2. Ветра в зените

На идеально чёрной поверхности постепенно проступали звёзды, цветные пятна, линии и плавные кривые. Неким странным образом он понимал, что это — отражение процедуры выбора, своего рода кодирование Врат, фиксирующих конечные координаты. И что в итоге, когда Врата получат достаточно данных, чёрный монолит превратится в открытую дверь... куда-то.

Куда угодно.

— Как ты это делаешь?

— Если не экспериментировать, обычно я ввожу большинство ограничений при помощи образов. Это почти как обыкновенный посыл, вернее, цепочка взаимосвязанных посылов. Блокируешь эмоциональную составляющую, чтобы не вносить помех, и вперёд. Итог процесса почти не отличается от того, что делает трансферт, он же саркофаг странников. Главное отличие — в уровне контроля. Программу для трансферта может выбрать кто-то другой, причём достаточно жёстко, а Врата-без-границ перемещающийся программирует лично. И всякий раз заново.

Монолит вспыхнул, на мгновение из абсолютно чёрного становясь сверкающе-белым, и, как было обещано, превратился в дверь. В дыру, вырезанную прямо в плоти Межреальности. За нею темнели силуэты деревьев, моросил лёгкий дождь и царствовал вечерний сумрак.

— Готово. Пошли.

На мониторе всё было видно предельно чётко. Доктор Шнайдер вошла в палату, приблизилась к неподвижной Недеевой, положила руки ей на голову. Тибо Эсу знал: сейчас парамедик пытается пробиться к сознанию "пациентки" при помощи инсайт-посыла. Он видел, как лицо Шнайдер приняло выражение сосредоточенности. Видел, как сквозь сосредоточенность вспыхнуло безбрежное изумление.

А потом доктор Шнайдер просто исчезла. Одновременно с Недеевой и Рустамом Эрегли.

— Я разочарован, — проворчал доктор Эсу. — Опять.

— Пламя и бездна!

— Рустам?

— Э-э... как вы здесь оказались?

— Помоги мне! Да не кинезисом, руками! Кинезис здесь не работает.

— Что с ней?

— Шок. Тебя-то я подготовила, а она оказалась здесь одним скачком. И к тому же... ну, точно! — Долгий стон, переходящий в рык. И на выдохе, яростно. — В душу, в чёрного козла, в тартар и Сады Земного Мрака с подвывертом передрать!

— Что-то случилось?

— О да, и ещё как! Эта дама дьявольски неудачно выбрала время для своих экспериментов. Можно сказать, толкнула меня под руку в самый ответственный момент. Так что поздравь всех нас с ПОЛНЫМ перемещением.

— Мы что, не сможем вернуться?

— Сможем. Но, увы, не ПОЛНОСТЬЮ. Здешнюю же медицину с нашей родной не сравнить. Здесь, можно считать, вообще нет медицины. Так что мне придётся... — рубящий жест, — а, потом объясню! Бери её на руки и пошли.

— Зачем её тащить? Может, лучше привести в сознание?

— Тебе охота несколько часов сидеть под дождём в темноте?

— Нет.

— Тогда бери её и пошли. Я тебе, в конце концов, помогу. Тут в пяти минутах ходьбы должен быть уютный домик, там и заночуем.

32

— Круто, точно тебе говорю!

В голосе Милы скепсиса было — хоть лопатой греби.

— А не свистишь? В прошлый раз у тебя "исключительно крутым" был коктейль, с которого меня потом полдня полоскало. А в позапрошлый, если меня память не подводит, ты обзывал крутым совсем-совсем новый скафандр...

— Ну, это когда было!

— ...ещё бы ему не быть новым, если какой-то умник пустил на подкладку волокно с вызывающей аллергию присадкой. Да этот скаф дольше часа никто носить не мог!

Кир энергично помотал головой.

— Не! На этот раз — без подвоха. Сам пробовал! Круто!

— А ну, ещё раз. Что ты там откопал?

— Машины полной виртуальности. В каком-то отсеке одного из технических ярусов стоят. Но штука сильная до невозможности. Как ляжешь внутрь, так вообще не вспомнишь, где ты на самом деле. Иллюзия стопроцентная, высшей пробы!

