— Отлично, — Далия никогда не был слишком наивна. — Но зачем вы мне все это объясняете, если так не хотите, чтобы о пропаже печати знали нобили?
— Потому что я собираюсь воспользоваться вашей помощью. А так как печати у меня с собой нет и привлекать внимание Ноблерата я не хочу, то, очевидно, мне придется приложить кое-какие усилия, чтобы убедить вас помочь, — Чилдерман улыбнулся. — Знаете, на самом деле для моей работы, как правило, печать не нужна. Но обычно мне и не нужна ничья помощь.
Поразмыслив, Далия пришла к выводу, что просьба Чилдермана прозвучала весьма убедительно.
— Я помогу вам, но только с одним условием, — наконец произнесла она. — Что бы вы ни задумали, я участвую в этом вместе с вами!
Рыночная толпа расступалась перед ним, как вода под носом быстроходного клипера. Базарные жулики и карманники, давно лишившиеся жалких остатков совести, при виде изуродованного шрамами лица и блуждающего взгляда благоразумно переключали свое внимание на более подходящие объекты. Немало этому способствовали два длинных меча, крест-накрест висевших за спиной человека — железное оружие простой бродяга себе позволить не может. Рваные лохмотья и грязные бинты, закрывавшие его руки от кистей по локоть, не вводили рыночную шваль в заблуждение.
Кто бы ни был этот псих, связываться с ним себе дороже — это понимал любой мало-мальски разумный человек.
С другой стороны, ненормальный никого не трогал. Он не задерживался у прилавков, расставленных прямо на палубе лотках с товарами или шестов с танцовщицами. К нему не клеились девицы легкого поведения, да и сам он не проявлял к ним никакого интереса. Даже рыночные стражники, убедившись, что вооруженный бродяга ведет себя тихо, переключились на ошкуривание торгашей. Его перемещения по площади были беспорядочны, как броуновское движение, и, казалось, не имели никакой цели. Поэтому скоро на него перестали обращать внимание.
На самом деле, он прислушивался к разговорам. В ковчегах проживали миллионы людей, лишенных средств коммуникации. Сложные системы связи, разрабатывавшиеся веками, исчезли вместе с сушей, оставив человеку единственный универсальный канал — собственный язык. В мире ковчегов информация начинала распространяться везде, где собиралось больше одного человека. На рыночных площадях, единственных легально разрешенных местах массового скопления людей, обмен информацией превращался в одно из основных занятий. К сожалению, человек как средство коммуникации, имел массу недостатков. Пройдя через десяток рук, рассказ о насморке у жены парусного фабриканта превращался в чумное поветрие, насланное Эрре на целый ковчег.
Тому, кто тщился выловить в рыночной болтовне хоть крупицу истины, приходилось тщательно фильтровать услышанное. И то это не всегда гарантировало успех. Чужак, прибывший в Эрцету всего два дня назад, это прекрасно понимал, но сейчас ему повезло.
— ...представляешь, пока ты болел, к нам явилась инспекция из ордена Турангалилы!
Два молодых писца поочередно прикладываясь к кружкам с дешевым морским вином, обсуждали последние новости.
— Короче, Гиллеспи просидела с ним у себя целую ночь, а утром собрала совет. Но никто из совета не видел самого пастыря! — говоривший покосился на пристроившегося рядом оборванца со спутанными волосами. Но тот, протянув владельцу прилавка пару мятых каури, взял кружку с вином и уставился в другую сторону.
— Ну дела! — второй писец поставил кружку на стойку. — Сначала приходит их цеппелин, потом инспектор... Хотел бы я знать, что опять не так с нашим городом? Ведь первого Гиллеспи пастыри сами поставили вместо старого Кипура! И, заметь, с тех пор выбирают только их! Неужели орден столько лет держит совет в кулаке?
