— Нет, — ответил Скайуокер, впиваясь зубами в булку с мясом. — Не было такой возможности.
— Да, вот так и пропадают таланты. Что за дурацкое время настало, да еще эта война, сепаратисты... Считайте, тысячу лет жили в мире — что нам делить-то? А ведь с вашими способностями вы бы уже сейчас могли защитить степень. Без проблем. Я вот сам в двадцать пять стал доктором.
— Как называлась диссертация? — поинтересовался Анакин.
— "Разработка системы электроснабжения универсального термоядерного реактора ФТ-141".
— Здорово.
— Я сейчас вам ее покажу.
Рутьес ушел к стеллажам и через минуту вернулся с синим плоским холокристаллом, который тут же активировал, и принялся демонстрировать свои наработки. Еще целых полчаса инженер увлеченно рассказывал о годах, проведенных в университете, о своем руководителе, об академической науке и студенческих традициях. Анакин с интересом слушал его и не решался прервать.
В какую-то минуту он даже позавидовал.
Широкий взгляд на мир, утонченность, умение в любой момент снова сесть за книги и самостоятельно продолжить обучение и прочие заоблачные категории, только что воспетые Рутьесом, никак не вязались с казарменными условиями, в которых вырос Скайуокер. Он помнил, как преподаватели высшего военного училища старались привить будущим офицерам хоть какие светские манеры и расширить кругозор курсантов. Большей частью, безуспешно. Однообразная служба на внешних регионах развитию утонченности не способствовала, а кругозор быстро суживался до интереса к жалованью.
Рутьес вдруг сообразил, что увлекся и переключился на боковые турболазеры и скорости дредноута.
Через час Анакин поблагодарил его за потраченное время. Выйдя за дверь, он столкнулся нос к носу с секретаршей Рутьеса. Женщин на верфях было мало, в войсках их было еще меньше, ну и лишний раз хотя бы посмотреть тоже было интересно. Или не только посмотреть...
Он уже хотел завести с ней неслужебный разговор, как вдруг с сожалением вспомнил, что его давно ждут с новостями в штабе артиллерии.
Скайуокер дошел до шлюза, когда понял, почему секретарша инженера привлекла его внимание. Такую же стрижку на таких же коротких темных волосах он совсем недавно видел у другой молодой женщины.
На Корусканте.
Ему до сих пор казалось, что они тогда недоговорили. Или он просто не дослушал. То ли не хватило терпения, то ли действительно испугался ее откровенности. Уж слишком серьезно все оказалось.
Он-то не ждал ровным счетом ничего от этой встречи. Надеялся на импровизацию в стиле необычного приключения. Бывшая королева Набу. Теперь просто очень привлекательная женщина.
Из кантины они полетели на средние уровни, он высадил Падме на стоянке несколькими этажами ниже ее квартиры, попрощался и улетел к себе в гостиницу.
Может, надо было...
Нет.
Но тот разговор — о политике, о войне, об армии, о джедаях, о жизни — не закончился.
* * *
— Гранци, тебе бы в снабжении служить.
Это было первое, что сказал Скайуокер, зайдя в десять вечера в кают-компанию. Поскольку "проставлялся" он, то пришлось разориться на изрядную сумму офицерской пьянки. Однако выбор спиртного и закусок того стоил.
Гранци, естественно, снарядил парочку рядовых себе в помощь. Они сновали вокруг большого стола, расставляя посуду.
— Первым делом в трюм сунулись. Но у сепаратистов там — шаром покати.
— Правильно, они же дроиды, а не люди, — ввернул Финкс.
— То есть как это?
— Я сам слышал, у Торговой Федерации были целые армии из дроидов.
— Кто тебе сказал, что Федерация на их стороне?
— А на какой же еще? Сравни наших республиканских голодранцев и ихних олигархов. Миллиардами деньги гребут. Ну, то-то же.
Финкс теперь умный, побывал на Корусканте и разбирается в политике, подумал Скайуокер.
