Феникс - 2. Пламя разгорается

* * *

Она плыла в медленном, тягучем потоке. Окутывающая ее субстанция сверкала тысячами огней. Сама по себе бесцветная, она вспыхивала ослепительными всполохами, расцветала всеми цветами спектра. Вспышки не приносили боли или неприятных ощущений. Они успокаивали, дарили успокоение. Разум впервые за долгое время по-настоящему отдыхал. Словно непробиваемой стеной он отгородился от проблем. Ушли в прошлое метания и неуверенность, внутренние терзания и сумбур чувств. И правда, без всего этого куда как лучше.

Остаться здесь. Навсегда! Не будет больше боли, не будет вида крови и чужих страданий.

Она плыла — свободная, легкая и одна в целом мире. Течение ласкало кожу. Волны приятной неги растекались по телу, зажигали огонь, заставляли постанывать.

Нет одежд, нет стыда и условностей! Есть только желание — нарастающее подобно медленному, но неотвратимому приливу. Тело хочет большего. Не просто хочет — требует, кричит. Как тогда, в жилом отсеке, во время его ласк...

Поток сжался, сделался плотнее. Он более не ласкал. Прозрачная субстанция сделалась холодной и отталкивающей, превратилась в мерзкую слизь.

Дезире дернулась. Она все вспомнила. Внезапное нападение, газовая атака, беспамятство... Где она? Где остальные?

Насколько хватало глаз, кругом простиралась пронизанная тугими канатами бесконечность. Она более не взрывалась, не внушала спокойствия. Огромная ловушка с мириадами липких нитей поймала единственную букашку.

Дезире понимала, что находится в плену собственного разума. Но кто создал эту ловушку? Кто не дает пробиться в реальный мир? Или она мертва — и все это лишь галлюцинация, агония цепляющегося за жизнь сознания?

Нет! Этого не может быть!

* * *

— Господи, спаси всех от первого до последнего, введи в Царствие Небесное всех питающихся пречистою Кровью Твоею, помилуй создание Твое и прости мои грехи и верующих во имя Твое святое.

Мария стояла на коленях на жестком холодном полу и истово молилась. Сложив руки перед собой, она закрыла глаза, попыталась сосредоточиться. Холод терзал тело, без труда забирался под легкую льняную рубашку до пят.

Очнувшись, девушка не знала, куда себя деть. Исчезли все, кого она знала. Тесная, стылая камера не предвещала ничего хорошего. Последние события смешались и подернулись дымкой. Теперь, одинокая и подавленная, она чувствовала себя голой и беззащитной перед пугающей неизвестностью.

От страха и холода дрожал голос, путались в голове слова. Единственное средство, которое дарило хоть какую-то уверенность в себе, — молитва. Но сосредоточиться так и не удавалось. Мысли то и дело возвращались к Стефану. Раненый и обездвиженный, он не мог позаботиться о себе.

— Господи, спаси всех от первого до последнего...

Она потеряла счет времени. Ноги затекли, превратились в пару ватных придатков.

Вдруг за дверью послышались шаги. Девушка вздрогнула, попыталась встать, но чуть было не упала. С губ сорвался болезненный стон.

— Господи, от страха изми душу мою...

Дверь со скрипом отворилась.

* * *

Кэр не находил себе места. Допрос оставил его в полной растерянности. На второй план отошли охранники, хотя скула ощутимо болела. Куда важнее казалось узнать: кто же на самом деле Трэш?

Эрсати попытался мысленно выстроить в голове всю цепочку событий, которые произошли, начиная с Клерво. Он вспоминал детали, отдельные фразы, первые ощущения от команды инквизиторов. Были вещи, которые теперь можно было квалифицировать двояко. Взять хоть бы стремление Трэша во что бы то ни стало довести общину до Феникса. Даже ценой жизни собственных людей. А ведь те, несмотря на беспрекословное повиновение, не выглядели бездумными машинами. Как это объяснить?

