По приказу Шефа о произошедшем больше не вспоминали. А "Под Кобецкую" пошли все — прижились люди, вот и весь сказ. Девять взрослых и шестеро детей — под крышей нового дома и для них хватит места.
* * *
— Лен! Ну как ты сумела снять напряжённость в таком вопросе? — допытывался Веник.
— Нельзя тебе про это знать, — ответила девушка. — И никому из наших нельзя, а то сразу такое начнётся! Это, словно снежный ком — толкни, и покатится. Дети же ещё — все сразу так захотят.
— И я захочу?
— А куда ты денешься?
— А ты?
— А я уже хочу. И боюсь. И вообще, лучше одна отмучаюсь, чем устраивать тут чёрт-те что.
Вскоре старую мыльню освободили от камышовой обвязки и обложили саманом. Им же утеплили потолок, не тронув крышу из коры — до настоящей бани руки снова не дошли. Под неплотным полом, через который вниз стекала вода, устроили сплошное покрытие из плитняка, связанного гашёной известью, и культурную водоотводную канаву.
Того факта, что в этот домик недавние дикие отлучаются парочками, Веник не приметил — спал в это время, как и большинство ребят.
* * *
Про Кыпа долго не было ни слуху, ни духу. Он ушел один на челноке ещё в середине мая и долго не подавал о себе весточки. Сказал, что отправляется на юг, и ждать его велел нескоро.
Появился уже в июле, привёз Пуночкину маму Бо Тун Нию и очень много соли.
— Там, далеко в горячей степи, есть река, — объяснил он. — В неё впадают те речки, что текут вдоль тропы, которой ходят мамонты. Я просто нашел, как до неё добраться. Это длиннее, но быстрее, потому что на лодке почти не устаёшь. Аон и остальные идут по тропе — скоро должны появиться.
— Слушай, Кып! А что, сами мамонты обратно с севера мимо нас проходили? Как-то я не припомню, было ли это? — спросила Ленка.
— Прошли они незадолго до снегопадов. Тыг-дыми-дымили, как тыгыдымский конь, — усмехнулся Толян. — Земля тряслась от их топота — сильно торопились.
Потом была встреча с бродяжьим племенем — оно появилось вскоре. Обменялись несколькими словами со старыми знакомцами, подарили пару железных ножей и десяток небольших туесков. Получили сушёных трав от простуды и от зубной боли, да и распрощались. Всех, кого помнили, увидели в числе живых — зима для вечных скитальцев завершилась без потерь. Ни Лёшки, ни Серого с ними не было.
— Ушли, — ответил Аон на вопрос о том, куда девались парни.
Вскоре уехал и Кып. На этот раз он взял любимую Ленкину байдарку и сказал, что собирается на север.
Появился уже в октябре, привёз Пуночкину маму Бо Тун Нию и одну из девочек.
— Там, далеко в мокрой степи, есть река, — объяснил он. В неё впадают те речки, что текут вдоль тропы, которой ходят мамонты. Я просто нашел, как до неё добраться. Это длиннее, но быстрее, потому что на лодке почти не устаёшь. Аон и остальные идут по тропе — скоро должны появиться.
Племя "настоящих древних" действительно вскоре прибыло пешим ходом. Его вождь Аон навестил поселение, потолковал с Веником и получил сразу семь лодок — больше половины из тех, что были в наличии. Ещё им дали горшки — на лодках, чай, не побьют.
Мудрый Кып честно выполнил указания Веника — потратил тёплое время на дальнюю разведку сразу в две важнейшие, по его мнению, стороны — на юг и на север, оба раза перехватывая по дороге своё бывшее племя. То есть прошел по местности, о которой имел достаточно хорошее представление, проверив заодно посетившие его голову географические догадки. И теперь убедил вождя пересадить соплеменников с автобуса одиннадцатого номера на непривычные бродягам берестяные челноки, бросив волокуши.
С точки зрения стратегии он снова сделал прорывный ход — нашёл более лёгкий путь к соли, до которой от воды оставалось всего два дня пешком — то есть не более сотни километров. Да и самой соли с юга привёз достаточно на все планируемые заготовки.