В кают-компанию вошел Карпино.
Анакин долго сомневался, стоит ли его звать. С одной стороны, пирушка носила закрытый характер и поначалу задумывалась для офицеров, прибывших с "Мегеры" и лично знавших Скайуокера. С другой стороны, подобные "культурные мероприятия" тоже известным образом сплачивали коллектив. Кроме того, о человеке можно было узнать немало такого, что он никогда не откроет в более цивилизованной обстановке.
Карпино поблагодарил Анакина за приглашение, сел и откупорил бутылку кореллианского виски. Вскоре пришли и остальные офицеры с "Магуса". Эти поначалу чувствовали себя не в своей тарелке, хотя изо всех сил старались этого не показывать и с деланной независимостью устроились в дальнем углу кают-компании. Причина была проста — обычно десантники отмечали свои повышения с десантниками, а офицеры флота — с офицерами флота. У каждого рода войск не одну сотню лет культивировался свой особый род шовинизма и высокомерия. Каждый десантник свято верил в то, что именно они больше всего рискуют жизнью, зачищают города и устраивают диверсии в тылу противника, пока флотские торжественно сдувают пылинки с крейсеров. "Часовые" Галактики тоже знали себе цену — даже самый лучший десантный батальон не сможет за короткое время сделать то, на что способна качественная орбитальная бомбардировка. Значит, исход войны решает флот, а не пушечное мясо.
Часа через два, когда были выпиты тосты за капитана, за корабль, за погибших товарищей, за победу Республики и еще много других "за", старинные традиции армейского шовинизма потерпели поражение. Лучше всего это было заметно по осоловевшим офицерам в дальнем углу, которых Финкс умудрился втянуть поиграть в саббак. То, что спокойному и рассудительному ротному командиру везет в карточные игры больше других, было прекрасно известно на "Мегере", но не на "Магусе". Как и то, что обыграть Финкса удавалось только одному единственному человеку. Анакин легко угадывал ту карту, судьбой которой на данный момент распоряжался другой игрок, но к этой своей способности привлекать внимания не хотел. И без особой надобности за саббак не садился.
Карпино держался хорошо, лишнего не перебирал, однако и он вскоре немного повеселел. Общаться с ним стало не в пример проще. Он рассказал Скайуокеру, что был женат два раза, и от обоих браков у него есть по дочери. В конце концов, старший помощник нашел в себе силы подняться и ушел.
К Анакину подсел Гранци. Старшего лейтенанта под градусом тянуло к серьезным разговорам.
— Ну вот кончится это все, — начал он. — Что ты тогда делать-то будешь?
— Что кончится?
— Война. А что? Корабли вон какие строят. Я сегодня пока из каюты в столовую шел, аж устал.
— Заблудился, что ли?
— Да нет... ну почти. Палубы перепутал.
— А.
— Так ты что, не веришь?
— Иногда мне кажется, — задумчиво сказал Скайуокер, — что война только начинается.
— Нет, я так не думаю, — Гранци затряс головой. — Это как-то неправильно. Все войны кончаются. Ну, а все же. Вот ты сейчас капитан. Двадцать четыре тебе?
— Ну и?
— А что потом? Вот будет больше не с кем воевать, чем ты займешься?
— Не знаю. А ты?
— А я... Домой, наверно, поеду.
— Это тебе сейчас так кажется. Помнишь Шехтера из второй роты? Два года назад еще можно было в резерве сидеть. Он отработал контракт, вернулся на свою планету. И через два месяца опять прилетел к нам.
— Да, помню, как же, это ж мой бывший взводный. Жаловался, что дома неинтересно. И работы хорошей не смог найти.
— Мне показалось, дело было не в этом.
— Какая разница. Главное, что его на первой же вылазке убило. И зачем вернулся? Сидел бы дома, идиот... Судьба такая, — поправился Гранци.
— Может быть. Так и что ты сам собираешься делать?
— Работу найду... другую. Семью заведу. Главное, на родной планете жить буду.
— Там так здорово?
