Чудовища из Норвуда. История розы

Дойдя до яблонь, я поздоровалась с ними, но они отчего-то не ответили. Я же взглянула на гнущиеся под тяжестью яблок ветви и подумала, что нужно подставить их как следует, чтобы не поломались под этаким урожаем.

Я уж было прошла мимо, но тут меня окликнула старая яблоня.

-Возьми-ка, — сказала она. Лица ее я не могла толком рассмотреть в листве, но голос показался мне довольным. — Первое поспело. Нарочно для тебя берегла, на самой макушке, к солнцу поближе...

Прошелестев листвой, в мои подставленные ладони свалилось большое румяное яблоко.

-Я самая ранняя, — хихикнула старуха. — Меня уж скоро можно будет обирать, а остальные осени подождут. А я уж уморилась, давно такого урожая не бывало! И остальные притомились...

-Спасибо, — улыбнулась я.

Яблоко было тяжелым, прохладным, словно и не висело только что на самом пригреве, и так и просилось в рот! Я не знала этого сорта, видно, он был очень старым, ну тем интереснее узнать, каково оно на вкус...

-Ешь на здоровье, — качнула ветвями яблоня и умолкла, только ветерок едва заметно шумел в ее кроне.

Я вытерла яблоко рукавом и только поднесла его к губам, как откуда-то сверху, видно, с дерева, мне на плечи с яростным воплем прыгнула Чернушка и так вцепилась когтями, что я невольно вскрикнула от боли и выронила яблоко.

-Ты что, взбесилась? — я попыталась снять кошку с плеча, но не тут-то было!

Она цепко держалась за меня когтями и хрипло, угрожающе выла, распушившись вдвое и хлеща хвостом по бокам. Грегори тоже так делал, когда злился, не к месту припомнила я и решила, что Чернушку лучше не трогать, не то она издерет меня еще сильнее. Успокоится — сама спрыгнет. Что с ней такое? Чего она напугалась? Может, ласки или хорька?

Я хотела было подобрать яблоко — оно было таким спелым, что от удара о твердую, посыпанную гравием дорожку раскололось пополам. Ну что ж, ополосну его в фонтане, только и всего!

Уже протянув к нему руку, я вдруг замерла, и дело было не в том, что Чернушка сильнее вцепилась в меня когтями, чтобы удержаться у меня на плечах. Там, в сердцевине яблока что-то шевельнулось... "Неужто червяк? Вот так огорчение! Выбрал самое лучшее, не иначе!" — подумала я, и в этот момент Чернушка спрыгнула наземь и с силой ударила по яблоку лапой, словно это был клубок, с которыми она любила играть, приводя корзину для рукоделия в полный беспорядок. Половинки плода развалились, и, увидев, что шевелилось внутри, я невольно отпрыгнула подальше.

Это была змея. Совсем маленькая змейка, в ладонь длиной, а то и меньше, тоненькая, серебристая — она свернулась в сердцевине яблока и... Что было бы, откуси я от него?

-Ах вот, значит, как? — сквозь зубы произнесла я, понимая, чьи это шутки, и раздавила каблуком скользкую гадину.

Если бы не кошка... Я перевела взгляд на Чернушку: та уже унялась и теперь умывалась с довольным видом.

-Теперь, стало быть, ты перешла к открытой войне? — спросила я, запрокинув голову, но в ветвях никого не было видно. — Отчего было просто не подсунуть змею мне под подушку? Или тогда она могла бы ужалить и Грегори, а тебе почему-то нужно, чтобы он умер своей смертью? Ну как своей... той, которую ты ему пообещала, и никак иначе?

(Что правда, то правда: Грегори как-то рассказал мне, что давным-давно пробовал покончить с собой, но веревка оборвалась, нож едва оцарапал ему шею, а озерные волны вынесли на берег. На то, чтобы отравиться, ему духу не хватило, а какого-нибудь высокого утеса, прыгнув с которого, можно было разбиться наверняка, в округе не нашлось. Ну а встречаясь с дикими зверями, Грегори не мог взять и подставить горло тем же волкам, слишком силен был инстинкт самосохранения... Так он и оставил эти попытки.)