А сейчас снова собрался в путь — проводить соплеменников, показать дорогу. Пуночка отправлялась с ним — обещали вернуться ещё до замерзания рек. Кып утверждал, что на быстрой байдарке да через знакомые места, не плутая, как давеча, он управится без особых проблем. Вниз-то по течению туда вообще мигом долетят, а потом тоже выберутся, хотя поработать придётся.
— Когда я родилась, и ещё долго, Кып был вождём, — рассказала Пуночка. — Потом папа стал главным, а Кып подсказывал.
Сказав эти слова, девочка уселась в лодку на корму и спокойно отчалила — было видно, как неторопливо помахивая двухлопастным веслом, она уверенно гонит её сначала к другому берегу, к затишной воде. В то время как гребцы остальных челноков никак "не попадали", вихляя из стороны в сторону. Кып покрикивал на них, инструктируя, изредка прося Пуночку подвезти его поближе к самым несообразительным. Сам он при этом не грёб — зачем, если не надо преодолевать течение — тут и девочка справится.
— Вроде, тепло одели, — пробормотала Лариска. — Не застудится наша манюня.
— А мне опять кучу лодок делать, — огорчился Димка.
— Нельзя быть неблагодарной скотиной. Если бы не соль, что они нам отвалили прошлым летом, кто знает, как бы мы перезимовали! — отозвался Веник.
— А руда, которую отыскал Кып! — воскликнула Светка. — Да с ней мы вообще перепрыгнули через века, достигнув уровня раннего средневековья. А вот по сельскому хозяйству у нас отставание на многие тысячелетия.
— Ну, с корешками, которые показала Пуночка, мы уже с мая едим свежую растительную пищу, — отозвалась Любаша. Теперь кое-что заквасим — до Нового Года продержится. И на огороде в этом году всё это нормально выросло, даже семян собрали.
— Овёс плохо родит, — признала Наташка. — И этот, плоский, похожий на горох — чуть живой. Сколько посеяли, столько и сняли.
* * *
Еще летом, в самый разгар достройки дома, произошел случай, после которого Веника стали не на шутку бояться, хотя сам он ни в чём не виноват. Началось с того, что примчалась заполошная Ленка, что на неё совсем не похоже:
— Вень, сделай что-нибудь! Лунка кончается.
Лунка — это Лун, одна из недавно поступивших в клан женщин. Понятно, что Шеф сорвался и побежал следом за подругой. В сторонке от посёлка, на уютной полянке, лежала на спине эта самая Лун и корчилась от боли. Лицо залито потом и перекошено. А вокруг сидят все остальные "дикие" женщины и покачиваются в такт невнятному заунывному стону, который в унисон издают. Любаша, Галочка и Лариска тут-же — растерянные и нерешительные.
Выступающий живот слегка подёргивается — рожает. Ну да, давно приметил, что эта женщина на сносях, хотя один мальчишка у неё уже есть. Года три или четыре.
Отчего же все в такой панике?
— Лен! Я прикола не понял.
— У Мун матушка так же померла — она видела. Тут тоже схватки уже давно, а ребёнок не показывается.
— Ну, так не стойте статуями! Пулей сюда воду холодную и горячую. Галкин нож прокипятить, еще мне горшок со щелоком или мыло, если есть.
— Что? Кесарить будешь?
— Не знаю я, что буду, но — бегом.
Встав на колени, Веник осторожно ощупал живот. Тугой, неровный. Попытался понять, что там и как, но ничего не сообразил — есть какие-то сопротивляющиеся места, но что они собой представляют — поди, разбери!
— Лен! А откуда оно вылезает.
— Оттуда, — показала рукой.
— Фига се! Ну-ка, вымойте там, и мне на руки полейте. Теперь потихоньку раздвиньте ей ноги, — Веник наклонился и посмотрел. Жуть. Ничего не видно. — К свету поверните. И что, ребёнок должен пройти через эту маленькую дырочку? А как?
