Чудовища из Норвуда. История розы

Я кивнула. Горничную без рекомендаций я взяла бы, только если мне поручился бы за нее знакомый человек с хорошей репутацией или хотя бы проверенная служанка: было такое, что наша кухарка просила взять дочку хоть на черную работу, я взяла и не прогадала — хорошая вышла горничная, хотя поначалу казалась неотесанной деревенщиной. Но то я! А в дома знати брали не иначе как с рекомендательными письмами от прежних хозяев, а где их возьмешь, если, скажем, уходила из-за дурного обращения или малого жалованья? Ну а за подделки выгоняли мгновенно... Словом, за хорошие места слуги ой как держались!

-Ну разве что за стариками ухаживать возьмут, — развивала мысль Моди, — а то и вовсе судомойкой... А тут уж я на своем месте, и Лили со мной, и остальные — семья, как есть! Привыкли друг к другу за столько лет, да и хозяйские привычки наизусть выучили. А он, хоть и грозный, на улицу не выгонит...

-А если бы я тебе место предложила, согласилась бы? Я бы и Лили устроила.

-Коли позвали бы, может... может, и пошла бы, — подумав, ответила она. — Да только вы ведь и сами из Норвуда теперь никуда, госпожа, разве нет?

Я только улыбнулась.

-Конечно, нет. Но скажи, почему ты заговорила о свадьбе только теперь?

-Так времени почти не осталось, госпожа, — сказала она, отвернувшись. — Глядишь, так и умру, мужа не зная...

-Погоди, о чем ты? — нахмурилась я, а Моди порылась в кармане передника и протянула мне на ладони несколько привядших розовых лепестков.

-Хозяин их уносит и прячет, чтобы вы не увидели. Видно, в камин швырнул по привычке, а мы ж не топили! Ну и вот, я прибиралась и нашла, — шепотом произнесла она. — Время выходит, говорю же.

-Но ведь... постой, — осенило меня, — так вы тоже...

-Все, кто остался в Норвуде добровольно, разделят участь хозяина, — серьезно сказала Моди. — Вы, должно быть, хотите спросить, отчего у нас тут детей нет, если и парни молодые, и девушек хватает... Потому и нет, что хозяин настрого запретил. Сказал, если ребенок народится — самолично его в лес к волкам отнесет или в ближайшую деревню, и неизвестно еще, что хуже. Потому как мы взрослые, сами о себе все решили, а неразумное дитя на такое обрекать даже ему совести не хватит. Там, может, выживет, а при нас — точно погибнет. Даже если успеет в ум войти, все равно же скажет, что хочет с матерью-отцом остаться, а тогда всё, слово молвлено, обратно ходу не будет.

-Как же вы... — я кашлянула. — Столько лет...

-Ну так вот, — Моди снова начала краснеть. — Целоваться да того-сего, от чего дети не родятся, ведь можно... Уж наловчились, долго ли! Ну и Роуз научила.

-Роуз?! — не поверила я.

-Так она когда-то в портовой корчме служила, потому и рыбу так хорошо готовит. А до того... ну... в веселом доме, — прошептала она. — Только она об этом говорить не любит, и как в Норвуд попала, тоже особо не говорит. Вроде как состарилась, ну и подалась искать место кухарки. Ну а хозяева смотрели на то, как она готовит, а не на то, чем прежде занималась. Может, им даже и по нраву это пришлось.

Тут уж я почувствовала, как у меня загораются кончики ушей. Я не совсем о том хотела спросить, но...

-Тогда нравы другие были, — добавила она, как-то иначе истолковав мое смущение. — Я уж помню матушкины рассказы, да и господские забавы тоже. Что удивляетесь? Я же вам в бабки гожусь, а то и в прабабки!

-Да быть не может! — не поверила я своим ушам, хотя и подозревала что-то подобное.

-Еще как может! Слыхала я много, хоть видела за всю жизнь один Норвуд, ну, в детстве еще кое-что, на ярмарки меня родители брали. Да вы вот на праздник разрешили пойти, так славно... Тут-то не замечаешь, как время течет, дни все одинаковые, разве что гость пожалует. Кого тут только не бывало!

-А кто бывал? — заинтересовалась я.