Молчание было мне ответом.

-Где Летти? — спросила я. — Это ведь ты ее сманила? Что ты ей посулила, а? Принца на белом коне, несметные богатства, неземную любовь? Или соврала, что только ее чистое сердце сможет спасти Грегори, а ты — его добрая покровительница, но расколдовать его сама не можешь? Ну конечно, девчонка легко поверила бы такой сказке!.. Только я вот путаюсь под ногами, так? — Я перевела дыхание. — Что дальше? Мне на голову упадет дерево? Я провалюсь в заброшенный колодец? Утону в болоте? Насыплю в варенье крысиного яда вместо сахара? Упаду на нож? Раза три, для верности... Ну, не стесняйся, скажи!

-Не скажет, — еле слышно прошептала маленькая вишенка, дрожавшая каждым листочком, что твоя осина. — Она уже ушла. Но берегись, она очень сильна... Видишь, заставила большие деревья заснуть, а меня не заметила. Это я отправила малюток за кошкой, хоть они тоже боялись — подай я голос, фея убила бы меня.

-Да уж, такую кроху легко, наверно, выпить, — поежилась я, коснувшись ее листьев. Чернушка подошла и потерлась сперва о мои ноги, потом о тонкий стволик.

-Ты берегись теперь, — сказала вишенка. — Лето перевалило за середину, и фея очень сильна. Сходи к шиповнику — его дух живет в старом кусте в дальнем конце парка, так сказали малютки. Шиповник сильнее сирени, он растет на границе миров, пускает корни повсюду и знает куда больше остальных. Вдруг даст совет?

-Непременно схожу, — кивнула я и взяла кошку на руки. — Но не сегодня. На сегодня с меня довольно приключений!

*

-Кошки тебя драли, что ли? — спросил вечером Грегори, увидев мои плечи.

-Именно, — усмехнулась я в ответ. — Чернушка решила спрыгнуть на меня с дерева, а я как раз сделала шаг, она и промахнулась, перепугалась и, чтоб не свалиться, вцепилась всеми когтями! Что, очень скверно выглядит?

-Нет, но на спину тебе лучше не ложиться, — без тени иронии ответил он.

-Ничего, нам это не помешает, — невольно засмеялась я, и правда, не помешало...

-Что-то ты сама не своя, — сказал он позже, когда оба мы отдыхали. — Ник сказал, что привез письмо для тебя. Что-то случилось дома?

-Да, — ответила я и, как и решила, добавила: — Летти сбежала из обители. Свадьба на носу, брат рвет и мечет, а она как сквозь землю провалилась! Хоть записку бы оставила, негодница...

-Думаешь, сговорилась с каким-нибудь ушлым парнем? — приподнял брови Грегори. — Приданое за ней твой брат дает хорошее?

-Да уж не хуже, чем у прочих! И на лицо она недурна, вы же сами видели.

-Не в моем вкусе, — поморщился он. — А что, кавалеров ее уже проверили?

-Конечно, первым же делом. Все оказались там, где и должны были. А с кем еще она могла тайком встречаться, ума не приложу! — честно сказала я. — Что познакомиться могла, верю — когда я перебралась к вам, а старшие девочки стали готовиться к свадьбам, присмотра за Летти стало куда меньше. Да на тех же свадьбах она могла увидеть какого-нибудь симпатичного паренька, вон как наша Моди!

-Ну да, юные предприимчивые девицы в любые времена ухитрялись связаться с поклонниками, невзирая на суровых родителей, строгих гувернанток и всяческих соглядатаев, — серьезно сказал Грегори. — Уж я-то об этом знаю не понаслышке. А уж если имеется верная служанка у нее или ушлый слуга у него...

-Вот об этом я и подумала в первую очередь. Обмениваться записками несложно, можно даже встречаться. Скорее всего, это кончилось бы поцелуем, вряд ли чем-то большим! Но Летти отослали в обитель, сообщили о помолвке и скорой свадьбе, вот и... — Я тяжело вздохнула. — И где ее теперь искать? Собаки — и те след не взяли!

