Синяя бабочка плетельщика судеб

... Проснулся Эрни от противного сквозняка, холодившего бок. Не то чтобы было совсем уж невмоготу, но он неожиданно быстро привык спасть рядом с учителем, и теперь без тепла сильфа под боком чувствовал себя неуютно. Парень чуть приподнялся на локтях, пытаясь понять, куда это сильфа могло понести посреди ночи. Нет, Морину-то здешний лес почти что дом родной, достаточно вспомнить, как ластился к его рукам встреченный Страж, но мало ли... Морин... Ученик алхимика покатал на языке имя сильфа. Ему нравилось про себя называть учителя по имени — это было словно знаком доверия, символом, что Эрни особенный, достойный...

Морина на дороге не оказалось. Волчонок огорченно вздохнул, машинально облизнул губы. Странноватый, но приятный вкус во рту усилился. Эрни застыл от пронзившей его загадки, медленно вытер рот ладонью... Вокруг было темно, но чувствительное зрение полуволка смогло разглядеть темные пятна на пальцах, а обоняние подсказало, что вот это, неимоверно притягательно пахнущее — кровь, причем кровь учителя. Эрни жалобно скривился — опять! Конечно, Морин говорил, что пусть уж лучше Эрни пьет его кровь, чем гоняется по лесу за зайцами, но Эрни так надеялся, что эта потребность сойдет на нет... Юноша решительно отбросил одеяло и встал. Надо найти учителя. Кто знает, сколько он мог выпить под действием своего безумия?

Вокруг не было видно ни зги. Эрни даже порадовался обостренному восприятию — без этого фиг бы он куда ушел, и уж тем более не смог бы понять, в какую сторону двигался Морин. А так запах сильфа четко указывал нужное направление. Вот если бы он еще и ямки подсвечивал... А то Эрни сам себе напоминал того хромого из известной байки — ямка, кочка, ой, запнулся... Действительно запнулся, но явно не об ветку. Наклонившись, он подобрал знакомый плащ с глубоким капюшоном. Волчонок невольно нахмурился. Зачем Морину раздеваться? Каким бы выносливым сильф не был, погода к прогулкам налегке не располагала.

Запах постепенно усиливался, давая понять, что он движется правильно, да и одежда учителя теперь встречалась все чаще. Такое ощущение, что он снимал ее впопыхах — рукава вывернуты, рубашка смята, штаны валяются причудливой ловушкой... Чем дальше, чем страшнее становилось Эрни. Морин не показывал особой морозостойкости, наоборот, он казался довольно мерзлячим. Что могло заставить его раздеться догола? Босиком, по снегу... Волчонка невольно передернуло. Да еще и темно, хоть глаз выколи, никак не удается понять, куда ведет след. По щеке хлестнула ветка, намекая, что ровная дорога кончилась. Ученик алхимика вздохнул и вытянул вперед руки, нащупывая препятствие. Кажется, это были какие-то кусты...

Свет резанул по глазам, заставив зажмуриться, смахивая слезы. Вот же пожелал на свою голову. Наконец, кое-как проморгавшись, Эрни смог приоткрыть глаза. Да так и застыл, не в силах отвести взгляд. За кустами лежала небольшая полянка, перечеркнутая темной лентой ручья. Шум небольшого водопада — и как он его раньше не услышал? — казался неотъемлемой частью открывшейся перед глазами сказки. Под падающими струями воды стоял сильф — именно сильф, не битый жизнью проводник Сельдь, не насмешливый и умный учитель Морин... Не создание из плоти и крови, а ожившая сказка.

Сейчас шрамы, перечеркнувшие кожу, выглядели не следами ранений, а загадочным узором-татуировкой, словно иней вдруг решил украсить своей вязью живое существо. Хрустально-прозрачная вода струилась по смуглой коже, обвивалась вокруг, словно ластилась к этому совершенному созданию. Сейчас как никогда было видно, что шрамы и прочее — не более чем маскировка, маскарадный костюм, который не в силах полностью скрыть истинную сущность своего носителя... Прекрасный, свободный, нереальный...