Кроме этого бесило то равнодушие, с которым Феникс принял информацию о погибшей экспедиции. Если данные о распространении грайверов действительно столь важны, то как от них можно отмахнуться? Да, он не мог ничего доказать, но надо быть последними идиотами чтобы требовать эти доказательства.

И уж совершенно непонятным оставался ключ. Откуда взялся второй? Кто и как его активизировал? Оказывается, это тоже преступление.

Кэр с досады саданул кулаком по кровати. По всему выходило, что они проделали весь путь лишь с одной целью — добровольно отдать себя на суд жирующим бюрократам, которые дальше своего носа не то что не видят — но даже не пытаются увидеть.

За дверью вновь послышалось бряцанье ключами.

— Так скоро... — хищно оскалился эрсати, разворачиваясь к новым гостям. А точнее — гостю.

В открывшемся дверном проеме показался мужчина в белом медицинском халате. Он что-то тихо прошептал маячившему за его спиной охраннику, а на удивленное восклицание: 'Вы уверены?!' ответил категоричным кивком.

Дверь закрылась, мужчина затравленно посмотрел на Кэра. Средних лет, лысоватый, гость не знал, куда деть руки. Высокий лоб разрезали сходящиеся к переносице морщины. Нервозность незнакомца никак не отражалась во взгляде — глубоком взгляде умного человека. Чем-то черты гостя показались Кэру знакомыми. Но вот на кого тот походил — вспомнить не удалось.

— Разрешите представиться, — начал мужчина, — меня зовут Клаус фон Клитцинг. Я займу совершенно немного вашего времени. Покорнейше прошу выслушать меня. У нас мало времени.

Кэр пожал плечами.

— Располагайтесь. Чувствуйте себя как дома, — холодно произнес он.

— Понимаю ваш сарказм, но вы поймите — процедуру идентификации и карантин миновать нельзя. Наши собственные люди, когда возвращаются...

— Я весь внимание, — Кэр присел на кровать.

— Я начну с главного: Фениксу требуется ваша помощь!

Кэр чуть не подавился от неожиданности.

— Чего-чего?

— Вы не ослышались. С большим прискорбием могу сообщить: в последнее время заложенные в Феникс идеи рушатся самым варварским образом. Я не вправе судить или осуждать, но мне и многим другим больно смотреть, во что превращается некогда благая цель.

— Благими намерениями... — ухмыльнулся Кэр.

— Ад давно опустился на Землю, к нему не требуется дорог, — с горечью проговорил Клаус фон Клитцинг. — Но не будем об этом. Ваша жизнь и жизнь ваших спутников под угрозой. По законам Феникса, вы должны быть уничтожены. Не стану зачитывать эти законы, они писались не нами, и суть дела не в них. Я предлагаю вам шанс выжить. Всего лишь шанс, но это больше, чем ничего. Что скажете?

В голове Кэра роилась куча вопросов. Вот так безоговорочно верить незнакомому человеку? После всего случившегося в дороге и услышанного уже здесь?

— А мое слово что-то значит?

— Разумеется. Без вашего согласия я просто уйду, и мы забудем этот разговор. Признаюсь, такой поворот меня очень расстроит.

— Допустим, я согласен. Что дальше?

— Вас и ваших людей, спешу уверить — все они чувствуют себя абсолютно нормально, освободят из карантина. Возможно, с кем-то из вас еще будут проведены... беседы. Но их характер кардинально изменится... ну, вы понимаете, о чем я...

— Сделаю вид, что понимаю. Что дальше?

— Разумеется, вам будет отведена лишь небольшая часть помещений Феникса. Вы сможете отдохнуть, привести себя в порядок. Только умоляю — не предпринимайте поспешных действий. Мне и без того будет очень непросто все устроить, но если наши специалисты засекут проявление ментальных способностей — я ничего не смогу поправить. Вас просто уничтожат.

— А есть основания полагать, что такие способности у кого-то из нас есть?

— Смеетесь? Ваш захват обошелся нам немалой кровью.

