На душе тревожно до тошноты. Даже если бы у них было чуть больше времени. Даже если бы они могли разговаривать, как обычно, он бы все равно не утешил девушку. Все обговорено раньше: надо подождать. Чуть-чуть подождать...
Но это действительно лукавство. Ойрош поняла это сегодня, а может, уже вчера. А могла бы догадаться в первый же день, когда он, оборвав очередной бессмысленный богословский спор, воскликнул:
— Вы правы! Вы абсолютно правы...
А она удивленно вскинула красивые тонкие брови, будто птица расправила крылья:
— Вы так легко сдаетесь сегодня?
— Да! — рассмеялся он. — Простите, но я не могу подыскивать аргументы, когда думаю лишь о том, дадите вы мне пощечину, если я вас поцелую или... — он оборвал сам себя, напряженно ожидая ответа.
Девушка смутилась лишь на мгновение. Спрятала глаза, чтобы случайно не выдать себя.
— Вожак стаи не знает своего будущего? — если ирония и слышалась в этом вопросе, то очень легкая, почти незаметная.
— Я просто боюсь заглядывать в него, — ответил он еле слышно.
Тогда она шагнула ближе, будто приближала таким образом это будущее к нему, чтобы он уже не мог отвернуться, не мог сделать вид, что не видит его. Она хотела лишить его остатков самообладания.
И уже гораздо позже, замерев у него на груди, выдохнула:
— Все будет хорошо. Ведь в книге Вселенной... Ты сам говорил, что в книге Вселенной написано: если отдашь себя в руки Эль-Элиона, то Он для тебя передвинет горы и реки пустит по другому руслу. Ведь ты же отдал себя Ему, правда? И нам не нужно гор и рек, нам просто нужно быть вместе. Это такая малость для Него, правда? Поэтому все будет хорошо. Надо только немного потерпеть.
Тевос радовался этим словам, и соглашался с ней, хотя уже тогда лукавил. Сколько продлится это "немного"? Хорошо, если всего лишь до конца войны. Хорошо, если война не растянется на десятилетия — в истории Гошты бывало и такое. Хорошо, если за это время Шонгкор не увезет "семью" в безопасное место — он поговаривал об этом. Хорошо, если стая не предъявит права на его личную жизнь, не потребует от него расстаться с Ойрош, потому что и без того хватает тревог, — к чему еще с вампирами ссориться?.. Хорошо, если...
...На пороге замка Ойрош вдруг оборачивается, и будто смотрит ему в душу, через расстояние, которое разделяло их. "Все будет хорошо, любимая, — успокаивает он девушку. — Сегодня все будет хорошо".
Сегодня они были вместе. В завтра он не заглядывал.
3 нуфамбира, Беероф
Стоя в глубине древнего храма, Загфуран рассматривал мозаику, изображавшую сотворение Гошты. В голове теснились мысли, одна глубже другой. Во-первых, глядя на ладони Творца, из которых сыпался золотой "песок" звезд, он отметил, как похожи в разных мирах легенды о творении. Хотя на самом деле они вовсе не соответствуют истине. Но людям хочется верить, что Творец большой и мудрый. Они стараются не изображать его, а если уж дерзают, то это обязательно благородный старик с мудрым взглядом. Потому что молодость глупа и безрассудна. Не хочется зависеть от безголового юнца. С другой стороны, старость — это немощь. Вот и приходится искать золотую середину: если присмотреться к рукам, пусть мозаика уже старая, растрескавшаяся, все равно заметно, что они молодые и сильные. Наверняка очень похожи на ладони Эрвина. Интересно, нравятся Управителю эти изображения?
