Тем более что СНК хотя и подчинялся Свердлову как председателю ВЦИК, но не совсем. Так, конституция РСФСР от июля 1918 года хотя и предполагала что ВЦИК вправе отменить или приостановить всякое постановление или решение СНК (то есть Ленина), и 'Все постановления и решения СНК, имеющие крупное обще-политическое значение, представляются на рассмотрение и утверждение ВЦИК', но — во-первых, кто определяет важность решения — не сказано, к тому же в том же пункте есть примечание 'Мероприятия, требующие неотложного выполнения, могут быть осуществлены Советом Народных Комиссаров непосредственно' — то есть СНК Ленина может по сути выставить любое решение и затем поставить ВЦИК Свердлова перед фактом, и не факт, что ВЦИК его опротестует — все-таки негоже, когда правая рука делает что-то, о чем не ведает голова — это уже вредит репутации самой головы, а в окружении врагов только и не хватает что демонстрировать внутренние разногласия.
Возможно, так вышло и с Постановлением СНК о Красном терроре от 5 сентября 1918 года, вышедшем в ответ на разраставшийся Белый террор. Так, казаки атамана Анненкова в начале сентября 1918 года убили более полутора тысяч крестьян в Славгородской уезде Алтайской губернии — крестьяне подняли восстание против насильной мобилизации в войска Временного Сибирского правительства, и Анненков жестоко расправился с восставшими — почти сотня делегатов крестьянского съезда была вытащена на площадь Славгорода, изрублена шашками и свалена в общую яму, в окрестных деревнях вешали не только мужчин, но и их жен и даже детей, все проходило под лозунгом 'Нам нет никаких запрещений! С нами Бог и атаман Анненков, руби направо и налево!' (всего же за время Гражданской только демократические силы банды Анненкова сожгли десятки сел и убили тысячи человек). В Майкопе генерал Покровский в начале третьей декады сентября устроил так называемую Майкопскую резню, в которой погибло примерно две с половиной тысячи человек. После таких эпизодов удивительно, как казаки вообще остались живы — хоть сколько-то. И таких полевых командиров в белом движении были десятки, их зверства не выдерживали даже союзники — один американский офицер после доклада Гревсу о действиях колчаковских войск под командованием генерала Иванова-Рынова в конце добавил — 'Ради бога, генерал, не посылайте меня больше с такими поручениями! Еще бы немножко — и я сорвал бы с себя мундир и стал бы спасать этих несчастных'.
В общем, пусть слегка и запоздало, красные тоже приняли постановление о начале своего террора. Постановление было принято СНК на основе доклада председателя ВЧК, то есть Дзержинского, и подписано тремя наркомами — Народный Комиссар Юстиции Д. Курский, Народный Комиссар по Внутренним Делам Г. Петровский, Управляющий Делами Совета Народных Комиссаров Вл. Бонч-бруевич. Подписи Свердлова нет. Хотя Петровский — посидел в Туруханском крае, где и Свердлов — собственно, оба и отбывали срок в селе Монастырское (переименовано в Туруханск в 1924 году, старый Туруханск стал Старотуруханском) — то есть люди не чужие, но вот с обретением власти их пути-дорожки разошлись.
Этот же Петровский — наркомвнудел — продублировал это приказом о заложниках:
'Убийство Володарского, убийство Урицкого, покушение на убийство и ранение председателя Совета Народных Комиссаров Владимира Ильича Ленина, массовые десятками тысяч расстрелы наших товарищей в Финляндии, на Украине и, наконец, на Дону и в Чехо-Славии, постоянные открываемые заговоры в тылу наших армий, открытое признание правых эсеров и прочей контрреволюционной сволочи в этих заговорах, и в то же время чрезвычайно ничтожное количество серьезных репрессий и массовых расстрелов белогвардейцев и буржуазии со стороны Советов, показывают, что, несмотря на постоянные слова о массовом терроре против эсеров, белогвардейцев и буржуазии, этого террора на деле нет. С таким положением должно быть решительно покончено. Расхлябанности и миндальничанию должен быть немедленно положен конец. ...'
Ну да — к осени 1918 стало ясно, что с офицерами и прочей контрой по другому и никак — их отпускают под честное слово, а они — за старое, так как видят, что большевики хотят все решить согласием, чуть ли не полюбовно — все-таки они собирались строить светлое будущее, не следует его марать большой кровью. Но контра приняла это миролюбие за слабость. Огромная ошибка.
С выходом этого постановления СНК Свердлову надо было срочно возвращать ситуацию под контроль, поэтому временное устранение Дзержинского от рычагов тоже было важным делом. Он только-только — 22 августа — был снова возвращен на пост председателя ВЧК, как в конце сентября Свердлов отправляет его в Швейцарию — официально — полечиться, а неофициально ... Дзержинский прибыл туда в октябре, а в ноябре в Австро-Венгрии и Германской Империи вспыхивают революции. Хорошо отдохнул.
