Шела с радостным визгом падает в воду. Заплывает далеко, оборачивается: будет ругать брат или нет? Тот доброжелательно следит за ним. Становится скучно, и он возвращается.
— Давай наперегонки, — предлагает он с мелководья.
— Неохота, — отмахивается Ле.
— Нудный ты, — заявляет он и, быстро достав со дна водоросль, метко швырнул ее в брата.
— Ах ты! — вскочил он.
И они плавали наперегонки, хотя брат, конечно, легко догнал его. А потом валялись на песке, подставив спины солнцу.
— Опять дома ночевать не будешь? — Шела зажмурился от солнца.
— Что за интерес дома ночевать? — хохотнул Ле. — Ох, братишка, попомни мои слова. Женщины тебя любить будут...
— И что?
— Да ничего. Тоже ночевать не будешь, — он перевернулся на спину и сладко потянулся.
Эти видения налетали на него внезапно. Иногда во сне, иногда, как сейчас, среди бела дня. Однажды в бою — ему чуть не снесли голову тогда. Но казалось, будто это из чьей-то другой жизни, не из его. Люди, которые появлялись в видениях — отец, братья, жена, — были чужие и не находили никакого отклика в сердце.
Пять месяцев назад он не знал, как жить дальше. Кто-то хотел убить его, но не успел. Зато этот неведомый враг сделал еще хуже: он украл его жизнь. Если бы не добрый человек, подобравший его на улице, он бы сейчас бродяжничал. Но его пристроили в доме доктора Декокта и, помучавшись немного, он привык к нему. По крайней мере все было понятно здесь: есть работа, укрытие от холода, постель, еда. Хозяин относился к нему благосклонно, Юн — дочка хозяина — приходила поболтать после обеда. Наследников кроме нее у хозяина не было, так что, глядишь, вскоре и он мог стать наследником. Если бы женился на ней. А она смешливая и хорошенькая: волосы с рыжинкой. Почему бы и не жениться? Она бы точно не дала ему грустить...
И когда все успокоилось, появился этот странный человек, назвавшийся братом и твердивший о татуировке на груди. А потом она.
При одном воспоминании об этой рыжеволосой красавице Шелу бросало в жар. Запретил ведь себе о ней думать, а думается. И там было также. Новая служанка очень понравилась доктору, но она видела только Шелу. И не просто видела — прохода не давала. Сердце тянулось к Юн, а тело к Катрис. Да и он ведь — молодой парень, тяжело ему без женщины. Только хозяин этих объяснений слушать не стал. В результате оба оказались на улице. Катрис умоляла его пойти с ней, домой. Убеждала, что она его жена, что его ждет мать, отец... Но ее дом не был его домом, и он отправился в армию Энгарна.
Правильно ли он поступил? Многие скажут — дурак. Жить в богатом доме, пусть и с чужими людьми, лучше, чем себя под стрелы подставлять. Но Шелу на изнанку выворачивало от одной мысли об этом. Вспомнить бы хоть что-то... И не головой — сердцем. Тогда все было бы иначе.
А ястреб так и летает. Шела оставил иголку и долгим взглядом уставился в небо. Катрис убеждала, что это его вторая половина. Красивая сказка. Вот бы сейчас в небе парить, крыльями ловить ветер, глазами дичь высматривать. Только это невозможно.
Он заметил, что солдаты в его лагере зашевелились. Они всматривались в кавалькаду, приближавшуюся по западному тракту, — если не отряд "волков", так половина отряда точно.
— Кто-то важный скачет, — заметили рядом. — Кабы не сам Полад.
— Оченно он вовремя, — саркастически заметил другой. — Под камни Зары себя бы подставил вместе с нами, засранец.
— Тише ты, — осадили его. — Жить надоело? Ему все так же доносят!
Все утихли. Шела тоже отложил рубаху с незашитой дырой. На кого-кого, а на Полада очень интересно посмотреть. Уж столько о нем говорят...
