Четвёртая стена

В следующую секунду пила активизировалась вновь и сделала разрез у левой девушки на пару сантиметров выше.

Сен-Жермен вновь забились — все, кроме четвёртой, лишь хлопающей глазами. Она тоже дёрнулась, но совсем слабо, будто желая почесаться.

— Миллиграмм Тайп-14 отсекает и видоизменяет сознание... как и ожидалось, — добавила Юитцу, выключив пилу. — Тем не менее, остаточные рефлексы наблюдаются. Попробуем увеличить дозу.

И она опять потянулась к клавиатуре.

Завывание метели было слышно даже сквозь мотоциклетный шлем и толстые стены дома, но давно стало фоновой музыкой. На такой широте в середине ноября снег не был редкостью, а после его небольшого эксперимента и подавно.

Человек отложил ручку и удовлетворённо вздохнул. Людям на улицах, конечно, неудобно, но большинство и так сидят по домам. А кто продолжает ходить... тех пускай подморозит. В такую метель даже ревностные фанатики исполняются прагматизма и предпочитают рыскать исключительно в тёплых местах.

Хотя вот сейчас кто-то превзошёл себя, и металлическая дверь в его каморку начала медленно открываться. Настолько медленно, что он опустил схваченный было пистолет, а потом и вовсе узнал напряжённое пыхтенье.

Черноволосая девочка в форме горничной всё же раскрыла дверь, скользнула в каморку — и с тем же напряжённым пыхтением начала её закрывать, пока бросившийся в щель снег не осел плотным сугробом. Справившись с этим, она прислонилась к двери и тяжело задышала, а человек всё наблюдал.

— Значит, ты научилась использовать свою центробежную силу, Кумокава? — спросил он наконец; девочка оглянулась и радостно кивнула.

— Да, Кихара-сан! — она резко бросилась к нему — а затем едва не рухнула и схватилась за голову, когда на ту опустилось ребро ладони.

— Для тебя Кигун-сан, — спокойно сказал человек, так и не снимая шлема. — А лучше просто Кигун.

— Тогда и для вас просто Мария! — вскинулась девочка, отняв руки от головы. — Знаете, через что я прошла, чтобы вас отыскать?

— Догадываюсь, — Кихара Кигун вслушался в завывающую метель, проверяя, не придут ли с ней звуки вооружённых людей. — Ну и зачем же ты искала меня?

Он жив.

Эта ведьма нового времени не сломала его силы полностью. И даже пули в сердце лишь вывели из строя, но не убили.

Фиамма слабо открыл глаза, сразу же почувствовав жар камина и тепло одеяла. А в следующую секунду и шаги, подходящие к его кровати.

— Как я и думал, — Оллерус склонился над ним, пристально уставившись изумрудным глазом. — Ничего себе не отморозил?

— Не знаю... — слабо сказал Фиамма, пробуя пошевелить ногами. Вроде слушаются. — Это вы спасли меня?

— Да. Я и Аква, что Сзади. Не ищи, он пока ушёл, — Оллерус отошёл, но сразу вернулся с дымящейся похлёбкой. — Съешь, это поставит на ноги.

Фиамма и без похлёбки сумел сесть и взять протянутую тарелку. Его защита продолжала действовать — обычный человек от такого жара сразу бы получил ожог.

Он жив. Всё ещё в игре и всё ещё может спасти мир. Вот только...

— Это не враки? — спросил он после первой ложки. — Насчёт Отинус?

— Увы, — Оллерус сел на небольшой стул рядом с камином. — Твой план по спасению мира и без того спорный, а ты ещё и начал его так невовремя.

— Я надеялся на то, что этот Интри сделает работу за меня, — буркнул Фиамма.

— За тебя? — медленно посмотрел на него Оллерус. — То есть это ты манипулировал им и привёл к гибели?

Фиамма сжался. Его рука — если ещё работает — и защита позволяли выступить на равных против Оллеруса, но именно на равных. А сейчас, когда он ещё слаб, равенство превращалось в явное поражение.

