливающее действие и поражение живой силы.
Джейкоб дострелял до конца, после чего потянулся к термозаряду, но я его остановил:
— Не там, Тейлор. Закончились боеприпасы.
— Боеприпасы? — дёрнул он бровью, — оно что, требует боеприпасов?
— Конечно. Не думал же ты, что маленькими пульками можно сделать такое, — я кивнул на погнутую стенку ангара. Джейкоб впечатлился.
В обойме было сто зарядов, но учитывая убойную силу, этого было более чем достаточно. Редко какая броня сможет противостоять, а если даже сможет — выстрелом должно отбросить на несколько метров.
Вторым по очереди шли снайперские винтовки. Вот тут поющая сталь стала панацеей от перегрева, так как основной нагрев шёл от трения снаряда в канале ствола, то и теплоотвод не был нужен. Вообще. Винтовка за три сотни выстрелов только немного нагрелась. Для длительной стрельбы более чем хороший результат — это была независимость от носимого боекомплекта. Именно этого я и добивался. Но более всего я желал, даже стремился, получить Дюрасталь. Этот материал делается из довольно обыденных по меркам галактики металлов и между тем намного прочнее стали, а общая распространённость позволит сделать броню кораблей из дюрастали. На данный момент броня это скорее пшик, так как может выдержать только небольшой удар, а мне нужны были непробиваемые звездолёты. Потому что массовостью тут и не пахло — я не смогу создать ничего вроде звездной кузницы — слишком сложно и слишком большую цену надо платить за производимые на ней корабли. Легче вбросить материалы на рынок, что бы местные наконец свернули с текущего направления развития.
Корабль закончил добычу и в точно оговоренный срок поднялся с этой планеты. Хотя запасы были ещё огромны, получить их мне не светило.
Да и девяти тонн вполне достаточно что бы создать броню всем моим верным спутникам.
И снова я вернулся в капитанскую рубку и снова застал там Солуса, который смотрел сохранённые в памяти компьютера данные о поющей стали. Видимо, уже немного прочухался. На моё появление саларианец отреагировал просто таки вспышкой любопытства.
— Капитан. Что вы со мной сделали? Моих приборов недостаточно для диагностики.
— Ничего, ровным счётом ничего, — ответил я Мордину, — только немного омолодил.
— Что значит «омолодил». Это невозможно.
— Нет ничего невозможного, доктор Солус, нет абсолютно ничего невозможного. Невозможно только существование невозможного, но это петля получается… — подумал я, — ладно, не берите в голову.
— Я и не беру. Информация. Препарат? Нет. Может биотика? Нет, не она.
— Сила, — прервал я его домыслы, — это просто Великая Сила.
— Сила. Великая. Почему Великая? Что за сила?
