| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Наступление от Балашова было нацелено строго на запад — на Воронеж, до которого изначально было 270 километров. Причем мехкорпус выполнял задачи прикрытия основного удара с южного фланга, а главные силы шли севернее — там шли и вторые эшелоны общевойсковой армии, и оба танковых корпуса танковой армии, в которой находился этот мехкорпус — помимо освобождения Воронежа предполагалось окружить немецкие войска, которые с юга окружали советские войска, оборонявшиеся в котле Елец-Липецк-Тамбов. Поменяться, так сказать, ролями. Но от направления главного удара до основного фронта было пятьдесят-семьдесят километров на север, то есть близко, немецкую оборону прорывали не менее одного дня, а кое-где и три, так что немцы, определив направление главного удара, перегруппировали свои силы и смогли остановить продвижение советских войск на Воронеж — до города оставалось более ста километров, когда советское командование решило сместить удар южнее — именно поэтому передовой группе не пришлось прорываться с боем из Калача. И, хотя южнее войск у немцев тоже хватало, но это были в основном тыловые части, по крайней мере на новом направлении. А ведь от Калача двести километров на запад — и уже начинается наш фронт, еще сто километров — и освобожденный нами Белгород, семьдесят километров на юг — и Харьков, пока еще остававшийся под немцами. Вот только нас о смене направления не предупредили — мы-то готовили встречный удар на восемьдесят километров севернее — от Старого Оскола — там до Воронежа было семьдесят километров на северо-восток — плевое расстояние. Именно в Старом Осколе мы и концентрировали свои войска и ждали отмашки. Остальные же части двигались на юг — к Черному морю и дальше в Турцию — пусть и с боями на Донбассе, но крупными колоннами пройти можно. Поэтому когда через пять дней наша авиаразведка донесла, что с востока к нашему фронту с боями приближаются какие-то части, мы очень удивились. Идти им было уже недалеко — сотню километров, но почему нам ничего не сообщили — это было непонятно. О чем-то это сигнализировало — то ли о простом сбое в передаче сведений, то ли не знаю что и думать, а в таких случаях я думаю самое нехорошее.
Хотя немец был уже не тот — за предыдущие два года войны многих с предвоенной подготовкой выбили, и сейчас выбивали прошедших ускоренную, но немца было много — по нашим оценкам, только против РККА воевало не менее пяти миллионов, а с союзниками и "добровольцами из общеевропейского дома" и все восемь — и это на фронт в три тысячи километров, тогда как против нас — два, максимум четыре миллиона если считать с союзниками, включая турок и арабов из ближневосточных легионов и местных милиций — и это на фронте почти в четыре тысячи километров на территории СССР и более тысячи в Малой Азии — фронт РККА был компактен, тогда как мы раскидали много анклавов.
И вот немцы, перегруппировав силы, резко усилили контратаки против наступающих формирований Красной Армии. Если раньше это были как правило небольшие, несущественные уколы силами в десять-двадцать танков и до батальона пехоты, а зачастую рота-две — сколько сумели наскрести в округе, то на пятый день советского наступления в контратаках было задействовано и до полусотни танков и до полка пехоты. И это только на южном театре — к юго-востоку от Воронежа, а на севере — между Тамбовом и Тулой — у немцев было гораздо больше танков. одну их таких атак немцы организовали против "нашего" мехкорпуса, прорывавшегося на соединение с нами.
Ударом двумя боевыми группами — на юго-восток от Воронежа и на север от Россоши — города в 160 километрах на юг от Воронежа и в 200 километрах почти на восток от Белгорода — немцы отрезали передовые части мехкорпуса от его главных сил. И заодно вернули себе Павловск — город в 50 километрах на северо-восток от Россоши, одновременно прикрывшись от основных сил мехкорпуса Доном, который протекал тут с севера на юг. Передовые силы мехкорпуса, потеряв треть личного состава и половину танков, все-таки рывком достигли Алексеевки — города в ста километрах на запад от Павловска, а там еще тридцать километров на запад — и уже наш фронт. Само собой, мы не стали ждать, когда советских воинов, выскочивших как пробка из тисков немецких контрударов, обложат и добьют — ударом от Старого Оскола на юго-восток мы прорвали фронт, отрезали от него ломоть, обложили его засадами и разведдозорами, а основными силами рванули на Острогожск — город в 90 километрах на юго-восток от Старого Оскола и в сорока на северо-восток от Алексеевки — мы целили во фланг северной группе немцев и одновременно подставляли фланг нашей подвижной группы для ответного удара — надо было отвести от Воронежа как можно больше немецких войск, чтобы потом было проще брать город (а уж кому — другой вопрос — кто успеет).
