Влюбленные в море

Девушка глянула на руки. И вправду, запекшаяся уже, отваливается корочкой. Кровь. Поранилась, когда ухватилась за раму в окне или прыгала наземь, удерживая равновесие ударом ладоней о мостовую.

— А, это. Стекла много было.

— Чита, какого еще стекла?! Во что ты опять ввязалась?

— Братец, не шуми. Я устала, разочарована в людях и вообще, хочу пить. Сеньор Сорменто, — окликнула она кока, — сварите, пожалуйста, кофе. И рому добавьте. Побольше.

— Ничего не хочешь объяснить?

Рядом остановился старпом, так же заинтересованно разглядывая капитана.

— Хочу, братец, хочу. Через пятнадцать минут в моей каюте. И вы, мистер Нэд, тоже.

Улыбнулась благодарно Унати, прошагала по палубе, чувствуя на себя взгляды членов команды. Едва закрылась дверь, выдохнула устало и начала стягивать пыльную одежду. Штаны, рубашка, колет, сапоги полетели в угол, девушка как есть, голая, упала на кровать, охлаждая кожу прохладой простыней. Мир отодвинулся далеко-далеко, сделался милым пушистым котенком, совершенно не страшным.

Через несколько долгих минут покоя нащупала чистую смену белья и быстро, по-походному, оделась.

Мужчины сидели хмурые. Девушка рассказала о дневных похождениях, заслужив от брата выговор. Не столько за то, что искала сеньора этого, сколько за нежелание делиться планами. Устав его слушать, Чита прервала брата раздраженной тирадой в том духе, что чем обсуждать ее глупости и безответственность, лучше решать, что делать дальше.

— Я вот чего не понимаю: мистер Хоук просил найти сеньора Кальяреса. Никак бы не подумала, что пошлет он меня в пристанище врага.

Старпом двинул плечами.

— Твой мистер мог ошибиться в выборе друга. Да и речи о том, что Кальярес этот друг, не шло, так ведь?

— Так, но... я не знаю.

— А ты не считаешь, что сеньор книгопечатник мог пожелать захватить тебя, считая врагом и подозревая, что ты можешь скрывать что-то о местонахождении мистера Хоука?

Девушка воззрилась на брата. Нахмурила брови, но была вынуждена признать, что данная версия кажется наиболее правдоподобной.

— Мистер Нэд, проследите на всякий случай за боеспособностью вахтенных. Вдруг кто из любопытствующих решит заглянуть в гости. Вряд ли, но кто ж знает. Энрике, за домом кто-нибудь следит?

— Да, Марко там, где вас держали, Мануэль неподалеку от дома губернатора.

— Хорошо. Пусть. А сейчас... сеньоры, не могли бы вы оставить меня в покое, я хочу спааааать.

Она двинула челюстью, сдерживая зевок.

— Сейчас?

— И ни минутой позже.

Чита встала, вынуждая мужчин прервать беседу и засобираться к выходу.

— Ужинайте без меня.

— Давно уж.

— Да? Тем лучше. Доброй ночи, сеньоры.

Перед тем, как закрыть дверь, девушка вдохнула жадно свежий воздух, взгляд обратился к темному небу, пробежался по палубе, освещенной парой фонарей, задержался на вахтенном, вычищающем грязь из-под ногтей складным ножом. Подумалось, что неплохо бы искупаться, но лень победила. Зевнув еще раз, Лючита задвинула засов.

Спать, не раздеваясь, было привычно, но в этот раз захотелось простора. Одежда осталась лежать кучкой рядом с кроватью, ночную рубашку она надевать не стала и как есть юркнула под одеяло.

Сон пришел сразу, побеждая и недавнюю вспышку активности, и бодрость от выпитого кофе. Сон беспокойный — как следствие отнюдь не мирного дня. Во сне им с Унати убежать из дома сеньора книгопечатника не удалось, была драка, скорее избиение даже. Негра, сильного и выносливого, завалили и забивали шпагами и ножами, а ее хватали, затыкая рот, и тащили куда-то, тащили...

...затыкая рот, хватали чужие руки, путали в одеяле и тащили...