— Как, как! Головой вперёд, вот как!
В том, что в сторону прохода направлена именно голова, уверенности не было. А как узнать? Есть только один способ — потихоньку, преодолевая сопротивление, погрузил туда сначала пальцы, а потом и значительную часть кисти. Вот не голова это вовсе, а попа. Крошечная, но точно попа. Сосредоточился и стал толкать её от себя вниз, подавая ребёнка вперёд головой. Точно, вот и пятки. Осторожненько потянул и медленно, по миллиметру, чтобы ничего ненароком не порвать, вытянул их наружу. Помогая ему, Лунка напряглась, и весь остальной малыш стал медленно выползать — оставалось только поддерживать его за ножки и ни во что не вмешиваться. Вылезла девчонка — это сразу стало видно, потому что шла кверху пузом.
Веник посмотрел на мясного цвета жгут, соединяющий животик новорожденной с тем самым местом, из которого она появилась. Отдал кроху в заботливо протянутые руки одной из женщин и потерял сознание.
* * *
— Если ты, жопа с ручкой, ещё раз возьмёшь в руки хоть что-нибудь тяжелее ложки, я тебя убью, — заявила Ленка, вылив ему на голову горшок холодной воды. — Ты совсем охренел, скотина! Куда ты засунул свою заскорузлую мозолистую лапищу? Не мог сказать Галочке, что нужно делать? Она бы не хуже тебя справилась.
— Лен! — отфыркался Веник. — Я и сам не знал. Просто решал частную задачу с недостаточными условиями.
— Задачу он решал — козёл недобитый! И кто тебя просил решать её, эту задачу? Да я просто не знаю, что с тобой сделаю!
— Поцелуй, я разрешаю, — ехидным голосом ответила Любаша.
Рядом противно кричал ребёнок, а вокруг роженицы суетились старшие женщины.
Глава 24. Вторая осень
Заготовительная компания с конца августа и до начала ноября на этот раз прошла не так заполошно, как в первую осень. Потому что знали чего и где брать, как хранить и сколько оно пролежит. Старая добрая землянка осталась без печки, которую разобрали на плитняк. На месте нар встали закрома, куда засыпали корневища камыша. Летний дом точно так же от потолка и почти до пола увешали корзинами.
Горшки с клюквой и брусникой, сушёная малина, солёные грузди и квашеная травка со съедобными листьями, которую нарекли салатом. Копчение гусей, запасание сала, вяление рыбы и еще многое другое по мелочам. Сухари в этот раз делали только из желудей, зато все с солью и в заметно больших количествах. По расчётам и с учётом опыта — до самого начала мая можно будет продержаться, не урезая рационы.
В это же время доделали печку в Рудном, куда тоже завозили припасы. И тут же снова запустили рудник. Дробить, промывать, прокаливать в печи и снова промывать стали почти непрерывно. Рядом поставили домницу и принялись интенсивно заготавливать уголь вдоль мамонтовой тропы, в расчёте подвозить его по мере того, как санные обозы потянутся за рудой. Пока топливо возили лодками от той же тропы в районе бывшего верхнего брода, который теперь называли южным.
Конечно, железными топорами нарубить дров можно где угодно, но зачем делать лишнюю работу? Перегружать народ Веник не стремился. Тем более что и реальных задач было много. Той же крапивы нужно было нарвать и привезти, да помять, да вымочить, да растрепать. А требовалось её столько, что никакого ёжика не хватит — колючий теперь просто жил при людях, не опасался Шака, и на зиму куда-то пропадал.
А ещё нужно было решить проблему ночного освещения, в здании без окон актуального и днём. Те же зажимы для лучины над корытцами с водой — все это пришлось делать. Туеса, корзины, горшки — требовались, требовались, требовались. Одному бы Венику за всем не уследить — Любаша, Саня, Ленка, Галочка, Лариска и Димон плотно контролировали свои направления, а Вячик тормошил народ, никому не давая пропускать тренировки по фехтованию. Не на шутку разошедшаяся Светка добилась от Галочки чайника с носиком, торчащим в бок из самого дна, и теперь запихивала в него всё, что ни попадя, держала над огнём и придирчиво смотрела — а что оттуда капает. Оставшиеся в самом сосуде угли отдавала Сане в его ненасытный горн. Из далёкого Рудного Виктория слала требовательные записки, переправляемые с каждой партией выплавленных лепёшек — проковывать там их было некому — мужчины и парни срочно ставили сразу три заимки в местах, выбранных Вячиком. Если не считать многострадальной капитальной бани, планы этого года, в основном выполнялись успешно.
