Может Гильдия Убийц? Их, конечно, вроде как всех перебили, но чем Бездна не шутит. Гниль всегда скапливается на окраинах.
Тем временем гость сел напротив и снял свою маску, скрывавшую лицо достаточно молодого мужчины. Попутно стали понятны и его слова, так как переведший вслед за ним взгляд постоялец натолкнулся на бурлящее в бокале вино. Не успел он ничего сделать, как тот разлетелся на десяток обагренных красным, как кровь, напитком осколков.
А с самоконтролем-то у него оказывается не все в порядке. Хорошо, что это закончилось такой мелочью, а не кучкой пепла на месте "Удачи Солдата".
— Оэр Нуцег, полагаю?
Гость, не обратив на печальную участь бокала ровно никакого внимания, равнодушно откинул полу плаща и наткнулся рукой на один из кинжалов. Однако, вопреки ожиданиям напрягшегося ученика мага, тот достал вовсе не его, а еще один лист белоснежно-белой бумаги, а после протянул его над столом.
Мысли, ранее с великим трудом продирающиеся сквозь завесу ярости, неожиданно прояснились, разъяснив и то, откуда у этих людей приказ императора, и то, почему их трое.
Передышке пришел конец.
Глава 14
— Поражение, — заметил воин-тень спокойным тоном. Вот только слово это затерялось в свисте обжегшего горло холода, источником которого были вовсе не природные силы, а промелькнувший возле самой кожи мертвенный металл кинжала.
Оэр судорожно сглотнул и, не удержавшись, провел рукой по пораженному месту.
Этим оружием воспитанник Ордена орудовал с ювелирной точностью, говорящей о немалой тренировке и прирожденных способностях, но каждый раз, а этот уже третий, молодого чародея посещало чувство случайно разминувшейся с ним смерти, словно обещавшей тому, что больше промахов не будет.
Хотя никакой это не воспитанник, а воспитанница — почему-то подсознание никак не хотело запоминать этот факт, несмотря на то, что последние сомнения уже исчезли.
Возможно, тому виной был слух, что Орден не берет в свои ряды женщин, но скорее всего, из-за ее явно выраженного умения убивать, возведенного в ранг искусства. Он просто не мог спокойно воспринять то, что приверженцем подобного пути стала хрупкая девушка, а не суровый воин, хорошенько потрепанный жизнью.
Правда, насчет хрупкости, это, пожалуй, только внешне. У вновь вставшего напротив человека не существовало слабых сторон и уязвимых мест. В реальной схватке победа осталась бы за ней, и дело тут не в том, что в арсенале ученика отсутствовали нужные заклинания, просто вся эта его так называемая магия имела по сравнению с умениями Милены один очень важный недостаток — она слишком медлительна для тех скоростей, с которыми идут атаки противницы.
В первый раз он услышал "поражение" гораздо раньше, чем смог прореагировать на внезапно пропавшую из поля зрения фигуру.
Она назвала это Катмай — уход из реальности в подпространство с другим течением времени. Со стороны выглядит, будто нырок пловца. Тот также исчезает в воде, и можно только догадываться в каком месте он вынырнет.
Огненный Щит не мог отслеживать ее перемещения в нереальности, и это стало причиной второго поражения.
На начало третьей схватки Нуцег окончательно сбросил апатию и взялся за дело всерьез. Оттого-то она и затянулась на почти целую минуту.
Вызвав в довесок к своей излюбленной защите пять Огненных Птиц и взвинтив собственное восприятие до максимума, бывший стражник принялся ждать атаки. Гораздо разумнее было бы начать бой самому, но по договоренности он должен лишь обороняться.
Его сопровождающие захотели самостоятельно оценить возможности нового командира, дабы знать, на что рассчитывать в крайнем случае, а тот особо и не возражал, прекрасно понимая, что сие не пустая блажь.
Проверку взялся осуществить один из троицы, и после того, как стало понятно, что он — это она, прояснилась и причина этого.
Катмай — это искусство на стыке магии и военного мастерства. Чтобы им овладеть, недостаточно уметь делать что-либо одно. Нужен дар и прирожденный талант к оружию. У Милены были оба необходимых требования.
Местом, для проведения испытаний его умений, был выбран заброшенный амфитеатр, расположившийся загородом.
Когда-то давно, когда еще гремели кровопролитные сражения между человеческими государствами, подобные строения возникали, как грибы после дождя. У Империи осталось слишком много плененных солдат, которых нельзя было просто отпустить на волю или отправить всем скопом в Рудный. И тогда их заставили сражаться друг с другом.
Говорят, что это выглядело очень зрелищно, и некоторые богатеи теряли целые состояния, делая ставку на какого-нибудь воина арены. Но шло время, и противников у страны становилось все меньше и меньше, а, следовательно, иссякал и поток пленных. Так продолжалось до тех пор, пока не дошло до того, что в битвах стали участвовать сторонние люди — разбогатевшие на чужих смертях надсмотрщики решили преступить прямо запрещающий подобные действия закон, не пожелав расстаться с таким прекрасным заработком.
