Время цветущих яблонь

— Нет. Договариваться надо Светлому и Темному лорду. И если потенциальный кандидат в светлые у нас есть, то...

Гермиона не успела досказать мысль, когда Луна неожиданно вскочила, покачнулась и начала заваливаться на ковер. Ее подхватил Дэн. Уложив дочку на диван, Ксенофилиус кинулся в лабораторию за зельями, а я, устроившись рядом, потянулся через перстень к источникам магии жизни. Голубоватое свечение, стекающее с моей ладони, казалось потоком газировки, и впитывалось, как вода впитывается в землю. Меньше чем через минуту Луна открыла глаза.

— Извините...

— Дочь, ты как? — Ксенофилиус наклонился к ней, пытаясь открыть какой-то пузырек.

— Уже нормально, папа. Ничего не надо...

— Ты что-то увидела? — Ксенофилиус вытирал платком следы крови у носа Луны.

— Да, про них. — Кивок в сторону нас с Гермионой. — Но не скажу. Не хочу навязывать дорогу.

— Не скажешь, и не надо. Только успокойся.

— Да. Только... Гарри, Гермиона, обещайте, что будете вместе. Очень, очень надо, чтобы вы были вместе.

Я только кивнул, а Гермиона, выплескивая эмоции последних минут, не сдержала обиженного восклицания:

— Да я разве против? Только вот могут быть проблемы. Вон Гарри уже невесту подобрали.

— Я знаю. — Луна говорила почти шепотом. — Но это неважно. Важно только ваше решение. Обещайте мне.

— Луна, — Дэн хмурился, сердито раздувая крылья носа. — Они еще маленькие думать о таком. Почему ты что-то требуешь с них?

— Я не требую, я прошу. И "о таком" действительно могут подумать позже. Я говорю о том, чтобы они были вместе, рядом. Чтобы между ними не было никаких... теней.

— А! Так ты хочешь, чтобы они дружили? Ну так я очень даже "за".

— Дэ-э-н..., ой, простите, — Дэн и Ксенофилиус посмотрели на Джин, которая просто давилась от смеха, потом друг на друга. Как-то одновременно пожали плечами, и вернулись в свои кресла.

— Гермиона? — Луна не собиралась оставлять нас в покое и дать заболтать свое требование (какие уж тут просьбы).

— Луна, я... Да, я хочу, чтобы Гарри был рядом. Я постараюсь...

Взгляд переместился на меня.

— Да. Глупо было бы игнорировать слова Видящей.

Говорили мы вроде бы тихонько, но Дэн услышал:

— А кстати, что это за способность такая у Луны? Она пророк?

— Нет. — Перехватываю вопрос, не дожидаясь ответа Ксенофилиуса. — Луна видит взаимосвязи явлений, смыслов в настоящем. А не будущее, как таковое. Но будущее растет из настоящего.

Больше к серьезным вопросам разговор не возвращался. Обсуждали мелкую бытовую магию, использование домовиков да детское образование в отсутствие младших школ магии. Перед отъездом договорились, что Грейнджеры приобретут сову для переписки с Лавгудами. Возникли даже планы совместной поездки на какое-нибудь озеро на рыбалку, поближе к лету. Гермиона очень радовалась возникшей ниточке между родителями и магическим миром, только иногда со странным выражением посматривала на меня, когда думала, что я не вижу. Но молчала, похоже, все вопросы достанутся Парвати по приезду в Хогвартс — за несколько дней совместных занятий девочки сдружились. Тем более, что Гермионе очень понравилось учить, а сестрички Патил дорвались до навыка, который получить и не мечтали.Глава 32. Крепкая семья — залог успеха и процветания

