В городе может существовать только одна власть, и меняться она должна без потрясений. Если Рутенберг выставит Кромверка крайним, эта власть, благословением Ноблерата, упадет к нему в руки сама. Но в сложившейся ситуации Чилдерману больше всего не нравилось одно — никаких гарантий того, что бунт не приобретет неуправляемый характер, не было.
— Рутенберг не дурак, — заявил Кромверк, останавливаясь, чтобы сделать глоток вина. — Эта сволочь копает глубже. Я знаю, что он переманил на свою сторону часть городского совета. Он использует их деньги и влияние, ведь один он не сможет скинуть меня...
Влиятельные люди, очень влиятельные люди, и богатые и очень влиятельные люди — так, примерно, можно было охарактеризовать членов совета. Пятнадцать министров ковчега, с мнением которых Кромверк вынужден считаться. Плюс Рутенберг — человек, которого Кромверк проглядел как угрозу, когда тот начал подниматься во власть. Каждого своего члена на согласование Ноблерату выдвигал сам городской совет, он же выбирал и согласовывал с Ноблератом энамэра. И последние двадцать лет энамэр Урука не менялся.
— Как я понимаю, вы знаете, кто эти люди?
Солнечный свет отразился от бронзовой створки витражного окна и выхватил из темноты бледное лицо Чилдермана.
— О да, — лицо Кромверка осветила улыбка. — У вас будет список.
Рождение ребенка вне пределов квоты, отведенной Ноблератом Индики, считается преступлением. Каждый неучтенный фактор нарушает баланс города, а значит, может повлечь его падение и гибель населения. На заре постпотопной эпохи это понимали не все, и вот уже больше тысячи лет обломки двух городов, энамэры которых не проявили должного уважения к принципам баланса, обрастали кораллами на дне мирового океана. Ковчеги, хоть и казались чудом древней науки, давно уже классифицируемой как магия, не были приспособлены к спуску на воду.
Поэтому баланс биомассы должен соблюдаться. Но только в области ее прибавления. Сидя на вычурном вимперге, украшавшем фасад дома, Чилдерман собирался уменьшить вес Урука на двадцать один грамм. Все остальное, когда душа покинет тело, пойдет на удобрения для городских садов, исправно улучшавших воздух под куполом. Роскошь иметь кладбище и игнорировать бесплатный источник перегноя не мог себе позволить ни один город.
Рупрехт Ландэм, первый человек из списка подозреваемых Кромверка, владел судоходной компанией, правда, другой, не той которой принадлежал "Могол". Иначе работа могла бы показаться Чилдерману несколько более приятной.
— Послушайте, Кромверк, — сказал он в кабинете энамэра, прочитав список. — А разве не проще прихлопнуть самого Рутенберга, а не тратить время на его единомышленников?
Кромверк опустился в кресло у окна и вновь приложился к вину.
— Вы не поверите, но я не знаю, где он находится. Он игнорирует заседания совета уже месяц. К тому же смерть только одного Рутенберга ничего не решит. Его прихлебатели просто найдут себе другого лидера. К сожалению, мне придется избавиться от них всех. Иначе в один прекрасный день они опять попытаются свернуть мне шею.
На мгновение задумавшись, Кромверк добавил:
— К тому же я всего лишь, энамэр, а не гегемон Индики, чтобы позволить себе открыто убирать членов совета, признанных Ноблератом. Как вы понимаете, — Кромверк ухмыльнулся. — По факту их гибели будет проведено тщательное расследование.
Чилдерман соскочил с вимперга на балкон старинного здания, выстроенного из настоящего камня еще до того, как Урук поднялся в воздух. Проектировщики довольно четко разделили город на каменный центр в духе причудливой и изысканной готики, и расходящиеся от него кругами зоны, занятые жилблоками из строительного коралла и прессованных водорослей.
Ландэм или не подозревал о намерениях энамэра или оказался слишком беспечен — дверь на балконе не запиралась.