— Да там просто жить можно по-человечески, понимаешь? Год проживешь — и всей душой чувствуешь, что ты год прожил. Зимой, например, все в снегу. Потом тает. Осторожно так. Сперва внизу все зеленым покрывается, а наверху горы белые аж до самого лета. Осенью дождь идет, мокро, противно... И все равно хорошо. А здесь? Ситх, ну ни зимы, ни весны не видать. По небу ходим — а на самом деле, видим одну дюрасталь. Выкинут на планету — там непонятно чего, то лед, то жара, то пустыня какая-то.
Анакин пожал плечами.
— Тебе такая жизнь не нравится?
— Нравится, почему... — протянул Гранци. — Но иногда кажется, что это неправильно.
Ты бы пил меньше, и тебе бы так не казалось, хотел ответить Скайуокер, но решил не обижать приятеля.
— А ты домой не хочешь? — спросил старший лейтенант.
— Нет, — сказал Скайуокер. — Мой дом здесь.
— Да ты уже агитками говорить стал. Я на Кариде такой же лозунг видел: "Корабль — дом офицера флота".
Анакин не ответил. Долил в стакан остаток виски из бутылки.
Хорошо бы иметь свой дом, подумал Скайуокер.
Он уже не слышал, что там рассуждал Гранци. Мысли унеслись далеко. Через полгода Анакин рассчитывал добиться от Цандерса хотя бы двухнедельного отпуска и увезти мать с Татуина. Тогда можно будет забыть об этой дурацкой планете навсегда и больше не вспоминать.
И мама тоже о ней забудет.
И у него будет дом. Настоящий. Снятая за свои деньги квартирка — тоже дом. В который можно будет приезжать хотя бы раз в год — и тебе там будут рады, и ты перестанешь бояться за мать.
Наверное.
— Постой, — Анакин решил перевести разговор на другую тему. — Райс, а твое повышение мы так и не обмыли.
— Ну, ты на Корусканте был, так мы тут...
— Понятно, — Скайуокер откупорил следующую бутылку виски. — За тебя, Гранци!
К нему тут же присоединилось еще несколько офицеров, которые были не прочь поздравить товарища по второму, если не по третьему разу. Даже Финкс оторвался от партии в саббак.
— Ну как? — тихо спросил Гранци. — Уделал их всех? Поддержал честь десанта, да?
Финкс самодовольно улыбнулся.
— Тебе, может, и счет в республиканских кредитах сообщить?
Ротный командир вскоре вернулся за карты — офицеры с "Магуса" наивно рассчитывали на реванш.
— За успех ходовых испытаний! — крикнул кто-то.
— Точно, за это мы еще сегодня не пили, — откомментировал Гранци. — Непорядок!
— За успех! — заголосили вокруг.
В кают-компанию вошел адъютант Скайуокера. Его тоже пригласили на пирушку, но штабист то ли не умел пить и не хотел позориться, то ли действительно был трезвенником. Никто не подшучивал над его минеральной водой, и, тем не менее, высидел он только полчаса и ушел. Естественно, его теперешнее появление было воспринято как попытка реабилитироваться и вклеиться в общество.
— Сэр, честь имею доложить, что на борт "Виктории" прибыл рыцарь-джедай...
Конец фразы потерялся в хохоте офицеров.
Смеялся и сам Анакин. Он тоже счел это дурацкой, но очень забавной шуткой.
— Джедай? — спросил Гранци.
— Джедааааай! — ответило подвыпитое эхо с разных углов кают-компании.
— К нам приехал джедай!
— Как это он вовремя!
— Знал, сукин сын, когда притащиться!
— Джедаи — они такие, да!
— Спирт за пол-Галактики чуят!
— Ну, пригласи его сюда, — с улыбкой сказал Скайуокер.
Приглашать рыцаря не потребовалось. Под аккомпанемент пьяных голосов в кают-компанию ступил мужчина в традиционном коричневом плаще.
Гомон стих.
Хмель испарился.