Возвращение в Хогвартс прошло буднично. Все, что требовалось сказать, было сказано заранее, и в купе часто повисало молчание. На положенные четыре места мы набились впятером, но заглянувший как-то посреди дороги Малфой насчитал только четверых. Просто Гермиона именно в этот момент демонстрировала беспалочковый вариант заклинания невидимости, а Падма с Парвати, задействовав магическое зрение, пытались разобраться в плетении. Мы же с Невиллом проверяли его ментальные щиты при снятом амулете защиты. Невилл строил в уме классический замок с крепостной стеной и башнями. А я изображал карабкающуюся по стенам вражескую армию, и предлагал Невиллу напрячь не только магию, но и воображение. Каменная стена, конечно, крепкая штука, но простая и понятная для противника. Ей очень далеко до огненного смерча Гермионы. В итоге Малфой застал сосредоточенно молчащую четверку, причем мы с Невиллом сидели у входа, уставясь друг на друга, а девочки пялились в пустой угол купе. Драко хотел что-то сказать, постоял полминуты с открытым ртом, потом покрутил пальцем у виска и захлопнул дверь. Следующим вломился Рон Уизли. Этот доставил куда больше проблем.

— Эй! Парвати, пересядь в пустой угол и освободи мне место рядом с моим другом!

Парвати тихо шипит сквозь зубы, но быстро берет себя в руки и делает лицо наивной дурочки, хлопая глазами. Не иначе как у Лаванды такое выражение подсмотрела, да и говорить начинает с ее интонациями:

— Гарри — мой парень и девушки ему ближе. — Укладывает мне голову на плечо. — Ну а если ты, Рончик, гей, то это твои проблемы, а Гарри мне не порти!

— Что! Да ты!.. Да я сейчас... Тебе что велели?

Эй, эй! Рон сейчас завалит весь секретный план бородатого любителя лимонных долек. Как раз когда у нас получилось встроиться в его игру.

— Рон, не мешай спать! Я не выспался, а ты шумишь. — Зеваю во весь рот, впрочем, Рон демонстративности не замечает.

— Ладно, ладно. Вы не видели Гермионы? Мне она нужна.

— Зачем?

— Надо. Надо притираться к этой... заучке. Пригодится. Ну да шут с ней, пойду лучше с Симусом в шахматы сыграю. Раз вы спите.

Дверь снова закрылась, а из пустого угла донеслось:

— Притирался кот к наждачке, одни уши до окна доехали...

До самого Хогвартса нас больше никто особенно не беспокоил. Следующие пара дней прошли обычно, если не считать совершенно бледного Квиррелла на уроках защиты. Он уже не только говорил с заиканием, но и ходил с трудом. Однажды профессора нашли утром после завтрака окоченевшего, в сугробе недалеко от ворот Хогвартса. Видимо, Квиррелл собрался куда-то пойти ночью, но обильные снегопады последних дней сделали эту задачу слишком опасной. В результате он попал в больничное крыло, а мадам Помфри кидала за завтраком бешеные взгляды в сторону Дамблдора.

Следующий сюрприз последовал на уроке зелий. Само по себе Бодроперцовое зелье не представляло сложности, выбор Снейпа для урока очевиден — с начала занятий больничное крыло потребляло это густое изумрудное варево в таких количествах, что школьному зельевару наверняка надоело его готовить. Неожиданно, стоило мне погасить огонь под котлом, Снейп немедленно придрался к чему-то не по делу и, обозвав "косоруким кретином", уничтожил всю работу. Мог и просто так отработку назначить. Однако отработка оказалась именно отработкой, а Снейп разразился пафосной и злобной речью:

— Блоссом, я думал, вам от вашей матери передались хоть какие-то способности. Но теперь вижу, вы весь в отца, и тупее гнилого инфернала. Я очень жалею, что недостаточно строго следил за вашими отработками осенью. Но теперь-то вы будете чистить котлы все назначенное вам время.

Все понятно, директор что-то пронюхал о моем обучении во время отработок и решил это пресечь. У Снейпа был простой выход — не назначать отработок, но тогда ему пришлось бы признать, что он проиграл и лишился ученика. Слишком болезненно для самооценки. Тогда очевидный выход — убедить себя, что ученик слишком туп и не достоин его внимания. Как это могло бы отразиться на самом одиннадцатилетнем мальчике, будь здесь таковой, Снейпа не волновало. Подумаешь, предательство того, кого сам считал учеником. Для него предавать уже давно стало так же привычно, как дышать. Не знаю, кем бы стал Снейп, если бы все эти годы Волдеморт был жив и активен, но сейчас я могу наблюдать результаты влияния, или скорее дрессировки, от Дамблдора во всей красе. Вечером после отбоя в гостиной факультета я рассказал о прекращении обучения Гермионе. Мы решили искать способ самостоятельного изучения зелий. Благо, основные принципы я уже успел понять из снейповских книг.