— А что именно показывают?

— Да что пожелаешь. При полной, заметь, интерактивности. Я пробовал сначала полетать на пташке серии "Стриж 300" — ну, ты помнишь, я всё копил на неё, да так и не накопил. Во второй раз заказал романтическое свидание...

— Романтическое? Ты?

— ...и это вышло ещё покруче, чем виражи на "Стриже 300".

— Знакомая последовательность. Первым делом самолёт, а потом, на закуску — абсолютно фантастический виртуальный трах.

И вот тут Мила крепко удивилась. Потому что Кир поглядел на неё с глубокой обидой в телячьем взоре, а потом заявил (это Кир-то!):

— При чём тут трах? Та девушка... а, ты всё равно не поймёшь.

— Не пойму?

— Пока сама не испытаешь — нет. — Кир не глядел на неё, но прямо-таки излучал серьёзность. Чего за ним раньше, опять-таки, не водилось. — У нас с тобой всё иначе. Мы разные. И не очень хорошо подходим друг к другу.

— Не очень хорошо?!

— Ну, неплохо. Только идеальной парой нас всё равно не назовёшь. А с Ней... когда я держал Её за руку, смотрел на незнакомые звёзды и знал, что Она тоже на них смотрит...

— Ты меня пугаешь. Это же не было реально!

Кир посмотрел на Милу в упор.

— А ты меня не слушаешь. Я же сказал: стопроцентная иллюзия! Никаких отличий!

— Но ведь сенс...

— То, что можно поймать в эфире сенсом, тоже входит в набор.

— Невозможно!

— Возможно. А впрочем, скоро сама убедишься.

Разговор увял. Если бы не липкий страх за Кира, Мила немедленно повернула бы назад. Но Кир не повернул бы. Ни за что. Она чувствовала это так же ясно, как собственный страх. Поэтому они продолжали лететь вперёд — медленно, уклоняясь от выступающих элементов технических потрохов модуля, изгибаясь на поворотах узких коридоров, как пара глубоководных рыб.

— Ага, это здесь, — пробормотал Кир и толкнул неприметную дверцу в потолке коридора.

Видимо, здесь располагался какой-то склад или резервный объём, который в случае чего можно было бы использовать для установки дополнительного оборудования. Во всяком случае, у Милы не получилось с ходу определить, зачем в недрах модуля конструкторы, экономившие каждый кубометр, выделили эту неправильной формы коробку размером три на четыре на восемь. Но одинаковые ящики, наводящие на мысль о технологически навороченных гробах, вписались сюда очень естественно. Ни дать, ни взять — главный элемент дизайна.

— Это и есть твои виртуальные машины?

— Машины виртуальности, — поправил Кир, подходя к ближайшему ящику и нажимая на большую красную кнопку с краю мини-пульта. Тихо зашипела гидравлика. Ставшая прозрачной крышка поехала вверх.

— Что ещё за?.. — нахмурившись, Кир склонился над ящиком. Мила последовала его примеру.

Внутри лежал человек. Вернее, молодой парень немногим моложе Кира. Смугловатый, коротко стриженый, с правильными чертами лица. В облегающем тёмно-синем костюме, оставляющем открытыми ладони и ступни. И мёртвый.

Во всяком случае, его сенс молчал, как у замороженного покойника.

Меж тем крышка ящика откинулась почти под прямым углом и со щелчком зафиксировалась. А парень открыл глаза (как выяснилось, карие) и сказал:

— Сюрприз!

Мила и Кир машинально отпрянули. Парень, сенс которого по-прежнему не читался, сел, смерил взглядом обоих, а потом прогудел утробным басом:

— Кто лежал в моём саркофаге и сбил настройки его?

— Что это, Кир? — прошептала Мила, отлетая ещё дальше.

— Я — не "что", милая дама, — заметил парень вполне нормальным голосом, глядя с укоризной. — Я — Лим. А вы можете не представляться, вас я знаю.

— Лим — это просто имя, — сказал Кир. — А вот кто ты такой, я не пойму?