Немцы купились. Уже на следующий день их пехотные дивизии, стоявшие в Лисках — узловой станции в сорока километрах на северо-восток от Острогожска — выделили подвижные группы — пехота на грузовиках с пушками и несколько штурмовых орудий — и отправились на юго-восток — к Острогожску, где уже кипели бои между нашими и немецкими частями. И так как город был нами наполовину уже освобожден, немцы вернули от Алексеевки один танковый и два пехотных батальона, которые до того атаковали занявших круговую оборону в Алексеевке бойцов РККА. Наши же передовые группы, завязавшие бои в Острогожске, позволили последующим группам свернуть на юг и ударом с тыла разгромить северный фас немцев вокруг Алексеевки, затем свернуть и западный фас их обороны и, пока немцы не разобрались какие силы им противостоят — пройти танковой и мотопехотной ротами на запад тридцать километров и взломать немецкий фронт против Нового Оскола — немцы просто не ожидали удара с тыла, поэтому в панике разбежались перед нашими совсем небольшими силами. А там уже собиралась вторая наша ударная группировка, которая пошла в брешь — сотня танков и БМП с двумя батальонами пехоты направились обратно на восток, к Алексеевке и затем Острогожску, а менее подвижные части начали заворачивать немецкую оборону к югу и северу от прорыва — на юг — сколько получится, а на север — до прорыва в районе Старого Оскола — а это чуть более сорока километров.
Тем временем к Павловску, что на Дону, подходили уже основные силы мехкорпуса. У него уже не было авиационного прикрытия, поэтому немецкие самолеты наносили все больший урон войскам, и прежде всего колоннам снабжения, так что на седьмой день наступления РККА наступала тут уже только в темное время суток — вечером, ночью и утром, тогда как днем велись лишь небольшие перемещения и локальные бои. А со снабжением было неважно — одной заправки бронетехники хватало на 150-250 километров операции, и они уже иссякли, поэтому подвоз топлива становился очень актуальной задачей. Колонны снабжения доставляли каждый день топлива на двадцать-тридцать километров — тут уже не поманеврируешь. Тем не менее, мехкорпус дошел до Дона и завязал бои за Павловск. Наша же бронетехника пока была полностью заправлена, и хотя немецкие самолеты также вились над нашими частями, но насыщенность крупнокалиберными пулеметами и самоходными зенитками позволяла избежать большого урона, а доставка топлива была пока неактуальна — еще на два-три дня боев и маневров точно хватит. Вот мы и маневрировали.
Нашей целью было не уничтожить немцев — сил пока не хватит — а лишь раздергать их резервы. Поэтому двенадцать групп по десять-пятнадцать единиц бронетехники — танки, самоходки, БМП, вездеходы или ЗСУ — где что нашлось под рукой — и до роты пехотинцев разошлись веером по обширной площади в сто на семьдесят километров — как раз под коленом, которое Дон делал в этих местах — 70 километров от Воронежа он тек на юг, затем сворачивал на восток, через сорок километров снова поворачивал почти на юг, через сто километров сворачивал снова на восток и еще через сорок — на юго-восток — получалось эдакое колено, с запада от этих ста километров — его длинной части — мы и работали по фрицу. Одна из таких групп даже захватила железнодорожный и автомобильный мосты на северном фасе этого участка — в Лисках — транспортном узле, стоявшем на Дону. Сначала они ворвались на саму станцию и расстреляли там несколько составов с техникой и боеприпасами, да еще за три ходки, пока немцы не подтянули новые силы, перетаскали к Дону множество вооружений и боеприпасов — пулеметами был вооружен каждый боец, боеприпасов также было немеряно, поэтому фрицы два дня не могли взять нашу оборону, а когда наши расстреляли все затрофеенное, они на своих БМП вошли в реку и проплыли мимо обескураженных фрицев — днем, пусть и под прикрытием дымзавес — пушек на самом берегу у немцев не оказалось, выстрелы из гранатометов не достигли цели, а уже чрез три километра бронемашины вышли на берег и через три речки ускользнули от преследования.
Остальные группы действовали не менее дерзко, оттягивая существенные силы от трех точек, в которых шли наиболее интенсивные бои — в Острогожске в полном окружении отбивались от атакующих немцев наши части, в Алексеевке — фронтом на юг и восток — наши совместно с РККА, а Павловск — уже на Дону, в 80 километрах восточнее — с востока атаковал мехкорпус РККА. Так что на спасение своего западного фаса между Старым и Новым Осколами сил у немцев уже не было, хотя и мы там особо не жали — там образовалась цепочка из четырех небольших котлов, которые мы обложили и пока не штурмовали — надо было накопить сил для броска к Дону.
Под Павловском же дела шли медленно. За пять месяцев немцы укрепили город, после повторного захвата насытили его различными подразделениями и техникой, и лишь на пятый день мехкорпус смог прорваться через оборонительные обводы и завязать бои на окраинах города. При этом мехкорпусу еще приходилось отбиваться от контратак немцев и защищать пути подвоза — немцы атаковали как с северного, так и с южного направления, и если бы не начавшая подходить советская пехота общевойсковых армий, пришлось бы если и не отходить обратно, то как минимум прекращать наступление и вставать в оборону. А так — стрелковые дивизии выделили из своего состава подвижные группы от батальона до полка, и эти силы начинали прибывать к Дону, укрепляя фланги мехкорпуса и позволяя его командованию высвобождать силы для боев за Павловск, который уже и городом-то назвать было нельзя — сплошные развалины. Но выделение подвижных отрядов замедлило продвижение стрелковых дивизий — они выделили для этих отрядов много автотранспорта, который вернулся далеко не сразу. Поэтому между частями образовалась брешь, в которую и ударили подошедшая с юга немецкая пехотная и с севера — танковая дивизии. Мехкорпус с передовыми группами стрелковых дивизий сам оказался в окружении, и топлива и боеприпасов у него хватит еще на два, максимум три дня боев.