Полад устроился возле камина и всячески делал вид, что забрел на военный совет случайно. Даже книгу взял — вроде бы читает и никакого отношения к происходящему не имеет. Герцога Баита почему-то это нервировало. Почему бы? Уж он-то сталкивался с телохранителем королевы не в первый раз. Прекрасно знал, что без причины тот никого в тюрьму не бросает и не вешает. И как бы ни были суровы меры, которые он принимает — все они в конечном итоге служат благу страны. Положа руку на сердце, ни у него самого, ни тем более у покойного короля Ллойда — пусть дворцы Эль-Элиона подарят ему радость — не получилось бы вытащить страну из того болота, в котором она оказалась после изгнания захватчиков. Так чего же теперь он нервничает? Ведь знает, что он сделал все, что мог в том бою. И Сальман он не мог отстоять, даже если бы они погибли там... Знает но... Вот если бы Полад сказал, что тоже так считает — было бы значительно легче. Хотя кто он такой, чтобы выносить суждения о действиях герцога? Он дворянское звание так и не получил, хотя королева предлагала... А если бы и получил... К шерешу все, надо начинать.
Маршал прокашлялся.
— Господа... — он поднялся, чтобы его лучше видели, а затем обернулся к Поладу и не предложил — приказал. — Господин Полад, сядьте к столу. Раз уж вы присутствуете на совете, то должны...
Но так и не придумал, что должен ему Полад, и умолк.
К счастью, телохранитель не сопротивлялся. С обычной легкой усмешкой передвинул кресло к столу.
— Как прикажете, герцог.
И сказал-то почти без иронии. Почти.
— Мы собрались, чтобы обсудить дальнейшие действия, — продолжил маршал. — Мы потерпели поражение, но армия еще цела. Генеральство лорда Зимрана пострадало гораздо сильнее, — поймал себя на том, что произносит эти очевидные вещи для Полада, и разозлился на себя. Поэтому сердито закончил: — Какие будут предложения?
— От Сальмана по западному тракту до Жанхота рукой подать, — это полковник Кеворк маркиз Фалмор. Хоть и не старший сын в семье, наследует лишь крошечную деревеньку, но все-таки аристократ. Беззаветно служит Энгарну и недолюбливает телохранителя. Сейчас специально об этом тракте упомянул.
— Поэтому я считаю, что нам надо увести войска под командованием герцога Тазраша на север, — быстро перехватил инициативу старший Сорот. — Попытаться увести. Пока наше генеральство не разбито, даже если он займет Жанхот, о победе говорить рано. Если мы будем отступать к Иазеру...
— Жанхот ведь может захватить и генерал Ройне, — вступил полковник "волков". — Он уже на подступах к Биргеру. Если город падет, до Жанхота он доберется самое большее за неделю... А защищать его некому.
Маршал знает, почему так глухо звучит голос полковника — граф Ветоним уничтожил целый полк "волков" и не в честном бою, а ударив в спину, так что они и защищаться не могли. Ни один не ушел, а ведь это лучшие войска. Теперь уже можно прямо заявить, что от генеральства лорда Зимрана ничего не осталось.
Все выжидающе замолчали. И эта фраза для Полада. Ободрит он их чем-нибудь? Есть у него еще резервы?
Телохранитель не стал юлить, тут же поднялся. Герцог Баит сел, с радостью уступая ему место.
— Мне нечем вас утешить, господа, — начал он. — Резервов почти нет. На востоке тоже идет война, но самое печальное, что начались волнения среди вилланов и ремесленников. В такой обстановке оголять восток нельзя. Но это не значит, что у нас нет шансов. Герцог Баит, прежде всего я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали до сих пор. Вы действовали мудро и решительно. Избранная вами тактика — самая лучшая в данной ситуации.
— Благодарю, — маршал расслабился.
