Чудовища из Норвуда. История розы

-Зато выучились хозяйство вести, — вздохнула Моди и встала. — Простите, госпожа, что так себя вела, но...

-Платье-то отгладь, — улыбнулась я. — А я пойду к хозяину, а то ведь загрызет, если его ждать заставишь!

*

-Ну и о чем вы там шушукались столько времени? — спросил Грегори, когда я проскользнула в его покои, подошла и обняла его.

Я до сих пор не могла понять, как такое может быть: сперва прикосновение шелковистой шерсти заставляло задержать дыхание, а потом... потом я уж не думала, чего именно касаюсь!

-О свадьбе, конечно, — ответила я. — Моди спрашивала, как это... с мужем.

-Будто она не знает.

-Знает побольше моего, — сказала я, чуточку покривив душой, потому что Грегори учил меня такому, о чем девушка из приличной семьи, вероятнее всего, даже и не услышит! — Но вы же запретили им...

-Ну конечно, Моди не могла не проболтаться, — тяжело вздохнул он. — Запретил. Сами-то — пускай, а вот дети... Детей жалко. Они-то не виноваты в том, что их родители не сумели удержаться!

-Неужто ни разу за все время... — я не закончила фразы, но Грегори меня понял и ответил:

-Если и случалось что, я об этом не узнал. Роуз знает травы, да и в прочем искусна, так что, уверен, кому-то из девушек она помогала. Быть не может, чтобы за все эти годы никто не попытался... Подумал, к примеру: "А, обойдется!" Но не обошлось.

-Вам не жаль их?

-Они сами сделали выбор, — пожал он плечами и привлек меня к себе на колени. — Могли же уйти, и не с пустыми руками. Неужто бы я поскупился!

-Значит, кто-то не захотел, — негромко сказала я, приглаживая ему волосы, — а кто-то испугался. Девушки — те точно побоялись, как еще устроятся у новых хозяев! Юноши... Даже не знаю. Но, видно, жить в Норвуде им показалось лучше, чем идти искать новой доли. Хаммонд, вы говорили, знал вашего отца, куда же он от вас денется, а Роуз... она тоже, кажется, нашла надежное пристанище. Зачем им уходить? Да еще и вас не бросишь...

-Почему ты всегда закрываешь глаза? — невпопад спросил он. — Я настолько отвратителен?

"Ты самое прекрасное чудовище на свете, Грегори Норвуд!" — могла бы я сказать, но он посчитал бы мои слова издевкой.

В самом деле, глаза я закрывала не от страха, просто так мне казалось, будто со мною тот человек из зеркала и...

"Но поцеловала-то ты чудовище, а не того щеголя", — напомнила я сама себе, вслух же выговорила:

-Я просто... ну...

-Говори же! — подбодрил он.

-Я стесняюсь... — выдавила я и сильнее вжалась лицом в теплую щеку. — Я о подобном даже не слыхала, а вы... Да мне даже в зеркало смотреться стыдно!..

Я почувствовала вздох облегчения — неужто поверил? Или просто притворился?

В этот раз я не закрывала глаз и, право слово, пусть обнимало меня чудовище, я видела под этой личиной человеческое лицо. И подумала еще, что это намного лучше, чем чудовище под маской человека...

18.

Свадьбу Моди с Эрни сыграли скоро — ну какие у нас торжества? Отпраздновали да отправили молодых почивать... Мне, правда, вдиве были все еще бытующие здесь старинные обычаи, и я с интересом смотрела, как Эрни переводит Моди через текучую воду, переносит на руках над рассыпанными угольями, а потом оба едят нарочно приготовленный к празднику пирог.

-Это что, — сказала растрогавшаяся Роуз, вытирая глаза, — в мои времена не такие костры разжигали!

-А какие? — опасным тоном спросил Грегори и обрушил в костер громадную валежину. — Такие? Или такие? Или...

Пламя уже поднялось до небес, а он все подбрасывал дров, и когда воздух кругом костра сделался зыбким от жара, довольно усмехнулся:

-Вот каким должен быть праздничный костер!