Анакин вдруг понял, что одной рукой вцепился в подлокотники кресла, а другой держит бутылку с виски. И что дурацкая улыбка приклеилась к лицу.
Ситуацию надо было исправлять.
Сейчас он поднимется и что-нибудь скажет. Да, он должен что-то сказать. От имени офицеров "Виктории". Обязательно.
Пока Анакин собирался с мыслями, Оби-Ван Кеноби сообщил:
— Я являюсь представителем Совета Безопасности. Рад встрече, капитан Скайуокер. Надеюсь, наше сотрудничество будет плодотворным.
Рыцарь отвесил легкий официальный поклон.
— Этот холодиск, — продолжил он, — содержит подтверждение моих полномочий Советом Безопасности.
Скайуокер все-таки поднялся с кресла. Взял холодиск. Потом протянул руку, которую джедай пожал.
— Рад встрече.
Кеноби снова наклонил голову в приветствии, и покинул кают-компанию. За ним вышел адъютант.
Анакин еще секунд десять пялился на закрывшуюся дверь. Потом обвел взглядом публику. Половина народа, кажется, так и не поняла, что случилось. Кто с беспокойством, кто с интересом поглядывал на командира.
— Вы оказали мне честь, — сказал Скайуокер.
Официоз сработал. Повторять не пришлось.
Глава 8. Виктория
По крайней мере, хотя бы кухонные дроиды у нас работают без неполадок, подумал Скайуокер. И командный состав "Виктории" старательно берет с них пример.
Анакин опять оглядел столовую. Четырнадцать серых и два зеленых мундира. Расплывчато, фоном. Мерный стук ножей и вилок сквозь натянутую в воздухе упругую тишину. За все время завтрака — несколько косых взглядов. И несколько слов. Обслуживающему дроиду.
Здорово. С таким настроением мы запросто сделаем из корабля образцовую тюрьму.
— Объявите собрание в десять, — сказал Скайуокер старшему помощнику.
— Есть, сэр.
— Да, и попросите адъютанта сообщить о собрании нашему гостю.
Карпино чуть нахмурился.
Так вот что его беспокоит, подумал Анакин. И всех остальных, видимо, тоже. Да, у нас теперь есть джедай. Я тоже очень рад.
Холодиск, присланный из Совета Безопасности, не содержал никакой полезной информации. Только обращение к командиру корабля — столь любимые столичными бюрократами словесные конструкции. Развитие сотрудничества, укрепление отношений, совместная борьба за свободу и благополучие Республики...
Вежливое прикрытие.
С какой миссией приехал джедай? Испытания такого корабля, безусловно, событие для флота. Понятно, что на Корусканте хотят знать, как они продвигаются.
А своим офицерам, значит, не доверяют, со злостью подумал Скайуокер. Или одному конкретному офицеру. Что намного понятней. Тем более, прислали именно Кеноби.
Ну что ж, скучать на испытаниях нам не придется.
* * *
На собрание джедай явился едва не первым. Опять официально поздоровался. Занял место в самом дальнем углу — ишь ты, какая демонстрация скромности. Так и просидел целый час, ни во что не встревая.
С техникой у него всегда туговато было, злорадно подумал Скайуокер.
Следующие несколько часов выдались напряженными, и Анакин начисто забыл и о Кеноби, и о его непонятной миссии, и обо всех своих подозрениях.
Перед обедом он снова собрал в столовой офицеров — кроме старшего помощника, здесь были только те люди, кого Скайуокер знал с "Мегеры" и кому доверял. Рассказал о возможности саботажа. Распределил зоны ответственности на корабле, где от каждого требовалась особая бдительность.
Оказалось, что Карпино уже в курсе — его инструктировал лично Менкинс — но никаких действенных соображений у старшего помощника не было. Остальные офицеры восприняли новости по-разному. Баумгарден покритиковал службу безопасности за непроверенную информацию и призвал не поддаваться панике. Джиллард, отвечавший за артиллерию, заметно разволновался.