Девушка брыкнулась раз, другой, попыталась отмахнуться, но кисти оказались будто скованными, шею что-то сдавило, мешая спокойно дышать, в уши вполз раздраженный шепот: "пинается, сучка!" В ужасе она дернулась и распахнула глаза.

В полутемной комнате видно плохо, если не сказать не видно совсем. Над кроватью навис силуэт чернее ночи, но не дух вовсе, а человек из плоти и крови, с запахом лука изо рта. Еще один или двое держат ноги и руки, а этот придерживает голову, пытаясь запихнуть в рот какую-то тряпку.

Лючита ткнулась носом в подушку, уворачиваясь от широких ладоней, завизжала и сама удивилась мельком, что она так умеет. Выходка не осталась безнаказанной: первый удар, короткий и злой, пришелся в живот, второй пощечиной обласкал левую щеку. На языке стало солоно, девушка дернулась, пытаясь вывернуть руки из захвата, но их закрутили так, что зашипела от боли. Острые зубки впились в ладонь, что закрыла вновь рот. Крикнула, насколько могла сильно, но вопль захлебнулся на середине. От очередного удара помутнело в глазах, появился в ушах звон. Как сквозь вату донеслось:

— Сссука! Она всех тут перебудит.

— Надо было придушить слегка и тащить...

Пальцы на шее сомкнулись удавкой, нападающие решили исправить оплошность. Лючита движением, страстным в своей отчаянности, выдернула руку и ткнула перед собой. Раздался вскрик, пальцы с шеи исчезли. Девушка, пользуясь успехом, ударила наугад еще и едва успела отвернуть голову, так что ответный удар пришелся не по лицу, а позади уха, смягченный всклокоченными волосами.

Противник зарычал, перевернул одним движением на живот, руки быстро заломили назад и начали связывать, как дверь вздрогнула. Засов выдержал, но удары повторились, стали сильнее. Мужчина ругнулся, Лючита почувствовала, как отрывается от кровати. Все перевернулось, девушка охнула, когда ее отнюдь не нежно водрузили на плечо и понесли. Мир раскололся вновь, когда тело под ней вздрогнуло и начало падать, а вместе с ним и она.

Каюта подозрительно быстро наполнилась тенями, быстрыми и злыми, послышался знакомый возглас: "всех не убивать!". Звон металла, крики, чьи-то руки, терзающие веревки на запястьях, свет, режущий глаза, этот свет...

Лючита сощурилась, перед ней мелькали лица: братец, Беккер, Бартемо, Васко с Уберто, проникшие в окно. Последний приблизился, приподнял, кутая бережно в одеяло, и тогда лишь девушка поняла, что она сейчас словно в момент рождения — нага и в крови.

— Живы? — спросила она, оглядывая мутным взором противников.

— Не все, — смущенно признался рыжий иртанец.

— Пошлите за доктором, сеньором Бри, — велела девушка. — Живых связать и в трюм. Мне воды для умывания и... кто-нибудь, помогите одеться.

Она попыталась улыбнуться, но скривилась от боли.

Вскоре уже сеньорита Фелис, капитан столь юная, но уже не столь прекрасная, сидела в прибранной наскоро каюте, куталась в одеяло, накинутое поверх штанов и рубахи, пила обжигающий кофе и держала совет.

— Не знаю, что им от меня нужно, — бормотала Лючита.

— Так может, их самих спросить? — предложил мистер Нэд.

Девушка кивнула, мол, ведите.

Пленников оказалось двое, третий лежал в мешке за бортом, на дне. Один из нападавших был ранен, кто-то из матросов заехал в пылу драки ножом под ребра. Сейчас мужчина этот хрипел, истекая кровью, второй же дерзко вскидывал брови, словно не понимая, где он и почему тут находится. Говорить ни тот, ни другой не желали. Угроз они будто не слышали, а в ответ на удары выкрикивали проклятия, всего лишь — и ни слова о том, кто и зачем послал их сюда.

— И ладно, — выпалила Лючита. — За борт обоих.

Беккер, что приготовился уже ударить пленника в бок, остановился, недоуменный взгляд обратился на капитана. Голос ее стал ледяным.

— Да-да, вы не ослышались. За борт. А что с ними делать еще, если не говорят?

