Конечно, совсем без жертв бы не обошлось. Контру все-равно надо было добивать, наверняка были бы какие-то волнения и восстания, потребовалось бы вытурить интервентов и примкнувших к ним недобитков, да и испанка наверняка бы забрала много народа. Но — многая контра просто тихо сидела бы по квартирам и подвалам — если даже при обороне Таганрога от красных на фронте было три тысячи офицеров, а в самом Таганроге в кафе и ресторанах сидело тридцать тысяч — вот такое соотношение и было бы, даже меньше — когда нет надежд на подход крупных сил, поднимать мятежи против советской власти мало кто бы решился — все-таки за нее был народ. И белочехи стали такой крупной силой. Как признавал и Черчилль, без чехов ничего бы не выгорело: 'Мы видели уже в октябре 1918 г., что они (чехи) были доведены до полного отчаяния тем, как хорошо вели дела они и как плохо вели свою работу русские белогвардейцы...'.
Причем сами белочехи слились с фронта уже осенью 1918го — сидели вдоль железки да проводили карательные рейды против красных партизан или просто крестьян. А войну вели русские с русскими. Сами же чехи в ноябре 1919 года плакались — 'Охраняя железную дорогу и поддерживая порядок в стране, наша армия вынуждена против своего убеждения содействовать и поддерживать то состояние полного произвола и беззакония, которое здесь воцарилось. Под защитой чехословацких штыков местные военные русские органы совершают такие действия, которые поражают весь цивилизованный мир. Сожжение деревень, убийства мирных русских граждан, расстрелы сотен демократически настроенных людей без суда, лишь по подозрению в политической нелояльности — повседневное явление, и ответственность за все это перед судом народов всего мира падает на нас за то, что мы, располагая военной силой, не воспрепятствовали этому беззаконию'. Это любимые западом либералы под защитой белочехов дорвались до власти. Ну прямо как в 90е. И без чехов всего этого бы не было. А ответственность — да, падет, не сомневайтесь.
Плюс — без всего этого большевики и белые меньше бы мобилизовали крестьян (в РИ к концу 1918 года РККА имела численность в миллион человек, у белых в мае 1919 — миллион; Центральные державы — миллион, страны Антанты — 70 тысяч, Япония — 70 тысяч), раньше бы начали демобилизацию, соответственно, хлеба в стране уже в 1919 было бы больше — а это отличный повод отменить царскую еще продразверстку (в 1918 красные лишь подтвердили госмонополию на торговлю хлебом — то есть сдачу государству по твердым ценам, введенную в 1916 и затем Временным правительством по проектам царского времени). Да и к голоду начала двадцатых лучше бы подготовились, меньше бы была разруха. Не, я очень зол на французов. Впрочем, не только я — вот если сибиряков запустить в Чехословакию — от нее что-нибудь останется ?
И на российских демократов царского и пост-царского разлива — тоже зол. Ведь когда большевики разгоняли Учредительное собрание — они были в своем праве. Вот так вот. В крупных городах и воинских частях большевики получали большинство. А среди крестьян — в мое время нам активно втирали, что большинство набрали эсэры. Но — какие эсэры ? Крестьяне голосовали именно за левых эсэров, которые, как и большевики, выступали за мир и немедленную раздачу земли крестьянам, тогда как правые хотели повоевать, пусть и сидя в тылу, да и с землей не спешили. Вот за левых и голосовали крестьяне — не за всех эсэров вообще, а именно за левых. Но к моменту выборов раскол эсэров на левых и обычных уже произошел, а раздельные списки для голосования составлены еще не были, и поэтому, так как левые составляли меньшинство, то в еще общих партийных списках их ставили внизу. И так как голосование шло по партийным спискам, выбранными в итоге оказывались в лучшем случае эсэры-центристы, а то и правые — то есть те, кто всячески откладывал решение земельного вопроса. И ведь именно им 'достались' голоса крестьянства. Скажем, в списке идет десять эсэров, из них левых — два, и они внизу списка — так поставили их однопартийцы. Эсэры получают голосов на пять депутатов — и в Учредилку идут верхние пять из их списка — до двух левых из его конца очереди даже не доходит. 'Важно не как считать, а кто расставляет', да. И успей левые эсэры выделиться в отдельную партию и провести хоть какие-то пропаганду до выборов в Учредительное собрание — блок большевиков и левых эсэров имел бы в Учредительном собрании большинство — правых и центристов туда прошло бы значительно меньше. Это подтверждается и Вторым Съездом крестьянских советов, который проходил в конце ноября-начале декабря 1917 года. Если в рабочих советах у большевиков было большинство, то в крестьянских советах большинство было у эсэров. Но снова вопрос — у каких именно эсэров. Из 790 делегатов от большевиков был 91 депутат, от правых эсэров и центристов — 305, и 350 — левых эсэров. Вот он — более-менее реальный расклад интересов народа — ведь в советы выбираются реальные люди, а не по спискам, и потому туда прошло гораздо больше левых эсэров. В результате блок большевиков и левых эсэров стал большинством и на крестьянском съезде. То есть оба совета — рабочих и солдатских депутатов и крестьянских депутатов — поддерживали программу большевиков в итоге оба совета объединились в Совет рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. А состав Учредилки не отражал реального расклада.
