— Это же будет мой ребенок. Неужели ты думаешь, что я смогу так спокойно выбросить его из своей жизни?
— Некоторые выбрасывают. — Печально прошептала она, до сих пор пытаясь совладать со своими чувствами.
— Но не я.
Его четкий ответ заставил ее забыть о слезах. Подняв голову, Шеннон пристально посмотрела в серебристые глаза. Его взгляд был уверенным и твердым, отчего ее сердце едва заметно встрепенулось, позволяя, казалось бы, несбыточной надежде медленно пробраться в его объятия.
— Клянешься? — Слишком громко после затянувшейся тишины поспешно спросила она.
Правая бровь Мануэля медленно поползла вверх. Заинтригованный ее резкой сменой настроения, он пристально всматривался в девичье лицо, словно ожидая, что это объяснение само высветится на ее лбу.
— К чему вдруг такая пылкость? Ещё недавно такие вещи тебя вовсе не интересовали.
— Я задала тебе четкий вопрос. — Устав от игр, напомнила брюнетка. — Поклянись, что если я забеременела, ты позаботишься о малыше.
Немного потрясенный ее упорством, Мануэль слегка встряхнул головой, словно пытаясь отогнать от себя безумное наваждение.
— Мы ещё даже не знаем: беременна ты или нет...
— И все же поклянись! — По-прежнему твердо настаивала девушка.
— Клянусь. — Раздраженно произнес он. — Теперь ты довольна?
Шеннон и на самом деле была почти довольна. Словно огромный камень свалился с ее души, позволяя ей вновь воспарить к свободным небесам. В ее положении она не могла и мечтать о таком чуде. Пускай не она, но, по крайней мере, ее возможный ребенок будет жить в довольстве и благополучии. Хоть это у нее получилось сделать...
Решительно встав, девушка вышла из ванны.
— Да, теперь довольна. — Сухо проронила она, на ходу вытираясь полотенцем.
Видя, как собеседница направляется к двери, Мануэль последовал ее примеру.
Тут было что-то не так. Он чувствовал это. Как будущей матери, Шеннон, конечно, не безразлична судьба своего ребенка, но все же здесь было задето нечто большее. Решив докопаться до истины, Мануэль наспех вытерся и вышел из ванной.
— Так с чего это такая уверенность, что мне не будет никакого дела до своего же ребенка?
— Так всегда бывает. — Кратко ответила она, присаживаясь на угол кровати.
Удостоверившись в своей правоте, мужчина скрестил руки на груди. Мягкий разговор с Шеннон ни к чему его не приведет — это он понял уже давно. Решив быть твердым до конца, он резко спросил:
— Это ты из своего личного опыта узнала? Твой отец бросил вас с матерью, когда ты была ещё совсем маленькой?
Шеннон остолбенела. Страх, недоверие, гнев и сожаление разом промелькнули в ее широко распахнутых глазах.
Этот взгляд не укрылся от зоркого внимания Мануэля. Мысленно проклиная свою чрезмерную грубость, он все же твердо стоял на своем.
— Нет. — Натянуто улыбнувшись, попыталась отмахнуться она. — С чего вдруг такие мысли?
Заметив ее не на шутку встревоженный вид, брюнет глубоко вздохнул и, сделав пару шагов вперед, присел на корточки напротив нее.
— Расскажи мне о своих родителях. — Мягко попросил он. — Объясни, как смогла американская беспризорница в совершенстве овладеть итальянским языком?
От его нежного тона у нее закололо внутри. Впервые ей стало невыносимо больно лгать в лицо тому человеку, чувства к которому заставляли ее оживать и с невероятной смелостью смотреть вперед на свое такое страшное будущее. Отчего-то ложь сравнилась с предательством, совершить которое к Мануэлю она уже никак не могла.
— Моя мать была итальянкой. — Раздраженно буркнула Шеннон.
— А отец американец? — Вполне разумно предположил он.
Шеннон криво усмехнулась. Говорить всю правду Мануэлю она не собиралась. Но все же отвергнуть представившийся момент выговориться и излить гнев из своего сердца так и не смогла.
