Закончив рисовать, он повернул другой стороной вверх и снова принялся вычерчивать что-то га дереве, потом ещё раз и ещё. После этого он из стоящего рядом ящичка с ручкой достал похожий на обрезанную ложку с деревянной ручкой инструмент. Похоже, там, где ложка была обрезана, инструмент был остро заточен, поскольку Фабио, легко ковырнув брус, вырезал из него изрядный кусок. Он продолжил, и блондинка с удивлением обнаружила, что на дереве проявляется рельефный рисунок.
Так вот оно, оказывается, как!
Стыдно признаться, но, прекрасно разбираясь в старинной мебели, она до сих пор не имела ни малейшего понятия, как эта мебель изготавливается, в особенности, как получаются столь нравящиеся её резные детали.
Было видно, что у садовника, или теперь уже плотника изрядно набита рука, поскольку метровой длины рисунок он закончил обрабатывать в течение десятка минут. Отложив резак, ― кажется, эта штука так называется, ― он достал флакон с жидкостью, в которой она легко узнала повсеместно применяемый магический консервант, и нанёс его на свежую резьбу.
Резец, вот, как это называется! А не резак!
Потом Фабио повернул столб на другую сторону и продолжил. Через полчаса, когда на столбе со всех сторон появилась резьба, изображающая виноградную лозу с листьями, садовник поднял его и понёс к месту посадку. Что более всего удивило девушку, так это то, что Фабио не пользовался магией для переноски. Похоже было, что ему просто нравится физический труд, и он не упускает возможности лишний раз поиграть мускулами перед хрупкой блондинкой. Жаль, что глаза его скрыты очками. Интересно, какие они?
Фабио осторожно поместил столб в металлическую скобу и, придерживая его одной рукой, другой в дырки в скобе вставил толстый болт, который вышел с обратной стороны. Навинтив гайку, он поставил столб вертикально так, чтобы гнездо для его шипа, сделанное в горизонтальной балке, оказалось точно над ним. И тут девушка увидела, наконец, использование магии в работе. Очевидно, Фабио было лень забираться не лестницу, и он просто протянул руку в сторону балки, отчего последняя приподнялась ещё на несколько сантиметров, позволив упасть стоящей под ней подпорке. Пока та падала, садовник успел мягко опустить балку и махнуть в сторону деревяшки, поймав её почти у земли. И всё это ―— без палочки! Аккуратно положив её на траву, он улыбнулся старшей, которая замерла с выпученными глазами. Опомнившись, та захлопнула рот и улыбнулась в ответ.
Фабио подошёл к кусту, где в тени лежала запотевшая десятилитровая бутыль с пенистой жидкостью, похожей на тёмное пиво. Откуда-то достав пол-литровую кружку, он взял бутыль за горлышко и знаком предложил девушке. Надо сказать, что холодный напиток выглядел выглядел соблазнительно, но пиво ей принципиально не нравилось.
― А что это? ― спросила она, скорее, для проформы, поскольку за время, что они провели здесь, строптивый итальянец всем показал, что по-английски он отказывается понимать даже простейшие да и нет, и подругам приходилось пользоваться итальянскими си и но. Язык сломать можно! Садовник поставил кружку на скамейку рядом с ней и стал наливать напиток, который сразу начал так вкусно пениться, что блондинка невольно сглотнула. Налив, он протянул кружку ей:
― Пожолста! Проба! ― её глаза чуть не округлились опять, поскольку это был первый раз, когда Фабио попытался что-то сказать по-английски. Пахнет, вроде не пивом, запах пива ни с чем не перепутаешь. Была ― не была! Она зажмурила глаза и осторожно пригубила. Вкусно! И совсем не пиво! Даже немного сладко!
― Что это? ― спросила она ещё раз.
― Кавас! ― ответил довольный садовник.
― Что? ― переспросила она.
― Кавас! ― повторил тот. ― Руски! ― и он сделал движение, будто стакан в себя опрокинул.
― Понятно! ― улыбнулась она, беря прохладную кружку в обе ладони. ― Кавас, который пьют русские!
Фабио налил себе до краёв в другую кружку, почти залпом осушил её и двинулся к дощечкам, которые должны были замаскировать металлическую скобу в основании столба. Старшая, блаженно потягивая холодный напиток и периодически приговаривая себе под нос Кавас!, совершенно забыв про книгу, продолжила смотреть, как садовник ставит подпорку у следующего столба, вынимает его из скобы и кладёт на козлы.