— Это вряд ли. Скорее, уж сами Гиллеспи его там держат. И держат, спасибо Утнапишти, так, что никому возникать и в голову не приходит. Хотя мой дед рассказывал, что и при Кипуре город жил неплохо, пока тот совсем не спятил и душу демонам не продал. А чем хуже Гиллеспи, раз уж они тоже в состоянии поддерживать стабильность? Тебе не один ли фиг, кто из них у руля?
— Да я ничего и не говорю! Просто странно все это.
— Ха! — писец вытер рот рукавом и отставил кружку. — Это еще не все! Не знаю, за что пастырь вздрючил нашего энамэра, а Гиллеспи с утра отправилась вниз, на дно. А потом Арирам показал мне ее распоряжение — ближайший месяц совет будет управлять Эрцету сам, без нее! Ну, ты знаешь Арирама. Хочешь, чтобы весь город узнал твою тайну — поделись ей с Арирамом.
— Ага, точно, — поддакнул второй писец. — Держат только за красивый почерк.
— Так вот, у него хватило ума у Гиллеспи спросить, что случилось. А та была совсем никакая и брякнула, что собирается нанять курьерское судно и улететь из города. А у нас на дне сейчас всего два таких судна стоят, у четвертых ворот — укрукский "Граф Д" и "Уршанаби" из Ницира! И тут, значит, заходит Сафо... Ну ты ее тоже знаешь, она переписчица, как и Арирам...
Кружка хлопнула об покрытую грязными разводами стойку, выплеснув часть содержимого на палубу. Болтливый писец с руганью отскочил от полетевших во все стороны брызг и собрался было повторить то же самое в лицо оборванцу, но тот уже удалялся от прилавка.
— Чтоб тебя асаги ночью сожрали! — крикнул все-таки ему вслед писец и добавил, обращаясь к собеседнику: — Придурок, я едва из-за него свое вино не расплескал!
— Точно, понаедет всяких, — поддакнул тот. — Так что ты там говорил про Сафо?
Объект их недовольства пропустил мимо ушей выкрики и теперь быстрым шагом направлялся к ближайшей лестнице вниз.
Добравшись до нее, он ухватил пробегавшего мимо чумазого мальчишку с тюком за спиной.
— Где здесь четвертые ворота?
Бедный парень мгновенно побледнел — стальной кулак приподнял его над палубой. Отчаянно задрыгав ногами, мальчишка попытался освободиться. Раздался треск ткани.
— Где четвертые ворота! — схвативший его псих повторил вопрос таким тоном, что трепыхаться сразу расхотелось.
— Два перехода влево от лестницы, — прохрипел мальчишка. — Там сперва будут "Сети Гигера", потом "Артель Мо и Арафата". Если после них повернуть к внешней стене, то как раз выйдешь к порту...
Лицо несчастного постепенно становилось пунцовым. Как только его отпустили, он подхватил свой мешок и проворно отскочил в сторону.
— Ненормальный! Чтобы тебе Эрешкигаль тухлой рыбой кишки набила на том свете! — проорал мальчишка и тут же скрылся в толпе.
Но обидчик не слышал посылаемых вслед проклятий. По лестнице он несся, перескакивая через несколько ступенек. Те из пешеходов, кто не успел увернуться при его приближении, оказывались сметенными с пути. Список проклятий, которые неминуемо должны были обрушиться на голову беспокойного гостя Эрцету, пополнился еще десятком сверхъестественных кар.
Он торопился не зря. Когда человек выскользнул из образованного картонными перегородками проулка, Далия Гиллеспи уже расплачивалась с владельцем курьерского судна, крепко сбитым капитаном Асокой. И она была не одна — рядом с ней стоял пастырь.
При виде Чилдермана лицо возмутителя спокойствия исказилось злобной гримасой. Он даже не рассчитывал на такую удачу. Годы охоты, перелетов с ковчега на ковчег, бесплодных разговоров и презрительных взглядов людей, с трудом понимавших его речь, наконец увенчались успехом!
Человек потянул из-за спины мечи, выскользнувшие из ножен с тонким свистом. Его не волновало то, что пастырь был не один. Только он являлся серьезным противником, остальные могли послужить лишь досадными помехами.
