— И долго вы шли?
— С лета ещё. Листва была зелёная, а не то, что сейчас, когда пожелтела и почти осыпалась.
— Где-то месяца два, — оценил Шеф. — Ладно, слушайтесь Любу. Побегу я — дела.
— Деловой? — язвительно спросил Лёха в спину убегающему Венику.
— Ты поаккуратней, — предупредила Любаша. — Если бабы из местных приметят, что ты нашего Венечку хоть чуточку пытаешься обидеть — порвут.
— Э-э-э... Порвут? За этого глиста?
— Оглянись, дурак. Дом стоит, сараи, кузня, мастерские. Под твоею, что ли рукою за полтора года столько сделано? — Люба раздраженно заработала ножом, кроша корешки для рагу.
— Ух, ты! Кованый! — изумился Лёха. Это в чьей же сумке такой лежал? Если бы я знал, что такая знатная вещь у нас при себе имеется!
— Ты всё ещё спишь! — пробурчала Люба. — Открой глаза. Стол видишь из строганых досок? Так, выходит, ты и рубанок пропустил, когда объединял имущество? Да вон же топор в колоде торчит! Топор-то ты и не увидел.
— Фига се! Откуда?
— А звона молотков совсем не слышишь? Куют. И руду добывают, и железо выплавляют, и посуду обжигают. А тебя всё нет и нет. Короче! Вон, ведут уже твою спутницу мытую и стриженую. Ступай — чай разберёшься там, что к чему. Сейчас я кого-нибудь из мужиков подошлю, он тебя оболванит.
Проводив взглядом одноклассника, Любаша осмотрелась: — Хыг! Кончай баклуши бить! Забирай у Гульки Ларкины ножницы, ступай в мыльню и делай новенькому полную Кобецкую. Если рыпнется — сразу по сопатке.
Хыг отложил топор, которым колол липовый чурбачок на заготовки для ложек — баклуши, сделал жест подчинения и двинулся навстречу Гуленьке забирать ножницы.
* * *
Расспрашивать новенькую девчонку об её жизни и похождениях Веник не стал. То есть, ему была реально интересна история её приключений, явно не характерная для этого времени. Но, лучше, чтобы это сделала Ленка. А потом пересказала. Потому что он по своему мальчишескому невежеству мог допустить бестактный вопрос и всё испортить — что-то подсказывало ему проявить больше такта. Или напряжённая поза девушки, или во взгляде какая-то дичинка?
Поэтому за ужином просто сказал ей "Привет" и сделал приглашающий жест. Заодно и остальным представил — Мэг.
— Вень, я нифига не поняла! — зашептала Ленка ему на ухо, когда устраивалась рядом на ночлег. — Давай завтра ты сам её расспросишь. Или Галка — она лучше их речь понимает. А то много незнакомых слов. Без падежей, без склонений я и не знаю, что подумать.
Пришлось с утра вместо себя послать на кузню Лёху — долбать молотом по лепёшке не так уж сложно — и приступить к непростому делу дознания. Предупреждённый подругой, Веник сразу начал строить вопросы так, чтобы ответы на них получались простыми и короткими.
— Ты знаешь твою мать?
Жест согласия
— Где она?
— Умерла.
— Когда?
— Зимой, — одно движение рукой за спину, как бы показывающий в прошлое. То есть — минувшей зимой, ближайшей.
— Ты знаешь своего отца?
Жест непонимания. Получается — поди, разбери: То ли это совсем незнакомый девушке термин (что вполне вероятно — времена-то дикие), то ли они просто не встречались (бросил, погиб)
— Где твоя группа? (клан, племя, семья, род — для всех этих понятий Венику известен только один термин)
— Не знаю.
Маловато информации. С другой стороны, если подумать, до границы степной зоны отсюда от пятисот, до семисот километров. Делим на шестьдесят дней пути — получается около десяти за сутки. Может, и ошибся в пару раз, но даже двадцать километров — четыре часа ходьбы со средней условной скоростью пешехода — совсем черепаший шаг. У девчонки что, проблемы с подвижностью? Как у Пуночки?
— Посиди, — бросил собеседнице и рванул в кузню, допрашивать Лёху.
Точно. Эта самая Мэг в дороге часто просит передышки. В среднем продвигались они очень медленно, особенно, по сравнению с поступью той же группы Аона, которая покрывала за сутки по полсотни вёрст. Вывод простой — жить будет, бегать — нет. И понятно, почему отстала от своих вскоре после смерти матери. Её не стали дожидаться.
Лет же этой девушке на вид — трудно сказать сколько. Судя по телосложению, в годах она близких к одноклассникам. Есть и некоторая угловатость, и округлости наметились вполне определённо. Числа же прожитых годов он от неё не услышит — цифры в этом мире знают только члены клана.
Так что беспокоиться нечего — принять в ряды и поставить на довольствие со всеми вытекающими.
Вернулся к Мэг, вывел её из дома и показал: — Бо Тун Лю Ба, — то есть направил на работу. А сам призадумался — вот та же Пуночка, ведь и её бы мать таскала на себе, пока оставались силы. Хотя, там же были брат Пыт, и папа Аон — наверняка и они в этом участвовали. И кончилось бы это, кто знает как, если бы не встреча с кланом. Мэг повезло значительно меньше, но она не села помирать, а куда-то шла, к чему-то стремилась, пока не повстречала Лёху. И тот не бросил её, не оставил и мимо не прошёл
— Ты чего тут сырость развёл? — подкатила Ленка.
Даже не заметил, как утёр невольно выступившую слезинку.
— Брошенная она, — объяснил, и по-бабски шмыгнул носом.
— Ну не реви, — Ленка притянула его и ткнула носом к себе в грудь. — Я сейчас тебе пощёчину залеплю. Звонкую. Так знай — это понарошку, чтобы думали, что за распускание рук.
Не успел опомниться, как получил по морде и даже немного пошатнулся. Всё-таки хорошо иметь такую понимающую подругу.
* * *
Приехали Кып и Пуночка. Как раз вовремя, когда и обещались — только начали по утрам случаться заморозки, а они уже и обернулись. Веник ещё гадал — захватят ребята с юга соли, или нет? Не захватили — лодка была набита связками травы, берестяными кулёчками с семенами и другими растительными непонятками.
Пока Галочка тискала приехавшую девочку, всё перетаскали в сарай, где хранили свои сокровища растениеводы. Новенькая Мэг смотрела на это с некоторым... чувством (Веник немного приглядывался, поэтому приметил), а потом, когда суета улеглась, проникла в помещение и осталась там. Шеф подумал, и не пошёл следом. Вернулся в лодочный сарай — стругать рейки для... да не знает он, для чего. Димка сказал, что надо, а там будет видно — не хватает головы вникать во всё.
Вечером за ужином Кып доложил, что все привезённые колосья по дороге наверняка осыпались, но ещё там, в степях, он натрусил из них семян — те просто сами выпадали. А остальное растение взял, чтобы было видно, как оно выглядит. И ещё они с Пун накопали тамошних корешков. Среди них есть и похожие на здешние, и непохожие. Вообще-то в тех южных степях они, кроме зимы, застают только весну и начало лета, поэтому и сами не уверены, в том, что выбрали. Это, если про траву. А корешки знают — иногда и зимой их копали. Или весной, пока они молодые.
"Вот же опять всех утёр, старый охотник, — подумал про себя Веник. — Наверняка замыслил дать какой-то пинок сельскому хозяйству. Ну да, в прошлом году приободрил промышленное развитие, а в этом принялся за следующий пункт"
Всё-таки у вождей головы работают немного шире, чем у тех, о ком они заботятся.