-Даже принцессы случались, а уж прочей знати и вовсе не перечесть! — охотно ответила Моди. — И купеческие дочки попадались, и крестьянки... Какие сами сбежали, кого хозяин выставил, ну да он вам говорил, наверно. А однажды, не поверите, важную даму занесло — настоятельницу обители! Вот это была потеха...

-Да ты придумываешь!

-Вот честное слово! Красивая такая, молодая еще, видно, из знатных. С ней две прислужницы, на дрожках одвуконь, со свитой — заплутали они... Ну, отдохнули, обедом не побрезговали, хоть все поминали Создателя, — мы ж тогда невидимыми были, с непривычки им страшно показалось, — она перевела дух. — А тут и хозяин с охоты вернулся... Весь в кровище, бок изодран — на матерого кабана нарвался.

-Ох, представляю, — поежилась я.

-Слуги удрали первыми, прислужницы в обморок попадали, а настоятельница дольше всех продержалась, думала смирить чудовище, взывая к Создателю, — скорбно проговорила Моди, сложив руки на груди, но тут же захихикала. — Да только хозяин и Книгу Создателя, и Книгу Странствий знает куда как хорошо, так что на второй день вверг настоятельницу в ересь. Ну, она так сказала, я слышала.

-В смысле...

-Нет, вы не о том подумали. Я хотела сказать — заставил ее прочитать это все не в пересказе, а как прежде было написано. И сам вслух читал, как она ни сопротивлялась! Пит потом слыхал, она, когда из Норвуда вырвалась, оставила обитель, живо замуж вышла и уехала так далеко, как только смогла. Ну что вы смеетесь, госпожа? Истинную правду говорю!

-Верю! — искренне сказала я. — Грегори Норвуд кого угодно в ересь обратит, даже самого Создателя.

-Ой, думаю, загляни тот на огонек, они бы вдвоем живо придумали что-нибудь новенькое! — фыркнула Моди и вдруг посерьезнела. — Госпожа, так вы попросите хозяина благословить нас? Оно, конечно, и без того можно, но хотелось по-людски, чтобы хозяин позволил и напутствовал, отпраздновать хоть немножко, тем более, праздник на носу!

-Попрошу, конечно, — ответила я и обняла ее. — Пусть только попробует отказать!

-Спасибо, госпожа! — она кинулась мне в ноги.

-Платье-то у тебя свадебное есть? — вздохнула я, даже не пытаясь поднять ее: похоже, Моди именно так привыкла выражать свои чувства, ну так от меня не убудет, если она поплачет у меня на коленях.

-Да уж сколько лет в сундуке лежит, — шмыгнула она носом и подняла голову. — Мы так хотели, госпожа, чтобы кто-нибудь сумел снять проклятие с хозяина... И когда вы нас расколдовали, то уж до чего обрадовались — вдруг на этот раз выйдет! Но не выходит, а проклятая роза все осыпается и осыпается... Хоть бы последние дни были у него счастливыми, госпожа! Столько лет человек мучается, а за что?!

-За что? — спросила я, гладя ее по голове. — Говорят, он обидел фею, но чем именно?

-Он отказался отдать Норвуд, — едва слышно прошептала Моди и оглянулась, будто опасалась, не подслушивает ли кто.

-А мне он сказал, что не захотел взять ее в жены!

-Тише, госпожа!.. Это одно и то же. Взял бы в жены — она завладела бы Норвудом, и очень скоро. Хозяин бы долго с нею не прожил, это уж точно, да и фее наши годы — что нам бабочкины! И даже если у фей бывают дети от людей, народиться бы никто не успел бы, а и успел — слушался бы мать.

-Зачем им Норвуд? — спросила я, потому что в хрониках ничего не нашла, а Грегори и вовсе не желал это обсуждать. — Я слышала, тут сохранилось какое-то древнее волшебство, но...

-Оно самое, госпожа... — Моди понизила голос так, что я едва различала ее слова. — Дом стоит на каком-то месте, которое позарез нужно фее, но я ничего больше не знаю, клянусь! Я бы вам все рассказала, лишь бы избавить хозяина от проклятья, тогда ведь и мы бы спаслись...

-Ясно, — сказала я.