Вернулся в конце октября, а пока его не было, в верхах развернулась деятельность по изменению самой ЧК. Началось со статьи 'Нельзя миндальничать', опубликованной в Еженедельнике ВЧК — там один из работников губернской ЧК — то ли засланный казачок то ли просто дурак — написал что зря просто так выпустили Локкарта — британского дипломата — надо было его пытать, вытянуть всю подноготную устроенного им заговора и потом замочить. Во ВЦИК от таких заходов охренели, отметили 'помня, что борьба с контрреволюцией приняла формы открытой вооруженной борьбы, в которой пролетариат и беднейшее крестьянство не могут отказаться от мер террора, Советская власть отвергает в основе, как недостойные, вредные и противоречащие интересам борьбы за коммунизм меры, отстаиваемые в указанной статье', назначили комиссию в составе Каменева, Сталина и Курского для ознакомления с деятельностью ВЧК, заодно назначили комиссию по выработке положения о чрезвычайных комиссиях — под председательством Свердлова, хотя Дзержинский все-таки успел поучаствовать — Ленин уже выздоровел и отследил этот момент, вовремя вернув главного чекиста, чтобы его без него не женили. Так что 2 ноября вышел декрет ВЦИК о всероссийской и местных ЧК, только подтверждавший сложившееся к тому моменту положение дел. ВЧК так и оставалась органом СНК — то есть под Лениным, члены местных ЧК назначаются местными же исполкомами советов, а председатели местных ЧК — избираются также местными исполкомами, но утверждаются ВЧК. Ленину удалось сохранить под собой хотя бы часть силовых структур.
А то раньше — в 1917 — была создана только ВЧК при СНК, в январе 1918 разграничили полномочия — отныне ВЧК занималась только розыском, пресечением и предупреждением преступлений, а судопроизводство вела Следственная комиссия при Ревтрибунале. Сама ВЧК могла накладывать такие наказания, как 'конфискация, выдворение, лишение продовольственных карточек, опубликование списков врагов народа'. К — Кровожадность. Еще бы вывешивали фото контрреволюционеров на доску 'Они позорят наш район'.
Хотя вскоре пришлось расширять полномочия — 21 февраля СНК выпустил декрет 'Социалистическое отечество в опасности !', согласно которому 'Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления.' Не встречал ни одной оставшейся на историческом горизонте страны, в которой не делали бы подобного же в критической ситуации. Впрочем, и тут ЧК была лишь одной из организаций, которая должна была заниматься расстрелами указанного элемента. И она этим занималась. Так, в одном из дел 'По постановлению Всероссийской Чрезвычайной комиссии при Совете Народных Комиссаров по борьбе с контрреволюцией, саботажем и спекуляцией в ночь на 22 марта были расстреляны Рожден Семенович Гигашвили и Виктор Ефимович Джикидзе за убийство, торговлю водкой и покупку оружия, принадлежащего Республике. Кроме того, были расстреляны за вооруженное вымогательство, продажу оружия, принадлежащего Республике, и дикий разгул заведующий штабом по сформированию маршевых отрядов Красной Армии Сергей Семенович Яковлев, его помощник Василий Ларионович Герасимов, писарь того же штаба Семен Александрович Абрамов и служащий меблированных комнат Павел Павлович Федотов.' Вот они — 'жертвы большевистского режима'.
ГЛАВА 15.
Ну и далее — подборка выдержек из документов 'кровожадного' ЧК за 1918 год:
'Всех грузин, замешанных в деле и в торговле спиртом, отправить этапным порядком на родину.'
'Кокаиниста Н. Алексеева направить в больницу для нервнобольных. Аптекаря Гайгала, продававшего кокаин, выселить из Москвы, передав аптеку городу.'
Да, недаром перестройщики ополчились на чекистов — своими действиями последние мешали планам по стрижке бабла и массовой наркоманизации народа — подавали контрпример излюбленной англо-саксонской политике в других странах. Поэтому чекистов просто кровь из носу требовалось смешать с грязью. Что, повторю, было непросто — мешали чекистские документы наподобие таких:
'Инструкция для производящих обыск и дознание
1. Оружие вынимается только в случае, если угрожает опасность.
2. Обращение с арестованными и семьями их должно быть самое вежливое, никакие нравоучения и окрики недопустимы.
3. Ответственность за обыск и поведение падает на всех из наряда.
4. Угрозы револьвером и вообще каким бы то ни было оружием недопустимы.
Виновные в нарушении данной инструкции подвергаются аресту до трех месяцев, удалению из Комиссии и высылке из Москвы.'
'Из протокола заседания ВЧК о злоупотреблениях некоторых сотрудников ВЧК
Слушали:
22. Доклад тов. Дзержинского об учиненных в ночь на 5 апреля безобразиях людьми из отряда Полякова, когда один из них был задержан пьяным и один арестован на улице за стрельбу в извозчика, причем последний был ранен.
Постановили:
22. Отряд расформировать, поручить Секретариату совместно с товарищами Черновым и Евсеевым произвести строжайшую выборку из людей отряда; непригодных удалить, виновных и преступных предать суду, остальных причислить к общему отряду Комиссии, причем состоявших в отряде Полякова не назначать в качестве разведчиков.'