* * *
К ужину новенькая выбралась из сарая и уселась за столом вместе со всеми. На лице её читалось огорчение. Веник посмотрел вопросительно — местные очень восприимчивы к мимическим сигналам — и получил ответ: "Ул Бы нет"
Что это за такая за Ул Бы? Надо разбираться. Вместо тихих игр повёл Мэг опять туда же, к привезённым травам, а Пуночку попросил принести лучину. Потом смотрел, как Мэг перечисляла по названиям привезённые растения (Пуночка то и дело кивала) и, в заключение, словно подведение итога снова услышал: "Ул Бы нет".
Стало интересно. Повел девчат в большой дом, где показал им свои запасы лекарственных трав. Подорожник, мать-и-мачеху, полынь и ромашку. Не ту, с лепестками, а другую — шариками, которую указала Лариска — её дают маленьким деткам от расстройства живота.
Ул Бы нет.
Тогда достал травы, привезённые "бродягами". От зубной боли — не Ул Бы, а от простуды — как раз эта самая Ул Бы и есть.
Возникло подозрение, что к ним занесло древнюю травницу. Или ученицу, что тоже неплохо. Предложил девушке туесок с травой, та взяла щепотку, положила в рот и стала неторопливо мусолить его, видимо размачивая слюной и рассасывая.
Точно — посуда этого мира — пригоршня. Ничего, кроме собственного рта для приготовления лечебного снадобья просто нет. Зато явно имеются некоторые знания о целебных растениях. Как же их выудить, эти сведения? Как использовать? Тем более — зима на носу. Вот-вот ляжет снег. Да и палый лист многие травы уже укрыл. И пожухли они в большинстве своём. А знания о них обязательно нужно получить — ведь аптек тут ещё много веков не будет.
Устраиваясь рядом с Веником, Ленка немного повозилась, потом придвинулась и зашептала:
— Вень! Мы тут с девочками посоветовались и решили, что промышленность и сельское хозяйство можно развивать неторопливо и постепенно. А вот на медицине нужно хорошенько сосредоточиться — она-то у нас вообще на полном нуле. Как ты думаешь, если навалиться, как в прошлом году с железом — справимся?
— Не надо, как с железом. Ты сначала покатай эту Мэг по местам, где хоть какая-то трава ещё сохранилась — пусть посмотрит, расскажет что от чего помогает. А ты записывай и запоминай. Ну а потом уж сообразим, куда нам науку развивать. Ты тоже поняла, что она разбирается в растениях?
— Все всё поняли — не глупее тебя. Слышишь, что-нибудь?
Веник прислушался — на спальной половине дома стояла глубокая абсолютная тишина, даже не сопел никто.
— Нет, не слышу.
— Все, затаив дыхание пытаются уловить, о чем шепчется господин со своей любимой женой. То есть, думают, будто ты ко мне клинья подбиваешь. Поэтому я тебя тресну, вроде как не поддаюсь на уговоры и сопротивляюсь. Ты только не сердись, это не по настоящему, а понарошке. Но будет больно.
— Может не на-А!
Глава 25. Вот и снова зима
Вывоз новенькой "в поле" произошёл уже на другой день. Закутанную в меха в сопровождении свиты из Ленки, Пуночки и Галки — лучших переводчиц, её доставили на увядающую луговину противоположного берега и стали заниматься сбором гербария с составлением краткого описания образцов. Но продлились подобные ежедневные вылазки недолго — ноябрь принёс зиму. Да не мягкую, малоснежную, как в прошлом году, а сразу навалил снегу и ударил морозами.
Последнюю лодку с выплавленными лепёшками из Рудного непогода захватила в пути. Наташка, что гнала эту лёгкую байдарку, не стала прорываться сквозь метель, а высадилась у южного брода, переночевала в землянке — благо запас дров там имелся — и дошла на наскоро сделанных снегоступах прямо по тропе, а потом вдоль реки, то есть, не теряя надёжных ориентиров.
Рудное осталось отрезанным, но за его судьбу не беспокоились — топлива и припасов там достаточно, да и дом поставлен добротный. Веник перестал выпускать людей из селения, а само его наскоро огородили забором в две жерди на кольях, чтобы никто не ушёл случайно, потеряв ориентацию в снежной круговерти. Для ребят начались одни сплошные тихие игры и работы в мастерских. Девочки много пряли, но шить было особо не из чего — провести загонную охоту нынче не успели. Охотники тоже никуда не высовывались — дичи поблизости всё равно нет, а забираться далеко опасно.
