Уже много.
Так, и четвертое на десерт. Все эти планы летят к ситховой бабушке, если существует возможность саботажа.
Анакин потянулся к папке с отчетами. Перелистнул кипу распечаток.
Все приборы исправны. Он не только читал про них, он видел их своими глазами.
Системы навигации в порядке. Системы жизнеобеспечения тоже в порядке. Сейчас двигатели молчали, но Скайуокер еще неделю назад затребовал включить режим холостого хода. Реактор работал на одну десятую мощности. Да все в норме, какой саботаж?
И все-таки.
За неполные три недели всю документацию не то что изучить наизусть — ее не прочитать.
Зато были люди, которые ее составляли и проверяли.
Например, главный инженер верфей работал на Локримии несколько лет. Или его заместитель, который лично курировал постройку дредноута.
Верфи были захвачены почти месяц назад. Потом он... несколько дней отдыхал в камере, спасибо любимому командиру. Интересно, что тогда происходило на верфях? Скорее всего, убирали трупы и ремонтировали разбитые при штурме отсеки. И никто не работал. Если предположить, что саботаж устроили именно в те дни? Маловероятно. Тогда еще никто ничего не знал ни о судьбе системы, ни о судьбе верфей.
Хотя Цандерс, безусловно, моментально положил глаз на дредноут.
А если нет? Ведь были и другие возможности. Двое суток он сам носился по верфям, как угорелый, в срочном порядке составляя краткий рапорт адмиралу. Да, точно, именно тогда он приказал стоявшей здесь на вахте десантной роте никого не пускать на борт "Виктории".
В своих людях он не сомневался.
Потом он улетел на Корускант, вернулся, и принялся за тщательный осмотр корабля. Вместе с ним на корабле побывало около пятидесяти человек из персонала верфей.
Ситх, пятьдесят человек!
О которых он не знал ничего. Ничегошеньки, вообще ноль, полное отсутствие информации.
Опять спешка. На режимном объекте по правилам надо было затребовать досье, изучить каждого.
Бред какой. Это работа для службы безопасности, подумал он.
Безопасники доложили Цандерсу об исчезновении части архива. И предупредили о возможном саботаже. Вот и вся их работа. Они хотя бы что-то могут сделать наверняка? Интересно, ожидаемая информация о местонахождении противника тоже поступит в форме "существует возможность, что в галактике есть базы сепаратистов"?
Пятьдесят человек.
Ерунда, мы были вместе с ними. Я сам видел все, что они делали. Или почти все.
Скайуокер поднялся. Лег на кровать. Закинул руки за голову. За последние три сумасшедшие недели он спал только урывками. Сейчас выходил как раз такой удобный урывок.
Как бы я сам устроил саботаж, спросил себя Анакин.
Никаких бомб и детонаторов — анализаторы сразу же поднимут рев.
Устроить неполадки в электронике — другое дело. Опасное. Но хлопотное. Есть резервные системы электроснабжения и резервные системы управления. Приборные датчики очень быстро покажут неисправность. Уже показали бы неисправность.
Система жизнеобеспечения — это, пожалуй, наиболее серьезная вещь. И наиболее защищенная, с тройным резервированием. Постоянно анализируется состав воздуха, питьевая вода, утилизаторы под контролем.
Гипердрайв... Ну, если вывести из строя гипердрайв, мы просто не сможем сделать прыжок. Если заглохнут двигатели, тоже ничего страшного. Сообщим своим, в конце концов. Правда, не хотелось бы такого позорища на ходовых испытаниях.
Двигатели заказывались совсем в другой системе, за десять тысяч парсеков отсюда. И гипердрайв. И реактор. Все неоднократно проверялось специалистами локримийских верфей. Неполадок в них быть не должно вообще. Хотя я не могу включить гипердрайв на полную мощность именно сейчас и посмотреть, не поломается ли что-нибудь.
Да нет, нельзя быть таким параноиком. Все в порядке и все работает.
