Лилии на ветру (завершено)

Шофер опустил перегородку и сообщил, что они подъезжают.

— Алекс, у вас есть песня "Ответ пифии", в которой поется про Смерть, принявшую облик смертного, который интересуется у оракула длительностью своей жизни, — Лиля поспешила задать вопрос, выделенный жирным шрифтом. — Скажите, а вы когда-нибудь обращались к прорицателям? Если да, то что вас интересовало в первую очередь?

— Нет, я никогда не обращался к прорицателям.

Желваки, заходившие на скулах барабанщика, говорили об обратном.

— В "Ответе пифии", кстати, самая мрачная твоя песня, даже Смерть, простите за каламбур, боится смерти, — хитро прищурилась Алимова. — Думал ли ты о смерти, Алекс? Боятся ли долгожители прекращения своего существования?

Вампир пожал плечами.

— Смерти боятся все. Ты ошибаешься, если предполагаешь, что в этом я сильно отличаюсь от людей, оборотней или других представителей Полуночи.

Лимузин остановился. Макс вышел первым и галантно подал Лиле руку.

Девушка, благодарно улыбнувшись, огляделась по сторонам. Уголки ее губ медленно опустились.

— Это не отель! Куда вы нас завезли? — возмутилась Камилла.

"Падшие" и журналистки стояли на бетонной подъездной дорожке трехэтажного особняка, в каждом окне которого горел свет. Щедрая иллюминация присутствовала и во дворе, что позволяло рассмотреть сад, окружавший дом, и клумбы перед фасадом. Окружал территорию высокий глухой забор.

— Это наш особняк. Здесь нам не помешают фанаты, можешь задавать свои вопросы до бесконечности, — Никита приобнял брюнетку за талию.

— Спасибо, Ники, но все, что хотела, я уже успела спросить.

Камилла вывернулась из рук вампира и подошла к Лиле.

— Ребят, нам пора. Спасибо за интервью, назад мы доберемся сами, на такси.

— Да, спасибо. Мы доберемся сами, — вторила Лиля Алимовой.

Алекс подождал, пока журналистки дойдут до закрытых ворот. Видя их тщетные попытки открыть замок, покачал неодобрительно головой, печально вздохнул — и в мгновение ока переместился к забору.

— Неужели вы думаете, что все будет так просто?

Перекинув впавшую в ступор Лилю через плечо, вторую журналистку он потащил за руку. Камилла упиралась каблуками в бетон, свободной рукой лупила сумочкой вампа по плечу и орала, не жалея голосовые связки.

— Ааааа! Помогите!!! Убивают!!! Пожар!!! Спасите!!!

Барабанщик толкнул Милу в сторону Никиты и Макса.

— Заткните ее! Достала своим визгом...

— Отпусти меня, сукин сын! — Камилла вцепилась длинными ногтями в лицо Ника, пропахивая по бледной коже глубокие алые борозды.

— Ну все, ты попала, курица!

Бэк-вокалист последовал примеру Алекса — взгромоздил брыкающуюся девушку на плечо.

— Отпусти, сволочь! Помогите!!! Насилуют!

— А это идея, милая, — мурлыкнул вампир и, ускорившись, вбежал в дом.

Гикнув, Макс понесся вслед за ним.

— Сейчас они ее окончательно испугают — и испортят кровь адреналином, — огорчилась Нора.

— Пошли уже, ботаничка, — добродушно усмехнулся Алекс. — Что с адреналином, что без, уверен, ты не чувствуешь разницы.

Только в доме Лиля "отмерла" и вспомнила, что не так беззащитна, как кажется.

— Отпустите нас! Или пожалеете!

— Не думаю, — Алекс продолжал ее куда-то нести по коридору, вглубь дома.

— Ты знаешь, кто я?! Я — внучка Полины Макаровой! Если тронешь меня, бабушка тебя уничтожит! Ты сам выйдешь на солнце!

Вампир остановился, развернулся к следовавшей по пятам Норе, при этом брыкающаяся девушка едва не врезалась головой в стену.

— Помнишь, как зовут внучку Полины? Той ведьмы, которая артефактор?

— По-моему, Альона... или, нет, Алина, кажется... У нее должен быть амулет триединой защиты.