— все пытались сохранить руки чистенькими, не знали как дети и внуки их последователей будут их замазывать, чтобы обелить своих предков.
Но сохранить руки чистыми никак не получалось — все время выявлялись стяжатели:
'4. Доклад тов. Дзержинского о результатах деятельности Ликвидационной комиссии, ездившей со специальным назначением в Петроград.
Из доклада выясняется, что обвинения, возводимые на комиссию о содержании в Петрограде под арестом до сих пор еще не допрошенных, касаются не столько ВЧК, сколько Комиссии Урицкого, причем Ликвидационной комиссии удалось выяснить странный факт освобождения Петроградской комиссией преимущественно лиц состоятельных, в то время как бедняки сидели под арестом, и лишь с приездом Ликвидационной комиссии освобождено было около 30 чел. из них.'
Хватало среди критиков и 'эффективных менеджеров':
'Другое обвинение, возводимое на ВЧК, что она занималась и вела дела маловажные и 'негромкие', объясняется исключительно различием в тактике и способах борьбы с преступностью: в то время как Комиссия Урицкого едва ли не намеренно допускала совершаться преступлениям, после чего уже проявляла активность своих действий, ВЧК, ставила всегда, как ставит и теперь, своей целью предупреждение преступления, что, разумеется, в смысле внешнего эффекта производит меньше впечатления, по существу же дает несравненно большие результаты. Единственным более или менее основательным укором ВЧК может быть признано некоторое несовершенство в техническом смысле построения обвинений и в самом учете обвиняемых, объясняемое недостатком юридических познаний работников комиссии.'
Это когда головной конторе ЧК — Всероссийской ЧК — ставили в пример работу одного из ее филиалов — Петроградской ЧК под руководством Урицкого. Но чекисты не сдавались и раз за разом проводили очистку рядов:
'Доклад т. Дзержинского о необходимости некоторой чистки в личном составе Комиссии ввиду обнаружения злоупотреблений с арестами и освобождениями.'
Причем чекисты были такими зверями, что им приходилось делать доклады о своей работе перед какими-то меньшевиками и прости-хосподи эсэрами, к тому же правыми:
'о необходимости выработки ответа на внесенный меньшевиками и правыми эсерами запрос в Московский Совет о репрессиях против печати и правых эсеров, принятых ВЧК'
И жаловаться на советы:
'3. До тех пор, пока Московский Совет полностью не предоставит ВЧК всей полноты прав, действовать в контакте с президиумом Московского Совета. В случае резких разногласий — апеллировать во ВЦИК.'
Ну и массово расстреливать некоторых спекулянтов и бандитов:
'Заслушано:
1. Дело Череп-Спиридовича, уличенного в шпионстве, черносотенной агитации и спекуляции процентными бумагами на несколько миллионов рублей.
Постановлено:
Образовать постоянную комиссию в составе тт. Дзержинского, Евсеева, Закса для точного установления виновности задерживаемых крупных преступников и бандитов с предоставлением права означенной Особой комиссии в случае подтверждения их виновности немедленно предавать расстрелу.
Дело Череп-Спиридовича передать на рассмотрение означенной комиссии.
Заслушано:
2. Предложение тов. Закса о выяснении отношения комиссии к единоличному распоряжению о расстреле, как это имело место с распоряжением тов. Дзержинского по отношению к двум бандитам, пойманным на месте преступления с оружием, с взрывчатыми веществами.
Постановлено:
В случае, если при доставлении в Комиссию задержанных сразу выясняется их принадлежность к бандитам, немедленно подвергнуть расстрелу по постановлению Особой комиссии (п. 1-й). В случае отсутствия кого-либо из состава Особой комиссии предоставить право остальным ее членам приглашать для пополнения кого-либо из других членов Комиссии. В случаях разногласий передавать дело немедленно рассмотрению Комиссии или Бюро. Распоряжение Дзержинского одобрить.'
А Дзержинскому в начале июня пришлось жаловаться на гадких анархистов (которых, вообще-то, разоружали с боевыми действиями только два месяца назад — в апреле):
'В ? 62 газеты 'Анархия' от 18 мая 1918 г. появилась статья под заглавием: 'Будем готовы', в которой автор ее, некто 'Андрей', между прочим, пишет обо мне:
'Он каторжник, отбывал каторгу в Александровском централе.
Но... можно быть на каторге и пользоваться большими, недопустимыми для искреннего революционера привилегиями; это было и с Дзержинским. Он находился на особом счету у администрации. Фактически он содержался на положении 'скрывающегося' и обретался больше всего в одиночке. ('Скрывающиеся' на тюремном языке — это доносчики и провокаторы, нетерпимы в общих камерах). ...'
Ну и далее 'всесильный' Дзержинский пишет в ЦК и ВЦИК:
'я прошу вас, товарищи, возбудить следствие и привлечь к ответственности клеветников.'
— это для понимания атмосферы того времени — насколько она была 'кровожадной' по сравнению с демократическими рассказами. Причем, для мякотки отмечу — мятеж белочехов уже начался, но, похоже, все еще считают что с этим удастся быстро справиться — все-таки страна уже фактически находилась под властью Советов.