Пламя ревело, и когда я почувствовала, как Грегори схватил меня на руки, то не успела даже мысленно попрощаться с родными. Я лишь почувствовала, что лечу, снизу пахнуло жаром костра, я увидела испуганные лица слуг, а потом меня снова схватили в объятия.

-Так-то, — фыркнул Грегори и встряхнулся. — Шкуру опалил из-за вас, олухи... Празднуйте, скоро вернусь!

Моего мнения он, конечно, не спрашивал, да я еще и не пришла в себя от этакой шутки, а потому помалкивала. Заметила только, что он миновал пару оврагов, потом ручей, а остановился на берегу озера. Я тут еще не бывала, ну да, скажу, потеряла немного: заливались лягушки, гоготали в камышах гуси и покрякивали утки, потревоженные нашим вторжением. А на середине озера, на лунной дорожке склонили друг к другу головы два лебедя, застыв, будто на картине, над огромной белой водяной лилией.

-Ты не ела ничего, я видел, — сказал вдруг Грегори.

-Ну и что?

-Я захватил кусок хлеба, — усмехнулся он и отломил мне половину. — Держи. Ну или птицам брось, если не голодна...

Я молча съела все до крошки и спросила, сглотнув:

-Может, вернемся домой?

-Конечно. Я помню, ты не любишь мокрую траву, — ответил Грегори. — Там нынче не до нас, конечно, но спать сегодня вне дома не стоит. Хотя можно и не спать.

-Верно, сегодня же самая короткая ночь в году, — припомнила я, немного помолчала, а потом спросила: — Зачем вы прячете лепестки? Я же все равно узнаю!

-Может быть, я прячу их от самого себя, — негромко сказал он и поцеловал меня в висок. — Время вдруг побежало с немыслимой скоростью... Я ничего, ничего дурного ведь не сделал, а роза осыпается сильнее с каждым днем! Или... это из-за того, как я поступил с тобой?

-О чем вы, сударь? — недоуменно спросила я и поймала его за руку, когда он попытался отпрянуть. — Хотя... вы правы, но только отчасти. Это ведь я вас... принудила, если на то пошло, и дурным поступком то, к примеру, что вы вытворяли вчера, у меня язык не повернется назвать! Просто фее нужны вы, ваша жизнь, то, чем вы владеете... И вдруг какая-то смертная посмела вмешаться в ее планы!

-Это опасно...

-Я ничего ей не должна, — процедила я сквозь зубы. — И взять с меня нечего, не то, что с вас! И за вашу жизнь, Грегори Норвуд, я еще поборюсь, потому что она нужна мне, а не какой-то там... фее. И прекратите вздыхать над этой вашей чахлой розой, лучше обнимите меня! И живите, живите назло всем... Я требую, чтобы вы жили, и клянусь, что себя не пожалею ради этого, а свидетелями мне пусть будут текучая вода и сырая земля со всеми их детьми!

-Что ты такое говоришь? — спросил он после паузы, а я на мгновение зажмурилась, потому что лунные блики на воде сверкнули особенно ярко. Неловко пошевелившись, я нечаянно расцарапала руку о какую-то ветку, и капля крови упала на травинку, а с нее скатилась в воду.

-Взбрело что-то в голову, — ответила я, сама не понимая, откуда взяла такие слова, а потом вдруг вспомнила, что сегодня за ночь, и увидела: со всех сторон на нас смотрели духи леса.

Роились кругом крохотные искры — духи трав и цветов, полоскала в озерной воде длинные косы молодая ива, перешептывались тонкие березки и сплетничали осины, скрипели о чем-то деревья постарше, шушукались камыши... Ну а в водяной лилии, над которой лебеди изогнули шеи, будто на старинной гравюре, я рассмотрела поразительной красоты крохотное создание. Все верно, ведь именно сегодня духов и можно видеть как нельзя лучше!

-Сорвать ее для тебя? — спросил Грегори, проследив направление моего взгляда.

-Не вздумайте! — испугалась я. — На суше она завянет тот же миг... Давайте просто полюбуемся ею. Когда еще увидишь такое чудо?

