Зверь лютый. Книга 25. Обмасонивание

Слугам придётся... указать. Но как же чешется под лопаткой! Да что ж за грызло было у того комара, который меня так... уелбантуренно хакнул!

Я сдирал с себя вонючую, потную одежду, выворачивался из воинской сбруи, сбрасывая всё — то на пол, то на руки Софье.

Девушка вдруг глянула пристально: с левой стороны от лопатки на бок по моим рёбрам растёкся здоровенный кровоподтёк. Софья мгновенно уловила внимание:

— Ваня... Господи... Да где ж ты так? Да как же...

— Так. С коня упал.

— Ваня! Не лги! Ты ж... Тебя ж могли... А если тебя убьют?! А я куда?! А мне как?! Ваня, мне без тебя, без милости твоей... только в омут головой!

— Не ной попусту. Живой и целый. Чего это в омут? — У тебя Ипай есть, прокормит. И попомни — я никогда не лгу.

Абсолютная правда. Конь упал, я с него вылетел. Прямо под ноги двух здоровых придурков с дубинами. Которые коня-то и стукнули. Братья, вроде. Ныне покойные. Коня жалко. Хоть и местный, а — добрый.

Софья кинулась в соседнее помещение набрать воды, я тяжко уселся на лавку.

— Что глядишь, красавица? Помоги сапоги снять.

Девка, до того тупо, с полуоткрытым ртом, разглядывавшая меня, вдруг, кажется, вспомнила — где она и как она. Затрясла головой, судорожно ухватила веники и снова попыталась изобразить из них платье.

"Костюмчик из берёзы"... мрачновато. Дурная какая-то. Банной культурой... не владеет. Нерусская, что ли? Ну и ладно, попадёт к Ипаю — научится.

Вскочившая назад в парилку Софья, отставила в сторону полную шайку горячей воды и кинулась передо мной на колени, сразу ухватив сапог за пятку.

* * *

С этими верховыми сапогами всегда проблема. Они должны быть высокими: при движении отряда из под копыт впереди идущих коней летят здоровенные комья грязи. В пределе получаем ботфорты. Обувь всадника, помогающая длительное время находиться в седле: сапоги жесткие, практически не гнутся в коленях и щиколотках. По верху раструбы, закрывающие бедро.

Попробовал как-то. Красиво. Сухо. Непригодно.

У нас посадка в седле другая — согнутые колени. В щиколотке сапог должен не болтаться, а гнуться и сидеть плотно. Чтобы движение пятки и носка чувствовались чётко. Иначе конём без шпор управлять невозможно.

* * *

— Девица, что ли? Сапог снять с мужика не может.

Я кивнул в сторону прижавшейся к стене девушки.

— И жмётся, будто целка. Видно, с мужем в баньку никогда не хаживала. Ох, и будет Ипай её драть. Как сидорову козу.

Девка, от перспективы стать "козой" неизвестного Сидора, содрогнулась и собралась заплакать. Софья неопределённо помотала головой и потянула сапог.

Что-то тут странное происходит, что-то темнит моя "тётушка". Не могу вспомнить, чтобы Софья кидалась делать чужую работу, не углядев в том какой-либо особой выгоды.

— Погоди (это — Софье). Поди-ка сюда (это — девушке; реакция: отрицательно трясёт головой). У меня в дому принято, что слуги делают по хозяйскому слову. Надумала в услужение податься — привыкай. Моё слово здесь — закон. Ну. Сапог.

Как мне это надоело. Постоянно изображать из себя "собаку". В корабельном и в общечеловеческом смысле. Ведь говорю же по доброму, без лая и ругани! А они... выёживаются, кочевряжатся и, где-то даже, манкируют. Приходится цепляться на каждом шагу, к каждой ленности, бестолковости, неорганизованности...

"Отданный приказ должен быть исполнен. Иначе его не следовало отдавать".

А я тоже живой человек. Хоть и попандопуло. Я тоже устаю, хочу тишины, покоя. Конечно, гейзером и майзером приходится быть непрерывно. Но, может, я чуток прервусь? И что ж это был за комар, ежели у него такое грызло, что я до сих пор чувствую?