Чилдерман посмотрел вниз. У входа в резиденцию, перед кованными решетчатыми воротами, топтались два здоровых лба с арбалетами наперевес. Отвратительно организованная охрана.
В призрачном свете луны, пробивающемся через увитый лианами купол, комната, куда попал Чилдерман с балкона, выглядела выплывшей из глубин допотопного периода. Бархатистые обои украшали полотна Премацци и Шторка, вдоль стен расставлена деревянная мебель, но самое главное — посреди комнаты бил фонтан. Чилдерман зачерпнул ладонью воду, оказавшуюся пресной. Как он успел заметить, даже Кромверк не позволял себе подобных излишеств.
Беглый осмотр коридора убедил Чилдермана, что внутри дома охрана отсутствует. Оставалось лишь вычислить, в какой из десятка комнат спит Ландэм. Чилдерман убрал револьвер в кобуру и вытащил допотопный виброклинок из циркониевой керамики. Стоил он дорого, но с работой справлялся гораздо лучше хрупких костяных ножей. При удачном стечении обстоятельств хозяин дома попрощается с жизнью очень тихо.
Ландэма он обнаружил в четвертой по счету комнате. Владелец крупнейшей судоходной компании Урука почивал на массивной кровати в обнимку с двумя юными куртизанками, едва ли распрощавшимися с девственностью до встречи с ним. Громовой храп Ландэма, похоже, мешал соплячкам спокойно спать, так что одна их них отчаянно вертелась, то накрываясь подушкой, то толкая в бок толстяка. Того это мало беспокоило — в комнате витал стойкий запах вина из морского винограда.
Чилдерман аккуратно прикрыл за собой дверь и подошел к кровати. Ландэм разметался по ней, обнажив рыхлую грудь. Оставалось надеяться, что клинок сможет проткнуть такую груду жира до самого сердца.
Спящий оглушительно всхрапнул, и девчонка снова толкнула его. Должно быть, довольно чувствительно, потому что Ландэм заворчал и попытался открыть глаза. Чилдерману не оставалось ничего, кроме как резко зажать рот жертвы рукой и всадить клинок под ребро. Ладлэм дернулся, глаза его выкатились из орбит, но древний композит сделал свое дело. Тело Ландэма обмякло, и в комнате воцарилась тишина. Толкавшая его девчонка удовлетворенно пробормотала что-то во сне и, повернувшись на другой бок, спокойно засопела.
Вряд ли ее пробуждение окажется приятным.
Чилдерман убедился, что в коридоре все еще пусто, и покинул затихшую спальню.
Городской совет Урука только что уменьшился на одного члена. Исключая Кромверка и Рутенберга, их осталось четырнадцать.
— Какое счастье, что в наше время не существует свободной прессы, — Кромверк выглядел подавленным. — Иначе город бы уже трясло.
— Вы еще помните, что это такое? — Чилдерман, похоже, удивился.
— Я досконально изучил архивы Урука, — пожал плечами Кромверк. — Там содержится масса интересных вещей. Но главное — начинаешь понимать, насколько ковчеги зависят от стабильного функционирования того, что построили наши предки. Если завтра на Уруке откажут атмосферные щиты, первый же шторм отправит нас на дно океана...
— Вы можете обратиться на Ницир. Орден инженеров вышлет вам бригаду мастер-техников для наладки.
— Почему бы им не сделать так, чтобы инженеры постоянно находились в Уруке? Вдруг они не успеют сюда добраться?
— Свой мастер-техник увеличит самостоятельность города и дестабилизирует устоявшуюся политическую систему. Разве это не очевидно?
Кромверк вздохнул.
— Ладно, речь не об этом. Похоже, я оказался не единственным умником в Уруке. Рутенберг убрал одного из членов совета. Хвала Утнапишти, некому распустить слухи об этом.
— Надо думать, пришибли того, кого вы считали принадлежащим к вашему лагерю?
— Это очевидно. Сукин сын, надо отдать ему должное, мыслит так же, как и я. Вы понимаете, что это значит? Если я останусь без поддержки...