-Как скажешь, — ответил он, не сводя с меня глаз, потом улыбнулся и, сорвав веточку зверобоя, воткнул мне ее в волосы, а потом, улегся на траву и попросил: — Главное, не дай мне уснуть...

-Ни за что, — ответила я, глядя на него.

В лунном свете лицо его утратило обычную надменность, сделалось спокойным и совсем молодым, а еще Грегори едва заметно улыбался, а когда посмотрел на меня, в его глазах отразились звезды.

-Мне от твоего взгляда щекотно, — сказал он, убрав с высокого лба черную прядь. — И захочешь, не уснешь!

-Щекотно вам потому, что в вашей гриве трава запуталась, — ответила я, отодвинув травинку. — Может, все же пойдем домой? У меня глаза слипаются, сама боюсь задремать.

-Да, идем, — кивнул Грегори и одним слитным движением поднялся на ноги, потянулся, как кошка, встряхнулся и подал мне руку. — Смотри под ноги.

-Тут нужно порхать, как бабочка, чтобы никого не задеть, — удрученно ответила я, глядя на роящиеся вокруг искры. — Жаль будет невзначай растоптать кого-нибудь...

-Мы каждый день их топчем, — напомнил Грегори, — и... Гляди-ка!

Я удивленно вздохнула: искорки вдруг расступились, обнаружив узкую тропинку, и по ней-то мы и двинулись к дому.

В одном из оврагов я оскользнулась на мокрой траве и съехала по склону, а пока Грегори ругательски ругал мою неуклюжесть и свою невнимательность, увидела вдруг под корягой удивительный цветок. Я не видела возле него духов, но сам он светился в ночи, как диковинная свеча, и я невольно протянула к нему руку.

-Можно? — шепотом спросила я невесть кого, и старое дерево надо мной ответило мне согласным вздохом, а кружащиеся вокруг искорки завились громадной спиралью, когда я сорвала цветок. Едва успела — Грегори закинул меня на плечо, проворчав, что так всяко будет быстрее! — Спасибо...

-Это ты кому?

-Лесным духам, — ответила я, украдкой глядя на небольшой цветок, сияющий золотом, который целиком скрывался в моей ладони. — Они помогли, не то я могла бы свернуть шею в этом овраге.

-Я не доглядел, — неожиданно сказал он и добавил, оглядевшись: — Благодарю, лесные духи, за мою...

Он умолк, не назвав имени, и правильно сделал. Мало ли, кто еще мог оказаться поблизости!

*

Лето шло своим чередом: грозы уже отгремели, поспела земляника, малина, а кое-где в парке обнаружились колючие кусты крыжовника и смородина, на удивление крупная и душистая. Из лесу слуги корзинами носили спелую ежевику и ходили с синими губами, потому как удержаться и не есть ягоды прямо с куста не могли. В корзины, поди, попадала одна ягода, а в рот — три!

Впрочем, и вишню уже можно было собирать. В этом году она удалась, сказала Роуз, помешивая душистое варенье, совсем как прежде, а то измельчала, в рот не возьмешь, до чего кислая, да и мякоти совсем не стало — кожица да косточка. А тут, видно, в ответ на заботу деревья отблагодарили урожаем! Да и дождей, и солнца было достаточно, чтобы ягода налилась как следует и хорошо вызрела...

Все было бы хорошо — даже роза прекратила ронять лепестки, и Грегори повеселел, — да только из дома вот пришли дурные вести. Я, когда прочла письмо, глазам своим не поверила: Манфред писал, что Летти пропала из обители! Я могла допустить, что своенравная девчонка сбежала, не желая идти замуж — жениха ей Манфред нашел, и свадьбу назначили на осень, — но как? Дверь, писал брат, была закрыта изнутри на задвижку, окно тоже закрыто, да и помнила я эти окошки, больше похожие на бойницы — даже небольшого росточка стройная Летти вряд ли бы протиснулась сквозь такое! Впрочем, при желании, может, и смогла бы, но не прыгала же наземь? Спальни богатых воспитанниц не на первом этаже, потолки в обители высокие, до земли неблизко... Спустилась по веревке? Так не было никакой веревки, и цветы под окном (клумбы, взращенные стараниями воспитанниц, славились на всю округу) оказались не примяты. Перескочила на дерево и спустилась по нему? Так не белка же она, право слово! Да и из деревьев, писал Манфред, там поблизости лишь куст сирени, который мог бы смягчить падение, но ветви на нем целехоньки, а Летти, если бы прыгала в него, непременно пересчитала бы все сучки... Оставалось только предположить, что племянница превратилась в утренний туман и просочилась наружу сквозь щель в окошке или замочную скважину! Собаки след не взяли, хоть Манфред заплатил за лучших нюхачей в округе... Летти не видел никто в округе, а она девушка красивая, да и платье воспитанницы должно было привлечь внимание.