— Мне сейчас как раз очень хочется посмеяться, — скривился Кэр. — Кстати, а почему ты говоришь именно со мной? Разве у меня на лбу написано — это главарь, командир, староста?..

— Ты первым очнулся. Вероятно, процесс линьки большей частью нейтрализовал действие газа. Я знаю, о чем тебя спрашивали. Ждать всех допросов нет смысла.

— Ну, хорошо. Так что ты хочешь взамен? — Кэр вопросительно уставился на собеседника.

— Взамен на это... Вы слышали о криоцентрах?

— Нет.

— Это сеть лабораторий, которая была построена накануне войны. Они должны были стать своего рода инкубаторами на случай полномасштабных военных действий. В случае полномасштабного уничтожения всего живого на планете именно из этих центров планировалось возрождение жизни. Я не очень сложно объясняю?

— Сойдет. И вы хотите, чтобы мы из одного из таких центров принесли вам ценный артефакт, данные, или нет... лучше оружие.

— Данные, молодой человек. Образцы ДНК, наработки. Оружия там нет, а артефакты... не думаю, что их удастся вытащить.

— Почему же сами не сходите?

— В том и проблема. Руководство Феникса отказывается посылать людей на см... рисковать.

— Вы хотели сказать: посылать на смерть? — эрсати потрогал ноющую челюсть.

— Не буду скрывать — дело рискованное. Криоцентры очень хорошо защищены. Они строились с учетом пассивной защиты от возможных набегов всякого рода мародеров, а также от прямых атак огнестрельным оружием. Центров осталось не так много. У них есть одна неприятная для нас особенность: управляющий компьютер запускает механизм самоуничтожения, как только решает, что центру грозит несанкционированное проникновение. Поэтому действовать надо очень осторожно.

— То есть нам предстоит обмануть компьютер?

— Да. Но я не думаю, что это будет сложно сделать. Проблема в другом: подойти к центру.

— Подходы обстреливаются, минные поля, ловушки?..

— Все не так банально. Очень низкая температура!

— Стоп! — Кэр передернул плечами, по телу пробежала дрожь. — Это не такая хренотень в виде ромба, подвешенная на тонком шпиле и нескольких растяжках? Вокруг снег, лед и мороз, что зубы сводит. А еще огни...

— Вы его видели? Где?

— Нет, сейчас придумал! Видел, конечно. По дороге сюда, еще в Бельгии.

— Простите. Да, это был криоцентр. Раньше мы не имели возможности подобраться к нему вплотную. Самые теплые тулупы оказывались бессильны против ледяного ветра. Теперь у нас есть специальные костюмы — устойчивые к низким температурам. Очень хорошо, что вы видели криоцентр собственными глазами. Всегда лучше полагаться на собственное впечатление. Вы имеете представление, что вас ждет в случае согласия. Значит, проще принять решение.

— Имею представление?! — Кэр встал, подошел к Клаусу фон Клитцингу. — Вы же ученый, так? Играете в свои игры. Давайте начистоту. Мне плевать на то, что творится в вашем Фениксе, я уже сто раз успел пожалеть, что купился на россказни номера Третьего. Я хочу выбраться отсюда! Выбраться вместе с моими людьми, как вы сказали. Но почему я должен вам верить? И что помешает нам, выйдя из вашей прогнившей норы, свалить подальше?

— Вам придется просто поверить, — мужчина смотрел прямо в глаза эрсати. — Придется поверить в то, что эта экспедиция нам крайне необходима. В то, что вас действительно освободят. Из города не выпустят всех, тут я ничего не смогу сделать. Назовите это как хотите — страховка, заложники... Но часть группы останется здесь до вашего возвращения. И еще... тот, кого ты называешь номером Третьим — мой родной брат.

Глаза Кэра расширились. Вот оно! Вот почему ученый показался ему знакомым!

