| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"Созданный волей народной
Единый, могучий гребунский союз"?
* * *
Из истории помню три формы забастовки. Тут есть кое-какая терминологическая путаница. Но в школе учили так.
Итальянская — забастовщики приходят на рабочие места, включают станки и разговаривают. Нормального итальянского "а поговорить" хватает на полный день даже при работающем оборудовании.
Это самая древняя форма. Само слова "забастовка" от итальянского "basta" — хватит, довольно, стоп.
Из относительно свежих примеров моей России — "итальянская забастовка" в Российской Думе.
Тогда оппозиция попыталась сорвать принятие "Закона о митингах", внеся 358 поправок. Включая, например, предложение считать размер штрафа в полицейских дубинках, поскольку "они портятся об митингующих".
Увы, "едриты" сумели добиться принятия закона, хоть и в 23:40, но нужного числа. Не умеет наша думская оппозиция болтать достаточно долго и бессмысленно. Учиться им ещё этому и учиться.
Русская — забастовщики приходят на рабочее место и бьют морды всем остальным. Потом прибегает полиция. Соответственно, типичная продолжительность забастовки — 15 суток. Некоторым, типа "Союз борьбы за..." — больше.
Английская — все работают по инструкции. В 1926 году, в общенациональную забастовку, британским железнодорожникам потребовалось менее часа, чтобы полностью парализовать всё железнодорожное движение по всей Англии. Потом они несколько дней поезда растаскивали.
У нас, на Руси, как бы эти технологии не называлась, используются все. Например, газета "Русское Слово" от 22 июля 1907 года:
"На петербургско-варшавской железной дороге производится забастовка, заключающаяся в строгом выполнении инструкций при производстве маневров, благодаря чему поезда опаздывают и многие отменяются".
В начале 21 в. российский "чемпион" по забастовкам — завод Ford во Всеволожске. Его рабочие протестовали таким образом в 2005, 2007 и 2010 годах.
* * *
У меня здесь — английский вариант. Только вместо технических регламентов — традиции и обычаи, "как с дедов-прадедов", "по нашему, по исконно-посконному". И абсолютная уверенность в собственной правильности:
"А без меня, а без меня
Река лодчонки б не таскала,
Река лодчонки б не таскала,
Когда бы не было меня".
Бороться с этим... Вариантов у меня два: или штрейкбрехеры, или... или перевести "английскую" забастовку — в "русскую". При переходе к мордобою с отягчающими — у меня есть шанс. Не только "схлопотать", но и "поиметь".
Со штрейкбрехерами... Жердяй и не показывается. У него лодка есть. Но — одна. Проблему не решает, а вот мужика я подставлю. И не факт, что он на это дело пойдёт — уговор был о доставке зерна.
Ещё у Меньшака лодка есть. Мелочь двухвесёльная. Дырявая как решето.
Маргарет Тэтчер к национальной забастовке горняков пять лет готовилась. А я тут... "как здрасьте среди ночи".
В селе в каждом дворе лодки. Тяжёлых, не "рыбки половить", а груз тащить, "рязаночек" — с десятка полтора. Но хозяева против общины не пойдут — гребцами соседи работают. То есть, конечно, не просто соседи, а родня. Из-за ногаты с родичем ссориться?
* * *
И опять вспоминается мне русская классика. В части применения речного транспорта и возможных в этом поле аберраций.
Конец 19 века, выставка достижений тогдашнего народного хозяйства где-то на Юге России. Один из помещиков выставляет совершенно великолепное зерно. Образцы для продажи. Желающих купить из местных хлеботорговцев много, но продавец упорно отказывается от сделки, пока не появляется немец. Сторговавшись за вполне приемлемую цену, они заключаю сделку.
Автор рассказа в недоумении расспрашивает одного из местных купцов:
— Да за такое отборное зерно можно было бы и вдвое взять!
— Не. Зерна-то нет.
— Как это? Так вот же оно!
— Сам сказал — "отборное". Сидят девки, поют песни, отбирают полпуда, зёрнышко к зёрнышку. На показ.