Какое-то время им это спускали с рук, а после, власть в Империи перешла Зарису Второму — деду нынешнего императора. И первым, что сделал Зарис Второй, получивший корону в уже преклонном возрасте, так это поставил вне закона любые битвы между людьми, проводимые в стенах амфитеатров. Вторым его действием стало наказание для надсмотрщиков. Быстро разобравшись с недовольными и пополнив за их счет казну, он перешел к остальным делам.
Что же касается немногих выживших среди военнопленных, то им даровали свободу и не самые крупные земляные наделы с правом передачи их в наследство.
Так закончился недолгий век боев на арене, и большей частью покинутые амфитеатры стали единым памятником тем временам и погибшим в их стенах людям.
Однако атмосфера этих мест осталась неизменной. И даже теперь, спустя столько десятилетий, стоя на замерзшем песке в окружении полуразвалившейся стены, можно было почувствовать влияние прошлого. Казалось, что сам воздух здесь пропитан яростью и ненавистью, а еще жаждой битвы и нескончаемых, ведущих к свободе и известности побед.
Один вздох наполнял тело силой и уверенность.
Наверное, именно из-за этого ученик Эр Эльзара не сразу заметил преображение своего экзаменатора. Маска и плащ, легшие на каменные ступени, открыли миру зеленоватые глаза, чуть заостренные скулы, изящный нос и тонкий изгиб губ, все вместе придававшие ее лицу странную изящность и вместе с тем какую-то хищную красоту. Это же впечатление поддерживали одежда, представлявшая собой обтягивающие штаны и мягкие сапожки без каблука ниже пояса и замотанное каким-то замысловатым образом в отрез черной материи туловище — выше него, и короткая, почти мальчишеская стрижка. Руки были оголены до самых плеч, но, не считая их и лица, больше открытых мест на ее теле нет.
Увидевший это Оэр даже вздрогнул. Пусть денек и выдался относительно теплым, но ведь только относительно. Неужели той совсем не холодно?
А после, он заметил ее ауру, и все вопросы поспешили спрятаться на самых задворках разума — сквозь отдающих ледяной стужей черт двадцати трех летней (теперь понятно, что двадцати трех летней) девушки проглянул выследивший добычу хищник.
Именно от него бывший стражник услышал первое "поражение". Дальше с ним сражался уже человек...
Огненные Птицы оказали более достойное сопротивление, кружа вокруг создателя наравне с полотнищем колышущегося пламени, как выглядел до предела закаченный энергией Огненный Щит для стороннего наблюдателя, появись бы он сейчас на заброшенной площадке амфитеатра.
Вот только тем активная защита и отличается от пассивной, что не просто подставляется под удар, а еще и жалит атакующего. Ранить — не ранило, но задержало существенно. Если бы Птицы не требовали к себе столь пристального внимания, то у него появился бы шанс победить. А так, каждому из магических созданий хватило по одному удару зачарованного кинжала, в процессе создания которого определенно поучаствовал неплохой артефактор, знающий толк в Искусстве, еще два успел перехватить Щит, а восьмой прошел вплотную от шеи, обдав леденящим кровь ветром, и...
— Поражение.
Юный чародей начал злиться на себя и, когда был объявлен четвертый бой, стал действовать иначе, прекратив играть роль неподвижной мишени и достав, наконец, меч.
Ослабив защитную составляющую Огненных Птиц — а что в ней толку, если ее только и хватает, что на один удар? — и придав им больше свободы, он отправил их на оборону тыла. Левый бок прикрыл Огненный Щит, а центр и правая сторона остались за ним.
Туда и пришлась первая атака быстрого как ожившая молния бойца Ордена Тенет. И если бы в магии не уделялось столько внимания самоконтролю и влиянию на собственный организм, то этим все и закончилось.
Однако реакция чародея лишь самую малость уступала скорости атаки. При этом у него было время рассмотреть удар, ибо даже свои действия он воспринимал какими-то заторможенными. Словно секунда внезапно удлинилась и стала идти как минута.
За миг до того, как сталь коснулась стали, ученик мага догадался направить толику своей силы в клинок, придав, таким образом, ему больше крепости и остроты. Наверное, только потому и смог удержать свое оружие в руке.
При прямом столкновении меча с кинжалом значительные преимущества имеет именно первый, но в этот раз все оказалось иначе. На мгновение Нуцегу почудилось, что он попытался остановить летящий на него тяжелый двуручник. Боль от отдачи оказалась настолько сильной, что едва не заставила пальцы разжаться.
Чтобы пережить следующую атаку пришлось пожертвовать одной Птицей, а дальше любые удары он старался — в меру своих более чем скромных сил — попросту отводить в сторону, уйдя в глухую оборону. Но даже так приходилось терпеть ужасающую тяжесть, отзывающуюся новой болью в запястье, ведь при каждом соприкосновении с оружием соперницы начинало казаться, что он пытается оттолкнуть своим одноручным мечом — тем самым, что достался в память о полуторогодовой службе — огромный двадцатикилограммовый булыжник, причем делает это явно из очень неудобного положения.
