— А не желает ли господин хороший на товар посмотреть?
Дарен оглянулся, поискав глазами объект звука, а, увидев его, понял, что господин желает, да еще как! Войник жадно созерцал скромную вывеску с несколько пылинок, а затем, решив все-таки не дожидаться ярмарки — такой соблазн был — и прямо тут купить себе нормальное оружие вместо палки-копалки, двинулся мимо зазывалы к хорошей дубовой двери.
— День к лету, — поприветствовал Дар хозяина.
В комнате царил приятный глазу полумрак, два окна, выходящие на оживленную улицу были завешены тяжелыми шторами, а другие два выходили во внутренний двор. На стенах блестели сабли, секиры, клинки, стилеты... В общем все то колюще-режущее, что обычно привлекает внимание входящих. Дарен, естественно, не стал исключением.
— Лето до осени, — ответствовал со смешком хозяин — бородатый мужчина лет пятидесяти, — только так уже лет пять как не говорят.
— Правда?
Мерцернарий обвел рассеянным взглядом комнату и вернулся глазами к ее обитателю.
"А глаза у него жесткие — бывший воин, — подумал Дар, — руку на отсечение дам!"
— Правда-правда, — усмехнулся тот, видимо, что-то подметив для себя в потенциальном покупателе. — Что тебе угодно, молодой человек?
Дар почесал затылок.
— Меч бы мне. Хороший.
— Что в твоем понимании "хороший"?
— А Вы покажите на свое усмотрение, а я выберу, — наклонил голову войник.
— Смотри...
А следующие пол-оборота Дарен потратил на длительные переругивания, ибо хозяин оказался мужиком на редкость въедливым, и вовсе не спешил показывать то, за чем пришел молодой войник.
— Ну все, — разозлился он, — или вы мне сейчас показываете нормальное оружие, или я ухожу и хаю вашу лавку на все стороны!
— Да чего раскричался-то? Не у себя на огороде. Чем тебе этот меч не угодил?
Новенький, блестящий и, казалось, только и ждущий момента, чтобы лечь в чужую ладонь, клинок на самом деле был грубой подделкой под настоящее оружие.
— Тем, что после первого же удара раскрошится, как хрусталь под сапогами! — рычал Дар.
В конце концов, конечно, хозяин сдался и отпер маленькую неприметную дверку, но пока это произошло с Дарена семь потом сошло, если не больше. Он ненавидел глупых людей. А еще больше — упрямых.
"Другое дело! — обрадовался внутренний огонек темной сущности, — уж этим мы наколем, нарежем и повыпускаем внутренности!"
Наверное, его взгляд сразу упал на НЕГО, потому что лишь войник увидел его — так сразу же зазвенел в воздухе радостной струной отзыв меча, казалось — тот сам готов сорваться со стены и лечь в руку Дара.
"Мой, мой!"
Обтянутая черной кожей рукоять, с длинным массивным, но не отяжеленным лезвием, с вереницей заговора на Аршене (Аршен — полузабытый древний единый язык, аналог латыни); в меру блестящий и в меру опасный — идеальный меч. И наверняка очень-очень дорогой.
— Вот этот. — Дарен решительно указал на стену.
— Двадцать пять золотых дэров* (дэр — денежная единица Шатры)! — радостно сообщил хозяин, будто бы только и ждавший этого.
"Сколько?!"
— Не держите меня за идиота. Я таковым не являюсь. Поверьте, я за войну много оружия повидал и могу с точностью сказать, что дороже двенадцати с полушкой даров этот меч никто не купит.
— Дешевле двадцати двух я его никому не продам, — с усмешкой парировал мужчина, запустив пальцы в короткую бороду и с интересом рассматривая собеседника.
— Пятнадцать. Больше вам все равно никто не даст, — небрежно отмахнулся Дар, не собиравшийся тратить на меч больше, чем тот стоил.
— Двадцать.
— Шестнадцать? — наклон головы.
Хозяин лавки хмыкнул, поднял брови и вкрадчиво поинтересовался:
— А ты не охамел?