— У вас осталось мало времени, — лицо Чилдермана ничего не отражало. — На ближайшем заседании порекомендуйте членам совета с большим вниманием отнестись к своей охране. У Ландэма и Керстхоффа она была ни к черту. С ними спокойно могли разделаться даже вы сами, не обращаясь для этого ко мне.
— Разве это не создаст вам проблемы?
— Вряд ли. Мои услуги стоят слишком дорого, чтобы ваши провинциальные шуты могли мне что-то противопоставить.
При этих словах Кромверк почувствовал себя неуютно. Хорошо хоть в этом он успел опередить Рутенберга, пусть это и стоило ему очень больших денег.
Элайджа Страйкер внял высказанному на совете предупреждению. Как и предполагал Чилдерман, это не особенно усложнило его задачу, но заставило отказаться от ее исполнения в жилой части города. Кроме того, при неудачном раскладе, ему предстояло избавить Урук от двух охранников Страйкера, свято веривших, что они хорошо умеют обращаться с арбалетами. По возможности Чилдерман старался обойтись без лишних трупов, ведь Кромверк считал, что платит ему только за убийства ближайших соратников Рутенберга.
Чилдерман выследил Страйкера на донном уровне города, занятого транспортными и рыболовными компаниями. Почему-то тот питал святую уверенность в том, что дно — территория, на которой безраздельно властвуют только портовики. Поэтому, спускаясь туда, Страйкер расслаблялся и позволял себе заниматься делами без сопровождения двух шкафообразных молодчиков, с трудом способных связать два слова вслух, но обладавших отменными рефлексами.
По задумке строителей ковчега, основное назначение донного уровня города заключалось в размещении опорных конструкций города. Но с течением времени потребность в рабочих площадях росла, и воздухолетчики, и рыболовы продвигались все дальше вглубь от портовых ворот. Развесив под потолком гирлянды чадящих газовых ламп, они осветили нутро Урука и перекроили его под свои нужды. Сейчас между гоферовых опор пятидесятиметровой высоты парили десятки пришвартованных грузовых судов. Некоторые из них стояли на разгрузке, и цепочки носильщиков тащили по паутине веревочных мостов крепко связанные тюки. Разделенные сетками из канатов, дно делили между собой и самые большие корабли ковчегов — носители, брюхо которых набивали как икра десятки рыболовных суденышек. Носители выходили в океан и выпускали парусные лодки на охоту за основой пропитания ковчегов — рыбой и пищевыми водорослями.
На дне стоял несмолкаемый шум, в который вплелись тысячи человеческих голосов, скрип портовых механизмов, грохот киянок ремонтников и сотни других звуков. И всюду, всюду царила густая, тяжелая вонь тухлой рыбы и гниющих водорослей.
Чилдерман, в отличие от постоянных обитателей дна не привыкший к местным ароматам, вынужден был натянуть на нижнюю часть лица шарф, ткань которого хоть немного смягчала запах.
Планировка дна и снующие туда-сюда воздушные корабли, не позволяли возводить здесь дома, так что даже конторы важных шишек вроде Страйкера представляли собой просто огороженные картонными стенами участки, внутри которых стояло немного мебели. С нескольких сторон их подпирали штабеля ящиков с сушеной рыбой. На одном из них устроился Чилдерман. Он ждал, пока Страйкер вдоволь наговорится со своими управляющими.
— Мы ничего не можем поделать, — пожаловался сидящий ближе всех к Страйкеру тип. — В последние годы улов падает.
— Ну и?! Может быть мне просто уволить всех и набрать новые рыболовные команды?
— Вряд ли это поможет, — собеседник Страйкера покачал головой. — Люди вкалывают как проклятые, ничуть не хуже чем раньше. Просто, похоже, древние установки биосферы оказались ошибочными.
— Очень интересно. И в чем это выражается?
— Зеленых водорослей стало слишком много. Планктон перестал справляться с их излишками, и во многих местах они создали пленку, которая полностью поглощает солнечный свет. Кое-где уже кроме как под парусом ходить невозможно, винты застревают в водорослях. Рыба, жившая в верхних слоях воды, либо погибает, либо уходит в другие места...
