Волчица и пряности. Том 22

— Твой преданный слуга защитил тебя! Меркурио Чедано защитил свою жену Арте!

Отец Арте устремился к ним, и Меркурио поднял меч своей рукой и сделал натужное движение. Теперь, конечно, ситуация полностью прояснилась. Изящная рука Меркурио была достаточно измучена, и он еле-еле удерживал меч, но отец Арте выпустил своё оружие от лёгкого к нему прикосновения.

— Арте, путь открыт! Идём!

Она изумлённо посмотрела на Меркурио, но когда он пошатнулся, удержала его за руку, поднялась и обняла, поняв, наконец, какую роль ей следует играть.

Почему у родственников Арте было оружие на свадьбе и почему Меркурио был уверен, что с ним всё будет в порядке?

Арте повернулась к отцу, тот поднял руки, словно признавал своё поражение.

На мгновенье показалось, что она заплачет, но её взгляд немного опустился, остановившись на Меркурио. Красивый юноша, немного меньше её ростом, на вид аристократ из хорошей семьи. Рассказывал, как рассердился его отец, услышав просьбу о путешествии ради изучения поэзии. Его рука сжимала рукоять меча считанное число раз.

Однако Меркурио счёл, что должен быть сильным, чтобы стать мужем. Арте стеснялась своего крепкого тела, не подходящего невесте, и он тоже испытывал нечто похожее в отношении себя.

А что же родственники Арте?

— Всё прекрасно... да? — произнёс Меркурио, потянув за собой Арте к выходу из часовни, его выход напоминал последнее действие пьесы о спасении принцессы.

Бородачи, наблюдая за этим, озабоченно переговаривались. У двоих носом шла кровь — результат сопротивления Арте, когда её "похищали".

"Принцесса могла выйти из себя и испортить церемонию...", "По-моему, она могла вырваться, даже если бы мы взяли Меркурио в заложники", "Если бы всё же дошло бы до резни, я надел кольчугу на этот случай, хорошо, что обошлось без этого".

Когда отец Арте тогда появился передо мной, он мне кое-что порассказал.

До самого последнего времени Арте не интересовало что-либо, связанное с замужеством. Она всегда держала в руках не иголку с ниткой, а меч.

Как отца его радовала её просьба научить обращаться с мечом, но его не могло не беспокоить будущее дочери. Судя по всему, он решил использовать Меркурио для преодоления этого затруднения.

Но к его изумлению, стоило ему свести вместе Арте и Меркурио, они сразу поладили. А когда их общение затянулось настолько, что Арте забыла про свой любимый меч, изумление быстро превратилось в подозрение.

Арте — умная и отзывчивая девушка. Она могла распознать заботу отца о замужестве дочери, не подавая виду о том. И раскрыть намерения отца, связанные с Меркурио, каким бы неинтересным он ей ни показался. А поладить Арте могла с семьёй Чедано ради положения своего отца, нет, всей семьи, державшейся за старое и не способной зарабатывать средства к существованию.

Если это не так, с чего бы Арте, не произносившей ни строчки из стихов, с таким подъёмом вдруг беседовать о поэзии с Меркурио? Когда это вдруг её стали интересовать стихи и всё такое?

Такие мысли не давали покоя отцу Арте, собственноручно сведшему дочь с Меркурио.

Но не успел он раскрыть истинных намерений своей дочери, как Меркурио, похоже, и впрямь приглянулась Арте, и отцу оставалось лишь со стороны наблюдать за развитием событий.

Не может быть, неужели правда? Нет, но всё же...

Многих бессонных ночей провёл отец Арте, беспокоясь как о замужестве дочери, так и о присущем ей характере забияки-сорванца, которая втрое охотней будет фехтовать на мечах, чем обедать.

В общем, он на полном серьёзе опасался, как бы всё не пошло наперекосяк в самый последний момент. Столько нелепого произошло в прошлом, и он не мог избавиться от этого подозрения.

Сам же он считал этот брак благодеянием отца своей дочери.

