— Повезло тебе, — доверительно констатирует комендант, — Не совсем чужой здесь человек. Понимаешь?
— Да я, прямо сейчас, лично Соколову, позвоню! Он меня в обиду не даст! — в наушнике брякает металл.
— Звони! Но, что бы завтра, после обед, духу твоего здесь не было... — не похоже, что "островитяне" папу уважают.
— С чего вдруг такая спешка? — отец ещё пытается сохранить тон равного с равным.
— Из соображений гуманизма. В час дня — заседание Совета Командиров, в полном составе. Доклад, о ходе первого этапа проекта. Это я с тобой тут лясы тачаю... А там — будут вернувшиеся экипажи самолетов. Они — спросят по-другому, — звучит довольно угрожающе.
— Не будут. У пилотов письменный приказ — лететь сразу на восток, без промежуточной посадки!
— Уже знаю, — кхеканье, — И ты, оказывается, знаешь... Осталось выяснить — чей? "Безымянных отцов"? Печать штаба на бланках настоящая, а где подписи? Поэтому, экипажи — будут. Жаждешь с ними тесно пообщаться?
— Это было коллегиальное решение! — я совершенно перестала что-то понимать. Остается слушать.
— Вот бы все "коллеги" и расписались, столбиком. Для солидности. Что б не гадать, кто конкретно послал ребят на верную смерть... Чего Соколову свои раскладки не показали? Зассали?
— Ты хоть соображаешь, что сейчас происходит? — голос у папы срывается на фальцет.
— А то! "Проверка на вшивость" высшего командного состава наших вооруженных сил. Типа ГКЧП, в августе 1991 года... Всех скопом... и каждого по отдельности. Можешь так, и передать своей недоделанной хунте.
— Голословное оскорбление!
— Оскорблением — это было вчера. Сейчас — "рабочая гипотеза". Вечером — станет констатация факта. Прошу, пока не поздно — уноси ноги... Решение Совета тебе лучше узнать уже в воздухе, — помолчал, — Мне так кажется...
— Я тут вовсе ни при чем! Разве что, надеялся дочкиного жениха от личного участия в дурацкой затее отговорить!
— Мне оно зачем? Сам пилотам объясняй... Тем более, что затея — ваша. Если не убедишь — морду набьют и из самолета выкинут, — комендант так шутит или серьезно? Не фига себе, заявления... Папа, конечно, не ангел... Это жестоко и несправедливо!
— Они не посмеют...
— Смотря, что всплывет... Колись, Леша, — голос коменданта звучит почти задушевно, — заранее знал, что два выпуска, — тон внезапно повышается до крика, — Два выпуска наших курсантов, вашими стараниями, чуть не получили "билет в один конец"? Думали — "расходный материал, никто не хватится"? Пусть себе "умирают с улыбкой на губах". Кому лавры генерала Грачева спокойно спать не дают? Вот и ты, сначала, хотел Фрица предупредить, а потом обиделся... Думаешь, это со стороны не заметно? Думаешь, ребята зря кино снимали?
— Войны без жертв не бывает. Люди, которые думают иначе, тупо не понимают, зачем существует армия. Цель — это победа. Она оправдывает любые средства...
— Смотря, какая победа... Смотря, чья победа... Смотря кто решает, что считать победой... Не так?
— Победа — всегда одна на всех!
— Врешь! — комендант как-то перестал стесняться в выражениях, — Мертвым — победа без надобности.
— Сами кашу заварили... — многозначительно начинает папа.
— Сами её и расхлебаем, — в тон подхватывает собеседник, — Наша цель — новая База в Кронахе. И всё...
— Крепости сами собой не сдаются. Каждое слово Боевого устава написано кровью идиотов, пытавшихся делать по-своему. Хотите внести свою лепту? — кажется, пора вызывать санитаров и разнять старых петухов...
— Каждый солдат мечтает стать генералом, — насмешливо тянет комендант, — Каждый лейтенант мечтает стать полковником... Каждый капитан мечтает стать майором... Каждый майор мечтает уйти на пенсию... Каждый человек мечтает прожить долгую и интересную жизнь, — тяжелая пауза, — Чувствуешь разницу? А она есть... Кронах — самое начало проекта.