Гошта — один из немногих миров, где все поклоняются Эль-Элиону. На любом материке, в самом дальнем закутке, только Вседержителю. Но опять проявляется противоречие, свойственное людям. Они жаждут единения, но им нужен и враг. Иначе на ком они будут вымещать скопившееся в них зло? Поэтому существуют храмы церкви Хранителей Гошты — как громко звучит! — без окон, лишь с небольшим отверстием в куполе, освещающиеся редкими свечами. Они украшены мозаикой или, в более новых церквях, холстами. Существуют в Энгарне храмы Истинной церкви (тоже неплохо придумали), — светлые, с огромными витражными окнами. Начинают строиться храмы Святой церкви — очень простые, без всяких украшений, символизирующие чистоту ее служителей. А еще есть храмы оборотней (когда Умар уничтожат, маг обязательно туда сходит, чтобы узнать особенности их магии). Есть храмы Бакане — легкие, как весенние цветы. Храмы Ногалы — ажурные, как снежинки, хотя снега в стране не бывает. Храмы Сэлы — неприступные крепости, потому что каждый воин там — священник, а каждый священник — воин... И везде — везде! — кричат, что их церковь права, их храмы лучшие. Каждый считает, что он поклоняется Эль-Элиону правильно, а остальные заблуждаются. И почти каждый готов воевать за свою веру.
Но если Эль-Элион так велик, как о Нем рассказывают, Ему должны быть безразличны размер, форма и убранство храмов. Он должен ценить содержание. И наверняка так и есть. Поэтому Загфуран знал, где на самом деле находится истина.
Мозаика натолкнула еще на одну идею. Когда маг услышал за спиной шаги, даже не обернулся: это появился Тазраш, которого он пригласил для беседы. Подождав, когда герцог встанет у него за спиной, минарс поделился открытием:
— Вон, в правом верхнем углу, мозаика обвалилась и теперь неясно, что там было изображено. Как вы считаете: это была птица?
Магу удалось поставить в тупик Тазраша. После долой паузы он невнятно промямлил:
— Да, похоже на птицу.
— А вот и нет! Я посмотрел в рукописях. То, что сейчас напоминает птичье крыло, на самом деле изображало облако. Художник хотел показать: я изобразил только руки, потому что фигуру творца скрывает облако. Очень интересное решение. Но это открывает одну истину: нельзя понять замысел, если не видишь картину целиком. Потеряешь несколько кусочков мозаики и впадешь в заблуждение. Как вам такая мысль?
Герцог прочистил горло, а потом важно согласился:
— Мудро.
Загфуран быстро повернулся и вперился в него глазами. Герцог не мог разглядеть его лицо под глубоко натянутым капюшоном, но все равно отшатнулся. Ах, как магу сейчас не хватало хотя бы с ладонь роста. Он бы произвел большее впечатление. Но приходилось довольствоваться тем, что имел:
— А знаете, какую мозаику я сейчас складываю?
— Какую? — Тазраш изо всех сил старался казаться непроницаемым, но ему это плохо удавалось.
— Пытаюсь вычислить: кто кроме трех человек, сгоревших в доме гофмейстера, участвовал в заговоре. Не могло их быть трое.
— Не могло, — кивнул герцог и отвел взгляд.
Случайно? Нет, сегодня случайностей быть не может.
— И вот что интересно. Не прошло и недели, как таинственным образом пропал граф Фирхан, который входил в регентский совет. А вскоре его тело с кинжалом в груди выловили из Арнона. Любопытно, не так ли?
— Н-да... — неуверенно поддакнул Тазраш.
— Я был уверен, что его смерть не случайна, поэтому отправился к нему домой и обнаружил, что ночью перед исчезновением, он получил письмо. Причем получил его довольно необычным способом: письмо привязали к камню и швырнули в окно. Любопытно, да?
Герцог сильно побледнел. Загфуран достаточно его запугал, теперь надо дать ему вздохнуть свободней. Тазраш явно замешан в этой истории, но ему обязательно надо узнать, как герцогу удалось не попасть под влияние мощного заклинания, которое он наложил на него. И для этого Тазраш должен успокоиться.