-Собакам можно отбить чутье, — хмыкнул Грегори, и я поняла, что он делал так не раз. — Да-да, ты верно поняла: на меня, случалось, охотились, да не с собаками, а с леопардами. Это было не в наших краях, сама понимаешь... Еле ушел! Если бы не порошок из кое-каких травок, мне бы не поздоровилось.

-Вы что, какую-нибудь принцессу соблазнили?

-Бери выше, младшую, любимую супругу местного владыки! — ответил он. — Он был немолод, пузат и бородат, а я... тогда я выделялся среди других мужчин и у себя на родине, а там вдобавок был загадочным чужеземцем. И неважно, что я без толмача даже с торговцем объясниться не мог, с той красоткой и так договорился... Поэтому, Триша, в побег твоей племянницы я верю. Но не переживай особенно. Объявится еще...

-Лишь бы жива осталась, — ответила я, машинально гладя его по плечу. — Не убьет же ее Манфред, даже если в подоле принесет... Она же у него младшая, люби... Тьфу на вас!

Грегори захохотал в голос, я тоже невольно рассмеялась. Ну невозможный же человек, с ним говоришь о серьезных вещах, а ему все шуточки!

-Я завтра в леса, — сказал он и зевнул. — Что-то тянет поразмяться, не все ж коней выгуливать...

-Сударь, у нас кладовые и без того забиты.

-Ну и что? Просто пробегусь по округе, примечу новые оленьи тропы... Хозяин я здесь или нет? Ты, поди, в доме уже каждый закоулок знаешь!

-Кроме тех, куда мне заглядывать нельзя, — педантично напомнила я, но он продолжал, не слушая:

-Вот и мне нужно знать, что в каком уголке Норвуда творится. Может, где-то лес рубят без моего позволения, а я тут на солнышке греюсь! Словом, я пропаду дня на три, а если и дольше меня не будет, не беспокойся — Норвуд большой. Зеркало я с собой не потащу, уж извини. Не хватало еще его разбить!

-Вы верите в эту примету?

-Какую? — удивился он, выслушал пояснение и помотал головой. — Чушь какая... семь лет несчастий! И не слышал никогда. Но даже если это в самом деле так, что за дело? Мне столько не прожить.

-Я просила не говорить так, — напомнила я.

-А я просил не жалеть меня. Жаль, запретить не могу! Но ладно, лишь бы ты не причитала вслух о моей горькой судьбе, — зло сощурился он, — и не смотрела, как на живого покойника. Сколько протяну, столько и протяну.

-Я обещала быть с вами, — сказала я, — а я держу слово. Знаете, мой отец, а вслед за ним и брат преуспели в своем деле не только благодаря смекалке и удаче. Дело в том, что они всегда выполняли обещания и уговоры, а это дорогого стоит.

-Ну-ну... — недоверчиво фыркнул Грегори. — Честные купцы? Кому другому расскажи!

-Главное, знать, кому и в какой форме давать слово, — продолжила я, не слушая. — Отец хорошо это умел и научил Манфреда.

-И тебя, надо думать?

-О чем вы, сударь? Девочек такому не учат, — невольно улыбнулась я, — правда, они очень быстро учатся сами, если нужда заставит. Некоторые, правда, живут всю жизнь в уверенности, что любая клятва нерушима, а всякое данное слово необходимо сдержать.

-Вот как... — произнес он после паузы.

-Я знала, кому, что и как обещаю, и я сделала это по собственной воле, не ища лазеек, — негромко произнесла я. — Мое слово твердо. Я решила быть с вами, и я теперь с вами. И останусь, пока не надоем... хотя вы и тогда от меня не избавитесь!

-Посмотрим, — непонятно сказал Грегори и протяжно вздохнул. — Довольно разговоров, спи... Я уйду до рассвета, будить не стану.

Я молча кивнула, устроилась поудобнее на его плече, глядя на профиль, особенно резкий в лунном свете. Грегори Норвуд был красив завораживающей, но пугающей, поистине чудовищной красотой...

19.

Поутру о хозяине Норвуда только и напоминало, что смятая постель.

Приведя себя в порядок и позавтракав — прислуживала мне покамест Лили, Моди явно было не до того, — я отправилась в дальний конец парка. По пути еще осмотрела свои посадки и поняла, что, как бы я ни старалась, от мертвого куста не получить живой поросли — начавшие было расти черенки увядали один за другим. Все было зря...