Что ж, слова Моди и рассказ духа сирени сходились если не во всем, то хотя бы в главном: феи питались силой земли, которую тянули сперва через деревья, а потом при помощи людей, этих самых владельцев поместья. Но мало ли кругом земель и предприимчивых людей, готовых на многое ради сиюминутной выгоды? Не посвященных в разные премудрости и готовых помочь феям в обмен на их подарки? Почему же именно Норвуды?

Что-то было здесь, в этом самом месте, что влекло фей, что заставило одну из них даже предложить себя в жены Грегори! Должно быть, тот не купился на золото и посулы...

"Норвуды точно знали, что делали, и умели обращаться со своим сокровищем, чем бы оно ни было, — думала я. — Но вот при чем тут роза? Сирень сказала: умрет Грегори — погибнет роза, увянет роза — ему конец. И еще — у них одна душа на двоих... И..."

Кажется, я поняла. Тянуть силы земли при помощи деревьев феям долго и сложно, да и не всякий колючий терновник захочет им помогать, и поди, подкупи его! Напугать можно, наверно, искалечить, убить, а что проку? Этак против фей ополчатся другие деревья, и что, опустошить всю округу?

А вот люди, пусть их век в разы короче, чем у деревьев, цветут ярче, так говорила сирень? Взять у них можно больше, чем у животных... Животные не пускают корни, значит, хоть и питаются от земли, но не впрямую. Для фей они, наверно, все равно что конфетка или булочка для ребенка — вкусно, конечно, но их не растянешь надолго, как капустный суп.

Что же люди? От животных они отличаются не так уж сильно, разве что разговаривать умеют! Говорят, Создатель дал нам разум, может, дело в этом? Может, феи забирают именно это? В сказке герой отдал свое сердце в обмен на каменное, утратил жалость и прочие человеческие чувства, и так сумел разбогатеть: чужие несчастья и страдания его не трогали, он не прощал должников и не пощадил даже собственную мать и молодую жену, наказав за какую-то пустяковую трату... Зверям тоже ведомы чувства — они умеют и любить, и ревновать, и горевать по умершим, и тосковать в разлуке, и жалеть, но, видно, люди переживают подобное куда ярче и сильнее! Значит, феи в обмен на свою помощь забирают именно чувства... Вряд ли тому человеку они и впрямь вложили в грудь каменное сердце взамен живого. Просто лишили его того, что мешало ему жить, как он полагал. И он преуспел, только счастья не увидел...

Но это-то еще понятно! Сегодня человек лишился сострадания, назавтра решил, что и любовь ему ни к чему, потом не захотел вспоминать об отданном, и так, пока феи не выберут все без остатка... С животным так не получится, оно вряд ли осознает, что именно потеряло. Ну, стал волк злее и безжалостнее, а косуля сделалась равнодушна к детенышу, такое случается сплошь и рядом безо всяких фей... Их, должно быть, проще выпивать сразу и без остатка. Простые звериные чувства по сравнению с тем, что творится в душе человека, наверно, все равно что дешевый эль в сравнении с дорогим вином. Вроде и жажду утоляет, да вкус не тот! А деревья, поди, и вовсе дают простую воду, если уж продолжать сравнивать.

Но вот чего я пока не понимала, так это того, почему фее нужен именно Норвуд, но вот Моди упомянула о чем-то, что спрятано на этой земле (или в ней?), и мне показалось, что я близка к разгадке. Земля принадлежит Норвудам, которых, как говорила сирень, не так-то просто было взять даже феям. Недаром они озаботились защитой духов: я была уверена — именно духов, а не фей, иначе зачем было таиться от последних? Просто Моди наверняка не знала подробностей или не понимала различий...

Стало быть, присвоить сокровище без позволения хозяев нельзя, только пользоваться им с разрешения или без него... но как?

"Ну же, ну... думай!" — я сжала виски и в который раз повторила про себя: феям нужна сила земли, они берут ее с помощью деревьев... Люди — отдельный разговор, но Грегори-то связан с розой! Видно, это все, на что хватило феи, и, тем не менее, она много лет пьет соки... пьет соки Норвуда из — и через — его последнего хозяина!