— Не думаю. Моя мать покинула Италию из-за случившегося позора. Родная семья первая отвернулась от нее, не утрудившись в хоть какой-нибудь помощи.
Пораженный таким ответом, Мануэль задумчиво поджал губы. То, что родные мать и отец отказалась от своей дочери и будущей внучки — было очень жестоко, но да Бог им судья.
Взглянув в загоревшиеся боевым огнем глаза несчастной девочки, Мануэль ласково погладил ее по щеке. Как бы он хотел, чтобы она забыла всю ту горечь прожитых в нищете лет, как бы хотел дать то счастливое, беззаботное детство, каким оно и должно быть у абсолютно каждого ребенка на земле.
Заметив, как от его нежных прикосновений Шеннон потихоньку начала успокаиваться, он задал новый вопрос:
— А твой отец... Он знал о тебе?
И вновь все та же кривая усмешка завладела ее мягкими губами.
— О, конечно. — Насмешливо произнесла она. — Он бросил нас, когда я ещё даже не родилась.
Услышав столь четкий ответ, Мануэль свел брови.
— Откуда ты это знаешь? — Отстранив свою руку от ее лица, заинтригованно спросил он.
Коря себя за излишнюю болтливость, Шеннон поспешила вывернуться:
— Мама рассказала.
Однако провести Мануэля оказалась не так-то просто. Широко улыбнувшись, он посмотрел на нее взглядом удава, готовым вот-вот заглотить попавшегося кролика.
— Милая, в твоем изрядно толстом досье написано, что с семи лет ты воспитывалась в детском доме. Как же ты смогла так хорошо запомнить, что когда-то сказала тебе твоя мать?
— А у меня хорошая память. — Не слишком-то убедительным голосом, попыталась отмахнуться брюнетка.
Понимая, что о ее матери ему больше ничего не вытянуть, Мануэль решил зайти с другой стороны.
— Ты никогда не хотела найти отца?
— Зачем? — Казалось, искренне удивилась девушка. — Я ему не нужна — это же так очевидно.
— Но что если вдруг он окажется состоятельным человеком? — Предположил мужчина. — Неужели тебе никогда не было интересно это выяснить? Что если он одинок, у него нет детей и он долго и упорно искал тебя по всему миру, в надежде познакомиться и передать все свое состояние своему единственному ребенку?
— Мне не нужны его чертовы деньги! Пускай подавится!— Забыв об искусной сдержанности, вдруг гневно выпалила Шеннон.
Слепая ярость, отчетливо промелькнувшая в ее глазах, заставила его на секунду опешить. С трудом представляя, что же могло настолько сильно ожесточить душу этого несчастного ребенка, брюнет задумчиво замолчал. Решив больше не докучать ей своими расспросами, Мануэль оставил эту тему лишь для своих собственных домыслов и догадок. Было очевидно, что Шеннон что-то скрывает. А вот что, он выяснит сам. Обязательно выяснит.
Слегка приподнявшись, мужчина медленно приблизил к ней свое лицо и тихо прошептал:
— Я не такой, как твой отец. — Во взгляде Шеннон до сих пор сквозили гневные искорки, поэтому чтобы не дать ей возможности вновь закрыться от него, он вспомнил недавно произнесенные ею слова и решил сам воспользоваться этим же маневром.
— Ты мне веришь?
В его тоне отчетливо слышались нотки зарождающейся игры и веселья. Однако для Шеннон это была вовсе не игра. Ей хотелось уйти в себя, спрятаться от всего мира, но лишь одно обстоятельство мешало ей это сделать. Мануэль. Впервые она не хотела оставаться одна со своими проблемами и переживаниями. Впервые хотела позволить чужим рукам бережно стереть с ее щек горькие слезы, утешив крепкими объятиями.
Обхватив его лицо своими ладонями, она со всей серьезностью посмотрела в серые глаза.
— Я верю тебе больше чем самой себе.
Вмиг позабыв былое веселье, Мануэль ещё некоторое время неотрывно смотрел в ее обволакивающие лаской глаза, затем резко завладел самыми мягкими губами на всем белом свете.