— Как хотите, скоро ярмарка, я там смогу дешевле купить. — Дарен демонстративно пожал плечами, не опасаясь насчет напускного возмущения хозяина: пока что торг лишь доставлял ему удовольствие.
— Восемнадцать. Мое последнее слово.
— Идет! — сразу же согласился войник.
Он и не рассчитывал купить его дешевле, чем за двадцать золотых дэров.
— У меня пятнадцать заросских злотов.
— Плевать. Золото — будь хоть в пушечном ядре — все равно золотом остается, — проворчал хозяин, снимая покупку, — ножны брать будешь?
Дар покосился на объект обсуждения.
— Да, пожалуй.
— Тогда еще один дэр.
— Не страшно.
В общем, расстались оба человека усталые, но обоюдно довольные сделкой. Хозяин оружейной лавки сможет, наконец, купить жене "то самое колечко с изумрудом", а у войника еще оставалось без меры на постой.
Гостильни, к слову, в Эль-Шарре были почти как на подбор чистенькие и почти без вездесущих клопов, но и стоили соответственно. А в дешевый кабак, от которого за версту несло перегаром, Дар идти поостерегся. Лучше переплатить на четверть злота, чем терпеть неудобства, верно? Особенно, когда средства позволяют не оглядываться на мелкие расточительства. Хотя мелкими смог бы их назвать лишь тот, кто никогда в жизни не зарабатывал своим трудом, ибо переплата в два раза еще ни одного хозяина кошелька не обрадовала.
— Ну, что Вы хотите, господин мерцернарий, — разводил руками хозяин заведения, глядя исподлобья на хмурого Дарена, — скоро Ярмарка, только эти комнаты и остались, делались-то для знатных вельмож.
И ведь ни с чем тут не поспоришь! Прав был хитрый мужичок, правее всех правых. Да только не хотелось войнику спать в двуспальной кровати да еще с сомнительного рода барышней, которая стояла неподалеку, скрестив руки в перчатках на груди. Нет, женоненавистником он не был, но всю ночь промаяться без сна, думая исключительно о приличиях и о ширине кровати, ему совсем не улыбалось.
Госпожа ар-Тэсс, к слову, тоже отнюдь не рада была новоселу, ибо выглядел Дарен после дороги, мягко сказать, помято, а уж про запах и говорить нечего было. Правда, мало кто знал, что ей и не в таких условиях приходилось ночевать, но на сегодняшний день барышня настолько привыкла к удобствам, что лишаться их из-за сомнительного вида вояки не собиралась.
— Ну хотя бы кровати раздельные занесите! — еще больше нахмурился Дар.
— Да как можно, господин мерцернарий? У нас тут, по-вашему, столярная мастерская?
А вот это он зря. Хамов Дар не любил. Особенно в нынешнем состоянии: обросший щетиной, грязный, с растрепавшейся сальной косой и с перекошенным лицом от еле сдерживаемого звериного рыка.
— А вот это, милейший, уже Ваша проблема, — ласково проворковал он, хотя от этих нежных ноток даже госпожа ар-Тэсс отошла на несколько шагов дальше, — иначе просто разрублю ее пополам. Держите свои дэры.
И швырнул деньги — эдак небрежно, чтобы под легким плащом как бы невзначай успела сверкнуть для любопытных глаз рукоять меча. А то как у кого возникнет ложное представление о дееспособности и вооруженности заезжего мерцернария?
— Да, еще бадью с горячей водой и...
— Девочку — спинку потереть? — заискивающе улыбнулся хозяин, видимо, оценив этот красноречивый жест.
— Вообще, я хотел попросить не беспокоить меня, — ухмыльнулся войник, — а спинку... сам как-нибудь справлюсь.
Сил на воркование и тем более на любовные похождения не осталось ни капельки.
— Леди ар-Тэсс, полагаю?
Знакомство должно было состояться сейчас же, так как потом у Дара на него не останется ни сил, ни времени, ни, тем более, какого-либо желания. Тем более, что она из благородных...
Дама сухо кивнула.
— Прошу Вас потерпеть мое общество несколько суток. Смею заверить, я буду невидим и неслышим. Вы ведь не откажетесь от прогулки по городу, пока я буду... хм... приводить себя в порядок?