— Можете считать меня хозяином этих штуковин, — Лим похлопал по боку ящика, в котором лежал. — Вряд ли вас заинтересует список моих профессий, благодаря обширности которого меня взяли в экспедицию.

Мила нахмурилась.

— Что-то я не припомню твоего лица в списочных файлах экипажа. А ведь я, как врач, дол-жна знать всех.

— А я из резервного состава.

— Среди резервистов тебя тоже не было.

— В тех файлах, которые ты видела — да, — развеселился Лим. — Я воспользовался одним из трюков Эмо и парой своих собственных, чтобы попасть в межзвёздники.

— Заяц!

— Нет. Просто немного обманщик. Смею заверить, обязанности того унылого субъекта, который не попал на "Пионер" из-за меня, я могу выполнять гораздо лучше.

— Кир, что будем делать?

Лим в один миг утратил всякую весёлость. Впрочем, из-за нечитаемости своего сенса он и раньше не производил впечатления весельчака.

— Делать вы будете то, что не нарушит моих планов, — объявил он. Словно в подтверждение его слов раздался резкий металлический стук. Обернувшись, Мила обнаружила, что дверца, через которую они с Киром сюда влетели, закрылась. Она машинально попыталась сдвинуть её кинезисом — где там! С тем же успехом можно было двигать монолитную переборку.

— Кир!

— Что тебе надо?

Пустота на месте Лимова сенса неожиданно наполнилась обычным тёплым сиянием. Это сразу разрядило обстановку.

— Ладно, — хмыкнул он, — попугал, и довольно.

— Так что тебе надо? — повторил Кир упорно.

— Да ничего сверхъестественного, — ухмылка. — Главный вопрос звучит иначе: что надо вам? Рискну угадать без боязни промахнуться, что это — саркофаги. Так вот, возражений у меня нет. Их тут явно больше, чем надо мне одному. Но у меня будет условие.

— Никому ни слова?

— Точно. Если кое-кто раструбит о саркофагах не только своей подружке, но и более широкой аудитории, я просто исчезну. И вы уже никогда не найдёте дорогу сюда.

— Бред!

— Не бред, а обыкновенное заклинание. Скажите-ка, вы помните, какими именно коридорами летели сюда?

Мила и Кир переглянулись. Мила нахмурилась. Лицо Кира вытянулось от удивления. Лим улыбнулся, не скрывая довольства.

— То-то же. Если мы не сойдёмся в цене, часть вашей памяти так и останется у меня.

— В цене?

— Ты и так дважды попользовался саркофагом на халяву. Пора бы честь знать. Итак, пункт первый: молчание. Пункт второй: за погружением с параметрами, которые выбрали вы, будет погружение с параметрами, которые выберу я. Отдохнули — поработали, отдохнули — поработали.

— Какая же это работа?

— Более серьёзная, чем вы можете представить. Будет у меня и третье условие, но о нём я сообщу позже.

— Нет уж! — Мила упёрлась, и Кир подмигнул Лиму, посылая: "Сдавайся! Её не переупрямишь!" — Терпеть не могу таинственных условий и секретных предписаний.

— Что ж, если ты настаиваешь...

— Настаиваю!

— ...то условие будет такое: добычу делим поровну, а единожды запрещённым не пользуемся. Никогда и ни под каким видом.

— Добычу? Что за бред?

— Вот когда закончится первое рабочее погружение, тогда узнаете. А пока что объяснять, что к чему, бесполезно. Вы будете через слово повторять "бред! быть не может! фантастика!" и не поверите мне по-настоящему, пока не испытаете эту "фантастику" на себе.

Отлетев в сторону, Лим указал на раскрывшийся саркофаг — второй в ряду.

— Ложись, Мила.

— А если я не захочу?

Прежде чем раздался ответ, она услышала тихий звук. Это снова широко отворилась закрытая Лимом дверца.

— Не захочешь — не держу, — сказал он. — Лети. И никогда не возвращайся.

Кир склонился к уху Милы.

— Ложись! Не пожалеешь!

— Решайте побыстрее. Время дорого.

— Ну... ладно.