— Вот так и складываются кусочки мозаики, — заявил маг. — Собираешь крупицы фактов, как птичка по зернышку, и ищешь виновника. И я увижу картину целиком. Обязательно увижу. Но я пригласил вас сюда не для того, чтобы сообщить об этом, а чтобы еще раз убедиться, что вы со мной и заседание регентского совета пройдет так, как нужно мне.
— Вы еще сомневаетесь? — очень искренно возмутился Тазраш. — После того, как я потратил столько денег, чтобы собрать армию? Ни один дворянин в королевстве не привел столько полков!
— Да-да, — с долей иронии подтвердил минарс. — Это достойно похвалы. Мне нравится ваше усердие. Что ж, если никаких непредвиденных случайностей больше не ожидается, я могу спать спокойно. Кстати, как вам порученец?
— Еще более мерзок, чем изменник-гофмейстер, — у герцога появилась гримаса отвращения. — Почему мне нельзя взять кого-то другого? С таким порученцем я рискую превратиться в шута, а не маршала.
— Ну что вы! — в голосе Загфурана слышалось очень много увещевания. Он одернул себя: не надо переигрывать. — Я назначаю людей, которые могут быть нам полезны, — он сделал акцент на слове "нам". — Чем быстрее окончится война, тем быстрее вы от него избавитесь. А возможно, вы к тому времени подружитесь с ним.
— Вряд ли, — Тазраш опять скривился и, желая это скрыть, почтительно склонил голову. — На совете требуется моя помощь?
— Только в том, чтобы господа не передумали начинать войну. Заверьте их в успехе. Западная часть Энгарна опустела. Духи гор уже поработали там вместо наших солдат. Конечно, Полад перебросит туда еще войска, и это почему-то до колик пугает наших генералов. Так вот надо развеять их страхи и внушить им уверенность в победе. Я тоже буду присутствовать на совете, и помогу, чем смогу.
— Я рад, что вы пошли на это. Ваше присутствие вдохновит всех, — герцог был излишне подобострастен, видимо, начало разговора сильно его напугало.
— Благодарю, — величественно ответил маг. — В таком случае не буду вас задерживать.
Герцог по-военному развернулся и покинул храм. Загфуран присел на скамью, чтобы еще немного поразмышлять о том, что он уже сделал, и что ему еще предстоит.
Он продвинул на должность порученца герцога минервалса. Это было большой удачей. Граф Цагаад не глуп, но главная его ценность в том, что он согласился принести обет. Теперь он ни за что не предаст мага, а Загфуран будет знать, что творится во дворце. Цагаад будет шпионить за всеми, но в первую очередь за Тазрашем. И когда Загфуран поймет, что защищает герцога, он лишит его этой защиты, и мерзкий пройдоха прекратит двойную игру. Теперь маг был полностью уверен, что Тазраш тоже участвовал в заговоре Бернта, а значит, за спиной его оставлять нельзя: как только он почует слабину, тут же накинется, чтобы добить.
Дочь Сайхат Жааф еще под его "опекой" и умертвие хоть и появлялось несколько раз во сне, но лишь для того, чтобы продемонстрировать покорность. Хорошо, что он нашел слабое место этого существа, иначе бы не справился.
Он так и остался вампиром, но уже не волновался об этом. Пусть все идет так, как идет. Конечно, приходилось быть осторожным и летать на территорию Энгарна, чтобы охотиться, но и преимуществ он получил немало: мог быстро перемещаться на большие расстояния, не используя магию, стал сильнее обычного человека и даже тренированного воина. Учитывая, что Гошта "взимала" плату, за использование чужеродной магии, и после каждого использования силы кожа Загфурана начинала нестерпимо зудеть, — это большое преимущество.