* * *
В новом просторном доме дышалось легче, чем в землянке. Кирпичные печи не чадили и давали ровное устойчивое тепло. На нарах, а их снова устроили в один этаж, было просторней. Спальня, пусть и общая, отделялась перегородкой от кухни, чтобы запахи стряпни не будоражили отдыхающих. Собственно на эти две почти равных по площади зоны весь дом и делился — хозяйственную и жилую. В жилой пряли и шили, в хозяйственной — строгали и вырезали. Тут же лепилась и сохла посуда — в тепле это куда лучше, чем снаружи, где, то дует, то пальцы зябнут.
В трудах по благоустройству Любаша мигом задействовала всех, кто, как ей казалось, был ничем не занят. Покрыли плитняком дорожки, чтобы не месить и не таскать в дом грязь. Настроили стеллажей, наделали сундуков из всё той же незаменимой бересты или плетёных из лозы. Жить становилось удобней.
В самом начале ноября лодка, привёзшая из Рудного выплавленные в домнице лепёшки, доставила Лёху и незнакомую девушку. Они сидели завёрнутые в собранную из разнокалиберных шкурок полость, и вызывали сочувствие своим измождённым видом.
Поскольку прибывшая была не из их класса, Любаша ни на минуту не усомнилась, что она местная.
— Гуль! — кликнула она в сторону помощниц, занятых переборкой поздних корешков. — Новенькую тащи в мыльню, делай ей под Кобецкую и всё, что положено. Толянов набор не забудь — небось, когтищи у неё! А ты, Алексей, пройди в тот закут — тепло там у печки. Обожди, пока девчата управятся. Лунка! А ну быстро разберись, чего из чистой одёжи есть, да по размеру подбери. Держи, Лёша, горячего хлебушка, прямо из печки. Долго теперь такого не отведаешь. Гоха! Не тронь Кольку! Спит, и пусть спит, — отогнала она от корзинки с младенцем его родного брата.
— Что, кто-то родил? Мальчишку? — улыбнулся Лёха.
— Так видишь ведь, местные к нам прибились. Одна и родила, да чуть при этом не кончилась. Только девка у неё. В честь спасителя назвали Ником, потому что Ве Ник на их манер. Первое имя брать не осмелились — не положено, нарекли вторым. А наши сразу в Кольку перекрестили. Вот и растёт в клане девочка Коля. А ты-то сам откуда?
— Из степи пришёл. От группы ваших корешей мы с Серым отбились, как только встретили других. Там совместная охота, загонщики, всё такое. Короче, познакомились да и решили с ними остаться — ихний вождь, вроде, не такой придиручий, как Аон. Да только это лишь первое время было, а потом он лицо своё проявил и гонял нас не хуже, чем своих. Серый-то терпилой оказался, а я не смолчал. Короче, наладили они меня. Это ещё летом было. Вот и решил я к вам податься. Свои, как-никак.
— Это как? Тебя что? Не заставь, не попроси, а только покорми, да спать уложи?! — упёрла руки в боки Люба.
— Ой, не кипятись! Это ж когда было! Но теперь я всё осознал и согласен на любые условия.
— Условия тебе! Какие условия? Делаешь, что велят, ешь, сколько дадут, думаешь, что прикажут, — ответил подошедший Веник. — Здорово Лёха! Что за девчонка с тобой. Откуда?
— От своих отстала, говорит, что на переходе. И не знает куда идти. Я тогда уже к вам лыжи навострил, а в пути вдвоём веселее. Позвал, она и согласилась.