Ваня, перестань себя жалеть. Это непристойно. Пожалей девушку. Вот попадёт такая... недисциплинированная кожа с костями и глазами к Ипаю. И начнёт кугурак её... упорядочивать. Немилосердно, непрестанно и от души. А мужик, как я слышал, волю рукам... даёт. Что среди новосёлов в пограничьи... типично. Другие там не выживают.

Просто прикинь: пока лесорубу на трёх языках, не считая строительного, выскажешь, да аргументы его ответные — выслушаешь да осмыслишь, да убедишь его в обоснованности твоей точки зрения... а дерево уже упало. И стало одним лесорубом на земле меньше.

Или выгоню я эту сопливую дурочку. Просто так. Без снятия сапога. Придёт она к Ипаю. С навыком неснимания. Тот начнёт её строить, а эта, поскуливая и подвывая, начнёт оправдываться. Типа:

— А вот Воевода сам... от меня такого добиться не смог!

Это уже из серии про гос.измену. Неважно — правда или нет. Утверждение: "Воевода — не смог", хоть про что — прямой призыв к мятежу. В стае хомнутых сапиенсом альфа-самец должен мочь всё. Иначе — не альфа.

Изерген, само собой, девушке ряшку — отрихтует, причёску — уполовинит, съёмке сапог... выдрессирует. Но — запомнит. И при случае... построит ковы и выкует крамолы. А может — и нет. Будем проверять?

Глава 541

Меня сморило в тепле. Накатывала дремота. Давно не испытываемое чувство защищенности, безопасности. Своего дома...

Пришлось встряхнуть головой, оглядеть всё это... полуголое, в смысле: в вениках. В тёмном, мокром, жарком...

В смысле: в парилке. А не там, про что вы подумали.

Я притопнул неснятым сапогом. Софья, сидевшая на мокром полу, полуобернулась к девушке, что-то шептала и активно гримасничала, насупив брови. Даже кулаком по полу стукнула.

Наконец, эта... "сидорова коза в ближайшей перспективе" отлепилась от стенки, неловко, бочком подошла к нам, несколько мгновений недоуменно оглядывалась по сторонам, соображая — куда ж веники девать. Пока Софья чуть не силой вырвала их из рук.

* * *

Какой-то глюк. Веник в бане нужно держать или в руках, или в шайке с горячей водой. Это ж все знают!

На "Святой Руси" каждый человек, кроме совсем уж святых, моется в бане. Бани — семейные. Ещё не общественные, как будет в 17 в., когда совместное мытьё мужчин и женщин на Руси крайне возмущало и... возбуждало иностранцев. Напрочь забывших о распространённости собственных городских бань несколькими столетиями раньше. Когда в Брабанте, например, не было города без общественной помойки. О знаменитых банях Аахена, где Карл Великий устраивал массовые отмокания, собирая в одном бассейне сотни человек, весь цвет имперской знати.

"Банная культура" эволюционирует. В России в 18 в. помещик зазывает гостей в свою господскую баню. С банщиками-девушками. Причём секс — не фиксирован источниками, девушки реально только парили. К концу 19 в. наоборот — "Баня" Толстого тому пример. К концу 20-го для братков баня — синоним борделя, место случки. "Заодно и помоемся". Как в конце 18 в. — для отечественных гомосексуалистов. Что понятно: едва ли не единственное место относительной чистоты мужчин.

Русские женщины, особенно с маленькими детьми, часто моются в печках.

Удобно. Особенно зимой: ходить распаренными через двор не надо, печь всё равно греть — расход дров меньше. Протапливают, отмывают изнутри, застелив печной под плотной тканью, забираются внутрь. И намывают там. Кто — детей малых, кто — красу свою несказанную.

В 20 в. пришлось столкнуться с последствием такой персональной помывки. Женщина умерла от сифилиса. Довела себя до четвёртой стадии. Будучи человеком глубоко верующим, воспринимала болезнь как кару господню. К докторам не обращалась, платком заматывалась по глаза. Живя одна, очень замкнуто, в деревенскую баню не ходила, мылась в своей печке. Случайно внешние проявления углядела соседка — зашла соли позычить. Спасти уже не смогли.