◅─◈─▻
Настроение было ― хуже некуда. От светловолосой ведьмы не было вестей уже который день, а сама она просила ей не писать, чтобы не дразнить отца понапрасну. С мистером Гринграссом Гарри уже встречался два года назад, когда ему прислали письмо на гербовой бумаге с приглашением посетить особняк в Лондоне. Поттер тогда пребывал в состоянии жутчайшей депрессии после потери крёстного, и два дня, проведённые в гостях, самым благоприятным образом повлияли на его настроение. Астория, как бабочка, порхала вокруг, не обращая внимания на неотступно следовавшую за ним Дафну, а их мать глядя на торчащие кости подростка, всё норовила его чем-нибудь накормить. Сам мистер Гринграсс, конечно, был сдержан в выражении своей благодарности, зато леди была необычайно приветлива и похоже было, что помимо признательности за спасение дочери она ещё испытывает к Гарри обыкновенную симпатию. Отца Дафны, однако, проняло то, что Гарри отказался от подарка, который Гринграсс ему предложил. Гарри тогда вскочил страшно оскорблённый, и тот поспешил извиниться за то, что он так недооценил Поттера. Теперь же он, со слов Дафны, был вне себя от ярости от того, как Гарри злоупотребил его доверием и обещал пришибить наглеца при встрече.
Да ещё и эта погода... Ни льёт, ни капает, а, выйдя на улицу, промокаешь насквозь. И холодный такой ветерок с Темзы... В какой-то момент стало настолько дурно, что Гарри решил испробовать ранее не испробованный способ времяпрепровождения, для чего и закатился в Дырявый котёл. Бармену было до лампочки, что он ― сам Гарри Поттер, ему были интересны лишь золотые галлеоны в его кармане. Поэтому служитель штопора и бокала лишь подозрительно сощурился в ответ на просьбу налить чего-нибудь покрепче:
― А восемнадцать тебе уже есть, парень?
Гарри закатил глаза к небу:
― Ну, почему, когда нужно убивать Волдеморта, возраст не спрашивают, а когда человеку хочется выпить...
― Потому, парень, что спиртное не придёт к тебе ночью авадить твою семью! ― со смешком ответил бармен, не переставая протирать бокалы. Поттер достал из кармана галлеон и бросил его на стойку. Монета исчезла где-то в воздухе, а вместо неё перед Гарри материализовалась стопка с какой-то вонючей жидкостью. Он с подозрением её понюхал:
― Это что?
― Огневиски, что же ещё? Хотел выпивки? Вот она!
― Да этой гадостью только клопов морить! ― в сердцах выругался Поттер.
― А что ты хочешь? Мужчиной становятся через страдания! ― философски заметил бармен.
― А что-нибудь не столь... ― Гарри с отвращением отодвинул от себя стопку, ― страдальческое есть?
― Ну, давай попробуем это... ― бармен достал из-под прилавка едва початую бутылку с совершенно прозрачной вязкой жидкостью и плеснул её в чистую стопку: ― Вот, понюхай!
Поттер понюхал. Жидкость ничем не пахла. Он потянулся губами, но бармен успел перехватить его руку:
― Э-ээ, нет, постой, так дела не делаются! ― он достал палочку и кусочек чёрствого ржаного хлеба. Хлеб он на блюдечке пододвинул Гарри: ― Слушай сюда! Стопку опрокидываешь в себя и сразу глотаешь. Потом нюхаешь, ― запомни, нюхаешь, ни в коем случае не откусываешь, ― хлеб. Голова повёрнута строго в мою сторону, ни влево, ни вправо! Потом ― резкий выдох. Понял? ― Гарри кивнул. Бармен двинул к нему стопку, сделал шаг назад. Поттер запрокинул голову, закидывая в себя прозрачный столбик, и сразу поднёс к носу кусочек хлеба.
― Протего Тоталум! ― сказал бармен. Глаза Гарри выпучились, они выскочили из орбит и надулись, став сантиметров по пятнадцать в диаметре. Потом из его ушей пошёл пар, а глаза сдулись и встали на место, но надулись уже щёки и так, что за каждой можно было спрятать по футбольному мячу.
― Не держи в себе! ― посоветовал бармен. ― А то ― разорвёт!
Поттер собирался лишь приоткрыть рот, но он сразу распахнулся так, что туда легко можно было бы запихать Кричера, и из него вырвался столб пламени сантиметров сорока в диаметре. Пламя било в щит, поставленный барменом, в течении десяти секунд. Если бы опытный работник общепита не выставил защиту, от него бы остались одни угольки. Как, впрочем, и от всего трактира.
― Круто! ― резюмировал Гарри. Он закашлялся, и бармен протянул ему ведёрко со льдом. При очередном спазме он выплюнул шарик огня размером с теннисный мяч себе на ладони и сразу же начал его подкидывать, обжигаясь.
― Брось! ― мягко сказал бармен, качнув ведёрком. Поттер тут же бросил шарик огня туда и принялся дуть на ладони, на которых уже вспухали волдыри. Бармен осуждающе покачал головой и стал накладывать на руки Гарри исцеляющее заклинание.
― Что... Кхе! ― ему показалось, что в нём ещё остался огонь, и он ещё раз кашлянул в кулак. ― Что это было?