Барышня хотела было возмутиться, и даже уже открыла рот, но наглый войник ее тут же опередил:
— Нет? Ну, вот и славно. Обещаю, леди, через оборот наша комната будет в Вашем полном распоряжении.
И помчался наверх по лестнице, сжимая в руке ключ.
А госпожа ар-Тэсс, кинув вслед хаму испепеляющий взгляд, все-таки пошла в город. И, как оказалось, не зря.
Уже на втором повороте леди заметила, что за ней следят. И притом весьма умело. Нет, женщина не обольщалась на свой счет, понимая, что слежка, в общем-то, вовсе не за ней. Скорее, за предметом ее поисков. Впрочем, ар-Данн упоминал вскользь, что не одни они, эдакие умники, сподобились обнаружить негласное. Вот только забыло начальство предупредить, что на это дело послали Теней. А зря. Ибо именно за этими воинами и закрепилась слава убийц. Говорили, что Тени даже не видят тех, кого убивают. Люди-без-сердца. Да и люди ли?..
Леди Уррина ар-Тэсс зябко передернула плечами из-за пробежавшего по спине холодка.
Свидетелей, естественно, как и потенциальных соперников, у Теней не входило в привычку оставлять в живых.
Дарен, окончив умывально-оттирательные процедуры, спустился в общий зал, чтобы поесть, выпить кружку отвратной разбавленной биры, после чего как раз появится настроение еще вполне себе миролюбиво напомнить хозяину гостильни о том, что в их с госпожой ар-Тэсс комнате до сих пор стоит одна кровать.
К слову, данная мера принесла свои плоды: кровати принесли всего лишь через оборот, еще и извинившись перед "господином мерцернарием". И Дар, бросив взгляд на запылившуюся ленту в петлице, решил все-таки ее снять, ибо теперь существовала реальная опасность попасться властям, чего ему, Дарену, просто категорически не хотелось.
И все бы было просто замечательно, если бы ночь не сыграла с ним злую шутку, а неожиданной и, главное, нежданной "сожительнице" не преподнесла такой шикарный подарок.
Дар уже упал в рунную вязь снов на грань ведомого и невидимого, когда амулет, висевший у него на груди, свесился в сторону. Лунный блик упал на бирюзовый камень и отразился от его поверхности, мазнув синим цветом по лицу леди Уррины. Она мгновенно открыла глаза и... просто не поверила своей удаче.
— Слеза судеб... — прошептала женщина и сглотнула: в горле мигом пересохло.
Ее отправили рыть землю носом, чтобы найти этого наемника, а он — тут как тут, сам пришел прямо ей в ручки. Теперь бы придумать, как заманить его к графу... А там, наверняка ее будет ждать неплохое повышение. Да и мысль каждый день делить с ним брачное ложе прельщала леди все больше и больше с каждым годом. Тем паче, что неугодную жену граф отравил еще два вятка назад.
То-то, наверное, хлопала в ладошки Моарта, посылая Дару сны: один слаще другого. И войник спал, спал крепко и сладко, будто бы и не замечая опасности, нависшей прямо над ним с окровавленным кинжалом...
Утро принесло с собой новый день: теплый и солнечный. Рассвет как всегда поднял Дарена с кровати и направил в ту сторону, откуда шел запах еды. Леди Уррина еще изволила почивать, отвернувшись к стенке, и Дар, прибрав постель, поспешил ретироваться до ее пробуждения.
Ярмарки он решил не дожидаться, справедливо полагая, что теперь делать там ему нечего, а потому сразу же направился в сторону княжьего двора.
По главной улице Эль-Шарра конникам проходить запрещалось, но вести коня в узде не считалось зазорным. Погода радовала солнцем и чистым небом всех: и богачей, и нищих, и, что самое интересное, даже не собиралась делить тепло на две неравные части.
Княжеский дом Дар заприметил сразу же и, не раздумывая больше ни волны, направился прямо к нему.
— Кто таков? — суровый голос ворвался в голову, переполненную мыслями различной степени горечи.