Упиваясь ее любовь, мужчина медленно повалил девушку на постель. Оказавшись сверху, Мануэль в приступе охватившей его страсти целовал ее губы так горячо и знойно, словно обезвоженный пустынный скиталец пытался насытить свою жажду из неиссякаемого источника. Шеннон отвечала ему не менее пылко. Крепко обхватив его плечи руками, она старалась быть к нему как можно ближе, чтобы больше никакие интриги коварницы-судьбы не могли встать между ними.
— Девочка моя... — Словно в приступе жгучей лихорадки, прошептал Мануэль.
Чувствуя, как она цепляется за него, словно утопающий за последнюю соломинку, он готов был горы ради нее свернуть. Сотворить невозможное, лишь бы только навсегда уберечь эту малышку от проблем и прочих мерзостей этого мира. Как бы он хотел вот так всегда держать ее в своих объятиях. Как мечтал любить каждый новый день до конца своей жизни.
Растворяясь в его нежности, Шеннон счастливо улыбнулась, готовая перейти к более бурным действиям, как вдруг в дверь тихо постучали.
— Обед, синьор. — Послышался приглушенный голос служанки.
Грубо выведенная из блаженной эйфории, Шеннон резко открыла глаза и посмотрела на все ещё закрытую дверь.
— Пошли ее к черту. — Негодующе прошептала она.
Усмехнувшись такому варианту, Мануэль отстранил свои губы от ее шеи и, посмотрев в недовольное лицо своей обольстительницы, тихо сказал:
— Я бы с радостью, но чтобы ублажить столь страстную мисс, мне нужны энергия и сила, а, к сожалению, одним чаем сыт не будешь. — После чего достаточно громко проронил. — Минуту.
Встав с кровати, мужчина направился к креслу, где находились его вещи, однако только он успел дотянуться до своих серых брюк, как пронырливая ручка Шеннон мгновенно забрала оставшуюся часть одежды.
Поспешно накинув на себя его белую сорочку, девушка довольно улыбнулась.
— Ты же не хочешь, чтобы я встречала твоих слуг совсем голой?
Усмехнувшись, Мануэль все же промолчал. Внезапно, его мужская рубашка, соблазняюще повторяющая все изгибы красивого женского тела, показалась ему одной из самых сексуальных видов одежды, какую он когда-либо видел.
Нехотя оторвав свой взгляд от притягательной фигурки, брюнет надел свои брюки и, не спеша подойдя к двери, сам впустил ожидающую в коридоре Розу.
Вошедшая в комнату служанка уже по традиции поставила круглый серебряный поднос на письменный стол и, дождавшись легкого кивка хозяина, поспешно покинула спальню.
Приподнявшись в постели, Шеннон взглянула в сторону письменного стола, чтобы узнать меню их сегодняшней трапезы. Однако по заполонившему все углы знакомому запаху, она уже заранее могла совершенно точно сказать, что же входит в рацион их обеда.
— О, Боже! — Счастливо залепетала она, спрыгнув с кровати. — Хот-доги! Глазам своим не верю!
— Я тоже. — Критично осмотрев края зажаренных в масле сосисок в тесте, кисло проронил Мануэль. И кто только его вчера за язык дернул пообещать Шеннон самый настоящий американский ланч? Он никогда не был любителем фастфуда. Да и вообще не мог понять, как люди, имеющие возможность заменить горы холестерина хотя бы одним полезным зеленым салатом, все же с такой радостью поглощают эту вредную организму пищу? Но отступать было не в его правилах. Раз он пообещал это для Шеннон, значит так и будет.
Заняв свои прежние места, они начали трапезу.
Увидев, как вместо кетчупа рука Мануэля потянулась к майонезу, Шеннон брезгливо скривила губы.
— Вы, европейцы, вообще ничего в фастфуде не понимаете! Ну, кто же ест картофель-фри с майонезом? — Возмутился патриотический американский вкус юной девушки.
— Я. — С простотой изрек он, упорно обмакнув ломтик картошки в майонез. — А если тебе так нравится кетчуп, то можешь выпить хоть всю бутылку разом, но давай это будет уже без меня. Я и так не горю восторгом от нашего обеда.