Поэтому мы, не дожидаясь окончательного сосредоточения наших сил, пошли от Нового Оскола на восток, но не прямо к Павловску, а чуть южнее — к Россоши, которая находилась в 140 километрах на восток-юго-восток от Нового Оскола. Попутно срезали небольшой кусок немецкой обороны с юга от Алексеевки и добрались до нужного пункта за два дня. К Россоши мы пошли потому, что в ней сходилось несколько железных и шоссейных дорог, поэтому ее освобождение отсечет подход немецких частей с юга. Но даже не дожидаясь окончательного освобождения города, мы тем же днем рванули на северо-восток — к Павловску, до которого оставалось полсотни километров. В принципе, могли бы и не спешить — за эти два дня немцы сточили об оборону советских войск весь свой ударный потенциал и теперь стороны интенсивно окапывались, точнее советские войска занимали и восстанавливали немецкие укрепления вокруг города, а немцы строили оборону на внешнем обводе. Но раз случилась такая оказия в виде наших войск, планы переиграли — три десятка наших БМП форсировали Дон десятью километрами ниже Павловска, под их прикрытием инженерно-саперные части навели переправу, и к середине следующего дня в тылу у немцев появилось более сотни единиц бронетехники — как нашей, так и мехкорпуса РККА. А с востока уже подходили стрелковые дивизии. Немцы, не желая оказаться между молотом и наковальней, сняли осаду и откатились на юг и на север — образовался коридор, по которому на запад, к Павловску, вновь пошли войска и грузы.
Но бои продолжались. Совместно с РККА мы отодвинули немцев на юг на восточном берегу Дона — до участка, что тек ровно на восток, а с западной стороны нам приходилось разбираться с немцами самим — РККА бросила все силы на укрепление пробитого до Дона коридора и пока не могла выделить силы нам в помощь — немцы начали контратаки почти сразу же после своего отхода — ведь по сути этим коридором мы и РККА окружили все немецкие войска, находившиеся севернее. Поэтому с юга все подходили и подходили новые части и подразделения, которые стекались со всей территории — тут и плановые маршевые части, и изъятые из гарнизонов — немцы сгребали все что могли и бросали в бой.
На нашей же стороне Дона ситуация была шаткой — вдоль "старого" фронта еще оставались немецкие котлы, по восточным окраинам Алексеевки проходил новый фронт, который с юга был перекрыт разве что дозорами и засадами — ни у нас, ни у немцев не хватало сил для создания полноценного фронта, на юго-восток от Алексеевки — к Россоши и далее до Дона — вообще шла цепочка наших дозоров — и все — немцы пока даже не перекрыли эту территорию, но и мы не могли идти на север — хватало лишь сил отбиваться от атак на Россошь, да пора было возвращать наши части из-за Дона. Самые же напряженные бои шли в Острогожске — немцам удалось вернуть себе восточные окраины города, но наши части там пока держались, даже организовали посадочную полосу, на которую ночью доставляли Аистами боеприпасы и пополнения, а обратно вывозили раненных. Севернее, в промежутке между Острогожском и Старым Осколом, войск также было немного — снова все те же засады и дозоры — наши и немецкие. И только к северу, между Осколом и Воронежом, начинался "нормальный" фронт. Ни у кого не было под рукой войск, чтобы как следует прикрыть изменения в линии фронта, не говоря уж о том, чтобы воспользоваться ситуацией. Начиналась очередная гонка — кто быстрее соберет достаточно сил.
ГЛАВА 17.
В этой гонке лучше всего себя чувствовала РККА — фронт, находившийся на многих участках в одном положении более трех месяцев, позволил наладить отличное рокадное сообщение — инженерные части и железнодорожные войска весной и летом проложили тысячи километров дорог — грунтовых, шоссейных и железных, так что советское командование могло перемещать войска вдоль линии фронта достаточно быстро, проблема была только в треугольнике Рязань-Тамбов-Пенза, где немцы своим прорывом мало того что окружили Ельнинско-Тамбовскую группировку РККА, так еще и перерезали рокадные дороги по направлению Пенза-Рязань — сами города находились на осадном положении, но держались, а вот войска, чтобы перебросить с фланга на фланг, приходилось бы гнать по широкой дуге, через Саранск, тогда как ранее они шли напрямую через Тамбов.
Немцы также пока чувствовали себя нормально — за три месяца они натащили кучу боеприпасов, топлива, медикаментов, продовольствия и вооружений, обустроили ремонтные мастерские, госпиталя и, хотя по сути они были окружены, держаться они смогут еще долго.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