― Русские иногда завозят, ― бармен убрал ведёрко сразу, как из него перестал валить пар, и вернулся к протиранию бокалов. ― Что с них возьмёшь? Азиаты! ― он с тоской поглядел куда-то в даль.
― А можно ещё чего-нибудь... русского? ― попросил Гарри.
― Можно, конечно! ― согласился бармен, доставая поднос со стопками и бутылку обычной замороженной водки. ― Галлеоны доставай!
Плеча Поттера кто-то коснулся:
― Здравствуй, Гарри!
Он обернулся. Перед ним, лучезарно улыбаясь, стояла Панси Паркинсон собственной персоной в сопровождении какого-то парня. Увидев её он понял, как по ней скучал и до чего же зол на неё, что она не нашла его в ту ночь. А ещё он понял, что смазливый хлыщ, со скучающим видом прикрывающий рот ладошкой у неё за спиной, ему отнюдь не нравится. То есть, настолько не нравится, что рука сама собой начинает искать рукоять парабеллума.
― Привет, Панси! Привет, Девис! ― кивнул он хлыщу и вернулся к своим баранам... то есть, стопкам.
― А я тут не одна! ― опять подала она голос.
― Я заметил! ― буркнул в стопку Поттер.
― Я бы с тобой посидела, но, как видишь, мне пора идти! ― сообщила она.
― Ага, иди! ― не поворачиваясь, согласился он.
― Я не понял, куда идти? ― возмутился хлыщ. ― Мы же только пришли!
Паркинсон обворожительно улыбнулась и уселась на стул рядом с Поттером, кивнув бармену на стопку с водкой:
― Мне того же, пожалуйста!
― Э-ээ... Панси! ― требовательно напомнил о себе хлыщ.
― Заткнись, Роджер! ― бросила она через плечо.
― Я не понял, что за шутки? ― возмутился Девис. ― Да ты кто такая? Да у меня под окном очередь из таких... ― он потянул было её за плечо, но его руку сбросил улыбающийся доброй улыбкой Гарри:
― Тебе же сказали ― заткнись!
― Ты на кого батон крошишь, мелочь пузатая! ― про пузатая он, конечно, зря сказал, поскольку у Поттера и вместо пуза были кости.
― Парень! ― повысил голос внимательно наблюдающий за бесплатным спектаклем бармен. ― Заткнись!
Девис бросил на Гарри злобный взгляд:
― Ничего, мы ещё встретимся... Когда свидетелей будет поменьше... ― и поспешил на выход.
Поттер настороженно следил за Паркинсон, не понимая, что ей может быть от него нужно. Она под его взглядом неожиданно сама начала нервничать, ― достала из сумочки помаду, открыла её, снова закрыла, убрала, закрыла сумочку, достала палочку, убрала, достала из сумочки тряпочку для протирания палочки, зачем-то промакнула ею щёки, опомнившись, убрала, снова достала палочку...
― Паркинсон! ― подал он голос. Она опять ему улыбнулась, потом схватила принесённый ей стакан, отхлебнула и закашлялась. Только в этот момент Гарри заметил, что её руки слегка подрагивают, ― Что происходит, чёрт возьми?
― Подожди, я сейчас! ― слизеринка подхватила сумочку и устремилась в направлении туалета. Поттер помотал головой, прогоняя наваждение, и снова повернулся к своей стопке.
― Привет, Гарри! ― стоявшая сзади Панси опять обворожительно улыбалась, ― Можно, я присяду рядом?
― Иди к чёрту, Паркинсон! ― пробормотал Поттер, успевший принять ещё одну дозу успокоительного. Слизеринка поблекла и развернулась.
― Постой! ― он поймал её за руку и потянул назад, ― Садись и говори, что хотела. Только быстро!
Панси, уже успокоившись, села рядом с ним, пристально глядя ему в глаза.
― Что?
― Прости меня! ― выдохнула она.
― За что? ― удивлённо смотрел на неё он. Извинения от этой змеи звучали, по меньшей мере, подозрительно.
― За то, что я сделала тогда...
― Паркинсон, кончай уже топтаться на месте!
― За мои слова на том обеде! Я...
― Ах, это! ― разочарованно протянул Гарри. ― Послушай! Меня его этот дурацкий эпизод волновал только до того момента, пока я не убедился, что МакГоннал тебя увела, и ― ты в безопасности. Просить прощения тебе не за что. Если это ― всё, то прошу меня извинить! ― он отвернулся к барной стойке, пригубив обжигающую жидкость. Продолжить ему не дали.
― Я с тобой ещё не закончила, алкаш недоделанный! ― рывком развернув его к себе, сидящая рядом разгневанная фурия клокотала, как Везувий за минуту до гибели Помпеи. Сердце защемило, когда Поттер увидел, наконец, перед собой до боли знакомую змею, для которой даже мысль об извинениях была хуже смерти. Он ласково ей улыбнулся:
