— С-сбежал, сукин сын!
Шипение вышло таким славным, что на него сразу же кинулась Веля, не на шутку испугавшись. Но Дар, казалось, даже ее не заметил. Кинул вдруг совершенно бешеный взгляд на перевязь с двумя мечами, схватил их вместе с лежащей рядом на полу сумкой, и сипло выдохнул:
— В подвал, живо!
За дверью стояла вонь и смерть. Все путники одновременно поежились, но Дарен лишь быстрее рванул вперед и... упал где-то внизу.
— Тут явно не хватает пола, — пробормотал Ждан и, нащупав слева на стене факел, зажег его, — о, боги!
В нескольких метрах от них, на полуразвалившихся ступенях лежал труп. И, судя по всему, лежал уже не первый день. По одежде, ставшей бурой от крови, можно было судить, что это такой же наемник, как те двое, которых Дар убил несколькими волнами раньше.
Веля хотела было что-то сказать, но не успела: ее вывернуло. Ждан сдержал рвотные позывы неимоверным усилием воли, а потом, так и не дождавшись голоса войника снизу, крикнул, стараясь выказать как можно меньше тревоги:
— Дарен, что там у тебя?
— Не вижу ничего. Посвети, — путник настороженно вглядывался в темноту, справедливо ожидая подвоха: не могло все быть так легко; Карстер в любом случае не стал бы рассчитывать лишь на силу одного чаровника, а значит... нет, не думать об этом, — да не спускайся, а посвети!
— Давай я лучше тебе сам факел кину? — неуверенно предложил парень, — поймаешь?
— Кидай.
Огонь опасно мигнул, но вскоре снова зализал предложенное угощение.
Дарен стал осторожно пробираться вглубь подвала, и, чем дальше он шел, тем острее чувствовал тревогу. Наверное, если бы он случайно не оглянулся на звук кашля девушки, то и вовсе бы прошел мимо той ниши.
Войник глухо зарычал и со злостью рубанул мечом по цепям, сковавшим руки пленника.
— Яр! — но тот, казалось, даже не дышал, — Яромир!
Но пленник продолжал молчать. Дар в сердцах зашвырнул факел в груду каких-то обломков, которые тут же вспыхнули и взвалил друга на плечи. На ощупь пробравшись до места, где обрывались ступени, и чудом ничего не задев, он хрипло прокричал:
— Веревка есть?
— Ага! — Ждан стал лихорадочно рыться в торбе.
Жар от огня, идущего по следам войника, усиливался с каждой пылинкой все сильнее, но зато бывший пленник на плече издал нечто, напоминающее тихий стон. Дарен не выдержал:
— Что ты копаешься?! Тут сейчас все вспыхнет к дьяболовой матери!
Почти сразу же после крика вниз рухнул моток веревки. Дар подергал за конец: не гнилая ли? И сразу же стал обвязываться и привязывать к себе раненого. Проклятые пальцы тряслись и узлы не вязались, Дарен ругался, но ничего поделать с собой не мог. Когда он закончил, огонь уже вовсю бушевал за спиной.
— Быстрее! — поторопил Ждан.
— Сам знаю, — огрызнулся войник.
Но первая балка, за которую можно было ухватиться, как назло находилась выше того места, до которого он мог дотянуться.
— Подтяните меня!
— Чего? — оторопел парень.
— Подтяни, говорю, дурень! — злился Дар, — у меня уже волосы дымятся!
Ждан, скептически поглядев вниз, плюнул на ладони и ухватился за обратный конец.
— Давай, я помогу! — засуетилась Велимира.
— Тебя только здесь не хватало, — буркнул парень, но гнать девушку не стал: вдруг и действительно чем поможет.
— Ну?! — раздалось снизу.
И они потянули. Сначала ничего не вышло, но потом вроде веревка поползла наверх: медленно, но верно.
Огонь уже перебрался на стены и жадно лизал верхние ступеньки.
— Веревка вот-вот загорится! — проорал Ждан.
И в этот момент она действительно загорелась. Да и почти тут же оборвалась.
— Да-арен! — истошно взвизгнула Велимира и ринулась вперед.
Она так и знала, так и знала, что нельзя отходить с тропинки, намеченной Осенью!
— Куда?! — Ждан успел ухватить ее за рубаху, — сгоришь, дура!
— Отпусти!
— Дьябола с два! — парень потянул ее за руку наружу, — задохнешься!
— Но он там!
Справа с грохотом упало что-то горящее и рухнуло вниз. И почти сразу же за этим раздался кашель и сиплый крик где-то совсем рядом:
— Руку!
Ждан, не раздумывая, сунул руку в дым, в котором уже копошились языки пламени. За нее тут же ухватились цепкие пальцы, а через пару пылинок наружу вылез Дарен с чем-то на спине, натужно кашляющий и отплевывающийся. Веля тут же вцепилась в него, но войник отпихнул девушку:
— Что стоите?! Наружу! Быстро!
И, наверное, боги сегодня все-таки благоволили путникам, потому как балка обвалилась сразу же за их спинами.
— Да ты горишь! — охнула девушка.
— Знаю! — прорычал Дар, захлопывая огонь руками, — не стойте дубами, снимите его с меня, ну?!
Ждан с руганью бросился отвязывать бывшего пленника.
— Да зачем тебе вообще понадобилось поджигать этот дьяболов дом?!
— Эти с-суки там... разделочную себе оборудовали!
— А ты тут причем?
— Я — причем?! А притом, что мой друг чуть не погиб у этих мясников!
— Ну сначала можно было выбраться!
— Можно было, — на этот раз Дарен ответил спокойнее, бережно укладывая нечто, бывшее человеком, на траву, — я не сдержался. Дай мне все фляги с водой.
— Но у нас же больше нет...
— Я сказал: дай.
Парень, ругнувшись, все-таки полез в сумку и вытащил попрошенное. Вот нашелся командир! Это дай, то принеси, туда пойди, сюда беги...
— Да оставь ты его! Он не жилец...
Ждан еще не успел договорить, а Дарен уже дал ему в челюсть и в мгновение ока оказался сверху, зажимая руки войника-недоучки.
— Еще одно слово — и я за себя не отвечаю.
— Да ты чего, взбесился?! Отпусти!
Войник отпустил, но перед этим как следует прижал парня коленом, так, что тот застонал. А сам, оторвав от рубахи кусок, стал аккуратно отмывать раненого от засохшей крови. Это было сделать необходимо, чтобы хотя бы понять, насколько сильны повреждения. Тот по-прежнему был без сознания.
Кровь сухой коркой покрыла все тело друга, лица за ней видно вообще не было, а волосы слиплись в ком, с которым Дар решил повременить, памятуя о том, как трепетно Яр относился к своей шевелюре: даже если придется отрезать, пусть он сам сначала убедится в этом. После того, как войник отмыл друга (Велимира целомудренно отвернулась), то обнаружилось, что у того много не особо страшных порезов, в общем-то не сильно угрожавших его жизни. Гораздо сильнее Дарена напугало несколько переломанных пальцев, на одном из которых отсутствовала одна фаланга, и глубокая рана на спине, начинавшаяся на плече и заканчивающаяся около поясницы. Из нее по-прежнему шла кровь: уже как-то лениво, безразлично.
— Иголка у кого-нибудь есть?
— Д-да... — девушка судорожно стала рыться в собственной сумке и вскоре вытащила обещанное, но потом с сомнением оглянулась: — а ты уверен, что...
— А что ты можешь предложить? — со злостью перебил ее Дар.
"Добить, чтоб не мучился" — с досадой подумал Ждан, поднимаясь и потирая челюсть: уже второй раз получает от этого!
Веля протянула войнику иголку с ниткой и снова отвернулась.
Наступила напряженная тишина, нарушаемая лишь обиженным сопением Ждана да треском горящего дома неподалеку.
— А если он очнется? — шепотом рискнула поинтересоваться Велимира.
Парень пожал плечами.
— Не знаю.
Веля передернула плечами: в детстве ей мама рассказывала о том, как она была сестрой милосердия в военном лагере. Но тогда все ужасы были, если не приемлемы, то более менее понятны — война ведь. А сейчас, сейчас же нет никакой войны? Как же такое может происходить?