— Точно! — обрадовался вампир. — Покажи его — и можешь быть свободна.

— Я его потеряла! — заголосила Лиля. — Я внучка Полины! Это правда!

— Ну-ну. А я — правнучка Тутанхамона, — сыронизировала Нора.

— Если со мной что-то случиться, мой парень-оборотень вас всех порвет!

— Парень-оборотень? Тот фотограф, что уехал с Эриком? — заинтересовался вампир. — Что-то я не вижу на тебе метки оборотня. Вруша, истинная журналистка!

Больше на ее крики никто не обращал внимание.

Через пару минут Алекс открыл дверь в темную комнату и сбросил свою ношу на пол.

Лиля подскочила и бросилась к выходу. Дверь захлопнулась, и она едва успела затормозить, чтобы не врезаться.

В темноте. Одна. Она осталась в темноте одна!

Лиля всхлипнула и принялась, выставив вперед руки, "осматриваться". Сейчас бы не помешала подсветка телефона. Но он остался в сумочке, которую она выронила, когда ее несли сюда. Дура! О чем она только думает, разиня! Был бы у нее телефон — она бы позвонила Киру, и оборотень спас бы ее.

Лиля всхлипнула... и наступила на что-то живое. Что-то живое заорало знакомым голосом и со всей дури влепило журналистке по коленке.

— Бегемотиха! — взвыла Мила. — Аккуратнее можно?!

— Ты жива! — обрадовалась Лиля и, опустившись на корточки, замахала руками, пытаясь найти Алимову. — С тобой все в порядке?

— Ай! Мой нос! И глаз! — застонала врагиня. — Было все в порядке до встречи с тобой! Ты маньячка, Макарова!

— Боже мой! Ты жива, Милочка!

Нащупав Камиллу, девушка радостно обняла ее.

— Еще обслюнявь меня, ненормальная, — ворчала та, вырываясь из Лилиных объятий. — Что делать будем?

— Не знаю! Не знаю, — девушка обхватила себя за плечи.

— А ты узнай! Потому что из-за тебя я оказалась здесь!

— Чего?!

— Того! Говорю, что влипла я из-за тебя. Так что думай, как спастись.

— Ну ты и наглая! Если бы ты не заявила, что согласна ехать в отель, я бы не увязалась следом.

— Гонишь?! Если бы ты, не захотела, я бы отказалась от интервью, сказав, что передумала. Я ориентировалась на тебя, думала, ты доверяешь им... Ты ведь мир Полуночи знаешь лучше меня.

Некоторое время девушки молчали.

— Слушай, Мил, откуда ты узнала про вампиров, оборотней и прочих?

— Мой возлюбленный — вампир.

— Ого!

— Угу. Как-то возвращалась с ночного клуба, возле самого дома, где снимала квартиру, на меня напали какие-то обкуренные подонки. Думала, все, изнасилуют и убьют. С меня уже трусы стащили — и тут появился он. Красивый даже в гневе и с клыками, он раскидал их, как волкодав щенков. И я пропала — влюбилась до безумия... А месяц назад его направили сюда, он слишком долго жил в Штатах, настала пора меня место жительства. Я уволилась и приехала вслед за Эдвардом...

— За Эдвардом?.. — Лиля с трудом подавила смех, когда Мила на нее зашипела.

И снова тягостное молчание.

— Камилла, раз мы умрем, скажи, за что ты меня ненавидишь? Я ведь тебе ничего не сделала!

— Не сделала?! — взорвалась брюнетка. — Да ну? Уверена?

— Да. Это ты мне нервы трепала до конца пятого курса, даже парня отбила.

— Был бы парень, а то так, одно название, — хмыкнула Алимова. — А почему я тебя убить была готова, расскажу. Ты отняла у меня бюджетное место.

— Что?! Не поняла!

— Из-за тебя мне пришлось подрабатывать по ночам барменом до третьего курса, пока не освободилось еще одно бесплатное место.

Лиля помолчала, пытаясь осознать сказанное Милой. Нет, она не понимала, в чем ее вина!

— Прости, но при чем тут я? Как я могу быть виноватой в том, что ты сразу не поступила на бюджет?