В целом, с века 19-го, в России, в банях общественных, постепенно утвердился принцип половой раздельности. А в Северной Европе наоборот возобладала, для Руси — архаическая, традиция совместности. Унисекс. Из одного "уни". Что приводит в смущение российских дам.

Как-то "ихняя" фирма, где довелось служить, устроила корпоративчик. В бане. Главбух-туземка, дама предпенсионного возраста, сообщив двум моим соотечественницам-сослуживицам эту приятную новость, сразу принялась успокаивать:

— Вы не волнуйтесь, наши мужчины ничего такого себе не позволяют.

Потом несколько тоскливо вздохнула и добавила:

— И не могут.

Теперь уже мои соотечественницы, догнавшие по уровню восприятия данного явления западных европейцев образца 17 в., смущаются. От совместной помойки.

В "Святой Руси" всякий ребёнок вполне уже нагляделся на всевозможную обнажёнку к тому моменту, с которого "сколько себя помню". Всё давно знают, что "мальчики писают из трубочек, девочки из ничего, а Марьванна из большой рыжей мочалки".

Уже надоело, обрыдло и в зубах навязло. Как "Отче наш".

Не сильно разнообразно, зато — регулярно. Чтобы не знать на "Святой Руси" о сексе и о бане с подробностями (но без наворотов), при общем проживании большой семьи в одной избе — надо быть слепоглухим идиотом.

А тут реакция... как у соотечественниц в немецкой бане. Где толпы туземного голого шарахаются, не обращая внимания друг на друга, как в уличном переходе в час "пик", по помоечной, или раскладываются, измученно потея, по полкам в парилках.

* * *

Девчушка никак не могла справиться с сапогом, бестолково дёргала в разные стороны. Пришлось отодвинуть и стащить самому.

А вы что думали? — В моём возрасте при обычных боевых растяжках сапог можно и зубами стаскивать. Хотя, конечно, по вкусу — гадость.

Софья по моему кивку потащила сапоги с прочими... портянками вон из парилки. Вот только этой вони здесь не хватает! В тепле — аж глаза режет.

В предбаннике вдруг загомонили мои гридни. Ага, судя по взвизгу и грохоту, кто-то, от сильно большого ума, вздумал Софочку ущипнуть. И был сшиблен с лавки. Зря я ей позволил мечи взять. Вдруг опять придётся баньку от кровищи отмывать...

Почему "опять"? — А вот был у меня давеча один случай... В другой раз расскажу.

— Ну. Чего сидим, куда глядим? Вон — мочалка, там — мыло. Не жмись малявка, давай дело делать. Приводить мужика в справное состояние. Хоть бы — в чистое.

Так, конечно, неправильно. Мыться надо в мыльне, а не в парилке. Но... жар тут нынче не сильный — бабы настоящего жара не держат, а главное — куда-то опять идти... сил моих нет.

Девка неловко взяла и покрутила мочалку, неумело намылила и, как-то неуверенно устроившись на полу возле моих босых ног, принялась их недоуменно рассматривать.

Да блин же! Попаданка, что ли?! "Гостья из будущего" — сплошное "не-"! В простейшем, повсеместном, обще-свято-русском занятии — в бане! — не сечёт.

* * *

С ногами — аналогично.

Не-не-не! Я не про известное:

"— Це — жинкины ноги, це — мои, а це — чьи?

Слез, снова посчитал.

— Це — жинкины, це — мои. Добре. Пиду до сеновалу".

Вид голых мужских ступней в некоторые времена в некоторых сообществах воспринимался как чрезвычайная непристойность. Но, факеншит! — здесь же "Святая Русь"! — здесь же почти всё население от снега до снега босиком ходит!

Не все. Пример: "Барышня-крестьянка". Барышня, задумав изобразить из себя крестьянку, довольно легко находит себе подходящее платье. И, как и положено крестьянской девке, босиком выскакивает во двор. Тут же ойкает и останавливается — колко. Приходится лапотки ей сплести.

* * *

Точно — глюк. Я, конечно, знаю, что сам я — молодец. И ноги у меня красивые. Мне об этом сказывали неоднократно. Понятно — врут. Но приятно. А тут... изумление и полная растерянность.

