Толпа взорвалась криком.
Пастырь поднялся, стряхивая с одежды прилипший песок.
— Вы, Далия, хотели познакомиться с местным энамэром? Позвольте вам представить, — Чилдерман протянул руку в сторону поднявшегося бойца. — Мицуруги Судзумия, энамэр Канто.
— Что они здесь в Канто, храни их Мами, кладут в этот суп? — Далия подцепила ложкой клубок тонко нарезанной морской капусты и отправила его в рот. — Оторваться невозможно! И это в какой-то паршивой забегаловке!
Она наклонила котел и перелила из него в свою миску еще порцию буроватого жидкости, в которой плавали креветки, ленты водорослей и мелкие зерна.
— Попросите потом у Фукумати рецепт, — порция Чилдермана стояла почти нетронутая. — А пока лучше скажите, что вы думаете по поводу увиденного?
— Форменное сумасшествие, — Далия вынула ложку из супа и облизнула ее. — И вы там стояли и глазели! Это ведь попытка убийства энамэра! Или в Канто принципы баланса не действуют?
— А кого, собственно, теперь можно наказать? — заговорил Калеб. — Человек вызвал Судзумию на поединок. Проиграл бой, и теперь его труп отправят на удобрения.
— В словах Калеба есть смысл, — Чилдерман оперся подбородком на сложенные в замок кулаки. — Судзумия совершил убийство в целях самозащиты. А покойный и так получил по заслугам.
Далия задумчиво постучала ложкой по столу. Показавшийся было из щели в столешнице таракан тут же юркнул обратно.
— Пастырь, у меня есть стойкое чувство, что мне морочат голову, — наконец сказала она. — Если в Канто есть какие-то послабления принципам баланса, может быть, вы и меня просветите?
— Вообще-то никаких послаблений нет. Суть законов отражена в названии — поддержание баланса. Как это будет сделано — вопрос второй
— И где здесь подвох? Я уверена, что в Эрцету за такой номер шеду тут же оторвали бы мне голову.
Чилдерман поднял взгляд на Далию.
— Проигравший был претендентом на место энмаэра
Далия едва не поперхнулась
— А как же совет, выборы и все такое?
— А вот это и есть проблема, из-за которой мы оказались здесь. Вообще-то я не одобряю поведение энамэра.
— Ага! — Далия ткнула ложкой в сторону Чилдермана
С ложки слетело несколько бурых капель.
— Но к чему тогда все эти ужимки? Неужели для вас представляет сложность пристрелить его? Меня крайне впечатлила его техника владения мечом, но я никогда не слышала о том, чтобы мечом можно было отмахаться от пули. Или Судзумия считает себя воплощением Утнапишти?
— Что-то вроде того, — улыбнулся Чилдерман. — Жизненный опыт энамэра Канто говорит ему о том, что он поднялся выше обычного человека. С учетом особенностей воспитания, он считает себя немножко равным богам. Или предкам.
— Э-э... Так он что, из наших? — осенило Далию.
— Угу. Беда в том, что урезонить Судзумию словами будет невозможно. Официально смещать городской совет его не захочет. Натравливать на Канто шеду глупо — в городе-то царит порядок, и это понимают в Ноблерате... Эй, господин Фукумати!
Старик оторвался от подсчета выручки и подошел к столу, вытирая руки разноцветным полотенцем.
— Господин Фукумати, — Чилдерман повернулся к владельцу гостиницы. — А хороший ли у вас энамэр?
— Да не жалуемся, дай Мами ему здоровья и долгих лет жизни. В городе всегда тишина и порядок, и Энлиль к господину Судзумии явно благоволит.
— А за его выступления на поединках не опасаетесь?