— Но мы же хотели...

— Нерешительные вы, мужчины.

Со вздохом, преувеличенно усталым, подняла пистолет. Выстрел оглушил ненадолго, и в последующей тишине слышно было лишь, как рухнуло на палубу тело, более не живое.

— Пистолет! — потребовала Лючита.

— Чита, может, не стоит? — с сомнением протянул Кортинас.

— Эта тварь била меня, — с холодной яростью произнесла девушка. — Ты ему это простишь?

— Нет.

— Пистолет.

Энрике выудил из-за пояса оружие, протянул рукоятью вперед. Взгляд пленника заметался.

— Ты... она не посмеет! — взвизгнул он.

Заорал еще что-то насчет того, какая она стерва и негодяйка, и что подохнуть ей надо немедленно, и... пожелания его прервал выстрел. Почти сразу же раздался вопль. Пленник завалился набок, завизжал, суча здоровой ногой и поджимая раненую. Руки, связанные за спиной, явно мешали.

— Пистолет.

Получив заряженное оружие, девушка стряхнула с плеч одеяло и стремительно подошла к мужчине, еще недавно нападавшему, а сейчас поменявшемуся с ней ролями. Сгребла за ворот, дернула, приподняв голову.

— Зовут как?

— Т-тарбен Брент, — пробормотал он.

— Жить хочешь?

И дуло перед лицом.

Тот заныл и кивнул.

— Расскажешь им все?

Пленник снова кивнул, глядя с ужасом в сумасшедшие глаза девушки.

— Забирайте.

Она отпустила, встряхивая руку брезгливо. Глянула сверху вниз, произнесла задумчиво:

— Или пристрелить тебя...

— Ааааа! Уберите от меня эту безумную! — завопил пленник.

— Безумную?

Лючита вновь хищно прицелилась, но почувствовав на плече руку, позволила раненого поднять и унести. Едва лишь он скрылся за дверью, голова ее поникла.

— Выйдете все. Все! — поторопила она матросов, выволакивающих за порог труп.

Подойдя к столу, она прислонилась к краю. Последним шел Уберто, странный молодой человек из Жемчужной Гавани. Задержался в дверях, глянул на капитана, да и остался.

— А, это ты, — пробормотала Лючита, встречаясь с ним взглядом. — Как же мне холодно, Уберто... там не осталось кофе еще? Нет? Как же холодно...

В распахнутое настежь окно влетел ветер, хоть как-то освежающий душную атмосферу. Юноша подошел ближе, обнял за плечи, сначала неловко, опасаясь гнева, а после прижал дрожащую девушку к груди.

Капитан, юная и хрупкая, всхлипнула и уткнулась носом в рубашку матроса.

Глава 7

— Вы согласны на наши условия?

Мужчина стиснул челюсти, явственно послышался скрежет зубовный. Представлял ли этот человек, Хавьер Фрэскуэло, деятельную сторону "таинственной силы" или нет, капитан Ла Кантары не знала. Но выглядел он внушительно.

Крепок и широк, силен той хищной, звериной силой, которая бывает у людей, по природе своей диких. Речь с сильным оттенком местного говора, который в ходу даже больше хистанского. В жилах яркий коктейль, предки его даже не двух рас, а скорее трех — белой, красной и черной.

— Если мы начнем искать вашего человека, это может стать опасным для нашего дела.

— Значит, деньги вам не нужны? — вопросила Лючита. — Странно.

Мужчина заиграл желваками, лицо стало совсем жестким.

— Вы полагаете, нас можно купить?

— Даже и не думала. Всего лишь хочу вернуть часть того, что вы хотели бы считать своим. Конечно, не просто так! В обмен на жизнь и свободу мистера Хоука. Не думаю, что для вас это будет чем-либо чересчур сложным.

— Вы слишком молоды, чтобы что-то понимать.

— А вы слишком самонадеянны.

— Хе. Вы не боитесь, что просто не выйдете отсюда, сеньорита Фелис? И ни брат ваш, ни команда не помогут. И мы возьмем все причитающееся сами, без вашего на то разрешения.