Ему захотелось сказать это вслух. Как вызов — тишине маленькой каюты.
Вместо этого он перевернулся набок. К стене.
Глаза закрывались сами собой, и уже не хотелось бороться со сном.
Серый потолок завертелся, закружился вихрем, затянул его. И понес, далеко-далеко, за пределы корабля, верфей, на другой край Галактики.
Вихрь исчез, успокоился, растворился навсегда. И вдруг грянул заново.
Только вместо податливой мягкой волны в лицо било жесткое мелкое крошево.
Он попытался закрыть глаза рукой. И понял, что стоит посреди пустыни.
Песчаной бурей шла ему навстречу смерть. Он не знал, почему это — смерть. Просто чувствовал так. У нее не было собственного лица. Смерть забирает лица тех, кого уносит к себе, перемалывает их в песок, и...
... песок кристаллизовался в дюрасталевую гладь.
Он шел по этой глади, и с ним шли еще несколько человек. Он понимал, что надо бежать. И все же он шел медленно, потому что воздух вокруг прилипал к телу густой патокой.
И вдруг дюрасталевая плита разомкнулась, пошла волнами, вздыбилась рваным металлическим листом. Он упал. Упали и другие.
А потом поднялись и посмотрели на него.
Юрвин Брайбен улыбался мертвым изуродованным лицом. Рядом с ним скалил зубы его брат, Глан Брайбен. Вместо глаз у него темнели дырочки, пробитые бластерным лучом, и все равно Глан смеялся, словно ему не было больно.
Это не они, подумал Анакин. Наши ребята так не улыбаются.
Лица исчезли. А дюрасталь вдруг сморщилась, съежилась, заискрилась на солнце. Нет, это не солнце, откуда в этом ангаре — солнце. Это просто такое освещение. Красное. Или нет.
Огонь.
Весь ангар полыхал огнем. Не ангар — теперь уже узкий коридор.
Горело все, что могло гореть.
Вот пошла трещинами приборная доска. Выгнулся и лопнул монитор, разлетевшись тысячью мелких колючих осколков.
Он полз по узкому коридору, и вокруг все лопалось, трещало и плавилось.
Впереди был огонь. Сзади был другой огонь. Темный и страшный. Надо было идти вперед, но идти он не мог, и продолжал ползти.
А потом что-то рухнуло сверху, и он упал в пустоту. Пустота приобрела очертания дюрасталевого гроба и наполнилась едким горячим воздухом.
Вокруг все также плясали красные всполохи...
* * *
...Где-то надрывался комлинк. Где-то рядом.
Анакин выдернул себя из сна. Сел на кровати. Смутно соображая, как заставить замолчать этот доставучий приборчик, он, наконец, протянул руку к поясу. Включил.
— Скайуокер слушает.
Послышался спокойный голос адъютанта.
— Валлаш на связи. Докладываю. По приказу адмирала Цандерса составленный вами список экипажа передан капитану Штриму и полковнику Баумгардену. Ваш рапорт утвержден и перевод членов экипажа с "Мегеры" на "Викторию" переходит под вашу ответственность. Полковник Баумгарден любезно согласился вам помочь.
Отлично, подумал Анакин. Глянул на хронометр. Проспал он, оказывается, целых три часа. И уже такого наснилось, что...
... что не стоит обращать внимания на всякую дурь, сказал себе Скайуокер.
Застегивая мундир на ходу, он вышел из каюты и направился в ангар, к шлюзовому отсеку.
Документации было много.
Копии на холодисках Анакин передал техникам. Самую важную часть корабельной бюрократии, приравнивавшуюся к стратегической информации, пришлось нести самому. Теперь Скайуокер шел по коридору "Мегеры" с двумя папками под мышкой. Попутно думая о том, что приказ Цандерса — вежливо распрощаться с бывшим командиром — он все-таки выполнил.