— Создал ты буйного сына, чья глава, как у тура, подъята, чье оружье в бою не имеет равных, — слова, как это часто с ним бывало, сами всплыли в памяти и непроизвольно вырвались сквозь с тиснутые зубы. — Все его товарищи встают по барабану, отцам Гильгамеш сыновей не оставит!
Далия Гиллеспи не успела толком понять, что происходит. Из прохода между двумя огороженными участками метнулась смутная тень. Асока, первым заметивший оружие в руках приближающегося человека, заорал и потянулся к поясу, на котором висел короткий клинок. Далия выхватила из-за пояса пистолет и взвела курок. Какой-то псих в лохмотьях и с двумя мечами наперевес с невероятной скоростью несся к ней. Намерения его сомнений не вызывали, и уж тут-то Далия пожалела, что не взяла с собой охрану. Авторитет ее семьи в Эрцету был слишком велик, чтобы кому-то могла прийти в голову безумная мысль напасть на энамэра. Из-за этого-то она и замешкалась.
Удар, отправивший ее на палубу, оказался весьма чувствительным. Пистолет вылетел из ладони Далии и заскользил прочь. Она едва успела выставить перед собой руки и тем самым спасла свои зубы — Чилдерман соображал быстрее ее, и ему не было дела до церемоний. Перескочив через прижавшуюся к палубе Далию, он оказался лицом к лицу с нападавшим. Далия, тихонько взвизгнула — острая боль пронзила руки до плечевых суставов — и откатилась в сторону. Но, похоже, того, кто на них напал, интересовал только Чилдерман.
В руках Чилдермана ничего не было, поэтому от первых нескольких ударов он просто уклонился. Скорость движений нападавшего была столь велика, что иногда мечи в его руках размазывались в сплошные серебряные полосы. Дрался он великолепно, это Далия определила точно, и мечами он владел в одной из тех загадочных техник, что еще сохранились в некоторых ковчегах Пацифии. Но уже через несколько мгновений ей стало ясно, что ему так же далеко до Чилдермана, как ей самой до этого фехтовальщика.
Непонятно по какой причине, пастырь лишь уклонялся от молниеносных ударов нападавшего. Он уже два или три раз имел возможность свернуть тому шею, воткнуть в него свой короткий клинок, в какой-то момент извлеченный из-под плаща, или прикончить его еще каким-нибудь способом. Но Чилдерман этого не сделал. Он или играл со своим противником или изучал его. Постепенно понимание этого начало отражаться и на лице нападавшего. С него сползла маска ярости, заменяясь искренним недоумением. И в этот момент Чилдерман подсек ноги фехтовальщика, одновременно нанеся удары по его запястьям. Мечи вылетели из рук, их владелец рухнул на спину, а Чилдерман мгновенно оказался сверху, прижимая коленями его руки к палубе.
— Итак, молодой человек, — голос пастыря звучал ровно и спокойно, его дыхание даже не сбилось. — Извольте объяснить, как вас зовут и что это был за фарс?
К немалому удивлению Далии, нападавший оказался молодым парнем с иссеченным шрамами лицом. Гладкие серебристые волосы, длине которых сама Далия с ее едва прикрывающей уши стрижкой могла позавидовать, рассыпались вокруг головы. Не будь на его лице столько шрамов и яростного выражения, он мог бы быть вполне симпатичным. И еще если бы не эти глаза...
Поверженный противник попытался плюнуть в лицо Чилдерману, естественно, безуспешно, и тот неуловимым движением перебросил его лицом вниз. В результате руки парня оказались заломлены назад и сжаты в запястьях кулаком Чилдермана. Свободной рукой он ухватил его за волосы и задрал голову назад.
— Я, кажется, спросил вас кое о чем, — пастырь наклонился к уху парня. — И сделал это вежливо, в расчете на ответную вежливость.