Морин стал сейчас частью этого потока, или, напротив, поток стал частью его, охотно подчиняясь воле создания воплощенной магии. Лед в лучах малого солнца искрился — не так как алмазы, которые Эрни когда-то мельком видел, а более холодно, но одновременно — более прекрасно. Несмотря на холод и бедность красок, эта картина была торжеством жизни, вечно бессмертной природы. Хоть и худощавый, сильф не выглядел хрупким — нет, это был поджарый, стремительный хищник, воин, не привыкший отступать... Воплотившаяся плеть воды, такой мягкой и уступчивой при осторожном касании, и столь гибельной во время гнева стихии.

Сильф запрокинул голову, подставляя лицо бледному свету малого солнца. Обострившимся зрением Эрни мог увидеть каждую черточку его лица, тень от каждой ресницы... Ультрамариново-синий цвет радужки вместо привычного карего только стал завершающим штрихом картины, сорвав с губ волчонка невольный вздох восхищения.

Морин обернулся, пронзительно глянул своими нереальными глазами. Протянул руку, словно приглашая присоединиться к нему, разделить этот застывающий на кончиках пальцев лед и ревниво кружащий вокруг ветер, словно пытающийся отобрать сильфа у потоков воды, закружить его в своих вихрях... Это было настолько нереально, настолько похоже на древнюю легенду, что Эрни не выдержал и сорвался с места. Но не к этой легенде, а прочь. Такая волшебная сказка... Он не чувствовал себя достойным коснуться ее. Наверное, он не должен был этого даже видеть... В таких историях нет места для несуразного мальчишки-мутанта, которого случайно привели с собой... Но одно Эрни точно знал: даже если ему все привиделось, он не сможет забыть этого до конца жизни.

* * *

До вечера все ехали молча, занятые своими мыслями. Поэтому Эрни уловил странный запах только когда они уже стали устраиваться на ночлег. Запах не был незнакомым, не таил в себе опасности, но почему-то заставлял беспокоится. Волчонок нахмурился, пытаясь определить его источник. Пахло... от Морина? Может, это последствия того, что сильф выпускал магию? Но нет, запах ничуть не напоминал те, которые Эрни чувствовал раньше — не цветы и не озон, а что-то другое. Ученик алхимика нахмурился, придвинулся чуть ближе к учителю. Почему-то этот запах пересушенной глины тоже был очень знакомым, но он совсем не подходил сильфу. И Эрни никак не мог вспомнить, где же чувствовал его раньше.

— Учитель, с вами все в порядке? — волчонок осторожно тронул сильфа за руку. Уловил неправильность, застыл на пару секунд, соображая, какую именно. После чего бесцеремонно ринулся щупать лоб:

— Да у вас температура! И вы молчали! И в тонком плаще! — Эрни тут же схватил одеяло, укутывая в него Морина и начал оглядываться по сторонам: — Миледи, вы не могли мне помочь?

— Успокойся. Со мной всё в полном порядке! — его организм не нашёл ничего лучше, как чихнуть в подтверждение этих слов. — Ладно, не совсем в порядке, но я уже принял необходимые меры.

— Ох, это простуда, — определила Фани одним магическим пассом. На «миледи» она никак не отреагировала, приняв такое обращение, как должное. — Подождите, у меня где-то было лекарство и заклятье... Как вы вообще умудрились заболеть? Я вед на всё колонну навесила «Улучшение здоровья»...

— Учитель, нельзя запускать простуду! Особенно в дороге! — Эрни жалобно хлопал глазами и все норовил уложить упрямого сильфа, кутая еще и в свое одеяло. — Ну как можно настолько о себе не заботиться? Сначала ручей, потом целый день в седле... Надо было утром сказать, что вам нездоровится!

— Ручей? Какой ручей? — насторожилась Фани.

Учитель вздохнул чуть ли не облегчённо:

— Да рядом был, — махнул он рукой. — Говорят, обладает целебными свойствами. Вот я и сходил ночью проверить, да исцелиться...