* * *

Своеволие лестниц я обнаружил как-то после ужина, в начале второго месяца занятий, и решил не сопротивляться этому приключению. А потому отправил Гермиону с Невиллом и Парвати вперед, а сам вернулся в Большой зал, якобы что-то позабыв. Дальнейшее оказалось ожидаемым — все лестницы, кроме одной, упирались в стены, а одна-единственная вела в тупичок третьего этажа с двумя пыльными пустыми классами. И разумеется, в одном из них на подставке стояло большое зеркало в старинной раме.

Прежде чем заглянуть в него, я перешел на магическое зрение и старательно осмотрел все углы, потолочную лепнину и другие места, где мог бы быть спрятан наблюдательный глазок. Чисто. Что вообще-то странно. Тогда, решив выяснить все до конца, я призвал знак Образа, установив его напротив глаз, и чуть не ослеп от яркого белого сияния, идущего от зеркала. Вот в чем дело — никакие "следилки" вблизи этого артефакта работать не будут. Да и сам артефакт совершенно неуместен в Хогвартсе. Я бы не удивился, встреться мне это зеркало среди колоннад Тир-На-Ногт или... в Зеркальном коридоре в Янтаре.

Я шагнул к зеркалу, пробежал взглядом по тяжелой деревянной раме. "Я покажу не твое лицо, но желание твоего сердца." Гм. А зеркало явно древнее этой, тоже далеко не новой рамы. И что же оно мне покажет? Из-за стекла на меня смотрела хрупкая женщина с длинными черными волосами, в шелковом платье цвета ночного неба. Талия стянута поясом, сплетенным из тонких серебряных цепочек. Она никак не могла быть моим "желанием", а главное — я уже видел портрет этой женщины в Янтарном замке.

— Бабушка? — вырвалось у меня. — То есть, простите... королева Фейелла?

Фейелла приподняла правую бровь, удивленно рассматривая меня:

— Вот как? Ты видишь сквозь это дурацкое заклинание, наложенное Годриком на зеркало. И знаешь, кто я такая. Чей же ты сын?

— Ну, я вроде бы не оригинал. А бывший призрак Образа,.. — неожиданно накатило смущение, и я начал путаться в объяснениях, — но раз уж Мерлин считает меня младшим братом...

— Кто такой Мерлин? Рассказывай подробно... внучек.

Никакого "подробно", конечно, не получилось. Наоборот, вышел очень краткий и безобразно скомканный рассказ, но основные события Фейелла понять из него смогла. Как и то, что времени у нас для разговоров не слишком много.

— Хорошо. Тогда по порядку. — На ее ладони появился алый камень.— На, возьми, одна бородатая личность недавно спрятала его в зеркале, я уже разобралась, что это такое.

— Философский камень? — подставляю руку, камешек оказывается на ладони.

— Его так называют здесь? Пафосно, ничего не скажешь, — пожала она плечами.

— Говорят, он может даровать бессмертие или помочь в создании эликсира жизни.

— Хм, если очень широко трактовать, то — да. Этот камень создан с помощью крови Единорог. Той самой, которая приходилась матерью моему мужу. Да, он может использоваться в алхимических превращениях, но главная его функция другая — это портал через тени к изначальному Образу. Причем прошедший порталом сразу оказывается в начале Огненного пути и не может повернуть обратно.

— То есть ему остается пройти... или погибнуть.

— Да, но у камня есть и еще одно свойство. Камень защищает своего владельца, так что он гарантированно сможет пройти Огненный путь, разумеется, если по своей собственной воле не сойдет с тропы.