— Так обман же получается? Как же слово дворянина? Убытки же!
— Ну какой обман? Кому убытки? Покупатель взял тыщу пудов и заплатил вперёд. Помещику убытков нет. Помещик эту тысячу пудов и отгрузит. Как записано. Правда, зернецо... мелкое да щуплое. Но тысяча — без обмана. Повезут баркой по реке, да и утопят по дороге. Лодочникам там, лоцманам — мзду небольшую. Им ведь тоже жить надо, так что хорошо утопят — на мелком. Чтобы вынимать не тяжело было.
— А покупатель как же?
— А оно ж застраховано — покупатель свои деньги назад получит. Ему убытка нет, а научение есть. Впредь умнее будет.
— А страховое общество? Оно ж разориться может, оно ж своими деньгами всё это оплачивать будет.
— Страховое общество? И чего? Это ж, чай, не наша, не русская затея.
Я тут со всеми своими понятиями об исправном транспорте, регламентированной погрузке, ответственности перевозчика... как "страховое общество".
" — Застрахерьте меня, пожалуйста.
— Гражданин, выражайтесь прилично.
— Неужели — "застрахуйте"?!".
Нелюдь я здесь. Не "застрахерился". Не знаю "чего все знают"...
* * *
— Эй, дяденьки, погодите. Разговор есть.
— Ну вот... А то, ишь ты... "взыщу втрое"... ещё молоко на губах... а дорога-та дело такое... божий промысел... И ты, боярыч, молебнов закажи, да в церковку нашу свечей хоть пожертвуй. Без молитвы, сам понимаешь...
Ладно, на Руси жить — по-волчьи выть. А на "Святой Руси" — тоже выть, но с церковно-славянским акцентом. Это я к тому, что уже и местный поп нарисовался.
— Истинно глаголете, православные. Запасец-то свечной у нас-то поиздержался. Позднюю-то вечерю, стыдно сказать, при одной свечке служу. А ведь тьма-то, она того, сами знаете от кого. Не к ночи будь помянут. Стыдно братия — дом господень светом воссиять должен, а мне-то и алтарь осветить нечем. А вот и парча на аналое поистрепалася. Ты, отрок, удели от щедрот своих, надобно новые покрова изделати. Я уж и присмотрел у купцов, да цена кусается. Дом же божий в благолепии пребывать должон бысть. Ибо сиё от веры нашей, от крепости ея.
Монолог подошедшего на речной берег местного попа, был наполнен твёрдой уверенностью в неотъемлемости его права на попрошайничество, в неизбежности моего дарения всего, чего не попросят.
"Каков поп — таков и приход" — русская народная мудрость.
"Приход" здесь... "козлищи-монополистищи". Не "приход", а сплошной "расход". Эх, блин, ружжа нет. Хотя... Запустение в церкви — хороший повод набить морду хоть кому. Ну, так и быть — к этому и цепляемся.
— Ай-яй-яй. Как же, твоё преподобие, храм ваш до такого запустения доведён есть? Или паства твоя скупердяйничает? Ах, беда-то какая. Души жадностью иссушенные, будто пустыни египетские. Ну, это дело поправимое. Как там, в Святом Писании, сказано: "сорную траву с поля — вон". Пора, пора бурьян здешний выдирать да выкорчевать. Вижу я, что селению этому более жить не надобно. Ибо упорствуют они в скрадедности, ибо допустили свой храм божий до обнищания. Вредно таким по земле ходить, Русь нашу благословенную портить. Пора извести сиё паршивое стадо. Мара, радость моя, покажись селянам.
Мара, сидевшая в сторонке на телеге, спустила платок на плечи и широко улыбнулась своей фирменной улыбкой. Мужики шарахнулись в сторону и дружно начали креститься.
— Вот мужички, полюбуйтися. Это смерть ваша пришла. Ваша-ваша, чему удивляетесь-то? Звать эту красавицу — Марана. Вы, поди, про неё слыхивали. И есть у неё таланты многие. По прозванию её. Гниль там наслать, или немощь какую. Или, к примеру, мор... У вас давно в селище мора не было?