— Но хочу обратить ваше внимание на то, что в сложившейся ситуации, мы не можем строить планы генерального сражения. Мы проиграем его, в этом нет никаких сомнений.
— Тогда почему бы не сдаться? — ох уж этот Кеворк, нисколько себя не сдерживает. Герцог посмотрел на него с упреком.
— Чашна и Сальман доказали, что кашшафцы не будут добрыми хозяевами, — оскалился Полад. — Или кто-то в этом еще сомневается? Сомневающихся нам придется убедить. Всеми доступными способами, — Рам дерзко вскинул голову: он нисколько не боится. Но телохранитель будто потерял к нему интерес. — Итак, мы не можем дать сражение и не можем сдаться. Поэтому следуем тактике, избранной герцогом: отступаем, по возможности нападая и уничтожая отдельные отряды кашшафцев. Нам надо тянуть время, пока у нас не появится средство, способное уничтожить духов гор.
— А оно появится? — Кеворк никак не успокоится, но Полад игнорирует его замечание.
— Но теперь мы должны действовать еще жестче. Чем дальше в Энгарн заходят вражеские войска, тем труднее им доставлять провиант. А на нашей земле они не должны найти ни зернышка. Мои люди займутся этим, но и вы, со своей стороны, обязаны делать то же. Покупайте у вилланов все. Подчеркну — покупайте, они должны увидеть разницу между нашими войсками и войсками Тазраша. После этого мирные жители должны покинуть дома, уйти на восток. И то, что они не смогут унести с собой, — надо сжечь.
— Господин Полад... — опешил маршал.
— Сжечь без сожаления. У преследующей нас армии не должно быть ни одного дома, в котором они могут безопасно провести зиму. Пусть у нас не так холодно, но и дождь в шатре — удовольствие небольшое.
— А замки, сигнальные башни? — полковник "волков" спрашивает, словно уточняет приказ.
— Мы должны уничтожить все, что можем уничтожить. Иначе нам не выстоять.
— И города? — это уже Рам. Прямо квартет какой-то. Только четыре человека что-то обсуждают, причем маркиз, кажется, не заткнется, пока его не разжалуют.
— А вот за города будем биться. Только это не ваша забота. В каждом городе есть отряд "волков", а в некоторых — рота. Плюс ополчение.
— Городское ополчение? О чем вы говорите, господин Полад? — это уже не выдерживает сам герцог.
— Да-да, — телохранитель мягко усмехается. — Они еще удивят вас, эти горожане. Милостью Эль-Элиона, может, еще и Биргер отстоим. Еще что-то неясно?
— На какие деньги мы будем покупать у вилланов еду? — надо же, половник пехоты тоже поучаствовал в совете.
— Очень хороший вопрос, — из хищника Полад превратился в хитрого ворюгу-кота. Умел он так мурлыкать. — Я привез золото. Пока этого хватит, потом достану еще. Воровать не советую.
10 дисамбира, Аин
Хорошая ночь выдалась, безлунная. Киший не дышал, но Гарое знал, что он совсем рядом и это, как всегда, успокаивало. За последние две недели он привык к присутствию оруженосца. И к тому, что у него вообще есть оруженосец, привык. Иногда представлялось: а что будет дальше? Полуполковник он только для этой сотни, от которой уже осталось хорошо, если человек пятьдесят. А вдруг его прошение не примут, по каким-то там соображениям или с легкой руки Полада?
Он обрывал подобные мысли. К чему загадывать так далеко? В Аине надо жить только сегодняшним днем. Они продержались до заката — и это хорошо. Правда, если бы их война не заканчивалась после заката, вряд ли бы они выстояли.
После того первого дня, когда, по самым общим подсчетам Гарое, лейнцы потеряли почти две тысячи человек, штурмуя Аин, враги стали осторожнее. Например, к восточным воротам и импровизированной преграде, которую они построили, они рыли траншеи. Тогда-то Гарое и понял, что отсидеться за "полумесяцем" не удастся. Спасибо, городское ополчение тоже поверило ему и пришло на помощь. Вместе они дважды совершали вылазки во вражеский лагерь. Очищали траншею, которую так старательно рыли лейнцы, а заодно сжигали неприятельский лагерь.