— Да сверните ему шею, и дело с концом, — капитан Асока, убирая меч в ножны, подошел к Далии и подал ей руку. — Ненормальным больше, ненормальным меньше... Он ведь явно не побеседовать с вами явился.
Далия приняла помощь капитана и поднялась на ноги. Руки и ребра справа заныли, но она нашла в себе силы доковылять до пистолета и подобрать его.
— Ну так как? — Чилдерман снова потянул волосы на себя. — Разговаривать будем?
Парень прошипел что-то маловразумительное.
— Ты ли — пастырь огражденного Урука, ты ли пастырь сынов Урука, мощный, славный, всё постигший?
— Эй, дружок, — Асока ухватился за меч. — Ты что там про мой город лопочешь?
— Остыньте, капитан, — Чилдерман отпустил волосы парня и жестом дал знак Асоке отпустить оружие. — Так как, говоришь, тебя зовут?
— Калеб, — прошипел парень, не поднимая лица. — И я хочу знать, почему каждый раз после прихода корабля амореев в ковчег, следом появляются пастыри Турангалилы?!
Чилдерман отпустил руки Калеба и поднялся.
— Все-таки судьба любит пошутить в вашем городе, Далия, — он подошел к своей шляпе, слетевшей в пылу драки, и поднял ее. — Похоже, у нас появился еще один спутник. Правда, — Чилдерман окинул ворочающегося на палубе Калеба насмешливым взглядом, — он очень сильно не в себе, и найти с ним общий язык будет сложновато.
— Мальчишка чертовски сообразителен, — Чилдерман плеснул себе в бокал вина и устроился в кресле для посетителей напротив стола энамэра. — Объясняйся он чуток внятней, вы бы тоже это поняли. По крайней мере, у него хватило ума вычислить, что амореи пользуется моей печатью, а позднее понять, что я появляюсь там, где побывали они. Но вот локальные выводы из этого последовали неверные. Он связал меня с ними, но не понял, что я сам охочусь за амореями. При этом он прекрасно орудует своими мечами. А они у него будут постарше вашей пушки.
— Откуда же он такой взялся? — Далия, проверила ствол пистолета на свет.
Она тщательно чистила его уже минут десять. Отправляясь за пределы Эрцету, ей меньше всего хотелось, чтобы оружие в нужный момент подвело ее. Боль от удара о палубу там, на дне, уже почти прошла, но ей было бы неприятно, если Чилдерману снова пришлось бы ее защищать.
— Вы когда-нибудь слышали про Ханаан?
— Горстка ненормальных, которые болтаются по Индике на связке старых строительных платформ? — Далия отложила пистолет и налила себе вина. — Кажется, они верят, что их предки были последними строителями ковчегов. Якобы те не успели попасть на них, когда Утнапишти поднимал города в небеса. Они даже считают это чем-то вроде благословения. Когда я была маленькой, Ханаан пару раз прибивало к Эрцету и он пережидал здесь шторма.
— Калеб один из них.
— Тогда меня не удивляет, что парень чокнутый. Но Ханаан никто не видел уже лет двадцать или тридцать.
— Его сожгли амореи, и Калеб был единственным выжившим. Но, похоже, это не прошло даром — рассудок мальчишки помутился. Калеба подобрали и отвезли в Пацифию, в Канто. Как только он выучился всему, что ему могло дать боевое учение Канто, то отправился на поиски амореев. Безумие Калеба и порядки Канто, где месть возводится в ранг искусства, породили причудливое и грустное сочетание... У парня были неплохие задатки, и сложись его судьба иначе, вы бы с ним разговаривали на равных.
— То есть вы хотите сказать, что он мог стать вожаком этого водного сброда?
Чилдерман поставил на ручку кресла свой бокал.
— Далия, вы не задумывались, почему после, скажем так, отставки Кипура, семья Гиллеспи бессменно возглавляет Эрцету?
— Может быть потому, что мы хорошие лидеры?
— А почему именно вы?
— Храни вас Мами, пастырь, вы спрашиваете странные вещи! Нас все еще выбирает городской совет.