Мара потянулась всем телом, повела плечами... Э-эх, с таким бы бюстом да "цыганочку"... И спрыгнула с телеги. Мужики шарахнулись ещё дальше, а я поймал попа за рукав и решил посоветоваться:
— Пора уже место это чистым сделать. Я сейчас своих-то уведу. А ты церковь запри. Чтоб последнее не украли. Ежели ночью здесь мор пройдётся, то поутру отпоём быстренько и закопаем. Лодочки-то останутся, вниз идти — не вверх, по течению и сами потихоньку...
— Свят-свят-свят! Господи Боже Сильный и Святый, Царь царствующих, ныне услыши молитву раба Твоего. Молю Тя, Господи Боже мой; вся чародейства, и вся лукавыя бесы ко греху человека клонях и на нем грех творях, Ты, силою Своею, запрети! Ради бо Святаго Великаго имени Твоего заклинаю и прогоняю вси дуси лукавыя и злыя и очеса злых человек и чародейства их наговоры, колдовство, глазную порчу, чародеяния и всякое ухищрение диавольское. Молю Тя, Многомилостиве Господи, отведи от рабов Твоих, и от домов их, и от всякаго стяжания...
Хорошо дядя выпевает. Грамотный. Похоже на моление священномученика Киприана. Не канон, но выразительно. "Заклинаю и прогоняю"... ага, дожидайся... "очёса".
Меня прогнать? Размечтался. А видели ли вы, святой отец, как выразительно тряс головой Киса Воробьянинов после непотребного загула и последующего крушения надежд, когда концессионеры заняли места в четвёртом ряду справа на аукционе в "Двенадцати стульях"?
* * *
"Остап подошёл к Воробьянинову вплотную и, оглянувшись по сторонам, дал предводителю короткий, сильный и незаметный для постороннего глаза удар в бок.
— Вот тебе милиция! Вот тебе дороговизна стульев для трудящихся всех стран! Вот тебе ночные прогулки по девочкам! Вот тебе седина в бороду! Вот тебе бес в ребро!
Ипполит Матвеевич за все время экзекуции не издал ни звука. Со стороны могло показаться, что почтительный сын разговаривает с отцом, только отец слишком оживлённо трясёт головой".
* * *
Не знаю, как у их преподобия с девочками, да и не интересуюсь. Мне сейчас интереснее мальчики. Вон те бородатые "мальчики" с намозоленными ручечками. Кулаком я этого... пресвитера не прошибу. А вот концом дрючка, зажатым в кулаке — очень даже удобно.
"По рёбрышку, по рёбрышку
Курочка клюёт".
Марана, помогая себе железной палкой, двигалась на толпу мужиков. По моему кивку по обе стороны от неё на шаг сзади развернулись Ивашко и Чарджи. Тут Марана перестала улыбаться и начала скалиться. Разница не велика, но... Воины вытащили клинки... И бородатые мужики дружно ломанули бегом в гору — с берега в село.
Поп, оставшись один, осознал. Попытался вырваться, но длинная ряса, на подол которой так удобно наступить, совмещая с одновременным "по рёбрышку" — не лучшая форма одежды для физкультурных занятий. Завалившись, он попытался сразу подняться, и был перевёрнут на спину пинком Ноготка. Потом Ноготок встал у его головы, снял с плеча свою секиру и выжидательно посмотрел на меня.
Я сначала сам потыкал в этого... пресвитера своим дрючком, послушал, как он ойкает, и сформулировал свои предложения:
— Ты идёшь в село. Уговариваешь мужиков. Мне нужно шесть лодий. Сам выберу. Гребцов — три десятка. Молодых мужиков и парней. Десяток назад пойдёт — лодии берегом приведёт. Остальные — с топорами и припасом на тридцать дней. Работать у меня в вотчине будут. Какую работу скажу. Серебра не дам, корм будет. Это наказание такое за глупость вашу.
Поп пытался возразить, но Ноготок наступил ему ногой на грудь. И осторожно опустил блестящее рожно секиры к уже "рукоположенному лицу". А я продолжал проповедовать.
Я пока ещё не священномученик, но слова мои тоже запомнить не вредно:
— Ты, служитель культовый, не дёргайся. Сделаете по слову моему — целыми останетесь. Озорничать начнёте — выпущу Марану. А село выжгу. Ты ведь про меня слышал? Как я Велесовых волхвов побил, как "цаплю" поганую извёл. Мне и тебя... съесть — не велика забота. Ваше...
Я посмотрел на его руку — кольцо обручальное на месте. К монашествующим священникам обращение — "Ваше преподобие", к женатым — "Ваше благословение". Всегда путаю.
— Ваше благословение. Изведу вместе с семейством. Дети-то есть?
Поп, косясь на блестящее полотно секиры, осторожно потряс головой. Типа: имеем в наличии.
— Ну вот и славно. Если до полудня отсюда не уйду — готовь церковь к обряду, мертвяков отпевать будешь. Отпусти его, Ноготок.
Поп довольно резво удалился в сторону селения. И вовремя — там уже начали кучковаться аборигены с топорами и дубьём.
* * *
Толпу довольно легко испугать. Наблюдения за стадами травоядных в африканских заповедниках показало, что чем больше общность пасущихся рядом животных, тем чаще они срываются с места в панике. В большом коллективе всегда найдётся истеричное существо, которому покажется, что "там кто-то есть". А дальше — стадный инстинкт: "все побежали и я побежал".
А вот добиться от стада толку, хотя бы направить его в нужную сторону, проще с малым. Поэтому волки, которые охотятся "гоном с подставами", для которых направление движения стада особенно важно, стараются сразу разбить стадо на части.
Волк не может долго гнать копытное животное — дыхалки не хватает. Если первый рывок не удался, то нужно выгнать дичь на подставу. Это, обычно, пара молодых волков, которые будут гнать жертву дальше. А там и третья пара вступит в эстафету. Не засада, как у больших кошек, которая — одна и просто кидается на перехват, а именно эстафета. Как конные подставы при ямской гоньбе.
* * *
Я тоже пытаюсь разбить это стадо на части. Отбить молодых самцов. Понятно, что не для еды.
У меня впереди офигительных размеров стройка — нужна рабсила. Вот я её и нанимаю. Как могу, в той форме найма, который здесь срабатывает. Потому что иное — не срабатывает. Потому что эти тупые мои предки думают, что каждого прохожего можно доить как индуистскую корову.
"Никто не кормит, но все доят — священное животное".
"А куда оно нафиг денется?".
Вот то-то и оно — я отсюда никуда не денусь. При всём своём желании. Тем хуже для вас, предки аборигенные.
Нанимать людей для исполнения строительных работ, пугая их смертным страхом, угрожая болезнями и пожаром, использовать их глупые языческие и христианские суеверия...
Согласен — не хорошо. Но подставлять каждому туземцу свою кису, как дойная корова — доярке вымя... ещё нехорошее.
Как же это болото человеческое тяжко проворачивается! К полудню они собраться не успели: повинности в общине исполняются в порядке очереди. "Вас тут не стояло" — непрерывный крик на каждом сельском сходе по этому поводу.
Оно и так-то хай всегда стоит на всю округу. А уж когда общинная повинность под угрозой чертовщины...
Глава 145
* * *
Я уже вспоминал Степняка-Кравчинского, отмечавшего удивительную способность русской общины-"мира" или украинской "грамады", находить общий консенсус в рамках свободного обсуждения всякой проблемы. Это так восхищало "народников":
"крестьянская община — ячейка социалистического общества... наш народ изначально готов к светлому будущему".
Только о цене этого консенсуса они не пишут. В часах потраченного времени и битых мордах участников.
* * *
Если хорошенько набраться терпения...
Факеншит! Лучше бы я водки набрался! Водярой — добавляться легче.
Пригнали гребцов. Две трети — больные да мелкие.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