Собеседник подался вперед, девушка поняла, что смотрит он на синяки ее, отнюдь не красящие лицо, яркие еще пару дней назад, а сейчас побледневшие. Не увидела, а скорее почувствовала, как напрягся Энрике, сидящий в кресле по правую руку от нее. Ладонь дернулась, желая лечь на рукоять пистолета, но Чита сдержалась, лишь подняла горделиво подбородок.

— Сеньор Фрэскуэло, вы полагаете, меня можно запугать? Пустое дело. Ваши люди мертвы, все, кроме известного вам сеньора Брента. А я здесь, жива и здорова. Неужели вы думаете, что я пришла бы сюда, сама, не придумав достойного ответа на подобные ваши мысли?

Битва взглядов, холодные полуулыбки. Напряжение разливается в воздухе, едва не звенит, противники ждут, пока кто-нибудь выкажет слабость, но этого не происходит, и сеньор откидывается на спинку кресла, бормоча, что в сердце этой женщины больше смелости и хитрости, чем у иных мужчин.

— Хорошо. Мы попробуем сделать то, о чем вы просите. Гарантий никаких, сами понимаете.

Девушка улыбнулась нахально.

— Я в вас верю.

Встала, загромыхали, отодвигаясь, стулья.

— Полагаю дело решенным. Доброго вечера, сеньоры.

Кожаный мешочек с изумрудами в виде задатка остался лежать на столе. Остальное предполагалось отдать после освобождения мистера Хоука.

У дверей уже девушка обернулась.

— Кстати, забыла сказать. Ваши люди вас предали. После захвата королевских судов они не намеревались возвращаться в Картахену.

— Не верю.

Девушка пожала плечами.

— Ваше право. Мы допрашивали пленников. Оба судна, Прима и Красотка Сью, под инглесскими флагами направлялись к проливу. Добыча оказалась слишком велика, чтобы делиться. Советую присмотреться к союзникам, деньги портят людей. Адьос, сеньоры.

Двери за ними закрылись, Кортинас зашипел:

— Чита, дорогая, зачем ты им это сказала?

— Братец, мы же хотим, чтобы они нашли мистера Хоука. Пусть думают. Тем более, я им не доверяю.

Под ноги легли камни мостовой, потянулись улочки Картахены. Лючита подумала, что за город-то это такой, который под маской тепла и радушия хранит тайны и кипучие страсти. Похитители мистера Хоука, путешественника, писателя и пирата, связанные как-то с властями города. Это раз. Странный сеньор Кальярес, книгопечатник и библиотекарь. Это два. Заговорщики, как назвал их Кортинас, "республиканцы", к числу которых принадлежит и сеньор Фрэскуэло. Это три. И третьи эти явно замышляют что-то, опасное, амбициозное и совсем-совсем неприятное, во что ввязываться вовсе не хочется.

"Да, — решила она, — освободить мистера Хоука и уходить отсюда подальше"

Город не казался теперь таким уж приятным. Пять дней насыщенностью событий отношение к нему изменили.

На борту Ла Кантары ожидал сеньор Стоун. Беседовал с мистером Нэдом на палубе, поглядывая время от времени на пристань, и когда показались на ней капитан с братом, явно обрадовался. Поздоровался коротким кивком с Кортинасом, поцеловал ручку Лючите. Проговорил задумчиво:

— Сеньорита Фелис, не знаю, обрадует это вас или нет, но вашу жизнь оценили не меньше, чем голову инглесского пирата Джона Кривого Зуба, покойного ныне. Возможно, вас покоробит сравнение...

— Питер... с меня достаточно на сегодня загадок. Не заводите хоть вы.

— Конечно, милая леди. Мне предложили хорошие деньги. За вас. Живую, заметьте.

— Это меня несказанно радует, — с раздражением в голосе отозвалась девушка. — Кто?

— Не знаю, первый раз этого человека видел. Подозреваю, что и последний. Невзрачный, вы бы такого и не заметили. Подошел, когда я обедал, положил конверт на стол и так же молча ушел. Все. В письме сумма и имя: Мария Лючита Альтанеро де Контильяк, прозванная сеньоритой Фелис.

Девушка замерла на миг, отвыкнув от звучания собственного полного имени. Потеребила край рубашки.