А Милена, словно бы нарочно, атаковала только с той стороны, с которой его не прикрывали заклинания. При этом нельзя было однозначно говорить, что весь успех ее ударов заключался в явно непростом оружии. Скорее, оно являлось лишь небольшим приложением к собственному мастерству. Ведь даже видящий во всех деталях ее движения чародей сдерживал подобный напор лишь чудом. Случалось так, что траектория приближающегося кинжала принимала самый невообразимый вид, а бывало, что прямо в полете менялась хватка.
И при всем при этом его не покидало ощущение, что бьется она едва ли в полсилы.
Через пару минут центр перешел под патронаж Щита, ибо парировать направленные туда удары становилось все тяжелее и тяжелее, а тыл потерял еще трех магических созданий, залатавших дыры в его обороне. За все это время чародею удалось лишь дважды перейти в контратаку, но оба раза на его пути вставал зачарованный кинжал.
Сейчас он остро жалел, что вообще достал эту железку, а не воспользовался Пламенным Клинком, который более подходил для подобных схваток. Наверное, поддался духу арены и теперь вынужден за это расплачиваться.
Маги редко становятся хорошими мечниками. Во время обучения на это не хватает времени, а после... Кто захочет изучать премудрости ближнего боя, если одним удачным заклинанием может уничтожить сотню-другую отличных бойцов?
Но как и у любого правила, тут есть свои исключения. Армейских чародеев обучают и этому, потому как в армии даже самый распоследний обозник обязан уметь держать удар при схватке на мечах.
Для тех же, кто идет тропой одного искусства, существует Пламенный Клинок — заклинание довольно специфичное, но как нельзя лучше подходящее для уничтожения противника в упор. Именно уничтожения, ибо сражением это назвать уже нельзя. А все потому, что Пламенный Клинок непостоянен, он принимает ту форму и размер, которые только вздумается пожелать владельцу. Да и биться против него на равных можно лишь зачарованным оружием, так как любое другое раскалиться добела за одно прикосновение.
Единственный его недостаток — количество сжигаемых сил. В обычных условиях таким не помашешь, ведь несколько минут боя в его исполнении сравнятся по затратам с каким-нибудь заклинанием из Высшей Магии.
Вот только каждый раз, когда его меч натыкался на зачарованную сталь кинжала, он поминал свою бережливость недобрым словом.
Очередной скользящий удар отвел правую руку в сторону, и перед бывшим патрульным со всей очевидностью проявился проигрыш в уже четвертой схватке — неимоверно быстро сменив стойку, Милена использовала предыдущую атаку, как начало для новой. И на этот выпад он не успевал ответить. Ему осталось лишь одно.
— Поражение. — Вновь услышали безучастные стены арены, а сказавшая это воспитанница Ордена отошла на исходное положение, чтобы начать пятый бой.
Вернее попыталась отойти, так как внезапно почувствовала сопротивление и тут же резко обернулась — рука с зажатым в ней кинжалом была перехвачена Оэром и удерживалась им у своего горла.
Со стороны это выглядело так, будто тому нравилось ощущать близость смертоносного металла, но дело тут было совсем в другом.
— Ничья, — с напором произнес тот, на секунду коснувшись взором зеленого холода ее глаз.
А Милена, проследив за взглядом своего оппонента и позволив себе хищную улыбку, когда поняла, что он подразумевает, тихо согласилась, текучим нечеловеческим движением высвободив руку из захвата:
— Ничья.
И причина, сподвигнувшая девушку на такое решение, заключалась в зависшем напротив ее груди одноручном мече, чей наконечник светился едва уловимым красным светом. Такому хватит одного усилия, чтобы пробить грудную клетку и добраться до сердца, а потому итог четвертой схватки был пересмотрен.
— Теперь атакуй ты, — сказала та, отойдя на несколько десятков шагов.
— И чем же я должен атаковать? — неправдоподобно удивился ученик Эр Эльзара.
И не то чтобы он изначально рассчитывал на победу в сражении с одним из лучших членов Ордена Тенет, но подобный разгромный счет все же задел его самолюбие, а оттого недовольство самим собой очень отчетливо виднелось в его голосе.
Хотелось взять реванш, а не просто свести одну из четырех схваток в ничью.
— Самым сильным, что у тебя есть, — без тени сомнения или каких-либо еще чувств ответила одна из троицы. — Ты же уже овладел Высшей Магией, вот ей и бей.
— Высшей Магией? — На этот раз изумление было подлинным. — От нее ни одно подпространство не спасет, а я не смогу контролировать подобное заклинание, никто не сможет.
— Просто бей.
Он колебался. С одной стороны, она явно понимает цену своих слов, но подобное предложение выглядит чересчур самонадеянно. Да, как боец Милена стоит на недосягаемых для него высотах, но вот как маг...
Нуцег вновь всмотрелся в ее ауру.
Для опытного чародея посмотреть на эту эфемерную структуру, все равно, что описать внешность человека, увиденного в зеркале. То есть по ней он может узнать практически любые интересующие его сведения о конкретной личности.