Он мне сказал, что борясь со своим разочарованием, он постарался насытить церемонию напряжением, полагая, что его дочь, в конце концов, должна быть такой же, как и другие девушки.

Когда Миюри и Арте пошли готовиться к церемонии, отец Арте появился передо мной на пороге комнаты, опасаясь попросту заплакать — это при его-то мощном теле и устрашающей выправке бывалого воина.

В тот момент я был совершенно разочарован тем, насколько отец не понимал истинных чувств Арте... Понимание того, что им руководила забота о своей дочери, пришло позже.

Ей нравилось фехтовать на мечах, и он ни слова не сказал, что это занятие не подходит девушкам её возраста. Он позволил ей делать то, что ей нравилось, а не то, что диктовал здравый смысл целого мира. Возможно, это помешало ему понять Арте, но и она не смогла понять своего отца.

Арте виделось, что его отца могут интересовать лишь сражения и оружие, как же она могла вдруг поведать о том, что любит или любима? А тем более рассказать о своём впечатлении от стихотворной импровизации Меркурио. Разве не будет обидно её отцу увидеть в своей дочери просто слабую девушку?

С того всё и пошло.

Потому-то отец Арте и пришёл ко мне. Пришёл и сказал — не знаю, что тебе наговорила Арте, но я прошу тебя не препятствовать проведению этой церемонии.

Настоящая неразбериха, можно сказать.

Арте определённо понравилась Меркурио, но ей больше всего нравились мечи, что-то надо было сделать, чтобы она тоже смогла влюбиться. И Меркурио обратился к её отцу, готовый ради этого приложить все усилия.

Услышав об этом, я понял, что и Меркурио попал в ту же ловушку непонимания. Что мне оставалось, как не тяжело вздохнуть?

Бог знает всё, люди — нет. Люди могут судить лишь со своей колокольни, и это ограничение сильнее, чем они сами думают.

Меркурио тоже не мог себе представить, что отец Арте может быть ранимее, чем кажется, и что сама девушка может не особо интересоваться умением своего будущего мужа обращаться с мечом. А сама Арте была уверена, что Меркурио желал бы в своей жене хрупких плеч, стройных ног и вообще изящества.

Отец даже не думал, что его дочь-сорванец полюбила всерьёз, в то время как сама она полагала, что её сильный отец сочтёт подходящим для семьи Пристол лишь сильного мужчину.

Если вспомнить, почему свадьбы наполнены сливками, взбитыми с сахаром, так это потому, что, как считалось, дьявол не любит сладкого. Как бы это ни было на самом деле.

Миюри, вернув меч его владельцу, села, непринуждённо скрестив ноги. Четыре собаки вокруг неё преданно размахивали хвостами и поддевали её своими головами, чтобы волчица Миюри их погладила по голове.

— И кем же мы были тогда? — спросила она.

— Может, приправой к церемонии. Прежде всего, они оценили нашу внешность до того, как позвать.

Миюри вздохнула, погладила по очереди каждую собаку и произнесла:

— Однако Арте была такая милая...

Миюри не смотрела в ту сторону, где семьи Чедано и Пристол хлопали друг друга по плечам и покидали часовню. Это они подготовили столь благополучно завершившуюся церемонию. Я с радостью в душе наблюдал, как двое молодожёнов выходили из часовни, взявшись за руки.

Миюри посмотрела на руку, которую я ей протянул и спросила:

— Брат — тоже рыцарь, который тоскует по своей принцессе?

Не уверен, что именно она имела в виду, но буду честен с ней:

— Быть рыцарем мне не подходит.

Миюри взяла мою руку и поднялась.

— В таком случае — какую роль играет брат, который берёт меня за руку и ведёт?

— Ты сама сказала. Твой брат.

Миюри, надувшись, показала язык, а затем сжала мне руку изо всех сил. После чего пристально посмотрела на меня и спросила:

— Разве после этой суеты ты не замечаешь, что ты единственный так думаешь?