Возможно, у нее был сердечный друг, о котором не знал ни ее отец, ни сестры, ни я? О планах Анны и Дианы я ведь тоже не знала... Мог он устроить побег? Думаю, при желании мог, и тогда Летти должна скоро объявиться. Либо не очень скоро: она ведь несовершеннолетняя, без согласия отца замуж выйти не может... Впрочем, это-то устроить не так сложно, были б деньги. А может, она рассчитывает на то, что, явившись с повинной головой к Манфреду, получит прощение и благословение? "Вожжей она получит, — мрачно подумала я, зная характер брата. — А ее кавалер как бы за решетку не угодил за совращение и похищение девицы. Впрочем, если он знатен и богат, то просто откупится..."

Я поежилась от дурного предчувствия, а когда сообразила, что насторожило меня в письме Манфреда... Сирень, значит, и утренний туман! Известно, во что превращаются феи! Но только если это впрямь дело рук той, о ком я подумала, то... зачем ей Летти? Что она затеяла? Станет шантажировать меня жизнью племянницы или придумает что-нибудь похуже?

Говорить об этом Грегори мне не хотелось: только-только он, казалось, избавился от постоянной тревоги — пусть не совсем, но хоть не впадал в уныние. Характер его, конечно, лучше не стал, Грегори по-прежнему оставался вспыльчивым, а перемену его настроения предсказать было крайне сложно, но в последнее время он пребывал в недурном и, я бы даже сказала, игривом расположнии духа!

Он, конечно, и так понял бы, что я получила дурные вести, но я могла солгать, к примеру, что давно нет вестей от Майгеля... хотя нет, о таком лучше не говорить, чтобы не накаркать! Да он все равно дознался бы правды: отправил бы того же Хаммонда навести справки, и хороша бы я была со своим неуклюжим враньем... Придется сказать правду, но... не всю. Да, Летти пропала, но, скорее всего, сбежала с каким-то ушлым малым. А про сирень я упоминать не стану, только и всего. Что уж там задумала фея, даже представить не могу, противопоставить ей нечего, поэтому остается только ждать и уповать на то, что ее извращенный разум не измыслит чего-то такого, от чего пострадает и Грегори, и Летти. Я даже не могла понять, за кого из них больше переживаю!

Но как же фея забрала Летти, если это и впрямь была она? Вернее, как обманула, что посулила? Не знаю, можно ли забрать человека против его воли, да еще из обители... Хотя кто разберет, может, имя Создателя для фей — пустой звук! Скорее всего, так и есть: дух сирени ведь говорила, что феи явились на эти земли задолго до людей, когда ни о каком Создателе еще и не слыхали. Вдобавок, он был человеком... Ну, прямо скажу, не совсем обычным, если верить Книге Странствий, но все же людского в нем было куда больше, чем в древних богах, которых почитали до его Пришествия! То есть, вернее сказать, Путешествия, потому что Создатель на самом деле мир не создавал, а просто заглянул сюда ненадолго (по его меркам, конечно), чтобы поглядеть на этот мир и подправить в нем кое-что на свой вкус. А может, подумалось мне, он тоже был кем-то вроде фей, явившихся невесть откуда? Впрочем, это были вовсе уж кощунственные мысли, хотя Грегори, возможно, они понравились бы... Но упоминать при нем фей не стоило, это уж точно!