— Ха! — рассмеялся Фукумати. — Чего сейчас уже опасаться? Знаете, как это началось? Три года назад ныне покойный господин Масаюки Мураги, что владел самым известным в Канто додзё, начал исподтишка добиваться власти в городе. Одного имеющего вес человека подкупит, другого запугает... Да только господин Судзумия про это прознал, пришел прямо в дом семьи Мураги и вызвал господина Масаюки на поединок. Дескать, если энамэр проиграет, то пусть Мураги занимает его место. Тот и согласился, потому что не имел сомнений в своем мастерстве воина. Встретились они на поле для поединков у окружных садов. А так как оба были известными бойцами, то договорились спор решить с помощью иайдзюцу. Ну а кто менее быстрым оказался, я думаю, вы и так догадались. С тех пор каждый год господина Судзумию на бой вызывают раз по двадцать. А сперва он вообще через день выходил на арену... Так что сейчас в городе совсем тихо. Хотя дураков-то еще много, да только нашего энамэра ни один простой человек победить пока не смог. Не иначе как сам Утнапишти в него умение меч в руках держать вложил.
— Спасибо, господин Фукумати, — Чилдерман чуть склонил голову. — Попросите подать нам чай.
— То есть вы хотите сказать, что Судзумия нашел клапан, через который стравливает пар? — Далия откинулась на спинку стула. — И пока находятся идиоты, которые считают, что могут нашинковать его и занять место энамэра, серьезные потрясения городу не грозят?
— Но есть одна ма-аленькая проблема. Его бойцовские навыки не имеют никакого сверхъестественного происхождения. И в один прекрасный день кто-нибудь воткнет ему в легкие кусок стали. Кто-нибудь, кто окажется чуть быстрей.
— А долго ли он удержится после этого у власти? — сообразила Далия. — Пока Судзумию никто не может победить, его авторитет непререкаем. Но вот если он умрет... Вот тогда начнется буря. А уж если новоявленный энамэр откажется от поединков...
— Именно. Тогда в Канто точно придется вводить корпус шеду.
— И что вы думаете теперь делать?
— Вызову Судзумию на поединок.
С перехваченными лентой волосами и в обычной одежде воздухолетчика Чилдерман отличался от рядовых горожан только неестественно бледным оттенком кожи. Свои вещи пастырь аккуратно сложил в мешок, оставив себе только печать Турангалилы, и передал их Калебу в обмен на один из мечей ханаанца.
Минут пять он вертел клинок в руках, оценивая вес и баланс, внимательно рассматривая на солнце бегущий по металлу волнистый рисунок на границе закалки и полировку. Сделав несколько взмахов, он отсек спускающуюся по опорному столбу лозу.
— Чилдерман, иногда я вас не понимаю! — Далия с недоумением наблюдала за манипуляциями пастыря. — Если вы не собираетесь убивать Судзумию, зачем тогда вызвали его на поединок? А если собираетесь, к чему все эти выкрутасы?
— Вы знаете, почему за прошедшие полторы тысячи лет я не свихнулся, как ваш бывший энамэр Кипур? — Чилдерман со свистом рассек мечом воздух и ловко отправил его в ножны. — Мне не было скучно. Для того чтобы решить проблему силой, много ума не надо — на то есть корпус шеду и Ноблерат. Иногда пути решения не столь очевидны.
Чилдерман привязал ножны к поясу толстыми шнурами, как это делали все в Канто.
— Это заставляет шестеренки в моей голове вращаться как следует. Зачастую достаточно вовремя послать одно письмо, чтобы предотвратить наступление крайне неприятных для целого города последствий.
— Значит, Канто, это тот самый случай, когда решение в лоб не подходит? — уточнила Далия, когда они выходили на забитые спешащими людьми улицы города.
Чилдерман философски пожал плечами и устремился вперед, раздвигая толпу.
Зиккурат в центре Канто мало напоминал вычурную стрельчатую башню Ницира или нетронутую технологичную простоту зиккурата Эрцету. Основание четырехгранной башни занимало огромную площадь, не оставив даже места для парка. Построенная уступами, башня сужалась по мере набора высоты, а на скатах крыш лежала имитация черепицы Массивные стены здания завораживали простотой и рациональностью форм. Не стой оно посреди одного из самых густонаселенных ковчегов Пацифии, легко можно было представить, как в допотопные времена, когда города стояли на суше, а не парили в воздухе, такая башня, окруженная ордами врагов, многие месяцы сопротивлялась осаде. Пусть это было бессмысленно, но архитектор башни, похоже, в первую очередь вдохновлялся подобными историями. Даже обычные арочные окна с витражами здесь заменяли узкие высокие бойницы в стенах, а створки ворот были настолько толстыми и тяжелыми, что их приходилось держать открытыми весь день. И лишь на ночь ворота закрывала команда из двух десятков младших писцов.
Но внутри зиккурата царила хорошо знакомая Чилдерману и Далии атмосфера. Солнечных лучей, проникающих через бойницы, оказалось вполне достаточно, чтобы осветить нескончаемые ряды столов и стульев, между которых сновали деловитые писцы. На вошедших они не обратили никакого внимания.
— И как вы представляете себе ваш разговор? — спросила Далия, насмотревшись на суетящихся писцов. — Может, запишетесь на прием?
Калеб идти в зиккурат отказался по каким-то личным соображениям.
— Полагаю, какая-то процедура должна быть... — Чилдермана увиденное не сильно расстроило. — В конце концов, можно просто подождать, пока закончится рабочий день и поймать Судзумию на выходе.
Далия в притворном ужасе закатила глаза.
— Согласен, это долго, — кивнул Чилдерман. — Да и выглядеть будет глупо.
Представив себе, как пастырь несется к Судзумии, расталкивая его телохранителей с криками "господи энамэр, господин энамэр, можно вас вызвать на поединок?" Далия невольно улыбнулась.
— Тогда может как обычно, через окно? — предложила она, будучи не в силах бороться с предательскими смешками.
— Когда я в последний раз забрался в окно к вашему деду, он обвинил меня в склонности к театральным эффектам, — Чилдерман прикинул на глаз высоту первого этажа башни. — С другой стороны, пробежаться по стене куда проще, чем пробиться через армию писцов. Вы, Далия, часто принимаете простых горожан лично?
— Почти никогда. Для этого есть писцы. Если каждый член совета будет лично разбираться в отдельных проблемах горожан, у него больше ни на что не останется времени.
— Насколько мне известно, Канто в этом плане от Эрцету не отличается. Значит все-таки через окно.
Оказавшись за воротами, Чилдерман прикоснулся пальцами к стене, ощупывая ее неровности. Несколько раз проведя ладонями по строительному кораллу, он отошел назад на пару шагов.
— Надеюсь, зрителей будет немного...
Разбежавшись, Чилдерман, как показалось Далии, запрыгнул прямо на отвесную белую стену и пробежал по ней вверх. С последним рывком он ухватился за нависающий над улицей край кровли и повис на нем на руках, а затем забросил тело на монолитную черепицу.
Все это пастырь проделал так быстро, что случайные прохожие не успели ничего заметить.
— Я надеялась, что он все же умеет летать, — Далия опустила взгляд. — Калеб, я пройдусь по местным лавкам. Если Чилдерман вернется раньше, подождите меня.
Калеб кивнул. Все это время он сидел спиной к стене и поигрывал оставшимся мечом, пуская солнечных зайчиков на вывески лавок и харчевен начинающейся в двух шагах от зиккурата торговой улицы.
Чилдерман тем временем преодолел еще несколько этажей. Остановившись перед забранным прозрачным пластиком окном, он вгляделся в находящееся за ним помещение.
За окном виднелся просторный зал с выложенным отполированными досками полом. Из-за недостатка естественного освещения по стенам зала были развешаны метановые светильники. Между ними свисали разноцветные стяги, покрытые иероглифами одного из древних языков, исчезнувшего вместе с сушей. Немного покопавшись в памяти, Чилдерман перевел большинство из них. Никаких особо выдающихся мыслей эти записи не содержали, обычные цитаты времен Эдо. А те, кто развесил стяги здесь, и вовсе вряд ли догадывался об их содержании.