— Зато им горю я. — Слушая в пол-уха придирчивое бурчание мужчины, поистине с детской радостью продолжала Шеннон. — Ты только попробуй сосиску в тесте. Это же так вкусно, пальчики оближешь! Или тебя завлечь ею как с клубникой? — Вспомнив свое былое озорство, игриво улыбнулась брюнетка. — Хочешь, я покажу тебе, как умело я управляюсь с сосиской?
Мгновенно изменившись в лице, Мануэль строго посмотрел на жующую свой хот-дог девушку.
— В твоей умелости я и не сомневался. А тем более в управлении с сосисками. — Без шуток проронил мужчина. — Но все же, пожалей мой желудок. Давай, мы все-таки спокойно доедим обед, а уже потом я не выпущу тебя из постели до целого вечера.
— А что будет вечером? — Послушно перестав баловаться с едой, любопытно спросила Шеннон.
— Вечером меня ожидают неотложные дела. — Отстроено проговорил он, выпив из своего бокала немного газированной кока-колы.
Былая улыбка Шеннон медленно стерлась с лица. Недоуменно приподняв голову, она посмотрела на Мануэля. Известие о том, что он скоро уйдет, приводило ее сердце в уныние и преждевременную тоску.
— Дела? — Стараясь вложить в свой голос как можно больше беспечности, тихо спросила она.
— Угу. — Словно и в самом деле не замечая расстроенных ноток в ее голосе, согласно кивнул брюнет.
— Ночью? — Не унимаясь, продолжала девушка.
— Угу. — Вновь повторил он.
Понимая, что, по всей видимости, больше она из него ничего не вытянет, Шеннон углубилась в еду. Однако вкус жареной во фритюре картошки, запах горячих хот-догов и шипящая в высоком хрустальном бокале кола больше не приводили ее в былой восторг. Еда стала безвкусной и совсем нежеланной.
Тяжело вздохнув, Шеннон все же осилила пару хот-догов, запила их кока-колой и вновь вернулась в постель. Ее игривое настроение улетучилось, забрав с собой былые надежды на чудесное завершение дня. Скоро Мануэль вновь уйдет, а она снова останется наедине с самой собою на всю эту долгую, почти что бесконечную ночь. Ей так хотелось попросить его остаться, но зачем? Чтобы лишь услышит его один-единственный ответ: "это срочные дела"?
Расстроенная сложившимися обстоятельствами, она свернулась калачиком по центру огромной кровати и молча продолжала следить за все ещё обедающим мужчиной.
Аппетит Мануэля вполне можно было назвать скудным, а уж теперь, когда от него отдалилась Шеннон, он и вовсе пропал. С трудом пережевывая пищу, брюнет отстраненно посмотрел в окно. Бескрайнее голубое небо без единого облачка словно заряжало жителей Капри отличным настроением. Однако в душе Мануэля лил проливной дождь.
От него не укрылось восприятие Шеннон к их скорой разлуке. И если она начинает грустить только из-за всего лишь одной короткой ночи то, что же будет потом? Отягощенный этим вопросом, взгляд мужчины вернулся к постели. Встретившись с ее опечаленными карими глазами, Мануэль не сдержался от мягкой улыбки.
— Давай не будем ссориться и грустить. — Тихо попросил он. — Разве сейчас нам что-то мешает быть вместе?
Задумавшись над его словами, Шеннон слабо покачала головой.
Действительно, глупо было вот так сразу впадать в отчаянье, ведь он всё ещё был здесь... всё ещё с ней. Отбросив свою детскую обиженность, брюнетка ласково улыбнулась сидящему поодаль мужчине. Внезапная шальная мысль резко пронеслась у нее в голове и, привстав на согнутом локте, девушка томно прикусила нижнюю губу.
— Присядь ближе. — Шепотом попросила она.
Безошибочно распознав в ее голосе игривые нотки, Мануэль заинтриговано приподнялся с пуфика и пересел в кожаное кресло, стоящее по центру комнаты.