Сегодня ночью они сделали очередную вылазку. Капитан слева убрал часового. Но лейнцы кое-чему научились за прошлые две ночи: не успели они и глазом моргнуть, как капитан Вилгай свалился с болтом в горле. Это послужило сигналом. Если сейчас не ворваться в лагерь, все будет бесполезно. Они побежали вперед, прикрываясь щитами, хотя защита была иллюзорна. Киший разливал повсюду горючую смесь, Гарое его прикрывал. Другие солдаты делали то же. Гарое с горечью наблюдал, как один за другим они падают на землю. Один, второй, третий... Все, пора отступать. Они пришли сюда не для того, чтобы умереть.
— Давай! — крикнул Гарое, разрубая бросившегося к нему лейнца.
Киший склонился к земле — главное точно высечь искру. Упадет туда, где зажигательной смеси нет, — все будет бесполезно. Оруженосец что-то слишком уж долго возился, а лейнцы наступают. Гарое приходилось кружить, чтобы защитить Кишия и в то же время не подставиться самому — налетят сразу трое или четверо, он не справится. Наконец за спиной полыхнуло, и врагам стало не до них. Пламя быстро распространялось по земле, рвалось к палаткам, людям. Кто-то схватился за лопату — уже знали, что водой такой огонь не погасишь.
Гарое быстро отступал. Когда они снова оказались за укреплениями, он резко потребовал:
— Потери?
— Семеро, — ответил Киший.
— Десять, — тут же поправил его какой-то горожанин.
Так неудачно они ни разу еще не ходили. Капитан мертв. Капитана "волков" убили два дня назад. Но тем не менее задание они выполнили. Вражеский лагерь полыхал. Они могли это видеть даже отсюда.
Долго любоваться на это зрелище Гарое им не позволил.
— Кто на страже? — выяснил он.
— Я, — откликнулся бородатый ремесленник. — И вон, Жорун.
Гарое тяжело вздохнул. Если ополченцы могли хоть немного отдыхать, то его солдаты давно не высыпались. Они продержались почти две недели, больше, чем он ожидал, но силы были на исходе.
— Страже выйти за укрепление, остальным спать, — скомандовал он. — Наверняка с утра пораньше полезут.
Уже несколько раз лейнцы старались застать их врасплох в утренние часы. Утренние пташки, чтоб их разорвало. Сколько же у них хватит терпения осаждать Аин? И сколько они смогут еще продержаться. За эти дни настроение у осажденных сменилось дважды. Сначала от безнадежности к радости и гордости за свои силы, а потом к безмерной усталости, которая грозила смениться отчаянием. Долго они так не продержатся. Вот если бы Харвинд с войсками остался... Но что об этом мечтать?
Гарое улегся на землю, завернувшись в плащ. Последнюю неделю он не уходил отсюда почти ни на мгновение, чем завоевал сердца и "волков". Еще до смерти их капитана, они тоже признали в нем "полуполковника" — большое достижение без всякой иронии. Иначе много бы они навоевали, разбираясь, кто должен отдавать приказы. На ополченцев он имел магическое влияние. Они верили в победу и свои силы, пока он был рядом, и готовы были бежать со всех ног, едва он покидал укрепление. Что ж, раз он так важен для них, он будет здесь.
Киший улегся рядом и, кажется, сразу уснул. А вот ему не спалось. Он то вспоминал, как один из горожан принес зажигательную смесь. Пусть у них нет мага, но они все равно смогли поджечь лагерь. Это было радостью, а еще большей радостью, что смесь легко изготавливалась. Если придется отойти за ворота, можно поливать огнем лейнцев со стен.