Все пространство между стенами оставалось свободным. Его не захламляли допотопные реликты, регалии власти или даже обычная для рабочего кабинета мебель. Только у дальней от окна стены располагался низкий столик, за которым на тонкой циновке сидел Мицуруги Судзумия. Хотя перед ним были разложены стопки бумаг, энамэр сидел на коленях и закрыв глаза.
Удовлетворенно хмыкнув, Чилдерман запустил пальцы в отверстия замка на раме и беззвучно поднял ее. Судзумия не пошевелился.
— Господин энамэр, — Чилдерман нарочито громко опустил раму на место.
Судзумия открыл глаза и посмотрел на Чилдермана. Удивления или испуга в них не было, равно как и какого-то особого любопытства. Он не произнес ни слова, пока Чилдерман приближался к нему.
— Я хотел бы вызвать вас на поединок, — дойдя до стола энамэра, Чилдерман слегка поклонился, опустился на колени и снял с пояса меч, положив его рядом с собой.
— Вы хорошо подумали, прежде чем сделать это? — голос Судзумии прозвучал сухо. — Отдаете себе отчет, что даже если победите, то Ноблерат Пацифии и корпус шеду могут не согласиться с таким исходом событий?
Чилдерман ухмыльнулся, оставив вопрос без ответа.
— Через три дня я смогу принять ваш вызов, — Судзумия взял в руки кисть и принялся набрасывать что-то на листе перед собой. — У вас есть время уладить все свои дела, чтобы предстать перед Эрешкигаль и ануннаками с чистой душой и помыслами...
— Уверен, мне это не понадобится.
Судзумия смерил Чилдермана безразличным взглядом.
— Поверьте, все так говорят. Вы слышали историю про советника Мураги, да будет к нему милостива Эрешкигаль?
Чилдерман кивнул.
— Как воин Канто, я не мог оставить его вызов безответным. С тех пор прошло три года и, как видите, я до сих пор остаюсь энамэром Канто. А все претенденты на мое место воплотились в рисовые ростки на окружных полях.
— Да пребудет с вами благословение Утнапишти и продлятся годы вашего правления до преклонных лет, — без улыбки ответил Чилдерман.
На лице Судзумии наконец проступило удивление. Кисть в его руке предательски дрогнула, уронив на желтоватую бумагу жирную кляксу. Энамэр отложил кисть и уставился на Чилдермана. Какое-то время он силился понять, не псих ли перед ним, однако Чилдерман, когда хотел, мог сделать совершенно непроницаемое лицо.
— Как вас зовут?
— Сильвио, — не моргнув глазом соврал Чилдерман.
— Скажите, чего ради вы сражаетесь?
— А вы? Чтобы почувствовать свое отличие от остальных? Ведь если бы не тот случай с Мураги, разве вам открылось бы столько?
— Я сражаюсь, чтобы не забыть о ценности человеческой жизни, — Судзумия внимательней всмотрелся в лицо Чилдермана.
— И поэтому поединки проходят только на мечах?
— Воин рубит плоть и крошит кости мечом... продолжением руки. Он чувствует... Ощущает ценность человеческой жизни своей рукой, своей душой, — Судзумия коснулся своего меча, лежащего рядом на подставке. — Вы знакомы с условиями поединка? Только по одному удару на каждого и никакого второго шанса. Совсем. Сталь не прощает ошибок — кто-то всегда идет на перегной для полей.
Чилдерман кивнул.
— Приходите на арену в восемь утра через три дня. Неявка в назначенное время будет означать отказ от боя. А также признание вашей трусости. Но что-то подсказывает мне, что вы придете... Сильвио, кто вы на самом деле?
— Если позволите, я выйду через дверь, — Чилдерман наклонил голову, подобрал меч и встал.
Судзумия вновь остался наедине с тихим шипением светильников и своими мыслями.
— Странно, — произнесла Далия, встретившая Чилдермана у ворот зиккурата с пакетом сушеного криля, которого она увлеченно грызла. — Можно подумать, что вы приходили пожаловаться на соседа, а не собрались драться насмерть с энамэром. Честно говоря, в голове укладывается слабо... На кон поставлен целый ковчег!