Но даже в такой несправедливой ситуации большевики и левые эсэры попытались договориться с неправомочным большинством Учредительного собрания. Свердлов зачитал и предложил принять 'Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа'. Не приняли и даже отказались рассматривать — испугались, после чего большевики и левые эсэры покинули собрание, лишив его кворума, и все, что там успели напринимать господа-социалисты — это все-равно было незаконным. Да и что они приняли ? Закон о земле — она становилась общенародной собственностью ? Так то же самое было и в декларации. Обратиться к державам начать мирные переговоры ? Тоже есть. Создать Российскую Федерацию ? И это есть. Разве что в декларации было предложено передать всю власть Советам, и создать федерацию советских национальных республик. Вот на Советы господа-социалисты согласиться никак не могли. Что странно — ведь когда в советах верховодили эсэры и меньшевики — все было нормально, и противопоставление их в период двоевластия Временному правительству, которое как бы более легитимно и законно, никого из социалистов не смущало. А когда верх взяли большевики — советы тут же разонравились. Сразу понятно, что все что нужно этим людям — это чтобы именно они были у власти. И своим отказом даже рассматривать и голосовать по декларации они это показали — мнение большевиков их не интересует — демократы они такие — считают важным только свое мнение.
И в дальнейшем социалисты понимали, что в советах им ничего не светит — это уже было доказано предыдущими выборами. Впрочем, с выделением левых эсэров в отдельную партию им ничего не светило бы и при парламентской форме правления, когда депутаты выбираются от партий, а не от коллективов, как в советы. Сколько-то мест, конечно, получили бы, но явно меньше половины. Впрочем, при парламентской форме Парламент был бы только законодательным органом. То есть депутаты только принимали бы законы, а исполнять их были бы должны другие люди. Удобно, сухо, тепло. В отличие от советской формы парламента, где сам принял — сам и исполняй. Работать ведь надо. А за время Дум люди уже отвыкли. К тому же при выборе парламентской формы еще прошло бы время на выборы в Парламент, на начало работы — полгода минимум (а с учетом тягомотины прошедшего 1917го — и год, если не больше — люди-то все те же, учитывая — сколько собирали Учредительное собрание и сколько раз его переносили — за такое время может случиться все что угодно — что собственно в 1917м и случилось). Только у России этого полгода не было — надо восстанавливать экономику и армию уже сейчас. И советы были готовы делать это немедленно, без проволочек. Они и начали. Ну да — в декларации были еще положения о введении рабочего контроля на фабриках и о национализации банков — понятное дело, что другие члены учредилки хотели сохранить имущество своих хозяев. В общем — как ни крути, а большевики и левые эсеры были в своем праве, когда распускали Учредительное собрание. В декрете о роспуске так и было сказано — 'Народ не мог тогда, голосуя за кандидатов партии эсеров, делать выбора между правыми эсерами, сторонниками буржуазии, и левыми, сторонниками социализма'. Защитники учредилки 'почему-то' об этом 'забывают'. И то, что потом они под защитой чешских штыков бросились восстанавливать свою власть, которой не было изначально, и тем самым развязали Гражданскую войну — на их совести, как и все ее жертвы. И на совести французов прежде всего. И теперь, после нашего захода во Вьетнам во второй половине 1944 года теперь они заявляли права на Вьетнам — и ладно бы вишисты — что еще взять с союзников Японии и Германии — так и де Голль тоже уже прислал приказы передавать власть на местах его эмиссарам. Или это пришло от Жиро ... там сам черт сейчас ногу сломит кто там руководит Сражающейся Францией и сколько этих Франций вообще — англичане вроде бы за де Голля, американцы — за Жиро. В любом случае — французам Вьетнама не видать как своих ушей — уж в моей-то истории вьетнамцы за десять лет вышвырнули лягушатников, сейчас вышвырнут и подавно, а мы им поможем.