— Что за ересь! Даже если он был лечебным, купаться по такому холоду — верный путь к воспалению легких! — возмутилась Фани. — Ну, вот от вас я такого никак не ожидала! После того, как вы столько рассказывали нам, что нельзя покидать дорогу! Как ребенок, право слово!

Морин смерил её хмурым взглядом, в котором без труда читалось «покусаю».

— Вообще-то я умею передвигаться по Лесу, в отличие от некоторых, — мрачно начал он, поглубже закутываясь в одеяло. Сам себе противоречит. — И целебная вода действует: несколько шрамов затянулось, а простуда уже в терминальной стадии. Так что отойдите от меня, со мной всё хорошо.

— И не подумаю! — воинственно выдвинула подбородок Фани. — Пока вы в отряде, я отвечаю за ваше здоровье. Это не считая того, что вы можете заразить остальных, начиная с вашего ученика. Если уже не заразили.

— Я здоров, — не согласился Эрни. — Но можете меня обследовать, — волчонок явно решил подать пример упрямому сильфу.

— Никто не будет никого обследовать! — возразил Сельдь. — И вообще, отставить панику. Я выпью все микстурки и выполню предписания. Но вы, взамен такого послушания, отставляете все свои нравоучения... Или я начну на них отвечать.

Фани еще немножко посверлила проводника взглядом, но настаивать не стала. Нравоучения девушка с детства не любила, и выслушивать что-то подобное от проводника ей тем более не хотелось. И потом, свой профессиональный долг Фани выполнила, а ввязываться в перепалку с Сельдем она считала ниже своего достоинства.

Под руководством Эрни, его учитель выпил нужные микстурки, был завёрнут в два одеяла и уложен у костра. Ни о каких байках в его исполнении и речи быть не могло: как только Мартин заикнулся о продолжении интересных историй, на него с шипением ядовитой кобры набросилась Фани. Аргарх хмурился. Такое поведение девушки ему не нравилось, но поделать ничего не мог, да и интерес там был чисто профессиональный, да женско-сочувственный. Капитан подспудно понимал, что что-то в этой ситуации неладно, но никак не мог поверить, что прекрасная целительница предпочтёт сопливый, лысый комок костей и кожи, покрытой шрамами, ему, красивому, сильному да мужественному.

Воины у костра развлекались, как могли, рассказывая старые, несмешные байки, прерываемые междометиями «Э-э-э», да «Ы-ы-ы». По контрасту с красивым, почти академическим повествованием сильфа было очень заметна нехватка словарного запаса и сюжета. Послушав немного, Эрни решил не забивать себе голову и полечь спать пораньше...

Но тут его ожидала проблема: учитель решительно сграбастал его к себе в качестве грелки. Не то чтобы это было особо непривычно — Морин постоянно грелся об ученика, обладающего большей устойчивостью к холоду, но сегодня совместная ночевка грозила оказаться не слишком удобной. То ли сильф мерз больше обычного, то ли таким образом выражал недовольство — Эрни был подмят учителем и обнят руками и ногами, как любимый плюшевый медвежонок. Все бы ничего, да только сопение прямо в ухо раздражало, мешая уснуть. А еще Эрни очень быстро стало жарко от такого тесного контакта — температура у Морина уже почти спала, но волчонок и так на холод не жаловался, даже не особо жалея пожертвованное учителю одеяло. И вот тут-то парня прошиб холодный пот — он сообразил, какую глупость едва не сделал. Напрашиваться на обследование у целительницы, и это при том, что сейчас у него температура явно выше, чем у нормального человека! Да и просто, мало ли как на него могла подействовать магия Фани?

— Простите, учитель, — виновато прошептал Эрни на ухо Морину. — Я не подумал.

— Это ты за который раз извиняешься? — сонно уточнил тот.

— Она ведь целитель, а я чуть было добровольно не подставился... — покаянно засопел волчонок. — А простуду запускать все равно нельзя!