— Скажите, леди Фейелла...

— Стоп. Ты в первый момент назвал меня "бабушкой" и на ты. Предлагаю продолжать в том же духе. Конечно, кажешься себе совсем старой, но все же приятно, что от меня что-то осталось в материальном мире.

— Да, ле... бабушка. А если с этим камнем по Образу пойдет человек, разделивший свою душу? Ведь считается, что существо с неполной душой не может пройти Образ.

— Думаю, пройдет. Образ вылечит его. При этом душа станет целой, но сокращенной.

— Как это?

— Если у человека целая душа, но стерта память, Образ восстанавливает память. Если же наоборот, цела память, но расколота душа, Образ блокирует воспоминания, содержащие оборванные связи. Получится, что человек внутренне целостен, но его память откатит до возраста первого раскола души. А может, и еще раньше.

— То есть он забудет все, что случилось после этого раскола?

— Скорее всего, да. Хотя какие-то обрывочные воспоминания могут остаться.

— И эту память нельзя будет вернуть?

— Я только предполагаю. Но если пройти Огненный путь снова, взяв с собой другой осколок души, то душа поглотит этот осколок, и воспоминания могут вернуться.

— Что ж, я знаю, кто мечтает получить этот камень. И возвращение разума со стиранием воспоминаний...

— Хочешь отдать камень этому несостоявшемуся Темному лорду? Чтобы он стал состоявшимся Светлым лордом? Это будет забавно.

— Ты знаешь о нем?

— Зеркало много лет стояло в кабинете директора Хогвартса. Просто развернутое к стене. Но это не мешало мне слушать.

— То есть ты одобряешь вариант отдать камень Тому Реддлу?

— Я же сказала, будет забавно. Но нужна подстраховка. Лучше, если кто-то его там встретит, у Образа изначального.

— Могу попросить мой оригинал, чтобы он попросил Корвина...

— Я сама поговорю с сыном. А ты придумай, как переправить меня к нему. Да и вообще, пора мне вернуться в Зеркальный коридор в Янтаре.

— А как?..

— Годрик Гриффиндор когда-то украл оттуда мое зеркало, а потом они с подругой слепили из него этот артефакт желаний. Но если зеркало вернется в Янтарный замок, лишние чары распадутся.

Дальше произошло несколько быстрых сеансов связи по козырям, в результате которых Мерлин переместился ко мне, а потом мы вместе занялись погрузочными работами, проталкивая зеркало через окно козыря к ошарашенному новостями Корвину. Мерлин ушел следом, оставив меня в пустом классе одного. Последнее, что я услышал в закрывающемся окне контакта: "Вам не кажется, мальчики, что пришло время для небольшого семейного совета? А то бросили там младшенького и не чешетесь..." Ох, чувствую, отольется мне еще бабушкино внимание. А пока я бесшумно крался по ночному Хогвартсу, накинув на себя невидимость и отвод глаз. Ничуть не хуже мантии-невидимки. Но путь мой лежал вовсе не в башню Гриффиндора, а к личным комнатам профессора Квиррелла.Глава 33. Темный-темный лорд в темной-темной комнате

На стук откликнулись почти сразу: с двери осыпались запирающие чары и раздалось тихое "войдите". Профессор сидел в глубоком кресле, глядя на горящую свечу, тени от которой прыгали по стенам.

— Блоссом? Что привело вас ко мне? Да еще перед самым отбоем... — голос Квиррелла оставался спокойным и ровным, без всяких заиканий. Забыл от неожиданности? Может быть.

— Необходимость спокойно поговорить.

Не стану притворяться обычным маленьким мальчиком, не тот момент. Усаживаюсь в свободное кресло и явно, можно сказать, показательно, начинаю накладывать заклинания на комнату. Запирающее — на дверь, отвод внимания на нее же, заглушку на периметр. Этого уже нельзя не заметить, поскольку исчезает шум ветра за окном и падает глухая ватная тишина. Квиррелл таращит на меня глаза. Щелчком пальцев активирую еще одно запирающее, блокируя камин.