Дар повернул голову: чуть слева от него стоял не молодой уже войник, рука которого пока что только покоилась на эфесе меча. Войник был уверен, что он не единственный, и в сомнении почесал затылок. С одной стороны, можно было сказать правду без всяких опасений: но где гарантия, что княжеский сынок не забыл его за пять лет, да и тот старик-лекарь говорил что-то о том, что он пропал... С другой — соврать без последствий вряд ли получится. Один из удельных князей Шатры — это вам не шухры-мухры.
— Мы воевали вместе с сыном вашего князя. Я бы хотел видеть его.
Охранник смерил путника подозрительным взглядом, а затем тяжело вздохнул.
— Я бы посоветовал Вам, молодой человек, мимо ехать. Не нарывайтесь.
— Не могу, — отрезал вдруг Дар. — Я должен...
А, собственно, что должен? Он мысленно ругнулся.
— Дело Ваше.
"Ну вот войдешь ты сейчас к князю, и что скажешь? — вопрошал войник сам у себя, — добрый день, ваша светлость, я бы хотел видеть вашего сына, пропавшего без вести?"
А прямо за высокими воротами оказался сад потрясающей красоты. Цвели буйным цветом георгины, раскрывались бархатцы, липовки испускали дурманящий запах патоки, виноградная лоза крепко увила деревянный каркас, мелкие пылянники белыми бусинками усыпали траву: будто какой-то шутник, забавляясь, просыпал жемчуг.
Но Дарен ничего этого не видел за мрачными мыслями и широкой спиной мужчины, приковавшей его взгляд.
— Мой князь!
Боги!.. Те же золотисто-пшеничные волосы, та же осанка, тот же гордо вздернутый подбородок... Будто из одной формы отлили.
— Чем обязан? — мужчина оторвался от седлания черного жеребца и повернулся лицом к наемнику.
Дар сглотнул и спешно склонил голову.
— Добрый день, ваша светлость.
Тот поднял взгляд к небу и кивнул:
— И впрямь: добрый.
Наступила неловкая пауза. Где-то неподалеку в яблоне свили гнезда нахальные трясогузки, и сейчас, судя по звукам, один самец явно нарывался на драку. Бесстыдники то и дела вспархивали над ветками и бросались друг на друга; где-то глубоко из кроны деревьев за ними наблюдала молодая самочка.
Но стоявшим около этой яблони не было дела до природы, как ей, в общем-то, не было дела до них.
— Мое имя Дарен. Вряд ли оно Вам что-то скажет... — Дарен на пылинку замялся, — мы воевали вместе с Вашим сыном. После... одного случая мы не могли поддерживать связь. А недавно до меня дошли слухи, что он...
Дьябол, и откуда это проклятое заикание?! Не мальчишка уже — воин! Вот растекся соплей! Дар с досадой отвесил себе мысленный подзатыльник: лучше бы, конечно, осязаемый, всяко больше пользы будет, но сейчас и такой сойдет.
Но договорить войник не успел. Князь сощурил глаза — в них блеснул холод серой стали, — а затем медленно произнес:
— Вы верно ошиблись. У меня только один сын.
И, снова повернувшись спиной к застывшему Дару, его светлость стал застегивать потник на коне. Дальше продолжать разговор было бессмысленно, и даже чревато неприятностями. У сильных мира сего могут быть свои заморочки, но, Моарта побери всех и вся, какого рыжего дьябола от этих чудачеств страдают простые люди?!
— Премного благодарен, — сквозь зубы ответил войник и быстро направился к выходу, даже не замечая еще одного охранника, следовавшего за ним по пятам.
Но, видно, непокойная Нородж все-таки смилостивилась над горе-путником и решила подарить ему шанс — крохотный, ничтожный, но все таки шанс.
Конец серой улицы как раз сворачивал в самый подозрительный переулок, где даже средь бела дня ставни были наглухо закрыты, а редкие (вряд ли чистые на руку, ногу и все остальные части тела) жильцы предпочитали полумрак комнаты солнечному свету. Одна зловредная тетка, правда, попыталась вылить таз с обмылками Дару на голову, но тот вовремя отклонился: лишь по сапогу тонкая струйка пробежала. Поворачивать путник не спешил: в злачных районах ребята работают порой проворнее Тайной службы его величества.