Огромный куст шиповника я помнила — он был, пожалуй, не меньше той сирени, и сейчас, посреди лета, цвел пышным цветом, и от аромата кружилась голова.

Кругом роились маленькие духи, а Чернушка, которую я прихватила с собой, вела себя спокойно, и я безбоязненно подошла к могучему кусту... да какому кусту, он вполне заслужил звания дерева!

-Дух шиповника, — негромко позвала я. — Здесь ли вы?

Пару мгновений царила тишина, потом незнакомый голос (яблони и вишни я уж давно научилась различать, правда, и это не помешало фее меня обмануть) произнес:

-Где же мне еще быть, как не на своем месте?

Ветви шелохнулись от ветерка, и мне показалось, будто соцветия (никогда прежде я не видела шиповника с цветками махровыми, будто у розы!) очертили фигуру женщины в пышном платье.

-Я знаю, зачем ты здесь, — продолжила она, не дожидаясь вопроса. — Малютки рассказали мне о случившемся. Тебе повезло на этот раз!

-Да, это верно, — кивнула я.

-Однако в другой раз может повезти меньше, — добавила она. — Ты ввязалась в игру, в которой проигрывали люди сильнее тебя. Те же Норвуды — ты уже слыхала эту историю, полагаю?

-Слышала, госпожа, — ответила я, — но только я вовсе не хочу играть с феями в их игры и уж тем более не тщусь их перехитрить. Я просто хочу избавить Грегори Норвуда от проклятия феи Сирени... и от нее самой, если получится! Вы знаете, как это сделать?

-И знаю, и не знаю... — Шиповник вздохнул, осыпав меня густо-розовыми душистыми лепесткамии. — Я расскажу тебе, а ты решишь, готова ли на такое. И заметь — я не обещаю, что все получится. Фея очень сильна, особенно сейчас, когда лето едва перевалило за середину... Только после праздника урожая она начнет слабеть вместе с теми, из кого невозбранно пьет соки земли, а вот если ты сумеешь продержаться до осеннего равноденствия, у вас с Норвудом будет шанс, как и у всех нас.

-Я не понимаю, госпожа, — честно сказала .

-Я объясню, — ответила она. — Подойди ближе и взгляни, что ты наделала!

Цветущие ветви раздвинулись — внутри, под ними, куст образовывал настоящий шатер! Только несколько толстых сучьев были совсем сухими, хотя я помнила, что по весне они зеленели, слуги обрезали только один или два вовсе уж мертвых...

-Но... как?

-А разве не мне ты подбросила пятерых младенцев? — спросила душа шиповника, и я вдруг сообразила: это же на этот куст я попробовала привить розу, решив, что такое мощное растение сможет принять их!

Верно, там было два черенка и три почки, и я исколола пальцы, надрезая кору и крепко прибинтовывая привой к подвою. Признаюсь, я и не рассчитывала, что они пойдут в рост, но...

-Выжили только трое, — сказала она, словно прочитав мои мысли. — Старшие были отравлены слишком сильно. Видишь, что сталось с моими ветвями?

-Простите, госпожа...

-И еще несколькими сучьями пришлось пожертвовать для того, чтобы вернуть к жизни остальных приемышей, — продолжала женщина в цветочном платье. — Ну да ничего, шиповник умеет обращать зло во благо, пусть это и нелегко... Подойди ближе, взгляни!

Я осторожно приблизилась и глазам своим не поверила: на крепких ветвях трепетали нежные ростки, числом три, и у них были листья розы, а не шиповника! Мне очень хотелось дотронуться до них, но я побоялась, слишком уж они были хрупки. "И вряд ли переживут зиму", — подумала я с горечью.

-До конца лета еще много времени, — сказала она, снова угадывая мои мысли. — Это сирень быстро увядает, а я цвету с весны до глубокой осени, так что приемыши успеют окрепнуть достаточно для того, чтобы перезимовать. Розы могут погибнуть без укрытия, но я-то шиповник, и в их жилах теперь течет мой сок.