— Я не контролировал каждый его шаг, — постарался выбрать слова Фиамма. — И не вкладывал в него установки. Просто наши задачи совпали, и я дал ему подсказку для лучшего воплощения.

Оллерус уставился в огонь, и Фиамма отхлебнул ещё немного, опасаясь, что тарелка сейчас полетит ему в лицо.

— Да уж, — однако маг встал без резких движений и намерений. — Установку он вложил в себя сам. И я... и здесь не успел. Прости меня, дружище, — последнюю фразу он прошептал точно не для Фиаммы, уставившись в потолок. Но не забыл о его существовании, сразу же повернулся и прожигающее-изумрудно уставился.

— Фиамма что Справа, мне нужна твоя помощь для настоящего, не всамделишного, спасения мира. И я не приму отказа.

— Привет, Фремея, — тихо сказала Кияма Харуми, аккуратно присаживаясь на камень рядом с девочкой. Та выглядела совершенно неподходяще для тёмного переулка — белое пушистое платье, розовые колготы, светлые волосы с таким же розовым беретом и широко распахнутые голубые глаза. Стоявший рядом с ней невысокий парень в чёрном только подчёркивал контраст.

— Ей можно доверять, Фремея, — хрипло сказал он, но девочка и так осторожно приблизилась к Кияме, улыбнувшись.

— Я знаю, что вам можно доверять, — её мордашка светилась приветливостью. — Вы ведь пришли спасти меня?

— Тебя надо от чего-то спасать? — Кияма бросила быстрый взгляд на парня. — Ханзо, ты заверял, что она в полной безопасности!

— Она и была, — проворчал парень. — А потом Куроёри спуталась с какими-то подозрительными личностями, сейчас и вовсе пропала. И Френда пропала со своими товарищами. И вообще творится что-то непонятное в последнее время.

— Ну если уж лидер того, что осталось от Нулевиков, переживает... — Кияма посмотрела на девочку. — Не бойся, тётя Харуми тебя спасёт. Тебя и Кано Шинку.

— Я знаю, — радостно улыбнулась Фремея. — Вы ведь герой?

— Увы, на высокотехнологичный костюм нет денег.

— Я не про это! — засмеялась девочка. — Я про то, что вы пришли мне на помощь! Значит, вы герой! Герои всегда приходят мне на помощь!

Айвасс стоял в абсолютно белом пространстве без входа и выхода, уставившись в точку, видимую ему одному.

— Колеса жизней продолжают крутиться, — наконец донеслось от него. — Продолжают сталкиваться и высекать искры. Однажды эти искры перерастут в пожар, где твой план сгорит, Алистер.

Далеко от него фигура в огромной колбе открыла яркие зёлёные глаза и исказила губы в довольной улыбке.

— Я и не подозревал, что ты такой поэт, Айвасс. Тогда позволь мне ответить твоими словами: шахматные фигуры могут ходить куда угодно и разыгрывать любую партию, но они никогда не покинут доску. Хотя ты, я вижу, пытаешься мне помешать?

— Ты допустил разрушение Фьюз Казакири. А мне к тому же хочется посмотреть, порушит ли твои планы колесо, катящееся далеко от основной дороги.

Сатен стояла неподалёку от Айвасса — в сознании, но настолько недвижимо и пусто, словно душа покинула её тело. Что-то заворочалось в углу, будто невидимая дверь открылась — и в пространство скользнула женщина.

Невероятно высокая, под два метра ростом, со спутанными фиолетовыми волосами, достигающими пояса, в белой тунике, закрывающей тело от шеи до колен — женщина сразу же уставилась на Сатен, и её ноздри расширились.

— Должен сказать, Айвасс, даже допущение подобного действия считается злом.

Следующие слова прозвучали белым шумом, и за это время женщина неуловимыми движениями скользнула к Сатен.

— У вас нет описания этого состояния? Хм. Думаю, наиболее близким тогда будет сказать, что мне...

Женщина облизнулась.

— ...любопытно.

Женщина схватила абсолютно не сопротивляющуюся Сатен за голову.

И широко раскрыла рот.