— Ничего. Просто в следующий раз думай головой, а не задницей, которая сильно боится остаться в одиночестве. Но за это ты не будешь дёргаться и смирно проработаешь грелочкой всю ночь.

— Как скажете, учитель, — расслабился Эрни. На него не сердились!

А Морин довольно улыбнулся, думая, как же хорошо его воспитал Йон...

* * *

Здравствуй, ночь. Здравствуйте, звёзды. Что ж вы мне всё спать-то не даёте, окаянные? Вроде и болею, и в тепле нахожусь, и воздух свежий меня постоянно обдувает, ан всё равно не могу заснуть. Приходится считать эти самые небесные светила, стук сердца волчонка, щелчки костра... Ничего не помогает.

Где-то в середине ночи кто-то прошёл мимо меня. Вскинув голову, я быстро пересчитал присутствующих, пытаясь понять, кто же такой смелый ночью да в Лес пошёл... Оказалось, Фани. Ну и ладно. Успокоившись, я вернулся на место, подгребая свою грелочку ещё ближе. Пусть аристократка обладает множеством недостатков, вроде заносчивости и склонности к морализаторству, но мстительно пинать ёлку она не стала бы. Как и губить несчастные снежные цветы.

Когда через полчаса она не вернулась, я заволновался. А вдруг всё-таки хватило глупости?..

— Ты куда? — сонно спросил волчонок, не желая меня отпускать.

— В туалет. Сейчас вернусь, спи.

— Аха... — зевнул Эрни, переворачиваясь на другой бок и закутываясь в одеяло. Еще и губами причмокнул.

Тихонько размяв затёкшие конечности, я двинулся вслед за колдуньей. Простуда уже прошла, будто её и не бывало, оставив только некую сухость в носу, но всё равно, вылезать из тёплого кокона одеял с подогревом было настолько лень, что мне пришлось умыться снегом, чтобы не вернуться обратно в ленивое лежбище. Будь я студентом Академии, то точно не пошёл бы на пары в такую погоду, но так как на кону стояла чужая жизнь, прошлось пересиливать себя и плестись по едва заметным в темноте следам.

Фани обнаружилась в ближайших кустиках, занятая делом, которым я оправдывался перед Эрни. Я хотел было уже деликатно свалить, чтоб не мешать столь интимному процессу, но меня заметили — не иначе, как магическую сеть вокруг себя раскинула — и просверлили злобным взглядом.

— Не кажется, что это уже слишком? — зло прошипела аристократка, пытаясь испепелить меня взглядом. Щеки Фани даже в темноте полыхали злым румянцем. Еще бы, такой конфуз.

— В лесу, полном самых разных тварей... Нет, не слишком. Тем более, вы задержались на целых полчаса, впору начать волноваться... — пожал я плечами. — Только не мне.

В её глаза промелькнула грусть, сменившаяся злобой. Да, я это так коварно и тонко намекаю на то, что Аргарх её отсутствия не заметил.

— Ну и что? — с вызовом подняла голову аристократка. — Он мне просто доверяет. В отличие от вас!

— Конечно, — беспрекословно согласился я. А зачем спорить, если она сама себе не верит?.. — Пойдём, я провожу тебя обратно, коли встал.

Фани фыркнула, явно собираясь высказать все, что думает о моей воспитанности — я ведь так и не отвернулся — но громкий шорох в соседних кустах заставил ее вздрогнуть и невольно попятиться ко мне. Как следует испугаться девушка не успела — за шорохом последовал жалобный стон, и не нужно было быть специалистом по обитателям Леса, чтобы понять — кто бы там не стонал, ему сейчас не до нападения. Фани снова вздрогнула, остановилась, затравленно глядя то на меня, то на кусты. Стон повторился. Девушка жалобно скривила губы и сделал шаг в сторону кустов.

— Уверены, что это хорошая идея? — негромко спросил я.

— Я не могу его там бросить, — глянула на меня Фани. — Помощь созданиям леса ведь не входит в список запретов?

Мда. Страшная вещь — инстинкты целителя...