— Ты у меня спрашиваешь?! Я сдала вступительный экзамен раньше тебя, помнишь, как меня валили?

— Извини, нет. Я тогда сильно волновалась, поэтому не обращала внимания, как отвечают другие.

— А я обращала, — зло проговорила Алимова. — Я видела, как ты вышла из аудитории вся в соплях, с красными глазами. Видела, как твоя бабуля тебя утешала. После того, как и тебя завалили, ты чудесным образом попала на бюджет. Из-за таких вот богатеньких девочек, таким, как я, приходится зубами прогрызать путь наверх. Я поклялась, что испорчу тебе и другим подобным хитрюгам жизнь любыми способами.

Свой обличительный монолог брюнетка произнесла с таким пафосом, словно перед большой публикой.

— Подожди, Мил, с чего ты решила, что мне поставили тройку? Я поступила сама. За меня никто не договаривался!

— Что ты врешь?! Хотя бы сейчас будь честной!

— Я не вру, у меня был проходной балл, — взволнованно возразила Лиля. — А плакала я из-за четверки, меня, как и тебя, завалили, занизив оценку...

Мила расхохоталась. И в смехе ее слышались слезы.

Лишь через несколько минут Алимова успокоилась и тихо призналась:

— Значит я годами шпыняла невинную... Жаль, если бы не моя ошибка, мы стали бы подругами...

— Возможно, — согласилась Лиля. В последние минуты жизни ей не хотелось ненавидеть соперницу. — Мил, что делать? Если бы у меня остался телефон...

— То что? Позвонила бы в милицию? — в голосе Алимовой звучала неприкрытая насмешка. Девушка вдруг пропищала тоненько:— Але, милиция? Нас похитили вампиры, спасите! В лучшем случае нам посоветовали бы перезвонить в психушку.

— Я позвонила бы своему другу-оборотню. Он спас бы нас.

— Друг, да? Непохоже, что вы близки настолько, чтобы он рисковал своей шкурой ради тебя.

— Почему это? — обиделась Лиля.

— Ведешь себя ты по-прежнему, как неудовлетворенная сука... Ай! Прекрати драться!

— Извини, я нечаянно, — довольно проговорила внучка ведьмы. — А Кир уже рисковал ради меня жизнью.

— Да? Тогда держи, вот тебе телефон.

Свет от дисплея мобильного осветил напряженное лицо Алимовой.

— Мила! Где ты его прятала?!

— Где, где, в... нет, не там, где ты подумала! — буркнула Камилла. — В бюстгальтере. В телефоне есть функция диктофона, я обычно перестраховываюсь, когда беру интервью, ведь звезды, разоткровенничавшись, могут потом и передумать.

Набирая по памяти номер Кира, Лиля удивилась:

— А почему ты не позвонила своему вампиру?

— Потому что мы в ссоре. Если спросишь причину, я возненавижу тебя больше, чем в студенческие годы, — предупредила Мила.

Гудок. Еще один. Лиля молилась, чтобы Кирилл принял звонок неизвестного абонента.

— Слушаю, — прозвучало усталое в трубке.

— Кир! Это я, Лиля, — взволнованно затараторила девушка. — Я не в "Короне", нас отвезли в какой-то особняк и закрыли в темной комнате. Кир, спаси нас, пожалуйста!

— Лиля?! Держись, любимая, я скоро!

Голос оборотня полон тревоги — и Лиля чувствовала, как радость сносит ей крышу. Он любит ее! Внезапно она осознала то, в чем не признавалась даже себе. И это открытие подвигло на несвоевременное откровение.

— Кир, я люблю тебя! Я люблю тебя, Кир!

Камилла вдруг толкнула ее, выбивая телефон.

— Ты что?!

— Заткнись! Я слышу шаги...

Дверь медленно отворилась, свет ударил по глазам.

— Сваливайте отсюда, пока о вас не вспомнили, — быстро проговорила Нора. — У вас где-то пятнадцать минут.

— Ты нас отпускаешь?! — Камилла подскочила к двери раньше Лили.

— Ваше похищение — ошибка. Я не хочу отвечать перед Эриком! Ну же! Уходите!

Вампиресса нервничала — и Лиля, в душу которой закралось подозрение о подготовленной ловушке, решила ей поверить.