Ждан, видимо догадавшийся о последних ее мыслях (а, может, она просто произнесла их вслух), мрачно усмехнулся:
— Уродов хватает и в мирное время.
Девушка обхватила колени руками и не стала больше ничего говорить вплоть до тихого Даренова:
— Все. Можешь взять.
Потом вытер руки о траву и остатками рубахи крепко забинтовал раненого.
— Надо двигаться дальше, — Дар вытер пот со лба: сам он сейчас выглядел так, будто его штопали, даже побледнел, хотя Ждану казалось — больше уже некуда.
Веля оглянулась на собирающего вещи войникка, но ничего говорить не стала: лишь вздохнула и, подойдя к нему и положив на его ладонь артефакт, поблескивающий ярко-голубым светом, сжала ее.
Жданова же чаша терпения переполнилась:
— Как мы его повезем? Ты об этом подумал?
— Подумал, — устало отмахнулся Дарен, — мой увезет двоих. Дай еще веревки.
Ждан глухо застонал, но еще один моток подал, предупредив:
— Последний.
Конь, до этого мирно жующий травку, посмотрел на приближающегося хозяина.
— Броня, — тихо сказал войник, почесал ему гриву и что-то тихо зашептал в конское ухо.
Ждан фыркнул и отвернулся, а Веля, завороженная, продолжала наблюдать за тем, как конь, двигая ноздрями, оседал на колени.
— Смотри...
Парень в этот момент тоже обернулся и не поверил своим глазам.
— Да это дьябол какой-то, а не конь, — пробормотал он, — или наш общий знакомый — чаровник.
— Нет, — Велимира покачала головой, — он не чаровник.
— Значит, скотинку чародейскую прикупил, — хмыкнул Ждан, наблюдая за тем, как войник привязывает к себе раненого, на котором уже была Дарова запасная одежда.
— Глупости говоришь, — фыркнула девушка и шутливо стукнула парня по руке, — таких зверюшек не бывает.
— Ну, этот же у нас весь такой из себя особенный, — едко продолжил белобрысый и погромче, чтобы и Дарену было слышно, — где-то нашел. Единственного в мире зачарованного коня.
Дар на подколки не реагировал. Он, казалось, вообще не замечал ничего и никого вокруг себя, кроме своего товарища, о котором ни Веля, ни Ждан ровным счетом ничего не знали.
Переглянувшись, парень с девушкой сели на лошадку, и Ждан направил ее вслед за Бронием. Флегматичная Сташа недовольно повела боками, но все-таки послушно пошла за виднеющимся впереди черным хвостом коня.
Так они и ехали до вечера: молчали и думали, думали и молчали. Ждан о том, во что он все-таки вляпался, Велимира — почему-то о маме, а у Дарена в голове вертелась лишь одна мысль: достать Карстера и убить. А потом воскресить и снова убить...
Спешились они только тогда, когда Ждан услышал невдалеке ручей. Солнце уже клонилось к горизонту, и до его захода оставалось чуть более полпобега. Когда Веля тихо попросила войника остановиться, тот даже и не стал препираться: молча, придерживаясь за крепления седла, слез с коня и стал отвязывать свою бесценную ношу. Потом так же молча сел и уставился в одну точку.
Девушка все никак не могла понять, что с ним происходит, а потом хлопнула себя по лбу: вот курица безмозглая! Он же изменил свой Путь. Просто взял и заплел на собственной Нити еще один узелок, что под силу только Богам... или тем, кто носит этот камень.
Веля послала Ждана за валежником, а сама ушла набирать воды и насобирать немного лечебных травок. Когда вернулась — огонь уже весело потрескивал, а Дарен, бледный как сама смерть, раздевал друга. Девушка быстро поставила собственный котелок на огонь, бросила в него собранные травы, подлетела к Дарену и заглянула в глаза:
— Давай я сделаю.
Войник бросил на нее мрачный взгляд и, неожиданно даже для самого себя, огрызнулся:
— Думаешь, я сам не в состоянии?
— Думаю, — тихо ответила Веля, — а я могу помочь.
Она явно намекала на свой дар, и Дарен окончательно разозлился:
— А почему не сказала раньше?