Он пока не очень хорошо представлял, что собирается предпринять Полад. Принц пойдет в храм Судьбы, дорогу в который отыскал столь трудным путем? Прекрасно. Только что это ему даст? Загфуран просчитывал все варианты, и выходило, что изменить судьбу принц может одним способом: найти в нем нечто, какой-то древний талисман или амулет, который поможет выиграть в этой войне. Но что это может быть? Где узнать об этом подробней? Жаль Халварда убили, он бы быстро узнал все, что ему нужно. Эйманы отказались участвовать в войне каким бы то ни было образом. Вернее, отказались как народ. Как купцы они, конечно, не упустят выгоды. Но заставить их шпионить на себя или устранить ненужного вражеского военачальника — для них это так просто! — он уже не сможет. Придется обходиться своими средствами. Если не поспособствует ведьма — посодействуют ее сородичи с Гучина. Надо дать им задание немедленно. Жаль акурд перемещается только между ним и принцем.
Он проведет армию Кашшафы через Пегларские горы. Это потребует немало магии, но дело того стоило. Чем быстрее они завоюют Энгарн, тем лучше.
И последнее, самое главное. Храм Света отстал от него. Они требовали, чтобы он вернулся для расследования, но Загфуран сумел еще раз связаться с диригенсом Нафишем и кротко (насколько мог!), но твердо объяснил, что в день, когда начинается война и когда он так близок к достижению цели, он не может покинуть Гошту. Но как только он завоюет Энгарн и найдет зеркала Эрвина, он тут же прибудет в Храм. Минарс чуть не добавил: "Чтобы отпраздновать мою победу", но вовремя наклонил ниже голову, кусая губы.
— Хорошо, — Нафиш произнес это слово так, что было ясно: ничего хорошего в услышанном он не видел. — Но если война продлится больше полугода...
— Она не продлится больше полугода, — поспешно заверил Загфуран. — Я сделал все, чтобы она закончилась быстро и с наименьшими потерями с обеих сторон. В любом случае я буду постоянно информировать вас о происходящем.
— Хорошо, — повторил "учитель" и растворился в воздухе, не попрощавшись.
Сердце минарса пело: он добился своего. Он закончит миссию на Гоште, а там будь, что будет.
Это ликование после общения с диригенсом не прошло и сейчас. Его усилия наконец увенчались успехом. На этот раз ничто не помешает ему победить.
Загфуран поднялся, вновь подошел к мозаике. Постояв немного, он по обычаю кашшафцев поцеловал кончики пальцев и прикоснулся ими к картине: "Благослови меня, Эль-Элион, — торжественно произнес он про себя, — потому что кого Ты благословишь, тот истинно благословен будет".
3 нуфамбира, Жанхот
— Почему ты до сих пор держишь его в Юдале? — принц с Поладом тряслись в карете по мостовой Жанхота.
— А где мне еще его держать? — удивился Полад. — Отпустишь — потом ищи по притонам. И стишки его заодно собирай. Дал же Бог головную боль.
— Если бы ты обращался со Свальдом мягче...
— Ты обращался мягче и что? Помогло? Он когда о тебе упоминает, весь перекашивается. И наверняка считает тебя лжецом и лицемером.
— Я увел у него девушку.
— Слушай, откуда у тебя эта черта — всех оправдывать? Ты не увел у него девушку. Девушка о нем забыла. Вспомнила только чтобы помочь тебе.
— Но мы заключили с ним сделку...
— Не волнуйся так, он не в вонючем подвале сидит, как ты еще три дня назад. У него целые апартаменты и любое его желание исполняется. Захочет — и шлюх к нему приведем.
— Он бы предпочел жить в каморке, но на свободе. Не думаю, что он тебе благодарен за такую заботу.
— Конечно, нет. Он вообще не умеет быть благодарным. Да хватит о нем. Как ты? — Полад всматривался в сына, и увиденное ему не нравилось.
— Нормально, — невесело сообщил Ялмари. А после паузы с болью продолжил. — Я ведь знал, что так будет. Мне еще до свадьбы снилось, что она погибнет. А в этой поездке мне дважды снилось, что убью ее. Дважды! И тем не менее...
— Начнем с того, что ты ее не убил, — Мардан успокаивающе положил руку ему на плечо. — Она жива, и не надо себя терзать. Это я виноват в том, что случилось.