— Уходите, дуры! — повторила Нора и махнула рукой.

Девушки рванули в сторону выхода. Они бежали так, как не бегали стометровку в университет, когда сдавали нормативы для зачета.

Входная дверь оказалась не заперта. Оказавшись на улице, беглянки нерешительно замерли.

— Куда дальше? — выразила их общую мысль брюнетка.

— К воротам, — бросила Лиля и сбежала по ступенькам вниз, на подъездную дорожку.

— Каждый сам за себя, Макарова! — громко прошептала Мила и, взяв хороший старт, скоро увеличила дистанцию между ними.

Лиле снова так некстати припомнились пары физкультуры, на которых Милка любила быть первой.

Часть пути освещена плохо, особенно там, где падала густая тень от фигурно подстриженных кустов по бокам дорожки. На одном таком участке девушка споткнулась — и упала, выставив вперед руки.

Алимова, не обернулась на звук приглушенных ругательств, продолжая бежать к вожделенной цели.

Лиля подняла голову, собираясь окликнуть брюнетку, и задохнулась от ужаса.

Камилла успела добежать до ворот. И оказалась в руках Никиты.

Вампир явился в круге света, словно из ниоткуда. Он с легкостью тащил брыкающуюся журналистку обратно по направлению к дому.

Лиля тем временем малодушно отползала в кусты. Прижав сбитую о бетон ладошку ко рту, она старалась не издать хоть малейший писк.

Замерев и не дыша, она дождалась, когда музыкант с пленницей зайдут в дом. Как сказала Алимова, каждый сам за себя. Она старалась не думать, что будет с брюнеткой, всецело сосредоточившись на обдумывании плана спасения.

Идти к выходу опасно. Скорее всего пятачок у ворот хорошо просматривается — любую возню с замком тут же заметят.

Оставалось одно: прятаться и ждать. Наилучший вариант, если через пару часов за ней придет Кир. Чуть похуже, если придется вздрагивать в страхе до рассвета. С первыми лучами солнца она окажется в безопасности. Про то, что день может выдаться пасмурным, Лиля старалась не думать.

Когда за Никитой закрылась дверь, девушка выждала еще несколько минут и побежала.

Стараясь держаться затененных мест, она спешила углубиться в сад. Благо тот, несмотря на ряды фонарных столбов и гирлянды с лампочками, выглядел достаточно неухоженным, чтобы там можно затеряться.

Вскоре она подобрала ритм бега, при котором двигалась быстро, не создавая по возможности лишнего шума. Дыхание выровнялось, мышцы разогрелись. При других обстоятельствах лавирование между серых стволов доставило бы ей удовольствие.

Страх постепенно отступал.

Она выберется из ловушки, в которую загнала сама себя. Она может. У нее есть шанс.

Боковым зрением Лиля замечает мелькание слева. Дальше — темнота.

Холодная вода, выплеснутая в лицо, привела в чувство.

Потемневшие от времени доски над головой, рука также нащупывает дерево.

— С пробуждением, красавица, — насмешливый шепот осколком стекла проходится по ее натянутым нервам.

Алекс, схватив за одежду, легко поднимает ее с пола. Девушке достаточно взгляда, чтобы понять, куда ее затащил вампир. Стены из тонких деревянных планок увиты диким виноградом. Мягкий желтоватый свет одинокой лампочки в правом углу. Крепкий столик с какой-то посудой, четыре плетеных кресла.

Беседка. Они в садовой беседке.

Девушка осторожно пятится к столику. Она следит за каждым своим движением, боясь спровоцировать вампира, включив его охотничий инстинкт.

А он смотрел на нее не только как на деликатес — в его глазах разгоралось пламя голода иного рода. Заинтересованный взгляд скользил по ее телу, словно проникая под мокрую одежду.

Лиля почувствовала, как кровь прилила к щекам.

— Посмотри на меня, девочка, — голос Алекса утратил злую насмешку, приобретя игривые нотки. — Такая маленькая, испуганная, но не сломленная...

Он постепенно снижал тон, добавляя в голос вкрадчивый бархат.

— Красивая, милая... Как же я проглядел? Разве можно обидеть такое совершенство? Посмотри на меня, девочка.