"Раньше ты не готов был услышать, — грустно подумала Веля, — но чего уж теперь..."
Дар с пару пылинок смотрел на горящую решимостью девушку, а потом, прикрыв глаза, вздохнул:
— Хорошо. Делай.
Велимира кивнула и пошла к Сташе — рвать собственное платье на ленты.
— Не жалко? — от костра осведомился невозмутимый внешне Ждан.
— Нет.
Парень пожал плечами, но продолжать разговор не стал.
Веля терпеливо дождалась, пока закипит вода, потом разлила ее по кружкам, а оставшееся отнесла к раненому. Аккуратно раздела до пояса, потом, приложив немалую силу, перевернула... Все тело было "разрисовано" росчерками ножа — мелкими, но глубокими ранками: какие-то уже начали подживать, какие-то воспалились, но хуже всего был рана, тянувшаяся вдоль спины — от плеча до поясницы: даже не смотря на то, что Дарен аккуратно сделал шов, максимально подтянув края раны друг к другу, выглядело это все равно жутко. У девушки снова начались спазмы в желудке, но она сдержалась.
— Могло быть и хуже, — вздохнул Дарен за ее спиной.
— Куда уж хуже, — пробормотала Велимира, смачивая кусок ткани в травяном наваре, — живого места не осталось, бедный...
Когда ткань остыла, девушка аккуратно стала заворачивать в нее бывшего пленника. Лоб его был горячий, и как только мокрая ткань коснулась его, раненый глухо застонал.
— Плохо...
Дарен, неотрывно наблюдающий за ее действиями, дернул щекой:
— Насколько плохо?
— У него жар, — запинаясь, проговорила девушка, — и такие раны... я очень постараюсь, но я никогда еще не лечила таких...
— Я... — войник прикрыл глаза и максимально спокойно произнес: — я могу чем-нибудь помочь?
Но девушка, грустно улыбнувшись, лишь покачала головой.
— Может, ему надо в лазарет? — невинно предложил Ждан, стараясь лишний раз не глядеть в сторону Велимиры.
— Какой ты умный, — ядовито отозвался войник, — здесь, среди леса, наверное, полно лазаретов, а уж добрые лекари вообще пасутся сотнями!
Веля вздохнула: опять начинается... Если у Дара плохое настроение, вскоре оно становится таким у всех.
— Не ругайтесь.
Мужчины лишь фыркнули в ответ.
После путники поели каши, наскоро сготовленной девушкой, и под ее же жестким надзором выпили горьковатый настой, который, по ее словам, придал бы всем им силы. На самом деле, нужен он был лишь Дарену, но сказать ему сейчас, насколько он слаб, да еще при Ждане... Нет, спасибо не надо. Пусть сам свою гордыню усмиряет. Свою же собственную кружку Веля незаметно перелила во флягу, чтобы, когда раненый очнется, помочь ему прийти в норму, и, кажется, никто этого не заметил.
Лицо Даренова друга тоже было изранено, но одну руку все же пришлось положить ему на лоб: так было надо. Вторая покоилась на груди. Девушка закрыла глаза и сосредоточилась: от виска к кистям рук вместе с кровью потекло то, что чаровники называли кошачьей силой, а потом обратно — от рук к виску. Здравый смысл подсказывал, что нельзя так напрягать собственный организм: силы иссякнут, и останется юной чаровнице до конца века ходить кошкой...
Веля тихонько застонала: больно-то как! Где он вообще выискал эту ледяную гору с прикованными к ней людьми? И лес этот, засыпанный снегом...
— Терпи, терпи, — уговаривала себя саму девушка, — ты справишься.
Сама она в этом уверена не была: боль затмевала все чувства, хотелось кричать в голос, но — нельзя. Иначе все догадаются, а этого допустить она не могла. Велимира усилием воли сцепила зубы и стала напевать какой-то дурацкий мотивчик детской песенки, только чтобы не застонать.
Ждан заснул сразу же, а Дарен еще долго смотрел на полную луну сквозь деревья и слушал тихое мурлыкание Велимиры, сидящей рядом с Яромиром. Потом образ девушки слился с образом кошки Зорьки в лазарете Приграничья, и войник наконец-то провалился в сон.