Хватило всего нескольких неуклюжих слов о том, что служба под командованием Штрима была самым важным этапом на его жизненном пути, чтобы заставить капитана глубоко вздохнуть и погрузиться в скорбное молчание. А уж когда Скайуокер произнес коронную фразу о том, как многому он научился у командира, Штрим отреагировал весьма неожиданно. Он заявил, что всегда ценил способности старшего помощника, сожалеет об их неизбежном расставании и желает Анакину больших профессиональных успехов.
И сейчас Скайуокер скривил губы и подумал, что на самом деле он и не солгал. Служить под начальством такого человека, как Штрим, было действительно полезно. По крайней мере, теперь он точно знал, как нельзя командовать дредноутом.
— Сэр, разрешите обратиться не по уставу.
Анакин обернулся. Перед ним навытяжку стоял Гранци.
— Разрешаю. Вольно.
Старший лейтенант мгновенно переменился в лице, двинул Скайуокера в плечо и сказал:
— Ну и здорово же ты продвинулся.
— Стараюсь.
— Кроме меня, есть и другие люди, которые хотят поздравить тебя с повышением.
— Надо же, не ожидал, — с ехидцей сказал Скайуокер. — Чего же они не пришли сами, а прислали делегата?
— Мы решили чтить славные традиции республиканского флота. Вроде организованных коллективных поздравлений.
Анакин пожал плечами.
— Тогда передай им мое организованное спасибо.
Гранци, кажется, тоже решил поиграть в этот спектакль.
— Свой же экипаж не уважаешь.
— Экипаж еще не сформирован.
— Кстати, хотел спросить, а кто у тебя старшим помощником?
— Карпино.
— Кто такой, почему не знаю?
— Я его сам не знаю. Цандерс подсунул какого-то типа, говорят, опытный офицер.
— С "Магуса", что ли?
— Естественно. С "Магуса" к нам немало народа переводят.
— И что, все они припрутся сегодня?
— В течение трех дней.
— Тогда сегодня ночью — единственно верное и правильное время отметить твое повышение, наш перевод на "Викторию" и еще много других важных событий в истории пятого флота.
— Как насчет того, что "Виктория" должна стать образцовым кораблем? — спросил Скайуокер, сделав очень серьезное лицо и любуясь на реакцию старшего лейтенанта.
— Неужели Цандерс решил ввести сухой закон на борту?
— Нет, это была моя собственная инициатива, высоко оцененная командованием флота.
Гранци секунд десять удивленно смотрел на него, затем захохотал и заявил:
— Это жестоко и несправедливо.
— Ладно, ситх с тобой, — у Анакина были разные соображения по поводу этих неоднозначных "традиций флота", но он слишком хорошо помнил, чем был обязан лейтенанту. — Завтра вечером проставляюсь. В кают-компании.
— Слушаюсь, сэр! — Гранци отдал честь. — Я сейчас же займусь организацией этого культурного мероприятия.
Скайуокер рассмеялся.
— Лично приду с проверкой.
* * *
На следующее утро Скайуокер поднялся рано. Предстояло много дел.
Наскоро выпив кофе и умчавшись на мостик, он обнаружил там неизвестного офицера, оказавшегося тем самым Карпино. На "Магусе" он служил вторым помощником Менкинса, и, судя по врученному Анакину резюме, отлично себя зарекомендовал. Хотя и засиделся на предыдущей должности.
Скайуокер полистал распечатки, украдкой поглядывая на Карпино и размышляя, чем он будет компенсировать пятнадцатилетнюю разницу в возрасте и опыте.
Карпино вел себя предельно вежливо. Однако, как показалось Анакину, этот худой человек с редеющими на затылке черными волосами и маленькими колючими глазками уже задался тем же самым вопросом.
— К девяти соберите всех офицеров в рубке, — распорядился Скайуокер.
— Есть, сэр.
Собрание не заняло много времени. Он не стал говорить никаких речей — отчасти потому, что этим часто баловался Штрим — прямо с места в карьер распределил личный состав по группам "обучения". Инструктаж для помощников и старших офицеров он решил провести сам. Раздал копии документов, вчера подготовленные адъютантом.