Люди судят друг о друге по внешнему облику и редко меняют сложившееся впечатление, но при этом часто не знают самих себя. Это справедливо для большинства, хотя, конечно, не для всех.

— Даже если я ошибаюсь, подумай лучше над тем, насколько ты повзрослела.

— Чт... что ещё за...

— Что сказал. Боже, ты приготовила меч, ты действительно хотела пустить его в ход?

Воспринимать происходящее как череду приключений — это не слишком по-взрослому.

— Пока ты не повзрослеешь, ты будешь оставаться моей сестрой.

— Брат, ты болван! — крикнула Миюри, и все собаки удивлённо подняли уши.

— Конечно, конечно. Давай разберёмся с тем, что у нас тут. Я ещё должен нарезать во дворе печенье и передать невесте.

Миюри с рычаньем схватила зубами мою руку, словно собиралась укусить, потом подняла голову.

— О-о! Я хочу поскорее к этой новой жене! — она бросила мою руку и побежала. — Брат, идём! А то праздник кончится!

— Э? Постой, Миюри!

— Ха-ха-ха!

И с этим мы вышли во двор, где люди, освободив сердца от ненужных забот, готовились начать праздник.

Большое оживление вызвало появление вина.

Арте и Меркурио, а также их родственники из обеих семей поспешили поблагодарить нас. Но нашей особой заслуги во всём этом не было. В конце концов, все действовали ради двух других людей.

Свадебная церемония, начавшись в этом уголке Раусборна, успешно завершилась, и в итоге мы получили щенка с шёрсткой того же цвета, что и у Миюри, после чего вернулись в особняк, который одолжила Хейланд.

Войдя в дом, мы столкнулись с Хейланд, вернувшейся по завершению государственных дел, она была поражена моим измотанным видом, но детали мы отложили на потом и разошлись по комнатам. Миюри, танцевавшая на пиршестве до упаду, рухнула на кровать, не выпуская из рук щенка.

Потом она погладила его, ссадила на кровать и посмотрела на меня устало и взволнованно.

— Брат, помнишь своё обещание?

— Обещание?

Миюри, лёжа на кровати, протянула ко мне свои руки.

— Когда мы вернёмся, ты продолжишь меня благодарить.

Прекрасные волосы, завязанные для церемонии, лицо, словно горящее в лихорадке, Миюри вдруг показалась повзрослевшей. Злой волк, коварно сбивающий агнца с его пути веры.

Хотел бы я так подумать, но Миюри рядом со мной уже тринадцать лет.

— Да-да, я потихоньку кое-что получил для Миюри.

— У-у?..

— Помнишь, ты хотела ту большую ложку?

— О, и!?

Та чересчур большая ложка приняла участие в церемонии соединения воедино двух людей, чтобы впредь им не довелось повстречать беду.

Миюри приподнялась и поползла по кровати, словно собака, которую поманили мясом.

— Ты, брат, для меня...

У Миюри сейчас было лицо девушки, сгорающей от нетерпения.

— Миюри тебе такое приходилось есть? Лапша из пшеничной муки, она в родном городе Арте это особенная еда. А это — то, что необходимо использовать, когда её варишь, — и я достал длинную доску с множеством мелких выступов.

Кажется, эту доску опускают в котёл и помешивают лапшу, чтобы ко дну не прилипала.

Миюри бессильно опустилась на кровать, её уши и хвост поникли. Я ожидал совершенно иного. Тогда я сел рядом с ней и сказал:

— Знаешь, как только я увидел эту доску, я сразу её приметил. Для ухода за твоей шерстью лучшего не придумаешь.

Миюри подняла голову и посмотрела на меня так, будто увидела кусок золота, вывалившийся из сумки, которую никак бы не заподозрила в подобной способности.

— Видишь, какая она большая, если ты примешь волчью форму, ею можно будет хорошенько вычистить шерсть. Думаю, тебе надо как следует заботиться о шерсти, потому что у тебя не только волосы прекрасны, но и шерсть.

Миюри молчала, будто язык проглотила. Щенок радостно топтался по её ногам.

Потом Миюри вскочила, в одно мгновенье пояс, рубаха и штаны полетели на кровать, накрыв щенка с головой, а когда он выбрался из-под одежды, то увидел перед собой серебристую волчицу.

— Миюри... не так сразу... твоим мехом... Миюри!..

Но большая волчица толкнула меня на кровать и стала тыкаться в меня носом и тереться о моё лицо шеей. Хвост размахивается — чуть не отрывается, прямо никакой волчьей гордости.

Я, случайно повернув голову к щенку, увидел, что он смотрит на меня сверху вниз со странным выражением на мордочке.

— Можешь что-то от себя мне добавить?

Эта милая волчица, даже когда вырастет, навсегда останется сорванцом.

— Ваф, — сказал щенок, вздохнул, сел и стал чесать короткой лапкой себе затылок.

Множество серебристых волосков заплясало в воздухе.

То самое, чем заканчивалась долгая зима и наступало веселье весны.

* * *

Снег в Ниохире наконец растаял, но по утрам и вечерам было ещё холодно, поэтому мы грелись у камина у входа, когда к нам заглянул торговец с письмом. Как раз было время линьки, и, принимая письмо, я тщательно скрывала уши и хвост под одеждой. От письма достаточно сильно пахло, так что оно могло быть только от этой молодой пары, покинувшей купальню и отправившейся в путешествие.

— Хмм...

Я развязала нить и сломала печать, чтобы развернуть письмо, на бумаге я увидела изящные буквы Коула и вытянутые вверх — Миюри. Пока я читала, мой рот подёргивался.

— Э-эй, Хоро, не хочешь подогретого вина?

Поспешность, с которой у меня забрали жестяную кружку, заставила посмотреть в его лицо.

— Хмм, подогрей.

— Да-да... Э... что за письмо? От Миюри?!

Мы довольно давно не получали писем от малыша Коула и нашей дочери Миюри, поэтому мой компаньон просто ел его глазами.

И потому я по-доброму сообщила в целом содержание:

— Там сказано, что у малыша Коула и дурёхи Миюри была брачная церемония.

Я пропустила много деталей, но не солгала.

Мой компаньон весьма трясётся над нашей дочерью, он сейчас должен удивиться... Я вдруг услышала противное металлическое звяк и звук льющейся жидкости.

— Эй! Ты! Вино!

Компаньон, в ошеломлении уронивший кружку, стоял с застывшим лицом.

— Миюри... наша Миюри...

— Дурень! Малыш Коул изображал на не своей свадьбе священника, а Миюри просто сопровождала невесту!

— Э? П-правда? В самом деле?

Иногда мудрая волчица блещет умом и отвагой, но чаще она ведёт себя хуже глупой коровы.

— Зря вино пропало... совершенно не из-за чего...

— Эй, дай глянуть письмо. Миюри точно сама не была невестой?

— Успокойся! Вот! — передаю ему письмо. — Читай, сколько хочешь!

Потом подняла кружку — к счастью, она зауженная, поэтому не всё вино пролилось.

Теперь я могу позволить ему взять оставшиеся заботы на себя.

— О-о, верно, так и написано... Думал, сердце остановится...

Если так пойдёт и дальше, понятия не имею, когда Миюри может оказаться невестой и что будет. Я поражена, но как мудрая волчица и добрая жена о такой пикантности я иногда умалчиваю.

— Что ж, эта южная штука для лапши — то, что нужно, для ухода за шерстью, если удастся заказать, у тебя она будет.

Я не знаю, что это за штука, но несложно представить, как малыш Коул и Миюри корпят над этой выпавшей шерстью в большом мире, где, кажется, наступает весна. Я могу увидеть это и по нити, которой было обвязано письмо, и по запаху, исходящему от письма в руках моего компаньона, я его чувствовала даже на таком расстоянии.

Насчёт свадьбы пока сложно сказать, но дружбой пахнет.

Поскольку мой компаньон — человек, не различающий запахов, я не скажу ему о приближении чёрной тучи, и пусть он будет мне за это благодарен.