Тем более что французы попили немало крови — и русской, и вьетнамской, причем все было взаимосвязано — те же царские долги, которые французы смогли всучить царю за счет не только русских же денег, прогулянных российской 'элитой' в казино и кафе-шантанах Парижа, но и тех же 'вьетнамских' денег. Да французы одного только риса вывозили из Индокитая 1,3 миллиона тонн в 1913 году, а в 1918 — уже 1,6 миллиона — это 76% экспорта Индокитая. Причем сами же французы и увеличили рисовые плантации за 40 лет в 3-4 раза, прежде всего в Кохинхине — на юге Вьетнама. То же и с каучуком. Первые плантации французы организовали в 1890 году, и к 1920 их площадь составила 44 тысячи гектаров, а экспорт — 2,5 тысячи тонн, причем на экспорт шел не весь каучук. Всего же площадь плантаций под рис, каучук, кофе, чай, сахарный тростник и тутовые деревья составил во Вьетнаме к 1920 году аж триста тысяч гектаров. К 1930 году площадь концессий составила уже 909 тысяч гектаров, из них под каучуком — 100 тысяч.
Причем французские колонизаторы вкладывались в само сельское хозяйство по минимуму — в лучшем случае расчистить лес и сделать посадки. Никакой ирригации, никаких дамб практически не строили. В результате сельское хозяйство периодически страдало от наводнений и засух, в некоторые года эти бедствия в ряде провинций поражали оба урожая, так что резко возрастало количество нищих и учащались голодные смерти. Французы даже как-то подумывали создать кредит для крестьян, которые из-за неурожаев не могли выплатить налоги и разорялись либо шли к китайским ростовщикам, которые давали в долг под 28% в месяц (не в год — в месяц !). Но вроде бы передумали — надо было 'защитить интересы французских капиталистов и при минимальных затратах выкачать из этой страны побольше сырья для метрополии' — а разорившиеся крестьяне — отличный рабочий инструмент для плантаций и рудников. Поэтому рис вывозился даже в неурожайные времена.
Выкачивались и полезные ископаемые, с одновременным переходом собственности. Так, после завоевания Индо-Китая стал взиматься налог на добычу угля — 0,75 франка за каждую тонну. И когда вьетнамские и китайские владельцы шахт разорились и шахты были скуплены французами, налог был снижен в три раза (все по закону — 'добровольно и с песней'). В итоге только одна французская компания с копей в тонкинском заливе на севере Вьетнама в 1925 году получала 36 миллионов франков чистой прибыли. Всего же в 1929 году было добыто почти два миллиона тонн угля, произведено 47 тысяч тонн цинка и 1,5 тысячи тонн олова. В 1939 было произведено 5,5 миллиона тонн риса, 52 тысячи тонн каучука, 20 тысяч тонн чая, 3 тысячи тонн кофе, 2,6 миллиона тонн угля, 13 тысяч тонн цинка — еще не оправились от Депрессии, плюс — не спешили вкладываться в новые шахты — пока дочерпывали самые легкие, 305 тысяч тонн цемента — то есть производства были, и немаленькие.