— По поводу случившегося в Генке я бы еще хотел поговорить с вами, — продолжал Клаус фон Клитцинг. — Но не сейчас. Грайверы действительно очень опасны. Мы ищем эффективные способы борьбы с ними. Этим же, к слову, занимается и Новый Иерусалим. Здесь наши цели пересекаются. Жаль, что позволить себе совместные работы мы не можем.

— Хотите обойти начальство? — спросил Кэр.

— Иногда люди забывают, зачем они поставлены на ту или иную должность. Мы не в силах выступать в открытую, но к нам все еще прислушиваются.

— Мышиная возня, группировки, заговоры? — ухмыльнулся эрсати.

— Долго объяснять, да и не к чему теперь. Скажу одно — ситуация действительно сложная. Так каков будет ваш ответ? Я и так слишком долго с вами говорю. Могут возникнуть подозрения.

— А что после того, как мы вернемся? Допустим такую ситуацию... Где гарантии, что нас не убьют на пороге, забрав то, что мы привезем?

— И снова я могу дать вам лишь мое слово, — вздохнул Клаус фон Клитцинг.

— Негусто... я могу посоветоваться со своими людьми?

— Сожалею, но на это нет времени.

— Чтоб ты сдох! — буркнул Кэр. — Ладно, считай, мы договорились. Договор кровью где подписать?

* * *

Кларк не переставая ерзал на жестком, неудобном стуле. Сидя в круге света, чувствуя за спиной готовых пустить в ход кулаки охранников, больше всего он желал одного — стать маленьким и незаметным. Но его видели, от него требовали ответы на вопросы.

С самого пробуждения не давала покоя головная боль. Еще во сне, или, вернее сказать, забытьи, он чувствовал ужасный дискомфорт, словно кто-то настойчиво копается в мозгах. Рассматривает, оценивает рождающиеся в них мысли. И ладно бы просто наблюдал! Так нет — вторгался самым безапелляционным образом. Внутри черепной коробки словно расположилось гнездо змей. Гады постоянно метались из стороны в сторону, жалили, норовили выбраться наружу.

Теперь, сидя и кое-как отвечая на вопросы, Кларк с трудом сдерживался, чтобы не застонать. Свет резал глаза, вопросы отдавались в затылке, будто пробивали его насквозь. Из-за боли Кларк не мог сосредоточиться, мысли разбегались. Он медлил с ответами, иногда говорил невпопад. Все это неизменно влекло за собой наказание в виде зуботычин. И без того больная голова раскалывалась на части. А вопросы все не кончались...

— ... Цель приезда? Кто активизировал ключ? Кто в отряде обладает ментальными способностями? Почему передвигались в сопровождении инквизиторов?..

И многие-многие другие.

К концу перекрестного обстрела вопросами, Кларк уже не понимал, на каком он свете. Язык еле ворочался, и мужчина был готов согласиться с чем угодно, подписаться под чем угодно, только бы его оставили в покое.

* * *

Мария сжалась на полу возле кровати. Такого унижения, как сегодня, она не испытывала никогда в жизни. Практически голая, она должна была отвечать на непонятные вопросы. Разве могла тонкая рубашка скрыть ее позор? Разве пристало девице в непотребном виде восседать перед мужчинами?

— Господи, сподобь мне умереть христианскою кончиною, — шептали бескровные губы. — Не оставь меня, Господи. На Страшном Суде Твоем не лиши Царствия Небесного.

Девушка знала, какое зло творится в мире, знала всю низость поступков человеческих, но размеренная жизнь в деревне обострила чувство несправедливости. Хотелось плакать, хотелось сгореть от стыда.

Когда ее вели по коридору и вздрагивающего тела то и дело касались грубые руки охранников, она переставала дышать. В голове мелькали самые жуткие мысли, ноги ступали маленькими шажками, хотя хотелось бежать, нестись как можно быстрее.

Теперь, сидя на полу и прикрывая колени подолом, Мария никак не могла отделаться от чувства гадливости. Зачем было все? Зачем их спасли? Зачем долгий, трудный путь?

От подобных мыслей становилось еще горше, еще противнее.