Работа закипела.
Только к двум часам он смог спуститься в штаб десантного полка. На всякий случай извинился перед Баумгарденом. Тот, впрочем, и сам все понял. Поскольку полковник уже бывал здесь и знал о корабле все, что ему надо было знать, он успел до появления Анакина начать инструктаж своих офицеров.
К пяти часам Скайуокер "освободился" и побежал на верфи. Предстояла очередная консультация у заместителя главного инженера судостроительной компании "Фирнат".
Фир Рутьес принял его с радушием.
— Вы, наверно, и поесть не успели? — спросил он.
— Не успел, — признался Анакин. — Ничего. Это не смертельно.
— Я сейчас.
Инженер вышел за дверь. Отдал распоряжения секретарше.
— Так, а на чем мы остановились вчера утром, Анакин?
Рутьес как раз вчера спросил, можно ли его так называть. Скайуокер не возражал. Судя по седине, заместитель главного инженера годился ему в отцы.
Впрочем, взаимопонимание между ними установилось не сразу. Первый визит будущего капитана "Виктории" к заместителю главного инженера проходил в куда более натянутой обстановке. Разговор не заладился. Инженера раздражали вопросы, которые задавал молодой командир корабля. Причем раздражали до такой степени, что Рутьес вообще решил переложить обязанности консультирования капитана на своих коллег. Только в третий свой визит Анакин добился "смены курса". Стоило ему перевести разговор со служебной официальщины на устройство носового турболазера, как колючий лед недоверия начал подтаивать. О технике Скайуокер мог рассуждать часами, если не сутками. И сумел произвести благоприятное впечатление на инженера.
Как скоро оказалось, сам Фир Рутьес знал о технике практически все. Не было такой темы, в которой он не смог бы блеснуть великолепными познаниями. Разговаривать с ним было невероятно интересно, и Скайуокер решил не упускать такую возможность.
Тем более, ведь это было важно и для службы.
— Речь шла о стрельбе из боковых турболазеров на разных скоростях дредноута, — ответил Анакин. — У нас это запланировано в ходовых испытаниях.
— Безусловно. Жаль, что мы не можем пострелять прямо сейчас, правда? — пошутил инженер.
Скайуокер улыбнулся.
Минут через десять их беседу прервала секретарша, вошедшая в кабинет с подносом. Рутьес суетливо убрал со стола холокристаллы, и место скучной документации сразу же занял огромный блестящий кофейник и пара коричневых чашек.
— Вот это по нашему, верно? — спросил Рутьес, подливая Анакину кофе. — Я, в смысле, размер чашек имею в виду. Большие корабли — и большие чашки кофе. Не знаю, как вы, а я терпеть не могу этот изящный фарфор размером с наперсток. Мда, аристократ из меня никакой.
— Ну, из меня тем более.
— А откуда вы родом, Анакин?
— Я, — Скайуокер замялся. Хотелось не мудрить, а просто сказать "с Татуина". Но он почти никому про это не рассказывал, и где-то в личном деле, наверно, до сих пор числился корускантским беспризорником. Ситх с ним, с личным делом. — Внешние регионы.
— Угу, — Рутьес понимающе хмыкнул. — Родители у вас, наверно, технари?
— Да нет. Мама вот немножко, — он опять замялся. Мама научилась чинить всякую ржавую хрень в лавке старьевщика. И его научила. Надо же было как-то жить. — Разбирается в технике.
— А отец?
— Мой отец погиб на войне до моего рождения.
— Мне жаль, — инженер насупил брови. — Война — да, дело такое... Я вот полжизни строил военные корабли. А иногда думаю — может, лучше, чтоб их и вовсе не было?
Анакин не нашел, что ответить.
В этот момент дверь снова распахнулась, и секретарша внесла поднос с горячими булочками.
— Вы никогда не думали учиться на инженера?