— Естественно... Первая проба сил.
— И всегда приятно, если соперник, во время пробы, эпично обделается или смертельно надорвется. Так? Что-то, четыре года назад, в Ливонии, никаких штурмов крепостей в лоб ваш Штаб не планировал. Обошлись голой "химией", самыми минимальными средствами, даже почти без авиации. Что с тех пор изменилось?
— Появилось превосходство в живой силе, — в тоне папы слышна снисходительность, — Появилось личное автоматическое оружие в достаточном количестве... Появилась мобильная связь. Но, людям не хватает опыта.
— Обнаглели?! — в телефоне грохает хлопок ладонью по столу, похоже, прямо над микрофоном, — Пробуя новинку, всегда надо выбирать — хочешь ты получить результат или приобрести опыт? Нам, нужен результат.
— И нам... — многозначительно прозвучало, — Победа! — с нажимом поправляется папа, — Общая...
— Мы пахали... — протяжно тянет комендант, — Ваша "Пиррова победа", Эзелю на хрен не уперлась... Нам кровь проливать и лопатами махать, а вам — "концепции разрабатывать"?
— Так работает любая государственная машина, — папа поучает, — Меньшинство — сверху, прочие — внизу.
— Всю жизнь мечтал, хоть немножко, пожить при коммунизме. При том, настоящем, где самоуправление без государства. Где народ и армия — едины. Где люди живут свободно. Без ваших сословно-живодерских закидонов... — кстати, верно, — Сознавайся, коробит, что у нас никто и никому честь не отдает, поклонов не отвешивает? Поэтому, в форме без погонов прилетел?
— Армия — чрезвычайно стрёмный инструмент, весьма опасный в первую очередь для того государства, которое его содержит. По вполне понятным причинам. Он вроде атомной бомбы. Поэтому, все время думают параллельно о том, чтобы она "все могла по приказу и ничего не могла без приказа". На практике получается весьма перпендикулярно... Если бы не этот фактор, то военное строительство было бы гораздо более простой задачей. Умирать самому, ради достижения чужих целей, никому не хочется, но — кому-то всегда приходится.
— Леша, — комендант подозрительно спокоен, — на эту тему мы с тобой девятнадцать лет назад перетерли. Забыл? "Профессиональная" армия — это, всегда и везде, банда дармоедов, мечтающая о неограниченной власти и вольном грабеже. Государство её только "крышует". Мы — сразу всё сделали иначе. Я думал, ты понял урок.
— Под угрозой расстрела легко переспорить кого угодно, — опаньки, это что, эпизод папиной биографии?
— Точно! — покладисто соглашается комендант, — Вам всем было предметно доказано, что вооруженный народ кроет любую профессиональную армию, как бык овцу... Хоть до нашей эры, хоть — в ХХ веке, хоть — в XVII-м... Так? Или уже забыл, почему лично ты, на уроки мужества, в школы, принципиально не ходишь?
— Дети спрашивают, почему там, предав Союз, при Ельцине и Путине, я дослужился до майора, а здесь, при Соколове, полковником только уволился в запас, — тема больная. Обсуждать её с посторонними папочка страшно не любит. Хотя, наряжаться в мундир, при малейшем поводе — обожает.
— А слабо честно ответить? — подхватывает комендант, — что, как за "бывшей контрой", за тобой "числится". Все те, кто тогда был хоть чуть-чуть пошустрее — в землю легли. А тебе, сразу, предложили забыть амбиции, засунуть язык в жопу и радоваться каждому прожитому дню. Как условно-помилованному. Потому, что, если вдруг, снова, хоть что-то подобное опять всплывет... Не ценишь ты людскую доброту.
— На тридцать седьмой год намекаешь? — господи, я их с трудом понимаю, сплошные недоговорки.
— Поздно намекать, — как-то обреченно произносит комендант, — Мне кажется, ваша шайка допрыгалась. Повторяю — просто уноси ноги. Первым же попутным бортом. Как можно быстрее. Пожалей жену и дочку...
— Значит, вообще без нас, одним своим умом, воевать собираетесь? — голос папы сочится ядом, — Ну-ну...
— Как видишь — уже воюем, по-своему, по-рабочему, по коммунистически...
— Дерзайте, — последнее слово папа решил оставить за собой, — Посмеемся... НКВД у вас всё равно нет... — к чему он НКВД приплел? Ой! Вспомнила... Про 37-й год... про НКВД... про репрессии... Что я натворила!
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
На "Обществоведении" нам специально давали задание — сравнить эффективность разных видов "сетевой" и "пирамидальной" организации. Ролевая игра. Прямо на лекциях. Иногда, на природе. Разбивались на группы, рисовали на бумажке "структуру подчинения" и её связи, а потом — решали задачи, "на скорость". По секундомеру... У наших, на Земле-1, в СССР 1937 года, "иерархическая" государственная организация НКВД боролась с "сетью" заговорщиков. И едва справилась... Второпях наделав кучу ошибок, пересажав кучу невинных людей, а многих виноватых оставив на свободе. Потом, эти, не пойманные, пытались организовать поражение СССР в войне... Среди них было очень много бывших офицеров царской армии... Они, двадцать лет, ждали удобного случая... Злобу на народ затаили. Для вида — служили, а сами, если явно не вредили, то тайно мечтали отомстить... Мамочка!
Как я собиралась, умывалась и одевалась — из памяти вышибло. Помню, как кровать заправляла. Поверх смятой простыни и подушки накинула одеяло — только бы в глаза не бросалось. Некогда! Схватила со стола в коридоре заряжающуюся рацию. Едва разъем из гнезда не вырвала... Сколько там, за утро, натекло энергии, пусть столько и будет. Рванула к дверям, и вдруг поняла, что не знаю, где искать папу. Запись-то ночная... За это время он мог к себе в замок вернуться, мог на интенсивные процедуры угодить (если вчера на волосок от инсульта был, то мог и заново себя накрутить), да где угодно... Засада! Даже растерялась. Потом, вспомнила древний афоризм — "Всё на свете давно известно, надо только знать — где и у кого спросить". Это мысль!
Пометалась по зданию — пусто. Только на узле связи неумолчно стучит телетайп. Последнее место, где мне сейчас хотелось бы появиться. Не так поймут... Скажут — "понеслась, неумытая и непричесанная, папашу от "вышки" отмазывать". И будут правы... Сироты, они к таким вопросам очень чувствительны. Зависть это или нет, но, когда у других родители живы, а у тебя — сгинули... Тем более, именно оттуда я эту запись сейчас получила... Наверняка, кто-то её слушал, если принял решение меня ознакомить. Только бы не выложили на новостной ресурс! В электронное личное дело — пускай. Это как раз нормально, даже рекомендуется. А вот в общедоступной ленте новостей... Мама, если такое случится , не переживет. Эх! Деваться некуда... Тук-тук!
— Мальчики, к вам можно? — если хоть один сейчас, понимающе, усмехнется, я же со стыда сгорю!
— Экселенца, фюнф минутен! — а там один и есть... Сразу тремя делами занят... Некогда ему ухмыляться.
— Wo ist Oberst Sazonov (где найти полковника Сазонова)? — может быть, он моей запарки и не заметит?
— Bitte! — свободной рукой, не глядя, подтолкнул мне картонку, с планом Базы. Таких тут на всех углах...
Хорошо, что стулья у стены стоят сплошным рядом, а помещение тесное. Иначе — обязательно бы мимо села. Жирной красной линией на плане указан мой маршрут от нашего домика, до внутреннего двора замка и из крепости, через мост, до самого аэродрома. В промежуточных пунктах проставлено время. 10-00 — начало движения. 12-30 — вылет. Ordnung! Почерк незнакомый... Интересно, решение об эвакуации болтливого тестя принял Фриц или комендант гвардейцам намекнул? Нет, не получается, по срокам... Выходит, это они сами?
(обрывок ленты от радиотелетайпа)
Машинально согнула картонку пополам и пулей выскочила в коридор. Так! Успокоиться... Причесаться. Где зеркало? В комнате, естественно... Часы на стене показывают 9-45. Выходит, всё заранее запланировано? Медленно... тише, тебе говорят! Стук каблуков далеко слышно. Вернулась в комнату. Как следует заправила кровать... Привела себя в человеческий вид... Умылась холодной водой и снова привела себя в человеческий вид. Можно выходить! Осталось три минуты. Проверить, перед зеркалом, выражение лица и той ли стороной свернута картонка. Вроде бы готова. Ой! Навалили на дороге... всяких железок... Это ещё откуда взялось?
— Экселенца! — по правилам техники безопасности, во время проведения погрузочных работ, отвлекаться на знаки внимания, начальству и посторонним строго запрещено. Наказать их, что ли? Без улыбки это видеть невозможно. Четыре мордоворота застыли у перевернутого на бок открытого катера из светло-коричневого бакелита. Второй корпус, ещё не оснащенный сиденьями и внутренней начинкой, прислонен к стене. Дальше — третий... Они тут что, на рыбалку собрались? Тогда, зачем к этой плавающей штуке приделаны колеса?
— Personenkraftwagen! — раздается за спиной уже почти ненужное пояснение. Пятый гвардеец выступил из тени здания. Видимо, прохаживался со стороны окон жилой комнаты. Охраняют...
Страсть немцев к длиннющим словам — неистребима. Пока я, внутри своей головы, мысленно разбивала супер-термин на смысловые блоки, переводила и заново складывала слова в "личный легковой автомобиль", ребята дружно делают два шага назад. Несуразное сооружение шумно плюхается на шесть пузатых колес. Вездеход! Банальная "мыльница", из плоскодонного корпуса четырехместного глиссера, в котором по бокам провертели отверстия под оси с уплотнителями. Передняя часть корпуса забрана чем-то вроде капота, со складным щитком, сейчас откинутым вперед. Вместо рулевой колонки — рычаги. Управлять изделием надо "по тракторному". Притормаживая или ускоряя вращение колес вдоль одного из бортов. Народ расступается, ненавязчиво давая мне проход к чуду островной техники. Типа — садись и поезжай... Время! А мы себе ещё пару штук соберем... Умею ли я водить этот трактор, даже не спрашивают... У нищих — слуг нет. Надеюсь, что внутри не осталось брызг аккумуляторной кислоты. Иначе, прощайте мои новые штанишки. Хорошо, что оделась в служебное...
Пока усаживалась-примерялась, за спиной продолжалась шумная возня. Запахло гарью, загудело пламя в трубе горелки. Ага, значит, это и есть знаменитый "гибрид", о котором столько спорили в прошлом году. Занятно... Примерилась, глянула в зеркальце заднего вида, бросила взгляд на сиротливо висящий вольтметр... Поехали!
Оба рычага — от себя. На себя! Резкая какая, машинка... Ладно, пробуем потихоньку. Поехали, поехали... Теперь — вперед. И подальше от любопытных глаз. И от случайных прохожих. Клаксон тут есть? Эта пипка? Ту-ту-у-у! Чуть сама не выпрыгнула... Предупреждать надо! Хотя, всё логично... Если на подзарядку батареи постоянно работает маленькая паровая турбина, то паровозный свисток приделать проще, чем электрический гудок... Кто такой умный, что насадил деревьев возле самой обочины? Стволы так и мелькают перед глазами. По мозгам же бьет! Ага, помню, это специально для лошадей сделано. Если лошадь понесет, то, на такой вот дороге, она почти сразу и остановится. Потому, что глаза сбоку. Ей мелькание деревьев вдвойне неприятно...
Бедные лошади! Едва десяток минут, по дорожкам вокруг замка, поколесила, как захотела дальше идти пешком. В ворота, правда, вписалась. Они — широкие. Папу с чемоданами я увидела сразу... и коменданта... Сел впереди, дорогу указывать. Папа примостился сзади. Получается, про план, с выставленными моментами прибытия и убытия ни тот, ни другой не знали. Транспорт они ждали, но не меня... Картонку с планом Базы я в специальный зажим перед собой вставила. Комендант брови удивленно поднял, как увидел. Сюрприз...