Под ревнивым взглядом Кира Лим помог ей устроиться — деловито, без намёков на лишние вольности. Прежде чем нажать на кнопку, закрывающую саркофаг, он проговорил слова, явно продиктованные каким-то ритуалом — или, может быть, позаимствованные у кого-то:

— Да будет ваш сон глубок, а сновидения — приятны.

Гидравлика зашипела, крышка встала на место и потемнела. По ожившему мини-пульту побежали огоньки, ожил малый экран, рисующий графики жизнедеятельности: пульс, давление, дыхание, ритмы нервной активности, ещё какие-то числа...

— Теперь ты, Кир. За тобой должок.

— Не понимаю.

— Понимаешь прекрасно. Два халявных погружения — забыл? Ну, первое, так и быть, засчитывать не буду. За то, что откопал в инженерных схемах модуля эту комнату и за сообразительность тебе положен небольшой бонус. Но бонус свой ты на "Стриже" уже отлетал, а потом даже в кредит погулять успел. Хорошо погулять, мне аж завидно. Так что пора за работу.

— Да какую ещё работу? Что ты мне мозги полощешь?!

— Ложись, узнаешь. На первый раз пойдём вместе.

— А что, можно одни и те же иллюзии смотреть вдвоём?

— Можно-можно. И вдвоём, и иллюзии, и не только их... и не только смотреть... кончай болтать, ложись!

Тёплое полированное дерево пола и стен. Пластик может имитировать цвет, даже фактуру, но запах натурального дерева — нет, его не спутаешь ни с чем. Многоцветье витражей, вставленных в окно вместо обычного стекла; росписи на потолке, изображающие фантастические сюжеты: люди со снежно-белыми крыльями, химеры в хитине и чешуе, изрыгающие пламя, парусники, вместо морских просторов бороздящие небо...

"Это называется — фрески", — вспомнил после секундного усилия Кир.

— Нравится?

Обернувшись, он обнаружил во внешности Лима серьёзные изменения. Прежде всего — в одежде. Будучи по профессии инженером, специалистом по коммуникационным сетям, Кир знал историю довольно плохо. Он не сумел опознать парадную форму офицера морского флота королевства Тевтонского и Литовского; тем более речи не шло о том, чтобы по знакам различия определить мейн-коммандера. Реакция Кира исчерпывалась одной мыслью: "Ну и вырядился!"

— Где мы?

— Вы находитесь в финиш-зале Обители, — сообщил чуть надтреснутый и явно не молодой женский голос. — Лим, с возвращением. Представь нас.

— Кир Хевери, космен и профессиональный инженер, член экипажа "Пионера" из основного состава. София Шнайдер, парамедик и вообще хороший человек. В Обители она — кто-то вроде первого помощника самодержца в смеси с доброй бабушкой.

— Очень приятно, — кивнув, сказала Шнайдер. — Можешь звать меня просто Софией. Или же доктором. Идите за мной, молодые люди.

По привычке Кир попытался взлететь... но обнаружил, что кинезис не работает. Собственно, его сенс вообще не работал. Он ощущался приглушённо, так, как ощущается за закрытыми веками слабый свет — но не более того.

— А симуляция-то с изъяном, — заметил Кир.

Доктор Шнайдер обернулась и осуждающе посмотрела на Лима.

— Сколько времени прошло, а ты всё такой же, — проворчала она. — Никогда ничего новичкам не объясняешь.

— Лучше один раз увидеть, чем...

— Отговорки! — оборвала она. — А ты, молодой человек, — обратилась "добрая бабушка" к Киру, — не торопись с выводами. Ты ведь попал сюда через саркофаг?

— Да.

— И тебя не насторожил уровень достоверности, достигаемый с его помощью?

— Н-нуу...

— Лим отрекомендовал тебя как инженера. Причём одного из отобранных для первого полёта к звёздам. Это — высокая планка, очень высокая. О технических новинках ты знаешь, конечно, не всё, но вполне достаточно. Так неужели ты пропустил бы такую сенсацию, как саркофаг странников, если бы информация о нём была широко доступна?

Кир пожал плечами. Ему надоело задавать вопросы, не получая на них ответов; кроме того, он уже понял, что близок момент, когда его введут в курс дела. И был готов немного потерпеть.