— Мы можем попробовать расчищать участки и разводить там рыбу самим? — подал голос еще один из управляющих.
— А чем ты будешь дышать после этого? — вопрос прозвучал на несколько голосов.
— Но если водорослей слишком много... — попытался оправдаться тот.
— Тебе-то откуда знать? Количество водорослей рассчитали тысячу лет назад, когда у нас еще были компьютеры. Может быть, у тебя дома тоже завалялась счетная машина?
Среди управляющих прокатилась волна смеха.
— Все, поржали и хватит, — Страйкер встал из-за стола. — Идите работайте.
После ухода подчиненных, Страйкер застыл около стола, задумавшись о чем-то своем.
Чилдерман беззвучно спрыгнул на пол у него за спиной и достал виброклинок.
— Стой, ты кто такой?!
А он, похоже, недооценил охранников Страйкера. Или им просто повезло. Зато его полоса везения закончилась, и обойтись без шума не получится — оба охранника вошли в кабинет в самый неподходящий момент.
— Поднимай руки и без фокусов.
Охранник обошел Чилдермана, держась на расстоянии, и несколько секунд спустя тот почувствовал, что арбалет направлен ему в спину.
Страйкер развернулся. На его лице отпечатался ужас от осознания происходящего. Он попятился и завизжал:
— Убейте его, это шестерка Кромверка!!!
Но еще раньше, чем тетива арбалета сказала "вжик" и вытолкнула болт, Чилдерман опрокинулся на спину, выхватывая револьверы. Ему было откровенно все равно, из какой позиции стрелять, даже вверх ногами. Обоим арбалетчикам Страйкера хватило по пуле, чтобы распластаться на нестерпимо воняющих рыбой досках из прессованных ламинарий.
Страйкер зашелся бабьим визгом и кинулся наружу. За стенами конторы он свернул в лабиринт ящиков. Выругавшись, Чилдерман вскочил на ноги и припустил за ним.
Ящики занимали почти все свободное от кораблей пространство. Искать там Страйкера наугад было бессмысленно. Чилдерман, разбежался и взлетел на ближайшую пирамиду. Сверху часть дна, принадлежавшая Страйкеру, просматривалась как на ладони.
За одним из поворотов мелькнула дорогая лиловая куртка.
Рабочим, сбежавшимся на крики, показалось, что под потолком пронеслась тень, вроде легендарной летучей косатки. Вслед за этим раздался грохот выстрелов.
Тело Страйкера с пулями в черепе и сердце нашли несколько минут спустя.
Счет стал пять-три в пользу Кромверка.
— Храни нас Мами, Чилдерман, кажется, процесс начал выходить из-под контроля!
Кромверк снова не мог усидеть на месте. Он метался по кабинету, едва не сшибая многочисленные антикварные безделушки допотопной эпохи, собранные за годы энамэрства.
— А чего вы ожидали? — Чилдерман любовался игрой света на лезвии стального стилета в запыленных лучах солнца. — Пусть это скрытая, но война. К тому же я не вижу причин для паники. Кортасар, если я не ошибаюсь, не был вашим сторонником. У вас появилась возможность не платить мне за него.
Густаво Кортасара нашли сегодня утром во дворе, нашпигованного арбалетными болтами как морской еж иглами. Убийца оказался настолько нерасторопен, что переломал ноги, спускаясь с крыши дома жертвы, и через полчаса после убийства его нашли скулящим и извивающимся как червяк. Введенная семейным дознавателем в вены пара капель раствора яда морской змеи, развязала горе-убийце язык практически мгновенно. Змеиный яд даже в слабой концентрации жег тело изнутри нестерпимым огнем, и продолжаться это могло часами. Убийца Кортасара, как и любой обитатель ковчега, знал это с детства. Так что в обмен на быструю смерть от удавки он рассказал все. Например, имя заказчика — Николаса Ковальски.