"Красота — страшная сила". А уж моя-то... Чуть красивше крокодила — Аполлон. С отросшими ногтями. Ещё неделя и можно цокать. Как шпорами.

— Да не вози ты, а дави. Три сильнее!

Девка дёрнулась от моего окрика, отшатнулась. Я автоматом, как лягушка языком на пролетающую муху, махнул рукой, ухватил её за замотанное на голове полотенце...

Опа! Слабо сплетённая коса рухнула по её плечам русой волной.

— Ах! Нет! Нет! Мамочка!

Девка возопила. Устыдилась и воззвала.

Штатная реакция святорусского бабья — распущенные волосы даже и мужу показывать нельзя. Поз-зор! И — страшное бесчестие. Хотя девушки наоборот — голов не покрывают.

Разница? Между девушкой и женщиной? — На мой, сильно утилитарный взгляд — не велика и скоропреходяща. Но здесь другая жизнь, статусы и отношения. За нарушение — общее презрение, порицание и ущемление.

Опростоволосилась? — Можно топиться.

Как попаденки в этом выживают? Или попадонцы в обязательных бородах? — Не знаю. Я — лысый. Вообще.

В соседнем помещении что-то снова упало, дверь распахнулась и внутрь ворвалась разъярённая Софья. С моими мечами в руках. Точнее: с портупеей. Видать, держала в тот момент. Но осторожность... Я немедленно отпустил девку и толкнул Софье под ноги.

— Он меня...!

— Цыц! Дура!

Портупея у Софьи в правой. Но пощёчины она хорошо даёт и левой. Девка от удара отвалилась в сторону, хныча прижалась к лавке. Софья отложила портупею, присела над плачущей и стала успокаивать:

— Что ж ты орёшь-то, дурёха. Там, в предбаннике гридни воеводовы гуляют. А ну как услышат? А ну как кинуться господина свого выручать? Ну, полно, полно, я ж не со зла, осторожнее надо, тише...

Софья темнит. Что-то она задумала, и эта девчушка какой-то элемент очередной игры моей неуёмной "тётушки".

Почему девка не обрита налысо? У меня бреют всех приходящих на проживание. Причём, как я вижу, подмышки и лобок у девки голые. Но на голове — коса.

Это какой-то особенный заказ Ипая? Часть моих... служащих негативно относятся к короткостриженным женщинам. Я их... упорядочиваю, а они всё равно... относятся. Выбивать стереотипы красоты, "образцы прекрасного", "впитанные с молоком матери"... ну очень тяжело.

Откуда Софья такую взяла? Перехватила на фильтрационном посту? Отклонение от регламента: новосёлов бреют полностью в один раз — в первой бане. Целые клубы волосни собираются. И — в огонь. Ух, какой треск стоит! От кератина — в волосах, от хитина — в насекомых.

А тут — здесь лысо, здесь кучеряво... Непорядок. Придётся сыскать бракоделов. И послать... куда подальше Кудыкиной горы.

Факеншит! Две недели меня не было, и вот — живой пример нарушения гигиены! Ещё, не дай бог, и вошки найдутся. Или — гниды.

Я осторожно утянул к себе под руку "огрызки" и теперь внимательнее разглядывал два обнажённых женских тела.

Забавно, в полутьме этого было не разглядеть, пока их ноги не оказались рядом. У обеих — одинаково чуть подвёрнуты внутрь мизинцы.

— Ну, ладно, мне тут кто-то помойку обещал. Хватит слёзы лить, давай мужика мыть.

Софья, швырнув полотенце будущей жене своего мужа, принялась энергично наяривать мочалками, изредка гоняя девку — подай-принеси, старательно намывая моё покусанное и покарябанное тело, умиротворённо воркуя:

— вдовица она, сирая, одинокая... потому и не девица, потому и волосы прикрывает... самая, для городка твого, подходящая... некуда бедняжке в белом свет податься... а сапоги сымать не умеет потому как нужды в том не было... а деточек у ей нету потому как господь покуда не дал... молода она, мира не знает... муж ейный был больной, потому и в баню с ним не хаживала... а сама скромница, умница, искусница, рукодельница, слова лишнего не проронит, всякую мужнину волю исполнит, глаз не поднимет, за ворота сплетни переносить — ни-ни...