Из остатков былой роскоши — обрезков выделанных шкур — собирали ушанки, малахаи, дедморозовки, боярки, лётчицкие шлемы — головные уборы на любой лад. Рукавички шили и даже носки. Кузница встала из-за нехватки угля, хотя на него и перевели немного запасённых дров. В этот период Светка с Пуночкой, продолжавшие прокаливать в "чайнике с нижним носиком" всё подряд, набили его порезанными на куски брикетами торфа и получили, после выдержки над огнём, какое-то количество угля.
Их озадачило то, что из носика ничего не накапало, поэтому они повторили эксперимент несколько раз. Результат не изменился, зато полученного продукта — угля — Сане хватило на то, чтобы разжечь горн и выковать несколько толстых игл.
Торфа в посёлке немного было. Его привезли из Рудного и пытались жечь в отопительных печах, но из-за сильного неприятного запаха предпочли с ним не связываться — как бы не потравиться. Теперь же весь оставшийся запас перевели на уголь, прокалив в большом горшке под плотной крышкой. То есть всю вонь выпустили заранее на открытом воздухе, а кузницу на пару-тройку дней обеспечили топливом. Правда, золы получалось многовато, но это не столь большой недостаток там, где в ходу щёлок.
Мыла варили немного, причем — пастообразного. Всё-таки жир уходил преимущественно на кулинарные надобности. И ещё Наташка — признанная красуня — смешивала его то с ягодами, то с тёртыми корешками, пытаясь получать косметические средства. Понятно, что ей в столь ценном сырье отказа не было.
Ну а мыло шло на умывание для девочек и ещё тем, кто брился.
Разумеется, трудоустроить сразу много людей на ограниченной территории оказалось непросто. Венику. Любаша же разошлась вовсю — благоустроительные работы вылились сначала в тёплую умывальню, а потом в укрепление стен мастерских и сараев. Навязали циновок из камыша, перерубили все дрова, свезенные кругляшами, накололи и остругали тучу досок, натесали брусьев, связали каркасы десятка новых байдарок и приготовили для них вёсла. Горы туесов, сплетённые из лыка рогожные кули-мешки, берестяные заплечные короба — всё, от чего Шеф так долго удерживал людей, заставляя вершить свои великие планы — было реализовано.
* * *
Саня работал над изготовлением токарного станка. Собственно, начал он с того, что откованный для будущего валка цилиндр с ямочками на торцах зажал между двумя встречно направленными конусами так, чтобы тот был способен вращаться. И вращал его рукой, подставляя к боку шершавый камушек — обломок гранита. Время и терпение принесли нужный результат — тело вращения получилось.
Точно также обработал и второй валок — диаметры их отличались совсем немного чисто в силу невольно допущенных неточностей. А вот дальше дело застопорилось — требовалось обточить концы, чтобы получились оси. Вернее, потребовалось, потому что вставленные в углубления на торцах концы конусов не выдерживали нагрузки при прокатке. К тому же протаскивание раскалённой железяки в узкую щель было делом настолько затруднительным, что сразу же захотелось крутить хотя бы один из валков рукояткой.
Простое, с виду, дело превратилось в работу на всю зиму. Особенно сложно было обеспечить зажатие детали снаружи для её точной фиксации. Вспоминали "губки", которые держат свёрла в дрелях, но повторить эту незамысловатую конструкцию в металле, не могли.
Многие ребята с энтузиазмом взялись за решение проблем металлообработки. Получалось у всех по-разному. Веник окопался в углу лодочного сарая и принялся за доводку до ума собственной мысли. Он сразу решил зажимать деталь сжатием вдоль оси. С одной стороны давил клином, а с другой крутил ручкой, вроде мясорубочной, через вал, просунутый через отверстие в деревянной раме, собранной из крепких брусьев на деревянных шкантах.