Французский ростовщический капитал наживал огромные барыши в Индо-Китае. Так, например, Индо-Китайский банк за десятилетие (с 1934 по 1944 год) получил 550 миллионов франков чистой прибыли, и, кроме того, 160 миллионов франков было зачислено в резервный фонд. Тонкинская углепромышленная компания с 1928 по 1943 годы получила 351 миллионов франков прибыли. К 1944 году французские инвестиции в Индо-Китае оценивались более чем в миллиард долларов. Вот эти инвестиции, а также потенциальные прибыли, и стали требовать от нас лидеры Сражающейся Франции — типа когда их эмиссары разберутся с делами, суммы должны сойтись и если не сойдутся — 'кому-то придется платить, и если вы не хотите чрезмерно увеличить сумму своих платежей — просьба относиться к французской собственности максимально бережно, так же внимательно учитывать поступающую прибыль от продажи товаров с французских предприятий, желательно учитывать их на отдельных счетах'. Ну то есть нас мало того что уже как бы сделали приказчиками французских колонизаторов, так уже начинали навешивать какие-то выплаты — пока в виде намерений взять с нас какие-то средства, но, думаю, позднее появятся конкретные суммы. Н — наглость.
Причем с нас же снова начали требовать и выплату царских долгов. Что странно — вроде все в предыдущие годы утрясли, ну если и не утрясли, то как минимум не поднимали на поверхность, так как было понятно что шиш вам. С нами, видимо, решили повторить попытку, хотя мы на каждом углу кричали что мы тоже Советский Союз. И цена вопроса была немалой — 16 миллиардов царских рублей, а тогдашний рубль — почитай три франка — то есть с нас как бы снова начали требовать 48 миллиардов франков, а кто-то даже заикался что необходимо пересчитать с учетом изменения стоимости франка и процентов — и на современные выходило еще больше, чуть ли не двести миллиардов, а то и триллион — смотря какой франк считать 'современным'. Не знаю, что там у французов творилось в головах — видимо, положение было совсем отчаянным, но за такую сумму проще завоевать Францию чем делать выплаты ... если бы при этом не пришлось проливать русскую кровь ...
Так еще и белогвардейские организации тоже подключились. Тогда ведь как было. Если к 1914 году всего было выпущено 1,6 миллиарда рублей наличных денег — как раз под обеспечение 1311 тонн золотого запаса, то с начала Первой мировой к февралю 1917 было выпущено еще 9 миллиардов, а Временное правительство к октябрю 1917 эмитировало еще 6 миллиардов, и всего денежная масса стала 16,5 миллиардов — то есть с начала войны и до Октября обеспеченность рубля просела в 10 раз, а с учетом расходования золотого запаса — еще больше, хотя покупательная способность рубля к Февралю опустилась всего в три раза. А долгов царское и временное правительства наделали на 60 миллиардов рублей, из них — 16 — внешнего, и 44 — внутреннего. Советское правительство сказало: внешние долги — полностью нафиг, а внутренние — для малоимущих заменить обязательства на сумму до 10 тысяч рублей (что же это за малоимущие-то ?) на обязательства РСФСР по номиналу, причем хождение облигаций разрешалось наравне с кредитными билетами — то есть этими облигациями можно было оплачивать товары как обычными деньгами — собственно, эту идею мы и применили в США когда скупали облигации военных займов (хотя поначалу и думали что это наше ноу-хау, ан нет — все уже придумано до нас). Ну то есть Советское правительство взваливало на себя обязательства царского и временного правительств, которые те успели наделать перед простыми гражданами, для кого эти суммы были существенны, а вот насчет крупных буржуев, банкиров, спекулянтов, а также внешних кредиторов — тех послали к царю, благо что указанные господа смогут выжить без этих сумм. И вот теперь эти господа решили зайти с другого бока и все-таки вернуть свое честно награбленное у русского народа.