Кажется, я наконей поняла, в чем тут дело! Роза питается соками земли, но она неживая, как сказала сирень. Пустив корни в душе Грегори, творение феи связывает ее с ним и с землей Норвуда, иначе бы она не сумела питаться... Что же такое тут сокрыто?!

-Госпожа, у вас голова болит? — спросила Моди, подняв голову и увидев, как я тру виски.

-Да, немного. Видно к грозе...

-К грозе в этом доме явно все оглохли, — сказал от дверей Грегори. — Я уж с полчаса не могу дозваться ни Эрни, ни Хаммонда, а вы тут секретничаете!

-Моди жаловалась на то, что вы не дозволяете им с Эрни пожениться, — тут же сказала я. — Думаю, Хаммонд сейчас объясняет ему, что пока не время.

Взгляд Грегори упал на смятые лепестки — то ли я нечаянно смахнула их с покрывала, то ли Моди, когда плакала у меня на коленях...

-Ну отчего же, самое время, тем более, праздник скоро, — ровно произнес он. — Я разрешаю. Могу даже благословить, если угодно. Да не тяните, я хочу посмотреть на молодоженов! А ты, Триша, как утрешь нос этой зареванной невесте, зайди ко мне...

С этими словами он вышел.

-Господин! — опомнившись, Моди схватилась за грудь, а потом бурно разрыдалась, окончательно промочив мне подол. — Ох, будто подменили его! Спасибо, госпожа...

-Я пойду к нему, он ждать не любит, — сказала я, мягко отстранив ее. — А ты... Скажи, ты-то любишь его? Я имею в виду хозяина.

-Конечно, — всхлипнула она. — Я же родилась в Норвуде! Хозяин уж на что несносен был, а не позволял меня дразнить за рыжину, и Лили тоже... Он ведь изрядно старше, госпожа, так что живо всех обидчиков оплеухами раскидывал и приказывал не трогать нас с сестрой. Но это когда было, мы пешком под лавку ходили...

-А где ваши родители? — спохватилась я. Надумала спросить, не прошло и полугода!

-Отца волки задрали — поехал за припасами, да не вернулся, это еще до проклятия было, — тихо ответила Моди. — А мама тихо зачахла, тосковала по нему. Мы с Лили вдвоем остались. Спасибо, Роуз нас не бросила — мне тогда всего девять было, а сестре семь.

-Вот оно как...

-А ваши?

-Что?

-Ваши родители где, госпожа? Вы сказали, что жили у брата и воспитывали племянниц, но... Простите, — сконфузилась она, — не моего это ума дело...

-Тут секрета нет, — ответила я. — Обоих, да еще двух наших сестер и брата холера унесла. Нас с Манфредом спасло то, что меня уже отправили в обитель, а он был в учении, и мы оказались далеко от дома. Ну и еще то, что отец всегда платил вперед, так что Манфред спокойно закончил учебу, а как достиг совершеннолетия, получил наследство и выгодно женился. Невесту ему тоже нашел отец, а та семья не отказалась от сговора. Потом уж, когда Ортанс скончалась очередными родами, брат взял меня к себе — не хотел доверять девочек-погодок чужим женщинам. Так я и растила их, хотя сама еще была сущим ребенком!

Я невольно усмехнулась, вспомнив свой ужас: я осознала, что мне придется вести дом и ухаживать за тремя девочками мал мала меньше, к которым я не знала, как подступиться! Правда, тогда я вспомнила нашу настоятельницу, ее методы воспитания, и племянницы, вздумавшие было испытать меня на прочность, живо сделались шелковыми (видно, тогда я и переборщила со строгостью!). Потом я припомнила наставления старой экономки из обители и поменяла повариху, а заодно избавилась от трех судомоек, которые явно были лишними, и парочки поварят. Не так уж много нужно готовить на подобную семью, особенно, если Манфреда нет дома. Ну и половину горничных пришлось рассчитать, оставив только самых надежных и усердных. Размазывать пыль по углам да махать метелкой и я могла безо всякого жалованья! Ну а для большой стирки или уборки всегда можно было нанять кого-то на день-другой, а не кормить бездельниц весь год. К тому же, дом брата сильно уступал размерами поместью Норвуд, и в нем не так уж сложно было поддерживать порядок.